Текст книги "История философии"

Диалог «Федон».

В этом диалоге рассказывается о том, как друзья Сократа приходят к нему в темницу и проводят последние часы в беседе с ним. На первый взгляд Сократ находится в тюрьме потому, что пришел туда сам, на собственных ногах, движимых сокращениями мускулов и нервов. Но нет, говорит Платон, причина здесь другая – морально-духовного порядка. Моральный выбор приводит в движение ноги, всё тело человека. Иначе говоря, всякая вещь физического, чувственного мира имеет свою высшую идеальную метафизическую причину (об этом Платон говорит в диалоге «Федр»). Подлинное познание – рационально: подлинно то, что может быть схвачено лишь интеллектуально. Доводы Логоса – вот путь к истине вещей. Это, в сущности, обусловлено объективно, ибо последняя причина конкретной вещи не может быть чем-то чувственным, но является умопостигаемым. Например, мы говорим: красивая вещь. Почему? Объясняем: таков её цвет, фигура и т. д. Однако для Платона все это следствие. Есть чистая форма Красоты в себе – идея красоты, которая и определяет, какие вещи, данные нам в опыте, являются красивыми. Цвет, форма – лишь средство, способ обнаружения красоты.

Диалог «Теэтет».

В этом диалоге Платон подвергает разрушительной критике сенсуалистическую теорию познания, разрабатываемую софистами. Здесь Сократ, беседуя со своими друзьями, среди которых находится юный Теэтет, ставит вопрос: «Что такое знание?».

Согласно Платону Единое охватывает все бытие. Ум – творец бытия: ум упорядочивает бытие, которое душа одушевляет. Бытие познается с помощью диалектики, а природа, поскольку она – не истинное бытие, познается с помощью мифологии. В завершенном виде познание есть чистая форма любви, а подлинная любовь – чистая форма познания. Синтез любви и познания рождает экстаз.

Философия Аристотеля.

Выдающийся философ античности Аристотель (384–322 до н. э.) разделяет все науки на три группы:

1) теоретические, те, которые содержат знания ради него самого;

2) практические, которые добиваются знания ради достижения морального совершенствования;

3) продуктивные, их цель – производство тех или иных объектов.

Самый высокий статус принадлежит теоретическим наукам (метафизике, физике и математике). Метафизика исследует причины первых и высших начал, познает Бытие и Бога. Заметим, что «метафизика» – термин не Аристотеля, а его учеников. Сам он употреблял термины «первая философия» или теология в отличие от «второй философии» – физики. Метафизика – высшая наука; ибо все остальные науки необходимы людям, она же – чистая жажда знаний.

Каковы же первые начала, первые причины? Их четыре: формальная, материальная, действующая и финальная.

Первые две образуют все вещи; они достаточны, если вещи рассматривать в теории. Но если речь идет о становлении, то здесь нужно подключать причины двигательные и финальные (ибо нужно познать, как, почему явление возникло, в каком направлении развивается, какова цель его развития). В отличие от Платона Аристотель включает в бытие как умопостигаемый, так и чувственный мир: мир один, сущность присуща самим вещам. При этом он выстраивает некую иерархию смыслов бытия.

1. Бытие в себе. Это высший род бытия, он означает субстанцию (или сущность), качество, количество, отношение, действие, страдание, место, время.

2. Бытие как акт и потенция. Пример такого рода бытия: человек закрывает глаза и (потенциально и актуально) становится временно незрячим.

3. Бытие как акциденция.[6]6
  Акциденция (от лат. accidentia – случай) означает случайное, преходящее, несущественное свойство.


[Закрыть] Это случайное бытие (то, что есть в данный момент, т. е. не всегда и не по преимуществу).

4. Бытие как истина. Бытие этого рода относится к интеллекту, рассматривающему вещи как соответствующие реальности, либо как не соответствующие ей.

Материя – начало, образующее чувственно воспринимаемую реальность; сама по себе она – недетерминированная потенциальность, которая может актуализироваться, лишь приняв форму. Форма – сущность вещи, но не в платоновском смысле. Аристотелевская форма внутренне присуща самой вещи. Единство формы и материи и есть субстанция. Аристотель признает также неподвижную сверхчувственную субстанцию, первоначало, чистый акт, главную целевую причину, которая обусловливает стремление к совершенству, – это Бог. Бог – это, по сути, Разум, «мышление о мышлении».

