Текст книги "Пенсия или безбедная жизнь?"

Но давайте отвлечемся от понятия «государство». Рассмотрим конкретных политиков. Представили их себе? У вас при этом не возникает вопрос: «Как мы могли доверить этим дамам и господам создание финансовой основы нашей старости?»

Доверили бы вы кому-нибудь из них руководить своей фирмой? Не кажется ли вам, что большинство политиков оторваны от действительности? Не считаете ли вы крайне странной эту профессиональную группу людей, которые не могут ни о чем договориться друг с другом даже в ходе телевизионных шоу и которые не выполняют практически ни одного из своих предвыборных обещаний?

Мы должны доверять только тем, кто этого заслуживает, особенно когда речь идет о деньгах. Как можно верить людям, которые перед выборами привычно раздают обещания, заранее зная, что сразу же после голосования забудут о них?

Я не собираюсь подвергать бичеванию всю касту политиков. Кто знает, что делал бы я сам, окажись на их месте. Однако надо быть реалистом. Необходимо понимать суть происходящих процессов. Например, почему политики постоянно настроены на повышение налогов? Да в первую очередь потому, что не умеют обращаться с деньгами и не обладают предпринимательским мышлением.

Но есть и вторая причина. Политикам нужна власть. А власть дают деньги. Чем больше денег находится в их распоряжении, тем больше у них контроля. Поэтому политики не собираются отказываться от идеи государственных пенсий. Ведь в этом случае они лишатся значительной доли власти. Правда, я не думаю, что большинство государственных чиновников сознательно руководствуются именно этим мотивом. Многие из них всерьез полагают, что государство умнее любого конкретного человека.

Многие пошли в политику, потому что искренне хотели что-то поменять. При этом они исходили из того, что способны что-то организовать для людей лучше, чем те могут сделать самостоятельно. Но они могут дать другим только то, что сами же у них перед этим отобрали. Они забирают у народа огромные деньги в виде налогов, чтобы потом их же распределить и раздать. Они называют это «социальной справедливостью». Согласен, без этого не обойтись. Но значительная часть денег оседает в гигантском государственном аппарате, поэтому народ всегда получает меньше, чем у него забрали.

Мы дошли до крайности. Мы допустили, чтобы государство взяло на себя ответственность за наши пенсии. Тем самым мы делегировали ему свою самую исконную и насущную задачу. Еще в XVIII веке американский издатель, писатель и государственный деятель Бенджамин Франклин говорил: «Пожертвовавший свободой ради безопасности не заслуживает ни свободы, ни безопасности».

Раз уж мы начали задавать критические вопросы, то вот еще один, самый важный. От того, как вы на него ответите, зависит, будете вы испытывать страх перед бедной старостью или наслаждаться богатством: почему мы вообще просим у кого-то содержать нас в старости вместо того, чтобы как можно быстрее заняться построением финансовой свободы?

И дело не в том, какие пенсии лучше: государственные, корпоративные или частные. Вопрос в том, нужны ли вообще пенсии по возрасту. Не противоречит ли эта концепция самой идее финансовой свободы?

Во-первых, учтите фактор времени. Вы ведь знаете или, по крайней мере, догадываетесь, как это прекрасно – жить на проценты от своих накоплений. Почему же мы откладываем такую важную и желанную цель на далекое будущее? Почему не стремимся как можно раньше достичь финансовой свободы?

Во-вторых, давайте задумаемся: чего мы заслуживаем и чего хотим от жизни? Почему наши цели ограничиваются лишь тем, чтобы иметь достаточно денег для выживания? На мой взгляд, это опасная и противоестественная концепция.

Опасна она тем, что никто не знает, какие непредвиденные вещи могут произойти в жизни. Еще Гёте говорил: «Единственное, чего всегда следует ожидать, – это неожиданности». Жизнь доказывает, что людям в конечном итоге потребуется или захочется большего, чем они первоначально думали. Причиной может стать несчастный случай, инфляция, которой они не учли, или попросту ошибка в расчетах. Тот, кто стремится лишь к минимуму; получает минимум, и его существованию в этом случае начинают угрожать даже самые мелкие проблемы. Я считаю, что это недостойно человека.

Жил-был богач. Ему принадлежали десятки предприятий, и он прослыл человеком, который хорошо разбирается в жизни. Богач уединенно жил в элегантной вилле. У него было все, чего душа пожелает. Но самым большим его сокровищем являлся личный зверинец. На протяжении многих лет он собирал для него животных из разных концов света. По его словам, в мире не существовало ни одной породы зверей, которой не было бы в его зоопарке.

