Текст книги "Хроники Азура. Огненная сага"

Бернхард Хеннен
Хроники Азура. Огненная сага

Для улыбки в ночной час

 
Uns ist in alten Mæren wunders vil geseit
von Helden lobebæren, von grôzer arebeit,
von freuden, hôchgezîten, von weinen und von klagen,
von küener recken strîten muget ír nu wunder hoeren sagen.
 
 
Полны чудес сказанья давно минувших дней
Про громкие деянья былых богатырей,
Про их пиры, забавы, несчастия, и горе,
И распри их кровавые услышите вы вскоре[1]1
  Первая строфа песни о Нибелунгах. Перевод Ю. Б. Корнеева. (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.)


[Закрыть].
 

Электронная версия создана по изданию:

Хеннен Б.

Хроники Азура. Огненная сага: роман / Бернхард Хеннен; пер. с нем. А. Марченко. – Харьков: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», 2019. – 544 с.

Відтоді як перший з роду Тормено спалив моє місто, я нікуди не зник. Мій погляд не потьмянів, а кігті не затупилися. Я прийшов з Арбори і поклявся вічно мститися всім Тормено. Але тривалий час я був лише дитячою лякачкою зі старовинних казок. Крадій срібла та неслухняних дітлахів. Доти, доки Мілан Тормено, аби подратувати батька, зі своєї глупоти не відживив мене… Юнак навіть не знав, що має такий сильний дар. Дар, який згубить його і всіх, хто йому дорогий. І тепер я мчу на крилах люті й помсти. І нема в цьому світі того, хто може стати до бою із кошмаром, таким самим давнім, як цей світ, – з Людиною-вороном…

Переведено по изданию:

Hennen B. Die Chroniken von Azuhr. Der Verfluchte: A Novel / Bernhard Hennen. – Frankfurt am Main: FISCHER Tor, 2017. – 572 p.

Перевод с немецкого Александра Марченко

© S. Fischer Verlag GmbH, Frankfurt am Main, 2018

© DepositPhotos.com / palinchak, Maugli, fotomaximum, leedsn, обложка, 2019

© Hemiro Ltd, издание на русском языке, 2019

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», перевод и художественное оформление, 2019

АРБОРА, АТРИУМ ЗА ОКТАГОНОМ, РАННИЙ ВЕЧЕР, 7-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ, 53-Й ГОД ПЕРЕД ВТОРЫМ ВОСХОЖДЕНИЕМ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Переливающиеся перья светились в лучах заходящего солнца. Капли крови искрились, словно рубины вокруг откушенной головы павлина.

– Като!

Это был не крик, а скорее тяжелый вздох.

Кровавые отпечатки лап на плитах из песчаника выдавали убийцу павлина, который убежал за колодец и утащил за собой труп птицы.

Люцио вышел из узкого прохода сзади атриума. Буквально минуту назад он был в приподнятом настроении, так как на вечернее служение пришло почти в два раза больше верующих, чем обычно. Люцио рассказал им легенду о Человеке-вороне, замечательную историю о том, как в конце концов справедливость всегда побеждает зло, царящее в мире.

Разумеется, он понимал, что большинство посетителей храма просто скрывалось от томительной вечерней жары в прохладном куполообразном здании октагона. Но это не имело значения: у него было семнадцать слушателей – такое количество людей уже давно не приходило в храм. Слишком уж много соблазнов предлагала Арбора. В других городах ходили слухи, что даже у попрошаек в Арборе было достаточно денег, чтобы посещать бордель.

Люцио ограничивал себя. Он был верховным священником и женатым человеком. С тех пор как его жена Сибелла вместе с их сыном Нандусом уехала в поместье своего брата в горах, Люцио довольно часто размышлял о соблазнах публичного дома. Но он ни разу не поддался искушению, так как слишком хорошо знал – из признаний исполненных раскаяния верующих, – чем впоследствии могли обернуться сладкие подарки ночи.

Люцио вышел во внутренний дворик и поднял голову павлина. Роскошные кобальтовые перья окружали мертвые глаза цвета обсидиана.

Люцио подумал, что после возвращения Сибеллы ему будет невесело. Его жена любила дерзкого павлина и подкармливала его виноградом и мелко порезанными кусочками яблок. При этом Люцио она уже давно не приносила порезанных фруктов…

– Като?

