Текст книги "Хроники Азура. Огненная сага"

Камилла спросила себя, не принадлежала ли в свое время старуха к тем, кто заходил в дом через заднюю дверь, чтобы помыться в ушате. Девушка лишь пригубила вино, так как уже чувствовала себя нетрезвой. Если она собиралась заманивать в свои сети городских богачей, то лучше было сохранять ясную голову. Эта ночь могла изменить ее жизнь…

Старуха забрала у Камиллы почти полный кубок.

– Тебе лучше знать. – В ее голосе чувствовалось разочарование. Затем она указала девушке на проход за ушатом. – Иди туда.

Камилла забыла вновь надеть свои босоножки. Пол был влажным и прохладным. Она пошла навстречу золотому свету и миновала несколько подвальных помещений, в которых громоздились амфоры и бочки с запасами.

Внимание девушки привлек смех. Камилла увидела блондинку из ушата. Та теперь была одета в пурпурное платье, которое, казалось, было создано, чтобы подчеркивать все ее преимущества, и едва ли что-то скрывало.

– Вон там есть еще много похожих платьев, малышка. – Она указала на темный угол. – Удачи! – После этого блондинка засмеялась, и Камилла поняла, что она уже была навеселе.

В углу стояло несколько сундуков, заполненных платьями. Камилла подняла одно из них и понюхала его. Платье воняло потом и дешевыми духами. Дорогую белую ткань портило пятно от красного вина, похожее на засохшую кровь. Очевидно, эти вещи носили все шлюхи, которые приходили во дворец, но выстирать их никому не приходило в голову.

«Сегодня ночью я найду свое счастье», – прошептала Камилла, будто эти слова могли стать реальностью, как только она их произнесла.

Девушка задумчиво посмотрела на сундуки. Если бы ей удалось стать возлюбленной торговца или патриция на несколько месяцев, то ей не пришлось бы больше возвращаться в «Черную мачту». Положение Камиллы улучшилось бы, даже несмотря на то, что тощий гофмейстер наверняка потребовал бы свою долю. Но старик дал ей ценный совет. Теперь она знала, что нравилось Маттео Канали, оставалось лишь привлечь его внимание к себе.

Камилла вспомнила о моряке, которого приняла незадолго до захода солнца. Рослый, мускулистый парень с рыжими волосами. Пока она лежала под ним, он потел, как животное, и смотрел на нее неподвижным взглядом, словно в мыслях витал где-то далеко. Моряк произвел на Камиллу жуткое впечатление, и она решила, что больше не будет раздвигать ноги перед такими, как он.

Девушка решительно подошла к самому дальнему сундуку и начала рыться в нем. Камилла не хотела надевать ни одно из платьев, лежащих сверху. Она решила отыскать наряд, который развратные гости этих пиров уже давно не видели.

Под горами из шелка и тончайшего льна Камилла нашла бесшовную юбку с бахромой, которая переливалась всеми цветами радуги, и корсаж с глубоким вырезом, который оставлял ее маленькую грудь неприкрытой. Камилла была знакома с подобными нарядами из рассказов одного художника, иногда к ней наведывающегося. Раньше так одевались знатные дамы, теперь же богачи рисовали портреты этих дам и вывешивали в спальнях своих загородных домов.

Тем временем в комнату вошли еще две проститутки. Они пренебрежительно смотрели на Камиллу и рылись в сундуках, пытаясь найти что-то, что сделало бы их похожими на благородных дам. Камилле такое старание показалось забавным. Разумеется, эти девушки были намного моложе, чем большинство жен патрициев, но это еще не гарантировало им успех.

Камилла оторвала широкие полосы от красной шали и заплела их в свои черные волосы, так чтобы ее голую грудь прикрывали две тяжелые косы, а затем отправилась навстречу музыке.

АРБОРА, БАШНЯ ПОРТОВОЙ КРЕПОСТИ ОРДЕНА ЧЕРНОГО ОРЛА, ВТОРОЙ ЧАС НОЧИ, 7-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ, 53-Й ГОД ПЕРЕД ВТОРЫМ ВОСХОЖДЕНИЕМ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Длинная розга опустилась на богатырскую спину блондина, который был привязан к столбу, установленному посреди башни.

