Текст книги "Супермаркет"

Глава 3
И вот уже понедельник

Казалось, что я просто моргнул – и вот уже понедельник. А вот и я сам. Стою перед входом в супермаркет, постукиваю о тротуар своим красным мячиком. Я понятия не имел, чего ждать от первого дня на работе. Просто радовался, что заполучил ее. Волнения особо не испытывал – впрочем, щенячьего восторга тоже. Просто был готов приступить. Нужен опыт и нужны деньги. Направляясь к дверям, прихватил с собой несколько продуктовых тележек, брошенных на улице покупателями, – чтобы с первых же минут произвести хорошее впечатление.

– Эй, паря! – окликнул меня какой-то чернокожий старикан. Он сидел неподалеку от входа перед шахматной доской.

– Э-э, простите? – отозвался я.

– Где ты сегодня? – спросил он, хитровато улыбнувшись.

– Это вы о чем, старина?

Он подхватил красного коня, переставил его вперед и вправо и опять вопросил, на сей раз более настойчиво:

– Итак, где ты? Где мы? В данный момент.

– Э-э… Да вроде в супермаркете.

«Дедок-то явно с приветом», – подумал я.

– Какая жалость… Ну ладно, поговорим, когда ты на самом деле вернешься.

Он опять опустил взгляд на доску, подхватил коня, передвинул его вперед и вправо.

– Как скажете, – промямлил я, почему-то почувствовав себя слегка неуютно. Да и не видел я еще, чтобы кто-то играл в шахматы сам с собой. Интересно, что еще он может отчебучить?

Сквозь прозрачные двери я заглянул с улицы в магазин. Покупателей было немного. Один из них стоял, стискивая в пальцах чашечку из кофейного автомата. Подносил ее к носу, нюхал пар, раздувая ноздри, что-то бормоча про себя. Когда кто-нибудь подходил к дверям и они автоматически разъезжались, я слышал его тихий шепот: «Кофе, кофе, кофе, кофе!!!» Ну вот, а этот на кофе зациклился.

Осмотревшись, я увидел и остальных, в том числе Теда Дэниелса, который приветствовал покупателей.

– Здравствуйте, друг мой, заходите, добро пожаловать! – повторял он все с той же приклеенной улыбкой, которая тоже вызвала у меня какое-то тревожное чувство.

Сам не пойму, почему его поведение все больше меня раздражало – эта улыбка уже даже и не воспринималась как улыбка: создавалось впечатление, что у него и губ-то нет, одни зубы. Нельзя же постоянно чему-то радоваться! За этой улыбкой – а скорее оскалом – проглядывало что-то темное. Единственный раз, когда я застал его без этой улыбки, – это когда он ел. Тогда он улыбался лишь в промежутках между тем, как откусывал и глотал очередной кусок. Что-то с ним было не так. Еще один зацикленный – только на своей работе.

Знаете, что бывает, когда начинаешь работать еще подростком и посвящаешь этой работе всего себя без остатка? Перевыполняешь нормы, вылезаешь за пределы своих служебных обязанностей, из кожи вон лезешь, гордишься своими достижениями… но только первые недели четыре. А потом вдруг понимаешь, что твое занятие попросту унизительно. Что твоя единственная задача – тупо обслуживать людей, которым глубоко насрать на то, получаешь ли ты удовольствие от своего занятия и какое тебя ждет будущее. Вот тут-то твоя рабочая этика и начинает съезжать к плинтусу. Ты входишь в комнату отдыха, задавая себе вопрос: да какой мудак может мечтать стать лучшим упаковщиком или кассиром? Кого, блин, колышет, с какой быстротой ты способен поменять масло в местном «Джиффи Люб»[8]8
  «Джиффи Люб» – сеть автосервисов, занимающихся в основном текущим техобслуживанием, в первую очередь заменой масла и фильтров.


[Закрыть]? Кто придет в восторг от твоей способности помнить наизусть многостраничное меню в ресторане даров моря «Краб Эмпориум»? Я не хочу быть профессиональным помощником официанта, сами подумайте. К ебеням такую работу.

А теперь возьмем вот этого Теда.

Тед – это парень, который проработал целых пятнадцать лет не просто в одной и той же сети, но и, блин, в одном и том же магазине, и он до сих пор всего лишь замдиректора. В смысле, ёкарный бабай, он даже не директор! Не говоря уже, что не региональный директор.

