Текст книги "Чёрное золото Российской империи. Том 1"

1874

Анализ нефтяного дела в Америке, особенно опыт «Стандарт Ойл», привёл господ В. Кокорева и П. Губонина к мыслям об отказе использования формы полного товарищества (они владели «Закавказским торговым товариществом» с 1857 года) и создании акционерного общества. В новых экономических условиях товарищества, единоличные или семейные предприятия уже не могли обеспечить быстрый рост производства, тем более в такой нестабильной сфере, как нефтяное дело, которое постоянно требовало финансовых вливаний.

В январе 1874 года с Высочайшего утверждения императором Александром II была открыта первая российская акционерная компания «Бакинское нефтяное общество» (БНО) с основным капиталом в 2,5 миллиона рублей. Учредителями компании стали коммерции советник В. Кокорев и статский советник П. Губонин. БНО стал лидером российской нефтяной промышленности. Производство российского керосина поднялось до 1,4 млн пудов. Америка в этом году завозит 2,5 млн пудов своего продукта.

Нефтяную лихорадку в Баку, начавшуюся в 1873 году, можно сопоставить со знаменитой «золотой лихорадкой», бушевавшей в Калифорнии или на Клондайке. Город представлял собой удивительное зрелище. «Чёрное золото», фонтанирующее из только что пробурённой скважины, казалось, на лету превращалось в золото настоящее, в одночасье делая из вчерашних средней руки землевладельцев, мелких купцов, а иной раз и просто авантюристов – миллионеров. Неожиданно свалившиеся богатство кружило головы многим. Эти шальные деньги транжирились на дорогие наряды, украшения для жён и любовниц, на грандиозные кутежи и поездки в Петербург и Париж. Целые состояния проматывались в течение одной ночи. В нотариальных конторах выстраивались очереди для оформления договоров купли-продажи участков. В городе платили по 200–300 руб. за квадратный сажень земли и десятки, а то и сотни тысяч рублей за десятину в предполагаемых нефтеносных участках Апшерона. Баку стал городом ожесточённой конкуренции, безумной спекуляции и колоссального мошенничества ненасытных, жаждущих быстрого обогащения авантюристов. Редко можно было столкнуться с такой дикой яростью и дьявольской жестокостью, как в «Петролео-полисе» («городе нефти»). Нефтяное богатство и огромные деньги манили в это удивительное место предприимчивых людей со всей России и Европы. Королева Нефть царствует здесь как тиран, и никакой деспот мира ещё не господствовал так полновластно над своими подданными, как она. В грязных кабаках, в раззолоченных гостиницах у всех на устах одно: не забил ли где фонтан, какой доход от нефти? Всё идёт в ход: шантаж, убийство, требование мзды с хозяина нефтяной вышки под угрозой поджога. Нажива – вот главный идеал бакинской жизни. Все говорят только о нефти.

Население Баку стремительно растёт за счёт приезжих, которые мечтают попытать удачу. Предприимчивые армяне из Елизаветполя, Тифлиса и Шуши приезжают в Баку и активно включаются в нефтяное дело. В то же время сюда стекаются бездомные, беспаспортные, безродные, беглые, разыскиваемые полицией. По России ходит молва: в Баку войдёшь без порток, а вернёшься домой на тройке с бубенцами. Соблазн был непомерно велик: один пуд керосина стоил, страшно сказать, – 7 коп. Какой дурак откажется от таких денег? Керосин «гнали» кто как хотел и как умел. Самовольно, без разрешения копали колодцы и крали нефть. Примечательно, что среди них почти не было мусульман; те больше задействованы по части купли, продажи и аренды земель, спекулируя на разнице стоимости. Исключение составляют лишь Селимхановы, у которых что-то вроде «родовой связи» с апшеронской нефтью. Да ещё мусульманин «из низов» Тагиев решился войти в это опасное дело.