Комтур Кароль Каваллин решил собственноручно выпороть дружинника. Люцио знал, что бесполезно просить его прервать наказание, даже если время поджимало. Кароль был вспыльчивым человеком, и не стоило злить его перед тем, как попросить о помощи. По статусу верховный священник был выше, чем комтур, но Люцио боялся, что, если он напомнит об этом Каролю, тот разозлится и вообще откажется разговаривать.

Раз за разом розга с шумом опускалась вниз. Помимо тихих стонов осужденный не издавал никаких звуков. Люцио почувствовал уважение к мужчине и задался вопросом, какое из правил ордена мог нарушить храбрый воин.

Наконец комтур отступил от измученного дружинника.

– Я надеюсь, что впредь ничья юбка не отвлечет тебя от того, чтобы вовремя заступить на вахту. До сегодняшнего вечера я возлагал на тебя большие надежды. Ты глубоко разочаровал меня, Илья.

Двое дружинников развязали воина и хотели поддержать его, но он отказался от их помощи.

– Возможно, ты снова вырастешь в моих глазах, если отправишься на вахту, несмотря на наказание. Но, разумеется, ты можешь пойти в больницу и отлежаться там.

Превозмогая боль, воин повернулся к комтуру, расправил плечи и ответил уверенно:

– Для меня будет честью выполнить свой долг и отправиться на вахту.

«Мое уважение ты точно заслужил», – подумал Люцио и задался вопросом, где ордену удавалось находить таких мужчин.

Комтур отвернулся от дружинника и подошел к Люцио.

– Верховный священник, что привело вас сюда в столь поздний час? – спросил Кароль и нахмурил брови. Он выглядел здоровым как бык, но десятилетия в тяжелых рыцарских доспехах согнули его спину. Кароль был суровым, аскетичным человеком, и его назначение на должность комтура пришлось не по душе городским торговцам. Они считали, что он не подходил для службы в Арборе, которая, как никакой другой город на Цилии, славилась своим богатством и великолепием.

Люцио кивком отозвал его в сторону, чтобы рыцари и дружинники, наблюдавшие за поркой, не могли подслушать их разговор.

– Я хочу разобраться с одной проблемой, и для этого мне необходимо взять несколько воинов и команду гребцов для шлюпки.

Складка на лбу комтура исчезла.

– Я не думаю, что это входит в обязанности ордена, – грубо ответил он. – Лучше попросите о помощи капитана порта.

– Проблема, о которой я говорю, как раз связана с недостойными делами со стороны капитана порта. Если я доверюсь его людям, то окажусь на дне моря в мешке, полном камней. Поверьте, я не стал бы беспокоить вас без уважительной причины. Арбора находится в большей опасности, чем если бы перед городскими воротами стояло войско орды.

Комтур прищурился. На его лице читались недоверие и осторожность.

– Вы получите людей и шлюпку, а я буду сопровождать вас. – Он повернулся и громко крикнул: – Гребцы, приготовьтесь к отплытию! Десять человек из ночной вахты отправятся со мной!

АРБОРА, ПОРТ, ВДОЛЬ БОРТА ТОРГОВОГО СУДНА «МАГДАЛЕНА», ВТОРОЙ ЧАС НОЧИ, 7-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ, 53-Й ГОД ПЕРЕД ВТОРЫМ ВОСХОЖДЕНИЕМ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

– Где же вахта?

Кароль взглянул на Люцио. Он уже трижды позвал вахту, но огромный когг не подавал признаков жизни. Конечно, могло случиться так, что шайка вооруженных до зубов ублюдков попросту затаилась на палубе. Кароль посмотрел на своих людей, которые втянули весла длинной сторожевой шлюпки и приготовились к сражению.

Он поднял руку, как обычно делал на поле битвы, чтобы отдать рыцарям приказ атаковать, и показал на поручни когга. Три завозных якоря стремительно взлетели вверх.

Тормено взялся за перекладину выпуклого борта.

Кароль схватил верховного священника за запястье. Комтуру нравился Люцио, так как он не был похож на изнеженного краснобая, как остальные городские священники, но он не планировал пускать его первым на борт.

