Текст книги "Застенчивая Энн"

– Нет проблем, – прогудел Эдмон Ладюри. – Хотите подождать подходящего освещения – милости просим. Обедом я вас накормлю. Или приезжайте в другой раз, в любое время. А еще лучше загляните как-нибудь с Бернаром, когда закончите работу. Я не очень-то часто вижусь с собственным сыном.

Доминик обернулся к Энн.

– Решать тебе, шеф. Ты же отвечаешь за проект. Нужное освещение будет только к вечеру.

Она задумалась и взглянула на часы: уже больше часа. Николь ждет их в офисе. К тому же на сегодня наснимали достаточно. Да и хозяина отвлекать неудобно.

– Думаю, это знак. Надо ехать в Перпиньян. Спасибо, месье Эдмон, надеюсь, как-нибудь навестим вас еще раз.

Мужчины пожали друг другу руки, Энн и старый Ладюри расцеловались на прощание. Доминик забрал снаряжение, и они пошли к машине. Вдруг молодая женщина замерла на месте.

– Доминик, – прошептала она.

Тот уже обошел кабину и открыл дверцу с водительской стороны.

– Что?

– Ты не видишь?

– Что там?

– Платья, которые украли из моего номера. Доминик проследил за ее взглядом. Так и есть – платья в чехлах висели на зеркале с противоположной стороны кабины. Доминик быстро огляделся по сторонам. Никого подозрительного. Только Эдмон Ладюри шел к заднему крыльцу хозяйского дома.

– Залезай в кабину! – скомандовал он. Потом надо будет послать сюда кого-нибудь из полиции, пускай поспрашивают. А сейчас ему больше всего хотелось увезти Энн подальше. Он винил себя, что так увлекся съемкой и упустил злоумышленника. Ему поручили охранять эту женщину, а он тут грезит «высоким искусством», как будто жизнь и безопасность человека не важнее каких-то красивых картинок!

Доминик снял платья с зеркала и, внимательно осмотрев их, сунул в машину.

– Ничего не понимаю, – пробормотала Энн. – Зачем кому-то нужно меня запугивать?

– Еще не знаю. Но не намерен ждать, пока тебя действительно запугают.

– Послушай, Доминик, не поддавайся панике. Я не допущу, чтобы он, она или они помешали нашей работе. Этот проект для меня очень важен, и я не хочу его потерять. Тебе не кажется, что теперь дело на самом деле касается нас? Не пора ли тебе принять участие? – Она пустила в ход все свое обаяние и риторические навыки. – Ты же бывший полицейский, Кен! Как бы ты поступил, если бы сам вел расследование? Ты можешь поймать злодея?

– Не уверен, но могу попробовать. Закрой дверцу и сиди здесь, пока я поговорю с месье Эдмоном.

– Ну нет, одна я не останусь!

Они подошли к дому и постучали. Хозяин сам открыл им дверь.

– Что-то случилось? – спросил он.

– Нечто не слишком приятное, – ответил Доминик. – Нельзя ли узнать, ходил ли кто-нибудь вокруг нашей машины?

– Если кто и видел, то только Виктор, – сообщил месье Эдмон. – Надо у него спросить.

Они направились к будке у ворот, но там никого не оказалось. Впрочем, уже через несколько секунд подъехал молодой охранник на мотоцикле.

– Странные дела, месье Эдмон! – закричал он, затормозив и приглушив двигатель. – Я увидел там, впереди, белый фургон. Он стоял, и я решил подъехать посмотреть, в чем дело. Но как только приблизился, тот сразу уехал.

Доминик нахмурился.

– У фургона капот был загрунтован? – спросил он.

– Ага. Вы знаете, кто это был?

– Нет. Значит, они поехали к шоссе, да?

– Именно. Но их уже не догнать. Они быстро покатили. Обычно здесь часто останавливаются, чтобы фотографировать, так что я не особо дергался. Заволновался только, когда кто-то прошмыгнул между посадками и вскочил в фургон. Почти сразу же они и рванули.

– Мужчина или женщина?

– Сложно сказать. Наверное, все-таки мужчина. Впрочем, могла быть и высокая женщина в кепке.

