Текст книги "Застенчивая Энн"

– Еще раз благодарю за предложение, – сказал Доминик, вставая с кресла, – но оно мне не подходит. Оповестите меня, когда появится что-нибудь по моей специальности.

Он направился к двери, но его догнал холодный голос хозяина кабинета:

– Если хотите, ступайте, месье Бертье. Но не надейтесь, что вам удастся найти хотя бы место дворника в Перпиньяне в течение ближайших пятидесяти лет. По крайней мере, я вашим трудоустройством заниматься больше не намерен.

Доминик замер как вкопанный. Затем посмотрел через плечо.

– Это что, ультиматум?

– Зачем же так грубо. – Глава агентства забарабанил пальцами по столу. – Просто я не хочу тратить время на человека, который без всяких объективных причин отказывается от выгодного предложения. Мне не нравится ваше отношение к работе.

– Отношение к работе тут ни при чем, – произнес Доминик, чувствуя, как пол уходит у него из-под ног. – У меня есть... личные причины так поступать.

– Какие личные причины могут играть роль в отношениях с человеком, которого вы ни разу в жизни не видели и с которым у вас нет общих знакомых? – отмахнулся Дюмулен. – Я считаю, что ваш отказ вызван исключительно эгоизмом. В конце концов, подойдите к делу с другой стороны: человек, возможно даже не один, находится в опасности, которую вы могли бы отвести, но из глупой гордыни отказываетесь помочь. Сдается мне, что вы не заслуживаете звания полицейского – даже бывшего.

Удар месье Дюмулена попал в цель. Доминик закусил губу, потом медленно повернулся и подошел к столу.

– Хорошо, позвоните инспектору. Я послушаю, что он скажет о... об этой пресловутой угрозе. Может, она и правда существует, тогда мой долг, как стража порядка, сделать все возможное.

Месье Дюмулен довольно улыбнулся – способность уговорить кого угодно была одной из его сильных черт – и принялся набирать номер.

К счастью, к телефону подошел инспектор Верт. Один из немногих, с которым после увольнения Доминик сохранил хорошие отношения.

– Здравствуй, Бертье, – послышался в трубке его озабоченный голос. – Я чертовски рад, что ты согласился помочь. Знаешь, если все пройдет удачно и ты вычислишь, кто обижает старину Бернара, шефу ничего не останется, кроме как принять тебя обратно на работу. Если ты захочешь, конечно.

– Спасибо, Верт. – Доминик покашлял, прочищая горло. – Я еще не решил, буду ли работать на Ладюри. Это зависит от того, насколько серьезна ситуация. И не думаю, что я так уж хочу вернуться в полицию.

– Я тебя вполне понимаю, – дружески отозвался Верт. – Я всегда считал, что с тобой обошлись несправедливо. Ты, наверное, уже не хочешь иметь ничего общего с нашим шефом. Я слышал, ты желаешь заниматься фотографией, как раньше.

– Да, пожалуй, это мне куда интересней, чем гоняться за правонарушителями. Но все же спасибо, что не забываешь меня.

– Если надумаешь вернуться, я буду очень рад, – подытожил Верт. – В любом случае, это я тебя рекомендовал месье Ладюри. И если ты опередишь нас и найдешь виновного, то натянешь нос нашему шефу! Ладно, перейдем к делу. Спрашивай.

– Что за угрозы получал Ладюри и в каком виде?

– Письма. Пока их было два. Первое полно банальных угроз, его мог бы написать любой хулиган. Месье не обратил внимания. Второе, полученное вчера вечером, выглядит следующим образом... – Верт пошуршал бумагой и прочитал: – «Ладюри, ты зарвался. Возомнил себя королем этого города, а то и всего мира. Не забывай, что не все на свете можно удержать под контролем. Я уже купил хороший нож. Следи за своими женщинами, а то допрыгаешься». Как ты можешь догадаться, без подписи. Месье Бер-нар и на этот раз не обратил бы внимания, если бы сегодня утром не обнаружил, что у машины его дочери срезаны оба «дворника». Срезаны, судя по экспертизе, острым ножом. На ветровом стекле оставлена надпись маркером: «Ладюри, не зарывайся». Учти, что автомобили семьи Ладюри по ночам стоят в подземном гараже под его главным дворцом – отелем «Руссильон».