Но как-то раз один зоолог рассказал ему о малоизвестной и отдаленной долине в Азии, где обитали очень осторожные и пугливые животные. До сих пор никому не удавалось их поймать. Богач сразу же сообразил, что его коллекция не полна. Ее венцом должны были стать удивительные и уникальные животные из таинственной долины.

Он тут же снарядил экспедицию, отправился в путь и в конце концов добрался до глухой деревни в Гималаях. Люди в ней слышали об этих животных, но рассказы охотников внушали мало надежд. Животные были настолько осторожными, что никто не видел их вблизи, не говоря уже о том, чтобы поймать. Такие попытки делали и охотники, и ученые, и целые дивизии китайских солдат, но все они оказались безуспешными.

Богач сказал: «Мне нужен всего один человек, который хорошо знает местность. Он должен лишь приблизительно показать мне место, где обитают эти животные, и я поймаю их в одиночку. Вы сами увидите!» Деревенские жители посмеялись над его словами, но богача это не смутило, и он вместе с проводником отправился в путь.

Через тридцать дней они вернулись. Одни, без редких зверей. Жители деревни смеялись и говорили, что зря он не поверил их предупреждениям, но богач лишь улыбнулся и пригласил всех пойти вместе с ним. После долгого похода они добрались до большой поляны в лесу. И здесь их взорам открылась удивительная сцена: десятки редких животных паслись в загоне, огороженном высоким забором.

Жители не могли поверить своим глазам. Как ему это удалось? Богач объяснил: «Все очень просто. Сначала я выяснил, какие листья любят эти звери. Потом начал собирать эти листья и каждый день в одно и то же время выкладывать посреди поляны. Животные долго наблюдали за мной, но потом убедились, что им не грозит никакая опасность. Они осторожно приблизились и начали есть. Сначала животных было немного, но с каждым днем их приходило все больше. Вскоре на поляне собиралось уже все стадо. Потом я положил на землю рядом с кормушкой бревно. Животные не придали ему никакого значения, так как не увидели в нем угрозы. К тому же они уже успели привыкнуть к моему запаху. День за днем я добавлял все новые бревна.

Потом я выкопал вокруг выгона ямы, установил в них эти бревна как столбы и стал приколачивать к ним доски. Я начал снизу, чтобы животные могли перепрыгивать через них, но постепенно стены становились все выше. В конце концов получился настоящий забор.

Я оставил в нем только один большой проход, чтобы животные могли беспрепятственно входить и выходить из загона. А они к тому времени уже потеряли природную осторожность, так как не могли отказаться от корма, который доставался им с такой легкостью. Вечером 29-го дня я сколотил створку ворот и поставил ее рядом с проходом. На следующий день, когда животные пришли в загон, я быстро загородил проход. Звери оказались в западне, так и не поняв, что произошло».

После продолжительной паузы богач задумчиво произнес: «Я могу поймать любого зверя, если сделаю его зависимым от меня и от корма. В этом нет ничего нового, так как я хорошо разбираюсь в людях. Слишком многие из них меняют свои мечты и свободу на безопасность».

До недавнего времени правила игры были понятны: у нас всегда был выбор между свободой и безопасностью. Тот, кто выбирал безопасность, должен был заплатить за это своей свободой. Тот, кто выбирал свободу, тоже вынужден был платить за это отсутствием безопасности.

Я сознательно пишу, что у нас «был выбор», потому что сейчас его уже нет. Основы социального обеспечения скоро рухнут. Системы безопасности больше не функционируют.

Этот крах повлечет за собой немало неприятных последствий. Многие будут страдать от бедности. Но если сейчас мы все проснемся, то сможем понять, что коллапс пенсионных фондов имеет, по крайней мере, одну положительную сторону: теперь у нас нет иного выбора, кроме стремления к свободе. Обещанная безопасность оказалась западней.

Многие люди отказались от своих детских мечтаний. Они променяли их на комфорт и надежность регулярной зарплаты, а также на обещанную пенсию в старости.

