Текст книги "Рабыня Малуша и другие истории"

Наконец долготерпение убийц было вознаграждено. Утром начальник караула объявил, что Фархад назначен на пост возле спальни маркиза.

В тот же день Низам задержался в оружейной комнате с заточкой мечей, секир и кинжалов. Фархад встал у дверей спальни и дождался, когда начальник караула пройдет с проверкой постов.

Около трех часов ночи, когда во дворце спали все, кроме одиночных охранников, Фархад вошел в опочивальню маркиза.

Но проклятая дверь заскрипела и разбудила хозяина. Видя приближающегося к нему стражника с кинжалом, Генрих успел вскочить, дернуть за край одеяла, которое сползло на пол и на которое одной ногой наступил нападавший. Фархад упал на колени, а Генрих успел схватить его за запястье руки, державшей оружие.

Маркиз хоть и был достаточно силен, но молодость и знание приемов ближнего боя были на стороне нападавшего. Резким рывком Фархад опрокинул противника на себя и, когда тот падал, успел извернуться телом, кистью вывернуть кинжал, направив его в грудь Генриха, и всем телом обрушиться на рукоятку. Кинжал с хрустом вошел в грудь маркиза, рука которого ослабла, освободив кисть федаина. И тогда Фархад с силой вонзил оружие в горло противника.

Выдернув кинжал, перс выскочил из опочивальни и побежали вниз по лестнице к выходу. Там Низам отчаянно сражался с двумя охранниками. Помощь Фархада оказалась весьма своевременной. Быстро расправившись с помехой, федаины вырвались из дворца и бегом по темным улицам бросились к Темзе.

В эту ночь им положительно везло. Погоня с факелами и криками металась где-то в стороне. Благополучно переплыв реку, они дошли до заранее облюбованного брошенного домика, где у них была припасена одежда для переодевания, еда, деньги и кинжалы. Уже светало, когда они свалились на какое-то подобие лежанки, приходя в себя.

Когда утренний свет проник внутрь домика, Низам обратил внимание, что голова Фархада залита кровью и волосы уже слиплись и представляли собой сплошную кровавую корку.

Низам промыл рану напарнику и забинтовал чистой тряпкой. Он сел рядом и внимательно смотрел на бывшего ученика.

– Как себя чувствуешь? – спросил он.

– Голова сильно кружится и тошнит, – ответил Фархад.

– Отлежись пару дней и пойдем. Нельзя здесь задерживаться надолго.

Фархад прекрасно понимал, что его ждет, если он не сможет встать, – свидетелей ассасины не оставляют. Да и Низам, хоть и заботился о нем, поглядывал недобрым взглядом.

Сидя рядом с напарником, он поведал историю, как ас-Сабах задуривает головы молодежи, помещая их в мнимый рай, и о том, как попал в приближенные Старца Горы.

– А как же говорящая голова на золотом блюде? – спросил Фархад.

– Да все очень просто. В дне блюда сделано отверстие, куда просовывал голову сидящий под полом и рассказывал историю про рай. Правда после такого рассказа бедолагу обязательно убивали, чтобы он не проболтался о фокусе.

На другой день состояние Фархада не улучшилось. Он пытался встать, но голова кружилась так, что он в изнеможении падал на лежанку. Ему стало ясно, что следующий день станет для него последним. Однако виду не подал, еще засветло перед закатом спрятал под покрывалом свой кинжал и сделал вид, что провалился в глубокий сон.

Низам лег рядом и долго не засыпал, поглядывая на напарника. Но в конце концов сон сморил и его. Убедившись, что Низам храпит не деланно, а вполне естественно, Фархад, собрав все свои силы, быстро высвободил руку с кинжалом и вогнал его в обнаженное горло учителя по самую рукоять. Тот было дернулся, но тут же захрипел, изо рта его потекла струйка крови.

