Текст книги "Неисчерпаемая Якиманка. В центре Москвы – в сердцевине истории"

Четырехэтажный дом № 24, вплотную прильнувший к флигелю усадьбы Чижовых, не останавливает на себе взыскательный взгляд, но и не смущает его. Это добротная постройка советского периода. Рядом – внушительный административный комплекс, возведенный в 1950-х гг. и состоящий из двух соединенных корпусов (№ 26–28). Один, четырехэтажный, выходит на линию переулка, в шесть этажей, поставлен под углом к ней, образуя небольшую площадку. Благодаря такой композиции пространство не затесняется, и во всей своей монументальности открывается фасад здания с арками, карнизами, козырьком на цепях над подъездом, львиными мордами и прочими «архитектурными излишествами». Южный торец корпуса оформляет внушительная полуротонда, странно перекликающаяся с алтарными апсидами соседней церкви Григория Неокесарийского. Здание было построено для советского атомного ведомства. Сейчас оно принадлежит Росатому.

Далее по Старомонетному переулку протянулось обширное владение храма Святого Григория Неокесарийского. Из-за старинной ограды виднеются само церковное здание XVII в., осененное пятиглавием, и новая деревянная церковка Святого Иоанна Милостивого. Но это уже адреса Большой Полянки, а значит, и сюжеты в повествовании о ней. На Старомонетный переулок же выходят домик церковного притча (№ 32) и небольшой, очень скромный особнячок с каменным цоколем и деревянным жилым этажом. Оба здания – XIX в.

По левой стороне Старомонетного переулка от разрушающейся усадьбы на углу с Большим Толмачевским переулком до Пыжевского переулка стоят унылые корпуса института редких металлов (Гиредмета), выстроенные в середине XX в. Гораздо более интересен, насыщен историей следующий, заключительный отрезок левой стороны Старомонетного переулка. Здесь, в самом сердце Замоскворечья, в старинных кварталах между Ордынкой и Полянкой вот уже много десятилетий живет настоящий научный городок. Занимает он место древнее, обжитое, с богатой историей. В XVII в. здесь стояли дворы стрельцов полковника Богдана Пыжова (отсюда – Пыжевский переулок). Им на смену пришли усадьбы дворян, купцов и зажиточных мещан с садами и огородами. На рубеже XIX–XX вв. застройка стала более плотной. Но дух старомосковской патриархальности ощущался в этих местах еще долго. Уловим он и сегодня. В XX столетии в эти кварталы пришла большая наука. Начало было положено еще до революции, и, как часто случалось в этих краях, у истоков стояло замоскворецкое купечество.

Храм Святого Григория Неокесарийского

В 1903 г. потомственный почетный гражданин купец 1-й гильдии Василий Федорович Аршинов приобрел на имя жены Александры Ивановны усадьбу на Ордынке. Здесь уже стоял двухэтажный, деревянный на каменном подклете дом, построенный вскоре после наполеоновского разорения мещанином Ф. Гусевым и переделанный в конце XIX столетия при купчихе К. Шишово, которая возвела и служебный корпус во дворе. В.Ф. Аршинов (1854–1942) происходил из крестьян. Вместе с отцом он перебрался в город, в отрочестве служил в лавках и конторах и, набравшись опыта, открыл свое дело – суконную фабрику. Основатель крупной фирмы «Товарищество Аршинов и К°», Василий Федорович занимал также видные общественные должности, занимался благотворительностью. Он не получил систематического образования, но всегда преклонялся перед ученостью, тянулся к культуре. Перестраивать свою замоскворецкую усадьбу В.Ф. Аршинов пригласил не кого-нибудь, а Ф.О. Шехтеля. Корифей московского модерна обновил фасад дома и переделал дворовый корпус. Оба здания дошли до наших дней. Они находятся в глубине квартала между Старомонетным переулком и Большой Ордынкой на территории, закрытой для доступа посторонним. На окраине современной Москвы, в Царицыне, сохранился уникальный дендропарк, созданный В.Ф. Аршиновым и ныне причисленный к памятникам природы.

