Текст книги "Афганистан. Что о нем нужно знать каждому"

Как мир отреагировал на вторжение?

Советское вторжение превратило все разрастающийся конфликт в Афганистане в международную проблему. Советские военные заняли неприсоединившуюся страну. Теперь у СССР появились базы на границах Пакистана и Ирана, в пределах досягаемости Персидского залива. Точно так же, как военный президент Пакистана генерал Зия-уль-Хак начинал программу исламизации, Иран укреплял свой революционный исламский режим; новые богатства, полученные в результате нефтяного бума после 1973 г., трансформировали страны Персидского залива. Записи, которые стали доступны после распада Советского Союза, показывают, что вторжение было непродуманной реакцией на вышедшие из-под контроля события, а не спланированным стратегическим шагом в направлении «теплых вод Индийского океана», но именно таким шагом видели в то время развернувшиеся события правительство США и многие другие.

СССР в Афганистане оказался в такой же изоляции, как США в Израиле или на Кубе. 2 января 1980 года СССР, к которому присоединилась только Восточная Германия, наложил вето на осуждающую вторжение резолюцию, которую Совет Безопасности ООН в противном случае поддержал бы 12 голосами против 2. Но уже 3 января 1980 года специальная сессия Генеральной Ассамблеи ООН проголосовала 104 голосами против 18 за «осуждение» советского вмешательства в Афганистане и потребовала «немедленного, безоговорочного и полного вывода иностранных войск из Афганистана». Впервые СССР столкнулся с оппозицией почти всего (за исключением Кубы) движения неприсоединения. Американские дипломаты говорили о превращении Афганистана в Палестину Советского Союза.

Всего за четыре года до этого США и СССР вместе с тридцатью тремя другими странами подписали в Хельсинки Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, ознаменовав период разрядки, который привел к Договору об ограничении стратегических вооружений (ОСВ) и другим соглашениям между США и СССР. Но разрядка закончилась 27 декабря 1979 года. В обращении к нации 4 января, через два месяца после штурма американского посольства в Иране, президент Картер назвал советское вторжение в Афганистан «чрезвычайно серьезной угрозой миру» и «грубым нарушением международного права и Устава Организации Объединенных Наций», которое «угрожает как Ирану, так и Пакистану и является ступенькой к возможному контролю над большей частью мировых поставок нефти». Он объявил, что отозвал посла США в Москве и попросил Сенат отложить рассмотрение итогов второго раунда переговоров по ограничению стратегических вооружений. Картер также приостановил продажу Москве высокотехнологичных товаров, ограничил советские квоты на рыболовство в водах США и отменил поставку 17 миллионов тонн зерна. Позже он объявил, что США будут бойкотировать московскую Олимпиаду 1980 года.

Президент Картер также пообещал «предоставить военную технику, продовольствие и другую помощь, чтобы помочь Пакистану защитить свою независимость и свою национальную безопасность от серьезно возросшей угрозы с севера, с которой он сейчас сталкивается». Если США надеялись помочь афганцам, сопротивляющимся СССР, им требовалось сотрудничество с Пакистаном. Как говорилось в главе 2, доступ в не имеющий выхода к морю Афганистан требовал транзита либо через СССР, который только что вторгся в страну, либо через Иран, который удерживал американских дипломатов в заложниках, либо через Пакистан.

По схеме, которая будет повторяться на протяжении многих лет, необходимость сотрудничества с Пакистаном для оказания помощи афганцам преодолела опасения США по поводу Пакистана, в данном случае его ядерной программы, осуществление которой началось несколькими годами ранее. Во время индопакистанской войны 1971 г., которая привела к распаду Пакистана, в качестве предупреждения Индии США направили в Бенгальский залив боевую группу авианосцев. Чтобы сдержать действия США в поддержку Пакистана, СССР направил атомную подводную лодку. Премьер-министр Индии Индира Ганди увидела, как ядерное оружие обеспечивает стратегическую автономию, и также приказала ускорить национальную ядерную программу. В мае 1974 г. в пустыне Раджастан, менее чем в ста милях от границы с Пакистаном, Индия взорвала «мирное ядерное взрывное устройство». Премьер-министр Пакистана Зульфикар Али Бхутто пообещал, что Пакистан «будет есть траву, даже голодать», чтобы приобрести бомбу.