Коту лучше было не попадаться на глаза Сибелле, в противном случае одноухий охотник рисковал превратиться в начинку для пирожков, предназначенных для следующего кормления бездомных. Люцио решил, что нужно поймать кота и отдать его на пару месяцев в крепость рыцарей.

– Като? А ну-ка покажись, негодяй!

Люцио обошел колодец, посмотрел на жалкие останки павлина и с горечью подумал, что роскошные хвостовые перья больше никогда не раскроются в форме веера. Полость живота была разорвана и выпотрошена. Очевидно, Люцио прервал праздничный ужин Като. Старый кот знал, что вскоре его ждет наказание.

Кровавые отпечатки лап вели к беседке, вокруг которой росли розы, а за беседкой, в бывшей крепостной стене, находилась небольшая решетчатая дверь, преграждающая проход людям, но не котам. По ту сторону полуразрушенной стены, за пределами которой уже давно разросся город, находился переулок, где жили красильщики.

Люцио хотел было вернуться – погоня за котом по ночным улицам казалась ему смехотворной; он решил засунуть труп павлина в мешок с камнями и утопить его в порту, – но внезапно его внимание привлекли тихие хрипящие звуки, доносившиеся с обратной стороны решетчатой двери. Может, это какой-то пьяница? Люцио подошел поближе к решетке.

Мужчина, больше похожий на тень, чем на реального человека, сидел, скорчившись, в проходе. Своим видом он напоминал чудовище из сказок, восставшее, чтобы пугать детей.

Люцио невольно нащупал сбоку меч, который служил символом его звания.

Бородатый незнакомец с загорелым, обветренным лицом повернулся и посмотрел вверх на Люцио. Из глотки мужчины раздался сиплый хрип.

Верховный священник нерешительно приоткрыл дверцу и вошел в сводчатый проход, где воняло краской и мочой. Во взгляде незнакомца он увидел что-то знакомое – мольбу о прощении, которую Люцио часто замечал на лице грешников, идущих на плаху. Но за что мог просить прощения мужчина?

Незнакомец был крупного телосложения, его руки были покрыты татуировками. Моряк. Его жизнь наверняка была полна резвости и силы, но что-то лишило его обоих качеств. Это был не просто пьяница. Внезапно у священника появилось предчувствие приближающейся беды.

– Я… Я…

Люцио наклонился в надежде расслышать невнятные слова.

Лицо мужчины исказилось от невыразимой боли.

– Избавьте меня от мучений, – с трудом произнес он. Его взгляд остановился на мече священника. – Умоляю…

Леденящий ужас охватил Люцио. Он наклонился еще ниже и пощупал левую подмышку незнакомца. Сквозь грубую ткань пропитанной потом рубашки он ощутил припухлость.

Его прикосновение заставило моряка вздрогнуть от боли.

У Люцио зачесалась рука. Затем он увидел прыгающие темные точки. Блохи!

– Эрнандо! Мануэло! – позвал он единственных двух слуг, которых не забрала с собой его жена. – Принесите паланкин госпожи!

В эту летнюю ночь в Арбору пришла смерть, и она могла собрать богатый урожай.

АРБОРА, ХЛЕБНЫЙ РЫНОК, РАННИЙ ВЕЧЕР, 7-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ, 53-Й ГОД ПЕРЕД ВТОРЫМ ВОСХОЖДЕНИЕМ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Элиза ожидала удар, но он оказался настолько сильным, что у нее подкосились ноги.

– Это мое сообщение твоему патрону Терцио, – прошипел Джакомо Форнио. Лицо тучного торговца покраснело от дневного зноя, двойной подбородок покачивался вверх-вниз, а темные запавшие глаза выглядывали из-под лохматых бровей. Но, несмотря на свою полноту, Джакомо был на удивление сильным. – Вставай! Я хочу еще кое-что добавить.

– Может, уже хватит? – попробовал успокоить торговца его зять, Джулио Коста.

Элиза знала седого патриция всю свою жизнь. Он женился на старшей дочери дома Форнио и регулярно посещал крупные поместья, которые на основании заключенных торговых договоров были должны семье Форнио большую часть своего урожая.

