Текст книги "Отбытие Орбитсвиля"

Неожиданно для самого себя Даллен совершил головокружительный скачок. «Разум!»

– Вот именно. Гравитоны и сапионы имеют очевидное структурное сходство, хотя это одно из явлений, не доступных твоему пониманию. Однако между ними существует также большое различие. Гравитация – неотъемлемое, универсальное и неизбежное свойство материи, тогда как разум возникает случайно, не везде и не всегда, а лишь там, где материя обладает достаточно сложной организацией, и лишь тогда, когда возникают благоприятные условия. Затем сапионы проникают сквозь галактические структуры, увеличивая вероятность возникновения разума повсюду и одновременно усиливая действие гравитации.

– Большинство ваших философов полагает, что человечество – случайный элемент в космической системе. Это не так. Ваша раса вместе с миллионами других рас – это цемент, скрепляющий мироздание. Именно мыслитель, задумавшийся в тиши кабинета, оттягивает самые удаленные галактики от берегов ночи.

«Значит, Карал Лондон был на верном пути!» Но Даллену не хватало времени на благоговение – информация продолжала поступать с безжалостной скоростью.

– Верно. Условия в этом цикле ни разу не сложились благоприятно. Даже ультаны не могут сказать, почему, но вероятность возникновения разума во Второй Области была настолько низкой, что мы подозреваем чье-то злое вмешательство на ранней стадии истории Вселенной.

– Протестую! – Шевельнулся в темноте второй ультан. – Я позволил вам сообщить человеку факты, не интерпретируя их. Применив определение «злой» к естественным силам мироздания, ты злоупотребил моей терпимостью.

– Приношу свои извинения, на этой стадии очень важно, чтобы Гарри Даллен понял: мы никогда не считали ситуацию необратимой. Мы предприняли шаги, чтобы нормализовать ее.

«Значит… – Сознание Даллена словно озарилось вспышкой сверхновой. – Орбитсвиль!»

– Да. Орбитсвиль – это инструмент, предназначенный для того, чтобы сначала привлечь формы разумной жизни, а затем переправить их назад, сквозь время, во Вселенную Второй Области. И момент отправления близок.

«Нет!» Связь между Далленом и ультаном начала слабеть, но он был все еще достаточно подчинен едва угадываемому в темноте пришельцу, и реакция его была скорее логической, чем эмоциональной. «Это не сработает! Одна сфера на целую Вселенную не сможет ничего изменить!»

– Мы создали не одну сферу. Чтобы гарантировать пленение жизнеспособной расы, мы создали подобные объекты в каждой галактике вашей Вселенной. Каждая галактика, в зависимости от своих размеров, имеет от восьми до сорока сфер, и все они расположены в зонах, благоприятных для развития разумной жизни. Тот факт, что ваша раса обнаружила Орбитсвиль, вовсе не случаен.

«Сто миллиардов…» Даллен оцепенел, пытаясь подсчитать число Орбитсвилей, разбросанных по Вселенной.

– По человеческим масштабам число, быть может, и немалое, но во Вселенной Второй Области столько же галактик, сколько в этой, и их нужно заселить. Того требует Этика.

– НЕПРАВДА!

Мощная волна протеста, исходившая от второго ультана, встревожила и смутила Даллена, еще больше ослабив убедительность первого. Гарри на шаг приблизился к своему нормальному состоянию, и, когда эмоции начали бороться с разумом, мысли его вернулись к Сильвии Лондон. Она на Орбитсвиле! А Орбитсвиль, поверхность которого теперь пульсировала так быстро, что глаз воспринимал лишь бешеные удары по сетчатке, вот-вот должен кануть в прошлое…

– Гарри Даллен, ты сам можешь судить об ошибочности такой интерпретации Этики. – Второй ультан вторгся в его мозг бушующим потоком черноты. – Я, как и многие мои собратья, осознаю, что ультаны не имеют права навязывать естественному порядку мироздания свою волю, свои неизбежно ограниченные представления. Неравновесие между Вселенными Первой и Второй Областей в настоящем цикле действительно предвещает коренные изменения, но это естественные перемены, благодаря которым появились и мы, и все остальное. Противиться им – ошибка. Мироздание должно эволюционировать.

