Текст книги "Отбытие Орбитсвиля"

13

Вселенная представляла собой чашу из чистого голубого стекла.

В чашу кто-то бросил три предмета, которые лежали на выгнутом лазурном дне. Самым заметным был сияющий яркий объект, который вызывал мучительную боль в глазах. Он решил, что это солнце. Маленький бледный полумесяц почти терялся в яростных потоках света. Наверняка, неизлучающее тело – планета или луна.

Другой выглядел гораздо крупнее и не имел строгой геометрической формы. Туманный белый лоскут со следами перистой структуры. После некоторого размышления он узнал в нем облако.

Последовала быстрая ассоциация: атмосфера… влага… дождь… земля… растительность…

«Я жив!»

От этой удивительной мысли Мэтью вскочил, задыхаясь от потрясения, сделал несколько слабых попыток бежать сразу в нескольких направлениях, словно дичь, угодившая в ловушку. Потом он понял, что ужас, таившийся в его мозгу, уже настигавший его, теперь исчез. Заслонив глаза от солнца, Мэтью впервые почти спокойно посмотрел вокруг и увидел освещенный солнцем склон холма.

По всему склону были разбросаны багровые и золотистые обломки самолета. От энергетической установки поднимались султаны дыма, сочная трава вокруг пожухла, но не загорелась. Остроконечный нос, лишенный оболочки, остался самой крупной деталью фюзеляжа, пережившей столкновение. Недалеко от открытой кабины, похожей на жеванную сигару, валялись рваные лоскуты обугленной кожи, кучи металлического лома, битого стекла и обрывков кабеля. Снизу вверх по склону тянулся глубокий ровный шрам, словно какой-то великан вспахал плугом огромную прямую борозду.

Мэтью нервно рассмеялся. Звук мгновенно потонул в окружающем безмолвии. Он сам поразился, как безумно прозвучал его смех. Осмотрев себя, он обнаружил множество дыр в кожаной куртке, перемазанной землей и соком травы. Пульсирующая белье теле свидетельствовала о том, что дня два он едва ли сможет вести нормальный образ жизни, но главное – он сверхъестественным образом остался практически невредимым.

На него вдруг нашел благоговейный страх, ноги подогнулись, и он упал на колени.

«Я должен был умереть!»

Мэтью вспомнил, что пытался покончить жизнь самоубийством. Это изумило его почти так же сильно, как и чудесное спасение. Нельзя придумать ничего глупее и бессмысленнее, чем обрывать собственную жизнь, в особенности, если будущее столько всего обещает. Наверное, имелось единственное правдоподобное объяснение: в последнюю секунду безумие отпустило его, он успел передать управление автопилоту. Что же побудило Мэтью к самоубийству?

В сознании возник образ Гарри Даллена, – смуглой Немезиды с сильными мускулами, неутомимого преследователя с красивым, но холодным и суровым лицом, убийственным, праведным гневом в глазах…

Неужели причина в нем? В страхе перед Гарри Далленом, усугубленном изматывающими угрызениями совести?

Мэтью добросовестно обдумал ситуацию и почувствовал растущее недоумение. Происшествие с миссис Даллен и ее сыном, несомненно, угнетало его все последние дни, но для самоубийства нужны более веские основания, чем страх возмездия. Сейчас он совершенно не опасался Даллена – ведь тот никак не мог связать трагедию своей семьи с Мэтью. Джеральд вел себя крайне осторожно и, тщательно уничтожая все следы, не опасался, что начальство узнает об использовании имущества Метаправительства в личных целях. Он досконально продумал способ уничтожения памяти монитора и чувствовал себя в полной безопасности. Правда, досадный инцидент с Коной Даллен и ребенком чуть не пустил его усилия насмарку, но все обошлось. Это вышло случайно. Удача тогда явно отвернулась от них, собрав их вместе в самый критический момент. Джеральд поступил так, как должен был поступить, он действовал, защищая себя, не больше и не меньше. Прискорбно, конечно, что два человека пострадали, но это ведь совсем не убийство. Вместо двух потерянных человеческих личностей возникли две новые; таким образом равновесие в мире сохранилось. А потому Мэтью нет никакого резона обременять себя чрезмерным раскаянием.