Если для Василия Федоровича наука была увлечением и объектом спонсорства, то для его старшего сына Владимира Васильевича она стала призванием и профессией. Такое нередко случалось в московских купеческих семьях: их отпрыски с каждым последующим поколением все дальше уходили от предпринимательства, предпочитая стезю интеллектуального и художественного творчества. В.В. Аршинов (1879–1955) окончил 6-ю гимназию в Большом Толмачевском переулке в Якиманской части. С детских лет он грезил ботаникой, под влиянием домашнего учителя будущего профессора К. Висконта увлекся минералогией. Однако в Московский университет первоначально поступил на историко-филологический факультет и лишь затем перешел на естественное отделение физмата. Талантливого студента заметил великий В.И. Вернадский, оставил его на кафедре минералогии «для приготовления к профессорскому званию». В 1903–1905 гг. В.В. Аршинов стажировался за границей, затем шесть лет преподавал в Московском университете. Отец гордился сыном, поддерживал его ученые занятия. В 1905 г. он выделил ему немалые средства на создание петрографического института «Литогея», главной задачей которого становилось исследование минерально-сырьевого потенциала России и возможностей его использования. Официальное открытие, впрочем, состоялось лишь в 1911 г. Институт располагается здесь же, в замоскворецкой усадьбе Аршиновых, в дворовом особняке, реконструированном Шехтелем.

В «Литогее» подобрался блестящий состав сотрудников: В.А. Обручев, Е.А. Кузнецов, В.А. Варсонофьева и др. Были предприняты экспедиции на Урал, Кавказ, в Крым с целью разведки месторождений вольфрама, серы, корунда, меди… В 1915 г. институт перешел в ведение Московского общества испытателей природы при университете, оставаясь единственным в России научно-исследовательским учреждением, финансировавшимся частным лицом.

С приходом советской власти этот статус неизбежно должен был измениться. Понимая это, В.В. Аршинов сам ходатайствовал перед Лениным о национализации. Государственное финансирование помогло институту пережить смутные времена. Владимир Васильевич оставался его руководителем. Аршинов-старший также смог ужиться с новой властью – бывший фабрикант стал начальником хозуправления Государственного текстильного треста и закончил дни свои в 88 лет персональным пенсионером. В родовой усадьбе в Замоскворечье отец и сын сохранили лишь небольшую квартиру. Все остальное отошло к институту, который в 1923 г. был реорганизован и получил новое название – Прикладной минералогии и петрографии. Его директором назначили Н.М. Федоровского (1886–1956) – старого революционера, ученого, одного из основателей Горной академии. В.В. Аршинов остался заведующим петрографической лабораторией.

В связи с расширением исследовательских работ институт решил построить новый корпус во дворе. После неудачного конкурса проектов обратились к известному архитектору Виктору Веснину. Он привлек к работе своего брата Александра. Строительство продолжалось с 1925 по 1929 г. Здание представляет собой четыре симметричных корпуса, окаймляющие двор. Их архитектура предельно лаконична и ясна. Выразительность ей придают ряды широких окон, округленные углы и сплошные остекленные поверхности первого этажа. Индустриальный облик здания во многом предвосхитил направление дальнейшего творчества братьев Весниных, открыв ряд их блистательных конструкторских работ, принесших им мировую известность.

