Текст книги "Мое зеленоглазое счастье"

Глава 8

Джек остановился рядом с дверью в спальню Лиззи. Ему показалось, что она плачет, но это было невозможно. Лиззи была такой сильной. Он нашел о ней информацию в Интернете и знал, что она не давала своим политическим противникам никаких шансов. Он не мог себе представить ее плачущей, но, когда прислонился ухом к двери, понял, что ошибки быть не может. Лиззи определенно плакала.

Встревоженный, Джек постучал в дверь, но она его не услышала. Тогда он легонько толкнул дверь и вошел в комнату. Лиззи лежала на кровати. Ее тело содрогалось, лицо было красным и мокрым от слез.

Это зрелище неприятно поразило Джека. Сначала он был слишком потрясен, чтобы думать, но затем стал перебирать в уме возможные причины.

Что, если у нее возникли какие-то проблемы с ребенком?

Его охватил страх, но он тут же осознал, что в этом случае она бы обратилась к нему за помощью. Она была слишком умна, чтобы рисковать здоровьем своего ребенка. Она бы попросила его отвезти ее к доктору.

Не зная, что делать, он тихо подошел к Лиззи и заметил рядом с ней на кровати мобильный телефон. Должно быть, она получила плохие известия.

Словно почувствовав его присутствие, она подняла голову и увидела его. Тогда она резко приподнялась на кровати и начала вытирать мокрое лицо.

– Прости, что потревожил, – сказал Джек. – Я услышал, как ты плачешь, и испугался, что у тебя что-то случилось. Решил, вдруг чем-то могу помочь.

Лиззи снова потерла глаза:

– Спасибо за участие. Ничего не случилось, просто… – Поморщившись, она указала ему на стол в углу. – Не мог бы ты мне передать бумажные платки?

Джек передал ей коробочку, и она достала оттуда несколько платков. Вытерев лицо и высморкав нос, она бросила мокрый комок на туалетный столик и попыталась улыбнуться:

– Наверное, я сейчас настоящее страшилище.

– Я не из пугливых.

Джек испытал чувство облегчения. Раз Лиззи беспокоилась о собственной внешности, значит, все не так уж страшно.

– В любом случае тебе идет красный нос.

На этот раз ее улыбка была естественной.

– Ты уверена, что я ничего не могу для тебя сделать, Лиззи?

Она покачала головой:

– Нет. Это просто… – Она беспомощно развела руками. – Все дело в моей безумной семье в Италии. Иногда мне хочется…

Она выглядела такой потерянной, что у Джека защемило сердце.

– Тебе что-нибудь принести? Может, чаю?

Он внутренне содрогнулся. Он говорил как суетливая тетушка, считающая, что все мировые проблемы можно разрешить с помощью чашки чая.

Лиззи удивленно посмотрела на него:

– Было бы замечательно. Спасибо, Джек.

– Оставайся здесь, – мягко произнес он. – Я сейчас вернусь.

Она слабо улыбнулась:

– Пойду умоюсь.

Лиззи поспешила в ванную. Там она наполнила раковину теплой водой и как следует ополоснула лицо.

Обычно она редко давала волю слезам, но сегодня после телефонного разговора с матерью она почувствовала себя такой одинокой и несчастной, что не выдержала и расплакалась.

Посмотрев в зеркало, Лиззи обнаружила, что ее глаза и нос были красными и припухшими. Все же сейчас ей было гораздо лучше, спокойнее. По правде говоря, она начала успокаиваться уже в тот момент, когда увидела у своей кровати Джека. Он выглядел таким сильным, таким надежным. Она была так ему благодарна за то, что он не постеснялся войти. В его присутствии она сразу почувствовала себя защищенной. Ей сразу захотелось броситься в его объятия и уткнуться носом в его плечо.

Но Джек держался на расстоянии. Он был внимателен и заботлив, и ей следовало стыдиться, что она ждала чего-то еще. Ведь он был ей нужен в качестве друга, а не любовника, не так ли?

«Давай же, Лиззи, – мысленно сказала она своему отражению, – расправь плечи. Ты сильная, забыла?»

Но она совсем не чувствовала себя сильной, когда возвращалась в комнату, где ее уже ждал Джек с двумя кружками чая. Он сидел на стуле у ее рабочего стола.

