Текст книги "История философии"

Глава 4
ФИЛОСОФИЯ РЕНЕССАНСА

К XVI в. религия все более перестает быть главным фактором истории. Злоупотребления пап, вмешательство церкви в дела светской власти вызвали кризис католической церкви. В самой церковной среде начались дискуссии. Так, иезуит Луис Молина (1536–1600) выступил с поправками к учению о предопределении. По его мнению, человек по своей свободной воле, т. е. без помощи божественной благодати, может творить благое дело. Когда человек достигает этого, тогда Бог ниспосылает ему свою благодать, через которую он, человек, испытывает сверхъестественное действие освящения. Свободная воля одинаково деятельна как до ниспослания благодати, так и во время ее проявления: все зависит от человека – его свободная воля делает помощь Божию либо действительной, либо недействительной. Однако решающее слово «сказало» искусство. В созданных в это время величайших творениях в области скульптуры, живописи, литературы и поэзии воспевались античные традиции, человек, чистая красота форм; во всяком случае, связь с религиозными представлениями в них была явно ослаблена. Вообще в эти годы антирелигиозная тенденция в Италии, особенно в среде высших классов, была очевидной. Лютер, побывавший в Италии в то время, был поражен: в Риме считалось хорошим тоном отвергать христианские начала; о догматах католической церкви, текстах Священного Писания при дворах говорили с насмешкой, а то и с презрением. Но главное, разумеется, заключается в том, что из восхищения красотой форм и подражания древним в Италии возникла великая национальная литература и философия.

В частности, великие гуманистические идеи провозглашал и защищал Джованни Пико делла Мирандола (1463–1494). Суть своего гуманистического миропонимания он выразил так: Бог – начало, а человек – центр всех вещей. Создав человека, Бог сказал ему: «Мы не дали тебе ни определенного места, ни особого наследия. Все другие сотворенные существа мы подчинили определенным законам. Ты один ничем не связан, можешь брать, что хочешь, и быть по своему выбору тем, на что решишься по своей воле. Ты сам по своей воле и к своей чести должен быть собственным мастером и строителем и формировать себе из материала, который тебе подходит. Ты свободен – можешь опуститься на низшую ступень животного мира, но можешь и подняться до высших божественных сфер. Животные от рождения обладают всем тем, чем они когда-нибудь будут обладать. Лишь в человеке Отец заложил семя для любой деятельности и зародыши любого образа жизни». Пико делла Миран-дола последовательно отстаивал свободу и достоинство человека, его право самостоятельно творить свою личность.

Конечно, первые гуманисты, такие, например, как Данте и Петрарка, еще не решались полностью перечеркнуть схоластическую «ученость», тем не менее уже утверждали, что философия прежде всего должна быть «искусством жизни», готовить человека к моральной и политической жизни. Выдающийся гуманист Лоренцо Валла (1405/1407–1457) обосновывал и защищал идеи в духе эпикуреизма. Он считал естественным все то, что служит самосохранению, счастью человека.

Марселино Фичино (1433–1499), будучи в своих философских воззрениях приверженцем неоплатонизма, доказывал, что философия – не служанка теологии, но ее сестра: философия – это «ученая религия». В духе Платона и неоплатонизма он утверждал, что добродетель есть особенный строй души, позволяющий сохранить достоинство в отношении себя и других, т. е. выполнить обязанности и по отношению к себе, и по отношению к другим, ибо лишь поступки, абсолютные и совершенные относительно исполнения обязанностей, являются благородными, поступки же, противоположные обязанностям, являются постыдными. По мнению Фичино, благородство и достоинство души у Сократа и Платона суть одно и то же. Точно так же, отмечает Фичино, и их последователи – платоники, перипатетики, стоики и др. – учили, что существует два рода моральных добродетелей, из которых одни управляют чувствами и собственными деяниями человека, другие направлены на то, чтобы поступить наилучшим образом в отношении тех, с кем мы имеем дело в нашей жизни. Платоники первый род добродетелей называли умеренностью, второй – скромностью. Они считали, что в понятие умеренности входят воздержание, постоянство, сдержанность, терпение, упорство, храбрость, великодушие. Другой род добродетели – скромность – включает верность, невинность, справедливость, дружбу, благодеяние, щедрость, великолепие. Апеллируя к Аристотелю, Фичино отмечает, что с точки зрения греческого философа добродетель лучше всего проявляет себя в трудностях и что труднее вести себя добродетельно по отношению к другим, чем по отношению к себе. Поэтому те добродетели, которые касаются общественной жизни, достойны большей похвалы, чем те, которые касаются частной нравственности. Недаром Аристотель говорил: худший не тот, кто порочен по отношению к себе, но тот, кто порочен по отношению к другим; лучший же не тот, кто добродетелен по отношению к себе, но по отношению к другим. Все эти суждения Аристотеля Фичино разделяет, однако сам наилучшей добродетелью считает великолепие. Он выстраивает следующую иерархию добродетелей: невинность – чистота души, постоянное стремление никому не вредить – порождает справедливость, некую склонность человеческой воли воздавать каждому должное; основа справедливости – верность, постоянство и истинность в словах и делах. За справедливостью следуют щедрость и великолепие: щедрость – это добродетель, все же сохраняющая ориентацию на человека, ее проявляющего; великолепие же проявляется всегда в больших общественных расходах и делах.