– Отпечатки пальцев нашли? – отрывисто спросил Доминик. Выражение «следи за своими женщинами» заставило его сердце неприятно сжаться.

– Конечно нет. Злоумышленник действовал в перчатках. И естественно, ни малейших следов вторжения извне, замки на гараже целы. Похоже, просто хотел поиздеваться.

– Действительно скверно, – согласился Доминик, начиная волноваться по-настоящему. – И самое странное, что шантажист ничего не требует. Обычно такие молодчики первым делом называют нужную им сумму денег.

– Ты, я вижу, еще не все перезабыл, – хмыкнул инспектор Верт. – У богатых и известных людей всегда много врагов, и не все из них хотят денег. Может быть тысяча других причин угрожать: месть, передел сфер влияния и так далее. Ну как, берешься?

Доминик последний раз попытался взвесить все «за» и «против». «За» было много – хороший заработок, которого так не хватало, перспективы на будущее, возможность расквитаться с шефом полиции за давнее унижение... Да и возможность помочь людям! А «против» всего-навсего одно: почти равный нулю шанс встретиться с длинноногой шатенкой, любовницей Ладюри, которую миллионер, сам о том не ведая, прошлой ночью вырвал из его, Доминика, объятий...

Наверняка красотка уже далеко отсюда, сказал себе молодой человек. Такие птички, как она, не вьют гнезд; развлекла клиента – и упорхнула в неизвестном направлении. О ней нужно забыть, и чем скорее, чем лучше. А Ладюри по большому счету тут ни при чем. Как и у всех мужчин, у него есть потребности, только он в отличие от большинства может удовлетворять их весьма дорогими способами.

– Ладно, берусь, – ответил наконец Доминик и краем глаза заметил, как просиял месье Дюмулен. Еще бы, найти сотрудника для такого человека, как Ладюри, делает честь агентству!

– Месье Бертье, – суетливо заговорил он, мгновенно оставив прежнюю холодность, – поздравляю вас, вы отлично начинаете свою новую карьеру! Хотите, я провожу вас к месье Ладюри? Я могу отвезти вас, если желаете....

– Спасибо, я на машине, – отрезал Доминик. – И до «Руссильона» отлично доберусь без вашей помощи. Все, что от вас требуется, – это позвонить месье Ладюри и предупредить о моем приезде.

Доминик вошел в кабинет, невольно напрягшись. Он был слегка подавлен – не роскошью здания, в которое попал, а тем самым почти несуществующим шансом нежеланной встречи. В нем снова проявились навыки, приобретенные в армии и в полиции, и нельзя сказать, чтобы сам фотограф был от этого в восторге. Период службы в армии казался ему не самым удачным в жизни. После увольнения из полиции Доминик, помнится, решил, что сделает карьеру свободного художника. Никаких тебе жестких правил и ограничений, никакого подавления личности... Но судьба распорядилась иначе и теперь снова возвращала его к исходной точке. Свободные художники миру были нужны куда в меньшей степени, чем телохранители...

Месье Ладюри в элегантном белом костюме встал ему навстречу, приветливо улыбаясь. Доминик никогда раньше не встречал законодателя мод и теперь невольно отметил, что тот в самом деле весьма красив и сексуален. Неужели этому мужчине не хватает бесплатных красоток и он еще приглашает платных, с легкой неприязнью подумал Доминик, но не подал виду, что его что-то беспокоит.

– Добрый день, месье Ладюри. Я Доминик Бертье. Надеюсь, вы предупреждены о моем прибытии.

– Да, конечно, месье Бертье. Вы разрешите называть вас по имени? Нам придется какое-то время тесно общаться, и не хотелось бы всякий раз обращаться к вам настолько официально.

– Как скажете, месье. – Доминик пожал плечами. У каждого миллионера своя причуда. Этот, видно, любит вести себя с сотрудниками запанибрата. Что ж, выбирать не приходится, у него в конце концов только одно предложение работы, а не десять.