– Ты выглядишь гораздо лучше, – сказал он, когда она опустилась на кровать.

– Спасибо, я действительно чувствую себя лучше, – улыбнулась Лиззи, сделав глоток чая. Он оказался таким, как надо, – горячим, крепким и сладким. – Ты славный парень, Джек. Ты это знаешь, не так ли?

– Да, я слышу это каждый день.

Они одновременно улыбнулись, и Лиззи вдруг захотелось рассказать о том, что ее так расстроило.

– Не возражаешь, если я буду говорить? – спросила она. – Хочу облегчить душу.

– Конечно нет. Можешь представить, что я твоя подружка.

Тогда она уютно устроилась среди мягких подушек и начала рассказывать ему о своей семье, о двух конкурирующих ресторанах, «Розе» и «Сорелле», о давней вражде своей матери с ее братом Лукой, об Изабелле и ее братьях-близнецах.

– Сегодня произошло нечто ужасное, – произнесла она. – Я получила электронное письмо от Изабеллы. Она велела мне позвонить матери и кое о чем ее спросить. Я так и сделала.

На глаза снова навернулись слезы, и Лиззи глубоко вдохнула:

– Синди, первая жена Луки, вернулась в Америку, оставив ему их сыновей-близнецов. Он тогда испытывал материальные затруднения и попросил у моей матери денег взаймы.

Она закрыла глаза, вспомнив, как при упоминании о Луке тон ее матери всегда становился холодным, а выражение лица – презрительным.

– Она отказалась ему помочь. – Лиззи фыркнула и взяла платочек, чтобы высморкаться.

– Возможно, у нее были веские причины для отказа, – мягко произнес Джек.

Лиззи покачала головой:

– Лука ее брат, Джек. Какая сестра откажется помочь своему брату? Да, они всегда были как кошка с собакой, но это непростительно. У нее было много денег, а Лука едва сводил концы с концами. Как она могла ничего ему не дать? Ему нужно было кормить двух маленьких детей. Моя мать, их тетка, не пожалела их… – по ее щекам покатились слезы, – и отец был вынужден отправить Алессандро и Анжело в Америку. Потому что ему было не на что покупать им еду, – ее голос сломался, – и все по вине моей матери.

Лиззи решила сама воспитывать ребенка, зная, что мать одобрит и поддержит ее выбор. Теперь она спрашивала себя, почему мнение Лизы было для нее так важно.

Сейчас ничего уже не имело смысла.

Поставив кружку на пол, Лиззи заставила себя улыбнуться. Теперь, когда она все рассказала Джеку, ей стало намного легче.

– Наверное, ты думаешь, что я делаю из мухи слона, – произнесла она.

– Вовсе нет. Нелегко мириться с недостатками тех, кого ты любишь.

Она вдруг вспомнила о его проблемах с отцом. Джек действительно ее понимал. Внезапно она обнаружила, что за короткое время он стал для нее очень близким человеком.

Они рассказывали друг другу о своем детстве, о своих родителях, о том, как нелегко разочаровываться в идеалах и кумирах. В конце концов, они пришли к выводу, что близких людей нужно прощать, и это успокоило Лиззи.

Они могли бы говорить так целую вечность, но, когда она зевнула, Джек поднялся и взял пустые кружки.

– Спасибо тебе за чай и за беседу, – сказала Лиззи, надеясь, что он не услышит в ее голосе разочарование.

Его зеленые глаза как-то странно смотрели на нее.

– Тебе лучше поспать.

Он собрался уходить, и она внезапно почувствовала себя одинокой. Это не имело смысла. Разве она не хотела быть одинокой, сильной и независимой?

Как ее мать.

О боже.

В ее голове пронеслись слова Джека. Тебе нужно только попросить.

Тогда она под действием внутреннего порыва схватила его за руку:

– Тебе нужно идти?

Он замер:

– Ты просишь меня остаться?

– Думаю, да. – Лиззи задержала дыхание. Она не могла поверить, что делала это.

Ее охватило смущение, когда она вспомнила о недавних изменениях в своем теле. У нее всегда была полная грудь, но сейчас она стала еще больше и тяжелее. Низ живота стал выдаваться еще заметнее.

