Текст книги "Странник поневоле"

Сначала показалось всего пять-шесть штук, но за ними двигались ещё и ещё – десятки новых тварей.

Положение становилось совершенно безвыходным: можно, конечно, отстреливаться и жечь монстров лучом, бросать гравии-гранаты, но так он очень скоро истратит боеприпасы. Оставалось одно – отступать через переход, хотя и неизвестно точно, куда он ведёт.

Взвалив на плечи тюки, как две торбы на осла, и взяв в руки фляжки, копьё и лук, Богдан вскочил на плоскую поверхность камня.

В тот момент он не подумал, что из-за коварной сущности Творца эта точка может работать тоже прерывисто, и как раз сейчас пребывает в нерабочей фазе, но ему повезло: дунуло волной воздуха – переход, видимо, работал постоянно.

Богдан стоял на площадке, очень напоминавшей ту, где он провёл последнюю ночь, за тем лишь исключением, что залезать на неё, как и спускаться, было куда сложнее: площадка венчала макушку утёса, похожего на грубый каменный столб.

Скала возвышалась среди буйной растительности, напоминавшей папоротники, и имела высоту метров десять-двенадцать. Справа в нескольких километрах высились массивы исполинских скал – он оказался где-то рядом с Безвоздушными горами. В противоположном направлении тоже в паре километров блестела гладь озера, на котором что-то двигалось, но ничего опасного рядом сейчас не наблюдалось.

В остальном, пока оглядываться Богдану было некогда: если переход работал постоянно, то следом за ним сюда вполне могли последовать отвратительные помеси черепахи краба и фрезерного станка. Богдан поспешно отпрыгнул в сторону с точки перехода и стал ждать, держа её под прицелом и временами оглядываясь.

Прошло сначала пять, потом десять минут – монстры не появились. Возможно, к его счастью, эта точка перехода функционировала либо прерывисто, либо вообще как-то избирательно, пропуская, скажем, лишь определённых существ – Богдан уже допускал и такое.

Юноша вытер лоб и хлебнул воды из фляги – здесь было душновато, и дышалось тяжеловато, словно в воздухе не хватало кислорода.

Достав бинокль, он посмотрел в сторону озера. Так и есть – там, на топком берегу нежились существа, похожие на диплодоков. Длинные шеи с микроскопическими головами мерно покачивались над водой, словно стебли фантастических растений.

Богдан сплюнул и в который раз выругался – необыкновенное везение, похоже, кончилось: он оказался на Грани Динозавров.

Но в любом случае, с этой скалы следовало спускаться и искать другие точки перехода – данная точка служила переходом в один конец.

Все стационарные точки переходов с Грани на Грань и с Грани во Дворец, в отличие от точек на островах, активировались совершенно понятными процедурами – нажатием в определённой последовательности на края рабочей зоны перехода, проведением пальцем по ним и каким-то подобным образом. Компьютер не дал объяснения, почему устроено именно так, но Богдан и сам всё понял: будь иначе, люди постоянно проникали бы с Грани на Грань, а то и в сам Дворец.

Богдан на всякий случай отодвинулся подальше от точки перехода, сел, скрестив ноги, и начал в который раз рассматривать карту. Если судить по расположению Безвоздушных гор, самая ближайшая к данному месту точка перехода вела на Доисторическую Грань – до неё было всего километров шестьдесят. Но от места, где Богдан бы оказался на Доисторической грани, до точки перехода во Дворец путь составлял бы около тысячи километров. Кроме того, путешествие среди первобытных людей воодушевляло не более, если не менее, чем среди динозавров. Поэтому Богдан решил, что куда выгоднее пройти здесь километров двести ко второй точке перехода, открывавшую дорогу на Грань Европы. Искать её пришлось бы на небольшом каменистом плато, которое хорошо заметно среди местных папоротниковых лесов. На Грани Европы до нужного перехода будет тоже прилично – километров четыреста, но всё-таки не тысяча, и не среди первобытных «братьев по разуму»!

