Текст книги "О пользе волшебства. Смысл и значение волшебных сказок"

«Три перышка»

МЛАДШИЙ РЕБЕНОК КАК ПРОСТОФИЛЯ

Представляется, что число три в сказках часто отсылает нас к тому, что в психоанализе рассматривается как три составляющие психики: «оно», «я» и сверх-«я». Отчасти это подтверждает другая история из сборника братьев Гримм – «Три перышка». Однако в ней символически изображается не столько трехчастное деление психического, сколько необходимость познакомиться с бессознательным, научиться признавать власть его сил и пользоваться его ресурсами. Героя «Трех перышек» считают глупым; тем не менее он поступает именно так, как мы описали выше, и побеждает, тогда как его соперники, полагаясь на «ум» и довольствуясь поверхностным взглядом на вещи, в итоге оказываются глупцами. Их насмешки над братом-простаком, который сохраняет контакт с тем, что можно назвать природной основой, в результате чего одерживает верх, свидетельствуют о том, что сознание, порвавшее с бессознательным, сбивает нас с правильного пути.

Сказочный мотив ребенка, которого отталкивают от себя и которым помыкают старшие братья или сестры, хорошо известен в культуре разных эпох, в особенности в сказках о Золушке. Однако у историй, где в качестве главного героя выступает «глупый» ребенок (назовем «Три языка» и «Три перышка»), другой сюжет. О несчастье ребенка-«тупицы», которого не ценят и не уважают другие члены семьи, речь не идет. То, что его считают глупцом, упоминается как факт, который, похоже, его не слишком беспокоит. Иногда возникает ощущение, что простак не обращает внимания на эту проблему, поскольку в силу его «простоты» остальные ничего от него не ждут. Завязкой подобных историй служит момент, когда лишенная событий жизнь простака прерывается неким требованием: так граф посылает сына учиться. Волшебных историй, в которых герой поначалу изображается простаком, существует бесконечное множество. Для их понимания попытаемся объяснить наше стремление отождествлять себя с таким персонажем задолго до того, как он превзойдет тех, кто низко ставит его.

Малыш (возможно, даже умный), сталкиваясь со сложностями окружающего его мира, чувствует себя глупым и не способным совладать с ними. Ему кажется, что все остальные знают и умеют гораздо больше, чем он. Вот почему столько волшебных сказок начинается с того, что главного героя недооценивают и считают глупцом: именно такие чувства ребенок испытывает по отношению к себе. Заметим, что чувства эти проецируются не столько на мир в целом, сколько на родителей и старших братьев и сестер.

Даже когда нам сообщают, как в «Золушке», что ребенок жил счастливо, пока его не настиг удар судьбы, нигде не говорится, что в этот период он был способен отвечать всем требованиям окружающего мира. Девочка была счастлива оттого, что от нее ничего не ожидали и она, как говорится, жила на всем готовом. «Неадекватность» маленького ребенка вызывает у него страх: а вдруг он глуп? Но это не его вина, и потому с психологической точки зрения сказка, если можно так выразиться, правильно делает, не объясняя, отчего так считают остальные.

Согласно тому, как ребенок воспринимает себя, в первые годы жизни с ним ничего не происходит, ведь при нормальном развитии событий он не помнит внутренних конфликтов до тех пор, пока родители не начинают предъявлять к нему особые требования, идущие вразрез с его желаниями. Отчасти именно это становится причиной конфликтов ребенка с миром. Интернализация этих требований выступает в качестве одной из составляющих процесса появления сверх-«я» и помогает формированию представления о внутренних противоречиях. Потому-то эти первые годы помнятся счастливыми и свободными от конфликтов, но пустыми. Как отражает это сказка? В жизни ребенка-персонажа ничего не происходит, пока не наступает «пробуждение» и у него не возникают конфликты с родителями, а также с самим собой. «Тупость» подразумевает недифференцированную стадию существования, предшествующую борьбе между «оно», «я» и сверх-«я», характерной для более зрелой личности с ее сложным устройством.