В результате они потеряли свободу. Но есть и еще одно, куда более тяжелое следствие: эти люди уже не узнают, кем могли бы стать. В ходе этого процесса они постепенно становились все более зависимыми и в конечном итоге полностью утратили способность распоряжаться собой. Когда обещания будут нарушены, энергии у них хватит лишь на то, чтобы протестовать…

Они не знают, какие таланты в них кроются. Люди полагают, что их способностей хватает лишь на то, чтобы пользоваться привычными благами, получаемыми от жизни в обмен на свободу. Они считают, что жизнь и должна быть такой. Но давайте зададим вопрос: почему мы не планируем жить в достатке и готовы довольствоваться минимумом? В качестве ответа зачастую можно услышать: «Потому, что богатство – это нереально, а жить как-то надо». Ответ вроде бы логичный, но абсолютно неправильный. Может ли финансовая свобода стать реальностью?

Насколько мне известно, все обстоит как раз наоборот. Изобилие достигается легче, чем абсолютный минимум.

Почти никому не удается сохранить минимум, необходимый для пропитания. Зато я знаю многих, кто смог достичь финансовой безопасности и даже финансовой свободы. Если человек здоров и не слишком стар, ему проще прийти к изобилию, чем к минимуму.

Казалось бы, в этом нет логики. Ведь минимум – это меньше, намного меньше, чем изобилие, поэтому добраться до него должно быть проще.

Но природа и жизнь устроены по-другому. Возможно, это связано с тем, что наши опасения становятся чем-то вроде самореализующихся пророчеств. Не зря говорят: тот, кто ищет безопасность, находит страх.

А испытывая страх, человек начинает притягивать к себе то, чего боится. Среди ваших знакомых наверняка есть люди, которые, скопив немного денег, вскоре потеряли их. Причинами были то неудачные обстоятельства, то просто ошибки, так как их финансовая грамотность оставляла желать лучшего.

Понаблюдав за жизнью людей, вы придете к выводу, что накопить и сохранить какую-то минимальную сумму и в самом деле тяжелее, чем достичь финансовой свободы.

Существует лишь две модели пенсии. Первая и всем известная заключается в перекладывании ноши на чужие плечи. Это тот самый договор поколений. Те деньги, что вы вносите сегодня в пенсионный фонд, выплачиваются нынешним пенсионерам. Когда вы сами пойдете на пенсию, остается только надеяться, что вам хватит тех денег, которые внесут за вас другие. Мы уже видели, что эта концепция имеет существенный недостаток. Она предполагает стремление к минимуму, который никогда не достигается.

Вторая модель – это накопление капитала для покрытия последующих расходов. Здесь каждый копит сам для себя, а затем получает деньги обратно. Эти суммы могут, кроме того, вкладываться в различные активы, за счет чего с годами вырастают до внушительных размеров.

Эта концепция тоже имеет недостаток: тот, кто не копит деньги, ничего не получит, за исключением слабых и больных, содержание которых мы, будучи солидарным обществом, должны, конечно, взять на себя (см. главу 6). Но тот, кто копит, используя мою систему, проделает семь шагов к богатству и будет жить в достатке.

Все эти мысли я почерпнул от своего первого наставника. Однажды он отвел меня в сторону и спросил, каков мой финансовый план. Его интересовало, когда я собираюсь начинать жить на проценты от своих накоплений. В то время эта концепция показалась мне чем-то совершенно необычным.

Я знал только то, какие планы на жизнь строят мои родственники. Все они хотели получать как можно большую пенсию. Они верили в социальное государство и были твердо убеждены: «Оно должно нам помогать. Мы же, в конце концов, трудились на него не покладая рук».

Услышав это, мой наставник только покачал головой и сказал: «В поисках такой безопасности люди отказываются от своей мечты и свободы. Они отучаются заботиться о себе и попадают в финансовую зависимость». Наставник разъяснил мне принцип личной ответственности, который гласит: думай о том, что ты можешь сделать для других, а не о том, что они могут сделать для тебя.

О нашей политике он сказал следующее: «Сначала правительство убаюкивает граждан обещаниями безопасности и тем самым ослабляет их. А затем говорит, что, раз люди так слабы, оно обязано заботиться о них». В свои 26 лет я впервые слышал нечто подобное. Я вырос в семье представителей среднего класса. Пенсия по возрасту была для нас чем-то само собой разумеющимся: состарившись, человек жил на государственную пенсию. Но наставник поставил ее под сомнение и заставил меня задуматься. Я удивленно спросил: «А на что же я буду жить, когда состарюсь?»