– С вашего позволения, моя голова менее важна, чем ваша, поэтому я поднимусь первым.

На мгновение показалось, что Тормено хотел возразить, но Кароль попросту протиснулся вперед. Он начал подниматься наверх и с каждой ступенькой все больше чувствовал себя дураком, так как его старые кости с трудом выдерживали вес тяжелых доспехов.

Еще до того как Кароль добрался до поручней, он опустил забрало на шлеме. Жизненный опыт научил его избегать легкомысленных поступков.

Кароль вооружился, затем переступил через поручень, мысленно приготовившись к тому, что его может встретить удар меча.

Ничего не произошло. В шлеме комтур слышал лишь свое громкое дыхание.

Трое его дружинников стояли наготове на палубе, вооружившись мечами. И взбираясь по канату, и поднимаясь по лестнице, молодые ребята действовали быстрее своего командира. Кароль подумал, что он не создан для старости, а потому ему лучше было бы умереть от удара копья на поле битвы.

– Под румпелем на корме лежит мужчина, – доложил Илья. – Больше на палубе никого нет.

– Я вижу, – мрачно ответил Кароль, поднял забрало, которое сужало окружающий мир до двух щелей, и посмотрел на грузовой люк посреди палубы. Может, команда скрывалась внутри? Тормено рассказал ему о том, что произошло, но остальные ничего не знали. Воины комтура не имели представления о том, что их ожидало на корабле. Они рассчитывали встретить контрабандистов или прочих нарушителей закона, но их подстерегала намного более коварная смерть…

Кароль нервно сглотнул. Он не мог забыть то, что видел в Вестермарке. И на проклятом острове. Возможно, им повезло. Возможно, тот моряк действительно был единственным, кто заболел… Он вновь посмотрел на неподвижную фигуру на корме. Кого он пытался обмануть? Больных точно было больше.

Верховный священник забрался на палубу и стал рядом с Каролем, а затем направился к открытому возвышению на корме, которое представляло собой обычную платформу, укрепленную оловом. Под платформой находился штурман, который, видимо, решил укрыться от непогоды.

Комтур последовал за Тормено. Священник стал на колени перед мужчиной, лежащим в луже собственной крови.

Лишь после того как Илья принес фонарь, комтур увидел, что, несмотря на многочисленные колотые раны, грудь моряка все еще поднималась с каждым вдохом.

– Поищите внизу других членов команды, – приказал он Илье, забрав из рук дружинника фонарь.

Тормено склонился над умирающим и прошептал ему что-то на ухо.

Комтур не разобрал ни слова. С годами он стал глуховатым. Возможно, это было связано с многочисленными ударами по шлему.

Губы моряка зашевелились. В его черной бороде с первыми седыми волосками были видны крупные мясистые вздутия. Вокруг глаз мужчины темнели глубокие морщины, появившиеся из-за того, что ему постоянно приходилось прищуриваться от яркого света над морем.

Верховный священник взял умирающего за руку. Лицо моряка выражало крайнее отчаяние. Его глаза расширились от ужаса, словно он мог видеть другой мир, который лежал по ту сторону реальности. Он пытался найти слова, но постоянно запинался. Затем его тело обмякло.

Когда Тормено поднял взгляд, его лицо побледнело.

– Мы прокляты! – воскликнул он. – Жадность, которая принесла Арборе богатство, теперь погубит нас всех.

Комтур посмотрел на моряка. Его смерть явно наступила от ран.

– Что вы имеете в виду?

– Этот корабль вез шелк из Левенбурга.

У Кароля по спине побежал холодный пот, и тот самый холод, который после ста дней на проклятом острове поселился у него в костях, теперь распространился по всему телу.

Он наклонился к мертвецу и пощупал левую подмышку. Его пальцы ощутили опухоль. «Магдалена» привезла в Арбору чуму. И не только сами моряки, груз тоже был заражен. Алчные идиоты!

– Почему корабль не остался в открытом море? О чем думал капитан порта…

Тормено едва заметно кивнул:

– Его подкупили. Шелк прибыл из контор Левенбурга, его нужно было сразу же сжечь. Дом Канали купил его за гроши. С тех пор как началась война с ханством и торговые пути на запад оказались закрыты, стоимость шелка в империи выросла в пять раз. Груз этого корабля сделал бы дом Канали богатейшим семейством Цилии.