«Почему вы говорите со мной? – Психологическое давление становилось нестерпимым. – Я всего лишь человек, и у меня есть другие…»

– Случай дал тебе уникальную возможность, Гарри Даллен. Мои сторонники в этой части Галактики находятся в невыгодном положении, поэтому мне пришлось действовать украдкой.

Ты уже знаешь, что Орбитсвиль – инструмент. Чтобы нейтрализовать его, я создал другой инструмент, которому достаточно войти в контакт с оболочкой Орбитсвиля, и она поглотит его, изменит свои свойства, тем самым навсегда оставшись в континууме Первой Области. Этот инструмент имеет физическую форму существа, известного тебе под именем Джеральд Мэтью.

Я выбрал его потому, что он хотел уничтожить собственную жизнь и потому, что положение, занимаемое им в вашем обществе, позволяло ему отправиться на Орбитсвиль и беспрепятственно приблизиться к оболочке. Когда он убил себя, намеренно разбив самолет, я воссоздал его, внес физические изменения, необходимые для моей цели, и направил его в эту точку.

К несчастью, его приближение заметили, и приготовления к переносу этой сферы во Вселенную Второй Области были ускорены. Кроме того, тело Джеральда Мэтью встретило противодействие огромных сил. Они парализовали его.

Теперь все зависит от тебя, Гарри Даллен.

Ты должен склонить чашу весов в сторону одной из двух сил. Ни одна из сторон не имеет права оказывать на тебя давление. Только твой здравый смысл, твои воля и физическая сила могут решить космическую проблему.

Осталось несколько секунд, прежде чем сфера исчезнет, но ты еще успеешь отцепить руки Джеральда Мэтью от троса, продвинуть его тело вперед, чтобы оно вошло в контакт с оболочкой.

От имени Этики я возлагаю на тебя эту ответственность.

Две половины космоса сомкнулись.

Ощущения возвращались к нормальному состоянию медленно, хотя Даллен знал, что встреча с ультанами произошла за мгновение, отделяющее два удара сердца. Беспорядочные возгласы и испуганные крики в телефоне свидетельствовали о том, что люди на «Хоксбиде» до некоторой степени разделили его переживания. Три его спутника, находившиеся в центре событий, знали меньше всех – Кона пребывала в наркотическом забытье, глаза Микеля как-то странно поблескивали за прозрачным колпаком люльки, а Джеральд Мэтью, умерший, но не мертвый, примерз к тросу, уходящему вверх, к…

У Даллена перехватило дыхание: оболочка горела ровным зеленым огнем. Вспышки настолько участились, что глаз уже не воспринимал их. Времени на раздумья не было. Сильвия стояла на краю портала, опасно склонившись над бездной, Ренард удерживал ее за талию. Гарри почти слышал ее шепот, ее глаза не отрывались от его лица.

– Сильвия! – в отчаянии крикнул он, рванувшись вверх. Путь загородило окостеневшее тело Мэтью. Великая ответственность… Он должен протолкнуть инструмент через последние метры открытого космоса… Но время… Его уже нет… Оболочка горит, словно солнце…

«Не хочу никакой справедливости! – хрипло выдохнул Даллен. – Это МОЕ!»

Он освободился от троса, от Коны, от люльки сына, обогнул тело Мэтью и в безумной спешке ринулся вверх, к краю портала. Сильвия протянула руки…

Орбитсвиль исчез.

Не хватило краткого мгновения, доли секунды. Теперь Сильвия отделена от него пучиной времени, глубина которой равна двойному возрасту Вселенной.

Даллен подтянул колени к подбородку, закрыл глаза и начал медленно падать в пустоту.

18

Штаб-квартира фонда «Анима Мунди» была расположена недалеко от Виннипега. Рядом находился Центральный клиринг метаправительства, опутанный транспортно-коммуникационными сетями. Сюда струился слабый транспортный поток с орбитальных станций. Луны и Террановы, единственной обитаемой планетки, открытой раньше Орбитсвиля и с годами ставшей никому не интересным захолустьем. Транспорта едва хватало, но он считался важным вспомогательным звеном процесса Возрождения, хотя требовалось еще немало времени, чтобы могли появиться резервные возможности и индустрия высокой технологии.

