Текст книги "Радость. Свобода. Храбрость"

На самом деле, суть не в храбрости, суть в том, чтобы знать, что известное мертво, неизвестное живо. Цепляться за известное значит цепляться за труп. Не нужно храбрости, чтобы перестать цепляться; фактически, храбрость нужна, чтобы продолжать цепляться за труп. Ты просто должен увидеть… То, что тебе знакомо, что ты уже прожил, – что оно дало? Чего ты достиг? По-прежнему ли ты пуст? Нет ли ощущения огромной неудовлетворенности, глубокого разочарования, бессмысленности? Кое-как ты продолжаешь справляться, скрывать истину и создавать ложь, чтобы оставаться увлеченным, занятым.

Вот в чем вопрос: увидеть ясно, что все, что ты знаешь, принадлежит прошлому, что это уже прошло. Это часть кладбища. Хочешь ли ты быть в могиле, хочешь ли быть живым? И это вопрос не только на сегодня; этот вопрос будет завтра, послезавтра. Этот вопрос останется с тобой до самого последнего вздоха.

Все, что ты знаешь и накапливаешь: информация, знание, опыт, – в то мгновение, когда ты что-то исследовал, покончи с этим. Теперь носить этот мертвый груз пустых слов – значит раздавить свою жизнь, обременить свою жизнь, помешать самому себе войти в живое, радостное бытие, которое ждет тебя каждое мгновение.

Человек понимания в каждое мгновение умирает для прошлого и рождается для будущего. Его настоящее – это всегда трансформация, рождение заново, воскресение. Дело совершенно не в храбрости – вот первое, что нужно понять. Дело в ясности. Суть в ясности, в том, чтобы ясно видеть, что есть что.

И во-вторых, когда дело действительно в храбрости, никто не может тебе ее дать. Это не то, что можно подарить. Это то, с чем ты родился, но чему ты просто не позволил вырасти и утвердить себя.

Невинность заключается одновременно и в ясности, и в храбрости.

Не нужно храбрости, если ты невинен. Не нужно и никакой ясности, потому что ничто не может быть более ясным, кристально ясным, чем невинность. Поэтому все дело в том, как защитить свою невинность.

Невинность – это не то, чего можно достичь. Это не то, чему можно научиться. Это не нечто подобное таланту: к живописи, музыке, поэзии, скульптуре. Она не похожа на все эти вещи. Она скорее подобна дыханию, чему-то такому, с чем ты рождаешься.

Как человек может не родиться невинным? Никто никогда не рождается иначе как невинным.

Как человек может родиться иначе как невинным? Рождение означает, что ты вошел в мир как tabula rasa[21]21
  Чистая доска. – Прим. перев.


[Закрыть], на тебе ничего не написано. У тебя есть только будущее, прошлого нет. В этом смысл невинности. Поэтому сначала попытайся понять весь смысл невинности.

Первое: нет прошлого, есть только будущее.

Прошлое развращает, потому что дает воспоминания, переживания, ожидания. Все это вместе делает тебя хитрым, но не ясным. Все это делает тебя коварным, но не разумным. Все это может помочь тебе преуспеть в мире, но в своем глубочайшем существе ты останешься неудачником. И весь успех мира ничего не значит в сравнении с поражением, с которым ты столкнешься, потому что в конце концов с тобой останется лишь глубочайшее существо. Все будет потеряно – твоя слава, твоя власть, твое имя начнут исчезать, как тени.

В конце концов с тобой останется лишь то, что ты принес с самого начала. Ты можешь взять из этого мира лишь то, что в него принес.

В Индии всем известно, что мир подобен залу ожидания на вокзале, это не твой дом. Ты не собираешься всегда оставаться в зале ожидания. Ничто в зале ожидания тебе не принадлежит – ни мебель, ни картины на стенах… Ты используешь их: ты видишь картины, сидишь в кресле, отдыхаешь на кровати, – но ничто тебе не принадлежит. Ты здесь лишь на несколько минут, самое большее – на несколько часов, прежде чем продолжить свой путь.