– Присаживайтесь, Доминик. Полагаю, в полиции вам уже все рассказали. Так?

– Инспектор Верт сообщил мне, что вы получили два письма с угрозами в адрес лично вас и близких вам женщин. Никаких конкретных требований. И теперь вы нуждаетесь в телохранителе.

– Не совсем верно, Доминик. Лично я в телохранителе не нуждаюсь, потому что именно мне никто не угрожал. С утренней почтой я получил новое письмо. Можете ознакомиться. – С этими словами месье Ладюри протянул Доминику аккуратно вскрытый конверт. Чистый, без каких бы то ни было штампов и указания отправителя.

Молодой человек извлек листок простой белой бумаги и прочел: «Ладюри, лучше плюнь на свою идею нового каталога. Из этого ничего не выйдет. Иначе всем, кто с ним связан, несдобровать. Особенно женщинам».

– Похоже, этого сумасшедшего интересуют только женщины, за которых я отвечаю, – прокомментировал месье Бернар, глядя, как Доминик читает. – Проект принадлежит моей дочери Габриель, она недавно вернулась из Парижа после учебы. Также в нем участвует владелица ателье Мари Изабель Рише, она моя давняя компаньонка. Третья женщина, чье участие в проектенеобходимо, – это фотомодель Энн Лесли.

– Таким образом, мы видим три потенциальные жертвы, – задумчиво ответил Доминик. – И что же требуется от меня? Я должен буду охранять вашу дочь?

– К Габриель я уже приставил двоих телохранителей, – сообщил месье Ладюри. – Пока злоумышленник – или злоумышленница – не будет найден, я постараюсь ограничить светские контакты моей дочери. Для ее безопасности ей лучше оставаться у меня на виду. Ваша роль будет заключаться в другом. Мадемуазель Лесли, фотомодели и дизайнеру каталога, требуется личный фотограф, который будет сопровождать ее в разъездах. А ей придется много разъезжать эти дни: кроме студии, она собиралась искать места для съемок на лоне природы, в горах, у моря и так далее. Я решил одним выстрелом убить двух зайцев: вы будете охранять ее и одновременно исполнять роль фотографа. Я просмотрел ваши работы, они достаточно профессиональны, чтобы появиться на страницах моего каталога. Кроме того, сумка с фотокамерой послужит замечательным прикрытием для вашей миссии телохранителя, и, возможно, вы первым выйдете на след преступника.

– Понятно, – сухо ответил Доминик. – Значит, вы хотите использовать эту фотомодель как приманку, а я должен сыграть роль крючка. И заодно иногда нажимать кнопку на фотоаппарате и перематывать пленку.

– Не совсем верно, – как ни в чем не бывало поправил его месье Ладюри. – Я не думаю, что мадемуазель Лесли грозит реальная опасность: основные угрозы до сих пор были адресованы моей дочери. Вы попросту будете работать по излюбленной специальности и делать каталог вместе с весьма одаренной женщиной. А заодно следить, чтобы с ней все было в порядке.

Предложение на самом деле звучало привлекательно. Может быть, напрасно он так старался отделаться от этой работы?

– Хочу вас предупредить, – продолжал месье Ладюри. – В том, что касается безопасности, главенство, несомненно, принадлежит вам. Но что касается каталога, тут мадемуазель Лесли будет диктовать условия. Вам придется неукоснительно следовать ее указаниям. Надеюсь, вас это не затруднит и два талантливых человека прекрасно сработаются... Впрочем, вот и она. Думаю, она лучше объяснит вам, что требуется от фотографа, чем я.

Дверь открылась. Еще за мгновение до того, как женщина вошла, Доминик шестым чувством понял, кого сейчас увидит. Он с трудом сглотнул, стараясь смотреть прямо перед собой.

Высокая шатенка с ярко-зелеными глазами едва не оступилась, встретившись с ним взглядом. Однако быстро совладала со смятением и повернулась к своему работодателю.