Высшее знание – научное; это знание о бытии – созерцание, теория, умозрение. Искусство суть производство вещей; оно ниже науки, но также может содержать истинные суждения. Опыт – вот исходная точка знания. Его основа – ощущение. Без ощущения нет достоверного знания; в нем ум постигает сам предмет ощущения: в единичном непосредственно постигает род, в Каллии[7]7
  Каллии (Callias) – один из богатейших и знатнейших афинских родов.


[Закрыть] – человека. Однако это непосредственное постижение общего в единичном все-таки отличается от подлинного знания – это мнение, оно зачастую основывается на вероятных основаниях. Для мнения или для веры справедливо, что по отношению к ним всегда возможны иное мнение или другая вера. Мнение может быть и истинным, но оно никогда не может быть незыблемым.

По Аристотелю, предмет знания и научное знание о нем существуют в единстве. Предмет сам по себе только возможный предмет знания.

Знание есть род обладания, т. е. способ бытия специфического вида. Научное знание характеризуется тремя основными чертами:

1) доказательность, т. е. всеобщность и необходимость;

2) способность объяснения;

3) сочетание единства со степенями подчинения.

Доказательство может быть доказательством только того, что не может происходить иначе; это заключение из начал истинных и необходимых (общих). Если мы знаем сущность бытия вещи, то мы знаем каждую вещь. Научный вывод характеризуется всегда необходимостью своего содержания и всеобщностью своего применения. Все это обусловливает объяснительный характер знания. Это значит, что научное знание, во-первых, фиксирует некий факт, во-вторых, выясняет его причину, в силу которой вещь не только существует, но и не может существовать иначе, в-третьих, знание есть исследование сущности факта, в-четвертых, знание есть исследование условий, от которых зависит существование факта. В конечном счете, суть доказательства, по Аристотелю, есть познание причины: «Если тот, кто при наличии доказательства [предмета] не имеет понятия о том, почему [предмет] есть, то он [предмета] не знает». Таким образом, процесс познания неизбежно приводит к познанию понятий, которые являются первыми сами по себе; они не доказываются, а постигаются только умом. По Аристотелю, логика (философ называет её аналитической) – это не отдельная наука, а оружие (орган) всякой науки. Основные идеи логики: идеи об умозаключениях и доказательствах. Задача логики – исследование методов достижения истинного знания. Метод, приближающий к научному, но дающий пока только вероятностное знание, Аристотель называет диалектикой.

Вспомним: у Сократа диалектика – это способ отыскания достоверного знания посредством анализа противоречий в различных представлениях о его предмете. Для Платона диалектика – это учение о познании истинно сущего, достигаемого посредством упражнения ума в созерцании бестелесных эйдосов (идей). По Аристотелю, диалектика – метод, способ преодоления формальных противоречий в ходе обсуждения того или иного вопроса. Это достигается посредством развития умозаключений, силлогизмов, освобождения их от противоречий. Знание, достигаемое таким образом, пока еще не истинное, но только – вероятностное.

Метод усмотрения общего (т. е. научного знания) через частное – это индукция.[8]8
  Индукция (от лат. inductio – наведение) – умозаключение от фактов к некоторой гипотезе (общему утверждению).


[Закрыть] Мы научаемся [чему-нибудь] либо через индукцию, либо посредством доказательства. Индукция, конечно же, подводит к знанию общего, но все-таки лишь дедукция[9]9
  Дедукция (от лат. deductio – выведение) – вывод по правилам логики.


[Закрыть] возвышает знание до сферы науки. Лишь дедукция становится доказательством. Только дедукция может дать причинное объяснение, в то время как индукция направляет мысль к сущности, к общему.

В конечном счете, действительный мир познания – это мир, где действует ум. По Аристотелю, ум выше, чем наука: наука не может иметь своим предметом начала знания – это сфера ума. Причем, считает Аристотель, никто не обладает полной истиной, но никто и не лишен ее совершенно. Совокупность идей – вот, по Аристотелю, самое важное.

