Текст книги "Танцуя на своем сердце"

– Ты это хотела мне сказать? – холодно поинтересовалась Альма. – Потому что, если это все, я вернусь к Дитеру.

– Теперь, значит, Дитер? – Джанет криво усмехнулась. – Иди, иди. Но если бы я была на твоем месте и хотела удержать Майка как партнера, то со всех ног бросилась бы к нему домой и попыталась объяснить, как появилась твоя фотография с Дитером и Патом Патриксоном прежде, чем ее напечатают в газетах.

– Фотография? Какая фотография?

Джанет с раздражением уставилась на Альму.

– Что с тобой? Ты что, в полубессознательном состоянии? Фотограф сделал снимок, когда Пат Патриксон вручал Дитеру диплом. Разве ты не заметила этого?

– Н… нет. Я помню вспышку камеры…

– И это все появится в колонке сплетен завтра или в понедельник. Что, ты думаешь, Майк может сказать по этому поводу?

– О, Джанет! – испугалась Альма. – Я не подумала об этом!

– Даже не знаю, почему я так беспокоюсь, – уныло вздохнула Джанет. – Гораздо выгоднее для меня было бы оставить тебя одну барахтаться в этом. Тогда бы Майк сразу бросил тебя. Навсегда.

– Я немедленно должна бежать. – Альма была охвачена паникой. – Сколько сейчас времени?

– Без двадцати пяти час.

– Я только пойду и попрощаюсь с Дитером…

– Ради бога, не трать время. Майк и его родственники будут уже в постели, когда ты появишься. Представляю их лица, если ты перебудишь всех в доме.

– Да… разумеется… ты, конечно, права. Но Дитер…

– Я объяснюсь с ним вместо тебя. Иди, быстрей бери свое пальто и лови такси.

Альма мгновенно исчезла в гардеробе, надела пальто, туфли и уже через несколько секунд была на улице. К зданию муниципалитета то и дело подъезжали такси для стремящихся домой зрителей. Уже через несколько минут Альма мчалась на окраину города, где жил Майкл с семьей брата.

Только позвонив в дверь, Альма вдруг засомневалась в правильности своего решения. Был почти час ночи. В окнах свет не горел. Майкл конечно же дома – его машина стояла у края тротуара. Но все говорило о том, что он сразу лег спать. Девушка, подняв руку, чтобы позвонить еще раз, застыла в нерешительности. Она повернулась и спустилась с покрытых красной плиткой ступенек. Дверь открылась.

На пороге стояла женщина в халате и чепчике. Она, по всей видимости, не слишком удивилась, увидев Альму, но в то же время ее взгляд не отличался особенной приветливостью. Это была жена брата Майкла, Розмари Джефферсон.

– Так это ты. Я сказала Арнольду, что это может быть только Альма.

Девушка не знала, с чего начать разговор.

– Можно мне войти?

– Это не поможет. Майкла нет дома.

– Нет дома? Но его машина?..

– Он ушел пешком. Давненько я его таким не видела. Он сказал мне, что должен прогуляться и немного остыть.

– О! Понятно. Вы не знаете, он скоро вернется?

– Понятия не имею. – Было очевидно, что Розмари хотела, чтобы Альма поскорее ушла. Но вдруг из коридора раздался раздраженный голос: – Ради бога, Розмари, не стой в дверях. Пригласи девушку зайти.

Женщина неохотно сделала шаг назад и жестом пригласила Альму внутрь. Девушка вошла в маленький аккуратный домик. Арнольд в халате спустился с лестницы и включил свет.

– Заходи, заходи, – пригласил он, проявляя гораздо большее радушие, чем его жена. – Бедняжка, ты выглядишь совершенно измученной. Заходи, садись. Розмари, сделай нам чай и еще что-нибудь.

– Я не знаю, что…

– Пожалуйста, иди и поставь чайник. – Арнольд говорил тоном, не оставлявшим сомнений, кто в доме хозяин. Розмари с раздражением сверкнула черными глазами из-под розового чепчика с рюшами. Но сделала то, о чем просил ее муж.

– Итак. – Арнольд слегка подтолкнул Альму к креслу. – Прямо к делу. Я пригласил тебя зайти к нам и не собираюсь обращаться с тобой, словно тебя следует немедленно отправить в Тауэр. Но в то же время я на стороне Майка. Он потратил на тебя массу времени. А ты так его подводишь. От испуга Альма вдруг расплакалась.