Даллена расположение штаб-квартиры устраивало по личным причинам. Не последнюю роль играл и климат, столь похожий на климат родного Орбитсвиля. Бывали дни, когда с горных пастбищ на равнину стекал упругий, чистый воздух, который заставлял Даллена поднимать голову в надежде увидеть небо в бледно-голубую полоску. Даже в летнюю жару воздух оставался живительно-свежим.

«Хорошее место, – думал он, ставя кофе на плиту, – самое подходящее для жизни и воспитания сына».

Сегодняшний день 25 августа 2302 года был особенным. Прошло девять лет с тех пор, как Орбитсвиль отправился в другую Вселенную и два столетия, как первый разведывательный корабль вырвался из системы Земля-Луна в неведомый мир открытого космоса. И вот, оснащенный и полностью укомплектованный «Колумб», готов покинуть Первую Полярную зону, чтобы испробовать свои силы в усеянных звездами пространствах. Сегодняшний день навсегда останется в исторических летописях землян.

Мысль о летописях вызвала у Даллена улыбку. Он распахнул дверь кабинета. Одну стену целиком занимал изготовленный по специальному заказу застекленный стеллаж розового дерева. Четыре сотни томов, первоиздания, раритеты. Гарри пробежал глазами по корешкам книг и, ощутив законную гордость, снова улыбнулся. Он прочел каждый том, от Чосера до наиболее значительных поэтов XXIII века. Память, натренированная техникой запоминания, без труда воссоздала обстоятельства, которые сопутствовали получению той рукописи…

Несколько долгих минут после исчезновения Орбитсвиля люди, пытавшиеся попасть в 36-й портал, были слишком потрясены, чтобы мыслить, а тем более действовать. Даллен навсегда запомнил свое бесконечное падение по орбите вокруг осиротевшего солнца. Его разум, ставший ареной сражения чуждых концепций, раздавленный чувством личной утраты, потерял способность оценить собственное положение. Даллена мало заботило, погибнет он, или его спасут. Он удалился от «Хоксбида» почти на тысячу метров, когда один из членов команды, посланный Лессеном вдогонку, настиг его и при помощи индивидуального реактивного двигателя отбуксировал обратно. Герметичная оболочка корабля, внезапно выпущенная из незримых тисков, вновь сомкнула свои эластичные сочленения, недостаток воздуха перестал быть вопросом первостепенной важности.

Даллен окунулся в работу. Сознание приняло невероятную правду, и перед людьми встала насущная практическая задача – возвращение на Землю.

В момент исчезновения сферы ультанов на огромной орбите вокруг солнца Большого О осталось множество звездолетов от вместительных грузовозов до пассажирских судов. По той же орбите были разбросаны также многочисленные каботажные суда, предназначенные для полетов между порталами. Многие из них находились в пути, когда место их назначения перестало существовать. Несколько техников из персонала внешних сооружений космопортов, выброшенные в открытый космос, летели, вцепившись в отсеченные куски причальных конструкций.

К счастью, все они остались на стационарной орбите, что облегчило проведение спасательных работ. Солнце давало необходимое тепло. Прежде всего подобрала тех, на ком был только скафандр. Затем корабли собрались в единый рой, и звездолеты взяли на борт каждого, кто остался в этой области пространства. Подготовку к возвращению отчасти усложнило прибытие двенадцати кораблей с Земли и одного с-Террановы. В момент исчезновения Орбитсвиля они были окружены защитными полями и не имели радиосвязи. Трудности возникли главным образом с людьми: прибывшие отказывались верить в случившееся, но постепенно им пришлось смириться с тем, что Орбитсвиля больше не существует.

Флот формировали долго, поэтому Даллену хватило времени на основательные сборы. Он переправил свои пожитки с обреченного «Хоксбида» на старый вместительный пассажирский лайнер «Розетта», где получил отдельную семейную каюту. При упаковке имущества Даллен наткнулся на кисет, которым очень редко пользовался. В него был засунут сложенный список, составленный для мужа Коной. Он содержал четыреста названий самых, по ее мнению, значительных произведений мировой литературы, и Кона надеялась уговорить его прочесть эти книги.

– Специально для новичков, – сказала она тогда с улыбкой. – Для тех, кто хочет получить первое представление о том, откуда он пришел и куда уйдет.