– Месье Ладюри, я просмотрела условия контракта и готова их принять. Когда вы освободитесь, позовите меня. – И она бросила уничижительный взгляд на Доминика.

– Мадемуазель Лесли, присаживайтесь, пожалуйста, – дружелюбно улыбнулся ей Бернар. От того, как он по-хозяйски указал ей на кресло, у Доминика сами собой сжались кулаки. – И познакомьтесь с месье Бертье, он будет вашим личным фотографом до окончания работы над каталогом. А заодно позаботится о вашей безопасности.

– Месье... как? – выдохнула Энн, глаза ее расширились.

– Доминик Бертье, к вашим услугам, – усмехнулся ее будущий телохранитель.

Бернар Ладюри, с интересом наблюдавший за этой сценой, побарабанил пальцами по столу.

– Не удивляйтесь, мадемуазель Лесли, этот молодой человек – родственник вашего знакомого Пьера Бертье. Если не ошибаюсь, его брат. Как говорится, мир тесен! Надеюсь, что наличие общих знакомых поможет вам сработаться.

– Я начинаю понимать, – пробормотал Доминик, не сводя глаз с Энн. – Пьер, известный на всю Францию сводник... Но я не уверен, что подобный вид деятельности подходит человеку, обладающему хотя бы зачатками нравственности.

– Что вы имеете в виду? – холодно спросил месье Ладюри.

– Только то, что не желаю быть телохранителем продажной женщины. А также участвовать в создании каталога подобного пошиба... Я даже не знал, что бизнес девушек по вызову настолько процветает, что они выпускают собственные каталоги.

– Ах вот оно что! – Глаза Энн засверкали от гнева. – Теперь ясно, за кого вы меня приняли!

– Не понимаю, что происходит, – властно вмешался Бернар Ладюри, – но могу точно сказать, что это какое-то недоразумение. Мадемуазель Лесли – фотомодель и дизайнер, ей поручено возглавить работу над моим новым каталогом вечерних платьев в стиле ретро. Я не вижу в этом ничего противного нравственности, месье Бертье.

Ага, уже не Доминик, машинально отметил фотограф. Недолго же он пробыл на новой работе... Ровно пять минут. Сейчас его выгонят с позором, да еще заставят платить за оскорбление.

Плюс ко всему его лицо залила краска стыда. Надо же было так потерять контроль над собой! Девица оказалась фотомоделью... Будто бы не понятно, что она любовница Ладюри! Так называемые фотомодели часто совмещают обе профессии. Но это еще не причина, чтобы называть вещи своими именами. Можно было бы как-то исправить положение, попросить поменять его местами с любым из телохранителей дочери... Потому что ясно как день: видеть эту зеленоглазую девицу ему не захочется никогда, тем более – работать с ней в паре. Потому что... потому что от одного взгляда на нее его тело будто покалывает электрическими разрядами!

Энн сидела напротив него, раскрасневшаяся и сказочно красивая. В прелестном костюме вместо простой дорожной одежды она выглядела сногсшибательно. Выйди она на один подиум с Мэрилин Монро и Джиной Лоллобриджидой – на двух последних никто бы и смотреть не стал!

Теперь, когда первый приступ гнева и изумления прошел, Энн почувствовала что-то вроде облегчения. Она хотя бы узнала причину, заставившую этого мужчину так грубо оттолкнуть ее прошлой ночью! Так, значит, он принял ее за продажную женщину. С одной стороны, никогда Энн так не оскорбляли... Но с другой – в этом была и ее вина.

Ей припомнился их разговор в автомобиле. «Мне по профессии следует всегда отлично выглядеть и быть в форме, чтобы всем нравиться». – «Ваша профессия – нравиться мужчинам?» – «Да, можно сказать и так... У них свои требования к тому, как мне надлежит выглядеть. Но деньги за это платят не маленькие»...

Теперь стало понятно, почему он так повел себя с ней. Должно быть, превратно истолковал ее поведение, приняв смущение за холодный расчет. Два противоположных чувства разрывали Энн: гнев оскорбленной невинности и глубокое сочувствие к мужчине. Если только предположить, что ночной незнакомец был так же сильно разочарован, как она...