В 1874 году Роберт Нобель отправляется на Кавказ в поисках партии ореховой древесины. Возможно, всё могло бы сложиться совершенно иначе и для Баку, и для семьи Нобелей, не вмешайся в судьбу его величество случай, а именно поездка Роберта на пароходе по Волге. В пути он познакомился с моим ангелом хранителем Львом де Буром, рассказавшим о начавшейся в Баку «нефтяной лихорадке», буквально взорвавшей жизнь прежде тихого и никому не известного городка и превратившей его в самое экстраординарное место на всём российском пространстве. По приезде на Кавказ Роберт выяснил, что грецкий орех, произрастающий здесь, либо слишком стар, чтобы давать полноценное сырьё, либо слишком молод и незрел. Быстро оценив обстановку, Роберт покупает в Баку за 25 000 руб. небольшой керосиновый завод и несколько нефтяных участков, абсолютно не подозревая, что свяжет с этим местом свои дальнейшие жизненные планы.

В этом году Лев де Бур получил звание купца первой гильдии и обвенчался с Марией Алексеевной Тумило в русской православной церкви. Он удачно прикупил нефтяные участки в Сабунчи и с помощью Ленца пробурил несколько скважин, одна из которых дала обильный фонтан. Де Бур тут же попал в клуб новоявленных миллионщиков. Повезло и Георгию Лианозову, который переключился с рыбного дела на нефтяное и не прогадал: одна из его скважин в Баладжа_́ры дала нефтяной фонтан.

Губернатор Старосельский (1867–1875), женатый на Екатерине Гурамовой (Гурамошвили, родственница Чавчавадзе), становится инициатором открытия первого женского учебного заведения в Баку. До этого бакинцы отправляли своих дочерей в заведение Св. Нины – четырёхклассное женское училище с пансионом. Учебные классы благотворительного общества были переданы гимназии, которая расположилась в здании общества Св. Нины. Общество теперь содержит только нуждающихся учениц. Мужское четырёхклассное училище благодаря хлопотам господина Чермака преобразуется в реальное училище и получает новое здание на Николаевской улице. Почётным попечителем училища избран нефтяной миллионер господин Ованес Мирзоев. Училище готовит учеников для поступления в Петербургский технологический институт. Ученики носят чёрную суконную гимнастёрку и китель с чёрными брюками; голову венчают чёрные шапки с жёлтыми полосами и гербом.

1875

Людвиг Нобель в Петербурге с любопытством читает в местных газетах об изобилии бакинских запасов нефти и знаменитых фонтанах, повергающих в изумление всех местных жителей, и в конце концов решает навестить брата Роберта. Приехав на место, он начинает присматриваться к состоянию нефтяного дела. Бурение скважин проводилось самым примитивным образом. Словно бурлаки, люди без конца крутили колесо, пока бур не касался нефти; часто вообще бурили впустую. Добытое сырьё покупали и развозили владельцы арб, предлагали заводам или сбывали на пристанях. На предприятиях нефть перегоняли в керосин в допотопных кубах. Все были уверены, что так и надо работать. Посещая промыслы и заводы, Людвиг везде наблюдал промышленный хаос и производственный беспорядок, отсутствие плана и режима работ. Попросту не было настоящего хозяина, который бы взялся за дело; каждый здесь считал себя господином и разгуливал с поднятым носом. Местные промышленники гонялись за лёгкой наживой, действуя по большей части наудачу, в то время как делу требовался точный расчёт. Единственная нефтяная компания, которая работала относительно цивилизованно, это «Бакинское нефтяное общество» (БНО).

Оценив гигантский потенциал края, Людвиг, будучи масштабно думающим человеком и талантливым организатором, поставил перед собой грандиозную задачу: российский керосин должен стать лучше и дешевле керосина американского и вытеснить последний с российского рынка. Убедив младшего брата Альфреда в том, что бакинская нефтяная лихорадка не блеф, он начал вкладывать в нефтяное дело деньги от винтовок, пушек и Альфредовского динамита. Гений Людвига быстро начал приводить бакинский хаос к порядку. Предприятие, приобретённое Робертом, стало быстро расти в техническом смысле, улучшилось качество производимого керосина. Предстояло модернизировать способы транспортировки: избавиться от арб и заменить их трубопроводами с насосами и вагонами-цистернами.

