Текст книги "Мечты и свидания"

Глава 7

– Эндрю, выключи приставку, достань учебник по матанализу и читай.

– Мистер Бишоп еще не пришел. Зачем мне читать то, чего я не понимаю?

– А как насчет того, чтобы попытаться понять?

Лиз посмотрела на часы. Чарльз приедет с минуты на минуту. У нее почти не осталось времени на то, чтобы привести себя в порядок. Ее сын мог бы, по крайней мере, перестать валяться на диване.

– Выброси банку из-под газировки в мусорное ведро, – сказала она, легонько ударив его по ноге. – Немедленно, – добавила она, поскольку он на это не отреагировал.

– Хорошо. Перестань сходить с ума.

– Я не схожу с ума. Чарльз оказал нам любезность, предложив свою помощь.

– Чарльз?

Она сердито посмотрела на Эндрю:

– Меньшее, что мы можем сделать, – это позаботиться о том, чтобы наш дом не был похож на свинарник. Поправь подушки на диване и сверни плед.

– Хорошо, что ты не сходишь с ума, – пробормотал Эндрю.

Возможно, ее сын прав, и она действительно нервничает. После сегодняшнего неожиданного поворота событий у нее до сих пор голова идет кругом. Еще утром она ощущала на своих плечах тяжелый груз, а сейчас радуется тому, что Чарльз повысил ей зарплату и предложил стать репетитором для ее сына.

Она подозревала, что он повысил ей жалованье, так как почувствовал угрызения совести при виде слез его сотрудницы, которая слишком много работает. Но почему он предложил заниматься с Эндрю? Он сказал, что так захотел, и она изо всех сил старается поверить ему на слово. Ей сложно это сделать из-за ее негативного опыта. Сколько обещаний нарушил Билл?

«Клянусь любить тебя вечно, малышка».

Это не одно и то же. Чарльз не обещал ее любить. Он даже не обещал быть рядом. Он просто предложил подтянуть ее сына по математике.

Раздался звонок в дверь. Вздрогнув, Лиз окинула взглядом гостиную. Неужели диван всегда выглядел таким убогим? А эти шторы? Разве они вписываются в общую картину? А как насчет пятна на ковролине? Она могла себе представить, что подумает обо всем этом Чарльз. Наверное, отнесет интерьер ее дома к той же категории, что и кофе, который готовят в местных заведениях. Все это гораздо ниже его привычных стандартов.

– Вы выглядите так, будто находитесь далеко отсюда.

Она снова вздрогнула. Рядом с ней стоял Чарльз и снимал пальто, которое наверняка стоит дороже, чем вся мебель в этой комнате.

– Все в порядке?

– Да. Я не слышала, как вы вошли.

– Эндрю крикнул, что дверь открыта.

– Мы все еще работаем над его манерами.

– Не беспокойтесь, – сказал он, повесив пальто на спинку кресла. – Через несколько минут я на нем отыграюсь.

Должно быть, он приехал прямо из офиса, потому что на нем по-прежнему был темно-серый деловой костюм. Он, как обычно, выглядел элегантно и, похоже, чувствовал себя непринужденно в непривычной для него обстановке.

– Я велела Эндрю убрать все со стола. Подумала, что там вам будет удобнее. – Она указала Чарльзу на стол в противоположной части комнаты. Эндрю стоял рядом с ним и вертел головой по сторонам.

– Мам, ты не знаешь, куда я дел свой рюкзак?

– Он в прихожей, рядом с полкой для обуви. Над памятью мы тоже работаем, – добавила она, посмотрев на Чарльза.

– Я все слышал! – крикнул Эндрю.

Лиз и Чарльз обменялись улыбками. Чарльз редко улыбается, но, когда он это делает, у нее подкашиваются ноги.

– Вы даже представить себе не можете, как я благодарна вам за то, что вы предложили с ним позаниматься.

Его улыбка стала еще более теплой. На какую-то секунду ей показалось, что он хочет еще что-то ей сказать, но вместо этого он ослабил узел галстука и крикнул Эндрю:

– Над чем мы будем сегодня работать?!

– Над производными первого порядка, – ответил юноша, вернувшийся в комнату с учебником. – Жду не дождусь.

– Эндрю!

– Я заставлю тебя их полюбить, – рассмеялся Чарльз.

«Удачи вам, босс», – подумала Лиз. Она подозревала, что ничто не заставит ее сына изменить его отношение к матанализу.

К счастью, нотации, которые она прочитала ему до этого, подействовали на него. Испугавшись, что он может не попасть в хоккейную команду престижной школы, Эндрю внимательно слушал объяснения Чарльза.