Три дня убийце пришлось делить ложе с разлагающимся и воняющим телом собрата и только на четвертый день он встал, превозмогая слабость, собрался и вышел в темноту ночи.

Его путь пролегал в Шотландию. Благодаря полученным урокам актерского мастерства он благополучно добрался до какого-то порта, где за приличную плату общими золотыми монетами его довезли до Константинополя.

Здесь он узнал, что Старец Горы Хасан ас-Саббах скончался, а его место занял молодой шейх Хуршах. Оказалось, что монголы осадили Аламут, разбили его, вырезали всех ассасинов, а самого шейха доставили к владыке монгол Хулагу-хану, где и казнили.

Тех федави, что были высланы на задание, разыскивали по всем странам и безжалостно уничтожали.

Фархад понял, что рано или поздно доберутся и до него, – уж слишком велика у всех была ненависть к этим хладнокровным убийцам. Совесть его была чиста – они с Низамом выполнили задание, а молодое тело молило о жизни.

Именно поэтому он стал уходить как можно дальше на север, пока не оказался в наших краях.

Таким образом я и рассказал о судьбе Ахмеда князю и его окружению, а также Глаше и родителям, предварительно взяв с них клятву ничего этого не рассказывать детям бывшего федави.

Сумасброд Великий

Это царствование, принесшее с собой преобразование во все части государственного устройства, представляет изумительный и единственный в истории пример беспрерывной деятельности государя. Такая деятельность и безотлагательное исполнение планов, быстро один за другим возникавших в гениальном воображении преобразователя, не могли по самой природе дел человеческих привести везде к удачным последствиям, не могли быть везде безукоризненны, но надобно сказать по справедливости, что преобразователь во всех действиях своих имел одну цель – пользу народа своего и одно желание – как можно скорее ввести его в среду народов европейских. Исполнить такое желание в продолжение одного царствования нельзя было обыкновенными средствами, и поэтому Петр употреблял почти везде – необыкновенные.

А. Ишимова. «История России». СПб., 1873

Петр был сам истый русский человек, сохранявший крепкую связь с своим народом; его любовь к России не была любовью к какой-то отвлеченной России; он жил со своим народом одной жизнью и вне этой жизни существовать не мог. Без этого он не мог так глубоко и горячо верить в свой народ, в его величие, только по этой вере он мог поручить русским людям то, в чем они по холодным соображениям ума не могли иметь успеха по своей неопытности и неприготовленности. И свели они свои счеты – великий народ и великий вождь народный; за горячую любовь, за глубокую и непоколебимую веру в свой народ народ этот заплатил вождю успехом, превосходившим все ожидания…

С. М. Соловьев. Чтения и рассказы по истории России / Публичные чтения о Петре Великом

Поднятие низменного острова Иенисари, расчистка земли, вырубка леса, построение крепости и домов и другие работы требовали большого числа рук, и поэтому царь, употребив на сии работы сначала бывшие у князя Репнина войска, также ингерманландцев, повелел прислать из Руси тысячи рабочих и мастеровых, равномерно казаков, татар и калмыков, присоединяя к ним значительное число пленных шведов, так что того же лета сорок тысяч человек, разных племен и наречий, разделенных на две очереди, трудились над созданием Петербурга. Казенные работники получали от казны только пищу, а вольные сверх оной и плату, по три копейки в сутки. По недостатку в инструментах и землекопных орудиях большая часть работы производилась голыми руками, и вырытую землю носили на себе в мешках или даже в полах платья. Если к сему прибавить, что работавшие не имели не только жилищ, но даже необходимого крова и нередко томились голодом, ибо не всегда успевали доставлять им потребное количество съестных припасов, то можно вообразить, каких неимоверных трудов стоило первоначальное обстроение Петербурга.