– Не вмешивайся, у тебя слишком мягкое сердце. Этот подонок обманывает нас каждый раз, когда появляется такая возможность. Жестокость – единственный язык, который понимают люди вроде него. – Он пнул женщину ногой в бок. – Давай, поднимайся! Или ты ждешь, что я буду наклоняться к тебе, немытая девка?

Элиза увидела слезы в глазах обеих дочерей. К счастью, Виола и Арианна были достаточно умными и знали, что лучше промолчать.

Металлический привкус крови наполнил рот молодой женщины. Элиза стиснула зубы, поднялась на ноги и мысленно приготовилась ко второму удару. Она надеялась, что Джакомо хотя бы не сломает ей нос.

Он ударил ее в лицо тыльной стороной руки. Его тяжелые золотые перстни поцарапали ей щеку.

– Оставь ее в покое! Нам еще нужно переодеться для пира, который устраивает Маттео, – вновь вмешался Джулио. – Сколько ни бей ее, это ничего не даст. – Невысокий, одетый в черное мужчина поднял руки, будто умоляя Джакомо.

– Ты же знаешь, что в ближайшие недели цена на зерно будет падать каждый день.

От очередной мощной оплеухи голова Элизы дернулась в сторону и женщина услышала пронзительный звон в левом ухе.

Слезы навернулись ей на глаза, и, хотя Элиза ничего не видела, она осознавала, что докеры, слонявшиеся вдоль набережной, матросы и одноногий попрошайка наблюдают за происходящим, будто это был веселый спектакль.

– Я себя лучше чувствую, когда бью ее! – Джакомо с трудом переводил дыхание. Элиза в очередной раз ощутила удар чужой руки, и ее рот наполнился кровью. Она скорчилась от боли и сплюнула на брусчатку.

– Хватит!

Женщина с удивлением подняла взгляд. Мужчина в белом рыцарском мундире встал перед торговцем.

– Разве избивать даму не ниже вашего достоинства?

– Даму? Разумеется. Но я вижу перед собой только дешевую шлюху.

– Мне жаль, что у вас настолько плохо со зрением, господин.

Джакомо открывал и закрывал рот, словно форель, которую вытащили из воды. Он ошеломленно уставился на рыцаря, светловолосого воина с загорелым носом, который, скорее всего, недавно приехал из далекого Вестермарка.

– Ее патрон должен знать, чего ожидать, когда я приеду в поместье. Она здесь для того, чтобы передать мое послание своему хозяину. – Джакомо снова поднял руку.

Рыцарь схватил его за руку:

– Я думаю, ваше послание оказалось достаточно понятным. И разве не будет более справедливым наказать того, кто послужил причиной вашего гнева, а не невинную посланницу?

– Оставьте его в покое, – вновь вмешался Джулио, – возможно, вам неизвестно об этом, но вы стоите перед одним из наиболее влиятельных патрициев в городе.

Рыцарь ослабил хватку. Джакомо вырвался одним движением.

– Ты недавно на Цилии, не так ли? – Торговец отошел на шаг назад и оценивающе посмотрел на противника. – Как тебя зовут? Я пожалуюсь на тебя твоему комтуру.

Элиза опустилась на колени. Она жалела, что незнакомец встал на ее защиту, так как слишком хорошо знала о том, чем мог обернуться для человека гнев Форнио. Она безропотно поднесла край отделанного мехом кафтана торговца к губам и поцеловала его.

– Пожалуйста, господин, не делайте этого. Лучше ударьте меня. Он иностранец и не знаком с нашими обычаями.

Джакомо посмотрел на нее как на паршивую собаку:

– Ты знаешь, что нужно передать своему патрону. Его зерно должно было быть на рынке сегодня. Каждый день просрочки стоит мне небольшого состояния. – Торговец посмотрел на корабль, который стоял на якоре и был едва заметен в лучах заходящего за горизонт солнца. Затем он резко повернулся к воину: – А теперь разберемся с тобой, благородный витязь. Как тебя зовут?

– Илья.

– Я поговорю с твоим комтуром.

После этого торговец отвернулся и быстрым шагом пошел вдоль причала, у которого когда-то швартовались корабли, везущие шелк. Джулио с сожалением взглянул на Элизу, а затем последовал за своим родственником.

Молодой воин опустился на колени перед женщиной:

– Как вы себя чувствуете, моя госпожа?

Элиза пристыженно опустила глаза.