На самом простом поверхностном уровне сказки, в которых главный герой – младший и наименее способный из всех персонажей, обеспечивают герою утешение и надежду на будущее, столь ему необходимую. Хотя ребенок ценит себя невысоко (приписывая эту точку зрения другим) и боится, что никогда ничего не добьется, сказка демонстрирует, что он уже начал реализовывать свои возможности. Когда в «Трех языках» сын осваивает язык собак, птиц и лягушек, отец видит в этом только очевидное свидетельство глупости сына, но в действительности сын делает весьма важные шаги к тому, чтобы обрести себя. Развязка подобных историй учит ребенка, что, хотя и он сам, и окружающие видят в нем неумеху, тем не менее он превзойдет всех.

Такая идея прозвучит наиболее убедительно, если прослушать сказку несколько раз. При первом знакомстве со сказкой о «тупице» ребенок, возможно, не осмелится сопоставить себя с ним, хотя и считает себя глупым. Ребенок расценил бы такое отождествление как слишком сильную угрозу собственному хорошему отношению к себе. Ему нужно не раз и не два прослушать сказку, тогда он полностью уверится в превосходстве персонажа. Только после того как это превосходство будет таким образом ему доказано, он сможет набраться храбрости и отождествить себя с героем уже в начале сказки. И лишь с опорой на подобную самоидентификацию ребенок оказывается способен различить в сказке уверение в том, что он ошибается, относясь к себе с пренебрежением. Сказка не оказывает существенного влияния на личность ребенка до того, как произойдет эта идентификация. Но когда он начинает отождествлять себя с глупым или униженным героем, который, как ему известно, в конечном счете докажет свое превосходство, то понемногу начинает осознавать и собственные возможности.

В сказке Ганса Христиана Андерсена «Гадкий утенок» рассказывается история птицы, которую считали ничтожеством, пока она была птенцом. В конце же ее превосходство становится очевидно всем, кто глумился над ней и дразнил ее. В истории даже присутствует мотив героя-последыша: все остальные утята вылупились из яиц и, так сказать, проложили себе путь в мир раньше него. В отношении «Гадкого утенка» справедливо то, что можно сказать о большей части сказок Андерсена: они очаровывают любого читателя, но все же в большей мере рассчитаны на взрослых. Детям они тоже нравятся, однако, читая их, ребенок не получает помощи, и, хотя он наслаждается сказкой, она направляет его воображение на ложный путь. Чувствуя, что его не понимают и не принимают, ребенок может предаться фантазиям: «Ах, если бы я был иной породы!» – однако при этом он четко знает, что принадлежит к своей породе. Его шансы на успех в жизни связаны не с тем, чтобы, повзрослев, сделаться существом иной природы, подобно тому как утенок становится лебедем, – ему следует развить в себе лучшие качества и действовать более успешно, чем ожидают от него окружающие, сохраняя принадлежность к той же породе, что его родители, братья и сестры. В настоящих волшебных сказках мы обнаруживаем, что в итоге, несмотря на всевозможные превращения (в том числе в животное или даже в камень), герой всегда оказывается человеком, как и в начале.

Попытка укрепить в ребенке мысль, что он – существо особой породы (как бы она ни пришлась ему по душе), может увести его в направлении, противоположном тому, на которое указывают волшебные сказки, ведь они намекают, что для достижения превосходства необходимо что-то предпринять. В «Гадком утенке» такой необходимости нет. Происходящее в этой истории предначертано судьбой, и события разворачиваются своим чередом вне зависимости от действий персонажа. Напротив, в волшебных сказках жизнь героя изменяется именно благодаря его поступкам.

Судьба неумолима. Этот депрессивный взгляд на мир столь же внятно прослеживается в «Гадком утенке» с его благополучным финалом, сколь и в печальной истории о девочке со спичками, проникновенной и трогательной, но вряд ли годной для идентификации. Ребенок, ощущая себя несчастным, и вправду может отождествить себя с ее героиней, но в этом случае его не ждет ничего, кроме пессимизма и пораженчества. Моралистическое повествование о жестокости мира в «Девочке со спичками» вызывает сочувствие к угнетенным. Но если ребенок считает себя угнетенным, то пользу ему принесет не сочувствие к другим, обреченным на ту же участь, но скорее убеждение в том, что он может ее избежать.