Но для начала предстояло спуститься с каменной колонны, на которой он сейчас восседал. Богдан усмехнулся: чем-то его нынешняя ситуация напоминало первое появление во Дворце на той башне с системой переходов. Вот только лифта в центре площадки тут нет.

В принципе у Богдан имелись достаточно длинные кожаные верёвки, чтобы, закрепив конец на площадке спуститься вниз. Правда, он не был уверен, что изготовленные им ремни выдержать, а переломать кости или даже просто вывихнуть ногу совершенно не улыбалось. Существовал и второй вариант – вырезать ступеньки полевым ножом, хотя и жаль было расходовать его батарею, хотя и здесь был риск сорваться вниз, так как держаться пришлось бы одной рукой, а второй работать. В конце концов, Богдан решил использоваться комбинированный способ: вырезать ступеньки, но страховаться верёвкой.

Спустив к подножию скалы свой скарб, он вырезал на краю площадки выступ в скале, за который закрепил верёвку, пропустил её через пояс комбинезона и лёг на край, вырезая ступеньки на таком расстоянии, насколько мог дотянуться. Чтобы случайно не выронить нож, Богдан привязал его к запястью полоской ремня.

Когда первые несколько ступенек, а точнее, выступов, за которые можно было хвататься, оказались готовы, Богдан сообразил, что таким образом было бы гораздо легче пониматься, чем спускаться: вырезать ступеньки на уровне ног, вися на верёвке, было совершенно не удобно. Тогда пришлось усовершенствовать и этот комбинированный способ: Богдан стал вырубать уступы, стреляя из лучемёта.

Это тоже имело свои недостатки, так как при выстреле камень нагревался, трескался, летела каменная крошка, и, самое главное, приходилось ждать пока, скала остынет, чтобы касаться её руками. Но, в конце концов, затратив около трёх часов на спуск и почти пятую часть заряда лучемёта, Богдан стоял на каменистом склоне, из которого торчала колонна с точкой перехода на макушке.

– Вот так ведь не знай, что там точка перехода, – проворчал Богдан, глядя вверх, – и как догадаешься?

Хотя тут он зря сетовал: все точки переходов на Гранях имели мнемонические изображения с намёком, как выглядят они и местность рядом. Перерубив верхний конец верёвки выстрелом, Богдан смотал ременный канат, упаковал тюки поудобнее, соорудив некое подобие рюкзака, и ещё раз прикинул направление движения.

Вокруг чуть ниже по склону метрах в двухстах начинались плотные заросли гигантских хвощей и пальм. Можно было двигаться напрямик через лес, но Богдан решил, что это не лучший вариант. Безопаснее пройти как можно дальше по почти открытой местности предгорий, а потом повернуть под прямым углом. Путь получится длиннее, но зато спокойнее.

Сориентировавшись по солнцу, которое перемещалось по небу параллельно этой гряде Безвоздушных гор, Богдан отправился в путь.

Пока за исключением парящего высоко и в стороне летающего ящера, живность в поле зрения отсутствовала. Пройдя пару километров, Богдан вытер вспотевший лоб и обернулся – колонна, с точкой перехода практически слилась с фоном нагромождения скал.

Здесь с гор бежали ручьи, а заросли подступили ближе, и Богдан, наконец, увидел вблизи первого местного обитателя.

Из чащобы растений с кустистыми венцами листьев на чешуйчатых стволах на открытое пространство выбрался крупный ящер, передвигавшийся на четырёх мощных лапах. Большая зубастая голова сидела на короткой, переходящей в толстое туловище шее. Туловище, длиной метра полтора, оканчивалось примерно таким же длинным сужающимся хвостом.

Но самым любопытным был «парус», протянувшийся по спине зверя от головы до конца туловища. Подобно спинному плавнику рыб эта перепонка натягивалась на метровые костистые отростки. Как реи на мачтах парусных судов, эти отростки имели поперечные перекладины-шипы на разной высоте, сидевшие перпендикулярно к перепонке.