Д. Л. Мордовцев. «Державный плотник»

В Дерпфорде Петру со свитой отвели помещение в частном доме близ верфи, оборудовав его по приказу короля, как подобало для такого высокого гостя. Когда же после трехмесячного жительства царь и его свита уехали, домовладелец подал, куда следовало, счет повреждений, произведенных уехавшими гостями. Ужас охватывает, когда читаешь эту опись, едва ли преувеличенную. Полы и стены были заплеваны, запачканы следами веселья, мебель поломана, занавески оборваны, картины на стенах прорваны, так как служили мишенью для стрельбы, газоны в саду так затоптаны, словно там маршировал целый полк в железных сапогах. Всех повреждений было насчитано на 350 фунтов стерлингов, до 5 тысяч рублей на наши деньги по тогдашнему отношению московского рубля к фунту стерлингов…

Петр поразил его (английского епископа Бернета, – авт.) своими способностями и недостатками, даже пороками, особенно грубостью, и ученый английский иерарх не совсем набожно отказывается понять неисповедимые пути провидения, вручившего такому необузданному человеку безграничную власть над столь значительной частью света…

В. О. Ключевский. «Исторические портреты»

…Царь не только повелитель, он в буквальном смысле «собственник» государства и народа; однако власти его и правам, стоящим так высоко, не хватает точек опоры: под ним пустота, заполненная зыбким прахом рабов. Никакой социальной группировки, никакой иерархии, никакой органической связи между этими разобщенными единицами. Беспорядочное движение в зависимости от воли случая и пробуждения стихийных инстинктов. Глухой рокот диких страстей, грубых вожделений, устремляющихся на ближайшую приманку, перекидывающихся от Петра к Софии и от Софии к Петру с бессознательностью темных масс. Хаос в настоящем и мрак в будущем.

Вернемся теперь к Петру. Что сделал он иного, нового? В сущности, ничего или немного. Он принял уже имеющуюся программу, только немного расширил затронутую ею область; добавил реформу нравов, изменил образ сношений, уже установленных с западным миром; но оставил неприкосновенными основы политического здания, доставшегося ему по наследству, а с социальной точки даже не выполнил планов, составленных или подготовленных его предшественниками. Его творение, на что не обращали должного внимания, остается довольно ограниченным в своих общих пределах, несмотря на видимую разносторонность усилий, приложенных его творцом, весьма поверхностную даже в этих пределах. Это, главным образом, работа наклейки и оштукатуривания, но не работа заново. Она была начата до него. С ним изменились лишь условия, в каких эта работа должна была впредь продолжаться.

К. Валишевский. «Петр Великий». Кн-изд. Сфинксъ, 1911

По всей России предприняты были Петром розыски рудных богатств и тех мануфактурных промыслов, которые могли бы при поддержке развиться в крупные предприятия. По его приказанию по всему государству разъезжали знатоки различных товаров, свои и чужеземцы. Они находили разные руды и минералы: и горный хрусталь, и камень сердолик, «красную марёну», селитру, торф, каменный уголь, о котором Петр сказал, что «сей минерал если не нам, то нашим потомкам весьма полезен будет»… Зная, что подданные часто не разумеют дело, «частью же иждивения и трудов не хотят к оному приложить», Петр решил усиленно привлекать к делу иностранцев… В 1698 году, когда Петр возвращался из своего первого заграничного путешествия, за ним ехало множество нанятых им ремесленников и мастеров. Из одного только Амстердама нанял он около 1000 человек…

Рядом с выпиской иноземных мастеров в Россию все время царствования Петра шла усиленная посылка русских молодых и более старших людей на выучку мастерству за границу… Эти невольные ученики страдали и от незнания языков, и от задержки денег.

По мере того, как возникали и развивались фабрики в самой России, они становились у Петра… и техническими школами, и практическими училищами всякого мастерства. Приезжих иноземных мастеров строго экзаменовали, – знают ли они свое дело, и при назначении на какую-нибудь фабрику или завод договаривались с ними, «чтобы они из российских учеников при себе имели и мастерству своему обучали, поставя за это цену награждения и время во сколько выучать».

