Текст книги "Отбытие Орбитсвиля"

Неужели украденный в Мэдисоне баллончик оказался бракованным? Даллен на секунду забыл о своих намерениях, о том, что времени в обрез, и легонько щелкнул по перекладине ногтем.

В тот же миг импульс мгновенно парализовал мышцы, ноги подкосились, и Гарри начал валиться в проход между стеллажами. Однако в последний момент он успел уцепиться за лестницу. Его спас ноготь: ороговевшая ткань частично погасила действие «пьезошока».

«Мэтью может вернуться в любую секунду!»

Справившись с собой, Даллен медленно подтянулся, помял губку, активизируя растворитель, тщательно протер всю перекладину. Едва он добрался до палубы, как ему навстречу вышел Мэтью со шваброй и ведром.

– Восхищаюсь высоким уровнем технического оснащения космического корабля, – с наигранным весельем сказал тот, принимаясь за работу. Он напоминал звезду стереоэкрана, которая изображает горничную.

Даллен молча кивнул. Его все еще била дрожь, мысли путались. По всем законам природы Мэтью должен был сорваться на палубу. Может, его правая рука – это искусно сделанный протез? Да нет, чепуха. Проще предположить плохое качество эмульсии. Наверное, кристаллы неравномерно распределились по перекладине, а Гарри щелкнул в то место, где все было в порядке. Мало похоже на правду, но… Ведь никто не способен выдержать контакта с «пьезошоком».

– Подумать только, ради этого я бросил хорошую службу, – небрежно орудуя шваброй, хмыкнул Мэтью. – Наверное, помутнение рассудка.

– Почему же вы смотали удочки? Повздорили с Брайслендом?

– С Брайслендом? Помощником мэра? – В глазах Мэтью читалось равнодушное недоумение. – Нет, Гарри, просто пришло время попутешествовать.

– Понимаю.

Даллена вдруг снова затрясло. Если уж на то пошло, то отказ от немедленной казни вовсе не означал отказ от наказания, положенного за тягчайшие преступления. А вдруг его подвела самоуверенность, и теперь слишком поздно выдвигать обвинение? Какие у него доказательства? Кроме того, Мэтью совершенно переменился. Разницу уловить трудно, но она налицо. Раньше Джеральд Мэтью казался Гарри мотыльком, пустышкой, теперь же…

«Что со мной? Зачем я снова копаюсь в этом дерьме? Почему не иду к Сильвии?»

Он махнул Мэтью рукой и заторопился к лифту. Кабина поползла вверх мимо слоев миниатюрных травянистых лужаек, то попадая в тень, то выныривая под искусственный солнечный свет. Когда она замерла у кольцеобразной галереи, Даллен уже забыл о Мэтью.

На палубе никого не было, команда «Хоксбида» практически все рабочее время находилась во внешних корпусах. К каюте Сильвии он летел на крыльях, обостренные чувства воспринимали даже неуловимую пульсацию воздуха, который гнали далекие насосы.

Дверная ручка не поддалась. Даллен негромко стукнул и отступил, раздосадованный: на пороге возникла мужеподобная доктор Глейстер.

– Сильвия не может выйти к вам, – победоносно объявила она. – Ведь вас не приглашали, насколько…

– Все в порядке, Билли, – вмешалась Сильвия, появляясь рядом с ней.

Пока Даллен отсутствовал, она зачесала волосы, надела черное платье. Выйдя из каюты, Сильвия закрыла за собой дверь, взяла Гарри под руку и повела к ближайшей лестнице.

– Прости, Билли склонна к чрезмерной опеке. Но пришла она вовремя. Когда чуть-чуть остынешь, ты сам поймешь, что все к лучшему. Мне здесь не нравится, Гарри, мы выбрали неподходящее место, признай это.

Даллен посмотрел на обшарпанные стены в ржавых потеках.

– А по-моему, тут очень романтично, – буркнул он.

Она рассмеялась и, неожиданно взяв его руку, поцеловала в ладонь.

