Текст книги "Ликвидация последствий"

– Кукла – я же сказал… Меня, знаешь ли, не посвятили в детали технологии… Может быть мы – те несколько, что сошлись на Грамэри – биороботы, которым в память вложены хорошо проработанные версии их детства, молодости… Но, скорее всего, нет никаких версий – я уже сказал – хозяева не слишком хорошо понимают, что такое ЧЕЛОВЕК – нет… Скорее всего, просто, в какой-то момент, каждый из нас подвергся обработке… Скорее всего, в детстве… Не знаю как… Во всяком случае, думаю, что они использовали готовый материал… Иначе… Если бы они в состоянии были осмыслить жизнь людей… Не было бы стольких просчетов…

– Например – нашего разговора? Ведь такое – думаю, не запланировано в… мероприятиях Сообщества – выкладывать все случайному … участнику операции?

– Да нет… Не запланировано… Теперь – вообще никаких планов уже не осталось… У НИХ – ТАМ сейчас довольно большие затруднения с тем, чтобы принять хоть какое-то решение. В связи с тем, что здесь у нас вышло… Я пришел… просто предупредить тебя. Ты для хозяев сейчас – слишком интересный объект… Для моих хозяев. Практически, очень немногие на планете обладают сегодня такой разной информацией по Грамэри… И, главное, информацией С ТОЙ, С ВАШЕЙ СТОРОНЫ…

Пауза…

– Считайте, что я не понял, о чем мы говорим, доктор…

– Ладно… Будь осторожен, хотел я сказать… Ты под колпаком у такой силы… По сравнению с ней, даже ведомство полковника Поляновски… покойного… на что уж могущественно, а все равно, думаю, не сможет тягаться…

– Спасибо… Что же посоветуешь? Молитвы творить или завещание писать?

– Будь готов… Знаком тебе такой девиз?.. Больше посоветовать ничего не могу. Еще я хотел только попрощаться… Ты, ведь, пожалуй – последний из людей, которых мне пришлось на своем веку увидеть… Дальнейшее… – молчание.

– Так ты все-таки не навсегда воскрес? – Майкл с каким-то жестоким детским любопытством кивнул на изуродованный пулями корпус собеседника. – Это… насколько?

– Неважно. Просто я принимаю Холокост на себя. А тебя, как я понимаю, – Марк кивнул на черную коробочку передатчика, – ждут…

– Я… не очень понимаю… Почему?.. Почему ты…

– Я долго думал, что служу некоему Богу. А те… Объект был обиталищем Дьявола… Но когда слишком долго имеешь дело с такими вещами – начинаешь понимать, что в этой игре есть только два игрока, интересы которых никакого отношения к нам, грешным, не имеют… Одного пришлось назвать Дьяволом. Значит другому выпало – Бог. Но кроме нас – самих человечков, о наших, людских делах заботиться некому. А быть инструментом в чужой, нечеловеческой длани – уж и вовсе незачем… Это сложно объяснить… Но – может быть, и не нужно, вовсе… Это просто мой бунт, если хочешь… Я тогда еще – до того, как рвануло – многое сделал, чтобы игра развалилась, а сейчас – выхожу из игры совсем…

Странное чувство посетило Майкла – будто он вот-вот поймет эту самоубийственную логику воскресшего из мертвых. Оно пахло снегом и порохом Афгана, это чувство…

– Что у вас тут вышло без меня? – спросил он. – И потом, это… Это ты изменил код самоуничтожения в последний… миг?

– Думаю, это – тринадцатый защищается… Здесь еще будет жарко, прежде, чем Холокост состоится… Мне такое действие просто… запрещено. А вот Войцех накуролесил… Мне не удалось остановить его… Вышло у нас побоище при холодильных камерах… Ладно. Все это уже не в счет.

– Когда же ты догадался, что… Про все это – с тобой?..

– Смешно говорить, – поморщился Марк ИЛИ ТО, ЧТО БЫЛО МАРКОМ. – Когда догадался? Хорошо, что это ТЕБЯ интересует… Об этом можно написать роман, Майкл. О том, как… как некто, живущий среди людей, начинает догадываться о том, что он – НЕ ЧЕЛОВЕК. Постепенно, по чайной ложке. В разные поры своего детства, юности, в зрелые годы уже. Как неожиданно осознает, что ДРУГИЕ не испытывают и никогда не испытывали того, что испытал и испытывает он.