Просто задумайтесь об этом на секундочку.

Вы проработали пятнадцать лет в какой-то компании и еще не владеете этим долбаным местом? Блин, в свое время я встречал ребят, которые начинали в «Макдоналдсе» с того, что просто полы там мыли. Потом их ставили на жарку картошки, потом на бургеры, потом на кассу… И вот такой парень уже начальник смены, потом завскладом, и не успеете вы оглянуться, как он уже сидит в банке – запрашивает кредит, чтобы открыть собственное заведение под флагом этого самого «Макдоналдса»[9]9
  Большинство сетей общественного питания в США работают по принципу франшизы – за оговоренную плату предоставляют право частным предпринимателям работать под своей торговой маркой при условии соблюдения всех принятых в сети стандартов.


[Закрыть]. А вскоре и в совете директоров заседает. А тут уже и до председателя недалеко, врубаетесь?

Но только не Тед.

Тед – это парень, который хочет, чтобы вы пошли туда не знаю куда и сделали то не знаю что, потому что сам он всю жизнь только этим и занимался. Как большинство соплежуев, которых до черта в нашем обществе, Тед в жизни не делал того, что ему вправду нравится. У него всегда находится объяснение, что он сделал бы это, но у него есть другие обязательства, но денег не хватает, но то, но это… Люди всегда говорят вещи типа «ну, я сделал бы это, но…», и вот на этом-то они и обламываются. Как только они начинают искать причины, почему что-то не сделали, – всё, успеха им не видать.

Типа, подумайте над этим. Если вы спросите кучу людей, чем бы они занимались, если б деньги не были самоцелью, если б они сидели на мешке, в котором стопицот миллионов долларов, то разговор будет примерно следующий:

– Ну, я вложил бы эти деньги в какую-нибудь высокотехнологичную компанию…

На этом месте я перебил бы:

– Нет, – сказал бы я. – Ты не понял сути. А суть в том, что бы ты сделал, если б у тебя уже были стопицот миллионов долларов.

Я уставился бы на собеседника, ожидая правильного ответа – а правильный ответ должен быть на вопрос: «Так, блин, чего бы тебе больше всего на свете хотелось?»

– Ну, гм, я, гм, пожалуй, я бы… – начал бы запинаться он. «Вот оно, – подумал бы я про себя. – Почти. Пожалуй, я бы, гм… что?»

– Ну, наверное, отправился бы путешествовать. Посмотрел бы мир.

– Так отправляйся и посмотри! – ответил бы я.

Тут меня сразу забросали бы денежными проблемами, или родственниками при смерти, или необходимостью окончить колледж, или еще миллионом с чем-то подобных отмазок, к которым мы, как общество, обычно прибегаем, чтобы рационализировать наши страхи перед жизнью и не встречаться лицом к лицу с невыносимой неизбежностью ее конечного исхода.

А каков он, этот исход?

– Думаешь, будешь жить вечно, чучело?

Динь-динь-динь!

И тут-то я и начинаю объяснять, что если они хотят посмотреть мир – съездить в Индию, сделать ручкой королевскому дворцу в Лондоне, пересечь Швейцарские Альпы, покататься на слонах в Таиланде или на сёрфе в Никарагуа… то они могут запростяк это сделать. Без вопросов. Но, не спрашивая «как», они обычно отделываются обычным фырканьем: «Да ладно тебе, братан».

Это всегда меня просто убивает.

– Вы серьезно? – обычно спрашиваю я.

– Да как, блин, по-твоему, у нас это выйдет? – отвечают мне.

– Включив голову! – втолковываю им я. – К примеру, почему бы не стать критиком?

Тут они начинают в полном недоумении таращиться на меня, а потом выдают что-нибудь дремучее.

– А кино-то какое имеет отношение к путешествиям? – говорят они, как полные невежды, которые только сейчас родились.

Типа, я им глобально – вырвись из Матрицы! А они…

– Я не говорил «кинокритиком»; я говорил критиком. Почему бы не писать отзывы про отели по всему земному шару?

И опять они таращатся на меня в полном недоумении.

– Вы когда-нибудь слышали о пятизвездочных отелях? – спрашиваю я, предположим.

– Ну конечно! – отвечают.

– И как, по-вашему, они эти пять звезд получают, для начала?

