Текст книги "Чернила и огонь"

23

Фото было старым и зернистым, но лица этих троих были довольно четко различимы. Мужчины стояли возле кирпичного здания, а на рукавах у них были уже привычные повязки со свастикой, недвусмысленно указывавшие на их убеждения.

– Эта фотография была сделана в Италии, – пояснил Олег. – Этим мужчинам было поручено проинспектировать библиотеки синагоги в Лунготевере де Ченчи, расспросить библиотекарей и в конечном счете организовать вывоз обеих коллекций в Германию. В центре – Альфред Розенберг.

После нескольких дней разговоров о Розенберге мне было по меньше мере любопытно узнать, как он выглядел. Глава группы позировал, слегка вскинув подбородок, таким образом подчеркивая, что он здесь главный. Руки мужчина свел за спиной, а выражение его лица было дерзким. Казалось, то, что он находился там, одетый в униформу и окруженный самыми способными из своих людей, вселяло в него огромную уверенность в себе. У него была старомодная прическа с четким боковым пробором, которая лишь подчеркивала его явные залысины.

– Неужели ты думаешь, что один из членов этой экспертной группы обманул своих руководителей и спрятал Библиотеку Еврейской общины?

– Розенберг лично отбирал людей, которые входили в ШРР, – как ни в чем не бывало продолжил Олег, словно не услышал моего вопроса. – Это был его Троянский конь, главный проект в его жизни, поэтому он никому не доверял. Например, Йоханнес Поль до войны был библиотекарем.

Он указал на типа, стоявшего слева от Розенберга. Мужчина напоминал неприметного чиновника, у которого в жизни не было больших забот, кроме как выполнить свою работу максимально выгодно и эффективно.

– А прежде чем стать библиотекарем, он был священником, – добавил он. – Можно сказать, обратился в нацизм. Он фактически был правой рукой Розенберга. Известно, что он ездил в Нидерланды, Италию, Грецию и Польшу, составляя библиотечные списки и изучая частные коллекции для ШРР. Именно он решал, какие книги нужно украсть, а какие не заслуживали иной участи, кроме того, чтобы их уничтожили.

– Серьезная ответственность для простого библиотекаря.

– Розенберг слепо ему доверял. Это – настоящий парадокс, потому что на Нюрнбергском процессе именно подробные речи Поля сыграли решающую роль в вынесении ему обвинительного приговора. – Снова взглянув на лицо этого человека, я попыталась представить, как посреди лежащего в руинах города он допрашивает библиотекарей и совершенно безнаказанно принимает решения по поводу тех или иных коллекций. – А вот сам Йоханнес Поль избежал наказания. Он устроился работать в издательство и прожил всю оставшуюся жизнь относительно спокойно.

– Как такое возможно? Если он был важным членом Штаба рейхсляйтера Розенберга, то почему его не осудили?

– Грета, тебе нужно кое-что понять. Когда закончилась война, то восстановление Германии стало главной целью союзников. Они поторопились забыть свои разногласия и сосредоточились на новом враге, надвигавшемся с востока. Высшее руководство Третьего рейха в спешке судили и вынесли ему обвинения, но дальше правосудие не зашло. Попробуй представить себе рыболовную сеть, предназначенную для ловли крупной рыбы, через отверстия которой выскальзывают более мелкие рыбешки. Многие чиновники, которые, как и Поль, принимали активное участие в совершенных во время войны зверствах, вернулись на свои рабочие места и продолжили работать как ни в чем не бывало. Мантра «я просто выполнял приказы» стала настоящим девизом для всех этих типов. Внезапно сложилось впечатление, что в Германии вообще никогда не существовало нацистов.

Я не могла поверить своим ушам. Как и все остальные, я слышала истории о нацистских преступниках, которым удалось скрыться от правосудия, сбежав в другие страны и сменив имя. Но чего мне никогда не приходило в голову, так это того, что были предприняты какие-то сознательные меры, чтобы они остались безнаказанными за свои преступления.

– На самом деле, – рассказывал он, – немало нацистов были арестованы через много лет после окончания конфликта в первую очередь благодаря частным инициативам. Думаю, тебе знакома история Симона Визенталя.