– Месье Эдмон, – обратился Доминик к хозяину поместья, – пускай Энн побудет в доме. А я должен позвонить вашему сыну. – Он повернулся к молодой женщине. – Боюсь, на некоторое время нам придется прервать съемки. Пока не узнаем, кто это и что они замышляют.

– Нет, и думать не смей! – запротестовала Энн. – Если кто-то хочет меня напугать, пусть знает, что у него не получится! Предлагаю поехать на электростанцию прямо сейчас. – Ее бесило, что она должна менять планы из-за какого-то недоумка.

Доминик взял ее за плечи и легонько встряхнул.

– Не горячись. Давай посидим и все обмозгуем.

– Мне не нужно ничего обмозговывать. Мне нужно работать.

– И мне тоже. И ты часть моей работы, не забыла?

Энн сбросила его руки и вошла в дом. Конечно, Доминик прав. Она для него всего лишь часть работы. Ощущение команды, объединенной совместным творчеством, неожиданно пропало. Она злилась, но не понимала, почему именно: потому, что он так быстро переменился и стал решительным и жестким? Или потому, что сама позволила ему управлять собой?

Надо было сказать, что ей уже не раз угрожала опасность самого разного рода, но она всегда оставалась живой и невредимой. Надо было сказать, что она не хочет быть ничьей работой. Но еще не исчез необъяснимый страх, который охватил ее при виде развевающихся платьев, висящих на зеркале. В тот момент Энн поняла, что Доминик тоже находится в опасности, что ему тоже грозит беда. И если что-нибудь случится с ним, то виновата будет только она.

Энн не могла объяснить, почему так тревожится за него. Она хотела сказать ему: «Останься со мной, пока это все не кончится», – и это желание пугало ее столь же сильно, как и угрозы. Кажется, пора сматывать удочки...

Доминик осознавал, что ведет себя слишком сурово с Энн, но его прошибал холодный пот при одной только мысли о близости негодяев. Они действительно могли причинить зло. Ему, бывшему полицейскому, поручено охранять особо ценный объект. Что будет, если он не выполнит задание?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Энн вошла в дом вслед за Эдмоном, плотно сжимая зубы и прерывисто дыша. Ей было больно и обидно. Сегодня Доминик вел себя так, будто они равноправные партнеры, но все это только притворство. Он делает вид, будто уважает ее, а когда ему надо, ни в грош не ставит ее интересы и желания. Ничего не обсуждая, сразу же начинает командовать. Здесь не армия, и она не его подчиненный! Но ужас был в том, что Энн не только позволила ему отдавать приказания, но и подчинялась им.

Подчинялась!

И теперь, прячась в доме, как трусливый кролик, она потрясалась глубиной своего падения. Доминик хотел ее обезопасить, но совершенно напрасно! Энн отвечала за себя с двенадцати лет, и уж в двадцать шесть точно могла о себе позаботиться.

– Не желаете кофе? Или минеральной воды? – предложил месье Эдмон.

– Нет, спасибо, – довольно резко ответила она, но быстро одумалась. – То есть я хотела сказать, да, пожалуйста. Воды, если можно.

Скоро они уже сидели в шезлонгах на солнечной террасе и потягивали прохладную минералку.

– Вы знаете, кто-то угрожает женщинам вашего сына.

– Женщинам Бернара? – рассмеялся месье Эдмон. – С тех пор как приехала Габриель, он все время проводит с ней. Так что на женщин времени не остается.

Энн объяснила, что значит слово «женщины» в данной ситуации, и добавила:

– Мне кажется, вы с Габриель очень близки.

– Да. Несмотря на разницу в возрасте. Лет с десяти она каждый год приезжала сюда и жила здесь все лето. Вон те оранжерею и конюшню построили специально для нее. Мы много времени проводили вместе, и нам было хорошо. Но когда Габриель приехала последний раз, мне показалось, что что-то в ней изменилось.

– А вы не знаете, у нее нет в Париже жениха? Или просто приятеля?

– Нет, насколько мне известно. Она очень серьезно относится к созданию семьи и не интересуется случайными связями. Хотя кто знает. У женщин так все сложно... – протянул месье Эдмон и как-то странно посмотрел на собеседницу.