– Все образуется, Гарри. Дня через два мы будем уже на Оптима Туле, выгрузим траву и отправимся в Бичхэд-Сити. Там прекрасные гостиницы, мы будем вдвоем и сможем сколько угодно… обсуждать наши дальнейшие планы. Ради этого стоит потерпеть, правда?

И Даллен, глядя в ее темные глаза, заставил себя улыбнуться.

Через день космолет сбросил скорость, вышел в нормальное пространство-время, и наблюдатель уже мог воспринимать его как реальный объект. А это означало, что и людям, и приборам на борту корабля стала вновь доступна информация из нормального мира.

Продолжая тормозить, «Хоксбид» сориентировался по орбитсвильским радиомаякам и скорректировал свой курс. Научная комиссия Оптима Туле по вполне понятным причинам назначила им для посадки захолустный 36-ой портал, окрестности которого никогда не осваивались, а потому прекрасно подходили для проведения широкомасштабных ботанических экспериментов по селекции новых культур.

Астронавты-профессионалы в последней фазе полета к Орбитсвилю редко уделяли время визуальным наблюдениям: огромная непрозрачная оболочка на малых расстояниях заслоняла пол-Вселенной. Ее чернота обманывала глаз и смущала разум, создавая иллюзию абсолютной пустоты, поэтому, когда корабль, начал снижение над 36-м порталом, на посту прямого визуального наблюдения не было никого из членов экипажа. Никто не счел нужным бросить взгляд на галактический горизонт и не увидел изменившийся Орбитсвиль. Это открытие сделала только завсегдатай судовой обсерватории доктор Билли Глейстер.

Загадочный материал оболочки – черный, непроницаемый, совершенно инертный идем, над загадкой которого ученые безрезультатно бились на протяжении двух веков, – пульсировал зеленым светом.

17

Переход к невесомости, хотя и происходил постепенно, дался Даллену нелегко.

Кона сначала наслаждалась своими резко возросшими гимнастическими способностями, поэтому Даллену приходилось следить за ее буйными, но плохо скоординированными шалостями. Когда же главный двигатель «Хоксбида» почти остановился, а чувство чудесной легкости сменилось ощущением непрерывного падения. Кона испугалась. Она часами лежала, вцепившись в края койки, и все усилия Даллена обезопасить ее с помощью нуль-гравитационого пакета, принимала в штыки. Микель оказался более сговорчивым и покорно дал привязать себя. Собственные ощущения беспокоили мальчика куда меньше, чем новая способность игрушек неожиданно взлетать в воздух.

Даллен как раз охотился за любимым грузовиком Микеля, когда мелодичная трель коммуникационной панели предупредила о переходе к полной невесомости. Кону начало тошнить.

Превозмогая подступающую дурноту, Даллен вытащил из ниши трубу пылесоса и заметался по каюте в погоне за дрейфующими в воздухе жидкими шариками. Еще минут пять ушло на то, чтобы привести в порядок себя. К этому времени его мысли переключились с домашних проблем на более глобальные. Когда двигатель фликервинга остановился и защитное поле исчезло, «Хоксбид» получил возможность связаться с Орбитсвилем и узнать, чем объясняют на Большом О чудеса, происходящие с его оболочкой. Капитан Лессен, по всей видимости, уже получил информацию, но не сделал никакого сообщения пассажирам корабля. Этот факт очень встревожил Даллена.

Как и все, кто родился на Орбитсвиле, Гарри жаждал узнать подробности. Невероятные зеленые сполохи, безбрежные, словно фосфоресцирующий океан, казались ему чем-то вроде землетрясения. Он вырос на Большом О, поэтому всю жизнь его не покидала вера в неизменность Орбитсвиля. Происходящее сейчас не укладывалось в голове.

Время шло, а Лессен все молчал. С каждой минутой тревога и нетерпение усиливались; кончилось все тем, что Гарри достал из аптечки шприц с двойной дозой снотворного, положил пластиковую подушечку на большой палец и, сделав вид, что поправляет постель, прижал палец к запястью Коны. Он чувствовал себя преступником. Когда наркотик подействовал, он обмотал безвольное тело нуль-гравитационным бинтом, успокоил Микеля и вышел из каюты.

