Текст книги "История философии"

Международное право, согласно Гроцию, основывается на идентичности природы людей. На этом основании могут заключаться международные договоры между людьми различных конфессий, так как принадлежность к различным религиям не влияет на человеческую природу. Гроций поддерживает естественную религию, общую для всех времен и потому лежащую в основе всех положительных религий. Эта естественная религия основывается на четырех следующих положениях;

1) Бог существует и Он единственный;

2) Бог величайший по сравнению со всеми вещами, видимыми и постигаемыми;

3) Бог всеведущ;

4) Бог – творец всего.

Английский философ Нового Времени Джон Локк (1623–1704) полагал, что наше познание базируется на опыте («Опыт о человеческом разумении», 1689). Сознание само по себе – чистый лист бумаги (tabula rasa): нет ничего в разуме, чего бы не было в чувствах; таким образом, чувственный опыт заполняет этот лист. Все, что является предметом сознания, Локк называет идеей. По Локку, идеи происходят из внешнего и внутреннего опыта, т. е. из ощущений и рефлексии. Однако и ощущения, и рефлексия ведут только к простым идеям. Сложные идеи возникают в результате операций духа над простыми идеями. Здесь могут возникнуть и ложные идеи, такие как идея субстанции, например. Субстанция – это результат нашей привычки подкладывать под наши чувства какую-то подкладку, считает Локк. Опровергая эту привычку, он воспроизводит такую шутку: один индийский философ учил, что земля поддерживается слоном, слон стоит на черепахе. На чем стоит черепаха – я не знаю, признавался он. Европейский философ в трудное положение не попал бы; он бы сказал: на субстанции.

Как очевидно, Локк – сенсуалист, при этом он различает первичные и вторичные качества: первичные качества (протяженность, вес, непроницаемость) объективны, вторичные (вкус, цвет, запах) производны от органов чувств. В этой связи К. Маркс отмечал, что из Локка выходят и материалист Дидро, и субъективный идеалист Беркли.

Локк – теоретик самой умеренной, английской, революции (после 1688 г. в Англии не было больше революций). Как, по Локку, развивается общество? Естественное состояние, естественный закон состоит только из божественных велений. Естественное состояние – это состояние разумное, основанное на равенстве и справедливости. В естественном состоянии люди свободны: они свободно распоряжаются своей собственностью и личностью, не спрашивая разрешения и не завися от чьей-либо воли. Тем не менее, чтобы пресечь возможные поползновения некоторых людей нарушить естественный закон, создается государство. Договор о создании государства не прекращает естественного состояния, а лишь частично ограничивает его. По естественному закону самосохранения каждый человек имеет право, защищая себя, даже убить нападавшего. Политическое общество возникает именно там и тогда, где и когда люди отказываются от этого права в пользу закона. Главная цель общественного договора – сохранение собственности и защита жизни граждан на основе законов, однако правительство, созданное для этой цели, не должно быть облечено неограниченной властью; правосудие должно быть независимо от власти политической. Правительство – участник договора, и если оно не выполняет свои обязанности, сопротивление ему оправданно.

Локк – решительный противник монархии: титул короля не делает человека добродетельным; те, кто верит в абсолютную монархию, напоминают ему людей, которые, защитившись от хорьков и лисиц, думают, что это обезопасит их и ото львов. Воля большинства – вот закон гражданского общества (правда, женщин и бедняков Локк лишает права гражданства). Локк последовательно защищает также положение о веротерпимости («ни один верующий в Бога не может быть наказан за свои религиозные взгляды»).

Выступая за разделение властей, Локк подчеркивал: власть законодательная – власть верховная; она избирается путем народного голосования. Если исполнительная власть пытается узурпировать власть в государстве, она должна быть устранена, пусть даже посредством гражданской войны: беззаконной силе до лжно противопоставить силу. Но кто решает, что законно и справедливо? Локк считает: каждый честный человек знает, что справедливо. Конечно, применения силы, гражданской войны лучше избежать; но для этого нужно прибегнуть к компромиссу. А способность к компромиссу, как и здравый смысл, – это свойство ума; его невозможно зафиксировать в конституции. Судебной власти Локк не уделил должного внимания, хотя судьи, как правило, всегда были на стороне короля. Лишь после победы революции судей сделали несменяемыми, за исключением тех случаев, когда этого потребуют обе палаты парламента. Конечно, и в этом случае судьи отнюдь не стали независимыми, однако они теперь руководствовались уже своими партийными интересами и личными симпатиями, а не повелением государя.