Да уж, пожалуй. Обычно Энн твердо знала, чего хочет, и добивалась этого. Но на сей раз жизнь обманула ее ивовлекла в такую сложную ситуацию, что не понятно, как выпутаться.

Подброшенные обратно платья не выходили у нее из головы. Это не просто предупреждение: впервые в жизни она чувствовала, что не властна над собственной жизнью. Энн поняла, что не все зависит от ее воли. Быть может, действительно придется отложить съемки. И вообще разорвать контракт с Бернаром Ладюри...

Нет, черт подери! Она не позволит себя запугать, не останется в стороне. Доминик не бросит ее здесь с Эдмоном. Жаль, что он привез ее на своей машине. Если бы Энн приехала на Ред-ди, то сейчас не зависела бы ни от кого. Что ж, хороший урок.

Поблагодарив месье Эдмона, она отправилась искать Доминика и застала его в холле говорящим по телефону.

Доминик очень надеялся, что поступает правильно. Он связался с Отелем и попросил Ладюри.

– Месье Ладюри, у нас неприятности.

– Что случилось, Доминик?

– Кто-то оставил украденные у Энн платья на зеркале моего фургона. Злоумышленник был очень близко, но его никто не заметил. Мне это не нравится. Могло случиться что угодно. К счастью, на этот раз все обошлось, но все равно он зашел слишком далеко. Не пора ли вам подключить свою службу безопасности?

– О Боже! Мадемуазель Энн в порядке?

– Да, – ответил Доминик. – Она женщина сильная. Думаю, тот, кто это сделал, ехал за нами от самого города.

– Все ясно. Везите ее обратно в отель. Съемки приостановим, пока ситуация не прояснится.

– Вряд ли ей это понравится, – вздохнул Доминик и положил трубку.

– Что не понравится? – спросила Энн, останавливаясь у него за спиной.

– Наш шеф говорит, что мы должны вернуться в Перпиньян. Он приостанавливает работу над проектом, пока не выяснится, кто пытается нам навредить.

– Он не может так поступить!

– Поговори с ним сама. Я человек подневольный. Всего лишь исполняю приказания начальства.

Энн топнула ногой.

– Да ты просто помешан на приказах, солдафон несчастный! Ты вообще умеешь мыслить самостоятельно?

– Пытаюсь. Некоторые и того не делают, – проворчал Доминик, впрочем, беззлобно. – И несутся сломя голову, не разбирая дороги! Опыт показывает, что при затяжной войне моя тактика срабатывает лучше всего.

– Ну да! Ты же исполняешь приказы, только если они совпадают с твоими собственными целями!

Энн так разозлилась, что не говорила, а шипела. Доминик прикрывается приказами, а сам делает то, что считает нужным! Что ж, она тоже так может. Они вернутся в отель. Доминик избавится от утомительной работы, а она снова будет предоставлена самой себе. Как показывает практика, на съемках модель важнее, чем фотограф. Если взять дело в свои руки, то и посредственный любитель сможет сделать отличные кадры. Наверняка Николь способна нажать на кнопку!

Надо просто выкинуть его из своей жизни и снова стать свободной и собранной. У нее и раньше бывали интересные проекты, но ни один не сулил такой выгоды. На этой линии одежды Энн могла сделать себе имя не только как модель, но и как художник-дизайнер. Работа не только интересная, но и прибыльная, потому что Ладюри щедро платит.

И теперь какой-то идиот хочет остановить их!

Хмм... может, разгадка где-то здесь?

– Послушай, Доминик, а вдруг они хотят помешать проекту «Ладюри-ретро»?

– Я сам об этом думаю. Воодушевившись, Энн продолжила свою мысль:

– Ведь никому до сих пор ничего плохого не сделали. Даже платья, и те не пострадали. Каждый раз нас предупреждают, а не запугивают. Ты сам говорил, что злоумышленник будто играет с нами.

– Надеюсь, ты заметила, что он перенес внимание на тебя?

– Но почему на меня, а не на Габриель? Ведь он может с тем же успехом и до нее добраться. Почему до сих пор ничего ей не сделал, не устраивал погромов, не крал одежды?

– Потому что именно твое участие обещает сделать проект успешным. Думаю, он выжидает удобного момента, чтобы до тебя добраться.