Магнитные скобы, прилаженные к обуви, поначалу затрудняли ходьбу, но, приноровившись, Даллен стал двигаться увереннее. Лессена, Ренарда и нескольких офицеров он застал перед обзорными экранами, которые мерцали зеленым светом.

– Посторонним здесь нельзя находиться, – выпятив грудь, объявил Лессен.

– Бросьте, – ответил Даллен. – Какого черта там происходит?

– Я вынужден настаивать на вашем…

– Капитан, не мелите чепуху, – обернулся к Даллену Ренард. На его лице не было и следа былой враждебности. – Это действительно что-то невероятное, старина. Мы связались с Транспортным центром, и там сообщили, что часов пять назад засветилась вся поверхность оболочки, а перед этим по ней гонялось друг за другом множество зеленых меридианов. Теперь полная иллюминация. Замечаете пульсацию, старина?! Нам говорят, что она началась с пятисекундными интервалами, а теперь вспышки следуют каждую секунду.

Ренард ухмыльнулся, кивнув в сторону зеленых экранов.

«Все это части одного процесса», – подумал Даллен, вспомнив свой разговор с Питером Эззати. В противоположность легкомыслию Ренарда его тревога нарастала.

– А как быть с посадкой? – спросил он.

– Научная комиссия утверждает, что свечение ни на что не повлияло, во всяком случае, детекторы ничего не зарегистрировали. Поэтому можно попросту закрыть глаза на подобную чехарду и идти вперед на всех парах. Говорят, у тех, кто садился, все прошло нормально.

– Не нравится мне это, – мрачно заметил Лессен.

Ренард хлопнул его по плечу.

– Ваши симпатии и антипатии не имеют значения, старина. Все, что от вас требуется, это управлять моим кораблем, посему смиритесь и не тратьте времени попусту. Договорились?

– Если вы не возражаете, – вмешался Даллен, – я хотел бы остаться здесь.

– Будьте моим гостем, – радушно пригласил Рик.

Лессен собрался было возразить, однако передумал и только пожал плечами. Он подошел к центральной панели, отстучал команду на компьютере, и через несколько секунд Даллен ощутил вибрацию палубы, а вскоре на экране возникло изображение 36-то портала. Сначала он казался крошечной черточкой на фоне зеленого зарева, потом она начала расти, превращаясь в эллипс, зияющий провалом на поверхности сферы.

Даллен знал, какую картину предстоит увидеть, но, когда открылось немыслимо голубое летнее небо, сверкавшее внутри портала, по его спине пробежал озноб. На мгновение он представил, что чувствовал Вэнс Гарамонд. Отверстие тем временем превратилось в правильный тысячеметровый лазурный круг, в центре которого застыло солнце Орбитсвиля.

«Мне следовало бы сейчас быть рядом с Сильвией, – подумал он. – Может, она на смотровой галерее третьей падубы?»

– Мы тормозим, высота две тысячи метров, – сказал Лессен, взглянув на Даллена.

– Начинаем спуск к станции.

Тот дружелюбно улыбнулся в ответ, благодаря капитана за предложенное перемирие. Через четверть часа до поверхности оставалось не больше нескольких десятков метров. Из центрального корпуса «Хоксбида» выдвинулись захваты, готовые закрепить корабль на краю портала. В главных портах Орбитсвиля он просто соскользнул бы внутрь оболочки по огромным причальным направляющим, но здесь нужно было вставать на якорь.

«Сейчас, – подумал Даллен, – из шлюза будет выдвинута соединительная труба, которую введут сквозь силовое поле удерживающей диафрагмы. Разгрузка рассады и семян займет весь день, а потом они с Сильвией будут свободны…»

– Не нравится мне это, – снова заговорил Лессен. – Что-то здесь не так.

И, словно в подтверждение слов капитана, на панели управления замигали индикаторы, зазвучала тоскливая трель тревоги. Два офицера бросились по местам, их пальцы забегали по клавиатуре.

Ренард откашлялся.

– Кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Ведь я стал владельцем этой посудины совершенно случайно.

– Толкатели продолжают работать, – спокойно ответил Лессен, – а корабль ни с места.

– Значит… – Огненно-рыжие брови Ренарда сошлись на переносице.