Да, она была мне знакома. Я слышала об этом знаменитом охотнике за нацистами, бывшем узнике концлагеря Маутхаузен, который поймал более тысячи ста военных преступников и отдал их под суд. Его жизнь послужила сюжетом для десятков романов и фильмов.

– А этого, – указал он на мужчину, стоявшего по другую сторону от Розенберга, – зовут Херманн Хербст.

Глаза упомянутого им человека казались маленькими за стеклами крошечных круглых очков. У него были слегка скошенный подбородок и мальчишеское лицо, контрастировавшее с редкими усиками, которые он, казалось, отрастил специально, чтобы никто не принял его за ребенка.

– Хербст и Поль были не разлей вода. До войны они вместе работали в Государственной библиотеке Пруссии, и Розенберг нанял их почти одновременно. В ноябре 1943 года их отправили в Италию, чтобы проинспектировать две библитеки.

– И ты считаешь, что один из этих типов мог спрятать Библиотеку Еврейской общины, чтобы завладеть ею после войны.

Я постаралась, чтобы мой голос не выдал скептицизма, который вызвала у меня эта идея, но, похоже, у меня не получилось, так как Олег слегка покраснел.

– Это не такая уж и глупость, Грета. Например, Йоханнес Поль вполне мог это сделать. Он был опытным библиофилом, так что еще и был способен оценить каждую коллекцию, которую видел. Библиотеку Еврейской общины, он, несомненно, должен был посчитать уникальной и очень ценной. Тот факт, что в конечном итоге его не судили и не преследовали за преступления, говорит о том, что в отличие от своего начальника он был не убежденным нацистом, а просто прагматичным человеком. Он умер в 1960 году в Висбадене.

– А что насчет Хербста? – указала я на типа в крошечных очках.

– О нем почти нет информации. Известно, что он пользовался доверием Розенберга и везде ездил вместе с Полем. Он специализировался на испанской литературе XVIII века. Его след был утерян в 1969-м.

Эта информация заставила меня насторожиться. Олег без колебаний назвал годы смерти Йоханнеса Поля и Розенберга.

– Что, черт возьми, значит «след был утерян»?

– Он совсем недолго прожил в Берлине, а потом, как полагают, уехал на юг Польши. – Олег произнес эти слова с безразличием, словно эта информация была для него не слишком важной. – Я тебе уже сказал, что времена были сложные. Многие немецкие граждане бежали куда могли в поисках лучшей жизни. Вполне вероятно, что Хербст был одним из тех, кто предпочел эмигрировать вместо того, чтобы остаться и восстанавливать страну.

Я снова изучила черты лица этого мужчины. Хербст и правда выглядел как человек, который сбежал бы, почуяв неприятности, хотя, пожалуй, делать подобные выводы по одной фотографии было не слишком честным.

Я помотала головой, чтобы избавиться от нерешительности. Я уже и так достаточно увлеклась, так что поспешила пресечь на корню энтузиазм Олега.

– Я здесь для того, чтобы найти библиотеку деда сеньора Фритц-Брионеса.

Библиотекарь скривился, словно получил удар в живот. Впрочем, я не чувствовала себя виноватой, что вот так грубо спустила его с небес на землю. Чем раньше он перестанет жить фантазиями, тем быстрее найдет себе более полезное занятие.

Тем не менее он просто так не сдался, он вытянулся, словно вдруг обрел божественное вдохновение.

– Грета, все это не ограничивается исчезновением Библиотеки Еврейской общины. Ты ведь заметила, что тут нет ни одного ценного произведения? – Я уже была готова ему ответить, но он даже не дал мне шанса попытаться это сделать. – Самые ценные экземпляры стали предметом спора между Штабом рейхсляйтера Розенберга и Главным управлением имперской безопасности, которое контролировал Гиммлер. Обе организации кишели падальщиками, которые хотели воспользоваться своим положением, чтобы разбогатеть, а больше им ничего и не нужно было. Они знали, что рано или поздно война закончится, поэтому должны были обеспечить себе солидные сбережения к тому моменту, когда это произойдет. Я уверен, что этот похититель книг не только спрятал Библиотеку Еврейской общины Рима, но еще и себе забрал неплохую добычу: лучшие книги из каждой коллекции, которая проходила через его руки.

