Текст книги "Танцуя на своем сердце"

Она резко повернулась, и вдруг почва внезапно ушла у нее из под ног, и девушка скрылась под водой.

Когда Альма вынырнула, то, задыхаясь, в ужасе подумала, что теперь ее прическа безнадежно испорчена. Она не взяла с собой купальной шапочки, так как вовсе не собиралась плавать, и теперь ее волосы свисали с головы мокрыми сосульками.

Нащупав твердую почву под ногами, девушка стояла и смотрела, как ее узел с одеждой и очками быстро исчезает в водовороте. Затем она внезапно вспомнила о часах. В них попала вода.

Альма заплакала от раздражения и огорчения. Как можно было так глупо себя вести? Как она могла попасть в такую переделку! Да еще опоздать на обед, намочить волосы в морской воде, испортить часы, которые ей подарили родители в день рождения. Какая же она дура! Идиотка!

А теперь, раз уж она зашла так далеко, придется проделать и весь оставшийся путь. И легче переплыть эту протоку, чем перейти ее вброд. Тем более без вещей. До берега ведь не больше двухсот ярдов.

Альма поплыла, предполагая, что движется вперед. Но лишь когда она подняла голову и посмотрела на берег, то поняла, что течение снесло ее на запад. Девушка оказалась примерно за милю от того места, к которому плыла, и теперь ей придется идти по дюнам не меньше часа.

Альма еще решительнее поплыла на восток. Но прилив был слишком сильным, и у нее не хватало сил бороться. Девушка хорошо могла держаться на воде, но течение относило ее все дальше и дальше. Да, подумала Альма, ей очень повезет, если она доберется до отеля к восьми часам.

Она упрямо продолжала плыть, теперь уже баттерфляем, так как этот стиль был не столь утомительным. Взяв за ориентир самое высокое здание Уэстерхейвена, Альма то и дело сверяла с ним направление своего движения. Внезапно где-то рядом она услышала шум мотора.

Лодка! Девушка встала на ноги и огляделась вокруг. В сотне ярдов от нее проплывал небольшой катер, лениво направлявшийся к Уэстерхейвену. Альма замахала руками и закричала:

– Эй! Эй, там! Помогите!

На мгновение ей показалось, что сейчас лодка проплывет мимо. Но внезапно от кабины отделилась фигура, и раздался голос:

– Wer ist da? Allo?[2]2
  Что такое? (нем.).


[Закрыть]

– Помогите! – снова закричала Альма. – Я здесь!

Катер сбавил скорость и стал разворачиваться.

– Ja, ja, ich komme![3]3
  Да, да, я еду (нем.).


[Закрыть] – долетело до нее. Лодка направилась прямо к девушке и вскоре остановилась рядом с ней. Человек подошел к борту и, наклонившись, протянул руку. Альма схватилась за нее, и мужчина легко поднял девушку в катер.

– Lieber Gott,[4]4
  Боже милостивый (нем.).


[Закрыть] Альма! – раздался удивительно знакомый голос.

Перед ней стоял Дитер Мувендал.

Альма присела на сиденье. Молодой человек с беспокойством посмотрел на нее, а затем извлек из кабины большое полотенце:

– Вот, завернитесь. Заходите внутрь. Я сейчас налью бренди.

– Нет, нет, – задыхаясь, пробормотала Альма. – Спасибо, со мной все в порядке.

– Но как вы попали сюда?

– Я… я оказалась отрезана приливом. Я не знала, что это может произойти.

– Но ведь здесь кругом таблички с предупреждением.

– Я не знаю немецкого. Я думала, это предупреждение для купающихся.

Дитер озабоченно посмотрел на девушку:

– Бедный ребенок! Вы, должно быть, ужасно испугались…

– Нет, нет, вы не понимаете! Я не испугалась. И мне не грозила опасность. Я могла и сама доплыть до берега. Просто это было бы слишком долго! И посмотрите на мои волосы! – Как Альма ни пыталась взять себя в руки, не выдержала и разрыдалась.