Кароль сжал кулаки:

– Мы сейчас же вытащим этих мерзавцев из дворца и повесим их на башне. Эти…

Его снова заполонили воспоминания. Он был комтуром в Креенфельде, одном из первых городов Вестермарка, который посетила чума. Всех жителей свезли на один крошечный остров и пообещали через сто дней забрать тех, кто останется в живых.

– Комтур? – Верховный священник вопрошающе посмотрел на него. Очевидно, Тормено разговаривал с ним, но Кароль только сейчас это понял.

– Что нам делать? – продолжил священник. – Вы пережили чуму. Что…

– Комтур? – Илья забрался на палубу через грузовой люк. – Мы обнаружили внизу бочки с трупами. Что происходит?

Кароль жестом приказал дружиннику держать дистанцию.

– Верховный священник благословляет умершего. Не мешай нам! Возьми своих товарищей и отправляйся вместе с ними на нос корабля. Я сейчас подойду. – С этими словами он вновь повернулся к Тормено: – Напомните, когда корабль вошел в гавань?

– Ближе к вечеру. Капитан попытался не дать своим людям сойти на берег, но они его поранили. Это было вскоре после захода солнца. Он сказал, что все семнадцать моряков, которые выжили до сегодняшнего дня, скорее всего, находятся в городе. Комтур, вы уже пережили одну эпидемию. Что нас ожидает?

Кароль ощутил бесконечную усталость. После того как его перевели в Арбору, он надеялся пожить еще хотя бы пару лет в спокойствии, подальше от всех ужасов.

– Я был комтуром в Креенфельде, быстро развивающемся портовом городе, где было чуть больше трех тысяч жителей. После того как началась чума, нас всех – как больных, так и тех, кто не имел признаков болезни, – свезли на остров неподалеку и оставили там на сто дней. – Пока он говорил, у него перед глазами опять восстали воспоминания. – Я и мои рыцари следили за тем, чтобы никто не сбежал, а издалека за нами наблюдали стрелки с арбалетами. На остров прибыло почти две тысячи человек. Мы взяли с собой все, что могли, из припасов и надеялись, что нам хватит на пропитание. Но мы забыли о дровах, о палатках. Мы уничтожили лодки, на которых прибыли на остров, ведь нам пообещали вернуться через сто дней и забрать с собой выживших. Спустя какое-то время оказалось, что нас некому было забирать. Под конец на острове осталось всего лишь пятьсот семьдесят три человека.

Кароль никогда не рассказывал о том, что они пережили. После того как начался голод и была утрачена всякая надежда, люди потеряли человеческий облик.

– Правда ли, что чума может убить за один день?

Ужас на лице священника сменился суровым выражением, которое комтур видел раньше лишь на лицах отцов, съевших от голода собственных детей.

– Иногда смерть наступает через день, иногда через несколько часов. Некоторые больные держатся целую неделю, но в конце концов чума берет верх. Некоторые люди остаются здоровыми по неведомым нам причинам. Но я не пойму, как капитан порта мог…

– Очевидно, они создали видимость того, что на корабле все было в порядке. – Тормено сжал губы. – Больные и мертвые находились под палубой, а моряков на палубе Томмасо пристально не рассматривал. Тот, кого он взял с собой на берег, был доверенным лицом семейства Канали. Он должен быть сделать отчет и вернуться на корабль, но не сдержал своего слова. Когда я встретился с ним, от него несло вином и борделем. – Голос верховного священника был на удивление спокойным. – А затем и остальные моряки сошли на берег. Боюсь, город нам уже не спасти.

Кароль медленно кивнул:

– Если честно, даже один больной на город – это уже слишком много…

Он посмотрел на своих людей, находившихся на носу корабля и еще не осознавших характер и масштаб катастрофы.

– Каковы запасы жидкого огня в городе?

Ошарашенный, Кароль снова повернулся к верховному священнику.

– Вы не можете этого сделать.

– То есть вы откажетесь выполнять приказ? – спросил Тормено вскользь, как будто спрашивал о погоде.