В этом году на Апшероне было добыто около 5 млн пудов нефти. Апшеронская земля была настолько насыщена сырьём, что, буря_́ наугад, в большинстве случаев получали крупные фонтаны, которые били с такой силой, что разрушали буровые вышки и промысловые сооружения. Большая часть нефти при этом пропадала: скопившаяся в земляных амбарах, она теряла лёгкие составные части, быстро густела и превращалась в смолоподобную массу.

Нефтяные фирмы нередко грешили тем, что ставили скважины на границах участков, чтобы «подсосать» нефть у соседей. В результате такой непрофессиональной разработки подземные пласты обводнялись и обваливались, а нефть уходила в пустоту. Из скважины извлекали не больше 15–20 % природных запасов. Новые скважины обычно пробуривали там же, где возникал нефтяной фонтан, – это было основным показателем для разработки участка. Стоило забить фонтану, как поблизости возникал так называемый «шайтан-базар» – стихийная толкучка со столблением соседних участков, которые покупались или брались в аренду за бешеные деньги. Одни на этом богатели в считанные дни, другие превращались в нищих.

В. И. Рагозин, пионер русского очищения нефти, получил разрешение на строительство завода по производству смазочных масел из бакинских нефтепродуктов в городе Балахна_́ Нижегородской области.

В 1875 году в Баку создаётся общество взаимного кредита, председателем которого становится А. И. Бенкендорф (преуспевающий владелец нефтяного участка), а директорами два армянина и один русский. Также открывается отделение Тифлисского коммерческого банка, хозяином которого стал Александр Манташев. Так в Баку начала функционировать финансово-кредитная система.

Хлопоты Гасана Меликова с попыткой организации мусульманского благотворительного общества продолжались. Получив разрешение из Тифлиса, общество было зарегистрировано официально. Во время летних каникул Гасан, взяв с собой двух любимых учеников, Наджафа Везирова и Аскера Адыгезалова, выезжает в Тифлис, где их принимает наместник на Кавказе, великий князь Михаил Николаевич, поддержавший инициативу Меликова. Гасан-бек просит князя собрать представителей высшего сословия из мусульман и рассказать им о пользе созданного общества. Михаилу Николаевичу это показалось странным.

– Разве такое надо объяснять? – резонно поинтересовался августейший наместник.

– Да, ваше высочество. К сожалению, наши мусульмане привыкли бездействовать и всё хорошее получать от правительства. Они недоверчиво смотрят на частные предприятия. У себя дома они деспоты, к слабым относятся несправедливо, зато готовы кланяться и угождать сильным мира сего, если даже эти сильные никакого до них дела не имеют. Хорошо зная слабую сторону своего народа, я прошу вас, великий князь, собрать беков и шейхов и объяснить им, насколько необходимо наше общество бедным мусульманам.

Наместник собрал местную знать, которая выслушала его и согласилась помочь. Но когда Меликов вместе со своими учениками пошёл по домам просить пожертвования, за две недели во всём Тифлисе удалось собрать только 150 рублей. Всё лето Меликов с ребятами разъезжали по городам и сёлам губернии, собирая подписи для согласия на сбор денег. К сожалению, благородная идея Гасан-бека не нашла поддержки среди единоверцев. Все соглашались, что необходимо помочь детям бедняков изучить грамоту, но когда дело доходило до финансирования, никто не хотел расставаться с накоплениями. В Баку история повторилась. Меликов безрезультатно обивал пороги местных богачей, выпрашивая у них помощь. Он ходил из одной приёмной в другую, из одного блистательного зала в другой, терпя то вежливо-холодный, то циничный, а то и насмешливый отказ. Это было ужасно! Богачи не хотели жертвовать на образование детей своих бедных соотечественников.

Однажды вечером Гасан возвращался домой ни с чем, и вдруг его остановил амбал лет сорока, смущённо проговоривший:

– Я слышал, ты собираешь деньги для того, чтобы учить наших детей. Я заработал кое-что. На, возьми, тут мало, но это от всего сердца!