В 1935 г. институт получил название Всесоюзного института минерального сырья (ВИМС). А в 1938 г. его руководители Федоровский и Аршинов были обвинены во вредительстве и арестованы. Научная общественность, однако, не смолчала – за арестованных вступились крупнейшие ученые. Да подоспела и «бериевская оттепель» – некоторое снижение репрессий после смещения с поста наркома внутренних дел Н. Ежова и замены его Л. Берией. Обоих ученых освободили. В.В. Аршинов умер в 1955 г., прожив в родовом гнезде в Замоскворечье до последних лет. На здании института ему установлена мемориальная доска с бронзовым барельефным портретом (скульптор Н.Е. Саркисов). Н. Федоровский скончался в 1956 г. Его память также отмечена мемориальной доской на фасаде корпуса ВИМСа (авторы – скульптор А.Л. Степаньянц, архитектор Э.М. Барклай). Пока никак не увековечены события, происходившие на территории ВИМСа во время Великой Отечественной войны. Они были поистине судьбоносными, причем для всего мира. С приближением фронта институт эвакуировали из Москвы. Он продолжал выполнять военные заказы – занимался проблемами использования минерального сырья для нужд обороны. В московских же помещениях в 1943 г. обосновалась группа молодого физика И.В. Курчатова, приступившая к исследованиям в рамках грандиозного и сверхсекретного советского атомного проекта. Здание, где это происходило, еще встретится нам на маршруте по Большой Ордынке и Пыжевскому переулку.

Обширный комплекс ВИМСа расположен в глубине квартала. Но его официальный адрес – Старомонетный, 29. В сам переулок выходят здания Института географии РАН. Это почтенное научное учреждение здесь с 1934 г. Оно было основано в Петрограде в 1918 г. Тогда оно получило громоздкое название «Отдел промышленно-географического изучения России Комиссии по изучению производительных сил России при Российской академии наук». Институт несколько раз менял вывеску, пока в 1936 г. не обрел имя простое и ясное – Институт географии (ИГАН). Много лет он считается одним из ведущих центров этой науки в стране и мире. Можно долго перечислять открытия, сделанные здесь выдающимися учеными Д. Армандом, Ю. Мещеряковым, Г. Авсюком, В. Котляковым, А. Минцем, Г. Рихтером, В. Васютиным, А. Формозовым, В. Преображенским и др. Благодаря им и сотням их коллег фундаментальные знания о Земле вышли на качественно новый уровень. Результаты исследований были и остаются востребованы в экономике, социальной сфере, во внешней политике, в области обороны.

Институт занимает три старинных особняка в Старомонетном переулке. Тот, что под номером 27/7, построен в 1817 г. Добротный дом о двух этажах с мезонином некогда радовал глаз изысканным декором в стиле ампир, от которого теперь не осталось и следа. В 1910 г. здесь жил писатель Иван Сергеевич Шмелев, автор прекрасных книг-воспоминаний о Замоскворечье. Соседний домик, одноэтажный, тоже с мезонином, хотя и обветшал изрядно, но сохранил типичное для второй половины XIX в. обличье.

Основное здание института, протянувшееся далее вдоль Старомонетного переулка (№ 29), кажется тяжеловесным, будто вдавленным в землю, что выдает его солидный возраст. Действительно, в основе его – палаты середины XVIII в. Дом не раз перестраивался. В 1834 г., когда усадьбой владел майор П.В. Арсеньев, здание, согласно сохранившемуся чертежу, имело весьма импозантный вид: два этажа с мезонином, ампирный фасад, украшенный лепными медальонами, венками и вставками. Этого классического декора давно нет, остались лишь голые стены.

В 1871 г. дом приобретает Дамское попечительство о бедных. Здесь поместилась богадельня для слепых женщин имени князя В.Н. Долгорукова. Она предоставляла кров нуждающимся за умеренную плату, а 211 мест были и вовсе бесплатными. В 1879 г. на средства замечательной благотворительницы Варвары Лепешкиной здесь устраивается домовая церковь Спаса Преображения. После революции богадельня была упразднена, но слепые еще долго жили в этом доме, зарабатывая в трудные годы кто чем мог. Церковь закрыли в начале 1920-х гг. Сегодня о ней напоминает лишь полукруглая алтарная апсида на дворовом фасаде. В здании сохранились старинные помещения под сводами. С недавних пор по этому адресу работает московское отделение Русского географического общества.

Следующие два дома по Старомонетному переулку под единым № 31 принадлежат уже знакомому нам ВИМСу. Это деревянный на каменном подклете особняк XIX в. и современное шестиэтажное здание в глубине участка.