Ответ меня поразил: «На собственные деньги. Вы лишь тогда будете по-настоящему свободны, когда сможете жить на свои сбережения». И наставник объяснил мне концепцию финансовой свободы. После этого я впервые в жизни подсчитал, сколько мне понадобится капитала, чтобы процентов с него хватило на покрытие всех моих потребностей. От этого я, конечно, не стал богаче ни на цент, но мне было приятно узнать, сколько стоит моя мечта.

В жизни у меня было три наставника. Ни одному из них даже в голову не приходила идея вносить деньги в пенсионный фонд. Они считали это «мышлением бедноты». Сама идея пенсии по возрасту воспринималась ими как «большой соблазн», в результате которого миллионы людей становились беспечными.

Они говорили: «Все определяется мыслями». Мои наставники стали свободными в финансовом плане задолго до того, как достигли пенсионного возраста. Они не хотели зависеть от кого-то в финансовых вопросах.

Вы не сможете попасть из Франкфурта в Москву, если направитесь в сторону Парижа. Оба этих города находятся в противоположных направлениях. Точно так же вы вряд ли достигнете финансовой свободы, делая взносы в пенсионный фонд. Тот, кто хочет быть по-настоящему богатым, мыслит и действует совсем не так, как человек, копящий деньги на выживание в старости. У него другие планы, другие чувства, другие оценки. Он по-другому работает и инвестирует. Он ожидает других вещей от жизни, работы и окружающих людей. Он собирает другую информацию…

Концепция пенсии по старости и концепция финансовой свободы противоречат друг другу, потому что ведут совершенно в разных направлениях.

Когда во второй части книги мы будем говорить о шагах к богатству, я подробно объясню, чем отличаются друг от друга мысли и поступки бедных и богатых людей. Мысль всегда предшествует действию. Она является основой всех наших достижений. Пока же мы лишь констатируем, что идея пенсии по возрасту опасна. Иллюзия ее надежности еще приведет к бедности множество людей. Поэтому, если мы откажемся от привычных надежд на пенсионные фонды, это даст нам ряд преимуществ в будущем.

Глава 4
Мы не в состоянии изменить историю, но можем извлечь из нее уроки

В промежутке между 1881 и 1889 годами Бисмарк основал компанию по страхованию рабочих пенсий. В то время страхованию подлежали пенсии только рабочих, но не служащих. Почему? Потому, что служащих было очень мало – примерно 500 тысяч человек. Это меньшинство не играло большой роли в политике. В 1911 году была введена система накопления пенсионного капитала (см. главу 6). Как все это выглядело в то время?

Государство, обещая населению пенсии, не слишком рисковало, так как лишь относительно немногие достигали пенсионного возраста, который начинался с 70 лет. До такого возраста дотягивало лишь 18 процентов населения. Да и те, кто перешагивал этот рубеж, вскоре умирали. Средняя продолжительность жизни в те времена составляла лишь половину от нынешней. В начале XX века люди доживали в среднем до 47 лет.

Представьте себе, как изменилась ситуация с тех пор. Сто лет назад человек мог считаться счастливчиком, если доживал до 70 лет. Сегодня считается, что ему крупно не повезло, если он не дожил до этого возраста. Сто лет назад соотношение работающих и пенсионеров составляло 8:1. Восемь человек без особого труда могли содержать одного. Кроме того, 30 процентов трудоспособного населения работало на себя, то есть не имело права претендовать на пенсию.

Меня трудно назвать сторонником государственных пенсий. Однако я должен согласиться, что введение пенсионной системы в то время было во многих отношениях позитивным шагом. До этого забота о стариках возлагалась на семью. Если у кого-то не было семьи, то выжить в старости было практически невозможно.

Кроме того, средние заработки были настолько низки, что многие люди не могли откладывать более или менее серьезные суммы. Да и сама идея накопления была слабо распространена. Люди не думали о будущем. Им надо было кормить семью. В свою очередь, семья помогала тем, кто оказался в нужде. Надо учитывать и то, что условия труда были значительно хуже, чем сегодня, а продолжительность рабочего дня выше. Люди имели значительно меньше возможностей и свобод. Однако и налоговое бремя было намного меньше, чем сегодня. Самая высокая ставка налога не превышала 3,9 процента.

Финансирование подобной пенсионной системы не создавало проблем. Если на одного пенсионера приходилось восемь работающих, средняя продолжительность жизни составляла 47 лет, а пенсионный возраст начинался с 70 лет, то государство имело возможность выделять на пенсии те деньги, которыми оно действительно располагало (накопленный капитал покрывал все расходы).