– Я не хотела подводить его. – Она продолжала рыдать. – Я так старалась быть идеальной партнершей. А сегодня все вдруг пошло совсем плохо…

Арнольд попытался успокоить девушку. Он сел на стул в противоположном конце комнаты. Он выглядел немного смешным. Еще несколько минут назад он лежал в кровати, и сейчас его волосы на затылке стояли дыбом. Это делало Арнольда похожим на какаду. Но Альма этого не замечала. Когда она немного успокоилась, Арнольд дал ей коробку с бумажными салфетками. Девушка вытерла глаза и нос.

– Вот так-то лучше, – заметил Арнольд. – Все пошло плохо, потому что ты не сосредоточилась. На предыдущем соревновании твое внимание тоже было занято чем-то другим, а не танцем. А в Германии ты не смогла станцевать хорошо, поскольку слишком измучила себя солнечными ваннами и плаванием. Получается не очень приятная картина, а?

– Но все совсем не так, – запротестовала Альма. – Тогда, в Уэстерхейвене, я совсем не собиралась плавать. Меня отрезало от берега приливом. И я очень много работала с тех пор, как мы вернулись. Правда.

– Но очевидно, не так, как надо. И сегодня все случилось из-за тебя.

– Да, – покорно согласилась она. – Из-за меня. Нам очень не повезло, что судья смотрел на нас как раз в тот момент. Я сбилась с ритма. Это моя вина. Но я хотела поговорить с Майком совсем о другом.

– Хорошо. Думаю, он скоро будет. Его нет дома уже около часа, и, наверное, он очень устал.

В этот момент в комнату вернулась Розмари с подносом с чашками и уже более дружелюбно посмотрела на гостью. Женщина наверняка слышала, как Альма плакала. Девушка смутилась и покраснела. Она пожалела о том, что пришла. Ей было бы тяжело говорить с Майком, но с его родственниками – просто невыносимо.

И все же ей придется это сделать. Ей необходимо поговорить с Майком об этой проклятой фотографии до того, как он увидит ее в газетах.

Розмари налила ей чай. Повисла неловкая пауза. Ее нарушил Арнольд:

– Майк хороший парень. Но я никогда не разделял его одержимости бальными танцами. Может, потому, что у меня нет таланта. Но кто бы и что бы там ни говорил, все должно быть в меру. Сейчас мы допьем чай, и, если он не придет, я отвезу тебя домой. Вам уже давно пора ложиться спать, юная леди.

– Но я не могу уйти, не увидев Майка, Арнольд…

– Похоже, ты так же сильно расстроена, как и Майкл. Позволь ей остаться, Арнольд. Я понимаю, что она сейчас чувствует. – Розмари вдруг заняла совершенно противоположную сторону в этом разговоре и, пытаясь поддержать девушку, похлопала ее по коленке. – Не беспокойся, дорогая. Надеюсь, он уже скоро придет.

Альме показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она услышала звук ключа, вставляемого в замочную скважину. Ее рука задрожала, чашка с чаем задребезжала на блюдце. Арнольд криво ей улыбнулся и вышел в коридор. Девушка услышала, как он что-то тихо сказал своему брату. Майкл ответил. В его голосе послышалось удивление. Затем они вместе вошли в гостиную. Майкл – впереди.

Он был все еще в своем вечернем костюме и в пальто с поднятым воротником. Видно, на улице стало совсем холодно. Молодой человек робко посмотрел на девушку.

– Привет, Альма, – пробормотал он.

– Что ж, нам с тобой лучше отправиться в постель, – весело сказал Арнолд своей жене. – Здесь больше нечего делать, дорогая.

– Но как же чай? И я еще не убрала со стола, – запротестовала Розмари. Альма видела, что женщина не хотела покидать свое место в зрительном зале, предвкушая развязку драмы.

– Ничего страшного, завтра с утра все приберешь. Пошли, старушка. – И Арнольд почти вытолкал жену из комнаты.

Майкл снял пальто, повесил его на спинку стула.

– Итак? – Он устремил на Альму пронзительный, холодный взгляд.

– Я пришла рассказать тебе кое-что, Майк.