– Значит, толкателям что-то мешает, однако наши приборы не в состоянии определить, что именно. До оболочки двадцать восемь метров, перед кораблем нет никакой преграды, никакого силового поля, а мы не можем продвинуться ни на дюйм. Мне это очень не нравится, я собираюсь дать «малый назад».

– Еще чего! – возмутился Ренард. – Поднажмите чуток, и дело с концом!

– Признаков опасности не обнаружено, – доложил офицер от бокового экрана.

– Неважно, – отозвался Лессен, прохаживаясь по рубке как нахохлившийся голубь. – Транспортный центр сообщил, что остальные порталы функционируют нормально, но за этот они не ручаются. Лучше причалить в другом месте.

– Дьявол! – рявкнул Ренард. – На биостанции меня ждет бригада чертовски дорогих специалистов. Мы сядем здесь!

– Хотите пари? – Лессен, словно демонстрируя свою власть на корабле, по-хозяйски погладил главную панель управления.

Даллен, стоявший рядом, заметил, как глаза капитана сверкнули злорадным торжеством. Громче и настойчивее зазвучал сигнал тревоги. «Все это части одного процесса, – стучало в голове Даллена. – Орбитсвиль неспроста охвачен огнем…»

– Стоим на месте, – констатировал офицер.

– Вижу, – зарычал Лессен, брызгая слюной.

У офицера отвисла челюсть.

– Но…

Его возражение потонуло в оглушительном вое сирены, которая для пущего эффекта имитировала древние сигналы тревоги. Когда она утихла, бесстрастный синтетический голос объявил: «ТРЕВОГА! ТРЕВОГА! Нарушена герметичность корпуса. Всему личному составу немедленно надеть скафандры. ТРЕВОГА!»

Сообщение повторялось, пока Лессен не вырубил динамики командной палубы, но предупреждение слышалось с нижних палуб.

Даллен вяло наблюдал, как Лессен и остальные офицеры устремились к аварийным шкафам, где стояли скафандры. Ренард словно потерял способность двигаться. Скорее разъяренный, чем встревоженный, он замер, скрестив веснушчатые руки на груди, и мрачно глядел на людей, сражавшихся с аварийным облачением.

– Это не учебная тревога! – бросил Даллену капитан. – Бегите в каюту, позаботьтесь о своих. В аварийном отсеке найдете два скафандра и герметичную детскую люльку.

– Я не чувствую падения давления, – ответил Даллен.

– Действительно, – встрял Ренард, – с чего это вы так запаниковали?

Лессен, успевший влезть в скафандр, посмотрел на него, как на идиота.

– Я не знаю, что случилось, но уверяю вас: тревога настоящая. Какая-то сила мешала нам приблизиться к причалу, но как только мы попытались отвалить, другая сила начала толкать нас обратно, вниз. Обе действуют до сих пор. Мы в тисках, и тиски эти сжимаются. Датчики сообщают о деформации корпуса. Обшивка уже дала трещину.

– Почему вы не объяснили сразу? – накинулся на него Ренард.

– По сигналу тревоги я привык первым делом надевать скафандр.

Несмотря на создавшееся положение, Лессен не прекратил войну с Ренардом.

Тот выругался и неуклюже затопал к лестнице. Магнитные скобы громко клацали по металлическому полу палубы. Даллен будто во сне побежал за ним. Внизу продолжали завывать сирены, еще больше подчеркивая нереальность происходящего.

Лессен сказал о таинственных силах, которые сдавливали звездолет, грозили сплющить его. Но существуют ли они на самом деле? Ведь космос – обычный вакуум, а не вместилище таинственных сущностей, решивших поразвлечься с кораблем. Лучшие дни «Хоксбида» давно в прошлом, поэтому некоторые системы попросту вышли из строя. В конце концов, единственным сигналом опасности было сообщение бортового компьютера, а эта старая развалина запросто могла…

Скрежет ломающегося металла Даллен услышал между четвертой и пятой палубами. За скрежетом последовало хлопанье металлических дверей, и тут же упало давление. У Гарри заложило уши. Опасность стала вполне реальной, заставив его испугаться по-настоящему. На пятой палубе люди помогали друг другу надевать скафандры. Криво улыбнувшись Сильвии, Даллен побежал в свою каюту. Микель, сжимая по машине в каждой руке, неуверенно посмотрел на него. Кона мирно похрапывала в своей кровати.