Защищая идею деятельного, творческого отношения к жизни, итальянский гуманист, философ, архитектор и художник Леон Батиста Альберти (1404–1472) также апеллирует к Античности: «Мне… по душе мысль философа Анаксагора, который на вопрос, чего ради Бог произвел человека, ответствовал, дабы тот мог созерцать небо, звезды, солнце и все сии дивные творения Божьи. И можно сыскать немалые подтверждения этому мнению, поскольку, как мы видим, нет никакого другого одушевленного предмета, голова которого не была бы обращена вниз, к земле, к пропитанию; только у человека, имеющего прямой стан, чело и лицо устремлены ввысь, т. е. как бы самой природой он устроен для того именно, чтобы взирать и восхищаться небом и его светилами. По словам стоиков, природа произвела человека в качестве созерцателя мира и распорядителя вещей; Хризипп полагал, что всякая вещь предназначена служить человеку, человек же – сохранять общность и дружбу между людьми. Этому же мнению… был привержен Протагор, утверждавший, что человек – мера всех вещей. Платон… пишет, что люди рождены не только для себя, ибо одна часть их существа принадлежит отечеству, другая – родителям, третья – друзьям… Посему мне весьма по душе мысль Аристотеля, согласно которому „человек – это как бы счастливый смертный бог, если он познает и действует при помощи разума и добродетели… Счастье невозможно обрести, если не творить дела добрые, справедливые и достойные“».

Пьетро Помпонацци (1462–1525) также разрабатывал свою философию в духе Ренессанса. Он отвергал учение Аристотеля как главный источник схоластики. По его мнению, философия должна исходить из научных принципов; религия нужна лишь для воспитания нравственного чувства. Помпонацци отвергал бессмертие души: душа является смертной; человек бессмертен лишь в том смысле, что ему присущи представления о высоких духовных сущностях. Разум – это главное: лишь с помощью разума человек может достичь счастья и блаженства, являющихся смыслом и целью его жизни. Помпонацци считал, что все в природе подчиняется всеобщему естественному закону, все имеет причину, все детерминировано, случайности исключены. Бог – это и есть судьба, фатум, природная необходимость.

В эпоху Ренессанса жил и такой выдающийся мыслитель, историк и писатель, как Николло Макиавелли (1469–1527). Многие оценивают его как апологета насилия, вероломства, коварства, лжи и т. п. Во всяком случае, в своем трактате («Государь», 1513) он наставлял государя: будь сильным и жестоким, как лев, и хитрым, как лисица. Но нужно учитывать социально-политический контекст этих наставлений: Италия раздроблена, князья враждуют между собой, в междоусобной войне используются все средства. Государь, воспитанник Макиавелли, должен знать это и быть готовым к борьбе, иначе цели ему не добиться, Италии не объединить. Вместе с тем Макиавелли высказал ряд глубоко гуманистических положений: политическое рабство – пагубная болезнь для государства; лишь те войны справедливы, которые необходимы, лишь то оружие священно, на котором покоится последняя надежда. А что может быть для нас необходимее свободы и какое оружие священнее разрывающего цепи политического рабства?