– Сказать, что сожалеешь. Да, хорошо. То, что произошло сейчас, Альма… Я готов проигнорировать это. Но…

– Майк, пожалуйста, позволь мне закончить. После твоего ухода я осталась в здании муниципалитета.

– Да, возможно, мне не стоило оставлять тебя там одну, – произнес он с некоторой долей сомнения.

– Прошу, не перебивай, дорогой. Мне следует извиняться, а не тебе. И за гораздо большее. Я чувствовала себя такой несчастной. Но вдруг ко мне подошел и заговорил тот самый человек, которого я увидела среди зрителей. Это был Дитер Мувендал, Майк.

– Кто? – переспросил Майкл, стараясь понять, о ком идет речь. – Дитер?.. О боже, не тот ли самый немецкий парень?

– Да.

– Тот, с кем ты ходила на свидание в Уэстерхейвене?

– Да.

– Что, черт побери, он там делал?

– Он сказал, что приехал отдать мне мои часы. – Альма подняла руку, и рукав ее бархатного пальто опустился вниз, открыв тонкое запястье с часами. – В тот день, когда мне пришлось переплывать залив, я их намочила, и Дитер взял их, чтобы починить.

– И лично доставил их из Германии? Альма покачала головой, пожала плечами, а затем кивнула, подтверждая предположение Майка.

– Что ж, – прервал он затянувшееся молчание, – по крайней мере, это доказывает его серьезные намерения.

– О нет, Майк, все совсем не так, – быстро заговорила девушка. – Он здесь по делам своего отца. Он просто подумал, что вполне может вернуть часы лично, так как все равно будет здесь.

– Его послал отец?

– Собственно говоря… он сказал, что вызвался сам, так как у отца не было времени приехать в Англию. Поэтому…

Майкл нахмурился.

– В таком случае зачем ты рассказываешь мне все это? Пытаешься объяснить, что для него ты ничего не значишь, а он для тебя свет в окне?

– Нет, совсем нет. Это вообще не имеет никакого отношения к чувствам. Я хочу рассказать, что случилось потом.

Альма заколебалась.

– Что ж, в таком случае… – нетерпеливо произнес Майк.

– Он… он был очень любезен со мной. Он очень хороший человек, Майк. Мне хотелось бы, чтобы ты получше узнал его.

– Спасибо. Но не думаю, что мне бы этого захотелось. – Он задумчиво посмотрел на девушку: – Что ж, продолжай.

– Мы с ним немного потанцевали. А потом вдруг неожиданно обнаружили, что Пат Патрик-сон выбрал нас как лучшую пару из публики.

– Что он сделал? – Майкл подскочил на стуле словно ужаленный. – Пат Патриксон?

– Нас наградили дипломом и сфотографировали. Именно это я и пришла тебе рассказать. Я боялась, что ты увидишь фотографию в одной из воскресных газет и рассердишься.

– Рассержусь? Да я был бы просто в ярости! Какого черта, Альма? Приятно, конечно, попасть в газеты! Но как насчет партнера? Мне бы не хотелось, чтобы меня сфотографировали с другой девушкой!

– Я знаю, знаю, Майк. Это просто ошибка. Я не поняла, что происходит. И Дитер тоже. Он подумал, что это просто шутка.

– Пусть меня повесят, если я хоть что-нибудь понимаю. Это непростительно! Ты моя партнерша, Альма, а не Дитера.

Альма с облегчением вздохнула, услышав его слова. Девушка ожидала, что это будет последней каплей, после чего Майк неизбежно разорвет их отношения. Но он сказал, что она его партнерша, а не Дитера.

– Это просто шутка, Майк. Ничего серьезного. Это больше не повторится. Ты знаешь, никогда больше.

– Жаль, что это произошло! – Он вдруг засмеялся, к радости Альмы. – Боже, как ты наивна, Альма! Что за кукушка! Около тебя должен всегда кто-нибудь находиться, иначе ты обязательно попадешь в какую-нибудь переделку. Что ж, пойдем, маленький, глупый кукушонок. Я отвезу тебя домой.

– Нет, Майк, пожалуйста. Уже слишком поздно. Я не могу снова вытаскивать тебя из дому. Я возьму такси.

