Текст книги "Солнце для Джона Рейна"

10

Если хочешь выжить, нужно научиться думать так, как твои враги. Эту истину я усвоил в детстве, защищаясь от школьных хулиганов, а потом еще раз осознал в джунглях Камбоджи. Достаточно взглянуть на ситуацию глазами врага, и все будет ясно.

Самое главное – оказаться в нужное время в нужном месте. Это не так-то просто сделать: надо следить за объектом, пока досконально не изучишь распорядок дня и примерный маршрут следования. Потом, перебрав все возможные места для засады, выбрать самое выгодное.

В то же время не стоит забывать, что точно такая же слежка может вестись за тобой. Умение работать быстро и эффективно, не забывая о собственной безопасности, – визитная карточка настоящих профессионалов.

В самообороне действуют те же правила. Поставьте себя на место грабителя: если срочно понадобились деньги, куда вы пойдете? Правильно, к банкомату и скорее всего ночью. Место тоже подберете подходящее: людное, чтобы не пришлось долго ждать, но не слишком, иначе могут помешать, темное, чтобы не заметили, и вместе с тем удобное, чтобы нагнать жертву, как только он или она снимет деньги с карточки. И так далее, и тому подобное. Проведя небольшой анализ, вы легко поймете, где может поджидать опасность, и удвоите бдительность.

А за Мидори и следить не нужно: ее распорядок дня согласуется с расписанием концертов. Булфинчу ничего не стоило узнать, когда она выступает у «Альфи». Так что любой из наймитов Бенни справится без труда.

Проехав семь остановок до Омотесандо по линии Чийода-сен, я вышел в город. Рядом со станцией есть интернет-кафе. Заплатив за час, я вышел в чат и загрузил оставленное Бенни сообщение. Интернет здесь быстрый, так что через секунду я уже любовался на отсканированные фото Мидори. Подробный адрес, телефон и расписание концертов, включая сегодняшнее выступление в «Синем клоуне», прилагались. Гонорар – сто пятьдесят тысяч долларов. Бенни не соврал: прибавка действительно солидная.

Упоминание сегодняшнего концерта не на шутку меня встревожило. Ничего не скажешь, информирован Бенни прекрасно, и в любой другой ситуации я бы провел операцию, не откладывая дело в долгий ящик. С другой стороны, мне дали сорок восемь часов на обдумывание, так что в ближайшие двое суток жизнь Мидори в безопасности.

Что же делать? Предупредить девушку, что за ее жизнь назначено крупное вознаграждение? Можно попробовать, только вряд ли она поверит... А даже если поверит, что дальше? Научить ее элементарным правилам самообороны? Спрятать где-нибудь, пока не улягутся страсти?

Ерунда какая-то! Сделать можно только одно: за сорок восемь часов выяснить, почему люди Бенни считают Мидори помехой, и постараться их переубедить.

До «Синего клоуна» примерно километр, я собирался прогуляться, однако в последний момент передумал и остановил такси. Выиграю время и немного осмотрюсь. Водителю я велел ехать по Кото-дори, а затем направо к «Синему клоуну». Надеюсь, на дороге пробка и я успею отыскать места, которые сам бы использовал для засады.

Как я и предполагал, по Кото-дори мы ползли целую вечность, и я как следует осмотрелся. Как ни странно, район «Синего клоуна» не слишком удобен для слежки. Вокруг клуба много магазинов, которые закрываются после шести. Есть французский ресторан «Идея фикс» с удобными балкончиками на втором этаже. Зато подниматься в этот ресторан надо по узкой длинной лестнице, так что вряд ли кто-нибудь решится его использовать.

С другой стороны, зачем вообще ждать? Можно навестить Мидори в антракте, предварительно рассчитав, сколько длится концерт. Если киллер выбрал этот способ, то наверняка приедет попозже.

Или, наоборот, он уже в клубе, явился с приглашением, будто добропорядочный любитель джаза.

Остановив такси в начале Омотесандо-дори, я прошел четыре квартала к «Синему клоуну». Тщательно осмотрел все пригодные для засады места, но никого подозрительного не увидел.

Желающих попасть на второй концерт собралась целая очередь; я подошел к кассе, где мне сказали, что билеты давно распроданы.