Космические воззрения Аристотеля сводятся к следующему. Мир имеет форму шара – радиус его большой, но все же конечен. За пределами шара пребывает Бог. Земля имеет шаровидную форму и неподвижно пребывает в центре шара – Вселенной. Вообще, по Аристотелю, вся Вселенная – это совокупность шаров – сфер, находящихся одни внутри других и передающих друг другу свои движения. Крайняя, внешняя сфера – это сфера неподвижных звезд; с ней соприкасается неподвижный перводвигатель мира. Оставаясь неподвижной, внешняя сфера передает движения всем остальным сферам. Между крайней сферой и неподвижной Землей располагаются сферы планет, Солнца и Луны. Предметы на земле состоят из четырех элементов: земли, воды, воздуха и огня. Небесные тела и само небо состоят из эфира — это более совершенные существа, чем земля.

Важные мысли высказал Аристотель относительно этики человека. Он критически отнесся к утверждению Сократа о том, что добро есть правильное усмотрение. По Аристотелю, в состав добродетели входят не только знания, но также склонности и нравы. Душа, сердце человека должны воспринимать добро. Добродетель нельзя сводить лишь к знанию, но, бесспорно, без знания она не существует. Сократ не прав, сводя добродетель к правильному усмотрению, но, бесспорно, добродетель выступает с правильным усмотрением, подчеркивает Аристотель. В любом случае, главное мерило добродетели – поступок. По мнению философа, все поступки человека тяготеют к неким целям как к благу. Последняя цель, последнее благо человека – счастье. Что такое счастье? Наслаждение ли, почет, успех, богатство? Все это рабская жизнь, достойная лишь животного, считает Аристотель. По его мнению, высшее благо и счастье для человека – самосовершенствование. Счастье – жить в согласии с добродетелью всю жизнь: «На самом деле, одна ласточка не делает весны, или даже дня весны; один день не делает человека блаженным и счастливым».

Этическая добродетель, достоинство практического поведения относятся к сфере разума: разум привносит «точную меру», обеспечивает средний путь между крайностями. С точки зрения Аристотеля, главная философская категория – умеренность, середина. Так, мужество – это путь между безрассудством и трусостью, щедрость – мера между жадностью и расточительством. Добродетель – это род умеренности, удерживающий нас от ошибок, к которым ведут страсти. Высшая добродетель – справедливость: лишь по справедливости можно определить меру всем благам. Форма справедливости, относящаяся к материальным благам, делится на два вида: распределяющая справедливость и справедливость уравнивающая. Принципом распределяющей справедливости оказывается моральное достоинство лиц, между которыми производится распределение благ. При уравнивающей справедливости действует принцип сравнения лиц с точки зрения экономической эффективности их деятельности: «Общество держится тем, что каждому воздается пропорционально его деятельности».

Блаженства и счастья человек может достигнуть, лишь совершенствуя себя в мудрости, в созерцательной активности, стремясь к бесконечному. Именно потому, что мы люди, и именно потому, что мы смертны, мы не должны ограничиваться тем, что конечно и соразмерно человеку. Мы должны измерять себя тем, что бессмертно, жить в соответствии с наиболее благородной частью в нас. Животные непричастны к понятию счастья, ибо лишены этой способности. Боги в блаженной жизни счастливы постоянно. Человек же имеет счастье в той мере, в какой он способен достичь познания метафизической реальности, т. е. познания божественного.

Согласно Аристотелю, высшей формой общения между людьми является государство. Человек – животное политическое: тот, кто не нуждается в государстве, кто не является частью государства, тот либо зверь, либо Бог. Государство существует ради благой жизни; оно выше индивида и семьи. Совершенный человек – это совершенный гражданин. Цель совершенного гражданина – совершенное государство. Идеальное государство – это не результат созидания на месте разрушения, а следствие постепенного совершенствования всего существующего. Социальная структура государства, по мнению Аристотеля, такова: земледельцы → ремесленники → торговцы → наемные работники → военные → лица, облаченные законосовещательной властью. Лишь два последних сословия образуют душу государства, являются его подлинными гражданами.

Аристотель выделяет три «правильные» формы правления – монархию, аристократию и политию, а также три «неправильные» формы – тиранию, олигархию и демократию. С реалистической точки зрения самая лучшая форма правления – полития, ибо она воплощает средний путь между олигархией и демократией. Аристотель – приверженец частной собственности. По его мнению, наличие частной собственности обусловлено естественным чувством любви человека к самому себе. Но эгоизм как чрезмерную степень любви к себе Аристотель отвергает: «Тот человек по-настоящему любит себя, который любит разум и служит ему».