– Какая же из меня госпожа, – тихо произнесла она. Разве он не видел, что на ней была убогая, заплатанная одежда?

– Благородную даму можно узнать по улыбке и поведению, – серьезно ответил он. – Судя по тому, насколько милостиво вы обращались с этим неотесанным мужланом, у меня нет ни малейшего сомнения в том, что вы действительно дама. Вы продемонстрировали необычайное великодушие по отношению к обычному варвару.

– А я тоже дама? – спросила с беззубой улыбкой Виола, меньшая из дочерей.

– Не приставай к нему! – ткнула сестру локтем в бок Арианна.

– Моя госпожа?

Он мягко поднял подбородок Элизы и посмотрел на нее. У него были голубые, словно летнее небо, глаза. Она еще никогда не видела таких глаз.

– Все в порядке, – пробормотала Элиза и встала на ноги.

– А ты настоящий рыцарь? – не унималась Виола.

– Тихо, – попросила Элиза. – Не приставайте к нашему рыцарю!

– Ничего страшного. Я, признаться, не рыцарь, но вместе с рыцарями езжу на битвы и охраняю их покой, пока они совершают геройские поступки.

Виола взглянула на него широко раскрытыми глазами:

– У тебя есть конь? Ты, наверное, богатый!

Илья засмеялся:

– Конь не принадлежит мне. Я получил его в распоряжение от ордена Черного Орла.

– Но рыцари помогают, когда приходят чудовища…

– Так они и должны поступать.

– Значит, ты все-таки рыцарь! – уверенно заявила Виола. – Ты прогнал жирного торговца и…

– Чудовища бывают только в сказках, – прервала ее Арианна.

– По крайней мере, этот Джакомо ведет себя как чудовище, – ответил Илья с нарочитой серьезностью.

Мимолетная улыбка показалась на лице Арианны, и Элиза почувствовала тепло в груди. С тех пор как Арианна стала свидетельницей смерти ее отца под колесами повозки, доверху нагруженной зерном, девочка больше не улыбалась.

– Вы очень вежливый мужчина.

Элиза осознавала, насколько неуклюже она отвечает. Эта молодая женщина могла безропотно работать от восхода до заката, но красиво говорить ей было не дано.

– Я перед вами в долгу, моя госпожа. Мне стоило вмешаться раньше, чтобы этот мужлан не смог поднять на вас руку и…

– Чудовище! – громко исправила его Виола.

Элиза боязливо посмотрела вслед Джакомо и Джулио. Услышали ли они это? При следующей встрече с Джакомо рядом не будет благородного рыцаря, который защитит ее от гнева торговца. Им пора было вернуться к своему патрону. В усадьбу до наступления темноты они уже не попадут, а вот дойти до Кровавого моста вполне могут успеть.

– Идем!

– Но…

На глаза Арианны навернулись слезы. Она прикусила губу и больше ничего не сказала. Девочка была достаточно взрослой, чтобы понять, что произошло.

– Я вас обидел, моя госпожа?

– Нам пора уходить…

– Она рыдает, потому что не получит рыбного хлеба, а мы не…

– Виола! – Элиза готова была провалиться со стыда под землю.

Воин растерянно посмотрел на женщину:

– Из-за того, что я вмешался, вы не получили вознаграждение.

Теперь он понял, что Элиза была настолько нищей, что у нее не было ни копейки. Женщина схватила Виолу за руку:

– Нам пора…

– Пожалуйста, позвольте мне возместить ущерб, который я причинил своими действиями.

Потеряв самообладание, Элиза уставилась на воина. Он что, издевается над ней?

– Пожалуйста, мама, – тихо произнесла Арианна.

Элиза задумалась. Она знала, чем все закончится. С тех пор как умер Рикардо, ее патрон Терцио осмелел и начал лезть ей под юбку даже на глазах у девочек. Очевидно, рыцари вели себя так же. Что ж, хуже стать уже не могло.

– Мы поделим хлеб на троих.

– Об этом не может быть и речи! Моя честь требует полного возмещения моей вины. Я знаю одно заведение, где готовят замечательный…

– Хочу тунца! – заявила Виола. – С жареным луком и чесночным соусом. И все это в лаваше.

– Кажется, юная дама точно знает, куда нам лучше сходить, чтобы вкусно поесть.

– Да!