– Ох, черт.

– Что такое?

– Ты сказал «похититель книг», Олег. Придумал ему прозвище. Веришь во всю эту историю от и до.

Он сделал удивленное лицо, словно не понимал, к чему я клоню, но для меня все было совершенно очевидным. Этот библиотекарь строил воздушные замки и менял аргументы в зависимости от того, во что хотел верить. Я с подобным уже сталкивалась.

В саму по себе мысль о том, что существовал некий человек, способный спрятать самые ценные произведения из каждой библиотеки, чтобы прибрать их к рукам после войны, было не просто трудно поверить. Она еще и подразумевала тот факт, что где-то существовала легендарная тайная коллекция.

А я, разумеется, уже давно перестала верить в мифы. Погоня за несбыточными мечтами обычно приносила мне намного больше проблем, чем удовлетворения.

– Это просто нелепость, – нахмурилась я.

Олег дружелюбно на меня взглянул. Мой скептицизм не только его не разочаровал, но, казалось, даже придал ему сил, чтобы продолжать во все это верить. Должна признать, что его одержимость меня заражала. Он заставил меня вспомнить, что я и сама была когда-то страстной библиофилкой, приходившей в полный восторг от одного лишь подозрения, что я обнаружила, как мне казалось, важную зацепку. Но ход времени и суровая действительность притупили это рвение. На его месте появились спокойная осмотрительность и уверенность в том, что на самом деле все не так увлекательно. Лучше жить, крепко стоя на ногах, чем тратить время на мечты о спрятанных сокровищах.

– Нелепость, – повторила я. – Представлять себе, что существуют какие-то алчные библиотекари, которые прячут инкунабулы и первые издания, – это уже за гранью. Почти невозможно сделать так, чтобы эти книги, если они все еще существуют, так долго оставались незамеченными.

Олег уже был готов мне возразить, но отбросил первый пришедший ему в голову аргумент и, вероятно, и второй. Третий он произнес нехотя, словно просто указывал мне на объективный факт:

– Себастьян тоже так считает.

«Умный парень этот Себастьян», – подумала я.

24

Себастьян не виделся с Олегом все утро. Он решил, что тот пошел в Лимб, где обычно проводил большую часть рабочего дня, хотя было странно, что он даже не поднялся, чтобы поздороваться.

Ту девушку, Грету, он тоже не видел. Может, она была с ним?

Или отказалась от своей работы, еще не начав?

Все это не имело значения. Он согласился принять ее из вежливости, но сомневался, что она была способна взять на себя порученное ей расследование. Как он сам сказал тому типу, мистеру Сарасоле, книги деда Фритц-Брионеса могут находиться где угодно.

Тем не менее если бы кому-то и удалось их отыскать, то это, вне всяких сомнений, был бы Олег. Этот парень компенсировал отсутствие образования увлеченностью, граничившей с одержимостью. Он мог целыми днями просиживать в этом пыльном подвале, просматривая книги в поисках аннотаций, пометок или еще каких-нибудь деталей, указывавших на их происхождение. Из всех сотрудников, которые здесь работали, мало кто оставался таким инициативным и мужественным перед лицом столь неблагодарной задачи.

Себастьян все еще помнил тот день, когда впервые увидел Олега у себя в отделе. Тощий и немного стеснительный юноша ждал у двери его кабинета. В тот день Олег представился, рассыпался в похвалах, какую важную работу выполняет отдел, и заявил, что хочет стать частью его команды. Он даже не расстроился, когда Себастьян сказал, что его не могут взять в штат и единственное, что ему могут предложить, это должность волонтера.

К его радости, Олег сразу же согласился.

Себастьян рассчитывал, что через две, максимум три недели ему все наскучит и он все бросит, но с тех пор прошло уже почти два года. Олег проявил себя как бойкий и очень способный сотрудник: он впитывал информацию как губка и толково ее использовал, несмотря на все неудачи и безвыходные ситуации, которыми изобиловала его работа.