Черт, как же я об этом не подумал! Может, Мидори оказалась предусмотрительнее? Она же все-таки меня пригласила...

– Я друг Мидори Кавамуры, – нерешительно сказал я. – Меня зовут Джунучи Фудзивара.

– Да, конечно, – лучезарно улыбнулась кассирша. – Кавамура-сан предупредила, что вы можете прийти. Придется подождать, второй концерт начинается через пятнадцать минут, и мы найдем вам место поудобнее.

Кивнув, я отошел в сторону. Минут через пять стали выходить слушатели с первого концерта. Как только зал опустел, меня провели по широкой крутой лестнице и усадили за столик справа от сцены.

Да, «Синего клоуна» с «Альфи» не спутаешь. Во-первых, в «Клоуне» высокие потолки, а зал «Альфи» напоминает пещеру. Да и класс совершенно иной: ковры, деревянная обшивка, в вестибюле компьютеры для тех, кто в перерыве захочет проверить электронную почту. Но самое главное – публика: к «Альфи» ходят только ради музыки, а в «Синий клоун» – чтобы покрасоваться.

Будь я киллером, какое бы место выбрал? Наверное, в конце зала, поближе к выходу, чтобы иметь свободный путь к отступлению и возможность наблюдать за всеми не оборачиваясь.

Итак, проверяем выходы. Делая вид, что ищу знакомых, я огляделся по сторонам. За одним из столиков в конце зала сидел японец возрастом чуть за сорок, в темном мятом костюме. Выражение лица вкрадчивое, даже слишком. Вместе с ним за столиком молодая пара, но они оживленно беседуют, так что мужчина явно не с ними. Почти все гости сидят по двое-трое и с нетерпением ждут концерта, а Темный Костюм совершенно спокоен. Что-то с ним не так.

Теперь правая сторона. За столиком сидят три девушки в ярких нарядах. Кажется, здесь все чисто.

Раз Темный Костюм сможет наблюдать за мной на протяжении всего концерта, нужно проверить, есть ли у него сообщники. Пришлось рассказать сидевшей рядом паре, что я близкий друг Мидори и пришел по ее приглашению. Через секунду новость разлетелась по залу, и мне удалось кое с кем познакомиться.

Ко мне подошла официантка, я заказал скотч, и большинство собравшихся последовали моему примеру. Раз я друг Мидори Кавамуры, значит, все, что я делаю, здорово.

Бурные аплодисменты: на сцене появилось трио. Вот еще одно отличие от «Альфи»: там музыкантов встречают почтительной тишиной.

Девушка устроилась за пианино. Сегодня на ней вытертые джинсы и черная бархатная блузка с глубоким вырезом. Она наклонила голову, пальцы коснулись клавиш, и публика замерла, словно в ожидании чуда.

Начала медленно, по-своему интерпретируя «Алмазные углы» Телониуса Монка. В общем, играла гораздо эмоциональнее, чем в «Альфи», с большей отдачей и намного выразительнее, чем гитарист и барабанщик. В аккордах сквозили ярость, отчаяние и безумная боль, передававшиеся слушателям.

Концерт продолжался девяносто минут, и этюд Монка вместе с Мидори заставляли нас то грустить, то наполняли безумной радостью. Закончила она бешеным пассажем, и гости восторженно зааплодировали. Девушка встала и благодарно поклонилась публике, гитарист и барабанщик улыбались и вытирали со лба пот. Аплодисменты не смолкали. Подарив публике свое сердце, взамен Мидори получила искреннюю благодарность. Когда гости наконец успокоились и стали вставать с мест, музыканты ушли со сцены.

Через несколько минут Мидори вышла в зал и села за мой столик. После концерта она раскраснелась и была чудо как хороша.

– Я сразу вас заметила, – проговорила она, легонько прижимаясь ко мне плечом. – Спасибо, что пришли.

– Спасибо, что пригласили! Кассирша была сама любезность.

– Если бы я ее не предупредила, вас бы не пустили, а с улицы не так хорошо слышно, правда?

– Да, в зале намного удобнее. – Я оглянулся по сторонам, будто наслаждаясь роскошью обстановки, хотя на самом деле искал Темный Костюм.

– Хотите перекусить? Мы с ребятами как раз собирались.