Прежний Гарри Даллен не сделал попытки прочесть хотя бы одну из них, чем, наверное, сильно обидел Кону. Новый Гарри Даллен решил искупить свою вину. Теперь, стоя перед залитыми утренним солнцем полками, он с признательностью провел рукой по полированному дереву, считая книги интеллектуальным наследием погибшей жены.

В теле, некогда принадлежавшем Коне Даллен, обитала теперь веселая молодая женщина с умственным развитием тринадцатилетнего подростка. Она жила рядом на ферме, принадлежащей Фонду. Запоздало приняв совет своего бывшего врача, Даллен переименовал ее в Кэрол и даже в мыслях не называл ее иначе.

Раз в месяц он навещал Кэрол, время от времени они вместе ездили верхом. Его радовало, что Кэрол обращалась с ним, как со своим дядюшкой: то прыгала на шею, то не скрывала досады, когда его визит отрывал ее от любимых конюшен. Похудевшая, загорелая, она будто сбросила десяток лет и издалека совсем была непохожа на Кону. Кона Даллен здесь больше не живет. Он знал: горе когда-нибудь забудется.

– Целых пять минут, – проворчал Даллен, услышав сигналы старомодного кофейника.

Он приготовил завтрак на троих, вернулся в кабинет и сел за письменный стол. Компьютер выдал список дел на сегодня, но Даллен вдруг понял, что не может сосредоточиться. За окном полыхали пожаром цветы, а где-то «Колумб» готовился к выходу в глубокий космос. Даллен потянулся за трубкой. Гарри взял трубку и пока набивал ее, мысли свободно блуждали по ушедшим девяти годам.

Даллен стал ведущим руководителем проекта «Рекап», учрежденного через несколько недель после исчезновения Орбитсвиля и возвращения людей на Землю. На первых порах в его команду вошел тридцать один человек, все они присутствовали при контакте с ультанами и подверглись влиянию чуждого разума. Каждый вносил уникальный вклада коллективную память, но каждый пережил телепатическое общение разумов по-своему, в соответствии с собственным интеллектом, кругозором и образованием.

Голографическая запись события запечатлела смутные контуры черных существ, едва заметные во мраке, и доказала оставшемуся на Земле человечеству: что-то действительно произошло. Однако подозрения в массовой истерии уничтожила, как ни странно, не запись, а именно реакция участников общения. Все вспоминали его по-разному. Например, впечатления доктора Глейстер, признанного авторитета в области физики элементарных частиц, значительно отличались от воспоминаний Даллена, особенно в тех местах, где «диалог» коснулся связи между сапионами и гравитонами. Ее представление – «камея холодной логики, запечатленная в вечной мерзлоте черного льда вечности» – дало толчок всей земной науке, хотя лишь один из тысячи слуг этой капризной дамы избежал перемещения во Вторую Область.

Нечто похожее, но в меньших масштабах, произошло с экспертами, техниками и инженерами «Хоксбида». Именно в результате их работы был создан «Колумб», корабль, способный развивать скорость, близкую к тахионной, и сделавший доступным для человечества центр Галактики. Другие члены группы, технократы, опираясь на материальную поддержку Террановы, сыграли важнейшую роль в Возрождении.

Правда, не все последствия уникальной встречи оказались положительными. Три человека не смогли участвовать в проекте «Рекап». После контакта они впали в глубокий аутизм, не поддающийся излечению. Сам Даллен, главная мишень психологической энергии ультанов, несколько дней пребывал в тревожном состоянии. Его мучили кошмары, он потерял аппетит, периоды апатии сменялись приступами судорожной гиперактивности. Узнав, что его работа в Проекте предусматривает мысленный возврат к встрече, он сначала отказался от сотрудничества и лишь с годами ему удалось преодолеть свои страхи. Впрочем, Даллен до сих пор недоверчиво относился к самой сути проекта.

Основная идея заключалась в том, что в контакт с ультанами можно войти ретроспективно, после чего представления, введенные в мозг Даллена, использовать в качестве своеобразного камертона для проверки научных и философских гипотез. Впадая в гипнотический транс, усиленный медицинскими препаратами, он мог бы погружаться в прошлое, встречаться с ультанами, пополнять свои знания, по крупицам собирать новые сведения, пока закон затухания не сделает это занятие бесплодным.