США, однако, стремились предотвратить гонку ядерных вооружений в Южной Азии. В марте 1979 г., после обнаружения доказательств того, что Пакистан тайно строит завод по обогащению урана, администрация Картера ввела санкции, ограничивающие экономическую и военную помощь. Но эти санкции все равно предстояло снять, чтобы президент мог предоставить Пакистану помощь, которую он обещал в ответ на советское вторжение в Афганистан.

Картер попросил Конгресс отменить санкции. Генерал М. Зия-уль-Хак отверг первоначальное предложение Картера о помощи в размере 400 миллионов долларов как «смешные деньги». Он потребовал большей военной помощи, а также гарантий безопасности против Индии. В последние дни своего правления Картер достиг с Зия-уль-Хаком соглашения о пакете в 800 миллионов долларов. До советского вторжения США уже оказывали «нелетальную» помощь афганским моджахедам, но теперь они начали поставлять оружие и другую военную помощь, пусть и в скромных количествах.

Администрация Рейгана превратила отношения между США и Пакистаном в стратегическое партнерство, находящееся вне зависимости от диктатуры Зия-уль-Хака, программы создания ядерного оружия и поддержки исламской воинственности. Рейган полностью принял интерпретацию вторжения в Афганистан как советского экспансионистского шага и, соответственно, повысил значение Пакистана в американской стратегии. Пакистан, наряду с Саудовской Аравией, стал опорой стратегии США в Персидском заливе, взяв на себя роль, которую ранее играл шахский Иран. Вашингтон предложил Исламабаду пакет военной помощи в размере 3,2 млрд долларов и расширил программу вооружения афганских моджахедов, начатую президентом Картером.

Как изменилось возглавляемое НДПА правительство ДРА после советской интервенции?

Интервенция СССР столкнулась с разваливающимся правительством и растущим, хотя и нескоординированным, сопротивлением. Оглядываясь назад, бывшие советские эксперты утверждают, что следовало в первый же день объявить о национальном примирении, договориться с моджахедами и использовать для построения государства модели, совместимые с афганским обществом, но им и в голову не могло прийти ничего подобного, поскольку они находились под влиянием советской идеологии. Советские лидеры пытались делать то, что умели, то есть старались превратить Афганистан в государство-сателлит.

Советская стратегия заключалась в том, чтобы защититься от атак противника, создать государственные институты в центре, а затем постепенно расширять влияние этих институтов на периферию. Насильственные социальные изменения в сельских районах больше не стояли в повестке дня.

В городах, охраняемых Советской армией, новое правительство с помощью вездесущих советских советников сосредоточилось на нескольких основных задачах:

• Поддержание контроля над городами с помощью созданного по образцу КГБ нового разведывательного органа под названием ХАД (Хидамати Иттилаат-и Давлати, или Государственные информационные службы). До 1985 г. директором ХА Да был доктор Наджибулла, харизматичный молодой парчамист, которого халькисты сослали в Болгарию. В конечном итоге он стал президентом Афганистана (1987–1992). Столкнувшись с массовыми протестами и сопротивлением даже в городах, ХАД проводил по ночам повальные аресты. Его сотрудники систематически пытали заключенных, но, в отличие от своих предшественников из «Халька», они делали это скорее для получения информации, чем для наказания. Хотя правительство отменило казни без надлежащего разбирательства, многих казнили после весьма непродолжительных судебных формальностей. Следуя советской модели, ХАД вербовал информаторов в крупных учреждениях. Со временем, однако, он стал более профессиональным и сократил применение пыток в пользу более эффективных методов допроса и сбора данных. Внедренные советские инструкторы тщательно контролировали ХАД.