Впрочем, уже не незнакомец. Теперь Энн узнала его имя. И оно поразило ее не меньше, чем неожиданное обвинение.

Пьер! Неужели это тоже твоя работа? Но как возможно подстроить, чтобы первым же человеком, встреченным ею на дороге в Перпиньян, оказался именно его брат? Тот самый, которого Пьер уже пытался сосватать ей в Париже – и потерпел неудачу! И теперь с этим самым человеком ей предлагает работать сам Ладюри... Энн почти не сомневалась, что Пьер и тут приложил свою руку, и это ей не нравилось. Неприятно чувствовать, что твоей судьбой кто-то пытается распорядиться по своему усмотрению, исходя из собственного понятия о благе!

– Надеюсь, – прервал затянувшееся молчание месье Ладюри, – недоразумение улажено. Доминик, я предлагаю вам извиниться перс мадемуазель Лесли и обсудить условия совместной работы.

Доминик вздрогнул. По его плотно сжатым губам Энн поняла, что он не собирается извиняться. Она уже почти видела, что сейчас последует: месье Ладюри просто выставит Доминика за дверь. И тогда она, Энн, никогда его больше не увидит.

Эта мысль отозвалась в ее сердце такой болью, что девушка заговорила раньше, чем успела подумать. Слова сами сорвались с ее губ:

– Нет-нет, месье Ладюри, все в порядке! Нет нужды ни в каких извинениях! Я вовсе не обижена. В конце концов все мы можем ошибиться! Я считаю месье Бертье очень компетентным работником и согласна с ним сотрудничать на любых условиях.

На щеках Доминика выступили красные пятна. Он не ожидал такого бурного заступничества. Черт возьми, он и не нуждался в нем! И не давал этой женщине, Энн Лесли, ни малейшего повода считать, что нуждается в чем-то подобном.

Энн перевела дыхание. Она не понимала, что с ней происходит. Зачем пытаться удержать при себе человека, который оскорбил ее, который и сейчас, похоже, не окончательно переменил свое мнение о ней? Я просто не желаю, чтобы он потерял работу, сказала себе девушка, тряхнув головой. Однажды я разбила его мотоцикл и не хочу вдобавок разрушить карьеру.

Месье Ладюри переводил внимательный взгляд с одного лица на другое.

– Здесь происходит что-то, о чем мне следует знать? – спросил он наконец. Странная связь между двумя его будущими сотрудниками была более чем очевидна.

– Нет, месье, – непроизвольно сорвалось с губ Доминика.

Месье Ладюри пожал плечами.

– Хорошо. У меня нет привычки вмешиваться в личную жизнь сотрудников. Я только надеюсь, что ваши отношения, какими бы они ни были, не помешают совместной работе.

Отношения? Какие отношения? Энн хотела было возмутиться, но решила промолчать.

– Мы с месье Бертье отлично сработаемся, – твердо ответила она. – Никаких проблем, месье Ладюри.

– Хорошо. – Бернар удовлетворенно кивнул, не дожидаясь реакции Доминика, как будто Энн говорила от лица обоих. – Тогда я хочу в двух словах обрисовать вам ваши обязанности, а потом мы подпишем контракт... если вас, мадемуазель Лесли, он по-прежнему устраивает. И еще раз хочу подчеркнуть, что в области съемок главенство принадлежит исключительно вам. А в том, что касается обеспечения безопасности, командует месье Бертье. Вы согласны?

Энн торопливо кивнула. Доминик неопределенно повел бровью. Его почему-то никто не спрашивал, желает ли он исполнять обязанности телохранителя этой девицы! Изначально идея подобного времяпрепровождения вызвала у него отторжение, но, похоже, все решилось без его участия. С одной стороны, за такую работу нужно хвататься обеими руками. А с другой – Доминик привык сам принимать решения!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Доминик и Энн вышли из кабинета месье Ладюри, стараясь не смотреть друг на друга. Какое-то время они молча шли по коридору. Лицо девушки пылало. Молодой человек хотел придать себе нарочито независимый вид.

Наконец Энн нарушила молчание.