Страной, где принципы Локка нашли свое наибольшее воплощение, сегодня являются США. Здесь президент и конгресс независимы друг от друга, а верховный суд независим от них обоих. Верховный суд, по сути, – часть законодательной власти: все, что он признает незаконным, является таковым.

Завершая рассказ о философии Дж. Локка, заметим, что выдающиеся мыслители современности высоко ценят его взгляды. Так, испанский философ и публицист Хосе Орте-га-и-Гассет (1883–1955) отмечал, что вся философия и личность Локка проникнуты сократовским духом. Это несомненно, ибо с точки зрения Локка, «чтобы достигнуть целей нашей жизни, мы не нуждаемся в другом познании, кроме познания естественного, данного в опыте способа действия вещей и познания нашего долга, первое – для нашего отношения к вещам, второе – для нашего поведения».

Видный нидерландский философ-пантеист Бенедикт (Барух) Спиноза (1632–1677) отождествлял природу с Богом; считал, что мир – это единая, вечная и бесконечная субстанция, причина самой себя (causa sui); она не нуждается ни в каком внешнем толчке. Субстанция – бесконечна, вечна, неизменна, совершенна (как у Парменида и неоплатоников). Она обладает бесконечным числом всеобщих свойств, атрибутов, главные из которых – протяженность (пространство) и мышление. Поскольку эти атрибуты выражают суть природы, постольку порядок и связь идей и вещей есть один и тот же порядок, одна и та же связь. Однако из двух атрибутов природы лишь атрибут протяженности, по Спинозе, является сам по себе полным выражением природы; лишь причинную связь физической природы можно считать за данную непрерывно. Что же касается движения, то его Спиноза рассматривал лишь как модус, т. е. как частичное проявление субстанции. Субстанция суть природа творящая (natura naturans), единичные вещи, или модусы, – природа сотворенная (natura naturata).

Спиноза – рационалист. По его мнению, ступени познания таковы: чувственный опыт → рассуждения разума → интеллектуальная интуиция, с помощью которой познается абсолют, Бог.

Спиноза – детерминист: в природе существует жесткая необходимость. Центральным понятием теории познания Спинозы является понятие естественного закона. Спиноза считает: поскольку природа везде одна и та же, постольку и ее сила и способность действовать тоже везде одна и та же, т. е. законы и правила, согласно которым все вещи происходят и превращаются из одной формы в другую, везде и всегда неизменны. «Как из понятия треугольника во все времена следует, что сумма трех углов его равна двум прямым, точно так же из бесконечной природы Бога следует бесконечно многое, в бесконечно-разнообразных формах, именно все, именно совокупность вещей, которые представляют не что иное, как проявление единого высшего бытия».

Математическая необходимость, с которой действуют естественные законы, исключает цель и случай из сущности вещей. Природа не имеет впереди себя никакой цели. Цель – это чисто человеческая точка зрения, которая свои влечения и страсти превращает в причины природы.

Согласно Спинозе, свобода – это познанная необходимость. Иллюзия свободы возникает лишь тогда, когда мы не знаем детерминант, определяющих тот или иной модус. Достоинство человека – его разум. Когда человек действует в духе разума, он свободен; когда он действует под влиянием страсти, аффектов, он раб. Однако, по мнению Спинозы, людей следует не столько пугать пороками, сколько указывать на преимущества добродетелей. Первая заповедь добродетели, по Спинозе, – принцип самосохранения. Исследуя общественную жизнь, считает философ, необходимо не смеяться, не плакать, не приходить в негодование, а стараться понять людей. Надо исследовать их страсти и влечения: это важно для выработки правил человеческого общежития. Политику невозможно основать на началах нравственности, но можно и нужно так устроить государственное здание, чтобы политики не могли творить зло. Разум, свобода, порядочность суть частичные добродетели; добродетель власти, политики – это, прежде всего, безопасность людей.

Как справедливо отмечал И. С. Нарский, несмотря на внешне жесткий рационалистический фатализм философских построений Спинозы, все-таки именно проблема человека находится в центре его учения; его философская система являет собой «классический пример концентрации философских вопросов вокруг проблемы человеческого счастья».[50]50
  Нарский, И. С. Западно-европейская философия XVII века. – М., 1974. – С. 266.