К северу от Альп духовно-культурное развитие было иным. Если в Италии усиливалось безверие, то, например, в Германии, напротив, утверждалось глубокомысленное богословие. М. Лютер, Ж. Кальвин и др. выступили во главе движения за реформирование церкви. Многих верующих возмущала политика римской католической церкви, злоупотребления пап, продажа индульгенций (отпущение грехов). Лидеры Реформации требовали возврата к раннему христианству, проповедовали идеи о «священстве всех верующих», об «оправдании одной верой», о том, что «всем и каждому христианину подобает знать и обсуждать учение; подобает, и пусть будет проклят тот, кто на йоту суживает эти права» и т. п. Они настаивали, особенно Кальвин, на идее предопределения, по которому одни предназначаются Богом к вечному спасению, другие – к осуждению.

Начало Реформации связывают с выступлением Мартина Лютера (1483–1546) против торговли папскими индульгенциями (1517). Энергичный и расчетливый, Лютер сумел найти себе союзников во многих слоях европейского общества. Особенно большое значение для него имела поддержка князей, стремившихся к национальной независимости. В 1520 г. Лютер сжег папскую буллу, предававшую его проклятию. В 1521 г. он противопоставил себя уже не только папе, но и императору. Борясь против папы, Лютер подчеркивал: «Я напал не только на злоупотребления, но и на все учение Папы, я укусил его в сердце», и он был прав. Более того, идеи Реформации несли в себе социально-революционный заряд. Они вызвали Крестьянскую войну против феодалов (1524–1526), во главе которой встал Томас Мюнцер (ок. 1490–1525). Опасность этих идей почувствовал и Лютер; он призвал князей вешать восставших крестьян как бешеных собак.

С особым раздражением говорил Лютер о разуме, об апелляциях к разуму. По Лютеру, человек, полагающийся только на свой разум, совершает смертный грех. Вера должна свернуть шею разуму, задушить этого «свирепейшего и вреднейшего врага Божия».

Карл Маркс, высоко оценивая Реформацию в целом, тем не менее о самом Лютере сказал так: «Лютер победил рабство по набожности только тем, что поставил на его место рабство по убеждению. Он разбил веру в авторитет, восстановив авторитет веры. Он превратил попов в мирян, превратив мирян в попов. Он освободил человека от внешней религиозности, сделав религиозность внутренним миром человека. Он эмансипировал плоть от оков, положив оковы на сердце человека».[43]43
  Маркс К. Введение к «Критике гегелевской философии права» // Маркс, К. Соч. / К. Маркс, Ф. Энгельс. – М., 1955. – Т. 1. – С. 422–422.


[Закрыть] Так или иначе, но после Реформации вернуться к прошлому уже было невозможно. Ф. Энгельс был прав, оценивая реформацию как «буржуазную революцию № 1 с крестьянской войной в качестве критического эпизода».[44]44
  Энгельс Ф. Развитие социализма от утопии к науке. Там же.


[Закрыть] Реформация, конечно, способствовала повороту к Новому времени. В европейской общественной мысли нарастала критика клерикализма и феодализма, все более утверждались идеи гуманизма.

Большой вклад в защиту гуманистических идей внес Эразм Роттердамский (1467–1536). В книге «Похвала глупости» (1508) он подверг беспощадной критике папство, церковь, общество в целом, причем эта критика была такой, что о ней говорили: «Эразм снес яйцо, которое высидел Лютер». Воспевая гуманизм, Эразм Роттердамский трактовал его как нравственное уважительное отношение людей друг к другу. Он осуждал войну как самое страшное проклятие человечества, защищал идею единого «христианского всесветного мира», единой церкви как гаранта единой национальной европейской цивилизации. Защищая человека, обосновывая гуманизм, Эразм Роттердамский апеллировал к иронии как теоретической и политической позиции. «Ирония – пафос середины… она резвится между контрастами и не спешит встать на чью-либо сторону и принять решение: ибо она полна предчувствия, что в больших вопросах, где дело идет о человеке, любое решение может оказаться преждевременным и несостоятельным и что не решения являются… целью, а гармония, которая, поскольку дело идет о вечных противоречиях, быть может, лежит где-то в вечности, но которую уже несет в себе шаловливая оговорка по имени Ирония».

Католическая церковь осудила свободомыслие[45]45
  «Свободомыслящий» – термин, который впервые употребил в 1697 г. в письме к Дж. Локку математик Молинэ.


[Закрыть] Эразма как арианскую и пелегианскую ересь. Но и протестанты, в частности М. Лютер, также были недовольны: «Человеческое значит для него больше, чем божественное», – писал Лютер об Эразме.