– Почему вы так упорно отказывались работать со мной?

– Потому что опасался проблем, – совершенно искренне ответил Доминик.

– Мужчина не должен убегать от проблем, – фыркнула она. – Я хоть и женщина, но никогда так не поступаю.

«А как же вчерашней ночью?» – хотел было спросить Доминик, но сдержался.

– С какой стати вы за меня заступились? – поинтересовался он, скрывая под маской равнодушия крайнюю неловкость.

– Потому что вы брат Пьера. А Пьер – мой друг.

Энн назвала первую попавшуюся причину, звучащую убедительно. На самом деле она не знала ответа на вопрос. Точнее, знала сразу несколько – и ни в одном не была уверена.

Доминик наконец взглянул на нее, но весьма раздраженным взглядом.

– Ах да, конечно, Пьер. Мой брат вездесущ. Как он, кстати, поживает? И как ему удалось это все подстроить?

Энн сама хотела бы знать как! Однако своими подозрениями делиться пока не собиралась.

– Ничего он не подстраивал. Узнав, что я еду в Перпиньян, он сказал, что у него там живет брат. И предложил мне с вами познакомиться... Я отказалась. И той ночью я совершенно не знала, кто вы такой. Да и откуда мне было знать? Для меня ваше имя стало сюрпризом.

– Понятно, – ответил Доминик таким тоном, что Энн поняла: он не поверил ни единому слову. – Я хорошо знаю брата. Он прирожденный сводник, не побоюсь этого слова. Когда наша сестра Лили вышла замуж за мужчину, с которым ее познакомил Пьер, это еще могло быть совпадением. Но вскоре женился брат ее мужа. Потом вышла замуж наша овдовевшая тетушка. Потом... В общем, нетрудно понять, почему я живу на юге Франции, в то время как мой старший брат обитает на севере. Не всякому хочется жениться по указке родственников. Мы с сестрой сговорились в один прекрасный день объединить усилия и женить самого Пьера.

– Я ничего не знаю о ваших родственниках! – вспылила Энн. – Мне совершенно все равно, кто из них на ком женился. Хотите верьте, хотите нет, но я работала у Пьера фотомоделью, а теперь подписала контракт с месье Ладюри и намерена строить свою карьеру, а не... личную жизнь. И мне не нужен никакой телохранитель. А вот фотограф пригодился бы. Поэтому давайте постараемся отбросить личные обиды и вместе потрудимся над каталогом. В конце концов не такой уж долгий срок нам придется провести бок о бок. За солидное вознаграждение можно и потерпеть.

Вот теперь она открыто признала, что он ей неприятен. Что ж, ничего страшного, с этим можно жить.

– Пожалуй, вы правы. Ради денег можно и потерпеть месяц-другой присутствие друг друга. Только надеюсь, вы не выкинете какой-нибудь глупости и не убежите из-под моей опеки, после чего вас найдут мертвой, с ножом в сердце.

Энн так рассердилась, что даже не сразу нашлась с ответом. Тем временем коридор вывел их, занятых разговором, в просторный холл, полный зеленых растений в кадках. Вид зелени несколько успокоил девушку. В конце концов, сказала она себе, пусть этот человек относится ко мне как угодно. Лишь бы оказался хорошим фотографом.

– Вот что, мистер Бертье, – сказала она, – нам незачем ссориться, это невыгодно для нас обоих. Лучше сойдемся на том, что каждый будет исполнять свои обязанности, а опасных тем мы постараемся просто не касаться.

Опасных тем? Да она сама опасна! Ее физическая близость так сильно действовала на Доминика, что он вынужден был отстраняться и вести себя резко. Огонь, разгоревшийся вчера ночью, готов был вспыхнуть с новой силой в любой момент. Находиться с ней рядом для Доминика значило ежеминутно подвергаться искушению, желать объятий женщины, для которой он не более чем навязанный чужой волей спутник. Ну, самое большое – брат доброго знакомого.

– Мы можем попробовать исполнять обязанности, – с горькой усмешкой согласился он. – Только хочу вас сразу предупредить: никаких попыток сблизиться. Мы всего лишь команда, которая перестанет существовать с окончанием контракта.