Я не знал, что ответить. В присутствии посторонних ничего ценного не узнать, а новые знакомства ни к чему.

– Сегодня же закончился ваш первый ангажемент в «Синем клоуне»! Хотите отметить со своей группой?

– Нет-нет! – возразила Мидори, снова касаясь меня плечом. – И разве вам не интересно познакомиться с ребятами? Сегодня они играли просто здорово!

С другой стороны, если вечер сложится удачно, возможно, будет шанс поговорить с ней наедине...

– Да, зрители в восторге.

– Мы собрались в «Живой бар». Знаете, где это?

Отличный выбор! «Живой бар» – сеть ресторанчиков, ближайший из которых находится в Омотесандо. По сути дела, бар совсем рядом, но придется раз пять сворачивать, так что я смогу проверить, следит ли за нами Темный Костюм.

– Вообще-то это целая сеть ресторанов...

– Да, но тот, что в Омотесандо, – самый лучший. Там масса интересных блюд и отличный выбор спиртного. Хозяйка «Альфи» говорит, что в винах вы разбираетесь лучше многих.

– Мама льстит, – улыбнулся я. Нужно быть осторожнее, иначе в «Альфи» на меня составят целое досье. – Позвольте мне хотя бы заплатить за скотч...

– Он уже оплачен, – улыбнулась Мидори. – Пойдемте!

– Вы заплатили за меня?

– Просто сказала администратору, что мужчина, сидящий справа у сцены, – мой хороший друг. Так что все за счет заведения, – по-английски закончила она.

– Вы очень любезны!

– Подождете пару минут? Нужно кое-что забрать из гримерной.

Вряд ли киллер решится пробраться в гримерную. На улице действовать гораздо проще и безопаснее, тем более что в клубе полно охраны.

– Конечно! – беззаботно сказал я, поворачиваясь к сцене спиной, чтобы наблюдать за происходящим в зале. Гости суетились, пробираясь к выходу, и мужчину в темном костюме я не заметил.

– Где встретимся?

– Давайте прямо здесь через пять минут.

Появилась Мидори немного позже, думаю, прошло минут пятнадцать. Она успела переодеться в черный джемпер из шелка или тонкого кашемира и черные же брюки классического покроя. Длинные блестящие волосы струились по плечам.

– Простите, что задержалась.

– Выглядите просто замечательно! – похвалил я и взял Мидори под руку.

– Тогда пойдемте скорее! – улыбнулась девушка. – Ребята уже ждут.

Мы вышли через переднюю дверь, обогнав несколько задержавшихся гостей. Каждый из них кланялся и благодарил Мидори за отличное выступление.

Будь я киллером, то затаился бы у лестницы в «Идее фикс»: оттуда прекрасно видны передняя и боковая двери. Наверное, после окончания концерта Темный Костюм поспешил именно туда.

Вот тебе и сорок восемь часов... Ай да Бенни! Живет под девизом: «Спешите, предложение истекает в полночь!» Совсем как во время сезонных распродаж.

Бас-гитарист и барабанщик ждали у входа в клуб.

– Томо, Ко, это Джинучи Фудзивара, о котором я вам рассказывала, – познакомила нас Мидори.

– Очень рад знакомству, – по-японски сказал я и низко поклонился. – Играли вы просто божественно!

– Давайте говорить по-английски! – предложила Мидори. – Они оба жили в Нью-Йорке, Фудзивара-сан, и умеют приглашать на кофе по-бруклински.

– Тогда зовите меня Джоном! – попросил я, протягивая руку барабанщику.

– А вы меня Томом. – Парень пожимал руку и одновременно кланялся. Лицо у него открытое, немного удивленное, а одежда самая простая: джинсы, тонкая белая рубашка и синий блейзер. Держался Том очень естественно и сразу мне понравился.

– По-моему, мы встречались в клубе «Альфи», – проговорил гитарист, осторожно протягивая руку. Наряд тот же, что и в прошлый раз: черные джинсы, белый блейзер, прямоугольной формы очки – будто сошел с обложки модного журнала!

– Правильно! – пожал руку я. – Сегодня все получилось еще лучше. Перед концертом хозяйка «Альфи» сказала, что у вас большое будущее. Так вот, она совершенно права!