Элиза посмотрела на небо. До наступления ночи и закрытия Лунных ворот оставался как минимум час. У них было достаточно времени.

АРБОРА, ДОМ КАПИТАНА ПОРТА, ПЕРВЫЙ ЧАС НОЧИ, 7-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ, 53-Й ГОД ПЕРЕД ВТОРЫМ ВОСХОЖДЕНИЕМ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Люцио ударил по металлическим воротам дверным молотком в виде львиной головы, и раздался грохот.

– Открывайте ворота! Я – Люцио Тормено, верховный священник Арборы, и я требую немедленно поговорить с капитаном порта!

Он осознавал, что на него смотрели лентяи, прогуливающиеся по набережной перед домом капитана порта, который, скорее, напоминал крепость. На самом деле Люцио хотел привлечь как можно меньше внимания, поэтому стучался в дворовые ворота, а не в роскошный главный портал здания, по бокам которого располагались колонны. Но теперь он потерял терпение.

На брусчатке за воротами раздались шаги. Тяжелый засов отодвинулся в сторону, но при этом в воротах по-прежнему не было даже небольшой щели, сквозь которую можно было бы увидеть, кто стоял на улице. Люцио подумал, что его слова наконец-то подействовали.

– Поднимите паланкин, – приказал он Эрнандо и Мануэло.

Его слуги вспотели, мокрые пряди волос свисали у них со лба. В этот день наступление ночи не сопровождалось ветром с моря. На улице по-прежнему стоял зной. Жара вцепилась зубами в Арбору и не отпускала ее. Казалось, что весь город объят горячкой.

– Давайте, поднимайте! – повторил Люцио, как только открылись ворота.

Внутренний дворик, в который занесли паланкин, освещался тремя факелами. Желтый свет разрезал тень крытой галереи, которая окружала весь дворик. В галерее складывали конфискованный товар: бочки и сундуки, рулоны ткани и мешки с зерном. Целое состояние! После продажи этих товаров выручка подлежала передаче рыцарям ордена Черного Орла, но Томмасо Галли, капитан порта, не торопился расставаться с имуществом.

Во дворе стояли несколько дружинников, которые недоверчиво разглядывали Люцио. Звание верховного священника делало его неприкосновенным и одним из наиболее высокопоставленных лиц Цилии. Во взглядах воинов Люцио прочел упрямство и вину. Они знали, что их повелитель что-то скрывал.

– Где Томмасо?

– Я здесь!

В дверном проходе показалась небольшая фигура. Томмасо вышел во двор в сопровождении двух слуг с фонарями. На нем были невероятно облегающие штаны, которые вошли в моду у патрициев и богатых торговцев. Штаны были настолько узкими, что детородный орган капитана порта отчетливо просматривался под тканью. Как будто этого было мало, штаны оказались еще и непристойно красного цвета.

– Что вывело вас из себя, мой друг? Вы ворвались сюда, будто перед стенами нашего города стоит дикая орда, – сказал Томмасо, торопливо подходя к священнику.

– Нам лучше поговорить наедине!

Капитан порта удивленно поднял брови. Его белая шелковая рубашка с золотыми пуговицами была не застегнута, а на щеках были видны остатки вытертой в спешке пены для бритья. Его узкие усики были идеально подстрижены.

– А как быть с дамой? – Томмасо кивнул на паланкин.

– Дама остается! – грубо ответил Люцио.

– Зачем все так усложнять? Мы можем поговорить при всех. Признаться, я немного тороплюсь. Купец Маттео Канали устраивает сегодня роскошный пир, и на нем ожидают моего присутствия, ведь это входит в мои должностные обязанности. – Он посмотрел на Люцио с самодовольной ухмылкой и начал застегивать рубашку. – Может, вас не пригласили?

Люцио сдержался, подумав, что если все пойдет по плану, то этот надутый сноб уже через несколько часов может сложить голову на плахе.

– Поверьте, вы не хотите, чтобы другие услышали то, что я собираюсь сказать вам.

Томмасо насупил брови, затем лениво кивнул своим дружинникам:

– Идите в дом. Нам нужно обсудить решения высокого совета.

«С какой же легкостью ему удается лгать», – с отвращением подумал Люцио.

– Идите к воротам и подождите меня там, – приказал он Эрнандо и Мануэло.