Аристотеля высоко ценили мыслители последующих эпох, в частности арабский мыслитель Фараби,[10]10
  Фараби (аль-Фараби) Абу Наср ибн Мухаммед (870–950) – философ, ученый-энциклопедист, один из главных представителей восточного аристотелизма.


[Закрыть] получивший прозвище «Второй учитель» (т. е. после Аристотеля, которого Фараби комментировал). Аристотель был признанным авторитетом в эпоху Средневековья. Гуманисты, просветители, отвергнув спекулятивную философию схоластов, также отнеслись к Аристотелю с уважением.

К. Маркс (1818–1883) считал Аристотеля «величайшим мыслителем древности». По словам Ф. Энгельса (1820–1895), это – «самая универсальная голова» среди греческих философов. Русский религиозный философ, поэт и публицист В. С. Соловьев (1853–1900) отмечал «редкий дар умозрения и синтеза», присущий Аристотелю. Высоко чтут Аристотеля и современные философы. В частности, А. Камю (1913–1960) считал, что «в ясности доказательств никто не превзошел Аристотеля», а Х. Г. Гадамер (1900–2002) с большим уважением говорил об Аристотелевской этике.

Эллинистическая философия.

В конце IV – начале III в. до н. э. в Греции существовало несколько философских школ. Влиятельной школой этой эпохи была школа киников (греч. kynikoi, лат. cynici – циники),[11]11
  Название происходит от Киносарга (лат. Kynosarges) – холма в Афинах с гимнасием, где Антисфен занимался с учениками.


[Закрыть] которую основал ученик Гор-гия и Сократа Антисфен (ок. 450 – ок. 360 до н. э.). Наиболее выдающимся представителем этой школы был ученик Антисфена Диоген Синопский (ок. 410 – ок. 320 до н. э.). Высшей добродетелью киники почитали разум. Так, с точки зрения Антисфена, презрение к внешним удовольствиям доставляет высшее наслаждение. Внутренняя свобода выше всего. Политическая жизнь, государство для киников не имели смысла. Единственно правильное государство, говорил Диоген, то, которое установлено в целой Вселенной. Диоген был одним из самых оригинальных киников. Он отвергал все общественные условности, жил в бочке или, точнее, большом кувшине, какие использовались при погребениях; довольствовался подаянием, был смел и мужествен. Диоген считал своим долгом «портить» «всю монету»: полководцы и цари, всё, что имеет ореол внешней мудрости, богатство, счастье отвергались им как фальшивые монеты.

Лучшее из учения киников перешло к стоицизму [от греч. stoia – портик (галерея с колоннами в Афинах, где учил основатель стоицизма философ Зенон (334/333 до н. э. – 262/261 до н. э.)].

Выдающимся мыслителем эллинистического периода был Эпикур (341–270 до н. э.). Преимущественное значение Эпикур уделял этике воспитания человека. Целью человека, считал он, является наслаждение, причем это наслаждение человек должен искать в некоем всеобщем, естественном, необходимом, определяемом разумом, мыслью: «Так называемая справедливость, в общем, повсюду одна и та же». Это понимание взаимной пользы: если то, что считают справедливым, действительно полезно для общества, то оно, несомненно, справедливо, если нет, то несправедливо. Если какой-либо закон оказывается то полезным, то бесполезным, то он справедлив только тогда, когда полезен людям.

Правила своей утилитарной морали Эпикур сформулировал следующим образом: избегать наслаждения, причиняющего страдание, избегать страдания, не приводящего к наслаждению, избегать наслаждения, лишающего более сильного наслаждения, приводящего, в конце концов, только к большему страданию; переносить страдание, избавляющее от более сильного страдания или обеспечивающее большее наслаждение. В конечном счете, истинное благо – жизнь. Для жизни необходимо немногое: покой души, отсутствие страданий. Именно в этом и состоит наслаждение жизнью, подчеркивает Эпикур: все остальное – суета сует. По Эпикуру, все люди равны, все имеют право на счастье.