Тем не менее за этим рвением скрывалось и еще кое-что. Сам Олег подтвердил это однажды утром, проговорившись об истинной цели своего присутствия в отделе: он хотел найти какую-нибудь зацепку, чтобы отыскать местонахождение Библиотеки Еврейской общины Рима. Он совершенно случайно узнал об этой загадке и стремился ее разгадать.

И хотя его шансы на успех в подобном начинании были крайне малы, Себастьяну все равно казалось, что это неплохая мотивация. Если это поможет Олегу стать более сосредоточенным и самоотверженно браться за работу, то почему бы и нет.

Звук оповещения на компьютере отвлек Себастьяна от размышлений: ему пришло письмо на электронную почту.

Он отложил в сторону экземпляр, который изучал: старое издание «Новой Палестины», принадлежавшее некоему Луи Заксу из Хаммерштайна. Себастьян открыл приложение электронной почты и испытал неожиданный и приятный прилив оптимизма, увидев, от кого было сообщение.

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Дорогой Себастьян,

мои поиски дали результаты. Я нашел в Бордо человека, который был знаком с моим отцом. Он рассказал мне, что они провели какое-то время вместе в концлагере Дахау. Этому мужчине уже почти сто лет, однако он в невероятных подробностях помнит, как находился там, в заключении, вместе с другими людьми, с которыми разделил те жуткие годы.

Спасибо Вам, что навели меня на нужный след.

Сегодня днем я поеду в Берлин, чтобы навестить свою дочь. Я прибуду на вокзал в полдень и оттуда сразу же направлюсь к своему зятю. Освобожусь поздно, но если Вы не против и Вам больше нечем будет заняться, то мне хотелось бы пригласить Вас выпить пива, чтобы обо всем рассказать и поблагодарить лично.

Если у Вас вдруг получится принести «Фауста», хотя бы просто позволить мне на него взглянуть, то я был бы Вам безмерно признателен.

Обнимаю!

Дж. Шпильман

Осознав, что у него наконец-то появится возможность встретиться со Шпильманом лично, Себастьян занервничал. И все это благодаря одной книге.

Дж. Шпильман связался с Себастьяном несколько недель назад, чтобы узнать кое-что об одном из томов, который тот только что загрузил в базу данных отдела. Речь шла о слегка потрепанном экземпляре «Фауста» Гете, на первой странице которого, помимо печати Гестапо, в углу была загадочная надпись: «ШПЛМН».

Этот человек вел себя очень вежливо и высказал предположение, что эти бессмысленные буквы были монограммой фамилии его отца, которого он не знал, поскольку тот был депортирован, когда его мать была им беременна в 1941 году. Шпильману было уже больше восьмидесяти лет, и недавно пройденный им плановый медосмотр принес целый шквал плохих новостей, так что он решил провести последние месяцы жизни, пытаясь выяснить все что мог о своем отце. В своих электронных письмах он демонстрировал вежливость и интерес, которые всегда приводили Себастьяна в восторг. Этот человек бежал наперегонки со смертью, зная, что проиграет, но это не лишило его ни капли решимости, что не могло не восхищать.

Себастьян понятия не имел, принадлежал ли этот экземпляр отцу Шпильмана, но все равно приложил все усилия, чтобы найти хоть какую-нибудь зацепку, связанную с этой фамилией. Благодаря своей должности в библиотеке он имел доступ к ресурсам и базам данных, которые позволяли ему сделать это максимально быстро и эффективно. Так, он выяснил, что некий Радович Шпильман был узником Дахау в даты, которые совпадали с теми, что он искал. Он передал эту информацию Шпильману, заранее предупредив его, что все это – лишь в теории и чтобы он не питал особых иллюзий. То, что этому старику удалось найти узника концлагеря, который не только выжил, но еще и был там одновременно с его отцом и запомнил его, было чередой совпадений, которая доказывала, что упорство способно творить чудеса.

Он поспешил ответить на письмо.

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Дорогой друг,

как я рад, что Вам удалось набрести на этот след! Замечательно, что Вы наконец смогли найти хоть какую-то информацию, связанную с местонахождением Вашего отца. Если хотите, я могу провести дополнительное расследование и попытаться найти больше людей, которые в то время тоже были вместе с ними в Дахау.