Если в сказке речь идет не о единственном ребенке, но об одном из нескольких, и он хуже других ориентируется в жизни или его притесняют больше других (хотя в конце он значительно превосходит тех, кто поначалу стоял выше него), он почти всегда оказывается третьим в семье. Это не обязательно символизирует соперничество по отношению к другим братьям и сестрам со стороны младшего из детей. Здесь подошло бы любое число, ведь точно так же испытывают ревность и старшие дети. Но любой ребенок временами ощущает себя, если можно так выразиться, последней спицей в семейном колесе, и в сказке этому находится соответствие: он либо самый младший, либо к нему относятся хуже, чем к остальным. (Также возможно и то и другое одновременно.) Однако почему он столь часто именно третий?

Чтобы понять причину этого, нужно рассмотреть еще одно значение числа три в волшебных сказках. Золушка терпит притеснения от дочерей мачехи: те вынуждают ее занять не просто низкое положение, а положение третьей сестры. То же касается персонажа «Трех перышек» и героев бесчисленного множества сказок, где сначала они играют роль пятой спицы в колеснице. Еще одна особенность подобных историй состоит в том, что два других брата (или две других сестры) практически неотличимы друг от друга: они действуют и выглядят одинаково.

Как в сознательном, так и в бессознательном числа символизируют людей, обозначая семейные расклады и родственные связи. Человек вполне сознает, что единица символизирует его самого в аспекте его отношения к миру (ср. популярное в английском языке выражение Number One[63]63
  Номер первый. Прим. пер.


[Закрыть]). Двойка означает двоицу, пару (например, влюбленных или супругов). Выражение «двое против одного» используется, когда в ситуации противостояния сила оказывается не на твоей стороне, когда с тобой поступают бесчестно и надеяться не на что. В бессознательном и в сновидениях единица означает либо самого человека, как и в сознательном, либо – так бывает по преимуществу у детей – доминирующего родителя. У взрослых единица также относится к тому, кто имеет над ними власть, например к начальнику. В сознании ребенка двойка обычно ассоциируется с родителями (ведь их двое!), а тройка – с ним самим в его отношении к отцу и матери (но не к братьям и сестрам). Вот почему, вне зависимости от того, каким по счету ребенок появился на свет, число три относится именно к нему. Когда в сказке упоминается третий ребенок, маленький слушатель с легкостью отождествляет себя с ним, поскольку в типичной семейной структуре ребенок оказывается «третьим» вне зависимости от того, является ли он старшим, средним или младшим по отношению к другим детям.

Достичь превосходства над двоими с точки зрения бессознательного означает сделать лучше, нежели родители. Ребенок чувствует, что родители ущемляют его, не считаются с ним, пренебрегают им; превзойти их означает полностью реализоваться. Это куда больше, чем добиться триумфа над братом или сестрой. Но так как ребенку трудно признаться самому себе, сколь велико его желание превзойти родителей, в сказке оно маскируется под победу над двумя братьями или сестрами героя, которые его ни во что не ставят.

Только если сравнить ребенка с родителями, становится понятно, почему он, «третий», поначалу показан неумехой, лентяем, дурнем. Успехи, которые он делает взрослея, выглядят столь потрясающе именно в сравнении с их успехами. Добиться этого ребенок сможет лишь в том случае, если кто-то старший будет помогать ему, учить и продвигать его; так дитя способно достичь родительского уровня (или превзойти его) с помощью взрослого учителя. В «Трех языках» это происходит благодаря трем учителям из далеких городов; в «Трех перышках» младшему сыну помогает старая жаба, весьма напоминающая бабушку.

«Три перышка» начинаются так:

Жил-был однажды король, было у него три сына. Из них двое умных да толковых, а третий и говорил-то мало, был он простоват, и звали его все Дурнем.

Вот король состарился уже и стал слаб; видит, что скоро ему помирать придется, но никак он не мог решить, кому же из своих сыновей царство свое передать в наследство. Вот и говорит он сыновьям:

– Ступайте странствовать по белу свету, и кто принесет мне самой лучшей работы ковер, тот и будет после смерти моей королем.