Эпикур делил философию на три части: логику, физику и этику. Логика изучает правила, как достичь истины. Физика изучает природу. Этика учит искать счастье как цель жизни человека. Эпикур считает, что чувства не ошибаются: вещи излучают образы (подобия), последние воспринимаются и воспроизводятся чувствами. Отпечаток чувственных представлений (пролессис) фиксируется памятью. Разум, поскольку он не фиксирует непосредственно показания чувств, не дает истинного знания о вещах. Как очевидно, тезис Эпикура о том, что все ощущения истинны, ведет к субъективизму в духе Протагора. С точки зрения трактовки субстанции Эпикур – атомист. Но как можно считать его утверждения об атомах истинными, если их невозможно воспринимать чувствами? Здесь у него явное противоречие.

Тит Лукреций Кар (I в. до н. э.), разделяя идеи Эпикура, с уважением писал о нем: «В то время, когда униженный человеческий разум ползал по земле под игом суеверия… человек из среды греческого народа (Эпикур), первый дерзнул… возмутиться. Ни слова богов, ни их громы, ни угрозы разгневанного неба не могли остановить его… Он первый пожелал разбить тесные врата природы… Он подвинулся далеко за племенные пределы мира и окинул мыслью все это обширное пространство, оттуда же его победный гений явился к нам и возвестил о том, что может возникать и почему каждому телу свойственна ограниченность и каким образом ограниченность эта полагается самою его сущностью. С тех пор суеверие попрано ногами и низвергнуто: наша победа уравнивает нас с богами».[12]12
  Лукреций. I. С. 63–80.


[Закрыть] Лукреций подчеркивает: «Для рассеяния душевного мрака необходимы не луч солнца, не светлое сияние дня, но наблюдение и разум. Вот правило, которое они дают нам: …из ничего не может произойти ничто, даже и по повелению богов».[13]13
  Там же. С. 147–159.


[Закрыть]

Философия стоиков похожа на философию Эпикура. Добродетельная, разумная жизнь – вот смысл учения стоиков. Добродетельный человек – счастливый человек; добродетель сама по себе наполняет человека, его душу блаженством. Если человек живет добродетельно, он живет всегда в согласии с самим собой. Никакие внешние бедствия, страдания, боль не могут разрушить этого согласия (хотя, конечно, человек их чувствует).

Философия стоиков делится на три периода: 1) Древняя Стоя (IV–II вв. до н. э.); 2) Средняя Cтоя (II–I вв. до н. э.); 3) Поздняя Стоя (I–III вв. н. э.). Римский философ, представитель Поздней Стои Эпиктет (ок. 50 – после 120) пишет: «Не требуй, чтобы вещи случались, как ты того желаешь, а желай, чтобы они происходили, как они случаются, и ты будешь благоденствовать. Я всегда больше доволен тем, что случается, будучи убежден в том, что то, чего желают боги, лучше для меня, чем то, чего я сам хочу». И далее: «Я хром; это – неудобство для моего тела, но никак не для моей воли. Поступки, зависящие от нас, по своей природе свободны; ничто не может ни остановить их, ни помешать им». Нравственный идеал стоиков – мудрец: «мудрец свободен даже в цепях, ибо он действует из самого себя, не подкупаемый страхом или вожделением». Стоическую мораль отличает чувство собственного достоинства человека, его несокрушимой гордости. Мораль стоиков сурова: все поступки человека, большие и мелкие, имеют, с их точки зрения, одинаковые значения. Не должно бояться ни бедности, ни изгнания, ни тюрьмы, ни смерти, но должно бояться страха, предостерегает Эпиктет. То, что Сократ сказал и сделал, отказавшись от бегства и погибнув ради правды, гораздо полезнее для нас всего, что он мог бы сказать и сделать, спасшись посредством побега.

Спокойный, полный достоинства, опирающийся на разум героизм стоиков имел в эпоху начавшегося упадка Рима чрезвычайно важное воспитательное значение. В то время, когда, по выражению Тацита,[14]14
  Тацит Публий Корнелий (ок. 54 – ок. 123) – римский историк. Труды Тацита посвящены истории Рима и Римской империи, а также религии, общественному устройству и быту древних германцев.