Портье поприветствовал их и попросил сразу же подняться в номер месье Ладюри.

Тот уже ждал их, нервно прохаживаясь по кабинету. Увидев Энн, он вздохнул с явным облегчением.

– Боже, как я рад, что с вами все в порядке! – произнес он, обнимая молодую женщину.

Доминик немедленно почувствовал укол ревности, и его охватили старые подозрения. Что, если месье Бернар положил глаз на красавицу модель? Энн как раз в его вкусе, а уж если он решит добиться женщины, то ни за что не сдастся.

– Ну что же? Давайте решать, как быть дальше, – произнес он, усаживаясь на край стола. – Доминик, ваше мнение? Есть новые идеи?

– Ну, мы с Энн пришли к одинаковым выводам. Похоже, дело это связано не столько с Габриель, сколько с самим проектом, – начал фотограф. – Кто-то очень не хочет, чтобы показ коллекции состоялся.

– Я тоже так думаю. Очень жаль, но, наверное, проект придется прикрыть. Габриель снова не повезло: я надеялся, что свое дело поможет ей встать на ноги и создать себе имя. Но этого негодяя все равно надо найти! Я не могу позволить, чтобы мои дела шли вкривь и вкось из-за чьих-то интриг.

Энн вполне разделяла негодование шефа. Она тоже не хотела и не могла жертвовать своей работой.

– Месье Ладюри, – вступил в разговор Доминик. – Мне кажется, вы должны разрешить мне открыто сотрудничать с полицией, чтобы проверить некоторые соображения. Это не значит, что я отказываюсь охранять мадемуазель Энн.

– Совсем необязательно это делать, – вмешалась Энн, не давая месье Бернару ответить. – Можно публично объявить о закрытии проекта. Тогда злоумышленник решит, что своего добился, и успокоится. Мы, то есть Габриель, Мари Изабель и я, продолжим работу, но уже без охранников. А вы будете выяснять, кто стоит за угрозами.

– Возможен и другой вариант, – задумчиво протянул месье Бернар. – Все эти угрозы адресованы женщинам из моего окружения. Если. Габриель и Энн уедут, то, вероятно, проблема решится сама собой.

У молодой женщины перехватило дыхание. Они что, все сговорились лишить ее лучшего проекта в жизни?

– Вы не можете так поступить. У нас подписан контракт! Я настаиваю на продолжении работы!

– Почему бы и нет? – пожал плечами Доминик. – Можно публично объявить, что вместо женщин в проекте теперь будут задействованы мужчины. Тогда станет ясно, в чем же проблема: в женщинах или в самой коллекции.

– Значит, Кен, ты собираешься напялить на себя мои платья? Или сделать операцию по перемене пола? – прошипела Энн, уже не в силах скрывать ярости под маской вежливости. Этот человек постоянно перебегает ей дорогу – с первого дня знакомства!

– Нет, конечно, – совершенно спокойно ответил он. – Но ведь у вас же есть и мужские модели одежды. Почему бы не переключиться пока на них?

– Да, есть. Но они еще не до конца разработаны.

Месье Бернар встал и подошел к Энн.

– Идея кажется мне недурной. Не волнуйтесь, вы получите оплату по контракту, – заверил он ее. – Так что ничего не потеряете.

– Нет, спасибо, – тихо, но твердо произнесла Энн. – Я привыкла зарабатывать деньги, а не получать даром. Спасибо, месье Ладюри. Это был... мог бы быть лучший проект в моей жизни. – Она повернулась и пошла к двери. Заметив, что Доминик порывается пойти за ней, остановила его презрительным взглядом. – Не стоит, Бертье. Да, кстати, ты все еще не прислал мне счет за мотоцикл. Поторопись, пока я не уехала. – И Энн вышла, закрыв за собой дверь.

Зайдя в лифт, она стала раздумывать, что ей делать с Николь. Никто не возьмет бедняжку на работу с ребенком на руках. Но поскольку она сама только что отказалась от денег, то не сможет держать Николь при себе. Впрочем, Бернар Ладюри не единственный, кто предлагает контракты. Можно доехать до Тулузы и подписать годовой контракт с домом моды «Лаг-ранж». И взять Николь с собой.