Зубы зверя не внушали никакого доверия и, словно в подтверждение этих опасений, ящер раскрыл пасть и издал резкое шипение и свист. Глаза мутно поблёскивали зеленоватым огнём.

Некоторое время человек и зверь стояли друг напротив друга, а потом Богдан поднял лучемёт и махнул им в воздухе. Зверь приподнялся на своих коротких, сильных лапах, вытянул стрелой напрягшийся хвост и, разинув пасть, засеменил вперёд.

Богдан не стал стрелять сразу. Вспоминая то, что когда-то читал про ящеров, он резко, как тореадор, отскочил в сторону, пропуская зверя мимо, стараясь оставаться позади него в «зоне невидимости».

Рептилия пробежала по инерции метров пять, остановилась и начала в недоумении озираться. Мгновенное смещение человека из поля зрения воспринималось примитивным мозгом как исчезновение, и зверь не мог понять, что же произошло.

Не спуская палец с кнопки активации оружия, Богдан решил немного позабавиться. Он осторожно подкрался сзади и, схватив животное за левую заднюю ногу, резким движением опрокинул его на бок. Ящер заелозил по камням, силясь подняться, и стеганул хвостом, как плетью. Богдан подпрыгнул, пропуская удар полутораметрового «бича», и перебежав к «парусу», навалил на него большой камень, а потом ещё и ещё, пригвоздив зверя к земле. Отряхнув руки, он с ухмылкой посмотрел на елозящего ящера и двинулся дальше.

У него почти не было еды, за исключением нескольких кусков вяленого мяса, но углубляться в заросли на охоту он пока не собирался, хотя пропитание здесь можно было добыть только охотой: насколько он знал, деревьев дедае на Гранях не росло. Экспериментировать же с незнакомыми плодами не стоило, да и, насколько помнил Богдан, в эпоху ящеров растений, дающих съедобные плоды, просто не было. Если Хозяин данного мира соблюдал на этой Грани «палеонтологическую достоверность», то здесь вряд ли могли встретиться какие-либо знакомые растения, пригодные в пищу человеку.

К моменту, когда солнце начало спускаться за лес, Богдан прошёл по прикидке километров одиннадцать-двенадцать. Можно было пройти и больше, но эти предгорья представляли собой нечто вроде россыпи щебёнки, что сильно замедляло движение. Идти же по опушке леса, тянувшегося справа зелёной лентой, вплотную к зарослям, где почву уже покрывал ковёр травы, Богдан не хотел – мало ли кто может броситься из чащи.

Выбрав место, где с гор сбегал широкий ручей, Богдан отошёл от леса ещё дальше и между больших валунов нашел неплохое убежище для ночлега. Оставив там свои вещи, он вернулся к лесу и нарубил веток и стволов папоротников и бамбука. Из всего этого он соорудил подобие шалаша, используя валуны как стены и опоры, а затем собрал сухих веток в количестве достаточном для поддержания костра ночью. Немного подумав, Богдан решил сохранить остатки вяленого мясо до более тяжёлых времён, и, несмотря на опускающийся вечер, направился в лес на охоту, двигаясь по берегу ручья.

В лесу пахло гнилью, а берега ручья здесь сделались топкими. В зарослях встречались небольшие озерца застоявшейся воды, где копошились какие-то амфибийного типа твари. Внешний вид их не слишком располагал к употреблению на обед, хотя мясо подобных существ вполне могло быть съедобным. Просто Богдан ещё не настолько проголодался, чтобы лезть в грязь за амфибиями, а сами на твёрдый берег они не вылезали.

В целом живности попадалось немного. Это было с одной стороны и хорошо, потому что если бы вокруг сновали тиранозавры, пришлось бы не столько думать о движении к точке перехода, сколько о сохранении собственной жизни. Однако, это же не позволяло быстро найти еду.

Наконец, Богдан наткнулся на двуногого чешуйчатого, всего в синих и малиновых разводах, ящера величиной с добермана. Завидев незнакомца, рептилия стала раздувать нижнюю часть шеи, щёлкать беззубой и безгубой мордой-клювом и квохтать, как курица.