Тут они так распахивают глаза, что, кажется, в них можно пролезть до самых мозгов.

– Подумайте об этом. Абсолютно все в жизни вам по плечу, занимайтесь всем, чего только душа пожелает! Это всего лишь требует настойчивости, решимости, реализма и желания – желание успеха должно быть сильнее, чем желание сделать следующий вдох. Чего бы вам ни хотелось в жизни – оно вам доступно. До тех пор, пока вы в это верите. До тех пор, пока говорите, что обязательно сделаете это!

После таких слов те из них, кому этот разговор еще не надоел, начинают отпускать всякие язвительные подколки типа: «Ну да… А что, если я хочу стать астронавтом?».

У меня были такие беседы с детишками младше десяти лет и взрослыми за шестьдесят. И только взрослые подкалывали меня подобными вопросиками. А вот дети воспринимали мои слова как подтверждение безграничных реальностей, в возможность которых они уже верили. Верили, несмотря на засилье взрослых вокруг себя – взрослых, подавляющих невинную игру их воображения, грубо отбирающих у них мечту. Мечту бродить по Марсу, строить реактивные ранцы или телепортационные машины.

Так что подобному умнику на такой вопрос я ответил бы «да».

– Да, ты запросто можешь стать астронавтом! – сказал бы я. К тому моменту я уже знаю, что на самом деле под «стать астронавтом» они имеют в виду просто слетать в космос. – В своей речи я упомянул настойчивость, решимость и реализм, – напомнил бы я. – Если вы посмотрите на вашу мечту с реалистической точки зрения, то стать астронавтом означает всего лишь билет на «Спейс Икс», который будет стоить миллион долларов, – если вы до этого доживете. Так что все, что вам на самом деле требуется, – это просто раздобыть денег, чтобы купить такой золотой билет.

На этом месте они обычно закатывают глаза и теряют всякий интерес.

– Я хочу сказать, что вы спросили меня «как», а я даю вам примеры, варианты, поскольку когда я чего-то хочу, действительно хочу чего-то, от чего зависит моя жизнь – а главное в ней это цель и счастье, – я ни перед чем не остановлюсь, чтобы достичь этого. Это все равно как дышать. Так что вы должны спросить себя: «Что для меня все равно как воздух? За что я буквально готов драться по жизни?»

И тут я услышал бы в ответ:

– Погоди-ка… Я спрашивал, в какой аллее тут крупы, так в какую сторону идти?

И они стали бы уходить, напомнив мне, что вся эта хрень, насчет которой я только что философствовал, не стоит ни шиша на фоне реальности в виде этого проклятого супермаркета.

Погодите, а зачем я вообще всю эту тему завел?

Ах да! Точно. Я стоял на улице у входа в супермаркет, глядя на Теда и размышляя, с чего это меня так бесит его улыбка. А потом я вдруг понимаю…

…Что я опять тут. Стою у полки, расставляя по местам коробки с пастой. Пенне, зити, спагетти… Макаронное царство.

Вдруг над головой – потрескивающий голос из динамика:

– Разнорабочий в комнату отдыха, р-р-разнор-р-рабочий в комнату отдыха!

Этот голос сразу напомнил мне сериал «МЭШ» про хирургов во время Корейской войны. Там кто-то тоже постоянно вещал в интерком.

Разнорабочий – это я. Он же «подсобник». В качестве такового нормальной должности у меня как бы не было, но при этом как бы и была. Я – это тот, кому командуют, что делать и когда делать. Честно говоря, я не против. Не сидишь на одном месте, каждый раз что-нибудь новенькое – так даже интересней. Вот вытираешь, к примеру, пролитый кем-нибудь клюквенный сок, а через минуту разворачиваешь консервные банки названиями наружу, а потом провожаешь какую-нибудь старушку с купленными продуктами до машины на стоянку…

По пути к комнате отдыха меня остановила тетка из аптечного киоска при супермаркете:

– Привет, Флинн!

– Э-э… здрасьте.

– Я – Энн, дурачок! Не забывай принимать витамины, – сказала она, вручая мне три разные таблетки. И добавила: – Важно поддерживать внутренний баланс.

Я сделал вид, что беру их, только чтобы ее не обижать. Пилюли отправились в правый карман куртки. Просто обожаю свой коричневый кожаный «бомбер» – это одна из самых ценных моих шмоток.