[Закрыть]

Выдающимся представителем рационалистической традиции в философии Нового времени, человеком универсального ума был немецкий философ, математик и физик Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1716). По его мнению, человек должен руководствоваться двумя принципами: в мышлении искать ясность, в вещах – пользы. Лейбниц высоко ценил логику, утверждал, что она дает порядок и связь мыслей: плохая голова, знающая логику, может превзойти самую лучшую голову, подобно тому, как ребенок по линейке может провести линию лучше, чем мастер от руки. По мнению Лейбница, внешний мир, природа, ее тела постигаются не потому, что действуют на наши органы чувств, а потому, что есть сила (вне человека), которая все приводит в порядок; эта сила – Бог. Критерием истины Лейбниц считал разум, ясное, отчетливое знание.

Лейбниц отвергал дуализм Декарта и положение Спинозы о единой субстанции. Он полагал, что существует бесконечное множество субстанций, монад[51]51
  В монадологии Г. В. Лейбница монада – это психически активная субстанция, воспринимающая и отражающая другую монаду и весь мир («Монада – зеркало Вселенной»).


[Закрыть] (единиц); они представляют собой единство души и тела, формы и материи. Телу присуща только механическая деятельность, душе – живая. Душа характеризует тело, она целостна и неделима. Бог – чистая форма, форма форм, самая совершенная монада. Все другие монады возникают из беспрерывных излучений Бога. Лейбниц повторяет онтологическое доказательство бытия Бога: раз мы мыслим совершенное существо, значит, оно существует, иначе Бог не был бы совершенным. Монады, поскольку сотворены Богом, вечны. Вся действительность – это совокупность монад; никакого пустого пространства, никакого пустого времени нет. Монады замкнуты, непроницаемы: в них нет окошек, через которые они могли бы что-либо воспринимать извне или в них мог кто-либо заглянуть. И в то же время каждая монада в силу предустановленной Богом между ними гармонической связи отражает всю Вселенную. В мире нет никакого хаоса, а есть гармонический порядок. Наш мир, по мнению Лейбница, – один из множества возможных миров, стремящихся к бытию. Но это лучший мир, избранный Богом из множества представляющихся возможностей. Лучший, потому что постоянно развивается, совершенствуется.

В сфере познания Лейбниц различает истины факта и истины разума. Истины факта – эмпирические, случайные; они не всеобщи и не необходимы. Истины разума – это истины, которые основываются на принципе тождества, законе непротиворечия и исключенного третьего, а главное – законе достаточного основания. Этот закон гласит: «ни одно явление не может оказаться истинным и действительным, ни одно утверждение справедливым без достаточного обоснования, почему дело обстоит так, а не иначе». Если отдельное явление природы может быть объяснено механически, то в целом природа требует для своего объяснения признания начала целесообразности. Достаточное основание природе, всему сущему дает Бог – в этом проявляется сформулированное Лейбницем правило: минимум сущности порождает максимум существования. «Природа щедра в своих действиях, но бережлива в применяемых ею причинах» («Новые опыты о человеческом разуме», 1704).

Монады тем совершеннее, чем отчетливее их представление. Представление вообще Лейбниц называет перцепцией. Сознательное представление, присущее только человеку, он называет апперцепцией. Как формируется представление? В нашей душе нет ничего, что уже не дремало бы в виде представления. Из этих неявных, неотчетливых представлений постепенно (природа не любит скачков) развиваются отчетливые представления. Лейбниц критикует Локка, его концепцию сознания как «чистой доски», tabula rasa. Возражает он и Декарту: бесспорно, интеллект, его деятельность априори предшествуют опыту, тем не менее такие понятия, как бытие, причина, восприятие и т. п., хотя и находятся в разуме, присущи ему только как наклонности – их надо развивать.

Большое значение Лейбниц придает воле. По Лейбницу, воля – это сознательная устремленность к знанию. Воля зиждется на осознании инстинктов. Моральная воля – это родовой инстинкт. Всем людям от природы присущи задатки гуманности, и они являются последним основанием всякого позитивного, гражданского и религиозного законодательства. По Лейбницу, даже у животных имеется аналог моральных инстинктов, поскольку они любят своих детенышей. Человек же тем совершеннее, чем более сознательно детерминирован к добру. А чем больше он стремится к добру, тем более он свободен.

В сфере общественных отношений Лейбниц большое внимание уделяет проблеме соотношения цели и средств. Причем, по его мнению, важнее даже то, как, какими путями человек идет к цели: надо следовать Богу, поступать добродетельно, желать каждому человеку счастья, как самому себе, и цель будет достигнута, все будут счастливы.