– Ну и?.. – Томмасо с нарочитой невозмутимостью поднял руки, как будто решил обнять священника. – Какую тайну вы хотите поведать мне?

Люцио сделал шаг вперед, схватил ошарашенного капитана порта за короткие волосы и силой заставил его стать на колени. Затем он засунул голову Томмасо сквозь занавески паланкина. Свеча в стакане освещала его внутреннее пространство, где на льняной простыне, скорчившись, лежал моряк, которого Люцио нашел в стенном проходе за беседкой. Обнаженный торс моряка блестел от пота.

– Ну что, Томмасо, теперь вы догадываетесь, чего я от вас хочу?

– Я… я не знаю, кто это!

Капитан порта попытался приподняться, но Люцио явно превосходил его по силам и продолжал держать голову Томмасо внутри паланкина.

– Кто подкупил вас? Какому кораблю вы разрешили зайти в порт, несмотря на то что на его борту были больные?

– Вы не имеете права…

– Могу с вами поспорить, Томмасо.

Умирающий смотрел на обоих мужчин стеклянным взглядом и время от времени вздрагивал. Припухлость у него под мышкой приобрела темный цвет.

С тех пор как в Вестермарке началась эпидемия чумы, в обязанности капитана порта входило осматривать еще в открытом море каждый корабль, который хотел стать на якорь в Арборе. При обнаружении на борту больных тяжелую цепь, преграждавшую вход в гавань, не опускали. Этим летом в якорной стоянке было отказано уже трем коггам[2]2
  Когг – средневековое одномачтовое палубное парусное судно с высокими бортами и мощным корпусом, оснащенное прямым парусом площадью 150–200 м2. Использовалось как основное торговое, а также военное судно союза ганзейских городов. (Примеч. ред.)


[Закрыть]. Чума бушевала на территории всей империи, но Цилию она до сего времени обходила стороной.

– На каком корабле он прибыл? – продолжил допрос Люцио. Он опустил голову Томмасо еще ниже, так что расстояние между его губами и чумным бубоном под мышкой у моряка сократилось до ширины ладони. – Я заставлю вас поцеловать этот нарыв, если вы не заговорите. Возможно, тогда вы поймете, что впустили в этот город!

– Я не могу…

Люцио нагнул голову Томмасо еще ниже. Капитан порта в отчаянии закричал и отвернулся. Иностранный моряк застонал. Казалось, малейшее прикосновение к бубону причиняло ему ужасную боль.

Из паланкина поднялось зловоние. Крик испуганного Томмасо превратился в хрип. С нечеловеческой силой он вырвался из хватки священника. Его губы и усы были запачканы кровью и гноем. Томмасо вытер рот краем рубашки.

Бубон лопнул. Томмасо затошнило и вырвало.

Люцио слышал, что достаточно было вдохнуть воздух, которым дышал больной, чтобы заразиться. Теперь смерть положила свою холодную руку и на его плечо.

– Какой корабль?

Томмасо стошнило в паланкин.

– Клянусь именем Господа, что заставлю вас еще раз поцеловать эту гнойную рану, если вы не…

– «Магдалена», – выдавил из себя Томмасо и снова стал блевать. – Это штурман. Он приплыл со мной на берег. Только он. Больше никто.

Мысли в голове Люцио хаотично сменялись. Если Томмасо сказал правду, то быстрых и решительных действий все еще могло оказаться достаточно.

– Отпустите меня, – заскулил капитан порта.

Люцио взглянул на жалкую фигуру в разорванной шелковой рубашке.

– Я не могу этого сделать. Вы поцеловали больного чумой, – спокойно произнес он и вытащил меч.

АРБОРА, ВИА МОНТЕ, ПЕРЕД ЛУННЫМИ ВОРОТАМИ, ПЕРВЫЙ ЧАС НОЧИ, 7-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ, 53-Й ГОД ПЕРЕД ВТОРЫМ ВОСХОЖДЕНИЕМ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

– Тебе пора уходить, уже очень поздно, – настаивала Элиза, но в то же время не отпускала руки Ильи.

Дружинник рыцарского ордена удивил ее. За весь вечер он не притронулся к ней и даже не сделал ни одного неприличного намека. Через какое-то время она с ужасом подумала, что он считает ее отвратительной, но его глаза говорили об обратном.