[Закрыть] добродетель была гонима, для благородных людей, дерзавших протестовать против всеобщей низости, она была последним убежищем. Стоики напоминали римлянам о тех временах, когда граждане Рима были настроены героически. Не все из стоиков подобно Муцию Сцеволе могли протянуть руку к пылающей жаровне, но все или почти все понимали и восхищались его поступком, а многие вполне могли и повторить его.

Гегель считал, что принципы стоиков слишком формальны и субъективны. Стоики, по сути, безразличны к миру. «Поскольку… не может быть установлен некий последний, решающий критерий, указывающий, что именно есть благо, и принцип лишен определенности, постольку последнее решение принадлежит субъекту… Со времени Сократа обычай перестал быть последней решающей инстанцией в вопросах о достодолжном поведении. У стоиков, таким образом, отпадает всякое внешнее определение, и последнее решение может быть перенесено лишь в субъекта как такового, который в последнем счете определяет из себя в качестве совести, что есть правое. Хотя на этом фундаменте можно возвести и много возвышенного и назидательного, однако здесь недостает действительного определения; существует поэтому, согласно стоикам, лишь одна добродетель, а добродетельным является муд-рец».[15]15
  Гегель Г.В.Ф. Лекции по истории философии. – Кн. 2. 1816–1826. – С. 353.


[Закрыть] Гегель, конечно, прав: стоики абсолютизировали внутреннюю жизнь, они с достоинством переносили свои страдания, были горды и благородны, но на общественный протест, общественно значимые действия все-таки были неспособны. Стоицизм не дал ни одного Брута.

Социальный кризис римского общества естественным образом отражался в общественной мысли, философии. Росло недоверие к рациональному освоению мира, усиливалось влияние всякого рода мистических учений. В этих условиях в III–V вв. весьма влиятельным учением стал неоплатонизм, наиболее видным представителем которого был Плотин (205–270).

Плотин воспроизводит эпизод древнегреческого мифа о царе Мидасе. Царь спросил Силена, спутника Диониса: «В чем высшее счастье человека?» Силен ответил: «Злополучный однодневный род, дети случая и нужды! Зачем заставляешь ты меня сказать то, что самое лучшее тебе не слышать? Высшее счастье тебе совершенно недоступно: не родиться, не быть вовсе, быть ничем. Второе же, что тебе остается, – скоро умереть».

По Плотину, существует абсолютное наивысшее начало – Единое, которое выше бытия и мышления и служит причиной обоих. Единое производит Ум (нус), Ум производит Душу.[16]16
  Это одно из центральных понятий в философии неоплатонизма, восходящее к учению Платона о мировой душе как движущем начале космоса; выступает посредницей между идеальным (бестелесным) миром и созидаемым ею чувственным миром.


[Закрыть] В человеке Душе соответствует живая душа, Уму – рассудок, Единому – Разум. Ум содержит в себе всегда все в неизменном тождестве: он всегда только есть – для него существует одно лишь настоящее. Его ноумены[17]17
  Ноумен (от греч. noumenon) – умопостигаемое (в противоположность феномену, т. е. постигаемому чувствами); термин впервые употреблен Платоном.


[Закрыть] не проходят как моменты времени, они неизменны, каждый из них есть и мыслимое, и сущее, а все вместе они составляют один универсальный Ум и одно универсальное бытие. Познать Единое, божественное бытие можно лишь посредством разума, т. е. экстаза, чистого созерцания, интуиции, подавления всего телесного.

* * *

В целом, как очевидно, Античность – это яркая, гармоничная, наивная культура, отражение «детства» человечества. Выдающиеся мыслители высоко ценили античную философию, культуру, их красоту, богатство содержания. Детская наивность, беззаботность, изящество – вот, по Марксу, что привлекает в Античности людей последующих веков. «Взрослый человек не может снова стать ребенком, не впадая в детство, но разве его не радует наивность ребенка и разве он сам не должен стремиться к тому, чтобы на более высокой ступени воспроизвести присущую ребенку правду?.. И почему историческое детство человечества там, где оно развилось всего прекраснее, не должно обладать для нас вечной прелестью, как никогда не повторяющаяся ступень? Бывают невоспитанные дети и старчески умные дети. Многие из древних народов принадлежат к этой категории. Нормальными детьми были греки».[18]18
  Маркс, К. Соч. / К. Маркс, Ф. Энгельс. – Т. 46. – С. 48.


[Закрыть]