А чтоб не было между ними никакого спора, повел он их к замку, взял три перышка, дунул на них, и они взлетели вверх; а он и говорит:

– Куда они полетят, туда и вам идти.

Полетело одно перышко на восток, другое на запад, а третье взлетело, но далеко не улетело и опустилось вскоре на землю. Вот отправился один брат направо, другой пошел налево, – и посмеялись они над Дурнем, что остался он возле третьего перышка, там, где оно и упало.

Сел Дурень на землю и запечалился. Вдруг он заметил, что там, где лежит перо, находится ход в подземелье. Поднял он дверь, видит – идет дальше лестница, и спустился он по ней… (293–294)[64]64
  Здесь и далее в главе сказка цитируется в пер. Г. Петникова. Цит. по изд.: Гримм Я., Гримм В. Сказки. М., 1949. С. 291. В скобках указаны номера страниц. Прим. пер.


[Закрыть]

Обычай дунуть на перышко так, чтобы оно поднялось в воздух, и следовать за ним, если не знаешь, куда идти, очень древен и восходит к германской традиции. Во множестве вариантов этой истории – таких как греческий, славянский, финский и индийский – говорится о трех стрелах, пущенных в воздух, дабы братья определили, в каком направлении им следует идти[65]65
  Обычай пустить перо по воздуху, дабы избрать направление пути, рассматривается в работе: Bolte and Polivka, op. cit., vol. 2.


[Закрыть].

Отчего король выбирает наследника с оглядкой на то, кто из его сыновей принесет ему лучший ковер? В наши дни трудно это понять. Однако в прежние времена слово «ковер» ассоциировалось со сложнейшими хитросплетениями. Судьба плетет узор, определяющий участь человека. Поэтому слова короля можно понимать как пожелание: пусть судьба сделает свой выбор.

Спускаясь во мрак земли, герой нисходит в потусторонний мир. Дурень направляется вглубь, тогда как его братья бродят по поверхности. Не будет натяжкой увидеть здесь историю о том, как Дурень берется за исследование собственного бессознательного. На эту возможность указывает начало повествования, где сообразительность братьев противопоставляется простоте и молчаливости Дурня. Бессознательное общается с нами скорее с помощью образов, нежели с помощью слов; по сравнению с тем, что порождает интеллект, они кажутся простыми. Бессознательное принято считать низшей составляющей психического по сравнению с «я» и сверх-«я» (подобно тому, как Дурня считают хуже братьев). Но когда мы используем его должным образом, эта часть нашей личности становится ресурсом, откуда мы можем черпать великие силы.

Спустившись по лестнице, Дурень обнаруживает новую дверь; она сама открывается перед ним. Он входит в комнату, где сидит большая толстая жаба в окружении маленьких жаб. Большая жаба спрашивает, чего он хочет. В ответ Дурень просит самый красивый ковер – и получает его.

В других вариантах сказки Дурня обеспечивают искомым другие животные, но помощь всегда исходит именно от животных. Здесь различим намек на то, что одержать победу Дурню удается благодаря опоре на свою животную природу, на простые, примитивные силы, живущие внутри человека. Жаба воспринимается как неуклюжее существо; искусно выполненные предметы – это не то, чего мы обычно ожидаем от нее. Но если обратить ее грубую природу на службу высоким целям, то можно значительно превзойти братьев с их мнимой сообразительностью: они избирают легкий путь, не заглядывая в суть вещей.

Как обычно и бывает в подобных историях, братья Дурня вовсе не отличаются друг от друга. Они поступают совершенно одинаково, так что поневоле задумаешься: почему для того, чтобы донести до читателя смысл сказки, недостаточно одного брата? Очевидно, их недифференцированность играет важную роль: она символизирует тот факт, что личность того и другого также не дифференцирована. Чтобы произвести на слушателя впечатление этим фактом, одним братом не обойдешься. Братья действуют, руководствуясь одним лишь «я», чьи ресурсы истощены, поскольку оно отрезано от возможного источника сил, то есть от «оно». Но сверх-«я» у них отсутствует: они не имеют представления о том, что в мире существует нечто высшее, и, как говорится, ищут легких путей. Сказка гласит:

А те двое братьев считали своего младшего брата таким глупым, что подумали: ничего он, мол, никогда не найдет и ничего не принесет.