Стало уже расхожим сравнение старых домов с книгами. Но порой их «обложки» – фасады – обманчивы и не совсем соответствуют содержанию. Солидное, о пяти этажах, здание под № 33 в Старомонетном переулке – с виду вполне обычный доходный дом начала прошлого века, выстроенный в духе скромного неоклассицизма. Необычна, однако, его биография. Дом был сооружен в 1914 г. по проекту архитектора Д.М. Челищева для Марфо-Мариинской общины сестер милосердия на средства ее настоятельницы великой княгини Елизаветы Федоровны, святой новомученицы. Уже это обстоятельство делает здание историческим памятником.

Когда во время Первой мировой войны в Москву из района боевых действий был эвакуирован Турковский женский монастырь, Елизавета Федоровна поселила 120 его монахинь и 200 малолетних воспитанников в доме на Старомонетном. Естественно, святая обитель не могла обойтись без домового храма. Он был освящен 13 октября 1915 г. во имя преподобной Елизаветы Константинопольской, небесной покровительницы великой княгини. Так насельницы воздали благодарность той, что приютила их в трудные дни. Вероятно, домовая церковь располагалась на последнем, пятом этаже здания. По православным канонам над храмом не могло быть других помещений – ни жилых, ни хозяйственных.

Турковицкие монахини прожили в стенах нового убежища до начала 1918 г., когда Синод перевел их в подмосковную Екатерининскую пустынь. В Старомонетном же вскоре обосновалось советское учреждение – Комитет по делам изобретений РСФСР. Затем дом стал общежитием Горной академии, одного из крупнейших вузов послереволюционной Москвы. В 1920-х гг. здесь жили студенты и находились квартиры профессорско-преподавательского состава. В доме провел свои последние годы А.Д. Архангельский – академик, выдающийся геолог, основоположник московской школы тектонистов, декан Горной академии, директор ряда научных институтов, а в молодости – домашний учитель в семье Л.Н. Толстого в Ясной Поляне. Мемориальная доска на фасаде здания в Старомонетном доносит память о его жителе с 1935 по 1967 г. – ученом-металлурге И.Н. Плаксине. Эти имена – только часть обширной биографии дома, которую еще предстоит написать. В ней, конечно, найдется место Александру Фадееву – руководителю Союза советских писателей. Он жил здесь в бытность студентом Горной академии. Через эти стены прошли многие, кто в 1920-х гг. учился в знаменитом вузе и впоследствии оставил след в истории. Среди них – И.Ф. Тевосян – легендарный нарком, затем министр, один из отцов советского судостроения и металлургии; его товарищ и сосед по комнате В.С. Емельянов – будущий член-корреспондент Академии наук, председатель Комитета по атомной энергии.

Церковная же страница истории дома была перевернута очень быстро. Видимо, сразу после того, как здание покинули монахини, домовый храм преподобной Елизаветы Константинопольской прекратил существование. Как говорится в известном издании «Сорок сороков», церковь была «разорена и следов ее обнаружить не удалось». Дом и сейчас – жилой.

Во владении № 35 в Старомонетном переулке – два здания, которые занимает Институт геологии рудных месторождений. Один корпус, расположенный в глубине участка, построен на рубеже 1920 – 1930-х гг. в лапидарном конструктивистском стиле. Перед ним воздуховод подземных коммуникаций, декорированный под фонтан. Здание и двор находятся на месте сада усадьбы купца Н.Н. Дружинина. Сам старинный двухэтажный особняк, построенный в 1887 г. архитектором Н.Н. Васильевым, выходит на красную линию Старомонетного переулка. Представительный эклектический фасад украшен картушами с начальной буквой фамилии владельца «Д».