– Энн! – раздался голос Доминика. – Подожди! Тебе опасно быть одной!

Но двери лифта уже закрылись.

– Оставьте ее, Доминик, – сказал месье Ладюри. – Мой человек дежурит в холле на этаже, где сейчас располагается номер Энн. Давайте лучше обсудим сложившуюся ситуацию.

Доминик неохотно вернулся и сел в кресло. Скорее всего ничего страшного Энн не грозит, но с такой бесшабашной женщиной может приключиться что угодно. Она вообще не думает об опасности!

– Да, месье.

Целый час они ожесточенно спорили, пытаясь разработать план действий. Но Доминика все время снедало беспокойство: где Габриель? И что делает Энн? Ему очень не нравилось, что модель осталась одна. Наконец он не выдержал и встал.

– Прошу прощения, месье Ладюри, но я вынужден вас покинуть. Надо проверить, как там Энн. Мне кажется, лучше всего объявить о приостановке проекта, дать нам немного передохнуть.

– Конечно, Доминик, я полностью с вами согласен. Габриель сможет заняться любой другой линией одежды или обуви – чем захочет. Если вы не возражаете, я бы хотел, чтобы вы оставались в курсе происходящего до конца. Работу я оплачу.

Доминик кивнул и едва ли не бегом направился к лифту. На шестом этаже охранника не. было. Кругом стояла тишина – очень подозрительная тишина. Он постучал в дверь номера Энн, немного подождал и достал ключ.

Даже не входя внутрь, Доминик знал, что там никого нет. Платья из линии «Ладюри-ретро» висели на плечиках в спальне, но дорожная сумка Энн исчезла. На диване в гостиной валялись буклеты, там же на столе лежали стопки фотографий. Он попытался понять, чего еще не хватает.

Николь! Ее тоже не было!

Доминик бросился к лифту. Сердце едва не выпрыгивало из груди, в голове проносились жуткие мысли. Куда Энн поехала? Что задумала? Двери лифта открылись, внутри оказался охранник.

– Где она?

– Кто?

– Мадемуазель Лесли.

– Не знаю. Она передала мне, что месье Ладюри просил меня подняться наверх. Я убедился, что дверь закрыта, и ушел. Но шеф сказал, что это какая-то ошибка, и я вернулся.

– Давно это было?

– Минут десять – пятнадцать назад. Доминик вошел в лифт и нажал кнопку первого этажа.

– А теперь слушай, – сказал он охраннику. – Спустись на другом лифте и посмотри, на стоянке ли красный «опель». Если нет, спроси служителя, не видел ли он мадемуазель Лесли.

– А вы куда?

– К портье. Спрошу у него.

Как только двери лифта раскрылись, Доминик кинулся к стойке портье.

– Вы не видели мадемуазель Лесли?

– Нет, месье. Хотите оставить ей записку? Доминик покачал головой и выскочил на улицу, чтобы спросить то же самое у охранника на выезде. Но получил такой же ответ.

– Вместе с ней должны быть женщина и ребенок. Маленький мальчик.

– Нет, месье, я никого не видел.

– А мадемуазель Ладюри?

– Тоже не видел, месье.

Никогда еще Доминик не чувствовал себя столь беспомощным. Куда она могла поехать? Он пытался восстановить в памяти ее разговоры о дальнейших планах. Энн что-то говорила о полете в Лондон... Нет, не то. Предложение от итальянских модельеров... Уже ближе. Вот оно: Тулуза, модельное агентство «Лагранж»! Доминик еще не понял почему, но твердо знал, куда она направилась.

Он быстро вывел фургон со стоянки и вскоре оказался на трассе. Дорога прямая, так что Энн поедет на полной скорости; Ну, ничего, мы тоже кое на что способны, подумал Доминик, выжимая газ. Стрелка спидометра показывала сто восемьдесят.

Сердце бешено колотилось, в голове шумело. Что, если он ошибся? Если он упустит ее, это будет конец всего. Ему больше нигде не найти работы. Эта женщина его в гроб загонит.