Внезапно Джек поставил кружки на туалетный столик и присел на край кровати. Сердце Лиззи подпрыгнуло, когда под его тяжестью просел матрац. Она почувствовала исходящий от него запах мыла, увидела, как его зеленые глаза затуманились от желания.

Он сглотнул, и ей показалось, что воздух в комнате наэлектризовался.

Внутри у Лиззи все затрепетало. После того как она недавно отвергла Джека, она не смогла бы его винить, если бы он сейчас встал и ушел.

– Если я останусь, то займусь с тобой любовью, Лиззи.

От переполнявших ее эмоций у нее сдавило горло, и она смогла только кивнуть.

Его взгляд перестал быть настороженным, глаза заблестели, как раньше. Он не побрился, и Лиззи провела кончиками пальцев по его подбородку, покрытому щетиной.

– Ты такой красивый и колючий, – улыбнулась она.

Он поймал ее руку и коснулся губами ее кожи:

– А ты такая красивая и шелковистая. – Он наклонился и нежно поцеловал ее в губы. – И такая мягкая. Мне так нравится твой вкус.

– И какой у меня вкус?

– Восхитительный. Вкус лунного света.

– А у тебя вкус солнечного света. Тоже великолепный.

Джек улыбнулся:

– Мы с тобой как ночь и день.

Он крепко прижал ее к себе и снова поцеловал. Его руки заскользили по ее рукам, плечам, спине, а губы пробуждали давно забытые удовольствия. Сердце Лиззи наполнилось радостью. К ней слишком долго никто не прикасался.

Он в считаные секунды снял с нее блузку, и она закрыла глаза, когда его губы прижались к впадинке у основания ее шеи. Затем он расстегнул ей бюстгальтер, и ее глаза снова открылись.

– Моя грудь изменилась из-за ребенка, – пояснила она. – Надеюсь, ты не возражаешь.

В ответ на это Джек осторожно взял ее грудь в свои ладони.

– Ты прекрасна, Лиззи. Само совершенство. Но я не хочу сделать тебе больно.

– Ты не сделаешь мне больно. Со мной все в порядке и с ребенком тоже.

Тогда он снова ее поцеловал, и захлестнувшая ее волна желания унесла прочь остатки сомнений.

Она нуждалась в этом. Каждый его поцелуй, каждое прикосновение были необходимы ей как воздух.

Проснувшись рано утром, Джек наблюдал за тем, как мягкий свет восходящего солнца просачивается в комнату через занавески и отражается в темных волосах Лиззи, рассыпавшихся по подушке. Она была так прекрасна во сне, что он не мог отвести от нее глаз.

Не в силах удержаться, он нежно поцеловал ее в губы. Лиззи открыла глаза и улыбнулась.

– Привет, – мягко произнесла она.

– И тебе привет.

Она зевнула, потянулась и снова улыбнулась:

– Прошлая ночь была замечательной, правда?

– Да, – согласился Джек, целуя ее в обнаженное плечо. – У тебя и ребенка все в порядке? – Он должен был задать этот вопрос. Он чувствовал себя ответственным за них.

– У нас все замечательно, Джек. Спасибо.

Не переставая улыбаться, она погладила ладонью свой живот, в котором росло маленькое чудо.

– Я видела его во сне.

– Ребенка?

– Да. Я словно заглянула внутрь себя. Она свернулась там, подобно маленькому листику папоротника. У нее темные глаза и крошечные пальчики на ручках и ножках, прямо как на картинках в медицинских книгах.

– Ничего себе.

– Это меня так обнадежило.

– Значит, сон был хороший.

– Самый лучший.

– Ты уже точно знаешь, что у тебя будет девочка?

Губы, которые он целовал ночью, слегка надулись.

– В действительности я еще не знаю пол ребенка, но в моем сне это определенно была девочка, и я так довольна. Разговаривая с ней, я называла ее Маделин, и теперь я абсолютно уверена, что у меня будет девочка.

– Я могу представить тебя с дочкой.

– Я тоже. – Лиззи улыбнулась. – Это было бы правильно. У меня не было братьев, только сестры. Думаю, с девочкой мне будет гораздо проще.

К своему ужасу, Джек обнаружил, что жалеет о том, что Маделин не была и никогда не будет его дочерью. Он тут же отмахнулся от этой мысли.

– Маделин красивое имя.

– Очень женственное, правда?