Думаю, гитарист почувствовал лесть, но после концерта пребывал в благодушном настроении. Или все дело в английском? Так или иначе, его улыбка получилась вполне искренней.

– Спасибо за добрые слова! Зовите меня Кеном...

– А меня Мидори! – вмешалась девушка. – Кажется, я не на шутку проголодалась!

По дороге в ресторан болтали в основном о джазе и о том, как каждый из нас его открыл. Я был лет на десять старше любого из них, но, поскольку все мы считали себя духовными последователями школы Чарли Паркера – Билла Эванса – Майлса Дейвиса, точек соприкосновения оказалось более чем достаточно.

Время от времени мне удавалось оглядываться, и пару раз я замечал типа в темном костюме. Не думаю, что он станет действовать сейчас, когда с Мидори друзья.

Хотя, если Бенни загнать в угол, он не остановится ни перед чем... Может, киллеру приказано убрать девушку любой ценой? Готовый к решительным действиям, я весь обратился в слух.

А вот и «Живой бар», притаился на первом этаже высотного здания. У входа нас встретил молодой японец в новеньком, застегнутом на все пуговицы кителе. Единогласно признанная лидером Мидори попросила столик на четверых. Японец низко поклонился и что-то прошептал в стоящий рядом с кассой микрофончик. Через секунду парень отвел нас к столику, где уже ждала улыбающаяся официантка.

Для субботнего вечера народу было на удивление мало: в основном за черными лакированными столиками расположились элегантные женщины с безупречным макияжем и горящими глазами. Костюмы от Шанель сидели так естественно, будто они носили их всю жизнь. Однако рядом с Мидори они почему-то казались похожими на кукол Барби.

Мы успели заказать напитки и легкие закуски, когда в зал провели мужчину в темном костюме. Он сел спиной к нашему столику; впрочем, на стене – большое зеркало, так что мы у него как на ладони.

Поджидая, пока принесут еду, мои спутники продолжали болтать о джазе, а я ломал голову, как избавиться от Темного Костюма. Он представитель многочисленной армии противника, и если появится возможность уничтожить хотя бы одного ее члена, я с удовольствием ею воспользуюсь. Надеюсь, все пройдет гладко и хозяева киллера никогда не узнают о моем участии в этой истории, а я выиграю время, чтобы спасти Мидори.

Когда все было съедено и мы по новой заказали напитки, кто-то из музыкантов спросил, чем я занимаюсь.

– Я консультант, помогаю импортерам разобраться в особенностях японского рынка.

– Здорово! – воскликнул Том. – Иностранцам приходится нелегко. Сколько воды утекло, а во многих отношениях Япония так и осталась изолированным от всего мира островком.

– Джону это только на руку, – съязвил Кен. – Правда, Джон? Если бы в Японии не было столько глупых законов, а министерство торговли не погрязло в коррупции, вам бы пришлось искать новую работу!

– Слушай, Кен, – вмешалась Мидори, – мы и так знаем, что ты циник. Не стоит доказывать это еще раз.

Неужели наш гитарист уже пьян?

– Когда-то и ты была такой же, – не унимался Кен и, повернувшись ко мне, пояснил: – Не знаю, чему Мидори учили в Джуллиарде, но из Нью-Йорка она вернулась настоящей радикалкой. Мечтала перевернуть Японию с ног на голову! А теперь у нее другие приоритеты...

– Нет, мне по-прежнему хочется многое изменить, – возразила Мидори. – Просто громкими лозунгами и демонстрациями ничего не добьешься. Нужно набраться терпения и четко представлять себе конечную цель.

– И чего ты за последнее время добилась? Что сделала для страны? – вопрошал Кен.

– Понимаете, – повернулся ко мне Том, – Кену кажется, что, выступая в элитарных клубах вроде «Синего клоуна», он предает свои убеждения. А раздражение часто выплескивается на нас с Мидори...

– Не только я, а все мы продались за тридцать сребреников! – горько усмехнулся гитарист.

– Хватит, Кен, смени пластинку, – взмолилась Мидори, устало закрыв глаза.

– Джон, а вы что скажете? – набросился на меня гитарист. – Как говорят наши друзья-американцы: «Если ты не решаешь проблему, значит, ты ее создаешь».