Да, то, что ты принес с собой в зал ожидания, ты заберешь, – это твое. Что ты принес в мир? Мир, несомненно, – это зал ожидания. Ожидание может длиться секунды, минуты, часы, дни, даже годы; но имеет ли значение, ждешь ты семь часов или семьдесят лет?

За семьдесят лет ты можешь забыть, что находишься в зале ожидания. Ты можешь начать думать, что ты хозяин дома, что ты его построил. Ты можешь повесить на зал ожидания табличку со своим именем.

Есть люди – я видел это, я так много путешествовал: люди пишут свои имена в вокзальных уборных. Люди выцарапывают свои имена на мебели в зале ожидания. Это кажется глупым, но то же самое делают люди в мире.

В джайнских писаниях есть очень значительная история. В Индии верят, что если кому-то удается стать императором всего мира, его называют чакравартином. Слово «чакравартин» просто значит… чакра значит «колесо». В древней Индии это было способом избежать ненужной борьбы и насилия: колесница, золотая колесница, очень ценная, запряженная сильными и красивыми лошадьми, приезжала из одного королевства в другое. Если другое королевство не сопротивлялось и впускало колесницу, это значило, что королевство приняло ее владельца как победителя. Не было необходимости сражаться.

Таким образом колесница двигалась, и везде, где люди ее останавливали, происходила война. Если колесницу нигде не останавливали, главенство ее короля было доказано без всякой войны: он становился чакравартином – тем, чье колесо объехало мир, и никто не смог его остановить. Это было желанием всех королей: стать чакравартином.

Несомненно, для этого нужно было больше власти, чем добился даже Александр Великий. Просто послать свою колесницу… за ней должна стоять огромная сила. Нужна абсолютная уверенность, что если колесница будет остановлена, за этим последует массовое насилие. Это значит, что человека уже признали сильнейшим, и если он хочет кого-то победить, помешать ему невозможно.

Но это очень символический способ, очень цивилизованный. Не нужно нападать, не нужно никого убивать; достаточно просто символического послания. Колесница отправляется в путь с флагом своего короля, и другой король чувствует, что нет смысла сопротивляться – борьба просто значила бы поражение и ненужное насилие, разрушение, – и приветствует колесницу, и в его столице ее осыпают цветами.

Это кажется гораздо более цивилизованным, чем то, что собираются сделать такие страны, как Америка и Советский Союз. Просто пошли золотую колесницу – но это значит, что ты должен быть абсолютно уверен в своей силе; и не только ты, но и все остальные. Лишь тогда этот символ может помочь. Так, каждый король желал однажды стать чакравартином.

История говорит, что один человек стал чакравартином – а это случается лишь раз во многие тысячи лет. Даже Александр Великий не стал завоевателем мира; многое осталось незавоеванным. И он умер очень молодым, ему было только тридцать три года, ему не хватило времени завоевать мир. Что говорить о завоевании, весь мир не был еще известен! Половина мира была неизвестна, и даже известная половина не была завоевана. Этот человек, о котором я собираюсь рассказать, стал чакравартином.

История говорит, что когда чакравартин умирает – потому что чакравартин случается раз в тысячи лет, это редкое существо, – когда он умирает, его принимают в раю с великой радостью и отводят ему специальное место.

В джайнской мифологии в раю есть горы, соответствующие Гималаям. Гималаи состоят просто из камней, земли и льда. Параллельные Гималаи в раю называются горой Сумеру. Сумеру означает «предельная гора»: ничто не может быть выше ее, ничто не может быть лучше ее. Она из чистого золота; вместо камней ее составляют бриллианты, рубины и изумруды.

Когда чакравартин умирает, его ведут к горе Сумеру, чтобы начертать на ней его имя. Это редкая возможность; это случается лишь раз в тысячи лет. Конечно, этот человек был очень взволнован, потому что вскоре ему предстояло надписать свое имя на горе Сумеру – внести его в этот предельный перечень всех великих, которые только когда-либо жили и будут жить. Этому императору предстояло присоединиться к сверхчеловеческой родословной.