– Ага! – удовлетворённо сказал Богдан и подстрелил ящера.

Он отсёк обе мясистые ляжки – больше ему пока и не требовалось. Вернувшись к своему убежищу, Богдан развёл костёр и приготовил несколько шампуров с нежными кусочками мякоти. По вкусу оно оказалось похожим на курятину, и Богдан с аппетитом умял всё, что поджарил на костре. У него сохранился запас соли и кое-каких приправ, которые, хотя и подмокли, но вполне годились в употребление, так что ужин вышел на славу. Остатки сырого мяса он завернул в листья и шкуру, чтобы поджарить завтра.

Заходящее солнце, красиво подсвечивало зелёные волны лесов, тянувшиеся на сколько хватало глаз. Кое-где среди зелени вставали другие каменистые возвышенности. Далеко в стороне в последних лучах заката парили несколько летающих ящеров. Из леса доносились какие-то крики, но все – тоже издалека.

– Восемь миллионов квадратных километров, – вздохнул вслух Богдан. – Чтобы я делал, если бы не подобрал карту?

Ему очень не хватало возможности поговорить с кем-то.

Глава 10

Богдана разбудило дрожание почвы.

Быстро протерев глаза, он осторожно выглянул через ветки, закрывавшие вход в шалаш. Луна уже сильно сместилась к краю местного небосвода, значит, ночь близилась к концу. Размеренное «бум-бум» доносилось откуда-то слева. Богдан взял лучемёт и, осторожно выбрался наружу, прижимаясь к валуну.

Зверя он увидел сразу же – до него оставалось метров тридцать-сорок. Высоченный, намного выше среднего телеграфного столба, он двигался на задних лапах, а недоразвитые передние конечности безвольно болтались на груди. Тёмный силуэт вырисовывался на фоне залитого лунным светом склона, отбрасывая почти такую же угольно-чёрную, резкую тень. Чешуйчатая кожа поблёскивала под лучами ночного светила, а когда зверюга поворачивала двухметровую голову, лунный блеск пробегал по громадным, под стать самому чудовищу, глазам. Шурша каменным крошевом, за зверем волочился могучий хвост. Богдан сообразил, что это, видимо, ни кто иной, как гроза лесов мезозоя тиранозавр.

Ящер прошёл всего метрах в семи от его убежища. Юноша распластался на камне, не двигаясь, но готовый, если что, стрелять. Из прочитанного когда-то о динозаврах он помнил, что рептилии обладают плохим обонянием, но отличным зрением. Однако при этом их слаборазвитый мозг был способен фиксировать и идентифицировать только движущиеся предметы, поэтому неподвижность служила лучшей избежать внимания монстра.

Тиранозавр двигался к лесу. Там, где начинались первые деревья, ящер на минуту остановился и, запрокинув змеиную голову к небу, издал рык. Громоподобный гул разорвал тишину лунной ночи, и раскатистые звуки словно придавили Богдана ещё ниже к земле.

Волны рокота прокатились по склонам и, сменившись квакающим хриплым кашлем, затихли по мере того, как исполин, ломая деревья, попёр через чащу. Вскоре треск и шорохи умолкли вдали, но через некоторое время рык повторился, сопровождаемый громким захлёбывающимся визгом: очевидно, хищник настиг какую-то жертву.

– Соседи попались – спать не дают, сволочи, – проворчал Богдан и вернулся в своё убежище.

В его домашней библиотеке, оставшейся на затерявшейся в далёких пространствах Земле, имелось несколько научно-популярных книг по палеонтологии, где описывались животные, жившие в прошлые эпохи. Не то чтобы Богдан увлекался именно динозаврами, но он вообще много читал, а потому в голове оставалась, зачастую, самая разнообразная информация. И сейчас, сидя, в импровизированном шалаше на загадочной планете-цилиндре, находясь на Грани, которую по странной прихоти местного Творца или Творцов населяли именно разнообразные рептилии, он стал систематизировать те обрывки знаний о динозаврах, которыми располагал.