– Чего нам еще стараться искать? – сказали они и взяли у первой попавшейся им пастушки грубый шерстяной платок и принесли его домой королю (294).

Когда одновременно с ними младший брат приносит свой чудный ковер, король дивится ему и говорит: «Уж если по справедливости поступать, то королевство должно принадлежать младшему сыну» (294). Братья возражают и требуют нового испытания. На сей раз победителем станет тот, кто принесет лучшее кольцо. Три перышка вновь пущены по ветру и разлетаются в тех же направлениях, что прежде. Дурень получает от жабы красивейшее кольцо и побеждает, ведь старшие братья «посмеялись, что собрался он найти золотое кольцо, и не старались его вовсе искать, а взяли старый обод с колеса, посбивали с него гвозди и принесли его королю» (295).

Старшие братья досаждают отцу до тех пор, пока он не соглашается на третье испытание: на сей раз победит тот, кто приведет с собой самую красивую девушку. Прежние события повторяются вновь, но, что касается Дурня, полного совпадения нет. Он, как и раньше, спускается к толстой жабе и рассказывает, что ему нужно привести домой красавицу из красавиц. На сей раз большая жаба не обеспечивает его тем, о чем он просит, как то бывало прежде. Вместо этого она дает ему выдолбленную желтую репу, запряженную шестериком мышей. Опечаленный, королевич спрашивает: «А что же мне делать-то с ними?» Большая жаба отвечает на это: «А ты посади в нее одну из моих маленьких жаб». Дурень подбирает одну из сидящих вокруг маленьких жаб и сажает ее в повозочку из репы.

Взял он, какая ему первая под руку попалась, и посадил ее в желтый возок; но только села она в него, как тотчас обернулась волшебной красоты девицей, репа – каретой, а шестеро мышат – конями. Поцеловал он девицу, погнал коней и привез ее к королю.

Братья его явились позже, – они даже и не старались отыскать красивую девушку, а захватили с собой первых попавшихся им навстречу деревенских баб. Увидел их король и говорит:

– Младшему после смерти моей будет принадлежать королевство (295–296).

Братья вновь возражают, они настаивают, чтобы каждая из женщин, которых привели они трое, проскочила через большой обруч, повешенный в зале: они рассчитывают на то, что хрупкая девушка, привезенная Дурнем, не справится с этим. Неуклюжие крестьянки, которых привели братья, переломали себе кости, но красавица, которую раздобыл Дурень у жаб, с легкостью проскочила сквозь кольцо. На этом его недоброжелатели были вынуждены умолкнуть. Дурень получил королевскую корону и правил страной долгие годы мудро и справедливо.

Поскольку братья, бродившие по поверхности земли, находили одни лишь грубые вещи, несмотря на всю свою мнимую сообразительность, здесь угадывается намек на то, что без опоры на силы бессознательного (имеются в виду и «оно», и сверх-«я») интеллект оказывается ограничен в своих возможностях.

Выше мы уже указывали на возможные причины широчайшей распространенности числа три в сказках и на его вероятное значение. В нашей истории на тройке делается еще более сильный акцент, чем в некоторых других: речь идет о трех перышках, трех братьях, трех испытаниях (в последнем случае наблюдается разночтение: к трем испытаниям добавляется четвертое). Выше я выдвинул предположения относительно возможных значений образа красивого ковра. В сказке говорится, что ковер Дурня был «такой прекрасный и такой тонкой работы, что подобного во всем свете никто и соткать не смог бы» (294), а его кольцо блистало, «усыпанное драгоценными камнями, и было такое красивое, что подобного ни один золотых дел мастер на свете не смог бы никогда сделать» (295). Таким образом, Дурень получает не простые вещи – ему достаются настоящие произведения искусства.