Получив от привратника инструменты для гравировки имени, он захотел взять с собой еще несколько человек, которые покончили с собой только потому, что умирал их император, – они не могли представить себе жизнь без него. Его жена, его первый министр, его военачальник – все окружавшие его великие люди покончили с собой, чтобы его сопровождать.

Император захотел, чтобы привратник позволил им всем войти и увидеть, как он гравирует свое имя, – потому что какая радость, если ты один, и никто тебя даже не увидит? – потому что настоящая радость в том, что это должен увидеть весь мир.

Привратник сказал:

– Послушай моего совета, потому что эту профессию я унаследовал от предков. Мой отец был привратником, отец моего отца был привратником; веками мы были привратниками горы Сумеру. Послушайся моего совета: не бери их с собой, иначе ты раскаешься.

Император не мог понять, но все же не мог пойти против совета – потому что какой интерес этому человеку ему мешать? Привратник сказал:

– Если ты все-таки хочешь, чтобы они видели, сначала пойди один и начертай свое имя; затем вернись и позови их, если захочешь. Я не возражаю, даже если ты возьмешь их с собой сейчас, но если ты так решишь, шанса передумать не будет… они будут с тобой. Иди один.

Это было вполне здравым советом.

– Ладно, – сказал император. – Я пойду один, начертаю свое имя, вернусь и позову вас.

– Я совершенно согласен, – сказал привратник.

Император пошел и увидел Сумеру, сияющую в тысяче солнц, – потому что рай не может быть таким бедным, чтобы иметь только одно солнце – тысячи солнц, золотая гора выше Гималаев, а Гималаи простираются более чем на двести миль! На мгновение он не мог открыть глаз, так она сверкала. Затем он стал искать место, правильное место, но был очень озадачен: места не было; вся гора была исписана именами.

Он не мог поверить своим глазам. Впервые он осознал, кто он такой. До сих пор он считал себя сверхчеловеком, который случается лишь раз в тысячи лет. Но время существовало вечно; даже тысячи лет не имеют значения, столько чакравартинов уже случилось. На самой большой горе во вселенной не нашлось места, где он мог бы написать свое маленькое имя.

Он вернулся, и теперь он понял, что привратник был прав, когда советовал ему не брать с собой жену и приближенных. Хорошо, что они не увидели эту ситуацию. Они могли по-прежнему считать его редким существом.

Он отвел привратника в сторону и сказал:

– Но там же нет места!

– Именно это и я тебе говорил, – сказал привратник. – Ты должен стереть несколько имен и написать свое поверх. Именно так все и делают; всю жизнь я на это смотрю, и мой отец говорил, что это было и при нем. Отец моего отца… – никто из моих предков не видел Сумеру пустой, на ней никогда не было места. Когда приходил чакравартин, ему приходилось стирать несколько имен и писать свое поверх. Это не вся история чакравартинов. Много раз ее стирали и писали вновь. Просто сделай свою работу, и тогда, если хочешь показать ее своим друзьям, можешь пригласить их войти.

Император сказал:

– Нет, я не хочу, чтобы они видели, и не хочу даже писать свое имя. Какой смысл? – кто-то придет и сотрет его. Вся моя жизнь стала абсолютно бессмысленной. Это было моей единственной надеждой: Сумеру, священная гора в раю будет носить мое имя. Для этого я жил, для этого я поставил на карту всю жизнь, для этого я был готов убить весь мир. И любой человек может стереть мое имя и написать поверх свое? Какой смысл его писать? Я не буду его писать.

Привратник рассмеялся.

– Почему ты смеешься? – спросил император.

– Это странно, потому что и это я слышал от дедов и прадедов – чакравартины приходят, видят всю историю и просто разворачиваются и уходят; они не пишут своих имен. Ты не оригинален: любой, в ком есть хоть немного разума, сделал бы то же самое.

Чего ты можешь достичь в мире? Что ты можешь взять с собой? Свое имя, престиж, респектабельность? Деньги, власть – что? Ученость? Ничего. Все придется отбросить здесь. И в это мгновение ты поймешь, что все, чем ты владел, не было твоим; сама идея владения была неправильной. И именно этим владением ты был развращен.