В 1719 году к Олонецким заводам, где плавили железо, лили пушки и ядра, Петр велел набрать 300 учеников. На уральских заводах возникали горные школы, куда набрали в ученики грамотных солдатских детей, подьяческих и поповских; в этих школах хотели учить не только практическому знанию горного дела, но и теории, между прочим, арифметике и геометрии. Ученикам платили жалованье – полтора пуда муки в месяц и рубль в год на платье.

С. Князьковъ. «Изъ прошлаго русской земли. Время Петра Великаго». Типография Т-ва И. Д. Сытина. 1909

… за громкими и славными победами Петра, за дивным основанием пышного города на тряских болотах; в пыли, поднявшейся при ломке всего старого, за пристройками и постройками нового здания, пышными декорациями всевозможных учреждений, пересаженных с иностранной почвы, мы решительно не видим того народа, ради которого делалось все это.

Где же он, со своим своеобразным взглядом на вещи? Что не слыхать его толков и рассуждений по поводу преобразований? Как принимает он тот или другой указ, что толкует он об этом нововведении, о начатой войне, о заключенном мире, о казнях стрельцов, о заточении царицы Авдотьи, о казни царевича Алексея, о лютых истязаниях сотен людей, его явных и тайных сторонников и согласников? Как принимает этот народ указы о перемене одежд, нравов и обычаев, освещенных давностью и духовными властями? Как принимает этот народ вести о неудачах царских, о его немощи; насколько он понимает его великие идеи, насколько сочувствует им?..

Находим ли мы ответы на нескончаемый ряд подобных вопросов хоть у кого-нибудь из длинной фаланги писателей о Петре и петровской эпохе? Заглянем в сочинения Крекшина, в дневники и записки Нащокина, Гордона, Желябужского, Корба, Неплюева, в сочинения и записки Бергмана, Галема, Шотлея, Мовильона, Феофана Прокоповича, Рабинера, Катифора, Феодози, Коха, Шелля, в достопамятные сказания Штелина, в толстые тома Голикова, Устрялова, в рассказы Вольтера, Леклерка, Левека, Полевого. Много ли вы найдете в них ответов на наши вопросы? При вашем пересмотре вы найдете более или менее искусные рассказы о дипломатических сношениях дворов, о походах, битвах, осадах, о постройке крепостей, городов, о путешествиях, празднествах, увеселениях, нередко о всякого рода казнях, наконец, зачастую встретите длинные рассуждения авторов о нравах, об обществе того времени, о важности либо вреде того или иного указа. Большинство этих творцов записок, рассуждений, историй, обзоров, повествований, взглядов и т. п. произведений падает в прах перед великим Преобразователем, с умилением лобызает его державную руку, дивится его гению, превозносит его величие… меньшинство же пускается в насмешки, доходящие до брани, нередко ни на чем не основанной.

За всем тем вы нигде не видите русского человека петровского времени. Мало того, вы не видите даже главных деятелей эпохи иначе как либо поставленных на высокие ходули, так что шапка валится с головы при одном взгляде на «сии знатные персоны», либо персоны эти брошены в грязь, так что на них не видать лица человеческого…

М. И. Семеновский. «Тайная канцелярия при Петре Великом» / Слово и дело

 
Он бог, он бог твой был, Россия,
Он члены взял в тебе плотские,
Сошел к тебе от горных мест…
 

М. В. Ломоносов

 
Не бог ли к нам сходил с небес?
 

Г. Р. Державин

 
Петр Россам дал тела, Екатерина – души!
 

Н. Херасков

 
Нам святы о Тебе преданья вековые,
Жизнь русская Тобой еще озарена,
И памяти твоей, Великий Петр, верна
Твоя великая Россия.
 