– Есть и третий вариант, – с улыбкой напомнил я: – «Тебе все по барабану».

Гитарист обреченно кивнул, будто я подтвердил его опасения.

– Вот это хуже всего.

Я пожал плечами. Мне было действительно все равно, и нервничать я не собирался.

– Если честно, никогда не думал, что могу изменить что-то в глобальном масштабе. У моих клиентов появляются проблемы – я помогаю их решать. Вот и все... Хотя то, о чем вы говорите, важно. Просто к серьезному разговору я пока не готов...

На лице Кена ясно читалось желание пустить кому-нибудь кровь, но моя вежливость подействовала обезоруживающе. Я ведь не спорю, значит, и возразить ему нечего.

– Давайте выпьем! – гораздо миролюбивее предложил он.

– Я пас, – заявила Мидори. – И вообще время уже не детское.

Посмотрев на соседний столик, я заметил, что Темный Костюм, подняв колено, щелкает чем-то похожим на одноразовую зажигалку.

Вот засранец! Это же камера!

Он снимает Мидори, и на некоторых фотографиях буду я.

Значит, придется уйти с этой троицей, а потом соврать, что забыл в ресторане что-то ценное, и вернуться к Темному Костюму. Отпустить его я не могу, особенно после того, как он меня заснял.

Однако наемник Бенни решил облегчить мне жизнь: неожиданно встал и направился в уборную.

– Мне тоже пора домой, – заявил я, чувствуя, как бешено стучит сердце. – Только отлучусь на секунду...

Вперив глаза в пол, я шел за Темным Костюмом. Широко раскрыв дверь, мужчина шагнул в уборную, и быстрее мыши я нырнул следом. Две кабинки, два писсуара. Боковым зрением я заметил, что двери кабинок приоткрыты. Значит, мы одни. Сосредоточившись, я почувствовал, как по телу движется воздух, наполняя кровь кислородом.

Услышав шаги, киллер обернулся, узнал во мне одного из спутников Мидори и каким-то шестым чувством ощутил опасность. Ну уж нет, никакой инстинкт тебе не поможет! Мои глаза так и впились втело противника, а мозг, мгновенно оценив ситуацию, просчитывал возможные варианты атаки.

Решив не медлить ни секунды, я шагнул к мужчине и сжал ему трахею большим и указательным пальцами. Голова киллера откинулась назад, а руки потянулись к горлу.

Воспользовавшись замешательством, я запустил руки в его карманы и в левом нашел камеру.

Издавая странный клекот, киллер продолжал хвататься за горло. Движения судорожные, значит, ему не хватает воздуха. Отлично, мне удалось сломать трахею!

Так, задохнется он секунд через тридцать, но их у меня нет. Схватив умирающего одной рукой за волосы, другой за подбородок, я быстро свернул ему шею.

Наемник Бенни обмяк и стал оседать. Пришлось брать его за плечи и волочь в пустую кабинку. Не прошло и пяти секунд, как я усадил убийцу во вполне естественном положении. Дверь закрыта, и, увидев ноги, все подумают, что кабинка занята. Если повезет, бездыханное тело обнаружат не скоро.

Осторожно захлопнув дверь, я коленом опустил задвижку, а потом подтянулся и вылез из кабинки. Быстро отмотав туалетной бумаги, я протер дверцу, надеясь не оставить отпечатков пальцев. Бумагу затолкал в задний карман брюк. Теперь можно выходить!

– Все в порядке? – спросил я, подойдя к столику.

– Да, конечно, – проговорила Мидори, и мы пошли к кассе.

Счет был у Тома, но я настоял, что заплачу сам: концерт же слушал бесплатно, так что теперь мы квиты! На самом деле мне не хотелось, чтобы кто-то из них пользовался кредиткой, ведь установить имя владельца – секундное дело.

Я пересчитывал сдачу, когда Том, словно спохватившись, бросился в уборную.

– Подожди, я с тобой! – закричал Кен и побежал следом.

А что, если тело соскользнет с унитаза? Я словно примерз к барной стойке, понимая, что остается положиться на удачу.