– Все хорошо, малыш, – пробормотал Даллен. – Давай поиграем в новую игру.

Не прерывая успокоительную болтовню, он распахнул красную дверцу шкафа и достал герметичную люльку, представлявшую собой прозрачную с одного конца капсулу. Трясущимися руками Даллен уложил в нее Микеля, который сначала со страхом глядел на него сквозь прозрачное окошко, потом заплакал. Плач слышался через переговорное устройство на приборной панели люльки.

– Прости, малыш, прости, – сказал Даллен, – это ненадолго, обещаю тебе.

Он вынул костюм и принялся за более сложную упаковку Коны; невесомость еще больше усложняла задачу. Через минуту Даллен взмок. Непрекращающийся вой сирены и рыдания Микеля мешали координации движений, а мозг сверлили два вопроса:

Что происходит с кораблем?

Что происходит с Орбитсвилем?

Когда он наконец застегнул костюм и потянулся за шлемом. Кона неожиданно дернула головой, угодив ему в переносицу. Слезы ослепили его, из носа вылетели шарики крови. Но он все-таки справился со шлемом, и Кона ангельски улыбнувшись ему, снова заснула.

Даллен почти влез в свой скафандр, когда терзавшая слух сирена внезапно смолкла. В повисшей тишине раздался голос Лессена.

– Говорит капитан Лессен. Корабль получил серьезное повреждение. Корпус разгерметизирован. У нас нет выбора, корабль необходимо покинуть. Всем сохранять спокойствие. Экипажу и пассажирам немедленно собраться в главной шлюзовой камере на четвертой палубе. Повторяю: сохраняйте спокойствие. Нам предстоит преодолеть тридцать метров открытого космоса. Будут использованы страховочные тросы. Всем немедленно собраться в главной шлюзовой камере.

Даллен застегнул скафандр, надел шлем, и тут же заработала система автономного снабжения кислородом и температурного контроля. Он пристегнул к поясу люльку, взял на буксир Кону и направился к выходу. Пассажиры уже покинули пятую палубу, некто-то из экипажа, заметив Даллена, поспешил ему на подмогу.

– Спасибо, – коротко поблагодарил Даллен. – Я вынужден был дать ей успокоительное.

– Приберегите и для меня, – откликнулся человек.

Они добрались до шлюзовой камеры. Квадратное помещение было достаточно просторным, чтобы вместить всех находившихся на борту, и по гомону, раздававшемуся в наушниках, Гарри определил, что почти все уже в сборе. Дверь шлюзовой камеры наглухо закрылась, замигали красные огни, показывающие, что воздух из камеры спущен. Уровень шума в наушниках резко подскочил.

Сквозь шум прорвался голос капитана, усиленный командирским передатчиком:

– Тихо! Пожалуйста, тише! Радио в ваших скафандрах работает на общей частоте. Немедленно прекратите посторонние разговоры, иначе… Ладно, вы сами прекрасно понимаете, что это необходимо для быстрой и эффективной эвакуации. – Его голос потонул в новом всплеске шума, за которым наступило виноватое молчание.

Даллен только сейчас почувствовал, как его обтягивает внутренняя оболочка скафандра. Прошло еще несколько секунд, и на внешней стене камеры вспыхнули новые сигналы. Однако пугающая новизна ощущений поблекла, когда внешняя дверь шлюзовой камеры отъехала в сторону, впустив столб солнечного света и слепящую небесную синеву.

Даллен, представлявший себе корабль парящим над Орбитсвилем, теперь обнаружил, что смотрит вверх. Портал превратился в километровое черное озеро среди безбрежных просторов Большого О. А внизу, словно огромная субмарина, застыл «Хоксбид». Если орбитсвильцы хотят взглянуть на звезды, они должны смотреть себе под ноги.