По мнению английского философа-эмпирика Джорджа Беркли (1685–1753), существовать – значит быть воспринимаемым. Однако в таком случае объект, который мы в данный момент не воспринимаем, не существует? Существует, полагает Беркли, ибо его воспринимает Бог, другие люди. Мы воспринимаем с помощью чувств, причем воспринимаем запахи, цвет, но не постигаем никаких причин цвета или запахов. Следовательно, вещи суть комбинации чувственных качеств. Никакой материи, никакой субстанции, стоящей за чувственно воспринимаемыми качествами, не существует, подчеркивает Беркли. Вещи суть сущности разума, т. е. имеют существование только в сознании. Беркли сформулировал правило: не следует дискутировать о вещах, о которых у нас нет никакого представления.

Мы имеем дело только с идеями. Если они проистекают из органов чувств, они называются ощущениями. Если они являются результатом действия разума, то это – мысли. Тот, кто лишен чувств и разума, у того нет ощущений, нет мыслей, нет идей. Однако на самом деле есть только идеи, внутри которых мы и видим так называемые «вещи». Нет ничего доступного пониманию, кроме идей. Нет времени, нет движения вне разума, вне ощущения, вне восприятия. Это не значит, что реальности нет. Здравый смысл ее не отвергнет: лошадь по-прежнему в конюшне, книга – в университете. «Я отвергаю философское, метафизическое толкование реальности как материи, субстанции и т. д.», – подчеркивает Беркли. Он отвергает идею Локка о первичных и вторичных качествах: для Беркли все качества принадлежат уму (и объем, и протяженность и др.).

Мы познаем идеи, а не факты. С помощью зрения человек обретает идеи света и цвета, с помощью осязания он ощущает твердость, мягкость, тепло и холод. Идеи – это ощущения, тела – комплексы ощущений. Абстрактных идей, таких, например, как человек, цвет, протяженность, не существует: я знаю, воспринимаю этого человека; у меня есть ощущение не цвета вообще, а этого цвета. Абстрактные идеи – это иллюзии: ощущение, идея всегда конкретны. Никакой объективной, причинно-следственной связи между ощущениями нет. Есть лишь наша «привычка» воспринимать «вещи» в таком или другом отношении. Бог посылает нашим чувствам и разуму определенные знаки (ощущения, мысли), чтобы человек научился регулировать свои действия с целью сохранения жизни. Бог дает нам определенную способность предвидения, посредством которой мы и регулируем свое поведение. Материя – ничто. Материальная субстанция – подпорка атеизма.

Видный немецкий философ Хесле, характеризуя философию Беркли, отмечает, что для него мир состоит лишь из него самого и Бога. Действительно, если этот стол есть лишь «idea», то нет оснований, почему и другой человек для меня не может быть лишь «idea». Беркли отделывается от этого вывода утверждением о том, что в Боге и других духовных субстанциях мы не имеем «ideas».

Оригинальные философские идеи высказал и другой английский мыслитель Нового времени Дэвид Юм (1711–1776), подобно Беркли придерживающийся традиции эмпиризма. С точки зрения Юма, самая высокая наука – это наука о человеческой природе; она определяет, от нее зависят все другие науки. Хотя Юм продолжает традицию эмпиризма, тем не менее его взгляды отличаются как от взглядов Локка, так и от взглядов Беркли. В частности, если Локк видит источник наших ощущений во внешнем мире, а Беркли – в духе («моем» или божественном), то Юм рассуждает следующим образом: существует ли внешний мир, природа как источник наших ощущений, этого доказать нельзя. Наш разум имеет дело лишь с содержанием наших ощущений, а не с тем, что их вызывает. То, что внешний мир не существует объективно, мы тоже не можем доказать. Наши восприятия также мало говорят нам как о его существовании, так и о его несуществовании. Как очевидно, такую позицию Юма можно охарактеризовать как скептицизм или даже как агностицизм.

Все восприятия по степени силы и живости Юм разделяет на два вида. Первые – более сильные и более живые – «впечатления», восприятия, которые осуществляются непосредственно, т. е. когда мы слышим, видим, чувствуем и т. п. Вторые – идеи (представления) более слабые, поскольку они являются копиями «впечатлений». Юм отличает также восприятия, получаемые посредством воздействия внешнего мира, от восприятий внутреннего мира (рефлексии). Что касается разума, то он, по Юму, ко всем этим восприятиям не может ничего добавить; он может их лишь разделять, соединять и т. п.