П. А. Вяземский

Память Великого Петра жива не только в народе, но чрез всю нашу литературу красной нитью проходит культ перед Петром Великим, тайное сознание, что он стоял на верном пути…

Триста лет царствования дома Романовых. Репринтное издание. 1990

Один из главных исторических мифов Российской Империи и СССР – миф о «допетровской Руси». Якобы до «пришествия Петра» наша земля прозябала в кромешном мраке, дикости и невежестве; варварские обычаи, звериная жестокость, отсталость решительно во всем. Дескать, не было в Московии XVII века ни нормального управления, ни боеспособной армии, ни флота, ни просвещения, ни светской литературы, ни даже зеркал…

Не верьте! Это черная легенда вымышлена, чтобы доказать «необходимость» жесточайших Петровских «реформ», разоривших и обескровивших нашу страну. На самом деле все, что приписывается Петру, было заведено на Руси задолго до этого бесноватого садиста, – и «войска европейского строя», и сильная артиллерия, и флот, и оружейные заводы, и торговый капитал, и книжное учение, и светская живопись, и театры, и даже кукуруза с подсолнечником. И царя у нас выбирало вдвое больше людей, чем в Британии – парламент!

А. М. Буровский. «Правда о Допетровской Руси» / «Золотой век» Русского государства

Ложь вкупе со словоблудием сильна до тех пор, пока молчит правда или ей сдавили горло.

Автор

Правда и истина – вот две недостижимые цели, к которым стремились лучшие мыслители человечества, начиная от Фалеса, Анаксимандра и других лучших представителей античности до современных исследователей самых разных направлений.

В поисках правды и истины затрачено немало мыслительной энергии, но они, правда и истина, остаются недосягаемы для нас так же, как поиск источника жизни на земле или история возникновения Вселенной, хотя, по моим представлениям, обе эти ипостаси – суть глупость несусветная, ибо и то, и другое существовали, существуют и будут существовать вечно и независимо от наших представлений об этом. Не понимая своих заблуждений, каждый чаще всего находит свою правду, свою истину, которые по истечении некоторого времени оказываются ошибочными, и тогда возникают новые гипотезы, теории, «откровения», которые рано или поздно устаревают и уходят в небытие.

До сих пор остается непонятным: почему наибольшую публичность у нас приобретают люди, по чьему приказу пролиты реки людской крови. Я имею в виду Александра Македонского, Тимура, Батыя, Наполеона Бонапарта, Бисмарка и Ленина, Сталина, Гитлера (во время фашистского режима в Германии)…

Впрочем, бог с ними, иностранными «героями», – нам бы со своими разобраться! Например, с тем, откуда появились русы – из Придунайских ли равнин, с северо-запада, может быть, из Южной Сибири, из местности, названной легендарным Беловодьем? Мы до сих пор не можем окончательно решить: было ли монголотатарское нашествие или это была межклановая (княжеская) междоусобица, длившаяся три столетия и унесшая сотни тысяч жизней руссов?

Совершенно непонятно, почему нас едва ли не насильно заставляют хранить добрую память о садистке княгине Ольге, третьей жене подонка князя Игоря, о «славной победе» Дмитрия Донского на Куликовом поле, при том, что раскопки на территории этого поля не обнаружили следов этой битвы, об Александре Невском, храбро «победившем» несколько шведских торговых судов на Неве и не менее славно «утопивших» псов-рыцарей на Чудском озере, хотя никаких останков и оружия на дне озера не было обнаружено. Мы с каким-то неестественным пиететом называем «Великими» тех, кто совершенно этого не заслуживает, приписывая им то, что было сделано либо их предшественниками, либо талантливым окружением, по сути, руководившем страной. И это при том, что профессиональные историки относятся к роду Homo sapiens — людей разумных, мыслящих! Они-то о чем думают?

Впрочем, в данный момент я хочу сконцентрироваться исключительно на взбалмошном и неуправляемом самодуре Петре I, явно по чьему-то недомыслию прозванному «Великим».