Если кто и заслуживает порицания, так это бессовестные химики и торговцы, которые заламывают несусветные цены за ничтожное количество…

Он встал на ноги, запустил руку во внутренний карман. Чудесная ручка уцелела. Повернув колпачок, он накачал туда волшебных чернил, но вдруг замер и недовольно нахмурился.

Неожиданно он сломал ручку пополам и зашвырнул ее далеко в траву, успев отвернуться, чтобы не видеть, куда упали обломки. Он со страхом ждал наступления панической реакции, но вместо нее тело наполнилось восхитительной легкостью, а на душу снизошел блаженный покой.

– Может, я умер, – громко сказал он и потряс головой.

Его жест настолько не соответствовал его представлению о самом себе, что казался навязанным извне. Неужели ему никогда больше не понадобится фелицитин? Новые ощущения требовали времени, чтобы их переварить. Он больше не наркоман!

Чувство уверенности не пропало, даже когда Мэтью решил рассмотреть дело с точки зрения медицины. У каждого наркомана существует личный график приема доз, и Джеральд никогда не слышал об ослаблении тяги к фелицитину или об излечении без посторонней помощи. Любые планы на ближайшее и отдаленное будущее, сама судьба Мэтью были предопределены пристрастием к наркотику. И вдруг в один миг он избавился от зависимости.

Шипение энергетической установки привлекло внимание Мэтью к разбросанным обломкам, и его вновь охватило изумление. Как он выжил? Должно быть, рельеф местности в точности повторял траекторию самолета, Мэтью получил секунды вместо микросекунд, а трава и почва, поглотив часть кинетической энергии, сохранили ему жизнь. Среди авиаторов ходили предания о таких маловероятных событиях. Мэтью остро ощущал сверхъестественность произошедшего. Будь он верующим, упал бы на колени и вознес благодарность Господу.

Перед Мэтью, однако, стояли земные проблемы: сколько времени потратит он на возвращение в Мэдисон, чтобы продолжить там важное дело.

Он был один. Вокруг расстилалось море зеленой растительности, бывшее некогда Алабамой.

Ближайший населенный пункт, вероятно, и есть Мэдисон, до которого несколько сотен километров, поэтому бессмысленно удаляться от места катастрофы, пешком все равно не дойти. Кроме того, единая система управления полетами была связана с бортовыми компьютерами каждого летательного аппарата. Следовательно, компьютер транспортного департамента в Мэдисоне сразу зарегистрировал аварию и, по идее, спасательная команда уже в пути.

Коротая ожидание, Мэтью решил размяться, прогуливаясь у подножия холма. Не успел он закончить второй круг, как его внимание привлекло пульсирующее пятнышко над самым горизонтом.

С минуту Мэтью наблюдал за растущими очертаниями флайера, пока не понял, что это спасательный корабль.

И тут его ошеломило новое открытие. Когда Мэтью очнулся и почувствовал себя относительно неплохо, он решил, что его лишь немного контузило. Но раз прибыли спасатели, значит, без сознания он провалялся около получаса. В этом случае, как следовало из его поверхностных медицинских познаний, у него должна быть невыносимая головная боль и тошнота. Мэтью ощупал голову, почти уверенный, что обнаружит не замеченную раньше опасную рану. Однако убедился в полной своей невредимости.

Его размышления прервал рев двигателей. Флайер вдруг оказался прямо над местом катастрофы – неуклюжий, ощетинившийся подъемным краном и другими вспомогательными механизмами. Зависнув на пятидесятиметровой высоте, аппарат оперся на воющие реактивные струи и вертикально приземлился. Трава вокруг места посадки горела, пока двигатели не заглохли. В брюхе флайера открылся, скользнув в сторону, люк, из которого выпрыгнули четверо, один с носилками, и добежали в его сторону.

Мэтью пошел навстречу спасателям, подавляя смех, потому что успел заметить их изумленно вытаращенные глаза и отвисшие челюсти.

Мэтью не пил бренди уже несколько месяцев и сейчас нашел его необычайно приятным. По телу разливалось тепло, а тем временем внизу проплывала земля.