Когда дверь шлюзовой камеры открылась полностью, и стала видна часть оболочки Орбитсвиля, у всех вырвался вздох удивления. Поверхность сферы выглядела непривычно. Вместо непроницаемой тьмы в глаза лился бледно-зеленый свет, по яркости почти не уступавший небесной лазури. Он пульсировал, поэтому оболочка казалась живой. Потрясенный Даллен не мог отвести от нее глаз, его охватил благоговейный трепет.

Толпа у выхода зашевелилась, и первая фигура в белом скафандре вылетела в направлении портала. Трос за спиной разматывался, за несколько секунд человек пересек открытое пространство, но промахнулся. Даллен видел, как он подпрыгнул на невидимой поверхности силовой диафрагмы, изогнулся, успев все-таки дотянуться до короткого трапа на краю портала. Появившиеся орбитсвильцы помогли путешественнику выбраться наверх. В наушниках прошелестел облегченный вздох.

«Удалось! С первого раза, без неожиданностей. – Даллен был ошеломлен. Все так просто. – Неужели, в конце концов, обойдется?..»

– Одного троса достаточно, – объявил Лессен. – Будем перехватывать руки. Сначала пассажиры. Кто первый? На поясе у каждого есть короткий ремень с карабином. Зацепите за трос. Не волнуйтесь, это не трудно. Ну, давай!

Даллен прокладывал себе путь сквозь толпу, ему помогали чьи-то руки. Впереди стояли уже привязанные к тросу фигуры в скафандрах, кое-кто начал спуск. Капитан с красными отличительными треугольниками на плечах у самого выхода проверял, чтобы каждый пассажир был надежно пристегнут к тросу. Солнечный свет играл на прозрачных шлемах. Даллен узнал Сильвию в тот момент, когда она шагнула в пустоту, устремляясь к обетованной земле. Следом за нею прыгнул Ренард.

Впереди шел Джеральд Мэтью. Пока проверяли страховку, он в упор смотрел на Даллена, но в глазах не мелькнуло даже тени узнавания, лицо врага было похоже на каменную маску. Не взглянув в звездную пропасть у своих ног, он ухватился за трос и медленно заскользил вверх.

Даллен хотел привязать Кону, но Лессен остановил его.

– Вам проще идти впереди и тащить ее за собой. Как она?

– Спит.

– Хорошо. Не волнуйтесь, доставим живой и невредимой.

– Спасибо.

С помощью капитана Даллен привязал к себе Кону, зацепил карабины за трос. Люлька создавала дополнительные трудности, но сыграла свою роль невесомость. Он обнаружил, что даже с такой ношей передвигается на удивление легко, только никак не мог отвлечься от холодной черноты и тревожного свечения оболочки. Ее яркость ослепляла, а частота пульсаций возросла до двух-трех раз в секунду.

«Сияние скоро станет непрерывным. А что потом?»

Даллен находился уже так близко к Орбитсвилю, что в мельчайших подробностях различал происходящее у кромки портала. Он видел, как Сильвия с Ренардом, подхваченные чьими-то руками, протиснулись сквозь диафрагму, встали на ноги, и Сильвия сразу же откинула шлем. Гарри увидел, как высоко поднялась ее грудь, когда она с наслаждением вдохнула чистый воздух Орбитсвиля. Стоя на самом краю, она с беспокойством поглядывала вниз. Даллен попробовал двигаться быстрее, но наткнулся на замершего Мэтью. Вцепившись в трос обеими руками, Джеральд висел на одном месте.

– Какого дьявола?

Даллен прижал шлем к шлему Мэтью, заглянул ему в лицо и тут же отпрянул. На него смотрели слепые глаза, лицо оскалилось в замороженной ухмылке.

Общий гомон в наушниках перекрыл голос капитана:

– В чем дело? Почему задержка?

– Мэтью остановился, – ответил Даллен. – Кажется, он мертв. Или в столбняке.

– Боже! Вы можете толкать его перед собой?

– Попробую.

Даллен схватил Мэтью за руку, попытался разжать его негнущиеся пальцы…

И в то же мгновение задохнулся от ужаса.

Свершилось невозможное.

Вселенная раскололась надвое.