– Полагаю, да. – Снова почувствовав себя лишним, он решил все обратить в шутку. – Но я думал, что ты рассматриваешь только такие имена, как Клеопатра или Бодичея.

– Зачем мне называть мою бедную малышку… – Лиззи пристально посмотрела на него и рассмеялась. – Ах да, конечно. Я должна последовать примеру своей матери и назвать дочь в честь сильной женщины.

– Итальянцы очень уважают семейные традиции, не так ли?

Она легонько толкнула его в плечо:

– Я наполовину австралийка, забыл?

Джек провел рукой по шелковистой коже ее бедра.

– Мне интересно, какая твоя половина австралийская, а какая итальянская.

Лиззи рассмеялась, и он накрыл ее губы своими.

– Готов поспорить, губы у тебя итальянские.

Она тихо застонала:

– Не надо, Джек. Пожалуйста, не соблазняй меня сейчас.

– Почему?

– Я не могу провести все утро в постели.

– Разумеется, можешь.

– Не могу. Сегодня мне нужно сделать целую кучу работы. Я не могу за один день положить конец хорошим привычкам, которые вырабатывала в течение всей жизни.

– Почему нет? – Джек принялся покрывать поцелуями ее лицо и грудь.

– Потому что…

Он легонько прикусил ее сосок, и она, томно вздохнув, пробормотала:

– Ты прав. Почему нет?

Этим вечером пастбища «Саванны» купались в мягком багряном свете сумерек. Солнце медленно опускалось за горизонт, рисуя малиновые полосы на западной стороне неба. Птичьи голоса смолкли. Вокруг не было слышно ни звука, словно все живое готовилось ко сну.

Лиззи суетилась на кухне. Из-за Джека она поздно села за компьютер, и ей пришлось посвятить работе больше времени, чем обычно. Она чуть не забыла о том, что сегодня была ее очередь готовить ужин. Она остановила свой выбор на карри из нута. Это блюдо было основным в ее рационе в студенческие годы. Для его приготовления нужно было порезать лук и чеснок и обжарить со специями, затем добавить консервированный нут и помидоры. Она решила подать его с рисом и хлебом, надеясь, что Джек не будет против вегетарианской еды.

Пока блюдо готовилось, она слушала джаз по радио, чего не делала много лет. Тихая музыка и аромат специй успокаивали. Она уже давно не чувствовала себя такой довольной и счастливой.

– Пахнет аппетитно.

Услышав голос Джека, Лиззи обернулась.

Она не видела его с тех пор, как он утром покинул ее спальню, и ее сердце наполнилось радостью. Джек, как всегда, выглядел непринужденно.

– Ты это говоришь всякий раз, когда я готовлю ужин.

– Потому что ты всегда готовишь аппетитные блюда.

– Или потому что ты всегда голодный.

– И поэтому тоже. – Немного помедлив, он произнес: – Хорошая музыка. Это Фокс Боунз, не так ли?

– Кто?

– Фокс Боунз на саксофоне.

– Да? Я не уверена. – Она удивленно посмотрела на него. – Ты любишь джаз?

– Конечно. Это моя любимая музыка.

– Я думала, ты предпочитаешь кантри и вестерны.

– А я думал, что ты любишь оперных певцов. Ну, Паваротти там.

Лиззи пожала плечами:

– Он, конечно, хорош, но я предпочитаю джаз.

Они обменялись довольными улыбками. Затем Джек подошел ближе и заглянул в сковороду:

– Это ведь не итальянское блюдо, правда?

– Боюсь, что я исчерпала свой итальянский репертуар. Сегодня на ужин карри из нута.

Джек кивнул:

– Карри из нута и?..

– Рис.

– А что из мяса?

– Никакого мяса, Джек.

Он с притворным возмущением уставился на нее.

– Время от времени нужно устраивать себе вегетарианский ужин, – произнесла Лиззи в свою защиту.

– Кто это сказал?

– Эксперты в области здорового питания.

Лиззи собиралась развить эту тему, но увидела в его глазах озорной блеск. Он опять ее дразнит?

Похоже на то. Когда она подала еду, он жадно на нее набросился.

«Я привыкаю к его обществу, к этим неспешным ужинам вдвоем, – подумала Лиззи, – к разговорам на темы, не имеющие никакого отношения к работе, и каждый вечер с нетерпением жду его возвращения».