Далее в Старомонетном переулке целый квартал до самой Ордынки занимает офисный комплекс «Легион» – имплантат интернациональной космополитической архитектуры и соответствующего образа жизни в исторической ткани старого Замоскворечья. Впрочем, он, похоже, прижился в ней благодаря сомасштабности своих четырех-семиэтажных зданий окружающей застройке и стилистической нейтральности их стеклянно-бетонных объемов. Роскошный квартал вырос в начале XXI в. на месте промзоны. В советское время здесь располагались цеха 2-го авторемонтного завода (ВАРЗа), а в досоветское – корпуса, принадлежавшие Покровской бумагопрядильной и ткацкой мануфактуре Ляминых. Еще раньше, в 1870-х гг., владение в Старомонетном занимал садоводческий питомник – «школа дерев». А до этого тут была обширная усадьба артиллерии майора И. Жукова. Таким образом, за каких-нибудь полтора столетия городская среда успела полностью смениться несколько раз.

Старомонетный переулок, начиная от угла с Пыжевским, ориентирован точно на храм Успения в Казачьей. Луковка церковной главы маячит прямо впереди над низкими крышами. Но, не дойдя до церкви, переулок неожиданно резко, почти под прямым углом, сворачивает вправо – на Большую Полянку. Он некогда был дорогой не к храму, а всего лишь к торгу, располагавшемуся здесь. На изгибе переулка по левой стороне сохранились остатки старой усадебки послепожарного времени: дом с нижним каменным этажом и верхним деревянным, служебные корпуса во дворе, садик. Сейчас здесь 2-е отделение полиции. Соседнее здание выходит уже на угол Большой Полянки. А значит, Старомонетный переулок пройден до конца.

Малый Толмачевский переулок

Вернемся, проделав почти километровый обратный путь, на Кадашевскую набережную, чтобы свернуть в следующий переулок – Малый Толмачевский. Он в три раза короче Старомонетного – всего чуть больше 300 м и просматривается насквозь до самого конца, где возносится к небу стройная колокольня храма Николая Чудотворца. Своим названием переулок обязан Толмацкой слободе, возникшей за Москвой-рекой в XV в. То было время интенсивного развития международных связей Московского государства. В дипломатических и торговых контактах приходилось все чаще прибегать к услугам переводчиков, в том числе устных – толмачей. Татарское происхождение слова свидетельствует, что первоначально они были задействованы в отношениях с Ордой. Видимо, не случайно и селились толмачи близ Ордынской дороги. Сначала слобода располагалась левее, в районе нынешних улиц Пятницкой и Большой Татарской, где проходит Старый Толмачевский переулок. Позднее слободу перевели на правую сторону Ордынки. Толмачами служили как иноземцы, так и русские люди. Постепенно небольшая слободка была поглощена обширной и богатой Кадашевской слободой и фактически слилась с ней. Но древнее название урочища сохранил храм Николы в Толмачах.

Начавшись массивным угловым зданием, уже упомянутым в обозрении Кадашевской набережной, Малый Толмачевский переулок продолжается на правой стороне особняком (№ 4) с фасадом, характерным для эклектики второй половины XIX в. Однако постановка дома в глубине двора, толщина стен и поднявшийся почти до окон нижнего этажа уровень мостовой намекают на древность постройки. И действительно, вскрытая недавно реставраторами кирпичная кладка и восстановленные на южном фасаде оконные наличники свидетельствуют – это палаты не менее чем трехсотлетнего возраста. Соседний одноэтажный корпус на линии переулка появился, вероятно, в XVIII в. Недавно он был капитально реконструирован. Перестройкам несколько раз подвергалось и соседнее здание (№ 6). Бывший доходный дом, надстроенный в советское время до семи этажей, переживает сейчас вместе со многими своими ровесниками вторую молодость. Подобные жилые здания, с просторными многокомнатными квартирами для респектабельных постояльцев, заполонили Москву на рубеже XIX–XX вв. В советское время их «уплотнили», превратив в скопища коммуналок. Сейчас многие доходные дома перестраиваются под новые стандарты престижного жилья или офисы, увы, часто теряя при этом выразительные черты своего облика.