– В такое время? Надеешься, что тебе так повезет? Пошли, а то скоро утро. Нам повезло, что завтра воскресенье – мы сможем хорошо выспаться.

Альма знала, что сейчас Майк не примет никаких возражений, и согласилась. К тому же после стольких неприятностей, обрушившихся на ее голову сегодня вечером, девушке было приятно видеть партнера в хорошем расположении духа. И ей хотелось еще немного побыть рядом с ним. Он довез Альму до дому, открыл ей дверь, зевнул, быстро поцеловал, сел в машину и уехал.

На кухне девушка обнаружила бутерброды и пакет молока, которые для нее оставила мать. Отщипнув маленький кусочек хлеба, Альма с трудом проглотила его. Есть совсем не хотелось.

В доме родителей было очень тихо. Она на цыпочках прошла в коридор и взяла телефон. Стараясь не шуметь, девушка набрала номер Джанет Бриджес.

Почти сразу трубку взял Кеннет Бриджес.

– Привет, – весело приветствовал он Альму. – Кто же это осмелился позвонить в такое время?

– Это Альма, Кен. Можешь позвать Джанет?

– Уверена, что хочешь с ней говорить? Она сегодня в воинственном расположении духа. Она меня не любит, потому что мы заняли только второе место в туре фокстрота.

– Но ведь это же очень хорошо, Кен.

– Джан думает, что нам следовало занять первое. Ты же знаешь, малышке Джан трудно угодить. Она принимает все слишком близко к сердцу. Кажется, я сыт по горло всем этим. Для нее нет ничего важнее танцев, а мне это кажется напрасной тратой времени. Мне вообще не очень-то нравится подобная идея – зарабатывать на жизнь танцами.

– А почему нет? Именно этого хочет и Майк.

– Да, но Майк танцует гораздо лучше меня. И, между нами говоря, Альма, он больше ничего и не умеет. Заведовать магазином пластинок – не слишком увлекательное занятие. Ты не находишь? А у меня есть возможность работать по специальности, и мне всегда нравилось заниматься электроникой. Но, полагаю, ты вряд ли согласишься со мной, потому что так же предана делу, как Джанет.

– Джанет знает, что ты чувствуешь?

– О боже, разумеется, нет! Надеюсь, ты тоже ничего не расскажешь ей, – всполошился Кен. – Я не могу подвести ее, когда она так упорно работает. Но иногда, Альма, я думаю, что, если бы Джан нашла себе нового партнера, я бы с радостью оставил ее… Но она может искать годами того, кто бы ей подошел. Вот так-то.

Они оба замолчали, размышляя над сложностями жизни танцоров. Да, Кен, разумеется, прав, подумала Альма. Не так просто оставить своего партнера. Ему в дальнейшем будет очень трудно, а может быть, и невозможно найти того человека, с которым удастся создать новый дуэт.

– Надеюсь, ты позвонила не для того, чтобы обсуждать со мной мои проблемы, – наконец отозвался Кеннет. – Сейчас позову Джанет. Она делала яичницу.

Альма услышала, как он положил трубку и ушел. Через мгновение к телефону подошла Джанет.

– Привет, Альма. Ты поговорила с Майклом?

– Да, все в порядке. Он понял, как все произошло.

– Он рассердился?

– Нет. Скорее огорчился. Но теперь все в порядке. Спасибо, что помогла мне, Джанет.

– Даже не знаю, зачем я сделала это, – беззлобно ответила Джанет. – Ты не заслужила этого.

– Да, знаю, но я постараюсь вести себя более… разумно в будущем. Джанет… – Альма заколебалась. – Джанет, ты видела Дитера?

– Да. И думаю, мне удалось уладить твои дела раз и навсегда.

– Уладить? – с беспокойством переспросила Альма. – Как уладить?

– Я просто очень откровенно с ним побеседовала и рассказала все как есть. Посторонним людям не следует вмешиваться в ваши отношения с Майком. Это может помешать вашей карьере. Разумеется, он все понял сразу. Он не думал, что для пары важны не только достижения, но и внутренняя гармония. Думаю, Дитер больше не побеспокоит тебя.

– Внутренняя гармония? Ты употребила именно это выражение?

– Думаю, да. Это очень хорошо объясняет взаимоотношения внутри пары.