Словно прочитав ее мысли, Джек внезапно спросил:

– Какие у тебя планы, Лиззи?

– Планы?

Он осторожно улыбнулся:

– Ты ведь понимаешь, о чем я. Меня интересует, как долго ты планируешь здесь оставаться и что собираешься делать, когда уедешь.

К огромному ужасу Лиззи, ее щеки загорелись, и она начала запинаться:

– Я… э-э… Видишь ли, я должна буду в следующем месяце вернуться в Канберру.

– И что там тебя ждет?

– Заседание сената. Именно к нему я сейчас и готовлюсь. Нужно еще столько всего прочитать и обсудить с коллегами по электронной почте.

– А что будет после сессии?

– После?

– Да, – настойчиво произнес Джек.

– Я должна буду принять решение.

Лиззи знала, что ей следовало все ему объяснить.

– У меня не получится долго держать в секрете свое положение, поэтому мне придется решить, смогу ли я выдержать натиск журналистов, или мне будет лучше уехать в какое-нибудь тихое местечко и спокойно родить там ребенка.

– На твоем месте я бы выбрал второй вариант.

Лиззи задумчиво посмотрела на свой стакан с водой.

– Да, так определенно было бы проще. Но как политик, я чувствую себя обязанной остаться в сенате и бороться за права одиноких женщин.

– Не слишком ли большая нагрузка в твоем положении?

Прежде чем она смогла ответить, в кабинете у Джека зазвонил телефон.

Он раздраженно вздохнул и поднялся:

– Думаю, мне лучше ответить на звонок.

После того как он ушел, Лиззи уставилась на его почти пустую тарелку. Его лицо было таким мрачным, когда она говорила о будущем. Впрочем, она и не ожидала, что он поймет, что карьера для нее на первом месте.

Она гордилась своими достижениями и не могла после одной-единственной ночи страсти закрыть глаза на правду. Ничего не изменилось. У них с Джеком очень мало общего. Они так же сильно отличались друг от друга, как пиво от кофе эспрессо. На месте Джека она бы ни за что не осталась дома заботиться о гостье, если бы у нее были более важные дела.

Когда речь заходила о самых важных в жизни вещах, они делали разный выбор, но об этом было так трудно помнить, когда Джек ее целовал.

Джек недолго разговаривал по телефону. Когда он вернулся на кухню, Лиззи по выражению его лица не смогла понять, был он доволен или расстроен.

– Это был Билл, – сказал он.

– Билл? Повар?

– Да.

Улыбнувшись, Джек подошел к Лиззи. Она почувствовала легкий аромат его одеколона, и ей вдруг захотелось прижаться к нему и зарыться лицом в его плечо.

– Тебе сначала сообщить плохие новости или хорошие? – спросил он.

Плохие новости? Лиззи встревожилась.

– Думаю, хорошие.

– Тебе больше не придется готовить. Билл возвращается.

Лиззи чуть не выпалила, что готовила с удовольствием и ей нравилось ужинать с ним наедине.

– Что ж, теперь у нас обоих будет больше времени для работы, – произнесла она, затем осторожно спросила: – Какие плохие новости?

– Ну в действительности их нельзя назвать плохими. – Джек неловко улыбнулся. – Ребята закончили сгонять скот и возвращаются домой.

– Сюда?

– Да.

– Понятно.

При мысли о том, что скоро в «Саванне» будет полно народу, Лиззи испытала сильное разочарование. Она так привыкла находиться здесь наедине с Джеком. Приезд в «Саванну» для нее был подобен кораблекрушению, в результате которого она оказалась на необитаемом острове вдвоем с потрясающим мужчиной. Разве не об этом мечтает каждая женщина?

– Завтра здесь будет полно народу, – произнес Джек, пронзая ее взглядом. – Ты понимаешь, что это значит, не так ли?

– Мне бы не хотелось, чтобы кто-то думал, что у нас с тобой близкие отношения. Я не могу допустить, чтобы обо мне распускали слухи.

Джек криво усмехнулся:

– Я так и думал, что ты это скажешь.

– Но ты ведь со мной согласен, правда? Нам обоим не нужен скандал.

Он кивнул:

– Мне бы не хотелось тебя скомпрометировать. Я согласен, что нам следует быть осторожнее.