Что ни у кого из них нет того, кто ВНУТРИ, что они не слышат Голоса, к которому он так привык. Больше, чем к отцу и матери. Вообще не знают что это такое… Что никто, кроме тебя не видит таких… снов. Назовем их так. Что ни у кого в душе не живут Запреты – постыдные и неимоверно странные. Непонятные ни одной живой душе, кроме тебя самого. И еще – это был бы роман о том, как эта нечеловеческая сущность, по мере того, как ты ее постигаешь, все больше овладевает тобой, как ей мало становится того, что она программирует твои симпатии и антипатии, как она начинает уже напрямую вести тебя к своей цели, превращает в робота, марионетку… Некоторое время думаешь, что просто сошел с ума. Но потом получаешь веские доказательства – вроде вот этого, – Марк кивнул на черные дыры в своем свитере. Кровь давно уже не шла, а запеклась черной корой.

– Только вот беда, – продолжал он, – читателей для такого романа не найдется… Ну зачем людям читать романы из жизни нелюдей?.. Элитарная забава… А за живое возьмет не более десятка живых существ на планете – НАШИХ. Вот я тебя и посчитал сначала, грешным делом, одним из этих – НАШИХ…

– А у вас… У ВАС, разве нет ничего, ну вроде пароля? Условного знака?

– Меня ничем таким не снабдили Хозяева. И не спрашивай, почему – для меня их намерения так же темны, как и для всех простых… СМЕРТНЫХ. Когда ИМ надо, мы просто узнаем своих. Не раньше и не позже…

– И все же – почему же ты… Неужели другого выбора нет?

– В том-то и дело, что это и есть – ВЫБОР. А ты-то как бы решил на моем месте? Кем остаться – человеком, у которого есть душа, а в ней – память об отце и матери, о детских страхах и радостях, любви и ненависти… Или стать до конца куклой, поспешающей служить чужой воле – неведомо доброй или злой? А?

– Но, ведь ты выбрал…

– Верную смерть? А ты, что – из тех, кто собирается жить вечно? Это не страшно, Майкл – умереть. Прожив ТАКУЮ жизнь. Они ошиблись, Майкл, изготовив свое орудие в виде человека. Среди человеческих качеств есть и способность к бунту… Я больше всего боялся, что ОНИ и в критический момент окончательно лишат меня воли. Возьмут управление на себя. Но это оказалось не предусмотрено… Или ОНИ просто меня отпустили…

– Или решили таким образом уничтожить…

– Вряд ли… Уж это было бы куда как просто устроить менее сложным способом. Просто ОНИ блюдут на свой манер принцип Космической этики – Разум любого происхождения имеет право выбора… В этом вопросе.

– И еще… Ты не хочешь служить… нечеловеческой воле. Но, ведь, в этой игре – ОНИ за нас – против ТЕХ… Ты сам сказал, что они гасили Вторжение…

– Просто ты не прожил моей жизни, Майкл. И не поймешь меня. Ну кто тебе сказал, что в этой заварухе те, кто сгорел в подземном бункере, хотели нам зла, а те, кто терпеливо ждет на небесах, когда же, наконец, мы взойдем словно спелый колос, или, наоборот, загнемся от своего неразумия – те добра нам желали? И те и другие нас хотели скроить по своему разумению – и только. Получить из нас полезный продукт, только вот критерии у них разошлись. И никому из них Я БОЛЬШЕ НЕ ПОМОЩНИК.

– Странно, – глядя в становящееся стальным небо, сказал Майкл. – Шесть наугад взятых людей. И среди них – пожалуй только один – Фрэнк, индеец из маленького племени, проглоченного цивилизацией городов – единственный, кто попал сюда просто для того, чтобы за деньги работать в радиоактивной грязи… Вот так, спроста…

– А сюда почти никто и не мог попасть спроста, – глухо ответил Марк. – Слишком плотно обложили Грамэри силы земные и небесные… – он посмотрел на Майкла мертвыми глазами. – А эти твои слова – признание?

– Если хочешь, то да, – так же глухо ответил тот.