По большому счёту, динозаврами называли всего одну группу ящеров или ещё иначе рептилий, живших в мезозое – в так называемую эру средней жизни. Насколько помнил Богдан, считалось, что одновременно с так называемыми динозаврами жили и другие группы пресмыкающихся. Например, летающие и крокодилоподобные, змеиношеие и плоскозубые, рыбообразные и чешуйчатые ящеры, и даже похожие на рептилий млекопитающие – все они к динозаврам не относились.

Различия между ящерами были огромные, и родственные связи между ними устанавливались с огромным трудом. Размеры различались тоже неимоверно: могли быть такие гиганты, какого он только что видел, и даже больше, если говорить о плавающих ящерах, или же небольшие, как, например, тот, мясом которого Богдан ужинал, и даже ещё меньше – с курицу или кошку.

Некоторые передвигались на четырёх конечностях, некоторые – на двух. Были среди динозавров и хищники, и безобидные травоядные. Но Богдан хорошо помнил, что основной особенностью, которая отличала динозавров от остальных пресмыкающихся, являлось то, что их конечности располагались снизу корпуса, а не по бокам. Поэтому динозавров ещё называли бегающими ящерами.

Динозавры произошли от первых, полностью выбравшихся на сушу животных – пресмыкающихся, и отличие их от последних состояло в том, что они откладывали яйца с твёрдой оболочкой, предохраняющих зародыши от высыхания. Произошло это около 300 миллионов лет тому назад, если считать по земному исчислению времени.

Разнообразие условий окружающей среды на суше и их сравнительно быстрая по сравнению с водной стихией переменчивость способствовали и быстрому возникновению специфических групп наземных ящеров. Если Богдану не изменяла память, палеонтологи насчитывали свыше 500 различных видов динозавров. Были и рогатые, и утконосые, и колючие, и панцирные и ещё много иных видов. Вымерли последние из этих зверей примерно 50-60 миллионов лет тому назад, причём вымерли «повально», если так можно сказать о периоде, продолжавшемся не один миллион лет.

Вставал вопрос, откуда хозяин данного мира мог добыть динозавров, чтобы населить Грань? Можно было предполагать, что он сделал этого либо, путешествуя во времени и доставляя яйца или самих животных сюда, либо как-то выращивая особей, используя сохранившиеся образцы тканей. Богдан понимал, что, теоретически, имея кость динозавра, можно получить образец ДНК, по которому и воспроизвести само животное. Это было куда менее фантастично, чем создание планеты столь странной формы и обеспечение равномерной гравитации на её поверхности.

Но имелся ещё один вариант: цивилизация, создавшая планету Граней, сама существовала во времена, когда на Земле жили динозавры, и животных сюда доставили десятки миллионов лет тому назад, то есть, никакой машины времени нет, и никакого клонирования – тоже. Только является ли это более простым объяснением в данном случае?

Луна начала резко валиться за складки местности, и Богдан засобирался в дорогу. Для начала он развёл костёр, который не поддерживал среди ночи, дабы, не дай бог, не привлечь кого-то из хищников, которых из-за их размеров небольшой огонёк вряд ли бы остановил.

Совершив все утренние процедуры и позавтракав жареным мясом, Богдан ещё задолго до появления солнца из-за дальних Безвоздушных гор уже шагал по каменистым склонам, посматривая на лес, тянувшийся поодаль справа. Два раза над головой пролетали ящеры, которых он определил как птеранодонов, а не птеродактилей из-за длинного отростка на затылке. Насколько он понимал, опасаться подобных созданий совершенно не стоило, так как, несмотря на размеры: большинство летающих ящеров питались рыбой и все, особенно крупные, были беззубыми, хотя и имели костистый клюв. Из-за размаха своих крыльев, они не могли опуститься на ровной поверхности, так как просто не смогли бы потом взлететь, как те же летучие мыши. Тонкие кожаные перепонки крыльев делали их весьма уязвимыми, а потому разные сцены в книгах и фильмах, где изображали, как птеродактили и им подобные ящеры нападают на путешественников в каком-нибудь «затерянном мире», являлись совсем не фантастикой, а просто чистой воды бредовым вымыслом.