– Затем ты берешь показатель степени, умножаешь его на первое число и вычитаешь единицу из показателя степени.

– И все?

– И все. Главное, не заучить наизусть решение уравнения, а запомнить последовательность шагов, необходимых для его решения. Твоя проблема состоит в том, что ты пытаешься пропустить некоторые шаги. Это не работает. Суть матанализа состоит в том, чтобы разделить большие куски информации на маленькие. Не нужно стараться держать все в голове, иначе можно запутаться.

– Я твержу ему об этом с восьмилетнего возраста, – заметила Лиз, готовящая ужин за кухонной стойкой.

– Мам!

– По-твоему, мама не может торжествовать, когда она права?

Чарльз одарил ее ослепительной улыбкой поверх склоненной над тетрадью головы Эндрю, и у нее снова задрожали колени. Так непривычно иметь в доме мужчину. Подростком она считала счастливыми такие семьи, в которых родители и дети вместе проводят время и принимают участие в жизни друг друга. Никакого отчима с похотливым взглядом и никакой матери, вечно жалующейся на то, что ей приходится кормить слишком много ртов. Картина, которую она сейчас наблюдает, напоминает эпизод из жизни нормальной семьи, в которой отец помогает ребенку делать уроки, а жена может положиться на мужа в трудную минуту. Это фантазия, но разве иногда нельзя себе позволить немного помечтать?

Вернувшись к реальности, Лиз продолжила резать морковь. Чарльз что-то объяснил Эндрю, и тот сказал, что понял. Она едва удержалась от того, чтобы не бросить взгляд в их сторону. Ей было так трудно сконцентрироваться.

С каких это пор она снова начала мечтать? С тех пор, как Эндрю повзрослел? Или после того, как увидела сочувствие в синих глазах ее босса?

Вспомнив, как пальцы Чарльза коснулись ее подбородка, она улыбнулась.

– Мам? – Эндрю уставился на нее в замешательстве. – Я спросил, когда мы будем ужинать.

– Э-э… через двадцать минут. – Если она снова не начнет витать в облаках и ужин не сгорит.

– Пахнет вкусно, – сказал Чарльз. – Мне трудно сконцентрироваться, когда у меня урчит в желудке.

– Вы останетесь на ужин? – спросил Эндрю.

– Почему нет? – ответила Лиз, удивившись не меньше своего сына. Она собиралась пригласить Чарльза на ужин, но думала, что он не захочет. – Боюсь, у нас только жареная куриная грудка и тушеные овощи.

– Звучит заманчиво, поскольку вы готовите это сами. Я уже давно не ел приличной пищи.

– Разве для вас никто не готовит?

– Кулинарные способности моей домработницы оставляют желать лучшего.

– Боюсь, то же самое вы скажете о моих, когда попробуете мою стряпню. Я готовлю только самые простые блюда.

– Что-то мне подсказывает, что мне понравится все, что вы сделаете.

Она знала, что он просто проявляет учтивость, но даже несмотря на это, сердце подпрыгнуло у нее в груди.

Ужин прошел отлично. Еда, конечно, была не как в дорогом ресторане, но, сидя за столом вместе с Элизабет и ее сыном и болтая с ними о том о сем, Чарльз решил, что давно уже не ел такой вкусной курицы. Именно это он и сказал хозяйке дома, после того как ужин закончился и Эндрю отправился к себе в комнату.

Улыбнувшись, Элизабет поднялась из-за стола.

– Эндрю нас уже не слышит, – сказала она, собирая тарелки. – Вы можете перестать быть любезным.

То, что она не поверила ему на слово, задело его.

– Вы мне не верите?

– Человеку, который сказал про шеф-повара из «Махоуни», что ему неведомо искусство приготовления пищи? Нет.

– «Махоуни» – это другая история.

– Правда?

Она отправилась на кухню, поэтому Чарльз взял несколько тарелок и последовал за ней.

– Чтобы приготовить макароны с сыром, которые мы ели в пятницу, не нужно быть шеф-поваром. Кроме того, повар из «Махоуни» не…

«Не вы, Элизабет». Эта мысль потрясла его.

– Не что, Чарльз?

– Повар из «Махоуни» не вызывает у меня желания помочь убрать со стола в знак благодарности, – солгал он.

Судя по реакции Лиз, она ему не поверила. Его ложь вызвала у нее смех, который всегда доставлял ему удовольствие.