• Восстановление вооруженных сил путем принудительной воинской повинности, обучения и поставок новой техники. Поскольку в стране находилась Советская армия, ДРА добилась лишь весьма ограниченного прогресса в борьбе с дезертирством. Молодые беженцы мужского пола часто ссылались на страх перед принудительной воинской повинностью в качестве заставившей их покинуть страну причины. Советский Союз продал Афганистану в кредит (который в 2006 г. Россия простила) столько военной техники, что последний стал третьим по величине импортером оружия в мире после Саудовской Аравии и Японии. Офицерский и технический персонал проходил подготовку в СССР или обучался советскими инструкторами в Афганистане.

• Ориентирование образованной прослойки общества на служение новому правительству. Правительство очистило Кабульский университет, инкубатор политических движений Афганистана, от преподавателей, подозреваемых в нелояльности. СССР предлагал студентам университетов и молодым специалистам стипендии в СССР или в других странах советского блока. Школьная программа была переписана с учетом идеологии партии, и правительство создало молодежные организации советского образца, такие как Юные пионеры (Пешаханган). Учителя начальных и средних школ попали под наблюдение: информаторы ХАД сообщали об их заявлениях и действиях. Начиная с 1985 г., правительство отправляло школьников на учебу в СССР. НДПА и ее советские покровители, возможно, намеревались использовать эту программу для расширения образования, но многие афганцы рассматривали ее как похищение маленьких детей с целью промывания мозгов.

Насколько это было возможно, правительство распространило такие программы и на другие города. Однако большая часть страны вышла из-под его контроля. Силы безопасности не справлялись со своими задачами, и моджахеды набрали силу. За редкими исключениями они создали лишь самые элементарные структуры управления, но зато отказали в доступе к глубинке правительству и советским войскам.

Основными целями советских военных операций были:

• Обеспечение безопасности вокруг Кабула и других крупных городов, в районах кольцевой дороги и дорог, ведущих к границам и таможенным постам.

• Рейды в деревни и районы, из которых моджахеды нападали на дороги или советские и афганские войска. Эти операции включали также неизбирательные бомбардировки и операции по «зачистке», проводимые наземными войсками. В результате этих налетов погибло много мирных жителей и были опустошены целые деревни и районы. Их население превратилось в беженцев.

К 1985 году война превратилась в дорогостоящую патовую ситуацию: самую высокую цену заплатили афганские гражданские лица. По приблизительным оценкам, около трех миллионов афганцев бежали в Пакистан, а два миллиона – в Иран (или просто были вынуждены остаться там). Эти пять миллионов беженцев составляли почти треть предполагаемой численности населения Афганистана. Включая внутренне перемещенных лиц, около половины всех афганцев были вынуждены покинуть свои дома. Поскольку начало войны прервало первую в истории Афганистана попытку переписи населения, предпринятую в 1979 г., оценить число погибших представляется практически невозможным, но некоторые считают, что оно значительно превышает миллион человек.

Что представляло собой афганское сопротивление и кто такие моджахеды?

Первое восстание произошло всего через несколько дней после переворота, когда нуристанцы узнали, что НДПА убила Абдул-Кадыра Нуристани, министра внутренних дел и члена их общины. Национальные политические организации в сельской местности практически отсутствовали, и большая часть восстаний начиналась традиционным способом. В ответ на какие-либо действия режима влиятельный мулла или другой религиозный деятель произносил проповедь, призывающую к джихаду, после чего местные мужчины собирали все оружие, которое могли найти. Затем они захватывали местные правительственные учреждения – такие, как полицейские посты и школы.

Для поддержания этих восстаний требовалась внешняя помощь, которая поступала в основном от афганских группировок, созданных в соседних районах Пакистана. Большая часть политического руководства располагалась в Пешаваре, столице Северо-Западной пограничной провинции Пакистана, ныне называемой Хайбер-Пахтунхва.