В большинстве исторических книг и учебных пособий Допетровская Русь представляется этаким сонным царством, в котором народ и правители живут изолированно от всего мира, проводят время в бесконечных молитвах, чтении священных книг, живут исключительно сегодняшним днем: день прошел, и слава Богу! Перекрестили лбы и на боковую!.. И лишь время от времени отбивались от супостатов, алчно взиравших на лесную страну, где среди зеленых дебрей укрылись немногочисленные города и селения, заселенные преимущественно примитивными боговерцами, имеющими весьма слабое представление о том, что творится там, за лесом… Но вот на престол взошел гениальный Петр и поднял Русь на дыбы, вытащив ее за уши из смердящего болота! И в это же болото он воткнул славный и прекрасный город, который, смущаясь и отнекиваясь, назвал градом Святого Петра и сделал столицей Руси. Виват!..

Однако, обратившись к подлинной истории Допетровской Руси, мы обнаруживаем, что «Великий» был всего лишь не очень умелым и толковым продолжателем дел, начатых его предшественниками. И едва ли не единственной его заслугой следует считать основание северной столицы, хотя никакой необходимости в этом не было, – Русь уже имела выход к Балтийскому морю.

Здесь уместно привести иронический диалог из «Алисы в Стране чудес»:

«– …В засилье… боярского застолья ворвался грозный стук топора, которым Петр рубил окно в Европу.

– И прорубил?

– Прорубил.

– А дверь прорубил?

– Нет!

– Значит, они так в окно и лазили?

– Кто?

– Петровцы…»

Так вот, основные преобразования, которые приписываются Петру, начались с восшествия на престол его деда Михаила Федоровича Романова, сына патриарха Филарета.

Итак, начнем с фактов.

Нам внушают, что именно Петр начал радикальную реформу армии, на что в 1701 году потратил половину бюджета, в 1710-м – три четверти, в 1724-м – две трети. Ссылаясь на это, обычно говорят, что таким образом Петр положил начало регулярной армии.

Петру же приписывают и организацию регулярной артиллерии на Руси.

Однако вернемся к его предшественникам, одновременно напомнив читателю, что царствование Петра началось в 1696 году, когда он был еще отроком и играл в Потешные полки.

Так вот, еще при деде Петра, Михаиле Федоровиче, Анисим Михайлов, сын Радищевский, дьяк Пушкарского приказа (министерства, по нашему), написал «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки». За полвека до рождения Петра!

В «Уставе» расписана стройная иерархия воинских чинов: воеводских, генеральских, полковников, «маеоров», капитанов, поручиков и т. д.

В 1630 году структура армии выглядела следующим образом:

дворянская конница – 27433,

стрелки – 28130,

казаки – 11192,

пушкари —4136,

татары – 10208,

поволжские народы – 8493,

иноземцы – 2 783.

Всего — 92 500 военнослужащих.

Кроме того, в 1632 году был сформирован рейтарский полк в 2000 человек, в котором было 12 рот по 176 человек, а также драгунская рота численностью в 400 человек. А к 1682 году было окончательно завершено формирование полков иноземного строя, как основы русской армии.

Как же «преобразовал» армию Петр?

После Азовских походов он начал реформирование боеспособных и обученных стрелецких полков. Вместо них он начал записывать в полки вольноотпущенных холопов, которые, по словам австрийца Корба, были «сбродом самых дрянных солдат, набранных из беднейшей черни». Само собой, этих людей пытались учить воинскому искусству на сборных пунктах. Но условия там были таковы, что, по воспоминаниям брауншвейгского посланника Вебера, на одного погибшего в бою в этих «учебках» приходилось два или три новобранца, погибших от холода и голода.

Естественно, с таким «войском» Петр терпел позорнейшие поражения под Нарвой и в Гродно в 1706 году. Только после этого у него хватило ума приостановить расформирование боеспособных стрелецких полков.