Гасан сжал его пальцы, не находя слов от волнения, и промолвил:

– Спасибо, друг! Ты дал мне столько, сколько я в жизни ни от кого не получал, потому что ты отдал всё, что имеешь.

В результате многомесячных трудов была собрана сумма, которая позволила бы обучить всего 2–3 учеников. В руководстве общества работало 5 человек, из которых всего двое были мусульманами.

Меликов ещё в 1873 году задался целью издавать газету на родном тюркском языке. Почти два года он обивал пороги, испытывал всяческие мытарства и преодолевал массу трудностей – и это при том, что сам губернатор Старосельский помогал ему в этом деле! Наконец 22 июня 1875 года первый номер газеты, названной «Экинчи» («Сеятель» или «Пахарь»), вышел в свет. Оборудование для типографии было привезено из Константинополя. Взяв в руки первый номер тоненького издания, Гасан от радости прослезился. Ведь всё это было в прямом смысле слова делом его рук и держалось на голом энтузиазме: самостоятельно он писал материалы, корректировал, распространял тираж. Наборщика Минасова, который совместно с племянником готовил текст к печати, предложил ему губернатор Старосельский. Гасан сокрушался, что в его мусульманском городе нет ни одного грамотного мусульманина, который бы набирал шрифт или исправлял огрехи. «Так что, дорогие читатели, если обнаружите ошибки, не смейтесь, надо плакать, ведь у наших мусульман нет человека, способного печатать всего одну газету», – с горькой иронией говорил Гасан-бек. В издании стали печататься Фатали Ахундов, Наджаф Везиров, Сеид Азим Ширвани. Молодой Наджаф Везиров писал о том, что Аллах прогневался на Персию: «Из-за голода тысячи и тысячи приезжают к нам на работы под солнцем, питаясь одним хлебом, мрут как мухи. И если наш “Экинчи” погаснет, все мы вновь погрузимся во мрак». Местные литераторы и духовенство, писавшие на фарсидском языке, враждебно встретили попытки использовать для печати тюркский язык простого люда. В адрес газеты стали приходить письма угрожающего характера; были даже угрозы физической расправой. Власть имущим не нравилось, что в газете писали о причинах отсталости и невежества мусульман, критиковались религиозный фанатизм, кровная месть, кровавый ритуал «шахсей-вахсей»[26]26
  Шахсей-вахсей, или Ашура, – траурный обычай у шиитов, религиозные церемонии которого сопровождаются постом, молитвенными песнопениями, поощряется самоистязание (участники процесса бичуют себя, восклицая «Шах Хусейн, вах, Хусейн!», что воспринимается европейцами как «шахсей-вахсей!», наносят себе раны саблями, кинжалами (по преданию, Хусейну были нанесены 33 колотые и 34 рубленые раны); тут же разыгрываются театрализованные мистерии, изображающие эпизоды из жизни халифа Али, а также Хусейна и эпизоды убийства последнего).


[Закрыть]. Духовенство вообще было против печати, поскольку у литографического изобретения Гуттенберга оставалась репутация дьявольской вещи. Однако газета продолжала выходить два раза в месяц тиражом по 300–400 экземпляров. К концу года она стала еженедельной, и тираж увеличился до 600 экземпляров. Губернатор Старосельский приказал сельским начальникам обязать сельских участковых оформить на неё подписку. При этом ощутимая часть экземпляров раздавалась бесплатно – просто чтобы люди привыкли к чтению периодики.

1876
(первое полугодие)

Нефтяной бум продолжался недолго, вскоре в России разразился нефтяной кризис, и цены на нефть (10–15 коп. за пуд) и нефтепродукты (керосин – 1 руб. 50 коп. за пуд) упали. Заниматься нефтедобычей и производить керосин стало невыгодно. Многие заводы закрылись, бурение прекратилось, не было сбыта для уже поднятого на поверхность сырья. И это при том, что на Апшероне из пробурённых 300 скважин нефть давали всего 62, тогда как в Америке качали нефть из 4000!