– Но, Джанет… Это предполагает, что люди…

– Что люди?..

– Любят друг друга… Джанет нетерпеливо объяснила:

– Без сомнения. А как ты думаешь, почему отношения многих пар заканчиваются свадьбой? Ведь у партнеров в бальных танцах столько общего! Они одинаково смотрят на мир, им нравится одно и то же. И естественный результат таких отношений – любовь и брак. Ты это знаешь так же хорошо, как и я. Ты обязательно выйдешь замуж за Майка, если решишь посвятить всю свою жизнь этой карьере.

– Что ж, я… Да, думаю, что так. – Альма всегда надеялась на это с того самого дня, когда Майк впервые пригласил ее потанцевать. Но в последнее время такая возможность становилась все менее реальной. Она настойчиво спросила: – Что сказал Дитер?

– Он сказал, что сожалеет о том, что доставил тебе столько неприятностей и что никогда больше не встанет на твоем пути.

Эти слова прозвучали словно приговор, и у Альмы по спине пробежал холодок.

– Ты не думаешь, что была слишком… ну, знаешь… слишком категорична.

– По-моему, уже давно кто-то должен был категорично поговорить с ним.

– Но мне не хотелось, чтобы он подумал… В конце концов, он был так добр ко мне. Мне хотелось поблагодарить его. – У девушки к горлу подступил комок. – Он не сказал, в каком отеле остановился?

– Нет. И я не спрашивала. Но ведь это конец истории. Так? – быстро спросила Джанет. – А теперь я должна идти. Яичница стынет.

– Да, конечно. Спасибо, Джанет, – поблагодарила Альма и повесила трубку.

В действительности то, что на самом деле чувствовала девушка, никак нельзя было назвать благодарностью. Она легла в кровать, так ничего и не съев, и смогла уснуть только на рассвете.

В воскресенье Альма встала очень поздно, и сразу же родители стали расспрашивать ее о событиях прошедшей ночи. Они уже увидели фотографию своей дочери с Дитером Мувендалом в газете и ждали объяснений. Девушка постаралась обойти некоторые факты, но все же ей пришлось ответить на вопросы матери и отца, так как Альма не хотела обижать их.

Затем она отправилась в церковь к вечерне и с удовольствием посидела в тишине и понаблюдала за знакомой рутиной службы. Вечером пришел Майкл поиграть в карты с ее матерью и отцом.

Когда в понедельник девушка спустилась к завтраку, то у своей тарелки обнаружила открытку с видом лондонского аэропорта.

Открытка была отправлена в воскресенье, и в ней была всего лишь одна строчка из сонета Шекспира. Рукой Дитера было написано:

 
Прощай, тот дар природы, что в тебе,
Он слишком дорог, чтоб я им мог владеть.
 

– В чем дело? – с беспокойством спросила мать. – Ты нехорошо себя чувствуешь?

– Мне кажется, я заболеваю. – Альма, как могла, попыталась скрыть слезы.

– О, дорогая, надеюсь, тебе показалось. Майк говорит, вам нужно очень много работать несколько недель.

Альма кивнула, вытерла нос и положила открытку в сумочку. Вернувшись с работы, она переложила ее в большую коробку из-под шоколада, где хранила все самое дорогое и важное. Девушка пообещала себе, что больше даже не взглянет на послание Дитера. Но выбросить его не могла.

Переодеваясь в тренировочную одежду, Альма клятвенно уверяла себя, что больше никогда не станет думать о Дитере. Отныне только работа и совместная с Майком карьера будут занимать все ее мысли. История с Дитером останется в прошлом.

В таком настроении Альма вошла в танцевальный зал. Майкла не было. Но спустя несколько мгновений он появился. Было видно, как он доволен, что Альма уже пришла. Они работали около получаса, а затем решили немного отдохнуть. Международный чемпионат очень много значил для них.

Майкл и Альма присели в кресла, собираясь обсудить те па в вальсе, над которыми им нужно было поработать в ближайшее время. Но вдруг к ним подошли Джанет, Грейс и Джимми Чивертоны.

– Майкл, мы должны сказать тебе кое-что очень важное, – обратился к нему Джимми. – Зайди, пожалуйста, в мой кабинет на минутку.