Следующее владение на Малом Толмачевском (№ 8) – очередной осколок старинной усадьбы. Здесь ныне два здания. В основании того, что справа, – палаты XVIII в., стоявшие тогда в глубине двора и являвшиеся главным домом усадьбы. В 1816 – 1880-х гг. ею владела купеческая семья Медынцевых. При них фасад дома, выходивший в обширный сад, получил оригинальное классическое оформление в итальянском духе. Он должен был смотреть на Денежную площадь, которую, однако, так и не создали на месте Кадашевского двора. Во второй половине XIX в. дом достроили новым двухэтажным объектом по красной линии Малого Толмачевского. Усадьба эта примечательна тем, что здесь в 1877 г. родился известный писатель А.М. Ремизов. Еще одно здание во владении № 8 недавно перестроено и потеряло свой старомосковский вид. Правая сторона переулка продолжается еще одной реконструированной недавно усадьбой с двухэтажным главным домом и флигелем, выходящим торцом на красную линию, и заканчивается особняком начала XX в. с высоким «голландским фронтоном», несколько испорченным надстройкой мансарды.

Вся левая сторона Малого Толмачевского – это владения Государственной Третьяковской галереи. Значительную часть их сейчас занимает стройплощадка новых корпусов музейного комплекса. Ранее здесь много лет располагались шахта и службы Мосметростроя, а до этого стояли замоскворецкие особняки. На всем остальном протяжении левой стороны Малого Толмачевского на него выходит задний, непарадный фасад Третьяковки. Подробно с ансамблем знаменитой галереи мы познакомимся, зайдя в соседний Лаврушинский переулок. Здесь же, в Малом Толмачевском, обратим внимание на старинный «дом Соколикова», реконструированный в 1991 г. с надстройкой двух этажей. В нем размещаются администрация и научные отделы Третьяковской галереи. Дом был передан ей в 1920-х гг. при директоре – выдающемся архитекторе А.В. Щусеве. Интерьеры его кабинета и некоторых других помещений воссозданы при реконструкции.

Далее по Малому Толмачевскому переулку протянулись глухие красно-белые, со скромным кирпичным декором стены старых экспозиционных корпусов Третьяковки, выстроенных по проектам А.С. Каминского в 1872–1885 гг. Именно с них галерея начиналась как публичный музей, а не как домашняя коллекция произведений искусства.

Сегодня разросшийся на целый квартал и продолжающий расширяться музейный комплекс включает в себя здания четырех столетий – с XVII по XX в. Одна из древнейших его частей – храм Святого Николая Чудотворца в Толмачах. Ныне это домовая церковь Третьяковской галереи. Высокая колокольня и четверик с изящным пятиглавием отмечают угол Малого и Большого Толмачевских переулков.

Началом истории храма принято считать 1625 г., когда в приходной книге Патриаршего приказа впервые упоминается о «церкви Великого чудотворца Николы, да в пределе Ивана Предтечи, что за Москвою рекою в Толмачах». В 1697 г. Лонгин Кондратович Добрынин, выходец из нижегородской Балахны, осевший в Кадашевской слободе и вошедший в элиту московского купечества – гостиную сотню, возвел на свои средства каменное церковное здание. Доброхот и его отец к тому времени уже прославились как строители главного слободского храма Кадашей – Воскресения Христова. При сравнении с ним церковь в Толмачах, конечно, проигрывает в стройности и великолепии убранства. Однако и она является прекрасным памятником московского барокко. Храм в Толмачах – это двусветный четверик с сомкнутым сводом, увенчанный пятью главками на граненых барабанах. Выразительность фасаду придают сочные белокаменные детали – наличники окон и особенно раковины в закомарах. Первоначально трапезная и колокольня были иными, чем сейчас. Главный престол храма посвящался празднику Сошествия Святого Духа. Никольским оставался лишь придел в трапезной. Но в народе церковь привычно именовали по-старому – Никола Чудотворец в Толмачах. Так она обозначена и на первом геодезическом плане Москвы 1739 г.