– Мы можем высушить их. Вытереть полотенцем…

– О боже! Неужели вы не понимаете? Я сегодня выступаю на соревнованиях. И посмотрите, во что превратились мои волосы: в крысиные хвосты! А руки и ноги все в царапинах!.. Сколько сейчас времени, Дитер?

– Почти семь.

– О, всего? Что ж, не так плохо. – Альме показалось, что прошла целая вечность с тех пор, как она отправилась в отель. – О, Дитер, будьте ангелом, пожалуйста, прибавьте скорости. Если я попаду в «Примель» в половине восьмого…

– Да, да, понятно. В конце концов, я не спасаю тонущую девушку, а доставляю очень занятую молодую танцовщицу к ее зрителям. Мы будем в Хейфенкее через пятнадцать минут. – Он повернулся к рулю и стал заводить мотор. Через минуту Дитер снова обратился к Альме: – Вы уверены, что с вами все в порядке?

– Да, все хорошо. Спасибо. Могу я попросить у вас расческу?

– В моей куртке. – Он кивнул в сторону, где на лавке напротив девушки лежала габардиновая ветровка.

Альма нашла то, что искала. Небольшая изящная костяная расческа с золотой отделкой лежала в красивом кожаном футляре с инициалами «Д.М.». Наблюдая за тем, как Дитер управляет лодкой, девушка начала приводить волосы в порядок, пытаясь расчесать спутавшиеся пряди. Молодой человек взглянул на Альму, улыбнулся и процитировал:

 
В косах – гребень золотой,
На устах – погибели песнь…
 

– Что это?

– Очень известная старинная немецкая песня. «Die Lorelei». Слышали ее когда-нибудь? Она о коварном существе, имеющем облик красивой девушки, которое живет на утесе над Рейном. Сначала оно соблазняет моряков своей песней и красивыми волосами, а затем убивает их.

Альма засмеялась, продолжая бороться с запутанными волосами.

– Готова поклясться, что мимо не проплывал моряк на катере и не пытался спасти эту девушку!

– Да уж. Но она точно не ходила в бикини. – Дитер одобрительным взглядом окинул на свою спутницу.

Девушка почувствовала, что краснеет. Ее купальник не был вызывающим, но ей вдруг показалось, что сидеть здесь в таком виде, да еще с чужим полотенцем на плечах, не слишком прилично. Альма плотнее завернулась в махровое подобие приличия и постаралась направить разговор в более безопасное русло.

– Я испортила свои часы, – грустно сказала она, опустив глаза.

– Да, в самом деле. Погружать их в морскую воду не рекомендуется. – Дитер уже поворачивал лодку к берегу. – У меня есть старенький дядюшка, который очень любит возиться с часами. Можно сказать «возиться», если речь идет о часах? Или это слово употребляется только, если говорят о работе в саду?

– Что? – удивленно переспросила Альма. – Ах да, поняла. Это слово можно употребить в обоих случаях. Вы хорошо знаете английский.

– Я провел два года в Англии в надежде его усовершенствовать, но, по-моему, весьма сложно достигнуть совершенства при изучении иностранного языка. Мой отец хотел этого. Моего отца зовут Гарольд Мувендал. Он юрист. Вы когда-нибудь слышали это имя?

Альма отрицательно покачала головой. Она чувствовала себя совершенно невежественной.

– Никогда не слышала о Lorelei, никогда не слышала о Гарольде Мувендале, не говорю по-немецки… Чувствую себя просто дурой, – в отчаянии пробормотала девушка. – Значит, ваш отец знаменитый человек?

– О нет, не думаю. И уж точно его вряд ли знают за пределами Германии. Просто он известен в Гамбурге. Отец успешно занимается делами, связанными с торговым флотом, и именно по этой причине его имя имеет вес за границей.

– Вы живете в Гамбурге? Хорошо там?

Дитер засмеялся:

– Думаю, хорошо. Но с другой стороны, этот город – олицетворение всевозможных пороков. Он имеет репутацию самого веселого ночного города в Европе.

– Более веселого, чем Париж?

– О, гораздо. Но возможно, вы не согласитесь со мной. Я возьму вас с собой туда, и вы сможете мне сказать, веселее там, чем в ночных клубах Парижа, или нет.