Вновь обратившись к открытиям психоанализа, можно сказать, что бессознательное является главной движущей силой искусства, источником, откуда оно рождается. Идеи, исходящие от сверх-«я», диктуют форму произведений, тогда как силы, благодаря которым бессознательные и осознанные идеи воплощаются в нем, исходят от «я». Таким образом, то, что создано художником, в каком-то смысле символизирует интеграцию личности. Все, что приносят домой двое умных братьев, выглядит топорно; на этом фоне еще ярче заметно, что предметы, которые добывает Дурень, стараясь выполнить задания, – произведения искусства.

Любой ребенок, обдумывая сказку, неизбежно спросит себя: почему братья, убедившись после первого испытания, что Дурня не стоит недооценивать, не пытаются приложить побольше усилий для выполнения заданий во второй и в третий раз? Но вскоре он поймет, что, несмотря на весь свой ум, братья не способны учиться на собственном опыте. Будучи отрезаны от собственного бессознательного, они не в состоянии расти, воспринимать то, что требует тонкости восприятия. Раз за разом, выбирая, они не учитывают деталей. Они умны, но снова и снова терпят неудачу. Это означает, что они стремятся остаться на поверхности, где невозможно найти что-либо по-настоящему ценное.

Большая жаба дважды дает Дурню то, в чем он нуждается. Проникнуть вглубь бессознательного и выбраться с обнаруженной там находкой куда лучше, чем остаться на поверхности, но этого недостаточно, и здесь кроется причина, почему требуется еще одно испытание. Познакомиться с бессознательным, с темными силами, обитающими внутри нас и незаметными поверхностному взору, необходимо, однако это еще не все. Требуется совершить поступок, руководствуясь этими открытиями: мы должны очистить и сублимировать содержание бессознательного. Вот почему в третий и последний раз Дурень сам должен остановить свой выбор на одной из маленьких жаб. Под его руками репа делается каретой, мыши – лошадями. Когда же, как и во многих других волшебных сказках, герой обнимает и целует, то есть дарит своей любовью жабу, она превращается в красавицу. Если доискиваться до причин всего сущего, то именно любовь превращает уродливое в прекрасное. Никто, кроме нас, не может трансформировать первичное, грубое, ничем не примечательное содержание бессознательного – репу, мышей, жаб – в утонченные порождения сознания.

Наконец, сказка содержит следующий намек: простого повторения одного и того же с различными вариациями недостаточно. Вот почему после трех сходных между собой испытаний, во время которых три перышка разлетаются в разные стороны (что символизирует роль случая в нашей жизни), оказывается необходимо достичь чего-то нового, не такого, как прежде, не зависящего от случайности. Для прыжка через кольцо нужна соответствующая способность: здесь все зависит от того, что человек сумеет сделать самостоятельно, а не от того, что он обнаружит в результате поисков. Развития личности во всей ее полноте и обеспечения доступа «я» к живоносным источникам бессознательного недостаточно – нужно пользоваться своими способностями умело, с изяществом, имея в виду определенную цель. Красавица, так ловко прыгнувшая через кольцо, символизирует одну из граней личности младшего брата, так же как грубые неуклюжие бабы – грани личности старших. На это намекает тот факт, что больше в сказке о ней ничего не говорится. Дурень не женится на ней (по крайней мере, нам об этом не сообщают). Последние слова сказки противопоставляют мудрость, с которой правит Дурень, уму братьев, о котором говорится в начале. Ум может быть даром природы, интеллектуальные способности не зависят от характера. Мудрость есть следствие внутренней глубины, опыта, который мы осмыслили и который обогатил нашу жизнь: она свидетельствует о богатстве личности, прошедшей интеграцию.

Первые шаги к достижению личностной интеграции совершаются в тот момент, когда ребенок начинает борьбу с глубокими амбивалентными чувствами к родителям, то есть со своим эдиповым конфликтом. В этой связи сказки также помогают ему лучше понять природу переживаемых им сложных ситуаций и предлагают идеи, которые придают ему смелости в борьбе с трудностями и укрепляют надежду на их благополучное разрешение.