Потому что я не хочу по-настоящему влюбиться в женщину, которой не нужен. Потому что фотомодель, для которой флирт – это норма жизни, к тому же любовница Ладюри, не подходит на роль спутницы жизни. А подружка на пару месяцев, которая потом забудет даже мое имя, мне не нужна. Такие отношения причиняют только страдание. Так сказал себе Доминик Бертье и не заметил, как тень разочарования пробежала по лицу идущей рядом с ним девушки.

Но вслух Энн сказала, гордо подняв голову, следующее:

– О чем-то подобном я сама хотела вас попросить. Досадный эпизод прошлой ночи не должен повториться.

Досадный эпизод. Доминик усмехнулся уголками губ. Фотомодель достаточно четко определила свою позицию. Значит, его решение оказалось правильным.

– Договорились, мисс Лесли. На таких условиях я могу с вами работать.

– Хорошо... Только, пожалуйста, называйте меня Энн.

– Почему вы просите об этом?

Потому что мне хочется услышать, как звучит мое имя в твоих устах, подумала она. Но вслух опять сказала иное:

– Потому что меня так зовут. И я, как и наш работодатель месье Ладюри, не люблю официальных обращений.

Однако твой любовник зовет тебя мадемуазель Лесли, вспомнил Доминик, и на миг ему стало приятно. Маленькая привилегия по сравнению с тем, что досталось миллионеру.

Впрочем, должно быть, Ладюри не желает демонстрировать их близость, тут же решил он. Для этой девицы все мужчины на одно лицо, но лишь некоторые богаты и влиятельны, и им можно многое позволить. А другие годятся только для того, чтобы помогать в работе, избегая «опасных тем» разговора.

– Тогда и вы называйте меня Домиником, – разрешил он. – Короткое имя будет проще выкрикнуть, если вам придется звать на помощь.

Снова он ее подкалывал! Кажется, этот мужчина был создан для того, чтобы выводить ее из себя. Как будто мало того, что само его присутствие волнует ее сверх всякой меры...

– А вы уверены, что мне нужна защита? – Энн презрительно сощурилась. Она с детства никому не позволяла над собой издеваться. – Ваша обязанность меня фотографировать и слушаться моих указаний. Вообще-то я могу постоять за себя.

– Не сомневаюсь, – саркастически усмехнулся Доминик. – Скорее нуждаются в защите мужчины, которых вы встречаете на своем пути. Однако меня наняли в первую очередь телохранителем, и я намерен исполнять свои обязанности, нравится вам это или нет.

– И в чем же будут состоять ваши обязанности? В том, чтобы спать у меня под дверью?

– Прежде всего в том, чтобы повсюду сопровождать вас... за исключением разве что туалета. У меня есть причины полагать, что угроза, нависшая над вами, вполне реальна. Не ведите себя как ребенок, мисс Лесли...

– Энн. Мы же договорились.

– Хорошо, Энн. Но все-таки поразмыслите как взрослый и серьезный человек. Бернар Ладюри не похож на паникера, не так ли? Он нанял для вас телохранителя – меня – за довольно большие деньги. Неужели вы думаете, что у него не было на это причин?

– Может, ему просто нужен был фотограф, – возразила Энн, хотя ее уверенность в собственной правоте сильно поколебалась.

Ей даже стало немного... нет, не страшно, а неприятно. Захотелось придвинуться чуть ближе к этому высокому и сильному мужчине, который, должно быть, в самом деле мог ее защитить от неведомой опасности. Впрочем, что это она? Энн Лесли всегда ненавидела слабых женщин, которые ищут спасения в мужских объятиях!

– Полагаете, у Ладюри не нашлось бы собственных фотографов? – насмешливо спросил Доминик.

Аргумент оказался решающим, но Энн не подала виду, что побеждена. Если перед мужчиной раз и навсегда не отстоять своей независимости, он решит, что его прямая обязанность – направлять каждый ее шаг. Этот урок Энн извлекла еще из детства, из общения с отцом.