Нет, не загонит, а уже загнала. Находясь рядом с ней, Доминик был не способен нормально соображать, держать себя в руках. А находясь от нее вдали, чувствовал себя как в аду! Доминик душил на корню мысли о том, что скоро потеряет Энн навсегда. Лучше думать о том, как ее сохранить.

Наконец далеко впереди замаячил красный «опель». Доминик с облегчением перевел дыхание.

Теперь опасность ей не угрожает. Она ведь свободный человек, может делать все, что хочет. Пускай едет в Тулузу. Это даже неплохо: проблемы Ладюри больше ее не касаются.

Он взглянул в боковое зеркало... и увидел белый фургон с загрунтованным капотом.

ГЛАВА ОДИНАДЦАТАЯ

– А где месье Бертье? – спросила Николь, когда они выехали на трассу, ведущую в Тулузу.

– Мы больше не работаем вместе, – ответила Энн.

– Вы злитесь на него?

– Нет. А почему ты так решила? Николь улыбнулась.

– Только две вещи могут заставить вас с такой силой сжимать руль. Гнев и страх. А мне кажется, вы ничего не боитесь.

Энн посмотрела на свои руки. И верно, она так вцепилась в руль, что даже костяшки пальцев побелели. Но Николь ошиблась: Энн испытывала страх, очень сильный страх. Страх потерять Доминика навсегда. Он занял слишком большое место в ее сердце. Когда его не было рядом, она постоянно о нем думала.

– Это из-за дороги, – наконец выдавила из себя Энн. – На трассе слишком оживленное движение. – Она глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться.

И действительно, по шоссе с шумом проносились легковые автомобили и огромные трейлеры, которые не сбрасывали скорость даже на поворотах.

Энн посмотрела на Николь. Та укачивала сына, тихонько напевая ему песенку.

– Николь, я тобой восхищаюсь. Я бы никогда не решилась растить ребенка одна.

– Я тоже не думала, что решусь, – простодушно призналась молодая мать. – Но раз уж он появился... Я просто делаю то, что должна. Малыш ведь совершенно беспомощен без меня.

– Насколько я понимаю, бабушка готова забрать его к себе.

– Готова, но не тому что любит его, а чтобы отнять Хуана у меня. Он ведь сын своего отца, значит, принадлежит семье Ривароса. И его должно воспитать, как истинного испанского аристократа, научить презирать слабых и бедных. И никогда не поддаваться слабости любви. А я не хочу такой судьбы для моего мальчика.

Энн задумалась. Что-то в этих простых и бесхитростных словах задело ее. Неожиданно она поняла, что если бы не Доминик, она бы ни когда не поняла, что такое настоящее чувство. Отец выучил ее одной истине: никогда не подпускай другого человека слишком близко, иначе будет плохо.

Но она не послушалась – впустила мужчину в свое сердце. И теперь расплачивается.

– А она знает, где ты? – спросила Энн.

– Надеюсь, что нет. Она очень богатая женщина и многое может. Если сеньора Ривароса меня найдет, то не видать мне Хуана. – И молодая мать крепко прижала сынишку, словно пытаясь защитить от посягательств злой старухи.

Солнце стояло высоко, и в машине, несмотря на открытые окна, было жарко. Маленький Хуан проснулсяи начал хныкать. Только теперь Энн ощутила груз ответственности: от нее зависела совсем молоденькая женщина без сантима в кармане и с крохотным ребенком. А вдруг он заболеет? Или, что еще ужаснее, заболеет Ни-коль? Энн ничего не понимала в детях и в их нуждах. Вся ее забота о племянниках ограничивалась подарками на Рождество и Пасху.

Заметив впереди бензоколонку, она решила остановиться и заправиться. До Тулузы еще далеко, так что лучше ехать с полным баком.

– Николь, пока я залью бензин, не могла бы ты сходить в магазин и купить что-нибудь для нас и ребенка. Вода заканчивается... Ну и вообще действуйте по своему усмотрению.

Та кивнула и направилась к придорожному магазинчику. Хуана она посадила в рюкзачок, и малыш, мгновенно успокоившись, с любопытством озирался по сторонам.

Заправив машину, Энн вошла в магазин, чтобы заплатить за покупки. Николь уже стояла перед кассой с тележкой, в которой виднелся контейнер с водой, фрукты, несколько баночек детского питания, свежий хлеб и кусок сыру.