Обследовав его ручным сканером и даже установив, что внутренних повреждений нет, медики настаивали, чтобы Мэтью лег в койку и не вставал весь обратный путь до Мэдисона. Однако он добился своего, и ему позволили занять пассажирское кресло в задней части кабины, где он и сидел сейчас в гордом одиночестве. Взгляды врачей и экспертов-спасателей свидетельствовали о том, что они еще не оправились от потрясения, обнаружив Мэтью живым.

Расслабляющее действие бренди привело Мэтью в благодушное настроение, он развлекался, рисуя себе шок медиков, при известии о втором чуде. Прошел уже целый час, однако Джеральда не тянуло к фелицетину. Он знал, что излечился от наркомании, которая так нелепо исковеркала его жизнь, обрел свободу. Его больше не страшило будущее.

Дверь кабины управления скользнула в сторону, и в салоне появился член экипажа с радиофоном. Когда Мэтью поднес трубку к уху, Брайсленд уже говорил.

– …главное, что с тобой все в порядке, Джеральд. Это само собой разумеется. Для всех нас большое облегчение, что ты не пострадал… А то здесь говорят… будто ты попал в аварию!

– Верно говорят, Фрэнк, – ответил Мэтью, угадав истинную причину беспокойства мэра. – Самолета больше нет.

– Но если ты почти не пострадал…

– Я очень везучий, Фрэнк, а самолет превратился в металлическое конфетти. – В трубке слышалось тяжелое дыхание шефа. Мэтью выдержал паузу, представляя себе, как тот ловит ртом воздух, и решил расставить точки над «i». – Я рад, что все произошло именно так.

– Само собой разумеется. Только… Не хотелось бы торопить события, Джеральд, но ко мне уже заглядывали ребята из департамента страхования… Виноваты приборы управления?

– Нет. Я уснул.

– Значит, автопилот вышел из строя.

– Я его отключил.

– О! – Последовала новая пауза. Когда Брайсленд заговорил, из трубки повеяло холодком. – Ты поступил не очень благоразумно.

– Скажите уж: «глупо». Черт меня дернул. Чуть не отправился на тот свет.

Брайсленд наконец обрел дар речи.

– Джеральд, ты как будто веселишься?

– А как же. – Мэтью отхлебнул бренди. – У меня тут бесплатная выпивка. Накачаюсь до беспамятства, чтобы забыть…

– Надеюсь, твое поведение объясняется тем, что ты еще не пришел в себя после пережитого.

– Нет, шеф, мне не дает покоя мысль о вас. Поэтому я и хочу забыться. Вам теперь придется топать в мэрию пешком, словно простому смертному. Я просто в отчаянии, Фрэнк, я схожу с ума.

– Похоже, – зловеще сказал Брайсленд. – Ладно, может, со временем ты вернешься на службу, когда я подыщу тебе местечко, где не требуется ума.

– Кто вам сказал, что я собираюсь вернуться? – Мэтью положил трубку, понимая, что фактически расплевался с мэром, но раскаяния не почувствовал. Недавно перспектива увольнения ужаснула бы его, но сейчас оставила совершенно равнодушным. Он больше не нуждался в работе и в возможности брать взятки, потому что больше не нуждался в фелицитине. Но ведь так бывало и раньше, он временно терял интерес к дозам. А вдруг сейчас тоже временно? Реакция на смертельную опасность. Очищение смертью. Вдруг через несколько часов начнется ломка?

Вопрос был вполне уместный, и в какой-то момент Мэтью едва не охватила паника, но все прошло. Как будто язык колокола качнулся и тут же замер.

«Ничто больше не держит меня на Земле, – подумал Мэтью. – Я больше не боюсь возвращения на Орбитсвиль».

Мысль о возвращении на родину казалась странной, пожалуй, самой странной в череде превращений, которые претерпели в тот день его организм и внутренний мир. К тому же она казалась необыкновенно притягательной и привела Мэтью в состояние эйфории, словно доза фелицитина. Его жизнь на Земле повторяла в миниатюре историю всего человечества – историю бесполезных трат, неудач и тщетных усилий, которые завели его в тупик.

