Текст книги "Райский C.A.D."

D:/Пустота.cad

Ни прошлого, ни будущего. Вечное теперь. Такое страшное и ужасное Теперь, неотличимое от Никогда. То самое, которое один раз начнется и больше уже никогда не закончится. Голодная зияющая пустота, заполненная до такой степени, что больше не может вместить в себя ни единой йоты, но все еще требующая заполнения и полного подчинения. Пустота, ставшая черной непролазной застывшей в своей тягучести массой. В которой верх подобен тому, что слева и справа, а низ неотличим от того, что сзади и спереди. Где вообще ничего нельзя различить, поскольку нет абсолютно Ничего.

Оглушающая тишина, которая подобна огромному прессу, способному выжать из планеты ее апельсиновый сок – этакую оранжевую кипящую лаву из самых недр. А потом раздастся хруст орешка, что заключен в самом центре. Хотя, честно говоря, здесь не может быть оранжевого, как и красного или желтого. Не может быть кипящего, как и неумолимо холодного. Здесь нет ничего. Но в то же время оно все где-то совсем рядом.

Эль находилась в совершенно новом для нее состоянии, очень точно запечатленном в семейном альбоме слова «Нигде». Ей казалось, что она застряла между двумя идущим всегда подряд мгновениями, и она просто выпала на минутку из этого мира. Но выпала насовсем. И совершенно не представляла, как она смогла это сделать и как ей вернуться назад. Ей было очень страшно, но в то же время очень торжественно! Как будто ее коснулось дыхание Ее Величества Бесконечности!

Она не знала, что это. И эта неизвестность пугала ее. Но больше всего ее заботило не то, где она сейчас находится, а кто она такая здесь. Эль даже смогла немного порадоваться своему страху: раз она что-то чувствует, то значит, что она Есть! Она сейчас была рада испытывать адскую боль и любые муки, лишь бы хоть что-то чувствовать. Это все равно чувства, и они, слава Богу, означают Бытие. И вся боль и страдания – ничто по сравнению с тем, чтобы Не Быть!

Хотя, разве ее может не быть, если она есть даже там, где нет совершенно ничего? Где нет понятия о времени, пространстве, цвете, звуке, запахе. Но при этом всем Эль каким-то образом понимала, что все это есть где-то совсем рядом. Так близко, как это только может быть вообще. И настоящий мир словно отделен тончайшей пленкой, в миллион раз долее тонкой, чем мыльный пузырь – самое тонкое, что может различить человеческий глаз. И стоит просто пошевелиться в этой пустоте, как этот пузырь лопнет и вернет из небытия Все.

Но как это сделать? Как? Это же невыносимо! Совершенно невозможно! Оказаться выброшенной за борт корабля всего существования! Как число на калькуляторе, которое вдруг обнулили. Вот оно было, и больше нет. И нет никаких следов того, что оно вообще существовало! Как и никогда не было никакого звука от упавшей снежинки в бескрайнем поле, в котором нет ни единой живой души.

Ее больше нет! И нет ничего, в чем бы она могла быть! То есть, не просто нет, но и не может в принципе своем быть! Это так страшно! Это так ужасно!

Эль попробовала расшириться на все возможное пространство, чтобы заполнить собой все. А вдруг где-то есть тот край, за которым весь этот ужас кончается? Она не знала правильно ли она поступает, и как ей достичь края. Эль просто представила, что она вбирает в себя невидимый черный воздух – бесформенную пустоту, окружающую ее.

В этом не было ничего странного, она же могла делать что угодно! Она знала это. Просто понятие пространства, внутреннего и внешнего совсем растаяли для нее. Но при этом, ее поразило то, что ей на миг показалось, что вокруг наличествует какая-то неоднородность. Как будто вся пустота пронизана насквозь тончайшими паутинками, соединяющие Ничто с Ничем.

Наконец-то Эль обрадовалось! Ее радость поймет только ныряльщик, застрявший на дне в старых утонувших сетях, и чудом достигший поверхности и делающий глоток воздуха, первый в жизни, с которой он уже успел попрощаться.

Вот оно! Здесь в этом Ничто, оказывается все же что-то есть! И пусть это что-то – просто невидимые лучи света. Да пусть хоть след от пробки, вылетевшей из родной бутылки шампанского сто лет назад! Все равно. Это Что-то уже не есть Ничто!