Он думает, что я знаю ночную жизнь Парижа, подумала Альма. Он считает, я такая же, как и он, – умная, много путешествовала и все такое. И она решила расставить все по своим местам:

– Я не была в Париже, Дитер. Я вообще мало где была. Мы не могли себе этого позволить. Мой отец – не известный юрист, а всего лишь клерк. А я работала стенографисткой-машинисткой.

Зачем она откровенничает, Альма не могла сказать. И когда Дитер вместо ответа промолчал, девушку охватило смутное беспокойство. Возможно, Дитер разочаровался, узнав, что она такая обыкновенная.

Но кажется, он просто сосредоточился на том, чтобы пришвартовать «Катарину» к причалу. Молодой человек заглушил мотор и прикрутил канат к крюку в стене, а затем спрыгнул на берег. Альма с интересом разглядывала его, пока он закреплял катер. Дитер был хорошо сложен, можно сказать, имел фигуру атлета. Казалось, он удобнее себя чувствовал в этой светло-голубой майке и джинсах, чем в смокинге.

Молодой человек протянул руку девушке и помог ей выбраться из катера.

– Оставьте на себе полотенце, – посоветовал он. – Вполне естественно возвратиться в «Примель» в бикини днем. Но сейчас вечер, и все женщины переоделись. Полотенце послужит пляжным халатом. Да?

Дитер взял ее за руку, и они вместе пошли к дороге, ведущей в город.

– Дайте мне ваши часы. Я попрошу дядю Маркоса починить их.

– О нет… Я совсем не…

– Давайте. Ему будет приятно. Обычно люди приносят ему большие настенные часы. Как вы называете их? Дедушкины часы? Дядя с удовольствием возьмется за маленькие женские часики.

Говоря все это, Дитер наклонился и снял часы с руки Альмы. Она позволила ему это сделать без возражений. Они шли по главной улице, и девушка с беспокойством думала, что у нее остается все меньше времени, чтобы привести себя в порядок после столь ужасного приключения. В отелях, мимо которых они проходили, элегантно одетые гости потягивали аперитив. Изысканные платья и элегантные прически женщин заставили Альму почувствовать себя просто убожеством. Даже люди на улице выглядели более презентабельно, чем она, завернутая в чужое полотенце.

Вдруг кто-то из шедших им навстречу прохожих внезапно остановился, вскрикнул и направился прямо к ним. Лучи заходящего солнца освещали его сзади, и был виден лишь силуэт мужчины. Но Альма без труда узнала его.

У нее на душе сразу стало тяжело, когда Майкл заговорил:

– Где, черт побери, тебя носило? Я уже давно разыскиваю тебя. Когда я сказал, что ты можешь идти с Мувендалом, то совсем не имел в виду, что ты останешься с ним до Рождества.

– Прости, Майкл. Со мной случилась неприятность…

– О боже, что ты с собой сделала? На кого ты похожа? Твои волосы! – Он так разозлился, что не в силах был контролировать свои эмоции. Схватив девушку за руку, Майкл грубо потащил ее к отелю. – Ты знаешь, что уже половина восьмого? А мы выступаем в десять.

– Да, я знаю, но понимаешь…

– Пошли скорее. Не надо тратить время на объяснения. – Он повернулся к Дитеру и холодно поблагодарил: – Спасибо, mein Herr, что вытащили Альму из этой переделки, но, надеюсь, вы не станете возражать, если мы поторопимся.

Дитер отступил назад.

– Я очень сожалею, что мы так задержались. Он помолчал. Затем, взглянув на Альму, добавил: – Благодарю вас, что разрешили Альме встретиться со мной. Это так любезно.

Мувендал поклонился и больше ничего не сказал.

Оказавшись в комнате, Альма торопливо объяснила своему партнеру, что произошло, а он строго приказал ей немедленно привести себя в порядок. И девушке вдруг стало очень грустно, ведь она даже не сказала Дитеру «спасибо».

Когда Джанет увидела свою соседку по комнате, то невольно охнула от изумления:

– Альма, что ты с собой сделала? Боже, ты выглядишь, словно тебе пришлось переплыть Ла-Манш!