– Если вы думаете, что вам удастся отвертеться от мытья посуды, вы ошибаетесь.

Чарльз рассмеялся:

– Напротив, я очень хочу вам помочь. А Эндрю? Он вам помогает?

– Обычно да, но в последнее время он хмурый. Прошу его простить.

– Я не думаю, что он был таким уж плохим.

– Вы были хуже?

– Я отказываюсь давать показания против самого себя.

Она снова рассмеялась, и Чарльз подумал, что он готов весь вечер мыть посуду, лишь бы продолжать слышать ее смех.

– Эндрю дружелюбен и всегда готов помочь. Я не знаю, что с ним творится в последние дни.

– Может, у него проблемы с девушкой?

– Исключено. Их с Викторией водой не разлить.

Элизабет взяла у него стопку тарелок, и их пальцы соприкоснулись. Контакт был коротким, но по его телу прокатилась волна расплавленного огня. Судя по румянцу на ее щеках и еле слышному вздоху, она тоже что-то почувствовала.

– Будете мыть или вытирать? – Она подошла к раковине. – Ладно, поскольку вы новичок, я позволю вам выбрать более простую работу. Берите полотенце. Будете вытирать сковородки.

– Хорошо.

Ему хотелось протянуть руку и прикоснуться к ней снова, но испуг, который он услышал в ее голосе, остановил его.

Элизабет включила воду и налила на губку немного моющего средства с яблочным ароматом. Чарльз наблюдал за тем, как она моет тарелки и ставит их в сушилку.

– Вы с Эндрю каждый день ужинаете вместе? – спросил он, чтобы нарушить неловкое молчание, установившееся между ними.

– По возможности. – Элизабет принялась тереть губкой сковороду. – Я на этом настаиваю. Я целыми днями работаю, поэтому у нас есть только вечера и выходные. Правда, в последнее время из-за его дружбы с Викторией времени у нас стало меньше.

– Я могу на пальцах одной руки сосчитать, сколько раз мы с моей матерью вместе ели, – сказал Чарльз. – Я был целыми днями предоставлен сам себе.

– Ваша мать работала?

– Нет. – Он потянулся за сковородой, которую она закончила мыть, и расстроился, потому что на этот раз их пальцы не соприкоснулись. – Впрочем, вполне возможно. Одному только Богу известно, какие усилия она прилагала, чтобы доставлять удовольствие своим бойфрендам.

В том числе она игнорировала своего сына. Чарльз подозревал, что, если бы не деньги, которые ежемесячно присылал ей Рон на его содержание, она бы его бросила.

– Я в раннем возрасте выучил наизусть скромный перечень блюд и напитков, которые доставляли в номера.

– Теперь понятно, почему вы предъявляете такие высокие требования к качеству еды.

Замечание было сделано небрежным тоном, но Чарльз увидел в карих глазах Элизабет сочувствие. Его удивила собственная реакция. Ему было так комфортно рядом с этой женщиной.

– Большую часть своего детства я избегала семейных ужинов, – сказала Элизабет, начав мыть вторую сковороду. – Это было несложно делать. Мою мать больше интересовал мой отчим и ее новая семья, чем я. Я обычно делала себе сэндвич и съедала его в машине Билла. – Она криво улыбнулась. – Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что проводить время с молодым человеком на заднем сиденье машины было опрометчиво. Но я была слишком молода и влюблена. И думала, что любовь может длиться вечно. Разве не она ему это сказала? Он попытался найти что-то общее между женщиной, стоящей рядом с ним, и юной девчонкой, удирающей из дому к своему бойфренду, и не смог.

– Ваши родные, должно быть, очень гордятся Эндрю, – предположил он в попытке перевести разговор на более приятную тему.

Неожиданно Элизабет погрустнела, и он понял, что все испортил.

– Они никогда его не видели. Я ушла из дома, когда забеременела, и больше туда не возвращалась.

– Они живут не в Гилморе?

– Нет, южнее, – ответила она. – Я приехала сюда вслед за Биллом, который нашел себе работу во Франклине. После того как наши отношения закончились, я осталась здесь.

– А Билл?

– Уехал. Сейчас он живет во Флориде.

Чарльзу захотелось придушить ее родственников и отца Эндрю. Как они могли так просто выкинуть ее из своей жизни?

Он часто мысленно задавал этот же вопрос своим родителям. Оказывается, у них с Элизабет много общего, вот только ей пришлось еще тяжелее. Теперь, когда он все о ней узнал, он стал еще больше ею восхищаться.