Английский гуманист, государственный деятель и писатель, один из основоположников утопизма Томас Мор (1478–1535) решительно критиковал средневековое общество, осуждал жестокость церкви. Он защищал идею терпимости для всякой веры (кроме отрицания бессмертия души и провидения) как для дела чисто личного, призывал к уничтожению всех сословных различий, отрицал смертную казнь (исключая самых опасных преступников). В своей книге «Утопия» (1515) он описывал воображаемую страну, соответствующую идеалам разума. В этой стране существует общность имущества; уважается семья, ее чистота строго охраняется законом; все посильно трудятся, получая блага по потребностям. Конечный вывод Мора: истинное счастье человека заключается в полном и гармоничном развитии ума, науки и литературы.

Другой великий утопист Томмазо Кампанелла (1568–1639) также нарисовал счастливый образ будущего общества в своей книге «Город Солнца» (1602). Прообразом ему послужила «Республика» Платона с той лишь разницей, что философы-правители греческого мыслителя заменены правителями-священниками. Кампанелла обещает: в «Городе Солнца» природа возродится, искусство и закон преобразятся и на святой народ Христов ниспошлются блага. «Если счастливый золотой век существовал когда-то на земле, то отчего же не вернуться ему опять?».

* * *

Даже спустя столетия выдающиеся мыслители высоко ценили эпоху итальянского Ренессанса и европейского Возрождения. «Это был величайший прогрессивный переворот… эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по многосторонности и учености», – писал Ф. Энгельс в «Диалектике природы». «Итальянское возрождение таило в себе все положительные силы, которым мы обязаны современной культурой, а именно: освобождение мысли, презрение к авторитетам, победу образования над высокомерием родовой знати, восторженную любовь к науке и к научному прошлому людей, снятие оков с личности, пламя правдивости и отвращение к пустой внешности и эффекту (это пламя вспыхивало в целом множестве художественных характеров, которые требовали от себя совершенства своих произведений, и одного лишь совершенства, в союзе с высшей нравственной чистотой). Более того, Возрождение обладало положительными силами, которые в современной культуре еще не обнаружились столь могущественно. То был золотой век нашего тысячелетия, несмотря на все его пятна и пороки», – считал Ф. Ницше.[46]46
  Ницше, Ф. Соч. в 2 т. – Т. 1. – М, 1990. – С. 366.


[Закрыть]

Высоко оценивал эту эпоху и русский философ Николай Бердяев (1874–1948): «Средневековье, сосредоточив и дисциплинировав духовные силы человека, вместе с тем связывало их. Оно держало их в подчинении духовному центру, оно централизовало всю человеческую культуру… На заре нового времени… были отпущены на свободу творческие силы человека. И вот шипучая пора этих творческих сил и создала то, что мы называли Ренессансом, последствия которого продолжаются и до XIX века. Вся новая история есть ренессансный период истории. Этот исторический период стоит под знаком отпущения на свободу творческих сил человека, духовной децентрализации, отрывания от духовного центра, дифференциации всех сфер общественной культурной жизни, когда все области человеческой культуры становятся автономными. Автономными являются наука, искусство, государственная жизнь, экономическая жизнь, вся общественность и вся культура. Этот процесс дифференциации и автономизации и есть то, что называется секуляризацией человеческой культуры».[47]47
  Бердяев, Н. А. Смысл истории. – М., 1990. – С. 101–102.


[Закрыть]

Глава 5
ФИЛОСОФИЯ НОВОГО ВРЕМЕНИ

Огромный импульс к утверждению Нового времени (XVI–XIX вв.) дал прогресс знаний, развитие науки, философии. К середине XVI в. европейская мысль убедилась, что путь вперед – это путь к новому через познание нового. Выдающимися учеными того времени были Николай Коперник (1473–1543), Иоганн Кеплер (1571–1630), Галилео Галилей (1564–1642), Исаак Ньютон (1643–1727) и др. Коперник выдвинул и обосновал положение о том, что Солнце является центром мироздания, а Земля имеет двойное движение: суточное вращение вокруг своей оси и годовое вращение вокруг Солнца. Кеплер доказал, что планеты движутся вокруг Солнца по эллиптическим орбитам. Галилей первым установил закон падения тел. Он показал, что когда тело падает свободно, его ускорение постоянно, если не учитывать сопротивление, оказываемое воздухом; ускорение одинаково для всех тел, тяжелых или легких, больших или малых. Наконец, Ньютон сформулировал закон всемирного тяготения: каждое тело притягивает каждое другое тело с силой, прямо пропорциональной произведению их масс и обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними.