Однако скептицизм Даллена поубавился, когда он обнаружил, что с помощью доктора Глейстер ему удалось изменить представления людей о судьбе Вселенной. Космогонисты никак не могли найти во Вселенной массы, достаточной для того, чтобы считать ее замкнутой, а значит, цикличной. Ни черные дыры, ни межзвездная пыль не давали нужного вклада в среднюю плотность материи. Оставалось уповать на минимально открытую модель Эйнштейна – де Сеттера или на модель плоской Вселенной, способной вечно расширяться. Однако сапион-гравитонная компонента придала пространственно-временному континууму положительную кривизну, суля Вселенной бесконечную последовательность Больших Сжатий и Больших Взрывов. Космогонические масштабы исключали какую-либо личную заинтересованность, но Даллен понимал, что модель циклической Вселенной людям куда более по душе.

Особенно интересными для него представлялись идеи учения о сапионах. Теперь наука не только не отвергала исследования, направленные на достижение личного бессмертия, но даже отводила им главенствующую роль. Одно это делало новую отрасль знания совершенно не похожей ни на одну научную дисциплину прошлого. Сплав физики и мистики, философии и религии производил дикое впечатление, однако доводы убеждали. Эта наука несла мощный жизнеутверждающий заряд, а в качестве своего кредо выбрала положение, гипнотически восстановленное Далленом в ходе эксперимента: «Именно мыслитель, задумавшийся в тиши своего кабинета, оттягивает самые удаленные галактики от берегов ночи».

Гарри нравилось считать себя неотъемлемой частью Вселенной, он наслаждался иронией ситуации: люди, до недавних пор полагавшие, что средняя продолжительность человеческой жизни равна восьмидесяти годам, теперь на полном серьезе обсуждают перспективу пережить в форме сгустка сапионов следующий Большой Взрыв.

Проникшись оптимизмом учения о сапионах, Даллен в конце концов принял участие в проекте «Рекап». Его коллеги думали, что ему тяжелее всего даются периоды интенсивного обучения. Он должен был в короткие сроки постигать трудные для понимания предметы, чтобы потом, погрузившись в прошлое, подвергнуть их анализу с точки зрения ультанов. Конечно, умственное напряжение бывало мучительным, но основные проблемы были у Гарри с эмоциональной сферой. Впадая в транс, он раз за разом переживал потерю Сильвии. Одна система мышления требовала считать ее жившей за миллиарды лет до рождения самой старой звезды Вселенной. А согласно другой, которую Даллен невольно принимал как естественную, Сильвия была жива и лишь злобный трюк космической геометрии делал ее недоступной. Оба представления рождали горечь и невыплаканные слезы.

Когда-то, после внезапной кончины матери, Даллена месяцами преследовали фантастические сны, в которых мать была живой и здоровой. Когда он просыпался, на него накатывало страшное отчаяние; он каждый раз заново переживал потерю. Нечто подобное происходило и сейчас. В замедленном танце гипнотической яви Сильвия снова и снова, перегнувшись через край портала, тянула к нему руки. Он видел ее слезы, он слышал ее шепот: «Я люблю тебя. Я люблю тебя…» Это повторялось в каждом сне, в остальном они отличались друг от друга. Иногда он достигал портала, протискивался сквозь полевую диафрагму, а потом отправлялся с Сильвией во Вселенную Второй Области, или она оставалась с ним в нормальном континууме. Но сны остаются снами, у них свои собственные законы, своя логика. Больше других Даллена тревожил сон, в котором реальность фантастическим узором сплеталась с вымыслом. От ультанов Даллен узнал, что в системе Млечного Пути разбросано от восьми до сорока гигантских сфер типа Орбитсвиля. Кроме того, он помнил, что сферу, открытую людьми, ультаны вынуждены были отправить раньше намеченного срока. Значит, другие сферы еще находятся в Первой Области и неторопливо готовятся к путешествию в другой континуум. Во сне Даллен летел на тахионном корабле, находил одну из оставшихся сфер, успевал проникнуть в нее, чтобы переправиться во Вселенную Второй Области. Там он покидал сферу и с волшебной легкостью преодолевал расстояние до Орбитсвиля, где воссоединялся с Сильвией.