Эль как-то сразу немного успокоилась и смогла мобилизовать внутренние силы, хотя она по-прежнему не понимала где проходит граница, разделяющая Ее и Не ее. Но она уже как будто могла запустить внутри себя несуществующие часы, которые завели все окружающее пространство. Они, наконец, затикали. Все вокруг словно ожило, хотя ничто не выдало это оживление.

Эль напряглась и отдалась во власть ощущениям, которые сконцентрировала на этих тончайших нитях, и с огромной скоростью заскользила вдоль одной из них. Свобода! Она может двигаться! Это же наивысшее благо – когда ты просто можешь двигаться! Не важно, куда и зачем. Просто чувствовать какие-то перемены. Пусть они подобны слабому покалыванию на кончиках пальцев, когда один единственный атом взял, да и перевернулся на другой бок и опять впал в спячку.

Теперь Эль каким-то внутренним чутьем поняла, что все пространство вокруг и внутри нее – нематериально. Здесь нет никаких атомов и молекул. Скорее, это просто бесконечный шар, плотно набитый информацией, которая одновременно и есть, и нет. И в нем Эль движется по направлению, слабо обозначенному лишь сменой состояний непонятных первичных элементов всей этой бесконечной шарашкиной конторы.

Да, она наконец, поняла. Так и есть! Это же так просто, когда знаешь ответ! Она как была, так и осталась в информационном поле. Только сейчас ей не светит компьютерное солнце. Но она сама может его зажечь, если захочет! Но что это за непонятные нити? И куда они ведут? Это что, магистрали передачи данных? Если так, то, следуя им, можно достигнуть какого-то портала. А вдруг за ним есть выход?

Внутри Эль запульсировала надежда, как вновь запущенное сердце. Она сделала отчаянный рывок вперед, и вдруг темнота кончилась.

***

Хортон зашел в главный зал, где сосредоточились все мониторы, позволяющие заглянуть в недра компьютерного эксперимента. Они посмотрели на него своим черным глазами и не проявили никакой заинтересованности во вновь вошедшем человеке. В центре зала уже стоял лейтенант Лэпп, который явно поджидал Хортона. «Вот черти, теперь без них и в туалет не сходишь!» – подумал Хортон, бросив злобный взгляд на лейтенанта. Тот, сохранив невозмутимое выражение на своем лице, спросил, разрезав воздух неприятным звуком своего голоса:

– Как вы можете это объяснить, профессор Хортон?

– Что, черт возьми, вы от меня хотите? Я же только что вошел и ни черта не знаю! – ответил раздраженный Хортон. Он не любил, когда ему указывали и вообще лезли туда, где находиться была сугубо его личная прерогатива.

– Ричард, что произошло? Ты можешь как-то вразумительно объяснить? – обратился Хортон к только что вошедшему и запыхавшемуся от быстрой ходьбы молодому человеку.

– Профессор, я видел только то, что видел. Сперва поползли все параметры системы. Как будто кто-то стал их менять по своему усмотрению.

– В чем это выразилось? – Хортон был краток и точен, когда он пытался вникнуть в суть.

– Стала изменяться линия, описывающая горизонт, цвет, да все стало меняться. Даже в какой-то момент солнц стало много.

– А потом?

– А потом все исчезло и стало черным. Как сейчас. Система повисла, и я не отважился ничего трогать. – Ричард явно был напуган.

– Ричард, ты должен мне вытащить из компьютера и показать, как это выглядело.

– Хорошо, я сейчас же этим займусь.

– А с чего ты взял, что это сделала Эль? – спросил Хортон, внимательно глядя прямо в глаза Ричарда.

– Да она во время всего этого, висела в центре и руководила всем процессом, дирижируя руками.

– Так, понятно, – Хортон задумался и стал тереть пальцами нос, как будто это способствовало мышлению. – Перезагружай систему. Делай что хочешь, но ты ее должен найти! Понял?

– Да, профессор. Дайте мне немного времени, я все сделаю. – Ричард ответил так четко, что сам не ожидал от себя. Он от удивления покосился в сторону лейтенанта Лэппа, который едва заметным движением губ скрыл показавшуюся усмешку. Он подошел к Ричарду и сказал, обращаясь скорее к Хортону:

– Я буду наблюдать за всем процессом и постараюсь помогать, если это будет нужно.