– По крайней мере, вы можете гордиться тем, что имеете сейчас. Воспитать в одиночку сына – это героический поступок.

– Когда родился Эндрю, у меня не было другого выбора. Не поймите меня превратно, – добавила она, ополаскивая сковороду под струей. – Я люблю Эндрю всем сердцем…

Чарльз решил прервать ее ненужное оправдание:

– Вам нет необходимости ничего мне объяснять. Я вас понимаю.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Знаете, если бы у меня был кто-то, с кем бы я мог есть в машине, я бы тоже это делал. Конечно, не с Биллом, а с Бетси или Бетти…

Его голос оборвался, потому что в этот момент их пальцы соприкоснулись, и его словно током ударило. Тогда он накрыл ее мокрую руку своей.

Тихо вздохнув, Элизабет опустила глаза и уставилась на их соединенные руки. Ни один из них не шевелился. Его сердце учащенно билось. Он чувствовал, что находится на пороге чего-то неизвестного, и не знал, делать ему шаг вперед или нет. Ощущения, которые он испытывал, были для него в новинку.

Элизабет раньше его нашла выход из этой ситуации.

– Это последняя сковорода, – сказала она, отдергивая руку. – Ваши обязанности на сегодняшний вечер закончились. С остальным я справлюсь сама.

– В этом нет необходимости, – сказал Чарльз, понимая, что речь идет не только о посуде. – Я могу помочь.

– Не надо. Вы и так уже сделали больше чем достаточно. – Элизабет улыбалась, но в голосе ее слышалась нервозность. – Еще раз спасибо вам за то, что позанимались с Эндрю.

Она от него отдаляется, и он прекрасно знает почему. Она почувствовала то же, что и он, испугалась и осторожничает.

– Вам, наверное, пора идти, – сказала она. – Я не хотела надолго вас задерживать.

– Вы правы. Мне нужно работать.

Помимо этого, ему нужно разобраться в том, что произошло. Решить, что ему делать с влечением, которое он испытывает к Элизабет. Его тело безумно хочет поддаться этому влечению, поэтому ему следует поскорее уйти и спокойно все обдумать.

– Увидимся завтра в офисе.

Она мягко улыбнулась:

– Еще раз спасибо за помощь.

– Пожалуйста, перестаньте меня благодарить. Я хотел вам помочь.

Направляясь к выходу, он остановился у двери, повернулся и, мечтательно посмотрев на ее розовые губы, пожелал ей спокойной ночи.

Лиз была удивлена, что ее пальцы не дрожали, когда она запирала дверь. Она была напряжена, как сдавленная пружина.

«Ты все придумала, Лиз, – сказала она себе. – Он не смотрел на твои губы. Его прикосновения ничего не значат. Тому, что ты возбудилась, должно быть разумное объяснение. В последнее время ты мечтала о паре сильных рук, не так ли?»

Но в глубине души она знала, что не придумала, что его глаза потемнели, когда он с ней прощался. Но зачем все это Чарльзу? Он решил воспользоваться ситуацией, раз весь офис все равно перемывает им косточки? Решил, что она легкая добыча, после того как узнал историю ее жизни? Нет, это абсурд. Что-то ей подсказывало, что Чарльз не из тех, кто обманывает женщин ради удовлетворения собственной похоти.

Она не знала, что страшнее – быть заложницей собственных фантазий или убедиться, что желание, которое она прочитала в глазах Чарльза, настоящее.

– Доброе утро, Элизабет.

От бархатного голоса Чарльза по ее спине пробежала дрожь.

Она провела полночи без сна в холодной постели, думая о том, что произошло вчера вечером. В конце концов она пришла к выводу, что ей лучше вести себя так, словно ничего не было.

– Доброе утро, – ответила Лиз, не отрывая взгляда от бумаг. – Даг Меткаф прислал отчет о продажах за последний месяц. Я его распечатала и положила вам на стол.

– Спасибо за отчет. И за ужин.

– А вам спасибо за то, что вы позанимались с Эндрю и помогли мне убрать со стола.

Чарльз рассмеялся, но она запретила себе поднимать глаза, зная, что увидит в них озорной блеск.

– Как вам спалось? – спросил он.

– Отлично. Вам звонили из городской администрации. Мэр города хочет встретиться с вами на следующей неделе. – Она принялась перебирать бумаги, лежащие на столе. – Я сказала, что перезвоню ему и назову возможные даты.

Неожиданно он наклонился и накрыл ее руку своей:

– Вы собираетесь весь день избегать зрительного контакта?