Кароль за всю свою жизнь не отказался выполнить ни одного приказа и гордился этим. Но в том, на что намекал Тормено, ему участвовать не хотелось.

– Сколько рыцарей в вашем подчинении?

– Одиннадцать.

– А дружинников?

– Сто семнадцать.

Верховный священник задумчиво кивнул:

– Этого должно хватить. Займите все башни городской стены и ворота, разумеется, тоже. А еще башню на входе в порт напротив крепости вашего ордена. Затем снабдите все башни запасами жидкого огня.

– Гарнизоны башен назначает городская стража, они мне не подчиняются. Что, если они окажут сопротивление?

– Придумайте что-нибудь, комтур. Для вас было бы лучше, если бы вы не стояли на стене. Вы пережили эпидемию и знаете, сколько ужаса и горя может принести распространившаяся в Арборе эпидемия. Я уверен, что вы справитесь со своей задачей. Ожидаю, что к четвертому часу ночи вы займете все башни, не привлекая при этом лишнего внимания.

– А как быть с «Магдаленой»?

– Когг останется в порту, а другим кораблям будет запрещено покидать гавань. Нам сейчас нужно думать масштабно.

АРБОРА, КАБИНЕТ В ПАЛАЦЦО ВЕРХОВНОГО СВЯЩЕННИКА АРБОРЫ, ТРЕТИЙ ЧАС НОЧИ, 7-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ, 53-Й ГОД ПЕРЕД ВТОРЫМ ВОСХОЖДЕНИЕМ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Люцио посмотрел на краткое послание, которое выцарапал кинжалом на мраморной плите. Отправить почтового голубя он не решился, так как все живые существа в городе могли уже быть заражены чумой. Этой каменной плиты должно было хватить, ибо кто-то должен был найти ее.

Люцио еще раз пробежался глазами по тексту. В сообщении он упомянул вину капитана порта и семьи Канали, однако взял на себя полную ответственность за свое решение. Он знал, какое бремя взваливал на Сибеллу и своего сына. Отныне фамилия Тормено была проклята навеки.

Шорох прервал его размышления. В дверном проеме стоял Эрнандо и самодовольно ухмылялся:

– Работа, которую вы мне поручили, выполнена, господин.

Люцио отложил кинжал в сторону, затем взял чернильницу, капнул немного красной жидкости на каменную плиту и втер ее тряпкой в царапины, пока надпись не стала отчетливо видна.

– А жаровню и затычку ты приготовил?

Ухмылка сошла с лица Эрнандо.

– Да, господин.

– Хорошо.

Люцио вышел из кабинета и спустился в небольшую приемную своего палаццо. Его слуга молча последовал за ним.

На мозаичном полу помещения был изображен серебристый лунный диск на фоне темного звездного неба. Работа была выполнена просто и в то же время очень красиво. Свет и тьма, черное и белое. Как часто он рассказывал об этом в своих проповедях, но жизнь редко была такой простой. Люцио знал, что нужно было сделать, и не колебался в своем решении. Однако что будут думать о нем будущие поколения? Будет ли он для них героем или убийцей?

Впрочем, это не имело значения. Здесь и сейчас он был единственным, кто обладал достаточным мужеством, чтобы поступить правильно.

Посередине лунного диска стоял стул, на котором, связанный, сидел Томмасо Галли, капитан порта. От удара Люцио рукоятью меча на его лбу вздулся синяк.

– Я не могу этого сделать, – залепетал Томмасо. – Вы не знаете, на что способны Канали.

– Думаю, я могу себе это представить. – Люцио наклонился над чашей с раскаленными углями. – Твоя же проблема заключается в том, что ты не можешь себе представить, на что способен я.

Он посмотрел на работу Эрнандо. Его слуга надел на капитана порта плотно облегающие штаны из белого шелка и отрезал золотые пуговицы на рубашке. Теперь рубашка была зашита впереди и прилегала к телу Томмасо, будто вторая кожа. На шелке весьма искусно был нарисован черный скелет. Когда-то Эрнандо был восходящей звездой, пока соперники из другой художественной школы не переломали ему все пальцы. С тех пор он ни разу не прикоснулся к кисти. До сегодняшнего дня.