– Точно, – произнесла Лиззи. Почему-то она внезапно почувствовала себя такой несчастной. Это было так глупо.

Джек взял ее за руку, и от одного его прикосновения по ее телу разлилось приятное тепло. Чувство, охватившее ее в этот момент, было намного глубже физического влечения, и она испугалась.

– По крайней мере, у нас есть еще одна ночь, – обнадеживающе произнес он.

О боже… Разве это было благоразумно? Несколько минут назад они говорили о ее планах на будущее. Джеку нет места в ее жизни, и еще одна ночь только сделает их расставание еще более болезненным. Наверное, завтрашнее возвращение работников было очень кстати.

Она опустила глаза и посмотрела на большую загорелую руку Джека с еле заметным шрамом на тыльной стороне большого пальца. Сегодня утром эта рука выводила буквы ее имени на внутренней стороне ее бедра.

Воспоминания словно опьянили Лиззи. Ей вдруг захотелось прижаться к Джеку и умолять его, чтобы он снова занялся с ней любовью.

Он нежно провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони. Заглянув в его глаза, Лиззи увидела в них едва сдерживаемое желание.

Всего одна божественная ночь, прежде чем ее жизнь вернется в привычное русло.

Глава 9

Луна светила так ярко, словно давала им свое благословение. Лиззи лежала на боку рядом с Джеком, чувствуя себя на удивление спокойной и умиротворенной.

Джек был потрясающим любовником, и она не хотела анализировать эти волшебные мгновения и оправдываться, почему, вопреки здравому смыслу, находится сейчас рядом с ним. Ей хотелось запечатлеть в памяти каждый миг этой последней ночи, чтобы в будущем эти воспоминания согревали ей сердце.

Она вдруг обнаружила, что глаза Джека как-то странно блестят в свете луны.

– Ты в порядке? – прошептала она.

– Да, конечно.

– Ты выглядишь грустным.

– Я не грущу, просто задумался.

– О чем?

Нетерпеливо вздохнув, он повернулся к ней лицом, взял ее руку и начал поочередно целовать ее пальцы.

– Ни о чем. Так, неприятное воспоминание.

Она прижалась к нему и потерлась губами о его шершавый подбородок.

– Надеюсь, что у тебя все хорошо, потому что мне сейчас очень хорошо.

Джек улыбнулся, став похожим на себя прежнего, и Лиззи почувствовала облегчение.

– Значит, мы оба в порядке. А как насчет Маделин?

Лиззи рассмеялась:

– У нее тоже все хорошо. – Лиззи положила ладонь на живот и, к своему удивлению, почувствовала слабый толчок.

– Джек!

– Что такое?

Он резко приподнялся на локте и навис над ней, загородив лунный свет. Она не видела его лица, зато слышала испуг в его голосе.

– Все в порядке. Это просто малышка толкается.

– Да? – удивленно произнес он.

– Вот, убедись сам. – Она взяла его ладонь и прижала к своему животу. – Чувствуешь?

– Нет, – ответил Джек. – Я чувствую только тебя. – Он погладил ладонью ее кожу. – Ты такая шелковистая и сексуальная… – Вдруг он остановился и изумленно уставился на ее живот. – Ого.

– Ну что, теперь чувствуешь?

– Да, чувствую, – пробормотал он. – Ничего себе.

– Правда, удивительное ощущение?

– Думаю, тебе стоит отдать Маделин в секцию женского футбола, когда она подрастет. Она уже делала так раньше?

– Нет, до этого я ее не чувствовала.

– Сейчас она бьет ручками и ножками.

– Правда? – Лиззи просунула свою ладонь под его и ахнула от изумления, почувствовав трепет сразу в двух местах. – Она не может решить, чем больше хочет заниматься – футболом или боксом.

– Интересно, она будет выступать за Италию или за Австралию? – произнес Джек.

Лиззи довольно улыбнулась.

– Полагаю, это будет зависеть от того, где вы будете жить, – ответил он на свой же вопрос.

– Да, – согласилась она, уловив в его тоне серьезные нотки.

Через некоторое время ребенок успокоился. Зевнув, Лиззи прильнула к Джеку, не желая думать о будущем.