Быть может, бегство на Оптима Туле означает для него то же самое, что для всей человеческой расы – возрождение, радикальный поворот, новый путь от тьмы к свету.

Решение пришло мгновенно.

Мэтью отставил стакан. Он собрался на Орбитсвиль, но это намерение сопряжено с определенными практическими трудностями. Благоразумнее было бы не портить отношения с мэром, а изящно обойти обычный порядок, требующий предупреждения за три месяца, и снять с банковского счета кругленькую сумму. Однако такой путь сейчас казался невыносимо долгим. Мысленно Мэтью уже расстался с Землей, ему хотелось немедленно покинуть ее, хотя до этого придется все хорошенько обдумать.

Расслабившись в кресле, он рассеянно глядел на проплывающий внизу пейзаж. Какие возникают проблемы? Звездолеты отправлялись от Земли к Оптима Туле ежедневно, а уменьшение потока туристов ликвидировало недостаток пассажирских мест, так что трудность не в этом. У него мало наличных денег, а увольнение со службы лишило его не только заработка, но и транспортных льгот. Следовательно, билет вылетит в копеечку. Кроме того, бывший шеф наверняка упрется и не захочет отпустить Мэтью до прибытия замены. Мэр не простит обиды, будет всячески вставлять палки в колеса, лишь бы хоть как-то отыграться, а корабли метаправительства в его власти.

Значит, Джеральд должен придумать другой способ попасть на Орбитсвиль. Нужен человек, имеющий доступ на какой-нибудь корабль и чем-нибудь обязанный Джеральду. Года бюрократической деятельности научили его заводить полезные знакомства. Некоторые оставались шапочными, иные имели противозаконную основу, но владельцы или арендаторы межпланетных кораблей были все-таки редкостью. Однако кого-то он знал… Джеральду никак не удавалось выудить его имя из хранилищ памяти. Это…

Мэтью удовлетворенно хрюкнул. Рик Ренард! Ботаник и плейбой, по слухам, связанный с легендарной семьей Линдстром. Учитывая это, Мэтью всегда был с Ренардом исключительно любезным. Власти сквозь пальцы смотрели на проделки Рика, на его роскошный «Роллак», ввезенный с нарушением целого ряда таможенных ограничений, на открытый захват государственного склада, который он приспособил под временное хранилище своих ботанических образцов. И Ренард вскоре собирался на Орбитсвиль.

«Должно сработать, – подумал Мэтью, снимая трубку радиотелефона. Он не мог ждать, нужно немедленно обо всем договориться. – Наконец-то я попаду домой».

14

Только когда машина второй раз задела бордюр крылом, Даллен сообразил, что неплохо бы передохнуть.

Притормозив, он свернул в тихую улочку Нортон-Хилла, заглушил двигатель и нащупал в кармане трубку.

Каждое посещение дома Лондонов стоило ему немалых усилий, а последняя сцена вообще выбила его из колеи. Между тем кое-что настоятельно требовало самого серьезного обдумывания.

«Сосредоточься, – приказал он себе. – Нужно найти во всем этом систему».

На первый взгляд, задача казалась невыполнимой. Во всяком случае, сейчас, сидя в залитой солнцем прозрачной кабине, он мог только констатировать факты.

Карал Лондон мертв. Или дискарнировал, что бы это ни означало. Успех его фантастического эксперимента способен перевернуть все религиозные и философские построения, хотя в чисто человеческом отношении результаты особенно удачными не назовешь. Лучшее тому подтверждение – реакция Сильвии. Смерть всегда останется смертью, и люди все равно, как тысячи лет назад, будут оплакивать умерших. Страх перед уходом из телесной оболочки сидит в подсознании, поэтому учению о сапионах будет не так-то просто победить его. Если это произойдет, если наступит Эра радостных погребений, тогда, конечно, Лондона восславят как мессию, превратившего похороны в веселый традиционный обряд.

Джеральд Мэтью тоже мертв. А может, не мертв, просто дискарнировал. Что из этого следует? Поток фотонов в лаборатории Лондона мог точно так же донести весть о переходе Мэтью в «иную жизнь», возможно, теперь он будет существовать вечно, правда уже в виде некой эфирной субстанции. Значит, смертная казнь отныне потеряет смысл? Ведь наказание должно соответствовать преступлению, поэтому следовало бы пустить в дело «спешиал-луддит», взорвать мозг Мэтью, рассеять его сапионовую копию в глубинах мирового пространства. Но сейчас думать об этом поздно.