Особенно катастрофичным было поражение под Нарвой в 1700 году, где 12-тысячная армия шведов наголову разбила 34-тысячную армию Петра, а назначенный командовать ею герцог де Кроа вместе с офицерами-иностранцами бросил армию и сдался врагу.

И только после того, как войска возглавил П.Б.Шереметьев, были одержаны первые победы над шведами и взято несколько небольших городков и селений – Орешек (Нотебург, позднее Шлиссельбург), Эресфер, Ниеншанц… Собственно, завоевание Прибалтики следует отводить не Петру, а именно Петру Борисовичу Шереметьеву, сыгравшему, кстати, едва ли не основную роль в битве под Полтавой, все лавры от которой приписаны Петру.

И, по-моему явно предвзятому мнению, страстно преклонявшийся перед Петром М. В. Ломоносов где-то на уровне подсознания на своем знаменитом мозаичном панно изобразил «Великого» за спинами своих солдат в виде великовозрастного деревенского дурачка, сидевшего на деревянной лошадке и неестественно помахивающего деревянной же сабелькой. Говоря о Полтавской битве, почему-то умалчивают, что шведские войска на тот момент были сильно ослаблены, русские превосходили их как по численности, так и по артиллерии в несколько раз. Мало того, именно Петр впервые в России ввел тогда зловещие «заградотряды», безжалостно убивавшие струсивших солдат. Этот опыт «подбадривания» собственных солдат впоследствии был использован генералом Брусиловым, Троцким, Сталиным и Гитлером.

Заканчивая разговор о «реформе» армии Петром, хочу отметить еще два обстоятельства.

Первое – одержав военную победу под Полтавой, «главнокомандующий» пьянствовал три дня, после чего «погнался» за Карлом XII, раненным в ногу, отчего его перетаскивали пешие солдаты на специально изготовленных носилках. Но и эти носилки он бросил и ковылял под защиту турок. Но, видимо, с глубокого похмелья Петр с войском пошел не туда и вляпался в плен к туркам. И за то, чтобы его и его ослабевшее от голода и жажды войско отпустили, был вынужден заплатить огромный выкуп, а заодно вернуть басурманам ранее завоеванный у них Азов и разрушить только что построенную крепость Таганрог.

И второе – об отношении императора к своим солдатам. По мнению Розенгейма[98]98
  Розенгейм. Краткий обзор истории воинских установлений в России (цитируется по книге К.Валишевского «Петр Великий. Дело». Репринтное воспроизведение издания 1911 года. М.: СП Икпа, 1990. С. 321).


[Закрыть], Петр «достиг всеобщего, повального бегства (солдат, – авт.), красноречиво выразившегося в количестве его указов, касающихся преследования нетчиков, рекрутов, уклоняющихся от набора, ослушников, бежавших от службы, превращенной в безжалостное бесчеловечное рабство». А меры воздействия на штрафников были взяты с Запада и вполне соответствовали характеру Петра – отрубание голов, казни через повешенье, четвертование, отрезание носов и ушей…

Важнейшим «достижением» Петра считаются строительство Российского флота, привлечение иностранцев для «образования» россиян и налаживание торговых связей с Западом. И еще в школах детям рассказывают, что первые суда в России начали строить при Петре на специально построенных верфях Воронежа.

Начнем разбираться и с этим утверждением.

В допетровских летописях можно прочесть о результатах морского боя: «У острова Котлин полукорабль взял и начальника Ильрека Дальфира и пушки и знамена поймали». Выходит, что у отца Петра, Алексея Михайловича, были боевые корабли?

Это подтверждает изданная в 1831 году и хранящаяся в Российской национальной библиотеке брошюра, поименованная «Списки лицам, начальствовавшим в России морской частию, от учреждения Корабельного приказа (1667 год) до настоящего времени». И это за 30 лет до воцарения Петра!