– Знаю, знаю, – устало ответила девушка. – Именно это я и сделала.

Она села на стул перед зеркалом и посмотрела на свое отражение:

– Что же мне делать, Джанет?

Слезы отчаяния брызнули из глаз Альмы.

– Успокойся, успокойся, не надо плакать! – Джанет подбежала к девушке, обняла ее за плечи и ласково погладила по плечу. – Еще есть время, чтобы привести себя в порядок. Но не думаю, что будет возможность разогреться перед соревнованиями.

Сама Джанет уже полностью приготовилась к выступлениям. Ей оставалось надеть платье. Волосы Джанет были безупречно причесаны, макияж идеален, и вся она сияла от счастья. Рядом с ней Альма почувствовала себя измученной и растрепанной.

Но горячая ванна, успокаивающий гель для душа и косметика вернули девушке былое великолепие. Пока Альма накладывала грим, Джанет трудилась над ее прической. От морской воды волосы с трудом поддавались укладке, но с помощью горячих щипцов и лака все же удалось придать им приличный вид.

В девять часов они застегнули «молнии» друг у друга на платьях.

– А теперь, – приказала Джанет, – спускайся вниз и пообедай. Что-нибудь легкое. Но ты обязательно должна поесть. У тебя даже останется время, чтобы немного потренироваться с Майклом. Иди, иди.

– О, Джанет… спасибо!

– Ерунда. Ты сделала бы то же самое и для меня. Иди же. – Джанет тоже вышла из комнаты и отправилась на поиски брата. Она собиралась немного разогреться перед соревнованиями.

Майкл ждал Альму в гостиной. Увидев ее, он вздохнул с облегчением.

– Совсем неплохо, – довольным тоном произнес партнер и взял девушку сначала за одну руку, а затем за другую. – Тебе хорошо удалось замаскировать все царапины на руках. Надеюсь, это вещество не испачкает мой костюм?

– Думаю, что нет. Джанет сделала мне прическу. Тебе нравится?

– Ты выглядишь лучше со своей обычной укладкой, но ничего, сейчас и эта сойдет. А Джанет ловкая, – одобрительно кивнул Майкл. – Что ж, пойдем, немного поработаем.

– Поработаем? Но, Майк, мне нужно перекусить. Последний раз я ела в час дня.

Молодой человек нахмурился:

– Боже, неужели у тебя не хватило ума заказать что-нибудь в комнату.

– Но у меня не было на это времени, Майк…

– Как это не было! Ты провела там полтора часа!

– Но мне так много всего нужно было сделать!

– И кто виноват? – резко оборвал он ее. – Альма, ты весь вечер ведешь себя совершенно безответственно.

– Тш! – прошептала Альма, оглянувшись. Люди, находившиеся вокруг, стали обращать на них внимание. Девушка вдруг заметила Дитера, который направлялся к ним. Она быстро схватила Майкла за руку, надеясь увести его в столовую.

– Извините меня, мистер Джефферсон, я просто хотел сказать, что очень рад видеть Альму снова в отличной форме.

– Зато мне не за что вас благодарить, – бросил Майкл.

– Майкл! Но ведь только благодаря Дитеру…

– О! Дитер! Вы уже называете друг друга по имени?

– Да, конечно, мистер Джефферсон. И не стоит беспокоиться из-за этого. Думаю, я не первый поклонник мисс Крейги.

– Но, клянусь богом, вы станете последним, если это будет мешать нормальному распорядку нашей жизни. Вам следовало бы догадаться, что Альме нужно много времени чтобы собраться, и надо было побыстрее доставить ее в отель.

– Майкл, если бы не Дитер, я бы вообще не успела к выступлению! Я же объясняла!

– Объясняла! Разве можно было что-то понять из твоего бормотания! Единственное, что мне стало ясно, что ты совершенно безответственно подошла к делу. А твой новый друг только поощряет тебя ко всяким необдуманным действиям. У нас всего лишь час…

– Герр Джефферсон, именно об этом я и хотел поговорить с вами. До соревнований остался час. Я попросил герра Брайтбуша накрыть стол для вас в отдельной комнате, и если вы и фрейлейн Крейги…

– У нас нет времени на эту ерунду.