Обеспокоенные такими словами и взволнованным видом своих учителей, Майкл и Альма последовали за ними. Джимми плотно прикрыл дверь и повернулся к своему ученику:

– Боюсь, мой мальчик, тебе придется выкинуть из головы идею об участии в чемпионате бальных танцев среди любителей в этом году. Джанет только что рассказала нам кое-что очень неприятное.

Майкл стоял как громом пораженный.

– Выкинуть идею? О чем вы говорите? Но почему?

– Потому что, – объяснила Джанет дрожащим голосом, – Альма дисквалифицировала себя.

Глава 5

В комнате повисла напряженная тишина. Затем Майкл в замешательстве спросил: – Что за ерунда. Как могла Альма дисквалифицировать себя? Она всегда танцевала как любитель.

– Но очевидно, не в субботу вечером, – мрачно произнесла Грейс Чивертон.

– Нет, нет, как раз в субботу мы участвовали в соревновании любителей…

– Но потом ты ушел домой, а Альма нашла себе другого партнера, – сообщила Джанет.

Три пары глаз с упреком смотрели на девушку. Майкл озадаченно переводил взгляд с Грейс на Джанет, затем на Джимми и обратно.

– Она и Мувендал получили диплом от Пата Патриксона как лучшая пара из публики, – начал молодой человек.

– Она также выиграла чек на пять фунтов.

– Неправда! – закричала Альма, впервые вмешавшись в разговор. – Мы не получали никаких денег.

– Призом был чек на пять фунтов, – повторила флегматично Джанет, – и диплом. Я сегодня позвонила организаторам, чтобы в этом убедиться.

– Но мы не брали, не брали! – настаивала Альма. – Ничего подобного не было. Да, Дитер держал в руках сертификат, я вспоминаю это, но потом мы положили его на стол, за которым сидели, и пошли снова танцевать. И тут меня позвала Джанет.

– Ты не помнишь, что был еще чек? В сером конверте?

– Нет, не помню… – Но вдруг она остановилась. Ясно, словно перед ней прокручивалась кинолента, Альма словно наяву увидела, как Дитер открывает конверт, что-то говорит, а затем кладет его в ящик. – О… – Ее голос стал очень тихим.

– Ты вспомнила? – подсказал ей Джимми Чивертон.

– Да… полоска бумаги… Дитер сказал, что нам не нужно это. И положил конверт в ящик для благотворительных пожертвований.

– Значит, это и был чек, – вздохнула Грейс.

– Но ведь мы не взяли его, – запротестовала Альма. – Честно, мы же не взяли! Дитер тут же отдал его. Он не держал чек в руках и десяти секунд! Нелепо утверждать, что мы взяли эти деньги.

– Боюсь, все же ты взяла этот чек, – сказала Грейс. – Ты и твой партнер участвовали в конкурсе, за победу в котором давали наличные. И вы выиграли его. Ты выступала на этом соревновании и тем самым дисквалифицировала себя как любитель.

– Но мы вовсе не выступали! – закричала Альма. – Разве вы не понимаете? Мы ни в чем не участвовали! Мы просто танцевали! А потом к нам подошел какой-то человек и сказал, что нас выбрал Пат Патриксон. Мы подумали, что это просто шутка!

– Шутка? – тихо переспросил Майкл.

– Майкл, мы не подозревали ничего такого! Прошу, поверь мне! Мы просто танцевали с Дитером, вот и все. В тот вечер он увидел, как я была расстроена, и пригласил меня немного выпить и перекусить. А потом мы пошли в зал танцевать. Дитеру нравится танцевать, и делает он это превосходно, но ему и в голову не пришло бы участвовать в соревновании за деньги.

– Да, похоже на правду, – вставила свое слово Грейс. – Немецкие танцоры почти все относятся к классу любителей и никогда не принимают участия в соревнованиях профессионалов за деньги. Сомневаюсь, что тот парень намеревался…

– А разве это имеет какое-нибудь значение? – нетерпеливо спросил Майкл. – Альма приняла денежный приз, поэтому перешла в класс профессионалов. И теперь она не может участвовать в чемпионатах любителей. А это значит, нам нечего делать на чемпионате любителей по бальным танцам.

Майкл не рассердился, что было довольно странно. Но при этом он выглядел подавленным и грустным. Сердце Альмы просто разрывалось на части, когда она услышала усталый голос партнера.