Не отставали от естествоиспытателей и представители гуманитарного знания. Так, выдающийся мыслитель Нового времени Фрэнсис Бэкон (1561–1626) решительно выступал против всяких догм, авторитетов, схоластики и т. п. Он считал, что нельзя относиться со слепой доверчивостью к кому или чему бы то ни было, ведь и «мудрейшие могут ошибаться». Но не следует отвергать сочинения, например, Аристотеля и Аверроэса из-за заблуждений, которые в них встречаются: несовершенство неразлучно с наукой. Справедливо, что человек никогда не достигает абсолютного совершенства и полной достоверности; и все же он постоянно совершенствуется: «Истина постоянно возрастает».

Бэкон – родоначальник английского материализма. Материя – субстанция мира; носитель таких основных его свойств, как протяженность, форма, вес, непроницаемость. Бэкон отдает приоритет качественному многообразию материальных объектов, поэтому у него математика подчинена физике. Материи присуще некоторое внутреннее напряжение, стремление, томление, подчеркивал Бэкон. К. Маркс говорил, что у Бэкона материя улыбается своим ярким поэтически-чувственным блеском всему человечеству.

Свое знаменитое сочинение «Новый Органон» (1620) Бэкон посвятил исследованию причин человеческих заблуждений, мешающих людям постигать истину – он называет эти источники заблуждений «идолами». Бэкон предлагает различать:

1) идолы рода – ложные восприятия, обусловленные самой природой человека, присущие человеческому сознанию вообще;

2) идолы пещеры – заблуждения человека, связанные с обстоятельствами его индивидуальной жизни (здесь ясно видна аналогия с образом пещеры у Платона);

3) идолы рынка или площади – результат неверного образования понятий; заблуждения, происходящие от неправильного употребления слов;

4) идолы театра, сцены – заблуждения, обусловленные нашей догматической приверженностью «авторитетам мысли». Эти последние, по мнению Бэкона, самые опасные.

Бэкон подчеркивает, что сущность социального прогресса заключается в стремлении человека победить, подчинить себе природу. Последняя, по сути, не может противостоять человеку, ибо он наделен способностью, искусством изобретательства.

Анализируя человеческие стремления, Бэкон делит их на три рода: к первому он относит стремление достичь власти над своими соплеменниками; ко второму – стремление установить власть своей страны над другими странами, остальным человечеством; к третьему – стремление утвердить власть человека над природой. Именно это устремление, по Бэкону, самое высокое. Вместе с тем очень важно учитывать его замечание относительно характера власти человека над природой: она может быть «основана единственно на науках и искусствах, потому что природою можно повелевать, только повинуясь ее законам».[48]48
  Natura non imperatur nisi parendo (Природу иначе не победить, как ей повинуясь).


[Закрыть]

Бэкон полагает, что прогресс науки и искусства постепенно приводит к уравниванию людей в умственном отношении. В прежние времена, например, только тот мог провести правильную прямую линию или верно начертить круг, кто имел особую твердость руки и верность глаза, однако с тех пор, как были изобретены линейка и циркуль, это уже легко для многих, для всех.

Особое значение Бэкон придает методологии познания. В этой связи он сравнивает три метода: методы муравья, паука и пчелы. Науки до сих пор обрабатывались либо эмпириками, либо догматиками. Эмпирики, как муравьи, умеют только накапливать знания, сваливая все в кучу и потребляя все на месте. Догматики, наподобие пауков, ткут ткань из самих себя. Пчела же занимает середину между ними: подобно муравью она собирает свой материал на цветах садов и полей и преобразует его в силу прирожденной ей способности. Таков должен быть образ истинной работы философии, которая не считает сама себя источником знания, как паук, или, как муравей, не ограничивается запоминанием множества опытных фактов, но привносит их в наш дух видоизмененными и преобразованными. Следует ожидать великого от соединения этих двух методов – опытного и рационального, – соединения, до сих пор еще не встречавшегося, подчеркивает Бэкон.

Рене Декарт (1596–1650), в сущности, задумал свое «Рассуждение о методе» (1637) под впечатлением идей Бэкона. Однако если Бэкон начинает с низвержения «идолов», то Декарт – с безусловного сомнения. Я могу и должен сомневаться во всем, кроме того, что я мыслю: Cogito, ergo sum![49]49
  Мыслю, следовательно, существую.