Дмитрий Менделеев и Виктор Рагозин выступили с предложением убрать акцизную пошлину на керосиновое производство по примеру Америки, чтобы бакинским нефтепромышленникам был выгоден этот бизнес. Акцизная пошлина скрадывала доходы от переработки нефтяных остатков, поскольку трудно перегоняющиеся части требовали много времени, что, в свою очередь, отражалось на стоимости продукта (время перегонки и ёмкость кубов облагались пошлиной). Ничего не добившись от местных властей, Менделеев и Рагозин обратились с этой просьбой напрямую к министру финансов М. Х. Рейтерну.

Людвиг Нобель отправился в Тифлис, где его принял в своём дворце наместник на Кавказе великий князь Михаил Николаевич. Людвиг поделился с ним своими планами относительно развития нефтяной промышленности в регионе и заручился его благосклонностью. Роберт Нобель отправляет молодого инженера А. Гернквиста в Америку с пробами бакинской нефти. Инженеру предстоит ознакомиться с технологией выработки осветительных и смазочных масел, способами перекачивания нефти по трубам, а также выяснить цены на нефтяное оборудование. В это же время Людвиг пытается растолковать местным нефтепромышленникам выгодное отличие трубопроводов от транспортировки посредством арб. Во-первых, функционирование заводов не должно зависеть от капризов погоды, в то время как аробщики в ненастье отказываются возить нефть. Во-вторых, аробщики часто бастуют, требуя повышения оплаты, хотя она и так немаленькая – до 8 коп. за пуд. Сами промышленники нередко жалуются на такое положение дел, но ничего не делают для его изменения. В итоге Людвиг приходит к мысли, что в Баку зависть и недостаток предприимчивости преобладают над здравым смыслом, и решает действовать самостоятельно. Для начала он посылает хозяина конструкторско-строительной конторы инженера А. В. Бари в Пенсильванию для изучения конструкции тамошних насосов и трубопроводов. Возвращается Бари с шестью американцами, мастерами бурового дела. Однако, продержавшись в Баку только один год, они уезжают обратно домой. По рекомендации профессора Ф. И. Орлова Бари обращается к выпускнику Московского технического училища, инженеру-механику, прошедшему стажировку в США, Владимиру Григорьевичу Шухову и предлагает ему отправиться в Баку, где он смог бы применить свои знания в бурно развивающемся нефтяном деле. Молодой талантливый инженер Шухов принимает предложение и переезжает в Баку. Здесь он активно включается в работу, выполняя заказы Людвига Нобеля. Впервые в истории нефтяного дела Шухов изобретает паровую форсунку для сжигания нефти. А. Дорошенко, управляющий керосиновым заводом фирмы БНО, монтирует технологическую линию по получению смазочных масел из нефтяных остатков, которые презрительно назывались бакинцами «отбросами» и зачастую попросту сжигались. Дорошенко при этом использует методику по производству смазочных масел, разработанную В. И. Рагозиным.

На расстоянии более чем двух вёрст от жилых кварталов Баку начинается строительство заводского района на пастбищах селения Кишлы и на городских выгонах местных жителей.

После двух лет мучений фортуна наконец улыбнулась Зейналу Тагиеву. Бог вознаградил его за работу и терпение. Одна из четырёх скважин дала мощный фонтан, извергший до 800 000 пудов нефти. Сын бедного башмачника Таги, неграмотный Зейнал, которого Лев де Бур научил подписываться под документами, стал в одночасье миллионщиком Тагиевым. Сказочная история! Да, он был терпелив, настойчив и трудолюбив, в самые трудные минуты его не оставляли природные добродушие и мягкость. Никогда за эти трудные годы он не повысил голоса на рабочих, прощал им оплошности и ошибки. А они, в свою очередь, старались не подводить своего начальника и работали на совесть. В первую очередь расплатившись с долгами, Тагиев построил дорогу из города до своего промысла, а позже удлинил её до Биби-Эйбатской мечети. По примеру нефтепромышленников 37-летний Тагиев основал нефтяную фирму «Тагиев и Ко», купил керосиновый завод и пару-тройку барж для транспортировки керосина по Волге в северные районы страны. Такой мощный финансовый успех пришёл к нему первым среди мусульман. Его соплеменники были шокированы тем, как простой каменщик мог стать богачом, и стали оказывать ему дань уважения.