Чтобы увеличить это владение: получить больше денег, больше власти, завоевать больше стран, – ты делал вещи, которые даже ты сам не можешь назвать правильными. Ты лгал, ты был нечестен. Ты имел тысячу лиц. Ты не был правдив ни на мгновение ни с кем-то другим, ни с самим собой; это было невозможно. Тебе приходилось быть фальшивым, ложным, притворяться, потому что эти вещи помогают преуспеть в мире. Подлинность не поможет. Честность не поможет. Правдивость не поможет.

Без собственности, успеха, славы кто ты такой? Ты не знаешь. Ты – твое имя, твоя слава, твой престиж, твоя власть. Но помимо всего этого, кто ты? Вся эта собственность становится твоим отождествлением. Она дает тебе ложное чувство существа. Это эго.

Эго – не нечто таинственное, это простое явление. Ты не знаешь, кто ты, а жить, не зная, кто ты, невозможно. Если я не знаю, кто я, что я здесь делаю? Все, что я делаю, становится бессмысленным. Первое и самое главное – это знать, кто я такой. Может быть, тогда я могу сделать что-то, что удовлетворит мою природу, сделает меня состоявшимся, приведет меня домой.

Но если я не знаю, кто я такой, и продолжаю что-то делать, как мне удастся достичь того, к чему была предназначена моя природа, куда меня должна была привести моя природа? Я бегаю туда-сюда, но никогда не достигну точки, где смогу сказать: «Теперь я прибыл, вот место, которое я искал».

Ты не знаешь, кто ты, поэтому в виде замены нужно ложное отождествление. Твои владения дают тебе этот ложный заменитель.

Ты пришел в мир невинным наблюдателем. Каждый приходит таким образом, с одним и тем же качеством сознания. Но ты начинаешь идти на сделки со взрослым миром. Они могут дать тебе многое; у тебя есть лишь одно, и это твоя цельность, твое самоуважение. У тебя мало что есть, только одно – можешь назвать это как угодно: невинность, разум, подлинность. У тебя есть только одно.

И ребенку, естественно, очень интересно все, что он видит вокруг. Ему постоянно хочется то одного, то другого; это часть человеческой природы. Если ты посмотришь на маленького ребенка, новорожденного ребенка, то увидишь, что он начал что-то нащупывать: его руки пытаются что-то найти. Он начал путешествие.

В этом путешествии он потеряет себя, потому что в этом мире ты ничего не можешь получить, не заплатив за это. И бедный ребенок не может понять, что отдаваемое им так ценно, что если положить весь мир на одну чашу весов, а его цельность – на другую, его цельность будет иметь больший вес, большую ценность. У ребенка нет никакого способа это узнать. В этом проблема, потому что то, что у него есть, просто есть. Он принимает это как должное.

Позвольте мне рассказать вам историю, которая это прояснит.

Один богатый человек, очень богатый, в конце концов очень разочаровался – это естественный результат любого успеха. Ничто так не тщетно, как успех. Успех важен, только если ты неудачник. Однажды добившись успеха, ты узнаешь, что был обманут миром, людьми, обществом. У этого человека было все возможное богатство, но не было покоя ума. Он стал искать покоя ума.

Именно это происходит в Америке. В Америке больше людей ищет покоя ума, чем в какой-либо другой стране. В Индии я никогда не встречал человека, который искал бы покоя ума. Сначала нужно позаботиться о покое желудка – покой ума слишком далеко. Ум отстоит от желудка на миллионы миль.

Но в Америке каждый ищет покоя ума, и, конечно, когда ты его ищешь, найдутся люди, которые тебе его предложат. Это простой закон экономики: там, где есть спрос, возникнут и предложения. Неважно, действительно ли тебе нужно то, чего ты просишь. Никто не беспокоится и о том, что даст тебе его предложение: ложная ли это реклама, пропаганда, или в этом есть нечто существенное.

Зная этот простой принцип: спрос рождает предложение, – коварные и хитрые люди сделали шаг вперед. Теперь они говорят:

– Не нужно ждать, пока появится спрос, создай спрос сам.