– Но это же нелепо. Альма должна что-нибудь поесть…

– Позвольте мне самому уладить этот вопрос. Что ей сейчас требуется, я знаю гораздо лучше, чем скандинавский плейбой.

– Пожалуйста, Майкл, – стала умолять его Альма. – Пожалуйста, не устраивай сцен. Пойдем в зал и потренируемся. У нас совсем мало времени. Пойдем, Майк.

Она с силой потянула своего партнера в сторону танцевального зала. Бросив еще один гневный взгляд на Дитера, Майкл позволил увлечь себя в этом направлении.

В комнате собралось довольно много зрителей. Они расселись небольшими группами за маленькие столики, стоящие вокруг танцевальной площадки. Около двух десятков пар танцевали под быструю музыку; четыре из них были одеты в бальные наряды – они готовились к выступлению. Альма и Майкл присоединились к ним.

– Не разговаривай больше с этим парнем, – приказал Майкл. – Он везде сует свой нос и создает только одни проблемы.

– Но он хотел как лучше, Майк.

– Дорога в ад вымощена благими намерениями. Держись от него подальше. Он – один из тех, кто думает, будто знает все лучше других. Но что касается танцев, он не имеет об этом ни малейшего понятия.

– Как бы то ни было, Майк, мне очень хочется есть. Я просто умираю от голода.

– Всему свое время. Мы потренируемся пятнадцать минут, а затем попьем кофе и съедим по паре бутербродов. После этого у нас еще останется время обговорить все детали. Хорошо?

Она кивнула. Похоже, ей больше ничего не оставалось. Они танцевали пятнадцать минут, не обмолвившись ни единым словом, и Альма почувствовала, что недовольство друг другом привело к нарушению внутренней гармонии между ними. Майкл либо не ощущал этого, либо просто игнорировал. В конце концов он подвел ее к краю площадки:

– Время подкрепиться.

Гостиная почти опустела. Большинство гостей отправились пообедать или занять места в танцевальном зале, чтобы посмотреть на выступления. Официант быстро принес две большие тарелки с бутербродами с гусиным паштетом и копченым лососем и горшочек горячего кофе.

Но Альма вдруг почувствовала, что не может есть. Осознание собственной вины действовало на нее угнетающе. Съев один бутерброд, она просто не смогла проглотить больше ни крошки. Но заставила себя выпить две чашки кофе, так как вдруг ощутила, что на нее наваливается усталость.

– Давай вернемся в зал, – попросила Альма. – Я больше не могу есть.

– Но ты почти не притронулась к еде.

– Мне достаточно. – Альма чувствовала, что если она сейчас не встанет и не начнет двигаться, то заснет прямо на месте.

– Что ж, хорошо. А теперь необходимо сосредоточиться на полчаса.

Но Альма была не в состоянии сосредоточиться. Она вдруг ощутила какую-то странную вялость. Ноги внезапно перестали ее слушаться, девушка с трудом переставляла их, словно к ним привязали свинцовые гири. Майкл понимал, что с ней что-то происходит, и пытался двигаться энергичнее, стараясь как-то оживить танец. Такая манера поведения была ему несвойственна – обычно его движения отличались спокойствием и элегантностью.

Наконец стрелки часов завершили свой круг. Появился церемониймейстер и приказал освободить площадку для танцев. Под барабанную дробь гости заняли места за столиками, а участники соревнований приготовились к выступлениям. Распорядитель сделал объявление сначала на немецком, затем на английском и датском языках.

Пока он говорил, Альма вытерла бумажной салфеткой лоб и нос, внезапно покрывшиеся испариной. Затем посмотрела на Джанет. Та стояла в самом дальнем углу комнаты и поправляла Кеннету бабочку. Потом взгляд Альмы устремился в зал. Она увидела Дитера, сидевшего за столом сразу у края площадки.

Он улыбнулся и, стараясь ее приободрить, кивнул, а затем изобразил рукопожатие. Таким образом молодой человек пытался поздравить девушку с началом соревнований. Она улыбнулась ему в ответ и почувствовала, что ей вдруг стало немного легче.