Благодаря усилиям губернатора Старосельского в Баку появилась новая русскоязычная газета «Бакинские известия». Первым редактором стал барон О. Ф. де Монфор; сейчас издание возглавляет Степан Иосифович Гулишамбаров (р. 1849), окончивший Петербургский технологический институт – первое в России учебное заведение, открытое в 1831 году для непривилегированных классов.

Фактически не начав полноценную работу, перестало существовать благотворительное мусульманское общество. Провал усилий Меликова показал, что благотворительность чужда бекам, ханам, шейхам и ахундам, они не понимают и не принимают её.

«Записи моих собственных наблюдений»

Декабрь 1876 года

После нашего знакомства Тагиев стал приглашать меня к себе в контору. Нередко мы усаживались в его кабинете, где он рассказывал мне о своей тяжёлой жизни: о том, что у него не было детства, как он трудился изо всех сил и как, в конце концов, Всевышний вознаградил его усилия. Тагиев, как и многие правоверные, совершил хадж, то есть паломничество в священный город Мекку, и стал Гаджи[27]27
  Почётный титул мусульманина, совершившего хадж к святым местам.


[Закрыть]. Он напоминает мне главу компании «Стандарт Ойл» Джона Рокфеллера, на которого сейчас работает мой университетский товарищ. В своих длинных письмах друг напропалую нахваливает хозяина как человека и предпринимателя. Угождая любознательности Тагиева, я предложил почитать ему эти письма. Он ухватился за это предложение и пригласил меня к себе. Поудобнее усевшись на диване, я начал рассказывать Тагиеву их содержание. Он очень внимательно слушал меня и постоянно задавал наводящие вопросы, на которые я порой не находил ответа. Тогда я решил адресовать эти вопросы своему другу в ответных письмах. В своих посланиях он присылала обстоятельные комментарии. Таким образом мы были в курсе американских дел владельца «Стандарт Ойл»!

Первый разговор.

– Джон всего на один год старше вас. Его мать была очень религиозна и строга в вопросах поведения и воспитания. Иногда в ход пускались розги. Детей учили упорному труду, бережливости и аскетизму. Джону передались её сильная воля, хладнокровие и ясный аналитический ум, свободный от влияния эмоций. Джон прилежно учился в средней школе, не любил развлечений, был уравновешенным и серьёзным парнем.

– Я не знаю, от кого у меня такой характер, но, можно сказать, что всё это, кроме учёбы, было и в моём детстве, – прервал меня Зейналабдин.

– Каждое воскресенье он посещал церковь, – продолжил я.

– Молодец этот Джон, верует! Да зачтётся ему это.

– Учился в коммерческой школе, получил специальность бухгалтера.

– Чего мне не хватало в жизни – так это образования.

– Работал счетоводом за 14 долларов в месяц. А через три года, в 19 лет, получал уже 50. В 1859 году, в возрасте 20 лет, совместно с другом создал компанию грузовых перевозок. В работе Джон был методичен и скрупулёзен, считая каждый прожитый день очень важным для своего будущего. Искусством и литературой не увлекался, книг не читал, но Библию открывал каждый день.

– Наш Коран написан на арабском языке, и нам очень трудно порой понять смысл некоторых сур. Но настанет день, когда Коран будет написан на нашем родном языке, – мечтательно произнёс Тагиев.

– Джон начал свою благотворительную деятельность в 17 лет, и это поразительно, учитывая его мизерный доход! Он отказывал себе в развлечениях и экономил на еде, чтобы следовать библейской заповеди об отчислении христианами церкви десятой части своего заработка. Кроме того, Рокфеллер работал в церкви письмоводителем, а позже стал преподавать в воскресной школе. Однажды церкви понадобилось 2000 долларов, и он, 20-летний парень, возглавил кампанию по сбору средств. С ростом его доходов соответственно увеличивались и его пожертвования, которые в 1865 году достигли 1000 долларов в год. А ведь ему в ту пору было всего 26 лет.