Трактовка Юмом опыта отличается от локковской. Юм исключает из опыта весь внешний мир: опыт относится лишь к освоению восприятий в нашем сознании, к упорядочению впечатлений и представлений. С точки зрения Юма, между впечатлениями и представлениями (идеями) могут существовать три типа отношений: 1) отношения сходства и различия; 2) отношения временно го и пространственного сосуществования; 3) отношения причинности – этому типу отношений между впечатлениями и идеями Юм уделял наибольшее внимание. При этом он разделяет все, чем занимается человеческий разум, на два вида отношений: отношения идей и отношения так называемых реальных вещей. Но реальные вещи – это отнюдь не предметы внешнего мира, а нечто производное из наших впечатлений, чему мы приписываем реальное, независимое от сознания, существование. При анализе отношений между идеями мы приходим к утверждениям, которые получаем либо при помощи интуиции, либо доказательств. К утверждениям типа «трижды пять равно пятнадцати» мы приходим с помощью одного мышления, независимо от вещей. Но есть реальные вещи, реальные процессы, относительно которых мы можем утверждать нечто противоположное, и это отнюдь не будет опровержением истинности этих утверждений. Мы, например, знаем, что солнце всходит каждое утро. Но если кто-то скажет, что завтра оно не взойдет, то это утверждение будет содержать не более противоречия, чем первое.

В сущности, Юм отвергает причинно-следственные связи. То, что мы считаем причинно-следственными связями, на самом деле – отношения пространственного сосуществования и временной последовательности. Из того, что два явления следуют одно за другим, еще не следует, что первое является причиной второго, а второе – следствием первого. «После» (post hoc) не означает «потому» (propter hoc). В делах «текущей» жизни, продолжает Юм, мы ожидаем или предсказываем то или иное событие отнюдь не потому, что познали его причину, а по привычке, вытекающей из того, что с этим событием или фактом мы уже встречались. Когда мы утверждаем, что подброшенный вверх камень обязательно упадет вниз, то это обусловлено тем, что мы уже не раз видели падение камня; восприятие этого факта стало нашей привычкой. Если бы мы с этим фактом не встречались, то вполне естественно было бы утверждать и прямо противоположное: камень, брошенный вверх, продолжит свое движение. В конечном счете, по Юму, познание покоится на недоказуемом предположении. Опыт – это ассоциация идей, образующихся благодаря привычке. Привычка – приобретенный инстинкт, дающий нашим умозаключениям более прочные основания, чем те, которые дает нам разум. Сам разум, в конечном счете, покоится на инстинкте. Наши естественные убеждения, считает Юм, руководящие нами при познании, представляют в большей степени следствие нашей чувственной природы, чем разумной. Они предшествуют всякому размышлению и потому не могут быть ни доказаны, ни опровергнуты доводами разума.

В социальном плане ключевое значение для Юма имеет вывод о свободе воли человека. Он рассматривает человека как автономное существо, определяющее самого себя и законы своих действий, но не посредством разума, а прежде всего посредством аффектов: поведение человека определяют чувства удовольствия и боли. В моральном плане Юм приверженец утилитаризма: общественная польза, счастье общества – вот основа нравственного чувства, нравственного поведения.

Примечательно, что философ отвергает связь религии с этикой. Корни религии – в страхе перед смертью, в стремлении обеспечить себе будущую жизнь. Однако, несмотря на то, что в религии много нелепостей, она нужна: народ без религии немногим отличается от животных. Изречение «Невежество есть мать благочестия» вполне оправдано.

* * *

Итак, характерная черта философии Нового времени – рационализм, абсолютизация «Я» как существа, наделенного разумом. «В средние века, – писал швейцарский историк Якоб Буркхард (1818–1897), – обе стороны самосознания по отношению к внешнему миру и своему внутреннему „Я“ как бы дремали под одним общим покрывалом. Покрывало было соткано из бессознательных верований, наивных воззрений и предрассудков; весь мир с его историей представлялся сквозь это покрывало в своеобразной окраске, и человек познавал себя только по расовым особенностям или по признакам, различающим народ, партию, корпорацию, другими словами, понятие личности связывалось всегда с какой-нибудь общей формой».

Новое время, выдвинув на первый план «Я» и его разум, поставило вместе с тем и вопрос о правах человека. Духовные лидеры Нового времени выступили против исторической традиции, сводившей права человека к пожалованиям королевской власти и церкви. Права человека, доказывали они, проистекают из природы человека как разумного существа. Они – результат разума и образования, и только тот может обладать ими, кто разумен и умеет их защищать.