Было так чудесно лежать с ним в постели в большом доме, где, кроме них, никого не было, и слушать ночную тишину. Затем она неожиданно представила себе Джека в этой же самой постели с его молодой невестой, скорее всего, сельской девушкой.

– О боже, как бы я хотела…

Обнаружив, что мыслит вслух, Лиззи замолчала.

– Чего бы ты хотела? – спросил Джек.

Быть на десять лет моложе.

Тряхнув головой, Лиззи плотно сжала губы, чтобы не произнести это вслух.

– Ну давай же, Лиззи, назови мне свое желание, а я скажу тебе, чего хочу я.

Значит, он тоже чего-то хотел.

Лиззи вспомнила странный блеск в его глазах. Это были слезы?

Продолжать этот разговор было рискованно.

Лиззи резко приподнялась в постели и натянула простыню на обнаженную грудь.

– Работники могут вернуться рано утром. Мне лучше пойти к себе в комнату.

– В этом нет необходимости. Они не покинут лагерь до рассвета, и еще полдня у них уйдет на то, чтобы сюда добраться. – Джек взял ее за плечи и снова опустил на подушки. – Спи, Лиззи. Больше никаких разговоров. Устраивайся поудобнее и засыпай.

Джек лежал без сна в темноте. Он чувствовал аромат волос прижимающейся к нему Лиззи, видел, как вздымалась и опускалась ее грудь. Ему хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Потому что сейчас Лиззи принадлежала только ему.

Утром она уйдет.

Будь на ее месте другая женщина, он признался бы ей в своих чувствах и убедил ее в том, что им нет необходимости прятать отношения от остальных.

С Лиззи подобное было невозможно. Он не был федеральным сенатором. Пресса никогда не интересовалась его личной жизнью.

Пытаться ее переубедить было бессмысленно. Это бы только испортило прощальную ночь.

Лиззи проснулась от стука чашки по блюдцу. Открыв глаза, она увидела Джека, который принес ей чай.

– Доброе утро, – произнес он, улыбаясь.

– Это мне? Как мило с твоей стороны. Который час?

– Половина восьмого.

– О боже… Работники уже здесь?

– Нет. Можешь быть спокойна. Я же говорил, что они еще не скоро вернутся.

Лиззи робко посмотрела на него. Он уже принял душ и оделся.

– Ты давно встал?

Он покачал головой.

– Я очень хорошо спала.

– Я знаю. – Улыбнувшись, Джек опустился на край кровати. – Я всю ночь слушал твой храп.

Лиззи в ужасе уставилась на него.

– Я не храплю. – Она помедлила. – Или все же храплю?

– Как трактор. – Правая бровь Джека поползла вверх. – Неужели тебе никто об этом не говорил?

– Нет, – смущенно пробормотала она. – Я долгое время не… – Она закусила губу. – Наверное, все дело в беременности.

Только тогда Лиззи увидела в его глазах огоньки веселья.

– Эй, – возмутилась она, – ты опять меня дразнишь.

– Только потому, что тебя легко дразнить, – ухмыльнулся Джек.

Закатив глаза, Лиззи потянулась за кружкой:

– Спасибо за чай.

– Спасибо тебе за прошлую ночь, – мягко произнес он.

– Это было… – Лиззи не смогла договорить, потому что у нее сдавило горло от переполнявших ее эмоций.

«Нужно положить всему этому конец, пока я безнадежно в него не влюбилась», – подумала она.

Джек нарушил ход ее мыслей:

– Должен предупредить тебя. Сегодня вечером здесь будет много народу. У нас в «Саванне» традиция после сгона скота устраивать в главном доме праздничный ужин для всей команды.

– Как здорово. Может, мне будет лучше остаться в своей комнате?

Он покачал головой:

– Ни в коем случае. Ребята знают, что у нас гостья, и непременно захотят с тобой познакомиться.

Лиззи заставила себя улыбнуться. Их райская идиллия закончилась. Поставив чашку, она начала приводить в порядок волосы.

После полудня Джек услышал шум мотора в отдалении. Это означало, что работники скоро будут дома. Он вместе с Коббером вышел на веранду.

Через некоторое время на горизонте возникло облако пыли, из которого сначала показалась группа всадников, затем грузовик с трейлером и еще один грузовик поменьше с тремя мотоциклами-внедорожника-ми в прицепе.