– У этого Джона доброе сердце! Чтобы быть щедрым, ему не надо было становиться богатым. – Видно было, что мой рассказ произвёл большое впечатление на Тагиева: он благосклонно улыбался и кивал в знак одобрения. – Да благословит Джона Всевышний! Он, оказывается, праведный человек, для меня это сюрприз. В газетах пишут, что Рокфеллер исчадие ада, стремящееся поглотить весь мир.

Бакинская публика развлекается посещением цирковых представлений, различными благотворительными концертами в помещении Бакинского Общественного собрания. По вечерам гуляют в Михайловском (Губернаторском) саду, вход в который стоит 20 коп., на ротонду – 1 руб. Недёшево. Гулянье, музыка, фейерверки, сборы и пожертвования идут в пользу бедных, на поддержание школ и учеников.

Я часто гуляю в одиночестве по городу. В Баку всё кажется белым или серым. Известковая пыль покрывает людей, животных, дома, окна и ту немногочисленную растительность, которую здесь можно встретить. Воздух насыщен парами керосина, его запах чувствуется и на улицах, и в домах. С непривычки на первых порах у меня открылся кашель.

Как удивительное сочетаются здесь современность и Средневековье! В порту, например, куча народа, идёт погрузка, стоят современные корабли, а рядом – целая вереница верблюдов, лежащих перед каждым складом.

Бакинская пристань

Мне нравится гулять на пристани. Я часто останавливаюсь у высоких, обмотанных толстыми канатами причалов и смотрю, как груженные нефтью пароходы неуклюже поворачиваются и плывут, вспенивая залитые мазутом волны. Всюду одни контрасты! Набережная Александра Второго, обложенная камнем по типу набережной Невы, с каменным парапетом и широким тротуаром, – главное место прогулки бакинских жителей. Отсюда открывается красивый вид на город и окрестные горы, залив, покрытый пароходами и торговыми судами. Поверхность воды у набережной затянута тонким слоем нефти. Здесь прогуливаются бакинские денди, и тут же преспокойно сидит на мостовой татарин или перс без рубашки, которую он снял для отыскивания паразитов. Он весь – олицетворение грязи, от головы до выкрашенных красной краской ногтей. Вслед за щегольским фаэтоном тащится на трёхаршинных колёсах скрипучая арба, запряжённая одной лошадью, а заморённый, тяжело навьюченный верблюд улёгся на мостовой, протянув вверх свою смешную морду. Ещё дальше амбал несёт на спине тяжесть, перед которой девятипудовой куль кажется игрушкой. А вот персиянин в бараньей шапке, напоминающей и формой, и величиной кадушку с мороженым, едет верхом на ишаке, который с трудом семенит под ним маленькими ногами, тогда как ноги всадника тащатся по земле. Примечательно, что его ишак раскрашен той же краской, которой персиянин окрасил свои ногти и бороду.

Мне нравится наблюдать за верблюдами, этими кораблями пустыни, украшенными цветными покрывалами со множеством колокольчиков. Верблюд держится очень важно, словно несёт на своих плечах судьбу мира. При виде верблюда я сразу прихожу в хорошее настроение, а поскольку мне приходится видеть их сотнями, я почти всегда пребываю в чудесном расположении духа. Забавно наблюдать за тем, как мальчишки продают питьевую воду. Перекинув кувшины через спину крошечного ишака, они во всё горло предлагают свой товар: «Ширин су!»[28]28
  «Сладкая вода!» (азерб.)


[Закрыть] – бойко кричат они. Из ворот выбегают с вёдрами и кувшинами хозяйки, которые визгливо ругаются:

– Ещё наливай! Такие деньги берёшь, так лей полней!

– Вода хочешь – деньги плати! – весело отвечают продавцы.

Но, конечно, это никуда не годится: весь город пьёт воду из кувшинов, доставляемых ослами.