– Ну ладно, беги, – сказала она. – До завтра!

И удалилась.

– Пока! – отозвался я, помахав ей вслед.

Наткнулся я на нее совершенно случайно, но у меня создалось впечатление, что эта тетка каким-то образом положила на меня глаз. Может, я напомнил ей ее сына – или сына, которого у нее никогда не было… Не знаю, никогда об этом не спрашивал.

Энн уже пожилая, на вид где-то под семьдесят. Не толстая, но и не щепка. Невысокая, седые кудри, в облике и манерах что-то поучительно-материнское. Как раз поэтому я и не стал отказываться от витаминов, хоть принимать их и не собирался.

По правде сказать, ненавижу таблетки. Всегда их терпеть не мог. Меня начинает выворачивать только от одной мысли о том, что их придется глотать.

Наконец добрался до комнаты отдыха. За дверью друг против друга, попивая кофе, расположились две девицы – у одной на бейджике было написано «Ребекка», но вторая называла ее просто Бекка. У той, второй, на бейджике стояло имя «Рейчел».

Я вытащил свой «Молескин» и записал это. Когда опять поднял взгляд, обе тупо уставились на меня, стоящего в дверях.

– А новенький-то у нас со странностями, а? – громко заметила Рейчел, даже не пытаясь скрыть грубого тона. Уставившись прямо на меня, словно говоря: «Я классная и крутая, и мне на всех насрать, но в юности я натерпелась от парней, так что постоянно нахожусь в оборонительном режиме и всегда нападаю первой, пока на меня саму не напали». Такая вот коза – наверняка знаете такой типаж. Студентка, хуле, будущий специалист, не чета какому-то там подсобнику! Она как две капли воды походила на Кэт Деннингс[10]10
  Кэт Деннингс (р. 1986) – американская актриса, играла в том числе в известном сериале «Секс в большом городе».


[Закрыть] – со своей бледной кожей, пухлыми губами, ярко-красной помадой, глазами навыкате и темно-каштановыми волосами, которые спадали по плечам ей на грудь – в общем, эдакий «привет из семидесятых».

Бекка же, с другой стороны, на вид была помягче, подобрее, вела себя более сдержанно и чуть ли не робко. Мне она больше напомнила Эмму Уотсон[11]11
  Эмма Шарлотта Дюэрр Уотсон (р. 1990) – британская киноактриса и фотомодель.


[Закрыть], только за минусом суперского акцента.

– Заблудился, новенький? – спросила Рейчел. Это напомнило мой первый день в старших классах. Все ребята постарше уже прекрасно знали расположение школы и изрядно надо мной потешались, пока я, сверяясь с листком бумаги, искал аудиторию А-23 в надежде, что не опоздаю на урок английского.

– Тут вроде объявляли, чтобы разнорабочий зашел в комнату отдыха? – спросил я, стараясь не смотреть на Рейчел. Она так и продолжала пялиться мне прямо в глаза – словно ведьма, творящая заклинание. Честно говоря, чувствовал я себя от этого довольно неуютно. А может, мне это и нравилось. Сам не знаю.

– Наверное, это у тебя в голове объявили, – отозвалась она, и обе девицы захихикали, словно где-нибудь в школьной столовке.

В дверях у меня за спиной возникла какая-то темная фигура. Это был Фрэнк.

– Приветики, Флинн, – произнес он шепотом.

– Привет… А откуда ты знаешь, как меня зовут? – спросил я.

– Да не знаю я, как тебя зовут, новичок, – бросила Рейчел нагловатым тоном. Они с Ребеккой встали и направились к выходу. Проходя мимо меня, Ребекка остановилась и постучала по моему бейджику своим акриловым ногтем. – Лана, бывай, Флинн, – произнесла она, кокетливо оттопырив щеку языком.

Обе вышли.

Фрэнк пихнул меня локтем.

– Надо будет трахнуть эту телку, – шепнул он. – И ее подружку.

И, вытащив из кармана фартука банан, принялся его чистить.

Стоя где стоял в полной растерянности и так и не получив ответа на свой вопрос, я открыл было рот, чтобы спросить еще раз, но мне не дали произнести даже первый слог.

– Твой бейджик, чувак, – сказал Фрэнк.

– Ах да… точно! – сообразил я. – Давно ты тут работаешь?