И в этом все искусство рекламы: создать спрос.

Прежде чем ты прочитал рекламу, у тебя не было никакого спроса, ты никогда не чувствовал, что это твоя потребность. Но, прочитав рекламу, внезапно ты чувствуешь:

– Боже мой, мне этого недоставало. Какой же я дурак, что никогда не подозревал, что такая вещь существует.

Прежде чем начать что-то производить, выпускать, за несколько лет до этого – за три, четыре года – производитель начинает рекламную кампанию. Продукта еще нет на рынке, потому что сначала спрос должен достичь умов людей. А как только есть спрос – к тому времени продукт будет готов.

Бернард Шоу говорит, что когда он был новичком и выпустил первую книгу, конечно, на нее не было спроса – никто даже не слышал о Бернарде Шоу. Как ты можешь сказать: «Я хочу книгу Бернарда Шоу, его драму»? Поэтому целый день он занимался тем, что… Он опубликовал книгу – он сам был ее издателем, он собрал деньги – и стал ходить из одного книжного магазина в другой, спрашивая:

– У вас есть книга Джорджа Бернарда Шоу?

– Джорджа Бернарда Шоу? Мы никогда не слышали этого имени, – говорили ему.

– Странно: такой великий человек, и вы никогда не слышали о нем, а еще содержите книжный магазин! Вы что, отстали от жизни? Первое, что вы должны были бы сделать, – это заказать книгу Джорджа Бернарда Шоу.

Он опубликовал только одну книгу, но стал рекламировать несколько книг, потому что, если уж этим заниматься, то только оптом. Одна книга не делает человека великим писателем.

Он приходил в разных нарядах – иногда в шляпе, иногда в очках. Люди стали приходить к Джорджу Бернарду Шоу домой. И ему пришлось делать все самому – рекламу, поставку; именно так он продал свою первую книгу. Он спрашивал людей на улице:

– Вы не слышали… потому что я столько слышу об определенной книге, написанной каким-то Бернардом Шоу. Люди говорят, это великая, потрясающая книга. Вы не слышали?

– Нет, мы никогда не слышали этого имени, – говорили ему.

– Странно, – говорил он, – а я считал Лондон культурным городом.

И он ходил в библиотеки, клубы, в каждое возможное место, где была возможность создать спрос, и он его создал. Он продал книгу, и в конце концов – он делал это постоянно – в конце концов стал одним из величайших писателей своего века. Он создал спрос.

Но если ты добиваешься успеха, никому не нужно создавать спрос на покой ума. Добиваясь успеха, в пути ты теряешь покой ума. Это естественный порядок вещей. Успех отнимает у твоего ума весь покой. Он просто высасывает все, что было значительного в жизни: покой, молчание, радость, любовь. Он продолжает отнимать у тебя все. В конце концов твои руки полны мусора, а все, что было ценного, потеряно. И внезапно ты осознаешь, что необходим покой ума.

Немедленно появляются поставщики, которые ничего не знают об уме, которые ничего не знают о покое. Я читал книгу, которая называется «Покой ума», написанную еврейским раввином, Джошуа Либманом. Я прочитал всю книгу; этот человек ничего не знает ни о покое, ни об уме. Это бизнесмен. Он проделал хорошую работу, ничего не зная ни об уме, ни о покое.

Его книга стала одним из мировых бестселлеров, потому что каждый, кто хочет покоя ума, рано или поздно обязательно найдет книгу Джошуа Либмана. И он написал ее очень красиво. Он хороший писатель, очень выразительный, впечатляющий; она на тебя повлияет. Но покой ума останется так же далеко, что и раньше, или, может быть, даже дальше после прочтения этой книги.

Фактически, если человек знает, что такое покой и что такое ум, он не может назвать книгу «Покоем ума», потому что ум является причиной всего беспокойства, всего отсутствия покоя. Покой есть, когда ума нет. Поэтому никакого товара, подобного «покою ума», не существует.