Исламистские группировки из Афганистана искали в Пакистане убежища от репрессий президента Дауда еще в начале 1970-х гг. и по наущению Пакистана организовали в 1975 г. неудачное восстание. Пакистан и после этого приберегал исламистских лидеров на случай нужды.

Ядром этого политического течения стало изгнанное руководство исламистского движения из Кабульского университета, возглавляемое Бурхануддином Раббани, преподавателем шариата. Основную часть студенческого движения составляла организация «Джаванан-и мусульман» («Мусульманская молодежь»), в то время как Раббани возглавлял преподавателей и прочих своих последователей, объединенных в организацию «Джамиат-и ислами» («Исламское общество»). Главными военными лидерами, осевшими в Пакистане, были Гульбеддин Хекматияр, пуштун, принадлежащий к племени хароти из провинции Кундуз на границе с Таджикистаном, студент инженерного факультета, и Ахмад-шах Масуд из Политехнического института, таджик из Панджшерской долины. Хекматияр, который провел несколько лет в тюрьме за убийство сокурсника-маоиста, порвал с Раббани, чтобы основать свою собственную организацию «Хизб-и ислами» («Исламская партия»), оставив «Джамиат» преимущественно таджикской партией. Среди других лидеров в пакистанском изгнании были Мавлавис Юнус Халис и Джалалуддин Хаккани, которые окончили медресе Хаккания в Северо-Западной пограничной провинции Пакистана, центре воинствующего крыла деобандистского движения. Оба были из Восточного Афганистана: Халис – хугиани из Нангархара, а Хаккани принадлежал к племени задран в Хосте.

Пока премьер-министром Пакистана был Зульфикар Али Бхутто, боевиками руководил министр внутренних дел Насирулла Бабар, близкий друг Бхутто, но после того, как в июле 1977 г. генерал Зия успешно осуществил правительственный переворот, он поставил афганских боевиков под надзор Межведомственной разведки ISI, возглавляемой генералом Ахтаром Абдулом Рахманом.

Эти исламистские политические группы почти полностью состояли из молодых людей, родившихся в сельской местности и получивших образование в столице. После переворота они начали посылать эмиссаров с оружием для организации восстаний в своих родных сельских районах. В одних местах они развивали или брали под контроль уже начавшиеся восстания, в других возглавляли мятежи с самого начала.

На востоке и юге восстания в основном организовывались племенами под руководством священнослужителей, и за организацией и поддержкой они обращались к духовным лидерам. Две наиболее важные суфийские семьи обосновались в Пешаваре и Исламабаде: Сайид Ахмад Гайлани, потомок Абдул-Кадира Гайлани (аль-Джилани), основателя ордена, названного в честь него в двенадцатом веке, был пиром (духовным лидером) ордена Кадирийя. В 1905 г. его отец эмигрировал из Османской Месопотамии (Ирак) в Афганистан по приглашению эмира Хабибуллы, который предоставил ему землю в Нангархаре. Он назвал свою организацию (танзим) Национальным исламским фронтом (Махаз) за свободу (Азади) Афганистана (НИФА). Дочь Гайлани, Фатима, стала единственной женщиной, которая представляла афганских моджахедов публично и на международном уровне. В 2004 г. она стала президентом Афганского общества Красного Полумесяца, а позже присоединила его к Международной федерации обществ Красного Креста и Красного Полумесяца (МФКК).

Семья Себгатуллы Моджаддеди, почти полностью уничтоженная халькистами, возглавляла орден Накшбанди. Старший член семьи Моджаддеди всегда занимал пост Хазрат-и Шор Базар, главы медресе на Шор Базаре в Кабуле. До создания шариатского факультета Кабульского университета это было самое влиятельное исламское учебное заведение страны. Глава этого медресе традиционно подтверждал исламскую легитимность правителей Афганистана. Группа Моджаддеди, в которую входила семья Карзай, взяла название Национальный исламский фронт (Джаб-ха) за спасение (Ниджат) Афганистана. Чтобы добавить путаницы – партия Гайлани была известна на английском языке под аббревиатурой NIFA, в то время как партия Моджаддеди называлась сокращением на персидском/пушту «Джабха».