– Достаточно давно, чтобы перетрахать всех телок, которые толкутся в этом ебучем супермаркете! – ответил он, усаживаясь на кухонную стойку. Дочистил банан, сплюнул в раковину.

– Это как? – спросил я, несколько потрясенно.

– Ну, не абсолютно всех, конечно… Они тут так часто меняются, что просто не уследишь, – продолжал Фрэнк с набитым ртом. – Знаешь, – он с трудом проглотил, – большинство из этих студенточек – папины дочки; ваще не понимаю, как их в колледж отпустили. Знакомиться, типа, со взрослой жизнью.

Он опять откусил от банана и продолжил с таким набитым ртом, что я едва разбирал, что он говорит:

– А потом, мффф, ифние дофьки постуфают работать фюда.

Фрэнк неистово заработал челюстями, прожевал, проглотил и продолжил – на сей раз я разбирал его слова четко и ясно:

– И они начинают думать про себя: «Эй, смотрите, я рабочий человек!»

Он патетически воздел руки, словно изображая одну из таких девиц.

– Пока не получат первый чек в пределах минималки и не поймут, что у папочки-то кредитка потолще.

В комнате наступила неловкая тишина. Из динамиков, как и во всем супермаркете, сочилась негромкая музыка. Классический фоновый музон, как в лифтах. И успокаивающая, и немного тревожная одновременно.

– Выходит, бананы любишь? – спросил я, только чтобы нарушить молчание.

– Люблю бананы?! – повторил он, скривившись. – Это, бля, как прикажешь понимать? Ты чё, долбаный расист? А? Хочешь сказать, что я люблю бананы, потому что я черный?

Как хотите, но Фрэнк определенно был белым.

– Ась? – гаркнул он опять. – Ты чё, Флинн, довести меня хочешь?

Пространство между нами заполнило тихое соло на флюгельгорне Чака Манджони[12]12
  Чарльз Фрэнк (Чак) Манджони (род. 1940) – джазовый исполнитель на флюгельгорне и композитор, больше всего известный по композиции Feels So Good, вышедшей в 1977 г.


[Закрыть].

– Уха-ха-ха, опять я тебя развел, братан! – вдруг развеселился он, поднимая руки вверх.

Я выдохнул, чувствуя, как грудная клетка сдувается, словно проколотый воздушный шарик. На сколько же я задержал дыхание в напряженном ожидании?

– Не сказал бы, что так уж люблю бананы, но… – продолжал Фрэнк, отправляя в рот последний кусок и занося над головой руку с банановой кожурой, словно баскетболист перед броском. – Опаньки! – Кожура полетела в мусорную корзину. Филигранный бросок. – Коби? Не-е. Шак![13]13
  Коби Брайант и Шакил (Шак) О’Нил – известные американские баскетболисты, второй еще и рэпер.


[Закрыть]

Взгляд на меня.

– Не сказал бы, что так уж люблю, но это превосходный источник питания для мозга, а мозг – это супер какая важная вещь, братан, – сказал он, подманивая меня к себе. Спрыгнул со стойки, направился к выходу. Я нерешительно последовал за ним к задней погрузочной площадке, возле которой располагались мусорные баки.

Возле баков стоял парень, с которым мы еще не были знакомы. Здесь работала просто уйма народу. Слишком много для магазина таких размеров. На вид ему было лет под тридцать – белый, весь в пирсинге. Большущие кольца в ушах, кольцо в носу, достаточно паршивая кельтская татуировка, выглядывающая из-под рукава, кожаный напульсник, здоровенные наручные часы и зеленые волосы пиками. Ни хрена себе. Тот еще видок. Он стоял, скрестив руки на груди и прислонившись к ограждению мусорной площадки, и покуривал сигаретку.

– Привет. Я Флинн, – сказал я.

– Кёртис, – ответил он, протягивая вперед кулак.

Немного замешкавшись, я неохотно ткнул в него своим кулаком.

– Я из гастрономического, – сказал он.

М-да, явно не мечта санитарного инспектора.

– Сигаретки не найдется? – выпалил Фрэнк, перебивая его.

– Свои надо иметь.

Кёртис засунул пачку сигарет в карман свой бежевой рубашки, туда же последовала серебряная зажигалка «Зиппо». На ее поверхности сверкнуло солнце, и я заметил выгравированные на крышке буквы: «Ванильные небеса».