Если есть ум, покоя нет. Если есть покой, нет ума. Но написать книгу «Покой не-ума»… никто ее не купит. Я думал об этом… но я решил, что никто не купит «Покой не-ума». Для людей это будет бессмыслицей, но именно в этом состоит истина.

Ребенок не осознает, что он принес с собой. Этот богатый человек был в таком же положении. У него были все богатства мира, и теперь он искал покоя ума. Он ходил от одного мудреца к другому, и все они давали ему великие советы, но советы никогда никому не помогают.

Фактически, только дураки дают советы, и только дураки их принимают. Мудрые люди очень неохотно дают советы, потому что мудрый человек знает, что единственное, что в мире дается бесплатно, – это совет, и единственное, что никто не берет, – это совет. Зачем напрасно беспокоиться?

Мудрый человек сначала готовит тебя к тому, чтобы принять совет. Он не просто дает совет; ты должен быть к нему готов. Годы могут потребоваться, чтобы подготовить почву, и лишь тогда можно посеять семена. Только дурак будет разбрасывать семена на камни и скалы, не беспокоясь о том, что растрачивает их впустую.

Все эти мудрецы давали ему советы, но ничто не помогало. В конце концов человек, которого он ни о чем не спрашивал и который ни в каком смысле не был известным человеком – напротив, он считался деревенским идиотом, – однажды остановил его на дороге и сказал:

– Ты напрасно тратишь время: никто из этих людей не мудрец. Я их прекрасно знаю, но, так как я идиот, мне никто не верит. Может быть, не поверишь и ты, но я знаю одного мудреца. Просто глядя, как ты постоянно изводишь себя этим покоем ума, я подумал, что лучше показать тебе правильного человека. Я идиот; никто не спрашивает у меня совета, и я никогда не даю никому советов. Но это было слишком: видя, как ты печален и несчастен, я нарушил молчание. Пойди к такому-то человеку в соседней деревне.

Богатый человек тут же отправился в путь с большим свертком драгоценных бриллиантов, на красивой лошади. Он прибыл в деревню и увидел человека – этот человек был известен среди суфиев как Мулла Насреддин. Он спросил Муллу:

– Не можешь ли ты мне помочь достичь покоя ума?

– Помочь? Я могу тебе его дать.

«Странно, – подумал богатый человек. – Сначала идиот предложил… и в отчаянии я подумал, что это не повредит, поэтому я пришел сюда. Этот человек кажется еще большим идиотом: он говорит, что может мне его дать».

– Ты можешь мне его дать? – сказал он вслух. – Я был у всех возможных мудрецов; все они давали советы – сделай это, сделай то, дисциплинируй себя, совершай акты благотворительности, помогай бедным, открывай больницы и так далее. Они говорили все эти вещи, и я действительно делал все эти вещи; ничто не помогает. Фактически, возникает больше и больше проблем. А ты говоришь, что можешь дать мне покой?

– Это так просто, – сказал Мулла. – Спустись с лошади.

И богатый человек слез с лошади. В руках он держал свой сверток, и Мулла спросил:

– Что это ты держишь так близко к сердцу?

– Это драгоценные бриллианты, – ответил он. – Если ты сможешь дать мне покой, я отдам тебе этот сверток.

Но прежде чем он смог сообразить, что произошло, Мулла выхватил сверток и пустился бежать!

Богатый человек на мгновение пришел в шок; он не мог сообразить, что ему делать. Затем он бросился в погоню. Но Мулла в своем городе знал каждый камень, и он бегал быстрее. Богатый человек никогда в жизни не бегал, он был такой толстый… Он плакал, задыхался и пыхтел, слезы катились по его лицу:

– Меня провели, как дурака! Этот человек отнял весь труд моей жизни, все мои сбережения; я остался ни с чем.

Собралась толпа, все стали смеяться. Он сказал:

– Вы что, идиоты? Это что, город идиотов? Вся моя жизнь разбита, а вместо того, чтобы поймать вора, вы смеетесь.

– Этот человек не вор, он великий мудрец, – сказали они.

– Этот деревенский идиот довел меня до беды! – сказал он.