Дальнейшее развитие пенсионного страхования можно свести к нескольким словам. Чтобы выиграть выборы, политики давали все больше обещаний. Я не хочу ставить им это в упрек. Ведь еще Бисмарк предсказывал: «Государственный социализм пробивает себе дорогу. К управлению страной придут те, кто вооружится этими мыслями». А Герхард Шрёдер мастерски обобщил этот тезис: «Люди не хотят приватизировать риски».

По сути, политики давали гражданам то, чего они хотели. Но, пока граждане радовались, они упустили из виду одну фундаментальную истину: прежде чем что-то им дать, государство должно что-то у них забрать. А ведь в процессе перераспределения значительная часть денег теряется. Их съедают управленческие расходы, содержание чиновничьего аппарата и всевозможные злоупотребления.

Подобная «помощь» людям уже в то время вызывала вопросы. Не создает ли она новый вид зависимости? Не провоцирует ли безответственность и беспечность в процессе распоряжения собранными деньгами? Не приучает ли жить за чужой счет?

Результаты подтверждают опасения. Сегодня для 39 процентов населения Германии главным источником дохода является государство. Подумайте сами, что это значит: почти 40 процентов людей живет главным образом за счет государства. Кстати, по данным опросов, как раз 40 процентов людей выступает за повышение социальной роли государства. Может ли это быть совпадением?

Количество людей, претендующих на жизнь за счет государства, никогда не было так велико, как сегодня. Все эти люди несвободны. Зачастую они поддерживают уровень жизни ниже своих возможностей. И нет ничего удивительного в том, что люди так привязаны к государственной кормушке. Но мы, как и прежде, будем неустанно говорить о преимуществах свободы. Даже если кому-то покажется странным, что в человеке приходится будить тягу к свободе. Альтернативы самостоятельности, ответственности и свободе просто не существует.

Вернемся к истории. Сегодняшняя система была введена в 1957 году Конрадом Аденауэром. До этого пенсионная система хоть и обогащалась постоянно новыми функциями, но государственная пенсия все же имела дотационный характер. Теперь же она гарантировала сохранение в старости достигнутого жизненного уровня. Государственная пенсия должна была заменить людям зарплату, которой они лишились.

В 1957 году Аденауэр одним махом повысил текущий размер трудовых пенсий на 71,9 процента, а пенсий по потере кормильца – на 95 процентов. Задумайтесь, что это означает. Ведь денег для этого не было. Сначала их надо было отнять у граждан, а потом вновь раздать. Как объяснить это трудящимся? И решение было найдено: договор поколений. Мы уже видели, что это создает у населения иллюзию, будто государство способно позаботиться обо всех. С политической точки зрения это был хитрый ход. Как вы думаете, кому достались в том году голоса пенсионеров и людей предпенсионного возраста? Но это было безответственно. Для обещанных благ у Аденауэра не было источников финансирования, поэтому было решено перекладывать эту ношу с одного поколения на другое. Я считаю, что это была крупнейшая финансово-политическая ошибка всех времен.

До этого подобная методика применялась в немецкой истории лишь однажды. В начале 1920-х годов произошел сбой в финансовом покрытии пенсионного страхования служащих. Годы инфляции в период Веймарской республики уничтожили все депозиты. Однако тогда это решение было вынужденным. Во времена Аденауэра такой необходимости не было. Даже при национал-социализме в 1933 году была введена система, при которой каждый накапливал собственный капитал для покрытия своих последующих пенсионных расходов. Правда, после Второй мировой войны все эти накопления были съедены денежной реформой 1948 года.

Спустя девять лет, в 1957 году, Аденауэр провел свою крупную пенсионную реформу. К этому моменту количество работающих, приходящихся на одного пенсионера, было уже наполовину меньше, чем во времена Бисмарка. Соотношение изменилось с 8:1 до 4:1. Поэтому вся эта затея уже в то время была весьма рискованной.

Система перекладывания ноши финансирования с одного поколения на другое слишком сильно зависит от трех факторов, на которые политика почти не способна повлиять. Это уровень зарплат, уровень безработицы и рождаемость. Каждый из этих факторов оказывает настолько сильное влияние, что способен поставить под угрозу существование большинства пенсионеров по возрасту. Что уж говорить о ситуации, когда все три фактора начинают развиваться в негативном направлении.