– Не хотите прогуляться до дома пешком? – предложил я М ид ори. Она успела рассказать, что живет в Харадзуку, хотя я, конечно, знал это и раньше.

– С удовольствием! – улыбнулась девушка.

Минуты через три вернулись Том с Кеном. Парни весело смеялись, и я понял, что Темный Костюм по-прежнему сидит на стульчаке.

Мы вышли из ресторана и окунулись в вечернюю прохладу Омотесандо.

– Моя машина у «Синего клоуна», – глядя на Мидори, сказал Кен. – Кого-нибудь подвезти?

– Нет, спасибо, – покачала головой девушка.

– Я на метро. Спасибо за приглашение! – отозвался я.

– А вот я с удовольствием! – весело сказал Том, моментально разрядив обстановку. – Джон, было очень приятно с вами познакомиться! Спасибо за ужин!

– А вам спасибо за концерт, – низко поклонившись, сказал я. – Надеюсь, мы еще не раз встретимся.

– Да, конечно, – кисло протянул Кен, но Том уже тянул его за рукав, и парни поспешили к «Синему клоуну».

– Все в порядке? – спросила Мидори, убедившись, что Том с Кеном далеко и не слышат.

– Да, вечер получился замечательный! Ребята очень приятные.

– С Кеном иногда бывает сложно.

Я пожал плечами.

– Ему не понравилось, что вы пригласили чужого.

– Просто он еще слишком молод. Спасибо вам за терпение.

– Все в порядке.

– Знаете, я обычно не зову малознакомых людей на концерты и тем более в ресторан.

– Ну, мы ведь встречались уже дважды, так что своим принципам вы не изменили.

Мидори засмеялась.

– Хотите чего-нибудь выпить?

– Пожалуй, – отозвался я, пытаясь понять, к чему она ведет. – И даже знаю место, которое наверняка вам понравится.

Я повел ее в бар «Сатох» – небольшое заведение на втором этаже одного из зданий, притаившихся на аллее, соединяющей Омотесандо-дори и Мейдзи-дори. По дороге я успел несколько раз оглянуться. «Хвоста» не было. Значит, Темный Костюм работал один.

Поднявшись на лифте на второй этаж, мы попали в плен цветущих гардений, которыми так увлекается супруга Сатох-сана. Поворот направо, небольшой лестничный пролет – и перед нами сам хозяин, безупречно элегантный, в шелковом жилете с бабочкой.

– Ах, Фудзивара-сан! – широко улыбаясь, проговорил он и низко поклонился. – Добро пожаловать!

– Очень рад видеть вас, Сатох-сан, – ответил я и, оглядевшись по сторонам, увидел, что свободных мест почти нет. – Примете нас?

– Да, конечно! – отозвался хозяин и вежливо попросил сидевших у стойки посетителей сдвинуться вправо, чтобы освободить место для нас с Мидори.

Поблагодарив Сатох-сана и еще раз извинившись перед посетителями, мы устроились с максимальным удобством. Похоже, интерьер бара не оставил девушку равнодушной: глаза у нее совсем круглые. Что же, ничего удивительного, здесь есть на что посмотреть: бесконечные ряды бутылок виски, некоторые такие старые, что не разобрать надпись на этикетке. Виски в этом заведении не только товар, но и предмет интерьера: бутылки стоят на полках, на низеньких столиках, в нишах. На дальней от нас стене – древний американский велосипед, рядом – дисковый телефон, на вид килограммов восьми весом, и портрет президента Кеннеди в деревянной рамке.

Сатох-сан подает только виски и ставит только джаз, так что сейчас из прабабушки современных стереоустановок неслось слегка искаженное пение Курта Эллинга.

– Здесь... здесь так здорово! – захлебываясь в эмоциях, воскликнула Мидори.

– Необычно, правда? – переспросил я, довольный, что ей понравилось. – Сатох-сан – бывший служащий, смертельно уставший от мышиной возни на работе. Страстный любитель виски и джаза, он экономил всю жизнь, пока десять лет назад не открыл собственное заведение. Думаю, это лучший бар в Японии.

К нам подошел хозяин, и я представил ему свою спутницу.

– Да, конечно! – вырвалось у Сатох-сана. Порывшись в стопке дисков, он нашел нужный: «В другой раз» Мидори Кавамуры. Густо покрасневшая девушка умоляла поставить что-нибудь другое.