– Но если Альма докажет, что они не собирались принимать участия в этом конкурсе? Если она докажет, что Дитер отдал деньги в благотворительный фонд? – пыталась найти хоть какой-нибудь выход из создавшейся ситуации Грейс.

– Ей будет слишком трудно это доказать, – сказала Джанет. – Объявление о конкурсе «Давайте соберемся вместе» и о денежном вознаграждении за него повторяли три раза по микрофону. В это время Альма и Дитер уже находились на танцевальной площадке.

– Джанет! – с упреком воскликнула Альма.

– Бесполезно, дорогая, я видела тебя. Как и многие другие. Ты была в зале, когда делали объявления.

– Но мы не слышали их. Мы просто не слышали их.

– Ты сказала, что тот парень угостил тебя вином? – Джимми посмотрел тяжелым взглядом на Альму. – Что вы пили?

– Шампанское. – Затем, поняв, на что намекал ее учитель, девушка вспылила: – Я не была пьяна, если вы собираетесь сказать именно это. Я выпила только полбокала.

– Но ты все равно не слышала объявления?

– Нет.

– В таком случае в чем дело? Ты влюбилась, что ли?

– Нет! Разумеется, нет. – Она покраснела до корней волос. – Я просто… просто не слушала. Я просто наслаждалась.

– Наслаждалась после того, как сорвала наше выступление, в результате чего мы не получили приз? Ведь мы вполне могли выиграть это соревнование. – Майкл постепенно начинал сердиться. – О, это многое объясняет!

– Послушайте, как бы то ни было, – снова вмешалась Грейс, пытаясь сгладить конфликт, – но это случилось. Теперь надо подумать, что с этим можно сделать.

– Разве что-то нужно делать? – рискнула спросить Альма. – Я имею в виду, что это был не настоящий конкурс. Это все равно что выиграть приз в лотерею или что-то в этом роде. Возможно, никто и не станет беспокоиться по этому поводу.

Ее слова вызвали у остальных изумление.

– Ты, вероятно, шутишь! – воскликнул Майкл. – Стоит нам лишь зарегистрироваться для участия в соревнованиях любителей и выйти на танцевальную площадку, как сразу же найдется кто-нибудь, кто скажет: «Один из этих двоих профессионал».

– Но как бы они узнали об этих пяти фунтах?

– О боже! Точно так же, как и я, – нетерпеливо ответила Джанет. – Я прочитала в воскресной газете. Там была фотография и подпись: «Пат Патриксон вручает чек и диплом победителям конкурса «Давайте соберемся вместе». Пат активно поддерживает благотворительный фонд…» А далее – статья, рассказывающая о благотворительном бале и о том, что там происходило. Не обманывай себя, Альма. Тысячи свидетелей видели это и будут считать, что теперь ты не имеешь права участвовать в соревновании любителей.

– А нельзя обратиться к тому молодому человеку? – предложила Грейс. – Если он засвидетельствует, что не собирался принимать участия в конкурсе и вернет деньги…

Они все посмотрели на миссис Чивертон.

– Ты можешь попытаться это сделать, Альма, – обратился к ней Майкл.

Девушка уныло покачала головой:

– Он уехал в Германию. И все, что я о нем знаю, – только то, что он живет в Гамбурге.

Повисла неловкая пауза. Первым нарушил молчание Джимми:

– Делать нечего. Это конец. Нам потребовался целый год, чтобы довести тебя до уровня Майка. А теперь получается, что вся работа насмарку! Вы, молодые девушки, такие… такие безответственные…

Жена погладила его по плечу:

– Послушай, Джимми, дорогой. Видишь, она и так очень огорчена. Не нужно делать хуже…

– Хуже сделать невозможно, – сердито возразил мистер Чивертон. – До международного чемпионата остался месяц, пять месяцев до Блэкпула, а Майк – без партнерши. Можешь сколько угодно замазывать эту проблему, но суть очень проста и сводится к следующему: Альма несерьезно относится к танцам.

– Но ведь это не преступление, дорогой…

– Преступление. Потому что она тратит попусту время Майка. Ты что, все уже забыла? Однажды мы это проходили, как тебе известно.

– Джимми! Джимми, не будь таким грубым…

– Да, что-то не везет мне с партнершами, – устало согласился Майкл.