Отшвырнув окурок, он прошел мимо меня, агрессивно толкнув меня плечом, отчего я выронил фотографию, которую стискивал в кармане. Та упала на землю, прямо рядом с еще дымящимся окурком.

– А ну его в жопу, этого Кёртиса, – сказал Фрэнк, без всякого стеснения подбирая окурок. – Ого, а это еще что за телка? – спросил он, подхватывая заодно и фотку – я и моя бывшая ржем над чем-то в парке, жутко влюбленные друг в друга чудесным летним днем.

– Да так, просто одна девчонка, – сказал я, вытаскивая из кармана красный мячик. Начал нервно постукивать им об землю.

– Просто одна девчонка? На мой взгляд, так не «просто одна девчонка». Больше похожа на девчонку, с которой у тебя кой-чо было. – Он хихикнул. – Во всяких позах!

– Ну, вообще-то, к сожалению, этот поезд давно ушел. Давай-ка сменим тему.

Я вытащил упаковку зубочисток и забросил одну в рот. Фрэнк поднял брови, словно говоря «ну ла-а-адно», но тему все-таки сменил.

– Так что, как я уже говорил, мозг – это жутко важная вещь! – сказал он, поднимая зажатую в двух пальцах сигарету. Приставил эти два пальца себе к виску, как пистолет, большим пальцем изобразил взведенный курок.

– А легкие – нет? – заметил я, указывая на «раковую палочку» у него в руке.

– Это совсем другая тема, братан. Это зависимость. Впрочем, тебе-то откуда знать, – сказал он, тыча в меня пальцем.

– Ну как же откуда… Я с четырнадцати лет курил. Полгода как окончательно завязал.

Фрэнк разразился смехом.

– Полгода? Ха-ха-ха! Полгода? Окончательно? Надо же, какая сила воли, охренеть… Вот минимум годик пройдет, тогда и говори, что завязал, брат, – сказал он, глубоко затягиваясь тем, что осталось от изрядно попользованной Кёртисом сигареты. – Полгода! – повторил, все еще хихикая.

– Ну да ладно, неважно, – сказал я. – Давай дальше, про что ты там говорил.

Фрэнк притих.

– Погоди-ка, – произнес он. – А про что я, блин, говорил?

Мы оба на секунду примолкли – сами знаете, как это бывает. Обсуждаешь что-нибудь с кем-нибудь, но вашего собеседника вдруг заносит куда-то в сторону, и хоть ты тресни, никак не припом…

– МОЗГ!!! – взревел Фрэнк, чертовски довольный своим открытием. – Это реально моща́! По моим исследованиям, бананы – самая лучшая в мире пища для мозга. Они буквально набиты питательными веществами, помогающими ему нормально функционировать. Знаешь, вообще-то много чего из еды полезно для мозга – грецкие орехи, льняное семя, цитрусовые, благодаря высокому содержанию жирных кислот и питательных веществ, – но бананы мы жрем еще с тех самых пор, как, блин, лазали по деревьям, братан!

Что бы Фрэнк там ни говорил, но до бананов он точно был сам не свой.

– Блин, мужик, да ты вроде реально во всем этом сечешь! – произнес я с улыбкой.

– Ну, хотя бы один из нас должен заботиться о твоем мозге? – сказал Фрэнк, выхватывая еще один банан из кармана своего черного фартука, надетого поверх бежевой рубашки, и перебрасывая его мне. – А о своих легких думай сам, – добавил он, грозя мне пальцем на манер ворчливой бабули. – Бананы не только поднимают настроение – они помогают хорошо соображать. Самое то, чтобы память работала. Станешь их есть – всегда будешь все помнить.

К тому моменту мы уже вернулись в магазин и шли через торговый зал.

– В смысле, кто бы мы такие были, если б не память? – вопросил Фрэнк. – Просто оболочка того, кем мы были когда-то… без воспоминаний, без самосознания, без собственного «я». Может ли сознание существовать без памяти? Язык? Опыт? Разве без памяти наша жизнь не превратилась бы попросту в замкнутый круг? Разве память – это не единственная вещь, которая позволяет нам оставаться в здравом уме? Без памяти мы просто болтались бы, как говно в проруби – как тот парень из «Помни»[14]14
  «Помни» (Memento) – американский психологический детектив режиссера К. Нолана. Главный герой фильма разыскивает убийцу своей жены. Но он пережил тяжелую травму головы и вследствие антероградной амнезии не может удержать в памяти ничего дольше 15 минут. Ему постоянно приходится оставлять самому себе записки, фотографии и даже делать татуировки для напоминания о людях, местах и событиях, которые не может сохранить его память.