Но из последних сил, задыхаясь, весь в поту, он следовал за Муллой. Мулла вернулся на прежнее место, где по-прежнему стояла лошадь богача. Он сел под тем же самым деревом со свертком в руках. К нему, плача и рыдая, подбежал богатый человек. Мулла сказал:

– Вот твой сверток.

Богатый человек взял сверток и прижал его к сердцу.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Мулла. – Ощущается ли покой ума?

– Да, мне очень спокойно, – ответил богатый человек. – Ты странный человек, и у тебя странные методы.

– Никаких странных методов – простая математика. Все, что у тебя есть, ты начинаешь принимать как должное. Нужно просто дать тебе возможность это потерять; тотчас же ты осознаешь, что потерял. Ты не получил ничего нового; ты пришел с тем же свертком и без всякого покоя ума. Теперь тот же самый сверток ты прижимаешь к сердцу, и всем очевидно, каким спокойным ты выглядишь, сущий мудрец! Просто иди домой, не беспокой больше людей.

У ребенка такая же проблема: он приходит с невинностью и готов променять ее на что угодно. Он готов взять любой мусор и отдать за него свою храбрость. Он готов купить игрушки – а что еще есть в мире, кроме игрушек? – и лишиться своей ясности. Лишь когда все эти игрушки окажутся в его собственности, он поймет, что они не приносят ему никакой радости, что он не видит никакого достижения, исполненности. Тогда он осознает, что потерял, – и потерял сам.

В лучшем мире каждая семья будет учиться у детей. Вы так торопитесь их учить. Кажется, никто не учится у них, а они могли бы научить многому. Вам же их научить нечему.

Только потому, что ты старше и у тебя больше власти, ты начинаешь заставлять их быть в точности похожими на себя, нисколько не задумываясь о том, кто такой ты сам, чего ты достиг, каково твое положение во внутреннем мире. Ты нищий; желаешь ли ты того же и своему ребенку?

Но никто не думает; иначе люди учились бы у маленьких детей. Дети столько приносят из другого мира, потому что они только что прибыли. Они все еще несут в себе молчание утробы, молчание существования.

Всегда помни: доверяй неизвестному. Известное есть ум. Неизвестное не может быть умом. Оно может быть чем угодно, только не умом. Об уме определенно можно сказать одно: ум – это накопленное известное. Поэтому, например, если ты видишь на дороге развилку, ум говорит: «Иди в эту сторону, этот путь знаком» – это ум. Если ты слушаешь свое существо, ему хочется идти в незнакомое, неизвестное. Существо – это всегда искатель приключений. Ум очень ортодоксален, очень консервативен. Он хочет вновь и вновь двигаться по одному и тому же маршруту, по проторенному пути – по пути наименьшего сопротивления.

Поэтому всегда слушай неизвестное. И наберись храбрости двигаться в неизвестное.

Чтобы вырасти в свое предназначение, требуется великая храбрость, требуется бесстрашие. Люди, полные страха, не могут двигаться за пределы известного. Известное дает своего рода комфорт, безопасность, защищенность, потому что оно известно. Человек прекрасно знает, как с этим обращаться. Он может почти что спать и продолжать это делать – просыпаться не обязательно; это знакомство с известным.

В то мгновение, когда ты пересекаешь границу известного, возникает страх, потому что теперь ты будешь невежественным, теперь ты не будешь знать, что делать, чего не делать. Теперь ты не будешь так уверен в себе, теперь ты будешь совершать ошибки; ты собьешься с пути. Именно этот страх удерживает людей привязанными к известному, а если человек привязан к известному, он мертв.

Жизнь можно прожить только опасно – нет другого способа ее прожить. Только в опасности жизнь обретает зрелость, рост. Человек должен быть искателем приключений, готовым рискнуть известным ради неизвестного. И, раз испытав радость свободы и бесстрашие, человек никогда не раскаивается, потому что тогда он знает, что значит жить по оптимуму. Он знает, что значит зажечь факел своей жизни одновременно с двух концов. Одно мгновение этой интенсивности приносит больше удовлетворения, чем целая вечность жизни в посредственности.