Впрочем, уверенным до конца, что местные обитатели полностью соответствовали земным динозаврам, Богдан не мог. Что если местный Творец создал неких чудищ, отличных от земных прототипов? Фрезо-черепах, например, на Земле никогда не водилось…

Именно поэтому Богдан не расслаблялся, и не выпускал из рук лучемёт.

Через четыре часа похода он решил остановиться для отдыха, тем более что путь преградило неожиданное препятствие. Сбегавший с гор ручей образовал обширное озеро, которое из-за складок местности Богдан не заметил раньше. Одним краем озеро упиралось в густую чащу, а другим – в крутые горные отроги. Альтернатива вырисовывалась небогатая: либо огибать озеро через лес, либо карабкаться по скалам.

Берега озера, упиравшиеся в лес, были очень топкими, и двигаясь этим маршрутом, пришлось бы либо идти по болотистой местности, либо углубляться неизвестно насколько в заросли.

Посмотрев направо, затем налево на гористый склон, Богдан уже чуть было не отправился рубить толстый бамбук для плота, когда в спокойно глади озерца возник бурун, из которого на мгновение высунулся участок гладкой блестящей спины, длиной метра три. Всего зверя Богдан не разглядел.

– Нет уж, – сказал он сам себе, – пойдём в горы. Хотя и говорят, что умный не пойдёт в горы, сейчас я уж лучше так…

Он передохнул и пошел налево.

Карабканье по скалам в обход озера отняло без малого два часа. Местами, каменные утёсы стояли почти отвесно, и приходилось даже рубить ступени выстрелами из лучемёта. Балансируя на скользких камнях, в стекавшем под большим уклоном ручье, который, ещё немного и почти можно было назвать водопадом, он два раза чуть не сорвался, но, в конце концов, оказался на другой стороне озера.

Там широкая полоса каменистого откоса сузилась, лес подступил намного ближе к отвесным скалам, и теперь Богдану, чтобы не углубляться в чащу, приходилось обходить огромные валуны или же пробираться по крутым тропинкам в скалах.

В одном месте он набрёл на гнездилище летающих ящеров. Они жили на крутых склонах, откуда, бросившись вниз, могли расправить крылья для полёта. Здесь располагались и гнёзда, в которых птерозавры выводили птенцов, а поскольку они сюда же притаскивали пищу и тут же гадили, вонь вокруг стояла неимоверная.

Богдану ничего не оставалось, как попробовать преодолеть обиталище летунов по скалам. Хотя ящеры не нападали, но, считая, что пришелец угрожает их гнёздам, они подняли дикий шум, стараясь отвадить незваного гостя.

Наверное, Богдан мог легко перебить всех ящеров не то что лучемётом, но даже дубинкой, так как кости их, лёгкие, наполненные воздухом, не выдержали и средней силы удара, а порыв перепонки на крыле просто лишал птерозавра возможности летать.

Но вступать в схватку без сверх острой необходимости не представлялось рациональным, поэтому Богдан принял решение двигаться по опушке леса, несмотря на болотистую почву.

Когда к вечеру он решил, наконец, устраиваться на ночлег, то чувствовал, что вымотан. Ему повезло, что здесь в скалах обнаружилась пустая пещера с легко перекрывавшимся узким входом, так что можно было не тратить времени на строительство шалаша.

Богдан наскоро перекусил холодным мясом и завалился спать. Этой ночью его ничто не тревожило, и юноша, несмотря на чуткий сон, даже немного проспал рассвет – так он вымотался.