Впервые за долгие годы Джек не принимал участия в сгоне скота. Для него большой сгон скота в конце сезона дождей был любимой частью работы на ферме.

Ему всегда нравилось работать в команде, ездить верхом, уклоняясь от молодых деревьев и выгоняя неклейменых животных из густых зарослей кустарника.

Ему также доставляло удовольствие сидеть вечером у костра вместе с остальными работниками и спать под открытым небом. Поэтому его возмущению не было предела, когда Кейт Бертон попросила его остаться дома и позаботиться о гостье.

Он убедился на собственном опыте, что судьба иной раз может принимать неожиданные повороты. Удовольствие от сгона скота не шло ни в какое сравнение с тем, которое он получил в объятиях Лиззи Грин.

Сейчас он ставил перед собой еще одну труднодостижимую цель. Наверное, он спятил, если думал, что такая женщина, как Лиззи Грин, согласится стать женой провинциального ковбоя. Его шансы были практически равны нулю, но он не собирался сдаваться без боя. Встреча с Лиззи изменила его жизнь, и ему никогда уже не стать прежним.

Джек знал, что на карту было поставлено не только его счастье. Глубоко в душе он был уверен, что сможет сделать счастливыми Лиззи и ее ребенка.

Возможно, она этого еще не осознавала, но она нуждалась в нем. Осталось только придумать, как ей это доказать.

– Кого это еще там принесло? – грубо произнес мужской голос в ответ на стук Лиззи в кухонную дверь.

– Я подумала, может, вам нужна помощь, – сказала она, приоткрыв дверь.

Пожилой мужчина у раковины обернулся, и, когда увидел Лиззи, его лицо вытянулось и брови поднялись высоко над очками. На какое-то время он словно потерял дар речи.

Переступив порог, она улыбнулась:

– Вы, должно быть, Билл.

Кивнув, он мокрой рукой поправил очки и смущенно улыбнулся.

– Я Лиззи Грин, гостья Кейт. Джек сказал, что сегодня будет праздничный ужин. Я подумала, что вы устали с дороги и вам не помешает лишняя пара рук.

– Это очень мило с вашей стороны, мэм.

– Лиззи, – поправила она Билла, отметив про себя его английский акцент.

Тот робко улыбнулся, блеснув золотым зубом, и посмотрел на кухонный стол, заваленный остатками походной провизии.

– Что вы собираетесь готовить на ужин? – спросила она. – Для начала я могла бы, например, почистить картошку.

С трудом скрывая свое удивление, повар улыбнулся Лиззи. Похоже, в его лице она обрела нового друга.

Ужин состоял из ростбифа с йоркширским пудингом и тушеными овощами. Все собрались в большой столовой, которой редко пользовались.

Лиззи нашла в комоде большую белую скатерть из Дамаска и салфетки, а также тонкий фарфор и столовые приборы. Стол она украсила букетом из веточек пурпурной бугенвиллеи и маргариток, которые нарвала в саду.

В половине седьмого мужчины собрались на веранде, чтобы пропустить по стаканчику. Они приняли душ, побрились и переоделись. Их волосы были аккуратно причесаны, ботинки начищены.

Это были жилистые загорелые мужчины с обветренной кожей, привыкшие к тяжелому физическому труду и не умеющие вести светскую беседу.

Все же, когда Джек представил им Лиззи, они не смутились, узнав, что она сенатор. Ей не составило труда их разговорить. Стоя у перил веранды и потягивая тоник, она слушала их рассказы о том, как они сгоняли скот, лишь изредка задавая им вопросы.

Ей были приятны эти люди, но все они не шли ни в какое сравнение с Джеком. В темно-синей рубашке и светлых брюках он был самым красивым мужчиной в округе.

Когда их взгляды встретились, ее кожу начало покалывать. Она тут же опустила глаза, надеясь, что никто не заметил ее реакции. Правда, перед этим она прочитала в глазах Джека одобрение и почувствовала себя счастливой.

Джек не сказал Лиззи ни слова, но он сомневался в успехе вечеринки. Он думал, что скромные провинциальные парни будут чувствовать себя не в своей тарелке рядом с федеральным сенатором.

Но он быстро понял, что ему не следовало беспокоиться по этому поводу. Лиззи сразу расположила к себе ребят.