– Я подумала, мы захотим перекусить по дороге, – несколько смущенно произнесла она, оглядывая запасы. – Но если это много, то можно...

– Нет-нет, все отлично, – поторопилась успокоить ее Энн. – Я ужасно проголодалась.

Кассир, молодой черноглазый парень, принял деньги и отсчитал сдачу.

– Слышали, обещали сильный дождь? С гор идет гроза, – сказал он, упаковывая продукты. – Не советуют выезжать на трассу без острой необходимости.

– Они все время так говорят, – отмахнулась Энн. – За последнюю неделю я раза три слышала предупреждения, и где хоть одна гроза?

– Как знаете, – развел руками парень. – Но я бы не рисковал.

Они не придали большого значения словам кассира и, отъехав чуть подальше, решили устроить пикник. Расстелили на траве под деревьями бумажную скатерть, нарезали хлеб и сыр, выложили фрукты и приступили к еде. Хуан тоже получил свою порцию яблочного пюре и морковного сока. Он так воодушевился от путешествия, что слез с колен матери и принялся ползать вокруг, внимательно изучая каждый ценный предмет, будь то цветок, камешек или палочка. Даже попытался пару раз оценить вкусовые качества найденных сокровищ, но был пойман на месте.

Где-то через полчаса они продолжили путь. Но не прошло и пятнадцати минут, как Хуан сначала захныкал, а потом разразился жутким плачем. Николь попыталась успокоить сына, но ни погремушки, ни укачивания не помогали, он рыдал все сильнее.

Энн совсем растерялась. Она не привыкла к детскому крику, к тому же поведение малыша начало серьезно-ее беспокоить.

– Может, он заболел? – робко произнесла Николь и прикоснулась губами ко лбу ребенка. – О Боже, у него жар! – в ужасе воскликнула она.

Теперь стало ясно, что мальчик плакал от боли. Личико его покраснело, он хрипло кашлял, но продолжал кричать.

– Нам надо повернуть обратно и добраться до ближайшей больницы, – решительно произнесла Энн. – Что бы могло быть?

– Не знаю, – растерянно прошептала несчастная мать. – Это у него впервые.

Энн не спускала глаз с шоссе, пытаясь найти место, где развернугься. Но посреди дороги шла непрерывная разметка, а по карте до ближайшей развязки оставалось километров пять. И вдруг небо сотряс удар грома. Она пригляделась и увидела огромную черную тучу, стремительно затягивающую небо. Скоро из этой тучи на землю обрушится ливень.

Энн слышала, что здешние грозы часто сопровождаются ураганным ветром, который сносит крыши с домов, вырывает с корнем деревья, переворачивает машины. Теперь она проклинала собственное безрассудство и самоуверенность. Ладно бы решала за себя одну, но она взяла на себя ответственность за двух людей!

В потемневшем небе сверкнула молния, и почти сразу грянул гром. Неожиданно Энн заметила, что других машин на дороге нет. Видимо, остальные водители разумно решили переждать грозу и не искать неприятностей на свою голову. Но Энн Лесли не такова! Ей нипочем законы природы! От бессильной злобы на саму себя она готова была заплакать.

Самое ужасное было то, что Хуан и не думал успокаиваться, хотя от крика он почти что посинел, а взрослые ничем не могли помочь малышу. Мать в ужасе закрыла глаза и непрестанно молилась, качая сына:

– Святая Дева, смилуйся над моим мальчиком...

На асфальт упали первые крупные капли. И вскоре дождь забарабанил так, словно решил пробить металлическую крышу «опеля». Перед глазами встала плотная пелена воды, и Энн пришлось включить фары. Сбоку промелькнул знак «Опасные повороты».

– Господи, здесь такие жуткие виражи, что и по сухой дороге страшно ездить! – воскликнула Николь. – Боюсь, надо остановиться, не то мы окажемся в кювете.

Энн не могла не признать правоты ее слов. Она не привыкла сдаваться, но на этот раз обстоятельства оказались сильнее. Надо бы остановиться, найти телефон и вызвать «скорую помощь», но вокруг не было видно признаков человеческого жилья.