Другим ресурсом боевиков были сельские частные медресе, в основном деобандистского толка, ученики которых во главе со своими учителями сформировали «Талибан» (множественное число от арабского слова «студент»). Некоторые из них, такие как мулла Мухаммад Омар, позже возглавили движение «Талибан». Мавлави Мухаммад Наби Мухаммади, глава важного деобандистского медресе в провинции Логар, возглавлял организацию, имевшую название Движение исламской революции («Харакат-и инкилаб») Афганистана. «Харакат-и инкилаб» представлял интересы сельских улемов и талибов. Когда США решили предоставлять через партии моджахедов помощь в области здравоохранения и образования, они попросили их совместно управлять соответствующими программами, чтобы сократить административные расходы. Эти три группы (Гайлани, Моджаддеди, Мухаммади) объединились в «умеренные националистические» организации, обычно называемые «Иттихад-и сех», «Союз трех».

Юнус Халис основал воинствующую группировку деобандистов, отколовшуюся от группы Хекматияра, которая была известна как «Хизб-и ислами» (Халис). У нее было два крыла: племенное и духовное. Ее главным духовным лидером был Джалалуддин Хаккани. Халис был руководителем молитвенных собраний и проповедником в мечети клана Ареала, ведущей семьи ветви Джаббархель племени ахмадзай, на которую долгое время возлагалась ответственность за обеспечение безопасности участка дороги Пешавар – Кабул вокруг Джелалабада. Лидеры этого клана стали влиятельными полевыми командирами. Один из его членов, Абдул Хак, казненный талибами в 2001 г., действовал как в Нангархаре, так и в Кабуле, где организовал подпольную сеть. Старший брат Хака, Хаджи Абдул Кадир, участвовал в переговорах в Бонне (до того, как вышел из них в знак протеста против «недопредставленности» пуштунов) и занимал пост первого вице-президента у президента Карзая, пока не был убит неизвестными, напавшими на него в июле 2002 г. Хаджи Дин Мухаммад, еще один брат, который затем взял на себя руководство семьей, был назначен губернатором Нангархара, потом провинции Кабул, а затем стал исполняющим обязанности главы Высшего совета мира.

Сын Хаккани Сираджуддин стал в июле 2015 г. заместителем лидера талибов после объявления о смерти муллы Омара (сообщается, что Омар погиб в апреле 2013 г.). Когда афганская правительственная делегация встретилась для ведения переговоров с делегацией талибов в Мурри (Пакистан) в июле 2015 г., Дин Мухаммад возглавлял правительственную делегацию, в то время как младший брат Джалалуддина Хаккани, Ибрагим, был одним из трех делегатов талибов.

И, наконец, Абд аль-Рабб аль-Расул Сайяф, получивший саудовское образование преподаватель с факультета шариата Кабульского университета, исповедовавший салафитский («ваххабитский») ислам, сформировал финансируемую в основном из Саудовской Аравии партию, известную как «Иттихад-и ислами» («Исламский союз»). Сегодня «ваххабитская» принадлежность Сайяфа сошла на нет, и он является в Кабуле видным политиком и парламентарием, известным своими исламскими обвинениями в адрес талибов. Эти четыре партии – «Хизб» (Хекматияр), «Хизб» (Халис), «Джамиат» и «Иттихад» – объединились в «исламистскую» партийную коалицию, известную как «Иттихад-и чахр», «Союз четырех».

Таковы были семь суннитских организаций, официально признанных Пакистаном. Пакистан публично обращался с ними как с представителями афганских беженцев, в то время как разведывательная служба ISI использовала их в качестве каналов для поставок моджахедам оружия и другого снабжения.