– Что предложите сегодня? – поинтересовался я.

Четырежды в год Сатох-сан посещает Шотландию и привозит редкие, порой даже эксклюзивные сорта виски.

– Сколько бокалов? – уточнил хозяин. Ответь я «несколько», он бы устроил целую дегустацию, начиная со сравнительно легкого продукта южной Шотландии, чтобы постепенно подвести меня к терпкому, с йодистым ароматом виски острова Айлей.

– Наверное, только один.

Сатох-сан посмотрел на Мидори, и она кивнула.

– Порезче или помягче?

– Порезче! – не задумываясь, выпалила девушка.

Хозяин улыбнулся: на такой ответ он и рассчитывал. Значит, нас ждет что-то особенное. Жестом фокусника Сатох-сан достал из зеркального шкафчика прозрачную бутыль.

– Сорокалетний «Ардберг», – представил он. – С южной части острова Айлей. Очень редкий сорт. Держу в простой бутыли, потому что опасаюсь кражи.

А вот и ослепительно чистые бокалы!

– Неразбавленный? – спросил Сатох-сан, не зная, что любит Мидори.

– Да! – ответила она, чем снова заслужила одобрение хозяина, который, отлив напиток, бережно закупорил бутылку.

– Секрет этого виски – в сочетании «несочетаемых» ароматов. Они гармонируют, образуя неповторимый букет, – объяснил Сатох-сан, превратившись в лектора. – Здесь присутствуют ароматы дыма, торфа, хереса и морской соли. Словно непризнанный гений, этот виски ждал своего часа целых сорок лет. А сегодня с ним познакомитесь вы. Наслаждайтесь!

– Мне даже страшно, – призналась Мидори и подняла бокал, чтобы посмотреть сквозь янтарную жидкость на свет.

– В этом баре всегда так: дегустация нового сорта сопровождается небольшой лекцией. Сатох-сан любит преподносить товар лицом.

Девушка пригубила виски и несколько секунд молчала, наслаждаясь сложным букетом.

– Здорово! – наконец проговорила она. – Огонь, лед и свежее дыхание моря.

– Совсем как ваша музыка!

Улыбнувшись, Мидори легко коснулась меня плечом.

– Мне так понравилась наша беседа в «Цуте»! Пожалуйста, расскажите о себе еще что-нибудь!

– Вряд ли вам будет интересно...

– Попробуйте, а я решу, интересно мне или нет.

Похоже, девушке больше нравится слушать, чем говорить, что не слишком для меня удобно. Но другого выхода нет – придется рассказывать.

– Долгое время домом для меня был небольшой городок на севере штата Нью-Йорк. Именно туда после смерти отца увезла меня мама.

– А после этого вы приезжали в Японию?

– Несколько раз. Когда я был в седьмом классе, бабушка и дедушка со стороны отца написали мне о программе международного обмена, участники которой могли целый семестр учиться в японской школе. К тому времени в Штатах мне уже порядком надоело. Я подал заявку и попал в Сайтаму Гаукен.

– На целый семестр? Ваша мама, наверное, очень скучала.

– Да, с одной стороны, да. А с другой – она смогла отдохнуть и уделить больше внимания работе. В то время со мной было непросто.

«Непросто» – слово очень удобное и емкое; не рассказывать же Мидори обо всех драках и дисциплинарных взысканиях!

– Ну и как вам школа?

Я колебался, не зная, что ответить: далеко не все воспоминания были приятными.

– Все оказалось сложнее, чем я ожидал. Мало того, что проявился акцент; узнав, что я наполовину американец, дети стали считать меня настоящим отморозком!

В темных глазах было столько сочувствия, что я со своими корыстными интересами показался себе Иудой-предателем.

– Я знаю, что такое вернуться на родину после долгого отсутствия, – тихо сказала Мидори. – Предвкушаешь теплый прием, а не получив его, понимаешь, что стал бездомным.

– К счастью, все уже в прошлом, – махнул рукой я, изображая равнодушие.

– А что случилось после школы?

– Вьетнам.

– Вьетнам? Вы слишком молоды... Как же так вышло?