Как долго Вы пробудете в Берлине? Я был бы очень рад выпить с Вами пива, но сегодня поздно заканчиваю. Может, Вы предпочтете встретиться завтра и вместе пообедать? Если захотите, можете приехать в библиотеку, и я покажу Вам, как мы работаем.

С уважением,

Себастьян

Отправив письмо, он понадеялся, что оно не выглядело слишком снисходительно. Он не мог не учитывать, что общается с восьмидесятилетним человеком с хрупким здоровьем. Шпильман говорил, что живет в деревне в семидесяти километрах от Берлина, что было не настолько далеко, чтобы эта поездка его утомила, но однажды он уже рассказывал, что из-за своей болезни почти не выходит из дома.

Себастьян ждал ответа, барабаня пальцами по столешнице, и этот жест не остался незамеченным его коллегой Барбарой, наблюдавшей за ним через стол.

– Хорошие новости?

– Более или менее, – ответил он. – Мужчина, который спрашивал о «Фаусте», говорит, что у него появилась новая информация. Возможно, нас ждет совпадение.

Он не чувствовал себя виноватым, что соврал коллеге. Если бы он рассказал ей, что вот уже несколько недель переписывался с этим человеком и воспринимал это дело как что-то личное, то она бы, конечно, ответила ему то, о чем они оба и так знали: что работа в отделе и так была достаточно неблагодарной, чтобы еще и поддаваться чувствам. К тому же он не просто воспользовался ресурсами библиотеки и своим положением, чтобы найти информацию, но еще и передал ее этому человеку, не дожидаясь соответствующего разрешения. Он никогда не нарушал правил, но решил, что на этот раз стоит сделать исключение. Даже если его поймают, то что случится? Серьезные проблемы, которые были у Шпильмана со здоровьем, запустили зловещий обратный отсчет, который лишь подчеркивал то, каким важным было это дело. Себастьян не боялся, что получит выговор, если ему удастся помочь этому мужчине обрести то, что он искал.

Барбара взглянула на него с недоверием, словно почувствовала, что в его рассуждениях было что-то не так, но ничего не сказала, и Себастьян порадовался, что она была столь благоразумной. Он никогда не умел врать.

В этот момент пришло письмо от Шпильмана.

От: [email protected]

Кому: [email protected]

Себастьян,

завтра я рано утром возвращаюсь домой.

Наша встреча состоится или сегодня, или никогда!

А без шуток, если Вы заняты, то я все пойму.

Обнимаю!

У Себастьяна не было особого выбора, и он ответил, что да, он может сегодня сбежать с работы, чтобы выпить с ним пива, и просит сообщить ему, где тот хотел бы встретиться, по возможности недалеко от дома дочери, чтобы ему не пришлось слишком много ходить.

Мужчина ответил буквально через минуту.

От: [email protected]

Кому: [email protected]

В 22:00 в баре Rotbart, улица Бемише, дом 43. Не забудь «Фауста».

Обнимаю!!!

Сообщение было лаконичным, чего и следовало ожидать от человека, который времени даром не терял. «Не забудь „Фауста“» прозвучало весьма настойчиво, а то, что мужчина вдруг перешел на «ты», вероятно, свидетельствовало о том, как он был взволнован этой встречей.

Себастьян бросил взгляд на стеллаж, стоявший у него за спиной. Именно там он и хранил тот экземпляр «Фауста». Эти книги было запрещено выносить из библиотеки, но никто не заметит, если он один раз нарушит это правило. Рабочий день Барбары закончится через пару часов, и Себастьян останется там один. Можно взять «Фауста», отнести его Шпильману, чтобы тот посмотрел, и без последствий вернуть книгу на следующее утро. Он уже объяснял старику, что по протоколу не может отдать ему эту книгу до тех пор, пока у него не будет ни малейшего сомнения в том, что она и правда принадлежала его отцу, но сейчас не было ни одной зацепки, которая бы на это указывала. Тем не менее он решил, что ничего страшного не случится, если он просто покажет ему эту книгу, которая вот так случайно, или почти случайно, положила начало его поискам истины.

Барбара опять взглянула на Себастьяна, и он осознал, что снова невольно улыбнулся. Чтобы это скрыть, он взял в руки экземпляр «Новой Палестины» и сделал вид, что продолжает работать.