Приход храма был небольшим – всего около четырех десятков дворов. Но среди прихожан всегда находились доброхоты, не жалевшие средств ради благолепия святыни. Так, в 1770 г. на пожертвования купеческой вдовы Е.Л. Демидовой, исполнявшей волю покойного мужа, был устроен Покровский придел в трапезной.

В 1812 г. во время оккупации Москвы наполеоновской армией церковное имущество, спрятанное в подполье, благополучно уцелело от грабежа. Сам же храм пострадал от пожара, и в нем долго не возобновлялись службы. В последующие годы его облик претерпел большие изменения. Были снесены старые колокольня и трапезная. Новый проект предложил видный московский зодчий М.Ф. Шестаков. Стройная трехъярусная колокольня и трапезная с приделами Николая Чудотворца и Покрова Богородицы были освящены в конце 1834 г. Это прекрасные образцы русского ампира. Высокая колокольня значительно повысила градостроительную роль храма в панораме Замоскворечья, обогатила силуэт района. В 1845 г. художник Алахов расписал трапезную и приделы. В 1856 г. храм обновили: заново переложили алтарь, построили резной золоченый иконостас. Ремонты производились и позднее. Средства на них жертвовали щедрые прихожане – богатые купцы и зажиточные мещане, крепко укоренившиеся в этом тихом замоскворецком углу. Особое место среди них занимали братья П.М. и С.М. Третьяковы, которые в 1851 г. приобрели соседнюю с храмом усадьбу. Основанная ими галерея неуклонно разрасталась, вовлекая в свою орбиту окрестные пространства, чтобы в конце концов вобрать в себя и древнюю святыню. С самого начала храм и музей соединяла не только география, но и тесная духовная связь. И сам П.М. Третьяков, и большинство сотрудников галереи были усердными прихожанами Николы в Толмачах.

Послереволюционная судьба храма оказалась драматичной, но не фатальной. И по-прежнему связанной с Третьяковкой. В 1922 г. во время кампании по изъятию церковных ценностей из Толмачей вывезли 9 пудов 22 фунта и 1,5 золотника золотых и серебряных изделий. Настоятель отец Илия Четверухин, служивший по совместительству в галерее научным сотрудником, дважды подвергался аресту. Наконец, в 1929 г., несмотря на жалобы и слезные мольбы прихожан, храм был закрыт. Совет Третьяковской галереи постановил приспособить помещение под хранилище. Воспоминания сына настоятеля рисуют печальную картину разорения святыни: «Пока еще стояло на своем месте Распятие, привычно глядели глаза святых на иконах, но вместо ладана уже тянуло откуда-то табаком, постукивал молоток, скрипело отдираемое дерево и кто-то бесцеремонно окликал другого через все помещение, посвистывал и притоптывал». Из храма в Третьяковку попали две иконы XVII в. – «Спас Вседержитель» работы царского изографа Николая Соломонова и «Сошествие Святого Духа». Иконостас частью был оприходован хозотделом ОГПУ для выплавки золота, частью продан за границу. Церковное пятиглавие и колокольню до первого яруса снесли. Прихожане перешли в соседний храм Святого Григория Неокесарийского на Полянке. Отец Илия Четверухин в 1930 г. был вновь арестован и впоследствии погиб в лагере при пожаре клуба. Ныне он причислен к сонму святых новомучеников.

Храм, превратившийся в бесформенный обрубок, утративший две трети росписей, разделенный внутри на два яруса, много лет служил фондохранилищем. В 1932 г. к нему была сделана пристройка, где долго хранилась знаменитая картина А. Иванова «Явление Христа народу». В 1944 г. А.В. Щусев разработал проект расширения галереи, по которому храм фактически встраивался в новый корпус, а его пятиглавие восстанавливалось.