В Хазараджате спешно сформированные подразделения под командованием Саида Джаграна, майора армии в отставке, в 1979 г. отразили попытки халькистов войти в этот район. Хазарейцы создали свою собственную администрацию, первоначально возглавляемую местной знатью и духовенством. Они назвали ее «Шура-и иттифак-и ислами» («Совет исламского единства»). Молодым активистам, вдохновленным иранской революцией и поддержанным Тегераном, в конце концов удалось вытеснить большую часть традиционалистов. Они распространили свое влияние на общины хазарейцев в Кабуле и Мазари-Шарифе, однако шиитские партии приобрели национальную известность в основном после вывода советских войск. В Хазараджате происходило не так много боевых действий, поскольку в нем нет ни одного крупного города, к тому же он находится далеко от кольцевой дороги. Некоторые маршруты снабжения моджахедов, шедшие из Пакистана в Северный Афганистан, пересекали этот регион, и местные власти получали прибыль, взимая соответствующие налоги.

Небольшая, но эффективная группа городских шиитов – но не хазарейцы, а в основном кызылбаши и сайиды, основала Исламское движение («Харакат-и ислами») Афганистана, возглавляемое аятоллой Мухаммедом Асифом Мухсини из Кандагара, который до своей смерти в 2019 г. был в Кабуле видным лидером и ректором финансируемого Ираном университета. Исламское движение участвовало в городских операциях во главе со своим командиром Сайидом Хусейном Анвари, который участвовал в Боннской конференции в качестве члена делегации Объединенного фронта, а затем некоторое время занимал пост губернатора Герата. Анвари сорвал Лойя Джиргу, созванную Наджибуллой в 1987 г., выпустив по ней ракету.

Традиционные группы хазарейцев имели штаб-квартиру в Кветте (Пакистан), где проживает значительное хазарейское население, состоящее в основном из потомков хазарейцев, бежавших от порабощения Хазараджата эмиром Абдуррахман-ханом в конце XIX в. Группы шиитских моджахедов также имели некоторое представительство в Иране, но во время советского присутствия в Афганистане Иран был занят защитой страны и революции от войны, развязанной иракским режимом Саддама Хусейна, которого поддерживали как суннитские арабские государства, так и США. Только после окончания ирано-иракской войны в августе 1988 г., когда советские войска уже выводились, Иран обратил свое внимание на Афганистан. С помощью Тегерана шиитские партии стали играть после вывода советских войск заметную роль в Кабуле и Мазари-Шарифе, став там влиятельными политическими акторами. В то время, в преддверии переговоров о новом правительстве в Кабуле, Тегеран спонсировал коалицию из восьми групп, которые впоследствии объединились в «Хизб-и вахдат» («Партия единства»). Ее первый лидер, Абдул Али Мазари, в июле 1995 года умер при невыясненных обстоятельствах в тюрьме у талибов. Его преемниками стали Карим Халили, лидер из Бамиана, который занимал пост вице-президента как при Хамиде Карзае, так и при Ашрафе Гани, и Мухаммад Мухаккик, член парламента и кандидат в вице-президенты вместе с доктором Абдуллой Абдуллой. После 2014 г. Мухаккик стал заместителем Абдуллы.

Что примечательно, так это отсутствие какой-либо организации, представляющей афганский национализм. Пуштунская националистическая партия «Афган меллат» («Афганская нация») скромно присутствовала в Пешаваре под покровительством Гайлани. Анвар-уль-Хак Ахади, женившийся на Фатиме Гайлани, был лидером партии в течение нескольких лет. Супруги участвовали в Боннских переговорах в качестве членов Пешаварской группы. Ахади, который работал банкиром и профессором политологии в США, позже занимал посты президента Центрального банка, министра финансов и министра транспорта.

В 1983 году группа афганских интеллектуалов и высокопоставленных представителей племен попыталась созвать в Пешаваре Лойя Джиргу. Они хотели, чтобы Захир-шах председательствовал на этом собрании и возглавил национальное сопротивление. Пакистан, однако, запретил открытую афганскую националистическую деятельность, включая попытки созвать Лойя Джиргу, и отказался выдавать визы любым членам королевской семьи.