– Ты действительно превзошел себя. Последний элемент тоже готов?

– Краска на маске еще не высохла, господин. Но уже скоро я смогу надеть ее ему на голову.

Люцио махнул рукой:

– Сначала нужно засунуть ему в рот затычку.

– Я не могу этого сделать…

Капитан порта пытался вырваться из пут. Ножки стула ерзали по серебряной поверхности мозаики. Одна нога теперь стояла на темном ночном небе.

– Я могу раздеть твою жену и привязать ее к позорному столбу или же кастрировать твоего сына и отправить его в мальчишеский хор большого октагона в Рейхсшильде. Твоя дочь может оказаться в гареме одного из полководцев хана. Возможно, я придумаю что-то еще хуже. Ты боялся Канали? Думаю, это была самая серьезная ошибка, которую ты совершил в своей жизни. Я поднялся до пятого круга. Я испытал ужасы, которые тебе даже не снились. Хочешь, чтобы твоя семья тоже испытала эти ужасы? Томмасо, ты обречен, но что произойдет с твоей семьей, все еще в твоих руках.

– Я сделаю это! – воскликнул он. – Я сделаю это! Какое послание передать Маттео Канали?

– Ты и есть послание. Я хочу, чтобы он понял, что произойдет этой ночью и почему. – Люцио щелкнул пальцами. – Эрнандо, затычку.

Слуга передал ему железное кольцо с регулировочным винтом, и священник засунул его Томмасо в рот.

АРБОРА, ЛУННЫЕ ВОРОТА, ГОРОДСКАЯ СТЕНА, ТРЕТИЙ ЧАС НОЧИ, 7-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ, 53-Й ГОД ПЕРЕД ВТОРЫМ ВОСХОЖДЕНИЕМ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Илья держался вплотную к комтуру. Старый рыцарь ордена поднял руку в защитной перчатке и снова громко постучал в обитую железом дверь.

– Открывайте!

Узкая смотровая щель приоткрылась.

– Подними фонарь повыше, чтобы этот болван узнал меня в лицо.

Илья тут же повиновался.

– Я – комтур крепости ордена, и я требую, чтобы вы сдали башню моим воинам.

Дверь открылась. Небритый мужчина с мечом в руке, одетый в одну лишь рубашку, удивленно смотрел на комтура.

– Что…

– Железная орда высадилась на берег в пяти милях отсюда. К рассвету она окажется уже у городских стен. Отряды, охраняющие стену, должны собраться на рыбном рынке. Орден берет на себя командование всеми башнями города.

– Но…

– Что непонятного? Ты ведь командир этой башни? Или ты в сговоре с ханством? Разве в твои обязанности входит препятствовать защите города? Как тебя зовут?

– Джулио, господин. Я верно служу империи. Я…

– Тогда докажи это! Собирай своих людей и отправляйся на рыбный рынок, да побыстрее!

Спустя несколько мгновений гарнизон покинул башню. Илья в очередной раз был впечатлен тем, как комтуру удавалось влиять на окружающих. Никто не решался задавать ему вопросы. Это была уже четвертая башня, которую они заняли.

– Хартманн! – Старик подозвал к себе одного из рыцарей ордена. – Ты будешь охранять эту башню. Выбери десятерых дружинников, остальные пойдут со мной.

– Могу ли я остаться здесь? – решился спросить Илья.

Комтур повернулся и бросил на него пронзительный взгляд.

– Моя спина… – пробормотал Илья.

Старик кивнул.

– Ты хорошо показал себя этой ночью. Хартманн, я передаю этого дружинника в твое звено. – Затем Кароль кивнул остальным: – За мной! Идемте к следующей башне.

Они пересекли надвратную башню и отправились дальше вдоль городской стены.

– Помогите поднять ящик наверх! – приказал Хартманн. Рыцарь был в полных доспехах, а сверху на нем был мундир ордена с черным орлом на белом фоне.

Все воины вооружились так, словно собрались на войну. Но за городскими стенами не было никакой Железной орды, в этом Илья был абсолютно уверен.

– А ты чего ждешь? – набросился на него Хартманн.

– Моя спина, – Илья скривился в гримасе. – Старик сильнее, чем кажется. Будет нехорошо, если я оступлюсь на ступеньках и уроню ящик.