Он рассмешил девочек и побаловал их рыбным хлебом и сладким яблочным компотом. Время, проведенное с Ильей, пролетело на удивление быстро.

Теперь Элиза не могла заставить себя попрощаться с ним, ее спасителем, который так внезапно появился в ее жизни, благородным рыцарем, в приход которого она уже давно не верила.

Он так хорошо выглядел! Мужчина с золотыми волосами, прибывший из Вестермарка. Он был одет в тяжелый мундир, в котором под тканью были скрыты железные пластины, наложенные друг на друга подобно чешуе. На белой ткани сверкал черный орел – гербовая фигура рыцарского ордена.

Илью перевели из Вестермарка в Цилию лишь месяц назад, и теперь он изнемогал от жары солнечного острова. Правда, Илья не жаловался, но она чувствовала, как сильно он скучал по Вестермарку, несмотря на все те ужасы, которые поджидали там человека, как, например, набеги воинов ханства и черная смерть, прилетевшая вслед за рыцарями из широких степей далекого запада.

– Тебе пора уходить, – вновь повторила Элиза и отпустила его руки, хотя ей очень не хотелось этого делать. Молодая женщина знала, что орден строго наказывал даже за незначительные проступки, а Илья должен был явиться в портовую крепость еще до наступления темноты.

– Ты придешь еще к нам? – спросила Виола. Малышка настолько устала, что еле держалась на ногах.

– Пожалуйста! – присоединилась к ней Арианна.

– Иногда комтур отправляет нескольких рыцарей в дозор на опушку Швертвальда. Я уверен, что по пути туда мы пройдем мимо вашего поместья.

– На опушку Швертвальда, где живут злые лучники? – обеспокоенно спросила Арианна.

Илья похлопал ладонью по своему мундиру.

– Железо хорошо защищает от стрел. А если мы поймаем одного из лучников, то отрубим ему указательный и средний пальцы, чтобы он больше никогда не смог натянуть тетиву и прекратил воевать.

Элиза не думала, что снова увидит его, несмотря на то что он наверняка верил в свое обещание детям. В знак благодарности за прекрасный час, который он подарил ей, Элиза стала на цыпочки и поцеловала Илью в щеку. Затем она отпрянула, испугавшись собственной храбрости.

– Я вернусь к вам, – сказал он уверенно и посмотрел на Элизу. Потом он еще раз погладил девочек по голове и поспешил в порт по дороге, проходящей вдоль кольцевой стены.

Элиза с дочерьми нашла место под одной из телег, стоявших перед запертыми воротами. Виола забралась на руки к матери, прижалась к ней и тут же уснула.

Элиза посмотрела на небо. Между спицами колеса был виден свет первых звезд, загоревшихся в бархатной синеве.

– Он тебе нравится так же, как и папа? – спросила Арианна.

– С твоим отцом было по-другому, – тихо ответила Элиза. – Он был моим мужем.

Больше сказать она не решилась. Элиза разлюбила Рикардо задолго до его смерти. Их любовь была подобна костру из соломы. Было время, когда Рикардо заботился о ней. Каждое утро он оставлял полевые цветы на пороге ее хижины или незаметно подкладывал ей небольшие подарки – яблоко, горшочек меда или даже красивый платок, которым она могла прикрыть волосы от пыли во время работы в поле. До этого никто не проявлял к ней такого внимания. Элиза поверила, что он действительно любит ее. В то время ей было всего шестнадцать лет и она была слишком наивной, чтобы понять, что это была не любовь, а соревнование за то, кто первым лишит невинности самую красивую девушку в поместье – старый патрон, один из работников или же Рикардо, который, как она узнала намного позже, поспорил с дюжиной парней, что заполучит ее первым.

Наконец, вопреки совету родителей, она отдалась Рикардо. После первой же ночи его ухаживания резко прекратились. Но когда через несколько недель оказалось, что Элиза забеременела, ему пришлось жениться на ней, так как он уже успел похвастаться, с гордостью рассказав всем о ночи, проведенной на сеновале.

От мужчины, которым она его считала, не осталось и следа. Рикардо стал угрюмым, начал больше выпивать и строить глазки другим девушкам в поместье. Другие работники были не лучше… Элиза смирилась с тем, что такова уж была ее жизнь, что подарком к рождению ребенка были побои и что доблестные рыцари, которые спасают девиц в беде, существуют только в сказках.