[Закрыть] Для руководства своим разумом Декарт принял четыре правила:

1) принимать за истину только то, что представляется разуму ясно и отчетливо и не дает повода ни к какому сомнению;

2) разделять каждую встречающуюся трудную проблему на столько частей, на сколько возможно и на сколько требуется для лучшего ее разрешения;

3) начинать с вещей простейших и легче познаваемых и постепенно переходить к более сложным;

4) останавливаться на всех подробностях, на все обращать внимание, чтобы быть уверенным, что ничего не упущено.

Как очевидно, Декарт – приверженец рационализма, почитавшего мышление критерием достоверности вещей. По Декарту, действительно лишь то, что понятно. Во внешней природе понятно лишь математическое, следовательно, лишь математическое по своей внутренней природе действительное, ибо и во сне, и наяву два плюс три всегда пять, а прямоугольник имеет четыре стороны. Конечно, Декарт преувеличивал возможность рационального познания; признавал существование чисто рационального источника знаний – так называемых «врожденных идей», к которым относил в первую очередь математические аксиомы. Декарт вообще весь чувственный мир превращал в чисто математический объект.

Блез Паскаль (1623–1662) в отличие от Декарта подчеркивал: человек познает истину не только разумом, но и сердцем. Человек живет на грани двух бездн: бездны бесконечности и бездны небытия.

Что такое человек? – Небытие в сравнении с бесконечностью, все сущее в сравнении с небытием, среднее между всем и ничем. Человек – не ангел и не животное; он – середина. Он химера, чудовище, хаос: он чудо; судья всех вещей; бессмысленный червь земли; обладатель истины и клоака неуверенности, заблуждения; слава и отбросы мироздания. Величие человека в том, что он сознает свое ничтожество: дерево своего ничтожества не сознает.

Все в этом мире отчасти истинно, отчасти – ложно, и только Бог абсолютен. Но разумом его постичь нельзя – только сердцем: лишь вера дает человеку надежду и смысл жизни. Не могу, пишет Паскаль, простить Декарту то, что он заставил Бога дать мирозданию щелчок, а потом Бог стал ему уже ненадобен. Паскаль переворачивает тезис Декарта: чтобы правильно мыслить, надо сначала правильно жить. Сердце, а не разум – источник нравственности. Бесспорно, продолжает Паскаль, величие человека – в мысли. Величие его души – в том, чтобы предостеречь от крайностей. Человек должен уметь сразу коснуться обеих крайностей и наполнить весь промежуток между ними. Нужно уметь сомневаться, когда это нужно; подчиняться, когда это нужно; верить, когда это нужно. Кто поступает не так, тот не слушается силы разума. Паскаль решительный противник индивидуализма: стремиться нужно к общей цели, а склонность к самому себе есть начало всякого беспорядка. Гневно протестуя против войны, он писал: может ли быть что-нибудь нелепее факта, что какой-то человек имеет право убить меня, потому что он живет по ту сторону реки или моря и потому что его правительство в ссоре с моим, хотя я не имею с ним никакой ссоры?

Немецкий религиозный философ, врач и естествоиспытатель Франц Ксавер фон Баадер (1765–1841) также отверг декартово «Сogito, ergo sum». Он заменил его на «Сogitor, ergo sum»: «Обо мне мыслят, и поэтому я существую». Изолированного индивида, человека-монады, чистого cogito ergo sum, по его мнению, не существует. Бытие познается людьми лишь в общей исторической связи, посредством языка и общения.

Видный английский философ XVII в. Томас Гоббс (1588–1679) полагал, что философия познает причины по их следствиям и следствия по их причинам. Философия носит практический характер: на основе знаний вызывает действия, приумножающие жизненные блага. Только опираясь на опыт, чувства, разум, можно выяснить причины вещей, подчеркивал Гоббс. И поскольку мы воспринимаем только материю, материальные объекты, постольку нам ничего неизвестно о существовании Бога.

Человек подчинен тем же законам, что и природа. Все человеческие действия суть производное чисто физических склонностей, которые движут человеком в силу необходимости. Если склонность направлена в сторону какого-либо объекта, это – желание, если от объекта, это – отвращение. Любовь – это то же, что и желание, ненависть – то же, что отвращение. Вещь хороша, если она соответствует нашим желаниям, плоха – если не соответствует им. Счастье – это постоянное преуспевание, но настоящего счастья нет, кроме небесного блаженства, ощущение которого выходит за рамки понимания человека. Воля – это окончательное желание или отвращение. Поскольку она есть результат борьбы между желанием и отвращением, постольку свободы воли не существует.