– Тогда какой из тебя толк? – Рыцарь пренебрежительно посмотрел на него.

На самом деле Хартманн всегда нравился Илье, потому что он не походил на других рыцарей. У него имелась поэтическая жилка – время от времени он зачитывал собственные стихи, в которых высмеивал окружающий мир. Но в этот вечер Хартманну было не до шуток.

– Я могу стоять на вахте внизу, у ворот, и следить за тем, чтобы извозчики не смотрели, что тут происходит. Я видел их с зубцов стены. Как минимум один из них наблюдал за нами.

– Здесь тебе в любом случае нечего делать, – согласился Хартманн. – Пройдись мимо повозок, успокой кучеров, скажи им, что это просто смена караула. А затем быстро возвращайся!

Внезапно раздался шум, и рыцарь испуганно повернулся. Один из дружинников, широко расставив ноги, стоял перед деревянным барабаном, обмотанным толстой цепью, которая была предназначена для поднятия решетки ворот.

– Идиот, веди себя потише. Насади одно звено и размотай цепь, этого будет достаточно, чтобы ворота оставались закрытыми.

Илья спустился вниз по винтовой лестнице и открыл ворота высотой в человеческий рост, которые вели из надвратной башни в город. Он не увидел ни одного извозчика, который бы глазел на зубцы башни. В воздухе витало зло, связанное с кораблем, на который они поднялись ранее. После возвращения в крепость ордена комтур позвал всех рыцарей в часовню. После недолгого разговора рыцари вышли из часовни с окаменевшими лицами, облачились в доспехи и приказали дружинникам приготовиться к сражению.

Этой ночью могла пролиться кровь, и нужно было вывести Элизу и ее дочерей из города, прежде чем их настигнет пришедшая в Арбору беда.

АРБОРА, ПАЛАЦЦО КАНАЛИ, ТРЕТИЙ ЧАС НОЧИ, 7-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ, 53-Й ГОД ПЕРЕД ВТОРЫМ ВОСХОЖДЕНИЕМ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

– Какое у тебя необычное платье, моя красавица.

Маттео с интересом смотрел на проститутку, чей лиф с глубоким вырезом выставлял ее небольшую грудь на всеобщее обозрение. Ее губы и соски были раскрашены ярко-красным цветом. Девушка выглядела так же, как одна из дам на фресках, которые весной нарисовали в красном зале.

– Спасибо, мой князь.

Очевидно, она не узнала его. Но ведь на нем не было маски…

– Мне не полагается такое звание. Я не князь, а всего лишь торговец.

– Для меня князем является любой, кто живет в таком палаццо и устраивает такие пиры.

«А она еще та штучка», – подумал он и снова посмотрел на ее грудь. Она была именно такая, как ему нравилось: небольшая, но упругая, с сосками длиной почти с верхнюю часть его мизинца. Маттео поласкал ее левый сосок кончиками пальцев, увидел, что тот быстро отвердел, и выпрямился в полный рост.

Проститутка не отпрянула, а, наоборот, одарила его чувственной улыбкой.

– Вам нравится то, что вы видите, мой князь?

Он слегка наклонился к ней и понюхал ее губы. Он не переносил баб, у которых воняло изо рта, но от этой пахло лишь вином. Маттео поцеловал ее. Его язык протиснулся к ней в рот. Она ответила на поцелуй, а ее рука поползла вверх по внутренней поверхности его бедер.

Он отодвинулся от нее и улыбнулся:

– Маленькая шлюшка.

– Разве это не то, что вы ищете, мой князь? – ответила она сладким голосом.

– Я сужу о блюдах лишь после того, как их испробую.

– В таком случае я постараюсь стать вашим любимым лакомством.

Маттео засмеялся. Таких, как она, он еще не встречал. Обычно проститутки слишком старались угодить ему, раболепствовали и не проявляли остроумия.

Маттео осознавал, что за ним наблюдают. Он стоял посреди желтого зала, в котором горели сотни свечей. На пир собрались скульпторы и художники, торговцы и крупные землевладельцы, повидавшие мир капитаны и предводители трех наемных армий. Они должны были получить настоящее удовольствие от сегодняшнего празднества, чтобы позднее захотеть вернуться на пир так сильно, что не смогут отказать ему в небольшом одолжении.