Желание отомстить отошло на задний план, уступив место мыслям о Сильвии Лондон. Она тоже собирается на Орбитсвиль. Следовательно…

В голове Даллена все перепуталось и, чтобы спастись от сумятицы, он попробовал обдумать возвращение на Большой О. Это, по крайней мере, вполне конкретная проблема, требующая практических действий. Можно, например, отправиться в мэрию, заказать билет на ближайший рейс до Орбитсвиля, а в ожидании корабля навести порядок в своем офисе. Конкретная цель – отличный способ занять ум и оттянуть момент, когда надо будет вернуться домой к грузу забот о Коне.

Даллен обнаружил, что так и не зажег трубку. Он спрятал ее в карман, включил двигатель и медленно поехал в сторону центральной части Мэдисона. Тени высоких деревьев, чередуясь с яркими полосами света, бесшумно обрушивались на прозрачный аквариум кабины. В этот полуденный час движение на трассе почти замерло, поэтому путь до городского управления занял меньше десяти минут.

Оставив машину у главного входа, он поднялся на второй этаж, прошел к своему кабинету и замер от неожиданности: на двери красовалась табличка с незнакомым именем. «М.К.Л.Байром». Даллен совсем забыл, что его сменил какой-то чиновник четвертого ранга, переведенный из Виннипега. Войдя, он был приятно удивлен: его старший заместитель Джим Мэллор работал в оперативном Центре контроля за обстановкой, а сейчас он в гордом одиночестве сидел в кабинете за большим пультом связи.

– Гарри! – Радостно ухмыляясь, Мэллор пожал протянутую руку Даллена.

– Какими судьбами?

– Это мне у тебя следовало бы спросить. Повышение по службе?

– Куда там! Никаких шансов. Я здесь временно – присматриваю за делами.

– Ну, а я зашел сообщить, что бросаю работу и первым же подходящим рейсом отправляюсь домой. Будем считать, ты официально уведомлен.

– Я догадывался, что рано или поздно ты придешь к такому решению. Но сдавать дела тебе придется Кону Байрому.

– У меня нет времени на эту волокиту. Почему бы тебе не передать ему от моего имени такую приятную новость?

– Ты знаешь порядок, Гарри. Кроме того, он сам хотел сказать тебе несколько слов.

– О чем?

– Кен любит, чтобы все делалось по инструкции. К тому же у него вызывает недоумение тот случай в Корделе, когда ты потерял оружие. Так что не вздумай улетать, пока не оформишь увольнение.

– Передай, пусть… – Даллен осекся, пристально глядя на собеседника.

– Надеюсь, ты не настучал ему о связи этого дела с бегством Бомона?

– Я? – Мэллор покраснел от возмущения. – Я не стукач и никогда никого не закладывал. Ни единого раза.

– Ты один из тех, кого мне будет недоставать, – проговорил Даллен, стиснув жилистое предплечье своего бывшего заместителя. – А теперь мне хотелось бы собрать некоторые документы…

– Кен уже сделал это за тебя. – Мэллор достал объемистый конверт и вручил его Гарри. – Он надеется получить постоянное назначение в Мэдисон.

– На здоровье. А кстати, где он?

– Отправился с остальными на космодром поглядеть на Джеральда Мэтью.

– Мэтью? – насторожился Даллен.

– Ага. Ты знаешь, что с ним произошло?

– Слышал.

– Прямо чертовщина какая-то! Поэтому тут сейчас пусто, всем не терпится увидеть его своими глазами.

В первое мгновенье Гарри представил себе толпу людей, бегущих полюбоваться на окровавленные останки, упакованные в пластиковый мешок. Потом он сообразил, что Джим подразумевает нечто иное, хотя это казалось еще более неправдоподобным. Джеральд Мэтью жив? Все еще жив? Даллен почувствовал внезапный приступ дурноты.