– И все равно я не собираюсь подчиняться любому глупому указанию только потому, что вас назначили моим охранником, – фыркнула она. – Я, между прочим, знаю джиу-джитсу и вполне способна справиться с кем угодно.

Доминику захотелось неожиданно заломить ей руку за спину старым полицейским приемом, который всегда производил на задержанных большое впечатление. Пусть маленькая гордячка поймет, что против реальной опасности ее жалкие попытки ничего не стоят. Он с трудом поборол искушение. Стоило только представить, что их тела окажутся в такой близости друг от друга, что он прикоснется к ее горячей коже... Нет, не надо обращать внимания на женские капризы, сказал себе новоиспеченный телохранитель. Моя задача не укротить ее, а защитить от опасности.

– Энн, послушайте, – сказал он примирительно. – Давайте не будем ссориться раньше времени. Я полностью подчиняюсь вам на съемках, а вы мне – в случае опасности, договорились? И будем надеяться, что этот случай никогда не произойдет.

Стоило ему сменить тон, как Энн немедленно смягчилась. Она бросила на него приветливый взгляд и улыбнулась так, что Доминик немедленно вспомнил потрясающий вкус ее губ. Воспоминание было таким сильным, что у него перед глазами все поплыло.

– И еще... – торопливо произнес он, борясь С наваждением. – Я хотел сказать, что ошибался насчет вас и раскаиваюсь в этом. Я не хотел вас обидеть.

– Вы что, просите прощения? – Энн изумленно подняла брови. Только что, в кабинете Ладюри, этот человек отказывался признать свою неправоту!

– Пожалуй, что так, – выдавил Доминик и изобразил подобие улыбки. – Надеюсь, вы не будете держать на меня зла.

– Что ж, мир! – Энн кивнула и протянула ему руку.

Молодой человек не ожидал такого жеста и не сразу сообразил, что нужно делать. Потом смущенно сжал ее узкую кисть в своей ладони... И от руки по всему телу словно побежал электрический разряд. Доминик невольно провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони и увидел, как глаза девушки расширились. Несколько секунд фотомодель и ее телохранитель стояли как вкопанные, потом Энн в смятении отдернула руку.

– Я, пожалуй, пойду... к себе, – пролепетала она.

– Так как я ваш телохранитель, – мягко, но безапелляционно произнес Доминик, – я провожу вас до номера. И прошу вас не выходить из отеля без моего сопровождения.

Энн кивнула, глядя себе под ноги. Почему-то она не могла сейчас смотреть ему в глаза...

Доминик первым вошел в ее апартаменты и тщательно все осмотрел. Проверил, как запираются дверь и окна, нет ли замаскированных дверей из смежных помещений. Сам Джеймс Бонд не сделал бы большего.

– Сейчас я собираюсь зайти ненадолго к месье Ладюри, – сказал он. – Не то чтобы меня радовала его компания, но он должен рассказать поподробнее об опасности, которая вам угрожает. После разговора с ним я в вашем распоряжении. Вы собираетесь куда-то ехать сегодня?

– Да, – ответила Энн. – Но сначала посмотрю, что за платья мне принесли. – Она кивком указала на открытую дверь спальни, где на кровати лежали упакованные в пластиковые пакеты вечерние туалеты. – И часа через два определюсь, какой именно фон потребуется для съемок.

– Хорошо, тогда через два часа я за вами зайду. Прежде чем отпирать дверь, убедитесь, что это действительно я.

Энн слегка усмехнулась, окидывая своего сурового стража внимательным взглядом. Из него могла бы получиться отличная модель, наметанный глаз девушки это сразу определил. С такой фигурой и внешностью можно создать множество образов в разных стилях – романтический, милитари, вестерн, да все, что угодно... Но более всего Энн хотелось увидеть его вовсе без одежды, в образе страстного любовника. Пусть же он об этом никогда не догадается!

Доминик постучал в дверь кабинета месье Бернара и повременил входить до того, как услышал приглашение.

– Присаживайтесь, Доминик, – предложил месье Ладюри. – Надеюсь, вы уладили недоразумение с мадемуазель Лесли.