Афганский национализм неотделим от воспоминаний о том, как британцы лишили эмира Якуб-хана земель к востоку от линии Дюранда и как Пакистан, «выдуманное» государство, включил их в состав своей территории. Пакистан, в особенности после потери Восточного Пакистана в 1971 г., не был готов допустить, чтобы в его пределах действовало какое-либо движение с ирредентистскими устремлениями. Напротив, он стремился использовать полученные ресурсы, чтобы помочь США противостоять Советскому Союзу и превратить Афганистан из националистического государства, находящегося в конфликте с Пакистаном, в исламское государство, являющееся клиентом Пакистана.

Доктрина, в соответствии с которой служба ISI осуществляла эту стратегию, заключалась в поиске стратегического тыла для Пакистана в его противостоянии с Индией. В соответствии с доктриной «стратегической глубины», если Индия нападет на Пенджаб и пакистанской армии придется отступить, она сможет использовать Афганистан в качестве тыловой базы или даже перебросить туда некоторые активы. (Часто говорят, что развитие ядерного сдерживания между Индией и Пакистаном сделало «стратегическую глубину» неуместной, но элементы этой доктрины сохраняются до сих пор.) Следовательно, Пакистан хотел поддержать сильное исламское движение сопротивления против СССР, получающее помощь от США, Саудовской Аравии и Китая, возглавляемое религиозными или исламскими лидерами и отличающееся предпочтительно панисламистскими тенденциями. Он предпочитал радикальных лидеров, выступающих против восстановления королевского режима или предоставления какой-либо роли в текущей борьбе бывшему королю, поскольку их не занимали обиды на Пакистан, братскую мусульманскую страну.

Пакистанские военные, руководимые Зия-уль-Хаком, также хотели, чтобы афганские лидеры сотрудничали с правыми пакистанскими религиозными партиями, в частности с «Джамаат-и ислами», которые поддерживали политику исламизации Зии. «Джамаат» сблизилась с Хекматияром. Поскольку после потери Восточного Пакистана прошло совсем немного времени, пакистанский истеблишмент совершенно не доверял собственным пакистанским пуштунским и белуджийским националистическим партиям, которые, по его мнению, могли стать зачинщиками еще одного раскола страны. Большая часть их руководства находилась в тюрьме или в изгнании, и служба ISI следила за тем, чтобы вооруженные афганские группировки с ними не сотрудничали.

С точки зрения Пешавара сопротивление было национальным джихадом против иностранных оккупантов и незаконного правительства, которое советский режим посадил в столице страны. Однако на местах это было также восстание, которое смело государственные структуры, созданные за последние столетия правления дуррани, и возродило политическую и военную мощь групп, которых те завоевали и подчинили. Наиболее очевидным примером является Хазараджат, который освободился от правления Кабула, сезонных вторжений пуштунских кочевников и бремени долгов, которые его жители набрали у тех же кочевых племен.

Таджики долгое время были младшими партнерами правящего клана Дуррани, составляя штат гражданской бюрократии, в то время как королевская семья контролировала военных в союзе с другими пуштунами. Однако во время сопротивления Советскому Союзу представители таджиков стали одними из самых могущественных полевых командиров. Не сдерживаемые соперничеством племен, из-за которого пуштунское общество с таким трудом поддавалось организованному управлению, несколько таджиков укрепили контроль над территорией и населением в своих квазигосударствах, особенно после вывода советских войск. Среди них были Ахмад-шах Масуд из Панджшерской долины, Исмаил-хан из Герата и Атта Мухаммад из Балха. Они создали более крупные, лучше обученные и дисциплинированные вооруженные силы, нежели те, что находились в распоряжении большинства других групп моджахедов. Все они принадлежали к партии «Джамиат-и ислами», возглавляемой Бурхануддином Раббани из Бадахшана. «Джамиат» все чаще становилась необъявленной партией афганских таджиков, некоторые из которых оспаривали идентичность Афганистана как пуштунской или управляемой пуштунами страны.