Хроника становления морского флота на Руси выглядит следующим образом:

1647 год – в Москве тиражом 2 500 экземпляров (огромный по тому времени тираж!) выпущен Морской устав русского флота – книга «О корабельной ратной науке» из 34 артикулярных статей. Спустя 20 лет фолиант был переиздан.

1661 год – на берегу Рижского залива отстроен балтийский порт Московской Руси – Царевич-Дмитриев град (а нам внушают, что Петр впервые открыл нам выход в Балтийское море!).

1667 год – по царскому указу образовано «морское министерство» – Корабельный приказ, во главе которого стал Ордин-Нащокин.

1667 год – издан царский указ о начале строительства кораблей для Каспийской военной флотилии.

1669 год – царским указом введен новый образец корабельного флага русского флота – знаменитый триколор.

1674 год – полковник Касогов, командуя отрядом русских кораблей числом в 25 вымпелов (!), вступил в бой с турецкими судами у Таганрогской косы в Азовском море.

Итак, по повелению государя Алексея Михайловича (отца Петра I) строятся военные флотилии на Каспии, на Азовском море (а это выход в Черное), а также строится морской порт на Балтике! Вот это размах!..

Огромную роль в становлении Российского флота играл выдающийся человек того времени Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин.

В исторической науке с целью возвышения Петра заслуги Ордин-Нащокина ограничиваются лишь его дипломатическими способностями. На самом же деле именно он должен считаться отцом-основателем Российского флота, а самой России как морской державы. Именно он, а не Петр «Великий».

Боярин не только подготовил царские «морские указы», ввел Морской устав, но и заложил бюджетное финансирование нужд Российского флота на Каспии, в низовьях Дона, в Белом море и на Балтике.

Строительство флота шло весьма активно: в 1663 году было построено 175 парусно-весельных стругов, а в 1673 году – еще 130 вооруженных пушками кораблей. Иначе говоря, за 10 лет производилось по 30 судов ежегодно! Петру такое и не снилось!

Одновременно на Западе нанимались морские специалисты на службу в военно-морской флот, началась подготовка штурманов и корабельщиков (судостроителей) в Славяно-греко-латинской академии. И это было более рационально по сравнению с посылкой учеников в Европу: при этом студиозусы находились под постоянным контролем властей и проходили практику на отечественных верфях и судах, на которых им, кстати, и предстояло служить. Да и с точки зрения экономики такое обучение было более выгодным.

Мало того, каждую навигацию отправлялось не менее 50 торговых судов в Стокгольм, Амстердам, Ревель, Ригу. В столице Швеции к 1696 году (год вступления Петра на престол) был построен русский торговый дом, включающий более 80 оптовых и розничных магазинов. При каменном особняке торгового дома имелась православная часовня, береговой госпиталь, судоремонтная верфь, три пирса…

Европейских купцов, торговые компании, банкиров Лондона, Парижа, Амстердама, Мадрида, Лиссабона да и Папскую курию напугали планы русских занять свою нишу на морских торговых путях и в торговле морскими судами. И было отчего испугаться: в 1672 году Алексей Михайлович планировал: «Если ежегодно делать по 100 кораблей и продавать их венецианцам, португальцам, французам… а за 100 кораблей, по смете, 60 бочек золота по голландской цене…» В голландскую бочку тогда помещалось 20 тысяч золотых рублей. Таким образом, только за счет продажи кораблей страна могла получить 1 миллион 200 тысяч рублей золотом! А в России леса для постройки судов более чем предостаточно. У нее было что выбросить на мировой рынок – корабельный лес, пенька, воск, парусина, деготь, мед и другие товары. А планы россиян были поистине громоздкими: царь Алексей Михайлович планировал «посылать в Бразильянскую землю и в Индийскую землю торговать… Изволит посылать свои корабли в Китайское государство, в Гренландию». Сыну такое и не снилось…

Иностранцам было чего испугаться, – «дикая» страна намеревалась выйти в Мировой океан и стать великой морской и торговой державой. Этого нельзя было допустить!