Поскольку ночь прошла совершенно спокойно, Богдан подумал, что, возможно, он сильно преувеличивал опасности Грани Динозавров. Конечно, если бы точка перехода оказалась расположенной так, что идти ему пришлось строго через чащи и болота, вполне вероятно, проблем возникало куда больше. Двигаясь же по открытой каменистой местности, где ящеры, мягко говоря, не кишели, и где в случае опасности легко можно было укрыться за камнями или в расщелинах скал, он рисковал разве что ноги переломать на особо крутых участках по собственной неосмотрительности или неловкости.

До горной цепи, ответвляющейся на равнину от основного хребта, и служащего для Богдана главным ориентиром расположения нужной точки перехода, оставалось ещё километров сто с небольшим. Эти отроги Безвоздушных гор уже хорошо просматривались с того места, где он заночевал, благодаря отсутствию кривизны поверхности. Двигаясь вдоль этого нового каменистого участка, он должен будет достигнуть его дальнего крайнего склона, где и расположен переход. Здесь, согласно мнемоническим указаниям карты, «дверь между мирами» оформлена как большой каменный куб, на верхнюю плоскость которого и следует вставать, чтобы переместиться на Грань Европы.

Впереди Богдана ждала никак не меньше, чем неделя пути, поскольку требовалось добывать пропитание. Если отвлекаться на охоту и приготовление пищи каждый день, то путешествие займёт ещё больше времени. Поэтому, как и в случае со строительством плота, чтобы отвлекаться как можно меньше, следует потратить хотя бы день-два на заготовку провизии впрок.

Поплутав по лесу, Богдан подстрелил похожего на кенгуру травоядного ящера и нарезал множество ломтей вполне качественной вырезки. Просолив мясо, он развесил его у пещеры вялиться на солнце. Одни раз ему встретился крупный хищник, похожий на того, что он видел ночью, но несколько иной, хотя явно не менее опасный. Богдан переждал, пока ящер скроется из поля зрения, прижавшись к стволу бесформенного дерева, покрытого клочковатой зеленью – зря тратить заряд и привлекать других возможных хищников запахом крови он не стал.

Ему очень хотелось для разнообразия поесть какой-нибудь растительной пищи, но знакомых видов не попадалось. Риск же отравиться неизвестными плодами удерживал Богдана от каких-либо экспериментов. Единственное растение, показавшееся ему знакомым и могущее дать съедобный материал, напомниало саговую пальмуы – он видел такие на картинках. Срубив дерево, он обнаружил внутри белую, практически без запаха массу, напоминающую сырой крахмал. Осторожно попробовав вещество на вкус, Богдан убедился, что и в этом оно похоже на крахмал, то есть нисколько не вкусное.

Пройдя чуть дальше в лес, где начиналась более сухая местность, он наткнулся на стадо крупных травоядных динозавров, каждый из которых весил явно не менее 3-4 тонн. Они спокойно бродили на четырёх лапах, изредка вставая на задние, когда своими клювоносыми мордами отрывали листья с высоких веток. Кажется, такие динозавры назывались игуанодонами.

Стараясь не тревожить стадо, Богдан обошёл луг с краю и метрах в двухстах от пастбища набрёл на кладки яиц. Устроенные в песке гнёзда, были присыпаны сильно вонявшими гниющими растениями. Подумав, Богдан понял смысл этого: при гниении выделялось тепло, необходимое для развития зародышей. Естественно, вряд ли сама самка, весящая не одну сотню куло, а то и тонну, могла бы высиживать хотя и крупные, но всё-таки хрупкие яйца.

Как раз подходило время обеда, и, морщась от запаха гнили, Богдан подкрался к гнезду и вытащил на пробу пару яиц игуанодона, в каждом было сантиметров двадцать длины. Вымыв яйца и вскрыв одно у пещеры, он обнаружил внутри белок и желток, очень похожие на куриные, только чуть зеленоватого цвета. Само содержимое скорлупы пахло вполне пристойно, а объём составлял литра два, не меньше.

– Эх, чёрт возьми! – воскликнул Богдан. – Сковородочку бы для яичницы!