Поблескивая в солнечных лучах, на фоне усыпанной звездами черной пропасти Галактики неясно вырисовывалась громада корабля. Внизу краснел прямоугольник шлюзовой камеры и ожидали своей очереди фигуры в скафандрах. Лессен, прикрыв глаза рукой, смотрел в сторону Даллена.

А вверху нависала громада Орбитсвиля. На фоне полосато-голубого небосвода Гарри видел четкие силуэты Сильвии и других пассажиров.

Все остальное пространство занимало леденящее душу зеленое сияние, охватившее оболочку Орбитсвиля. Оно пульсировало теперь с лихорадочной частотой.

Две половины Вселенной разделяла узкая полоса абсолютной черноты, в которой едва поместились Даллен с семьей и Мэтью, но Даллен вдруг отчетливо понял: эта узкая полоска вмещает весь космос. Даже нечто большее, чем космос. Иное измерение. Более высокое.

«Как?.. – Мысль ворочалась медленно, словно замороженная космическим холодом. – Почему я понимаю то, что не способен постичь?»

Впереди что-то шевельнулось, совсем рядом, а может, где-то страшно далеко. Какая-то неестественно вытянутая тень, черный эскиз на черном фоне, стеклянный призрак на дне прозрачного озера.

– Не бойся, Гарри Даллен.

То был не голос. То была мысль. Она проникла в его мозг, облеченная в привычную форму слов, но не стесненная скудостью человеческой речи.

– Я служу Жизни, Гарри Даллен, поэтому не причиню тебе вреда. Я принадлежу к расе, овладевшей пространством и временем. Мы высшее воплощение разума. В вашем языке нельзя найти подходящего сравнения, но, можно сказать, мы опередили человечество на пути эволюции на столько же, на сколько человечество ушло вперед, допустим, от трилобитов. У нас нет имени, однако ты можешь называть нас ультанами, грядущими. Я повторяю, ультаны – слуги Жизни, ты не должен бояться.

«Я не могу, – подумал Даллен. – Я не могу не бояться. Я не готов».

– Да. На твою долю выпала редкая, быть может, исключительная роль. Это продлится недолго, даже по вашим меркам. Несколько секунд, не больше. Все, что от тебя требуется – это не отцеплять Джеральда Мэтью от троса, не пытаться сдвинуть его в сторону объекта, известного вам под названием Орбитсвиля.

«Почему? Что происходит?» Вопрос еще не успел оформиться в его голове, а Даллен уже понял, что в результате контакта с существом из иного измерения он сам странным образом изменился. Даже то, что он сохранил самообладание и способность здраво рассуждать, неоспоримо свидетельствовало: ему передались, не важно, надолго ли, нечеловеческие свойства обитателя черного нечто. Он осознал и то, что структура человеческого мышления вынуждала его воспринимать почти мгновенную передачу знания в форме последовательного диалога.

– Ты наш брат по Жизни, – пришел ответ, – и этика требует, чтобы ты получил полную информацию, касающуюся твоего существования…

– Берегись, Гарри Даллен! – вмешался другой голос. Даллен переключил внимание на вторую область зажавшего его с обеих сторон черного пласта. Когда этот голос вторгся в его мозг, там произошло легкое движение, словно черная жидкость в кромешной тьме перетекла из одного сосуда в другой.

– Берегись получить ложную интерпретацию этики, – продолжал новый голос, – мы же должны отвергнуть ее и все, что из нее вытекает.

– Подожди! Сейчас мы должны позволить человеку прийти к собственному заключению и действовать в соответствии с ним, – возразил первый ультан.

– Я признаю, что в нашем безвыходном положении никакой иной путь невозможен, но этика требует, чтобы ты предоставил ему факты. Ты не вправе влиять на его решение.

Даллен понял, что слушает непримиримых врагов. Похоже, эти существа давно вовлечены в какую-то борьбу, и теперь неохотно идут на соглашение. Пока их внимание было сосредоточено друг на друге, он снова вернулся мыслями к Мэтью, намертво вцепившемуся в трос, и его с новой силой ошеломило неправдоподобие происходящего. Первый ультан хочет помешать тому, чтобы Мэтью достиг Орбитсвиля. Но почему?