Альма не могла найти подходящих слов. Она стояла в маленьком, тесном кабинете. На стене прямо перед ней висел календарь, где некоторые числа были обведены в кружочки – так Джимми отмечал важные соревнования по бальным танцам. Рядом с календарем находились еще и портреты чемпионов. Девушке хотелось просто умереть.

– Знаешь, – неохотно предложила Джанет, – теперь вы можете перейти в профессионалы.

– Что? Не победив ни в одном более или менее престижном соревновании в классе любителей? Для чего, ты думаешь, я работаю последние лет пять? Я не собираюсь отказываться от всего этого из-за одной глупой ошибки партнерши. Я собираюсь завоевать чемпионский титул в классе любителей, прежде чем стану профессионалом.

Джимми и Грейс обменялись понимающими взглядами. Все молчали, но и без слов поняли, что означало решение Майкла остаться любителем. Ему придется теперь подыскать себе новую партнершу, так как Альма больше не могла выступать в этом классе.

Альма незаметно покинула комнату, пока остальные продолжали разговаривать. Девушка медленно прошла по залу, где тренировались под музыку более удачливые, или более трезвомыслящие, пары. В раздевалке, окруженная толпой оживленно болтающих девочек, которые переодевались в бальные туфли для вечернего занятия, Альма надела пальто и накинула на голову шарф.

Эта процедура заняла очень много времени. Она двигалась словно лунатик. До нее наконец стал доходить смысл того, что случилось. Вся ее жизнь перечеркнута! Вся ее работа за последний год. Долгие ночи, хроническая усталость, деньги, сэкономленные на ленчах, постоянное волнение! Все перечеркнуло одно мгновение. Это было какое-то наваждение.

Как она могла быть такой глупой, так бездумно себя вести? Только потому что какой-то знакомый немного пофлиртовал с ней!.. Она самая ничтожная и безмозглая девушка в целом мире.

Выйдя из раздевалки, Альма увидела Майкла. Он стоял в фойе с пальто в руках. Она робко приблизилась к нему:

– Майк…

– Послушай, Альма, не могла бы ты сама вернуться домой. Я не могу сейчас тебя проводить. Мне нужно побыть одному.

– О… разумеется, я понимаю.

Она отступила назад, и молодой человек, даже не попрощавшись, пошел к выходу. Через несколько секунд она услышала, как он спускается по лестнице. Немного погодя заурчал мотор старого «воксхолла». Майкл уехал.

Девушка знала, что, возможно, больше никогда не увидит его, и эта боль казалась ей невыносимой. Самое ужасное, что в этом некого винить, кроме себя самой.

Промозглым октябрьским вечером в тусклом свете фонарей вдоль главной дороги Альма возвращалась домой. Ее мать вязала перед телевизором, а отец ушел в вист-клуб.

– Привет, – с удивлением произнесла мать. – Ты сегодня рано.

– Да. Мы решили не работать сегодня вечером, – ответила девушка. Это действительно было правдой. Она не хотела сейчас ничего больше рассказывать. Альма просто не вынесла бы объяснений и сочувственных слов.

– Очень хорошо, дорогая. Тебе сейчас не мешает немного отдохнуть. Ты выглядишь уставшей.

– Со мной все в порядке, мам. Пойду, пожалуй, помою голову.

Девушка поднялась к себе в комнату, но вместо того, чтобы заниматься своими волосами, села перед туалетным столиком. Потом открыла большую коробку из-под шоколада и взяла оттуда открытку, присланную Дитером.

Казалось совершенно невероятным, что всего за два дня из ее жизни исчезли сразу двое мужчин, которые так много значили для нее.

Она долго сидела с открыткой в руке, но от этого ей не стало легче.

На следующий день Альма немного оправилась от шока и начала думать о том, что же в действительности произошло. И чем больше она размышляла, тем страшнее становилось. Первое, что пришло ей в голову, была мысль о том, какой вред она нанесла Майклу. Он потратил на нее целый год, принес в жертву свой талант, свой опыт, чтобы сделать из нее партнершу чемпионского статуса. Она же из-за своей безответственности уничтожила все, что он ей дал. Ей нужно было сейчас сделать все, что в ее силах, чтобы хоть как-то исправить положение.