Неожиданно справа от дороги Энн заметила какое-то строение. Неужели молитвы их были услышаны? Да, действительно, это оказался дом, но заброшенный. Энн затормозила перед входом, выпрыгнула из машины и подбежала к двери. За пару секунд под открытым небом она успела промокнуть до нитки.

Огромный древний замок не остановил нее. Она огляделась и заметила под навесом лом. Страх придал ей сил и решимости. Энн схватила лом и сбила замок. Из распахнутой двери в лицо ударил запах пыли и заброшенного жилья. Тусклый свет озарил довольно большую комнату с камином, диваном, полками с домашней утварью. Грозу переждем здесь, мгновенно решила она. А там посмотрим.

Она вернулась к машине, вытащила из багажника непромокаемый плащ, которым укрылись Николь и ребенок, чтобы дойти до дому. Затем достала аптечку и все необходимое для разведения огня. Под навесом нашлись поленья и вязанка хвороста.

Когда Энн вернулась в дом, Николь раздела малыша и укутала в шерстяное одеяло. Его била лихорадка, он уже не кричал, а тихо хныкал, что пугало еще сильнее. Краснота спала, и личико покрыла смертельная бледность. Дыхание с трудом вырывалось из приоткрытого рта.

– Похоже на приступ астмы, – пробормотала Энн, открывая аптечку. – Надо дать ему вот это лекарство.

– У Хуана аллергия на него, – скороговоркой прошептала Николь, взглянув на название. – Если это астма, то приступ или пройдет, или...

Доминик некоторое время ехал следом за обеими машинами, раздумывая, как быть. Впереди показалась развилка, на которой один указатель смотрел вправо на Нарбонну, второй – влево, на Тулузу. Энн повернула налево, а ее «преследователь» в другую сторону. Фотограф решил, что преступник скорее всего случайно оказался на хвосте у своей жертвы.

Доминик повернул за белым фургоном. Но на сердце у него было неспокойно, и он уже жалел, что выпустил Энн из виду. Ведь именно из-за нее он сорвался с места. К тому же официально он не принимает участия в расследовании, а вот за Энн отвечает.

Решив все для себя, Доминик повернул обратно и, чтобы хоть как-то отвлечься, включил радио. Передавали прогноз погоды. Его прошиб холодный пот: что, если Энн не знает о надвигающейся непогоде? А в сильный дождь на узких горных дорогах ежегодно гибнут десятки неосторожных водителей.

Он добрался до знакомой развилки и на этот раз повернул в сторону Тулузы. Впереди показалась бензоколонка с магазинчиком при ней, и Доминик решил узнать, не видели ли там машины Энн.

– Здесь не проезжал красный «опель»? – спросил он, заходя в магазин. – Пассажиры – две женщины с ребенком.

– Да, они останавливались купить продуктов, – ответил парень за кассой. – Я предупредил их, что будет гроза, а девица, что за рулем сидела, даже слушать не стала. Они теперь наверняка попадут в дождь. Слышите, как грохочет?

И точно, небо сотряс первый удар грома. Доминик пулей вылетел на улицу и прыгнул за руль. Эта самоуверенная красотка, как всегда, решила поступать по-своему! Но на сей раз вместе с ней в машине находился грудной ребенок и Бог знает, что с ними могло произойти под этим жутким ливнем!

Через несколько минут полило как из ведра, и из окон уже почти ничего не было видно.

– Только бы она догадалась остановиться, – бормотал Доминик сквозь плотно сжатые зубы и со страхом посматривал на обочину, надеясь не увидеть там перевернутую красную машину.

Энн и Николь беспомощно смотрели на задыхающегося мальчика. Его тельце покрылось липким холодным потом, черные глазки потускнели.

Снаружи послышался шум приближающейся машины, и Энн стремительно выбежала на шоссе. Стоя под проливным дождем, она махала руками, как болельщица на футбольном матче. Только теперь борьба шла за человеческую жизнь, а не за победный гол.

Машина резко затормозила перед ней, и из кабины выскочил высокий мужчина.

– Доминик! – закричала она и рванулась ему навстречу. – Господи, я еще никогда не была так счастлива видеть человека!