Храм Святого Николая Чудотворца в Толмачах

Только в 1983 г. было принято официальное решение о реставрации церкви в рамках общей реконструкции Третьяковки. В здании предполагалось устроить концертный зал духовной музыки. А вскоре сменилась эпоха. По соглашению Патриархии и дирекции галереи храм Святого Николая Чудотворца в Толмачах стал домовой церковью Третьяковки. Основу церковной общины составили музейные сотрудники. В декабре 1993 г. возобновились богослужения. Началось быстрое восстановление храма. Были воссозданы пятиглавие и колокольня, восполнены утраченные росписи, заново устроены иконостасы. Из фондов галереи в храм поступило 150 отреставрированных икон. С 2000 г. здесь пребывает великая святыня России – Владимирская икона Божьей Матери.

Параллельно Малому Толмачевскому от Кадашевской набережной в глубь древней слободы уходит Лаврушинский переулок. Принято говорить – Россия начинается с Кремля. Но есть у нее и иные истоки. Один из самых полноводных и живительных расположен за Москвой-рекой в переулке с по-московски уютным названием – Лаврушинский. Вот уже полтора века сюда совершается настоящее паломничество. Люди идут в Третьяковку – национальную галерею русского искусства.

Купеческая вдова Анисья Лаврушина, жившая в екатерининские времена, конечно, не могла и помыслить, что имя ее будет увековечено на карте Москвы и в истории культуры. Была она лишь здешней домовладелицей и более ничем не прославилась. Переулок же существовал задолго до нее. Он являлся частью градостроительной структуры древней Кадашевской слободы. Первоначально переулок не был сквозным. Начинаясь от берега москворецкой старицы, он завершался тупиком, правда отходившим влево и вправо, проездами соединялся с соседними переулками – будущими 1-м Кадашевским и Малым Толмачевским. Такую градостроительную ситуацию зафиксировал план Москвы 1739 г. В XVIII в. здесь в городских усадьбах, порой немалых, угнездилось служилое дворянство – Кологривовы, Титовы, Голубцовы… С ними соседствовало купечество – Андроновы, Лаврушины… К исходу столетия тупик превратился в полноценный переулок, дотянувшись до Большого Толмачевского. Видимо, в связи с этим прямой проезд из Лаврушинского переулка в Малый Толмачевский утратил значение и в начале XIX в. исчез. В 1812 г. всю округу опустошил великий пожар. Деревянные строения превратились в пепел, каменные лишь выгорели внутри и обгорели снаружи. Трудами и деньгами замоскворецкого купечества Кадаши восстановились быстрее большинства других районов Первопрестольной. Несколько изменилась местная планировка. До 1825 г. исчез проезд из Лаврушинского переулка в 1-й Кадашевский. Остался лишь узенький проход между домовладениями.

Судьбоносным для Лаврушинского переулка стал год 1851-й. Тогда одна из здешних усадеб была приобретена братьями П.М. и С.М. Третьяковыми. Здесь Павел Михайлович положил начало своему художественному собранию – будущей галерее. Это прославило безвестный переулок, сделало его местом притягательным для каждого, кто хочет познать Россию. За полтора века по Лаврушинскому к дверям галереи прошли миллионы и миллионы. Кто только не побывал здесь – главы государств и правительств, великие люди и простые смертные, любопытствующие и знатоки… Несмотря на такую популярность, Лаврушинский переулок очень долго сохранял дух и облик старой замоскворецкой патриархальности. Жизнь у стен знаменитой галереи всего в километре от Кремля шла тихо и размеренно, как в провинции. Лишь события чрезвычайного порядка тревожили эту идиллию. Так, в апреле 1908 г. все прибрежное Замоскворечье накрыл невиданный паводок. По Лаврушинскому плавали на лодках, люди спасались на крышах. Тогда Третьяковскую галерею лишь с превеликим трудом удалось отстоять от стихии. Силами двух саперных рот и музейного персонала территорию спешно обнесли земляным валом и кирпичной стенкой. В 1941 г. эти кварталы подверглись жестоким бомбардировкам гитлеровской авиации, вызвавшим разрушения и пожары.