Оркестр заиграл вступительную мелодию, и двенадцать пар вышли на площадку. Альма знала, что все это будет продолжаться достаточно долго – каждая пара исполнит девять танцев. Предполагалось, что выступления закончатся в полночь. В финале должно остаться шесть пар, которые затем выступят на следующий день.

Вальс не доставил им особых проблем. Они хорошо станцевали его, хотя, конечно, несколько хуже обычного. Но потом, когда началась румба, Майкл и Альма сбились с ритма. Этот танец никогда не был лучшим в их репертуаре, но сегодня им не удалось достичь даже той спокойной волнообразности движений, которые составляли суть румбы. Девушка посмотрела в бесстрастное лицо партнера и на одно мгновение вдруг вспомнила, с каким удовольствием танцевала под эту мелодию вчера с Дитером.

Она знала, что судья, преподаватель танцев высшей квалификации из Германии, выставил им низкие оценки. Но фокстрот должен поправить их пошатнувшееся положение.

Но этого не произошло. Им не удалось восстановить ту гармонию, которая всегда существовала между ними. Их исполнение можно было назвать сносным, но не более того. То же повторилось и с самбой, и с венским вальсом, и с пасодоблем. Альма надеялась, что пасодобль получится лучше, ведь Майкл полдня провел, внося изменения и совершенствуя его. Он стремился придать танцу достоинство и живость одновременно.

И все же их исполнение оказалось всего лишь приличным, соответствующим уровню соревнований. Во время перерыва, второго в программе, Майкл отвел девушку в сторону и, пока она пыталась пригладить растрепавшиеся волосы, заговорил:

– Все идет из рук вон плохо. У нас остались всего лишь три танца, чтобы хоть как-то исправить положение. Ради бога, взбодрись хоть немного. Ты висишь на моих руках, словно дорожная сумка.

– Прости, Майк. Все дело… Видишь ли… я просто устала.

– Можешь даже уснуть на ногах, но ты должна танцевать.

У нее к горлу подступил комок, и, согласно кивнув, Альма решительно поднялась с места, когда церемониймейстер объявил танго. Она будет танцевать легко и быстро, несмотря на боль в ногах.

Они хорошо исполнили танго, принимая во внимание тот факт, что латиноамериканские ритмы никогда не являлись их сильной стороной. Затем последовало вполне приличное ча-ча-ча. Но квикстеп, который всегда у них отлично получался, сегодня не удался. Вышло много хуже, чем обычно. Альма понимала, что у нее несколько замедленная реакция, и пыталась как-то взбодриться. Но беспокойство сковывало ее движения, и, когда музыка подходила к концу, они так и не достигли того внутреннего единения, которое всегда производило особенно сильное впечатление на зрителей.

Судья уже выставил оценки и ждал, когда портье, выступавший на соревнованиях в роли ассистента, подсчитает баллы и напишет фамилии тех, кто прошел в полуфинал. Затем список передали церемониймейстеру, и тот подошел к микрофону. Ему предстояло назвать шесть пар. Он начал с тех, кто занял шестое место, затем пятое, четвертое и так далее.

Он назвал пару из Дании, затем два немецких дуэта, потом опять пару из Дании, и снова из Германии. Каждую пару танцоров приветствовали аплодисментами.

– Und nun, – он поднял руку, требуя, чтобы в зале воцарилась тишина, – unsere gute Freunden von England…[5]5
  А теперь… наши добрые друзья из Англии… (нем.).


[Закрыть]

– Мы сделали это, – выдохнул Майкл, схватив Альму за руку.

– Кеннет und Джанет Бриджес!

Раздались дружные и продолжительные аплодисменты. Бриджесы вышли вперед на поклон.

Оркестр заиграл фокстрот, и счастливчики, вышедшие в финал, стали танцевать.

Альма повернулась и взглянула на Майкла. Даже не среди шести! Уничтожены, не успев попасть в финал!

Она попыталась что-то сказать, но слезы душили ее, и девушка бросилась к дверям танцевального зала, чтобы поскорее укрыться в своей комнате.