Тем не менее, ему удалось приготовить в котелке нечто вроде омлета из смеси содержимого яйца и сердцевины саговой пальмы, обильно сдобрив всё запасёнными приправами.

Богдан уже заканчивал обед, когда из зарослей, отстоящих всего метров на сто от его пещеры, показалась крупная голова, похожая на страусовую. Единственное и малоприятное отличие заключалось в том, что клюв, куда более крупный и длинный, чем у земной птицы, украшали острые зубы.

Ящер выбрался на открытое пространство, и Богдан смог разглядеть его во всей красе. Ростом зверь был с человека и по общим формам, действительно, сильно напоминал страуса. Крылья отсутствовали – вместо них впереди шевелились две трёхпалые когтистые ручки. Короткий толстый хвост выглядел хвостом ящерицы, а не птицы, хотя всё тело и покрывало недоразвитое оперение. Голенастые ноги имели один отстоящий от остальных палец, оканчивавшийся крупным когтём.

За первым ящером из кустов выбрался второй, а потом ещё и ещё. Всего Богдан насчитал девять штук. Ящеры квохтали, шипели. Некоторое время присматриваясь, а потом начали приближаться короткими перебежками к тому месту, где сидел у костерка Богдан. Они пробегали два-три метра, останавливались, квохтали, крутили головами, наклоняя их на бок, и разевали пасти-клювы.

Ящеры Богдану не понравились. Во-первых, они явно интересовались его персоной, а, точнее, заготовками мяса – значит, вероятно, их привлёк запах разделываемой туши, то есть они без сомнения плотояны. Во-вторых, ящеров было много.

Богдан встал, и, подняв приличный булыжник, с пронзительным криком швырнул его в ящеров. Камень попал по спине первому, который уже достаточно приблизился, и динозавр, подпрыгнув, зашипел, после чего бросился на обидчика.

Богдан стал стрелять. Возможно, если бы он вёл огонь из огнестрельного оружия, особенно автоматического, ему пришлось бы легче. Попадать из такового в цель было, правда, несколько сложнее, но грохот выстрелов, скорее всего, напугал бы и осадил животных. Бесшумные же выстрелы лучемёта, хотя и разили наповал каждого, в кого попадали, не производили впечатления на остальных, нисколько не обращавших внимания на сражённых сородичей.

Ящеры бежали вперёд, и чтобы не подпустить их вплотную, Богдан вынужден был поставить оружие на непрерывное действие, что расточительно расходовало заряд батареи. Тем не менее, последнего нападающего он свалил чуть ли не на пороге пещеры, когда зверюга уже замахнулась на него своим когтем на лапе.

В воздухе воняло горелым мясом, а всё пространство перед пещерой устилали трупы страусо-ящеров. Посмотрев на индикатор заряда, Богдан увидел, что там осталось всего около трети. А, получается, стрелял-то он не так уж и много пока.

– Вот же мать твою! – выругался Богдан. – И сейчас, чего доброго, сюда на пир сойдутся твари покрупнее.

Больше столь глупо растрачивать драгоценные боеприпасы ему не хотелось, и потому пришлось спешно собрать пожитки вместе с уже начинавшим подсыхать на солнце мясо, и двигаться в путь.

Когда Богдан, петляя среди обломков скал и валунов, удалился от места своего несостоявшегося лагеря, грозный рык, раздавшийся позади, подтвердил, что кто-то из могучих местных хищников, и возможно, не один, явился полакомиться падалью.

Поиски нового убежища заняли почти весь остаток дня и лишь, когда солнце уже садилось, Богдану удалось найти подходящее место рядом с небольшим водопадом, низвергающимся со скал. Шум воды здесь перекрывал все остальные звуки, и он легко мог прозевать приближение хищников. Но, насколько ему помнилось, мало кто из диких животных эпохи динозавров, лазил по скалам, подобным тем, что окружали источник. Да и мало кто из хищников вообще когда-либо охотился или жил вблизи водопадов – возможно, именно из-за соображений «шумовых помех» сами хищники не признавали подобных мест.