– Гарри Даллен, соглашение достигнуто.

Сознание Даллена вновь растворилось в личности первого существа.

– Тебе будут разъяснены обстоятельства нашей встречи, и, располагая исчерпывающей информацией, ты должен подчиниться Этике. В качестве основания, на которое ты сможешь опереться, мы сообщаем тебе, что ваша Вселенная не единственная. Хотя, как я понимаю, ты уже сталкивался с идеями, проливающими свет на этот факт, поэтому мне будет проще объяснить. Ты должен знать, что в момент Великого События, известного вам как Большой Взрыв, образовалось четыре Вселенные. Ваша Вселенная – это Вселенная Первой Области. Так называют ее некоторые ваши философы. Она состоит из обычной, с вашей точки зрения, материи, и время в ней течет вперед. Эту Вселенную уравновешивает Вселенная Второй Области, которая, опять же с вашей точки зрения, состоит из антиматерии, и время в ней течет вспять. Вселенная Второй Области уходит для вас в прошлое, хотя ее обитатели, разумеется, считают свою материю нормальной, а ход времени положительным. Они никогда не смогут наблюдать вашу Вселенную, но, по их представлениям, она состоит из антиматерии и движется во времени назад. Существуют еще тахионная Вселенная Третьей Области, которая несется во времени вперед, опережая вашу Вселенную, а также антитахионная Вселенная Четвертой Области, мчащаяся в прошлое впереди Вселенной Второй Области. При нормальном положении вещей эти четыре Вселенные не должны столкнуться друг с другом, но в результате искривления пространственно-временного континуума они сойдутся в одной точке. Тогда произойдет еще один Большой Взрыв, и начнется новый цикл.

В памяти Даллена вспыхнуло мимолетное видение фантастической стеклянной мозаики со сложными лепестками, стянутыми в единый клубок. «Я подтверждаю, что эти представления не новы для меня, хотя лично я не могу переварить концепцию о кривизне времени».

– «Время» – средоточие твоей трудности, но тебе достаточно принять мое утверждение на веру. Мы, ультаны – обитатели Третьей Области, тахионного соседа вашего мира, и наша мобильность во времени и пространстве позволяет нам свободно обращаться с подобными представлениями.

«Я запутался еще больше, – отозвался Даллен. – Вы ничего не объяснили».

– Тебе нужен более обширный фундамент. Из сказанного мною следует, что Вселенные, образовавшиеся в результате Большого Взрыва, должны быть замкнутыми. Силы притяжения в каждой Вселенной должны быть достаточно велики, чтобы вернуть мириады ее галактик из предельных точек центробежного полета и, таким образом, вновь собрать воедино всю материю космоса для следующего Большого Взрыва. Если бы дела обстояли иным образом, то галактики продолжали бы бесконечно разлетаться. Постепенно они остыли бы и погибли, а космос погрузился бы в абсолютную тьму. В нем остались бы только зола и пепел, дрейфующие в холоде и мраке бесконечности. Пресеклись бы циклы космического обновления. Жизнь умерла бы навсегда.

«Это мне ясно. – Даллен вдруг осознал, что его сын сосредоточенно смотрит на него из своей люльки. – Но это ничего мне не объясняет».

– Тут и кроется причина нашего вмешательства. После бесконечного числа космических циклов произошло нарушение равновесия. Мы узнали, что Вторая Область не может сжаться. Ей суждено вечно расширяться, а без вклада ее материи природа следующего Большого Взрыва будет радикально иной. Мы предвидим катастрофическое нарушение цикла космического обновления.

Даллен постарался ощутить тревогу за судьбу Антивселенной, которая ушла в прошлое на двадцать миллиардов лет и уходит все дальше и дальше. «Но как мог возникнуть такой дисбаланс? Ведь если масса Вселенной Второй Области равна массе нашей Вселенной, то ее гравитационная энергия должна быть…»

– Гравитация – еще не все, Гарри Даллен. Есть другая, крайне необходимая, энергия, дополняющая гравитационную, способная проникать сквозь материю и одушевлять ее.