[Закрыть], – записывая всякую хрень у себя на руках и пытаясь понять, что, блин, вообще происходит.

– Гм, – сказал я. – Смотрю, бананы и впрямь для тебя многое значат.

– Подумай об этом, Флинн! Мозг – это очень мощная штука! – назидательно произнес Фрэнк, увлекая меня за собой.

Мы свернули к центральной аллее, и там я заметил какого-то мужика в белом докторском халате. Он и впрямь походил на врача, но почему он ходит за покупками в полном медицинском обмундировании, я не имел ни малейшего представления.

– Ты в курсе, что в одном банане стандартного размера содержится 0,4 миллиграмма витамина бэ-шесть, четыреста пятьдесят миллиграммов калия, тридцать миллиграммов магния, тридцать граммов углеводов и три грамма клетчатки? – чеканил Фрэнк на ходу. Оглянувшись через плечо, я заметил, что белого халата на докторе уже нет – теперь он выглядел, как обычный покупатель. Я решил, что он, наверное, убрал его в продуктовую корзинку – и сам, видать, заметил свой конфуз.

– Факты о бананах можно, бля, приводить бесконечно, – сказал Фрэнк.

– Да кто же, черт побери, все это запомнит?

– Тот, кто ест много бананов, тот, кто заботится о своем мозге, – ответил он. Вот тут-то я и осознал, что Фрэнк – просто идеал. В смысле, просто идеальный кандидат.

Нас словно сама судьба свела в этом супермаркете! Я выхватил из кармана «Молескин» и пробежал глазами список. На левой стороне страницы он выглядел так:

Магазин/расположение – среднего размера, кассы и стойка информации – спереди, овощи-фрукты – слева, мини-пекарня, кофешоп и аптечный киоск сзади.

Дресс-код – черные брюки, черные туфли, светло-коричневая рубашка, черный фартук, бейджик.

Возможные персонажи – Бекка, Рейчел, Ронда, Тед, Энн, Кёртис.

Я добавил еще одно имя:

Фрэнк

Типы покупателей – человек, который всегда пьет кофе, условно назовем его Джо. Чудик, который у входа играет сам с собой в шахматы, загадочный доктор, мамаши, бабульки.

Различные виды продуктов – консервы, соки, макароны, крупы.

Магазинные слухи —

Любовные линии —

На правой стороне страницы – другой список. Его я тоже проглядел, отмечая галочкой пункт за пунктом, пока Фрэнк что-то безостановочно бухтел у меня за спиной.

Главный герой

Типа прикольный – √

Сексуально озабоченный – √

Наглый – √

Говнистый – √

Болтун – √

Нормальный пацан лет 25 – √

«Идеальное попадание!» – подумал я, запуская зубы в банан и двигаясь по аллее номер девять бок о бок с Фрэнком. Тот наконец заткнулся, весьма довольный своими глубокими познаниями о фруктах.

Самое дикое в этом списке заключалось в том, что каждое из перечисленных в нем качеств я намеревался заимствовать у разных людей, а потом свести их в одном вымышленном персонаже. Один – приколист, другой – наглец, третий – ходок по бабам, но черт… о том, чтобы получить все эти качества в одном человеке, можно было только мечтать! Это было все, на что я мог надеяться, – использовать реальную личность в качестве основы для вымышленного персонажа!

Хотя, блин, погодите, пардон… наверное, вы ничего не понимаете. Дело в том, что я – писатель. Я понимаю, что методы у меня не совсем обычные, но на данный момент я действительно пишу книгу. Вернее, заканчиваю. Книгу, которую я планировал основать исключительно на Фрэнке. Лично для меня тут никаких запуток никогда не было.

А вот вы, наверное, уже основательно запутались. По-моему, нам стоит сделать небольшой перерыв. Наверное, сейчас мне лучше выйти из аллеи номер девять и вернуться, как говорится, к отправной точке.

Дать вам надлежащее начало.