Примечательны общественно-политические воззрения Гоббса. По его мнению, поскольку жизнь – не что иное, как движение членов тела, постольку любой автомат имеет жизнь. Государство, созданное людьми, также имеет жизнь; оно – искусственное животное, Левиафан. Как оно возникло? Дело в том, что от природы все люди равны, однако, движимые инстинктом самосохранения, они ведут между собой ожесточенную борьбу. Чтобы выжить, люди заключают общественный договор, выбирают правителя, суверена. Когда власть, правительство избраны, люди, граждане теряют все права, за исключением тех, которые сочтет целесообразным предоставить им правительство. Право на восстание в таком случае исключается, ибо правитель договором отнюдь не связан, договором связаны подданные.

Лучшей формой правления Гоббс считает абсолютную монархию. Он не признает разделения властей. Парламент может существовать, но без права ограничивать высшую власть. Правительство создает собственность и может контролировать ее, как ему угодно. Даже если суверен деспотичен, это все равно лучше, считает Гоббс, чем анархия: его личный интерес все равно менее ущербен, чем интересы членов парламента. Конечно, правитель может иметь фаворитов, но и члены парламента тоже. Случайное отсутствие некоторых членов парламента может дать необоснованный перевес какой-нибудь политической партии. Если же парламент расколется, возможна гражданская война. При абсолютной монархии это исключается. Кроме того, интересы суверена и подданных совпадают: он богаче, если богаче они; он в большей безопасности, если они послушны законам, и т. д. И, разумеется, наоборот. Восстание плохо еще и потому, что оно чаще всего неудачно, а если удачно, то это плохой пример для подданных.

По мнению Гоббса, между монархией и тиранией нет различия: тиранией монархию называет тот, кто ее не любит. Суверен не должен подчиняться никакому гражданскому праву, постоянно подчеркивает Гоббс. Его право наказывать вытекает не из какой-либо концепции справедливости, но потому, что только он сохранил свободу, которой все люди обладали в естественном состоянии.

В число причин, вызывающих разрушение государства, Гоббс включает следующие:

• предоставление суверену слишком малой власти;

• разрешение личных суждений подданным;

• теория о том, что все, что против совести, является грехом;

• вера во вдохновение;

• доктрина о том, что суверен должен подчиняться гражданским законам;

• признание абсолютного права частной собственности;

• разделение верховной власти; отделение светской власти от духовной;

• отказ суверену в праве на налогообложение;

• популярность могущественных подданных и свобода спора с сувереном.

Вместе с тем Гоббс утверждает: право самосохранения абсолютно. В этом смысле подданные имеют право самозащиты даже против монархов. В целях самозащиты человек имеет право даже отказаться сражаться, несмотря на то, что к войне призывает правительство. И еще: гражданин не имеет обязанностей перед правителем, у которого нет силы защитить его. Этим Гоббс оправдывает свое подчинение Кромвелю, когда Карл II был изгнан.

Нидерландский юрист, социолог и государственный деятель Гроций (Гуго де Гроот) (1583–1645) в трактате «О праве войны и мира» (1625) дал, в сущности, либеральное обоснование естественного права. По его мнению, фундамент соглашения людей между собой составляют разум и природа, которые совпадают между собой. Естественное право базируется на этом фундаменте. Естественное право – это голос здравого смысла, в соответствии с которым (или в противовес которому) неизбежно утверждается или порицается все с точки зрения морали и, как следствие, устанавливается или запрещается Богом, Творцом природы. Естественное право отражает рационализм самого Бога, создателя мира, и Бог поэтому ничего не может изменить, не впадая в противоречие с собой. К сфере естественных прав принадлежат жизнь, достоинство и собственность личности. Что касается гражданского права, то оно зависит от решений людей и гражданской власти; в качестве цели оно имеет соображения полезности и поддержания согласия среди граждан. Наказание для нарушителей прав должно иметь не карательные, а корректирующие цели: наказывают не за ошибку, но для того, чтобы не делать ошибок в будущем. Наказание должно быть пропорционально серьезности преступления и той пользе, которую может извлечь из него сам преступник.