– Ваши уже были здесь. Смелая работа. Это их тайник ты здесь искал? И, кажется, нашел? Они сейчас все там – на тринадцатом… А я, грешным делом, думал, что вы уже все – лапы кверху. Бывшая великая держава… Однако же, оказалось…

– Разведка бессмертна, – продолжая глядеть в пространство, то ли пошутил, то ли констатировал Майкл. И подумал, что у слова бессмертие очень дурной привкус в контексте их разговора.

– Думаешь, им еще и удастся забрать тебя? Отсюда до границы…

– Граница, считай, ни при чем. (Субмарина стоит в дельте реки, – подумал он. Но не сказал. – Четыре часа ходу для геликоптера. Черт не выдаст, свинья не съест. Тех ребят, что сюда высадились две недели назад, не засекла ни одна система… Надо только выйти в условленный район…) Если твои хозяева не войдут в игру…

– Нет, – Марк прикрыл глаза. – На это не надейся. Торопись, Майкл. Через несколько часов эту землю будут гвоздить атомным молотом. До испепеления.

– Ты никогда не пробовал… уйти как-нибудь по-другому?

– Напрямую – нет. А рисковал – часто. Вполне сознательно. Но всегда кончалось ЭТИМ – сверхбыстрая регенерация. Если не ударят термоядом… я и сейчас выкарабкаюсь… А напрямую – всегда что-нибудь мешало.

– Что, все-таки?

– Может, простой человеческий страх, а может, это у них просто предусмотрена такая защита. Но это – ничего. Мне всего-то и нужно – закрепиться поглубже в этом лабиринте. На случай, если будет высадка перед Большим Эйч. Жаль, что ты мне уже не поможешь… – он положил руку на кнопку подъемника.

ХОЛОКОСТ ЧЕРЕЗ СЕМЬ ЧАСОВ, ТРИДЦАТЬ МИНУТ, – информировал их громкоговоритель.

Они посмотрели друг на друга через покрытую первым снегом этой зимы площадку.

– Ну, ладно, – сказал Марк. – Тебе туда, а мне обратно. Я… я не хочу, чтобы это – он постучал костяшками пальцев по груди, – нашли. Хотя, я думаю, удалось бы затянуть… игру надолго. Уход. Прощание. Меня бы долго изучали. Но… Ты не знаешь до конца – что это – не быть собой… Кстати… Я хочу тебе сказать – ты не ерепенься, когда за тобой придут. Кто бы не добрался первым. Ты – слишком дорогой… материал. Считай, что на нас обоих теперь болтаются ярлычки «Хранить вечно». Только меня они не получат…

Майкл закинул за плечо карабин. Сунул в котомку маяк-передатчик. Последний раз поднял глаза на Марка.

– Ты решил?

– Я решил. Надеюсь, это не ОНИ за меня решили… До часа Эйч меня никто не найдет просто-напросто. А ядерного огня не выдержит даже ЭТО. Вот только…

Что-то человеческое неожиданно проскользнуло в их разговор.

Такой дикий и нечеловеческий по своей сути…

– Вот только, – Марк поднял изуродованную руку к лицу, словно поправляя невидимые очки. – Передай сыну… Если сможешь… Когда и если… – некоторое время он смотрел перед собой пустым взглядом. – Ну ладно… Ты, видимо, не в курсе. У меня есть сын. Для моего возраста – довольно маленький – еще только двенадцать. Передай сыну, что папе совсем не больно было умирать…

– Это действительно так?

– Это НЕ ТАК. Просто, пусть ему не будет так плохо… Кажется, парень меня любит, и ему…

– Он не будет знать ЭТОГО. – Майкл хотел добавить, что можно любить того, кого не стало, всю жизнь – даже если тот, кого любишь, стал ужасом и Ужас поглотил его. Уж он-то знает… Но не сказал.

* * *

Одинаковым жестом они простились друг с другом. Спускаясь вниз и потом, шагая по очень чистому снегу, сначала вдоль полотна узкоколейки, а потом – круто в сторону, он не обернулся. Теперь оставалось только шагать. И ждать, когда с пронзительно холодных небес за ним придут.

Он довольно далеко успел уйти от Грамэри за шесть часов с минутами.

КОНЕЦ