– В армию я попал еще подростком, а война была в самом разгаре... – Я отдавал себе отчет, что рассказываю слишком много, но почему-то меня это не беспокоило.

– И сколько вы там прослужили?

– Три года.

– Первый раз слышу, чтобы призывали больше чем на год.

– Все правильно, но меня никто не призывал.

– Вы пошли добровольцем? – изумленно спросила Мидори.

Боже, я сто лет никому не рассказывал о Вьетнаме... Сначала было слишком страшно, а потом стало не с кем беседовать.

– Сейчас это кажется абсурдным, но я действительно пошел добровольцем. Хотелось доказать всем, а в первую очередь себе, что я настоящий американец, несмотря на цвет кожи. Воевать пришлось в Азии, и мне стало еще сложнее, но я не роптал. Мало того, брался за самые опасные задания...

Несколько секунд мы молчали, и первой заговорила Мидори:

– Это вьетнамские призраки не дают вам покоя?

– Да, некоторые из них пришли из Вьетнама, – ответил я.

У Мидори, видимо, есть табу, касающиеся малознакомых мужчин, а у меня – свои запреты, и относятся они к прошлому. Мы и так зашли слишком далеко.

Пальцы девушки сжимали бокал с виски, и неожиданно для себя я поднес их поближе к глазам.

– Типичные пальцы пианистки, тонкие, но очень сильные.

Ловкое движение – и теперь в качестве хироманта выступает Мидори.

– Хочешь узнать человека – взгляни на его руки. Я вижу бусидо. А судя по суставам... Чем вы занимаетесь? Дзюдо или, может, айкидо?

Бусидо – мужчина-воин. В моем случае – вечный солдат. Да, мозоли и поврежденные суставы выдали меня с головой... В том, как Мидори держала мои руки, не было ничего необычного, но сердце, по-видимому, считало иначе.

Испугавшись, что девушка может узнать больше, чем нужно, я поспешно отдернул руки.

– Сейчас только дзюдо. Удушающие захваты, броски – это как раз по мне. Тренируюсь в Кодокане: для дзюдоиста лучшего места не найти.

– Я знакома с Кодоканом, хотя сама несколько лет занималась айкидо.

– Зачем джазовой пианистке айкидо?

– Это было до джаза. Сейчас тренироваться не могу – берегу руки. В клуб я пришла после того, как начали третировать в школе. Отец взял меня с собой в Штаты, а по возвращении одноклассники приняли меня в штыки. Так что у нас с вами много общего.

– Айкидо помогло?

– Не сразу. Зато школьные обиды придавали тренировкам дополнительный стимул. Однажды какая-то девчонка схватила меня за руку, и я, выполнив подсечку, уложила ее прямо на песок в школьном дворе. С тех пор пыла у задир поубавилось. И очень хорошо, потому что, кроме той подсечки, я ничего не умела.

Я подивился упорству, которое от подсечки в школьном дворе привело ее на дорогу к славе.

Пальцы девушки снова легли на бокал с виски, а я любовался неспешной грацией ее движений: никакой суеты, ничего лишнего.

– Вы занимаетесь садо, – озвучил внезапную догадку я, имея в виду искусство чайной церемонии. Проводя изысканную, невероятно сложную церемонию, молодые девушки пытаются добиться максимально естественной элегантности в движениях и душевной гармонии. Каждый жест в садо имеет определенный смысл, не беспорядочное движение, а жест-символ, такой выразительный, что и слова не нужны.

– Занималась много лет назад без особого успеха, – призналась Мидори. – Неужели что-то чувствуется? Еще немного виски, и вы ничего не заметите.

– Тогда не пейте, – попросил я, заставляя себя не смотреть в темные глаза. – Я люблю садо.

– А что еще вы любите? – улыбнувшись, спросила девушка.

Что она задумала?

– Трудно сказать... Многое. Например, слушать и смотреть, как вы играете.

– Почему?

Я пригубил «Ардберг»; виски обожгло пищевод, мгновенно оживив кровь.

– Мне нравится, что вы всегда начинаете спокойно, а потом, полностью отдавшись музыке, обо всем забываете. Каждый раз вы рисуете образ, настолько живой, что ваши слушатели его видят. Словно управляя чужими душами, вы и их заставляете забыть об окружающем.