Одурманенному разуму такие эпические путешествия не казались абсурдными, наоборот, все было совершенно естественно. Этот сон Гарри предпочитал остальным, именно он повторялся чаще всего. Поначалу Даллен ожидал, что сон навсегда останется ярким, но горе, вызванное утратой любимой, подобно любой страсти: боль слабела, превращаясь в печаль, печаль, в свою очередь, сменилась смирением, и, наконец, Даллен понял, что он уже совсем другой человек. Перемена началась в тот самый момент, когда он ясно понял, что заслужил право на любовь, а довершила этот процесс работа в Проекте, захватившая его.

Космогония и космология составляли только часть сферы деятельности проекта «Рекап», огромное внимание уделялось ультанам. Поскольку Даллен находился с ними в самом тесном ментальном контакте, его назначили ведущим экспертом в этой совершенно новой области человеческих исследований, хотя он сам отдавал себе отчет в том, насколько непосильна для человека эта задача. Когда он, как и все члены группы, ставшие участниками телепатического общения, пытался проникнуть в логику ультанов, проникнуть в их логику, единственной характеристикой его состояния являлся абсолютный холод. У Даллена это чувство подкреплялось воспоминаниями о ледяном спокойствии чужаков, их бесстрастной уверенности, холоде чуждой логики, о попытке повлиять на него за несколько секунд до исчезновения Орбитсвиля.

Возможно, люди, подобно радиоприемникам, настроенным на одну-единственную частоту, не сумели воспринять широкого спектра телепатической передачи. Резонно предположить, что ультаны способны испытывать чувства, близкие к человеческим, поскольку они были вовлечены в конфликт и не брезговали увертками. С другой стороны, они, возможно, не выказали никаких эмоций потому, что судьба Орбитсвиля, такая важная с точки зрения людей, ничего не значила в схеме бытия ультанов. В конце концов, какая разница, что произойдет с одной сферой, когда в олимпийской борьбе за будущее Вселенной задействованы миллионы и миллионы таких сфер? Нельзя ничего сказать ни об исходе этой борьбы, ни о сверхразмерной симметрии следующего Большого Взрыва, даже учитывая, что Орбитсвиль теперь находится во Вселенной Второй Области. Ведь Орбитсвиль так мал и незначителен, невидимая песчинка на исковерканном штормом берегу…

– Последний звонок к завтраку! – проревел Даллен. – Кто не успел, пусть пеняет на себя, мне больше достанется.

В спальнях послышалась возня, шлепанье ног, смех, и на кухню, толкаясь, влетели Нэнси Джурасек и Микель. Нэнси работала инженером в Службе Промышленного Возрождения в Виннипеге. Она изыскивала способы восстановления муниципальных служб, поскольку люди потихоньку возвращались в города из старых независимых общин. Темноволосая жизнерадостная Нэнси за два года жизни с Далленом сумела установить прекрасные отношения с Микелем. Когда требовалось, она играла роль приемной матери или старшей сестры, но чаще была сама собой, что всех вполне устраивало. Самый ценный ее вклад в воспитание Микеля состоял в удивительно легком отношении к жизни и смешливости, которые тут же перенял мальчик. Без Нэнси Даллену вряд ли бы удалось развить у сына подобные качества.

Микель взял у Даллена стаканчик с кофе, отхлебнул и скривился.

– Чего я больше всего жду от «Колумба», – серьезно сказал он, – так это возможности избавиться от папиного кофе.

Он увернулся от шутливой затрещины Даллена, сел за стол и стал уплетать тосты. Хотя ему не исполнилось еще и одиннадцати лет, он был выше Нэнси и обладал непомерным аппетитом. Мальчик проявлял необыкновенный талант в точных науках, поэтому заслужил свое место в научной команде «Колумба». Даллен испытывал смешанные чувства, когда давал Микелю разрешение на участие в исследовательском полете. С одной стороны, он, как всякий отец, считал, что мальчик слишком молод, чтобы покидать дом ради рискованного путешествия в космос. Однако, многократно возвращаясь к встрече с ультанами, Даллен снова и снова-видел личико сына, его горящие глаза. Гарри никогда не обсуждал этого с другими, но был уверен, что его сын тогда родился заново, что Микель – дитя космоса, мозг, по капризу судьбы подготовленный Мэтью к удивительной встрече с ультанами.