Нет, только до тех пор, пока к ней не вернется чувство реальности. Если она отдернет руку, то прервет телесный контакт. Проблема состоит в том, что она не хочет отстраняться. Напротив, она хочет большего.

– Я просто искала распечатку вашего расписания на сегодня, – ответила Лиз, прогоняя предательские мысли.

– Ясно. В таком случае вы не против поднять на меня глаза?

Лиз посмотрела на него, но только потому, что не сделать этого было бы глупо. Когда их взгляды встретились, ее бросило в жар, и она поняла, что было бы лучше показаться глупой.

– Теперь намного лучше, – сказал он. – Я бы хотел поговорить с вами в моем кабинете, если вы не возражаете.

– О чем? – Она сомневалась, что хочет знать ответ.

– Пройдемте в мой кабинет, Элизабет.

Ей ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

Стоя перед его столом спиной к нему, она ждала, когда он снимет пальто.

– Вас никто не собирается расстреливать, – прошептал он ей на ухо.

Его теплое дыхание щекотало ей шею, вызывая приятную дрожь.

– Вы всегда так делаете? – спросила она.

– Делаю что?

– Подкрадываетесь к людям.

– Я никогда ни к кому не подкрадываюсь.

– Значит, у вас очень тихая походка.

– Я буду считать это комплиментом, – сказал Чарльз, обойдя ее и встав между ней и столом.

– Можете думать что хотите, – ответила она.

Видеть его прямо перед собой было не менее волнующе, чем ощущать его дыхание сзади на своей шее. Аромат его одеколона наполнил ее личное пространство. Высокие каблуки добавляли ей несколько дюймов роста, однако под его пристальным взглядом она чувствовала себя маленькой и уязвимой.

– Вы сказали, что хотите со мной поговорить, – произнесла она деловым тоном. – О чем?

– Об этом.

Чарльз придвинулся ближе и поцеловал ее. Его поцелуй не был ни грубым, ни настойчивым.

Напротив, это было легкое прикосновение его губ к ее губам. К тому моменту, когда Лиз осознала, что произошло, все уже закончилось.

– Что?.. – смущенно пробормотала она.

Чарльз улыбнулся.

– То, о чем я мечтал всю ночь, – ответил он, проведя по ее щеке тыльной стороной ладони.

– Правда?

– Да.

В этот момент Лиз почувствовала себя так, будто внутри у нее затрепетала стайка бабочек, и она прижала ладонь к животу. Сделав вид, будто ее заинтересовала картина над полкой, она подошла к ней.

– Вы всегда считаете необходимым целовать ваших секретарш?

– Только высоких и сварливых.

– Понятно.

Он прищурился:

– Вы мне не верите.

Лиз не знала, чему она верит, а чему нет. Она испытала облегчение, узнав, что его тоже к ней влечет, но это не избавило ее от чувства неловкости.

– О, я вам верю. Просто не могу понять, с чего вы взяли, что я хотела, чтобы вы меня поцеловали.

– Я это знал, потому и поцеловал вас. Или, может, вы предпочли бы продолжать делать вид, будто нас не влечет друг к другу?

Каким-то образом он снова оказался у нее за спиной.

– Я куплю вам туфли для чечетки, чтобы слышать ваши шаги.

– Я не из тех, кто пляшет под чужую дудку, – пошутил Чарльз и положил руки ей на плечи. – Нас влечет друг к другу, Элизабет. Вчера вечером я сдержался, но, увидев вас сегодня утром, не смог с собой совладать.

Лиз закусила губу и сдержала вздох, который грозился вырваться наружу. Прикосновения Чарльза действовали успокаивающе. Ей хотелось прижаться к его груди и получить больше.

– Не смогли с собой совладать? – переспросила она.

– Это не было запланировано, если вы на это намекаете. То, что произошло вчера на кухне, тоже. Идя в ваш дом, я не руководствовался скрытыми мотивами.

– Как вы…

– Вчера я видел на вашем лице недоверие. Уверен, что если сейчас разверну вас, то увижу то же самое. И причина мне известна.

– И в чем же она состоит?

– Жизнь несправедлива. Человеку необходимо себя защищать.

Он так говорит исходя из собственного горького опыта. При этой мысли ее сердце болезненно сжалось.

– Вы знаете дурацкое психологическое упражнение для создания дружной команды? – спросила она. – Когда вы падаете назад, а другой человек должен вас поймать?

– Тест на доверие?

– Я ни разу так и не решилась упасть.

– Гм. – Наклонившись вперед, он мягко произнес: – Сообщите мне, когда будете готовы попытаться.