– Пошли в более укромное место.

Целую неделю он мучил прислугу и небольшую армию художников и рабочих, рассказывая им свои идеи касательно пира. Это был день, в который его семья должна была увеличить свое состояние почти в два раза. Шелк наконец-то прибыл. Уже завтра его должны были погрузить на небольшие корабли, которые бы распределили драгоценный груз по всем портам Лунного моря, а затем отправились бы в самые отдаленные уголки империи.

Тканей для пира Маттео не пожалел. Семь соседних залов на первом этаже были украшены для ночного празднества. Каждый из залов был оформлен в другом цвете, для этого фрески на потолках и стенах завесили сукном. Гостиная была увешана белоснежной тканью, которую освещали бесчисленные свечи, что создавало эффект залитого светом пространства. Следующий зал, посвященный морю, был ярко-синего цвета. Внимание всех присутствующих привлекал бассейн с рыбами всех цветов радуги, привезенными из водных садов ханства. Дальше шли помещения цвета весенней зелени, цвета золотистой летней соломы, цвета мака, цвета ночного неба, а самый маленький зал был темно-пурпурным. Фонари, цвет стекла в которых соответствовал цвету зала, излучали приглушенный свет. Напитки и яства, представленные во всем своем великолепии на длинных столах, тоже сочетались с цветом и настроением помещений. Музыканты и певцы, жонглеры и пожиратели огня, а также около сотни проституток обоих полов развлекали гостей. Этот вечер должен был быть безудержным, не знающим границ и удовлетворяющим все чувства и прихоти посетителей. Лишь жара, которая не хотела отступать и еще больше усиливалась из-за тепла бесчисленных свечей, портила настроение Маттео. Хотя он, как и большинство участников пира, был легко одет, пот ручьями стекал по его телу, а на лицах его гостей уже давно потек макияж. Многие выглядели так, как будто рыдали черными слезами, но вино и музыка помогали поддерживать хорошее настроение.

Он посмотрел на невысокую девушку, которая явно старалась понравиться ему.

– Как тебя зовут?

– Камилла, – сказала она, кокетливо посмотрев на него.

Его взгляд вновь опустился на ее грудь. Действительно ли ее так звали? Многие проститутки скрывали свое настоящее имя. Возможно, чтобы сохранить для себя хоть что-то, раз уж им приходилось показывать все остальное.

– Идем!

Он повел ее из летнего зала с музыкантами и кружащимися в диком танце парами в соседний, более уединенный зал. Красный свет создавал в помещении возбуждающую, чувственную атмосферу. Несколько пар, находившихся здесь, отдались безудержной страсти. Краем глаза Маттео увидел Джулио Коста с двумя мальчиками на ложе из подушек. Тощий ворчун любил взывать к ценностям прошлых поколений, но в этот момент, казалось, напрочь забыл о них.

Маттео с наслаждением погладил бедра Камиллы. Ему нравились именно такие женщины – стройные, похожие на юношу. Его рука скользнула выше и остановилась на обнаженном участке кожи между юбкой и лифом. Тело Камиллы пылало. В небольших чашах дымились курения, распространяя аромат сандалового дерева, который так нравился Маттео.

Он засунул руку под юбку Камиллы. Маттео тоже планировал насладиться этим вечером. Он решительно привлек девушку к себе, наклонился и поцеловал ее. Она неуверенно ответила на поцелуй. Ее язык проник в его рот, но при этом у Маттео не возникло ощущения, что она занимается этим каждый день. Камилла была мастером своего дела.

Когда их уста разомкнулись, она тихонько вздохнула. Маттео улыбнулся. Она подарит ему страстную ночь, уж в этом он был уверен…

В этот момент что-то потревожило его. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что именно изменилось. Это была музыка – инструмент за инструментом умолкал, как будто музыкантов по очереди поглощал медленно наступающий потоп. Одновременно с музыкой затихли и голоса людей. Не было слышно ни постоянного бормотания, ни пронзительного хохота проституток. Затем Маттео услышал тяжелые шаги, пересекающие зал.