Стараясь скрыть свое состояние, он притворился, будто проверяет содержимое конверта.

– Повезло в последний миг? – Ему хотелось верить, что вопрос прозвучал достаточно непринужденно.

– Куда там повезло! – протестующе махнул рукой Мэллор. – Врезался в холм, самолет вдребезги, а Мэтью выбрался из-под обломков, отделавшись несколькими ссадинами.

– Надо полагать, кабина уцелела, – процедил Даллен.

– Н-да-а… Кабина, может, и уцелела, но все остальное… Слушай, Гарри, ты, надеюсь, не держишь на него зла?

– Конечно, нет. А почему ты об этом спрашиваешь?

– Да так, на всякий случай. Просто ты…

– Я еще зайду к тебе, Джим, – поспешно проговорил Даллен, выходя из кабинета.

Он немного постоял в коридоре, чтобы успокоиться. Все опять изменилось. Классический пример нерушимой связи между преследователем и жертвой, когда любая перемена в судьбе одного немедленно сказывается на поведении и планах другого. Пока Мэтью жив, Даллен не принадлежит себе, поэтому с возвращением на Орбитсвиль придется повременить. Самым благоразумным было бы взять назад заявление об отставке, но встречаться с Мэллором снова ему не хотелось. Хотя тот не отличался особой наблюдательностью, однако заметил ярость бывшего шефа при вести о счастливом спасении Мэтью. Да, здесь Даллен допустил промашку, впредь надо тщательнее следить за собой.

Люди нелогичны, и небывалое везение может обеспечить Мэтью ореол героя. Слушая разговоры о нем, Гарри не должен выказывать ни тени враждебности, проявлять к этому мерзавцу лишнего интереса. Но тут важно не перегнуть, ведь подчеркнутое равнодушие тоже покажется странным… Или он слишком усложняет?

Нахмурившись, Даллен вздохнул и зашагал к лифту, который быстро спустил его в центральный холл. Раньше Гарри сократил бы себе путь, воспользовавшись северным запасным выходом, он даже посвятил в этот маленький секрет Кону, а в результате она и Мики… Его грустные мысли прервал Бяк Констейн. Помощник мэра стремительно влетел в холл, едва не столкнувшись с Гарри.

– О, виноват, виноват! – Несмотря на спешку, Вик извинялся со своей обычной вежливостью, хотя его бледное лицо казалось озабоченным, а на лысине блестели капли пота.

– Вам нужно обзавестись тормозным двигателем, Вик, – заметил Даллен,

– или, на худой конец, локатором ближнего обнаружения.

Чиновник поморщился.

– Избавьте меня от ваших острот, Гарри. Сегодняшний день – худший за все тридцать лет, что я здесь проторчал.

– Фрэнк устроил вам веселую жизнь? – полюбопытствовал Даллен.

– Все из-за перепалки между ним и потомком кровавого Бруммеля…

– Кем-кем?

– Сосунком Мэтью. Час назад у них разыгралась целая радиобитва, а я угодил в самый разгар. Работу же, черт ее подери, делать некому… Я полагаю, вы уже слышали последние новости о Мэтью?

Даллен кивнул.

– Неуязвимый Джерри, да?

– Не в этом дело, – нетерпеливо отмахнулся Констейн. – Он вдруг уволился без всяких объяснений, и его работа свалилась на нас с Фрэнком. Фрэнк рвет и мечет.

– Тогда понятно, – протянул Даллен, вновь ощущая прилив охотничьего азарта, зверь начал петлять. – И чем же он, интересно, хочет заняться?

– Собирается в Орбитсвиль. Заявил, что вылетает туда немедленно каким-то спецрейсом. Вам доводилось когда-нибудь слышать о некоем Ренарде?

– Ренарде? – Даллена захлестнуло пьянящее чувство злорадного ликования. Ему предстоит почти целую неделю провести рядом с Мэтью, да еще в условиях дальнего космического полета, на корабле, где всегда хватает непредсказуемых трудностей, где так легко застать человека врасплох…

– Конечно, – спокойно ответил он. – Мы с Риком Ренардом – старые друзья. Как ни странно, я тоже подумывал вернуться домой на его корабле.