Но теперь, когда она уже прекратила верить в чудо, сказка стала реальностью. Она все-таки встретила рыцаря, о котором давно мечтала.

Такой жизнерадостной и счастливой Элиза не чувствовала себя с детства. После встречи с Ильей молодой женщине казалось, что даже звезды на ночном небе светили ярче.

Она давно уже похоронила всяческую надежду на счастье и воспринимала такую ситуацию как данность. Но теперь она больше не станет так делать. Она постарается удержать ощущение этого вечера. Это было тайное сокровище Элизы, и никто не мог забрать его у нее.

АРБОРА, ПАЛАЦЦО КАНАЛИ, ВТОРОЙ ЧАС НОЧИ, 7-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ, 53-Й ГОД ПЕРЕД ВТОРЫМ ВОСХОЖДЕНИЕМ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

Сильная усталость охватила Камиллу. При этом ночь только началась, а с полудня у нее было только три клиента – недостаточно, чтобы оплатить еду и ночлег в «Черной мачте».

– Эй ты! – Тощий лысый старик показал на Раису, девушку слева от Камиллы. – Моему господину не нравятся худышки вроде тебя.

– Почему же он взял тебя на работу? – с насмешкой спросила ее подруга, но тут же отскочила назад, так как гофмейстер угрожающе поднял свой церемониальный жезл.

Камилла выпрямила спину и задержала дыхание, чтобы ее убогие округлости казались крупнее, и при этом одарила гофмейстера своей роскошной фальшивой улыбкой.

Старик схватил ее за грудь и презрительно фыркнул:

– Передо мной можешь не притворяться. У меня уже выработалось чутье на вас, шлюх, и я знаю все ваши хитрости. Но тебе повезло – Маттео Канали нравятся невысокие девушки вроде тебя. Если он заплатит тебе за ночь, знай, что с утра ты должна будешь отплатить мне.

Камилла опустила взгляд:

– В таком случае я с удовольствием погашу свой долг перед тобой.

Гофмейстер грубо схватил ее за подбородок и заставил поднять голову. Камилла посмотрела в черные глаза старика.

– Не неси чепуху! Мы оба знаем, что ты не будешь делать это с удовольствием, но свой долг ты точно погасишь. Я буду следить за тобой. – Он отпустил ее и указал на заднюю дверь, от которой отслаивалась зеленая краска.

Изо рта гофмейстера воняло гнилыми зубами. Он наверняка ожидал, что Камилла поцелует его.

Она посмотрела вслед Раисе, которая уже почти дошла до конца переулка. Прошлым летом клиент сломал ее подруге нос, и с тех пор она больше не чувствовала никаких запахов. В их профессии это было словно подарок с небес.

Камилла открыла облезлую дверь и вошла в темный коридор. Где-то внутри здания играла музыка, в воздухе стоял запах жареного мяса.

– Сюда!

Ее позвали в комнату, в которой стоял большой деревянный ушат. В нем сидели две девушки и терлись грубыми мочалками.

– Раздевайся! – заорала на Камиллу старая ведьма, в ушах которой были сережки размером с талер. С дюжину тонких серебряных браслетов звенели на каждом запястье. Камилла бросила оценивающий взгляд на старуху с кричащей внешностью. Как ей удалось стать богатой? Красавицей она точно не была…

– Ты, должно быть, что-то особенное, – сказала хозяйка холодным тоном, как будто прочитав мысли девушки. – Это остается. Красота увядает. Теперь раздевайся!

Камилла послушно расшнуровала свое легкое платье и сбросила его на пол.

– Мойся! – приказала старуха. – Прежде всего между ногами. Если хочешь понравиться богатому господину, от тебя не должно вонять так, будто ты засунула себе туда пару тухлых рыбьих голов. – Она заблеяла, как коза, и подтолкнула Камиллу к ушату.

Вода оказалась ледяной, но в жаркую ночь прохлада была даже приятной. Пышная блондинка передала Камилле мочалку, которой только что помылась сама.

Камилла протерла под мышками, затем последовала совету старухи.

После того как она, дрожа, вылезла из ушата, старуха вручила ей надбитый глиняный кубок.

– На, выпей, тогда твои щеки покраснеют. А если выпьешь до дна, то гости будут казаться приятнее.