Если дело обстоит именно так, если Микель на самом деле получил уникальную подготовку, чтобы повести к звездам новые поколения людей, то Мэтью в своеобразной форме искупил свое преступление. Вспоминая странные события девятилетней давности, Гарри давно уже не чувствовал былой ненависти, которая изуродовала его жизнь. Когда Мэтью втащили в шлюзовую камеру, он был мертв, хотя причина смерти осталась неясной. Тело предали солнцу Орбитсвиля, и ненависть в сердце Даллена исчезла вместе с останками Джеральда Мэтью. Теперь все стало далеким сном, слабыми отзвуками былых страстей, случайными тенями ушедших дней.

«Интересно, те, кто достиг портала, тоже имели контакт с ультанами?»

– в который раз спросил себя Даллен, потягивая кофе. Ответа на этот вопрос он, разумеется, не получит никогда. «Их предупредили, и они терялись в догадках, когда корабль и все, что находилось за пределами оболочки, исчезло, прекратило существовать, а под ногами изумленных людей засветились новые созвездия? Есть ли у Сильвии и Ренарда дети? Что она делает в это мгновение сорок миллиардов лет назад в другой Вселенной?»

– Ты какой-то тихий сегодня, – заметила Нэнси, – беспокоишься за Микеля?

– Нет. «Колумб» – надежный корабль, – отозвался Даллен, взглянув на сына. Тот все еще усиленно занимался тостами. – А его не будет только два месяца.

– Два месяца на такое путешествие! – воскликнул Микель, темные глаза мальчика сверкнули памятным Даллену блеском, – за это время мы заберемся дальше, чем кто-либо до нас, но это только начало! Скоро мы пересечем всю галактику, погоняемся за сферами ультанов!

– Давай, давай, размечтался. – Расхохоталась Нэнси.

– Это не так далеко, как ты думаешь. – Лицо мальчика стало торжественным. – Вот возможный сценарий. Мы знаем, что ультаны поместили в эту галактику минимум восемь сфер, которые расположены в местах, благоприятных для развития разумной жизни. Когда мы пополним свои знания об этой области пространства, мы сможем понять, какие характеристики делали положение Орбитсвиля благоприятным. Затем мы отыщем в галактике другие подобные регионы и выследим остальные сферы.

– Просто, как пирог, – насмешливо заметила Нэнси, – но что произойдет, если ты столкнешься с самими ультанами?

Даллен с удовольствием следил за перепалкой. Иногда эти двое подходили слишком близко к стране его снов, и он вдруг обнаружил, что со странным напряжением ждет ответа сына.

– Встреча с ультанами и есть наша цель, – спокойно сказал Микель. – Сами сферы не представляют для нас никакой ценности, в действительности мы хотим найти ультанов, понять их, найти с ними общий язык, получить от них знания.

– Ну и какое же Великое Послание ты собираешься им вручить?

Микель нахмурился, на мгновение в его мальчишеском лице проглянули черты будущего мужчины.

– Они должны понять одно: мы не заслуживаем, чтобы с нами обращались, как со скотом.

Даллен задумчиво смотрел в окно, подумав, не боится ли он собственного сына, затем ему пришло в голову, что ведь это голос новой Эры. Время Орбитсвиля закончилось. В будущем, люди снова начнут делать нечто большее, чем просто осваивать свободные участки земли, на которых можно построить свой дом. Грядущие поколения на тахионных кораблях, вооруженные наукой о сапионах и сознанием собственного бессмертия, будут ставить перед собой цели, недоступные пониманию нынешних поколений. В этом нет ничего плохого, подумал он, это лишь признак того, что человечество снова шагнуло вперед, потому надо радоваться, что и он внес свой вклад в процесс перемен.

В космопорте Виннипега Даллен, обняв Нэнси, наблюдал, как челнок уносит Микеля на орбитальное свидание с «Колумбом». Он не скрывал печали от разлуки с сыном и от мысли, что свой одиннадцатый день рождения тот встретит вдали от Земли, там, где не бывал никто из людей. Но утреннее ощущение не прошло, оно поддерживало его.

Ультаны, мы еще встретимся!