– Ричард сам справится, – ответил Хортон. – Просто наблюдайте. Я вас покину ненадолго. Мне надо подумать. О любых изменениях системы сразу сообщайте. Как только сможете вытащить картинки того, что было – также.

Он вышел из главного зала и замер. У него голова шла кругом от всех событий сегодняшнего дня. Что могло случиться с ней? Куда она могла пропасть? Она же находится в замкнутой системе! Это что, первое в истории самоубийство в компьютерном мире? Человек не успел еще как положено освоиться, как сразу же решил себя прикончить? Но как это возможно сделать? Она же не может сброситься вниз и разбиться о компьютерные камни? Или перестать дышать даже не нарисованным воздухом? Значит, все-таки есть возможность того, что она вступила во взаимодействие с системой. И это все может привести к непредвиденным последствиям, которых Хортон боялся больше всего. Даже больше того, что с ним может что-то случиться. Что может быть страшнее, чем остаться в истории человеком, разрушившим мир и саму историю? А кто знает, какого джина они выпускают из бутылки? И хоть они оставили себе козырь на этот случай, ведь никто не может дать гарантии, что все будет развиваться по сценарию, который они себе запланировали. И весь военно-промышленный комплекс США, возможно, будет бессилен.

– Профессор Хортон, – раздался незнакомый голос за спиной у Хортона. Он обернулся и увидел полковника Бэксона, которого ему сегодня представили как человека, отвечающего теперь за безопасность. Бэксон был огромен как скала. Именно это сравнение приходило на ум первым. Серого цвета лицо, словно вытесанное из камня, неподвижные глаза, рост под два метра, гора мускулов, скрывающаяся под формой – скала как она есть.

– Да, полковник, – Хортон повернулся к нему.

– Мне известно о происшествии, – ответила скала, пошевелив серыми обточенными скулами.

– И что? – Хортона уже начинала раздражать вся эта ситуация с военными, сующим свои носы всюду, куда их никто и не просит.

– Дело в том, профессор Хортон, что обладаем более глубокими данными по «Проекту L», чем вы себе представляете.

– К чему вы клоните? – ученый, предчувствуя недоброе, постарался ускорить ситуацию.

– Если ситуацию не удастся взять под контроль в течении разумного времени, то вся система будет уничтожена.

– Что вы называете разумным временем?

– Указания на этот счет будет давать генерал Карти, как ответственное за этот проект лицо, – полковник продолжал величественно возвышаться над среднего роста Хортоном.

– А если мы справимся с ситуацией? – Хортон прищурил один глаз, как будто пытался прицелиться.

– То на этот случай мне нужны скрытые файлы на испытуемую, чтобы взять ее под контроль. И вы мне их выдадите прямо сейчас, – полковник Бэксон продолжал говорить, немного склонившись вперед, как будто скала стала неумолимо угрожать обрушиться прямо на голову Хортона.

– О каких скрытых файлах идет речь? – спросил Хортон, сжавшись внутри в комок. Он сразу понял о чем идет речь, но оставлял крошечную надежду, что на этот раз пронесет.

– Не притворяйтесь, профессор, что не понимаете, – пошевелила жерновами скала. – О файлах, в которых записана вся личность Эль, ее память, данные о семье. Все. И не советую вести себя несерьезно. Вам, надеюсь, это хорошо ясно?

– Куда уж яснее! – Хортон понял, что он потерял всяческий контроль над ситуацией. Все. Теперь всецело сами военные будут решать, что делать с проектом. Он также понимал, что, получив контроль над скрытыми файлами Эль, она сразу же превратится в оружие массового поражения. Уж эти парни умеют обращать любую ситуацию себе на пользу. А теперь, поняв, что Эль может вступать во взаимодействие с системой, это можно использовать в собственных целях. Например, как контролируемое воздействие на компьютерную сеть. Того же предполагаемого противника. А уж им может оказаться кто угодно – дело сиюминутной коньюктуры в военно-политической сфере. Например, он сам.

Но у Хортона не оставалось в данной ситуации никакого выбора. Вздохнув, он ответил:

– Хорошо, ступайте за мной в кабинет, я отдам вам конверт с кодами доступа к скрытым файлам. Вход к ним – с консоли, расположенной в главном зале.

С этими словами Хортон, не дожидаясь ответа, развернулся и направился в свой кабинет. Скала, очень похожая на полковника Бэксона, молча двинулась за ним.

С:/Мастер.cad

– Одним из наиболее важных элементов в суфизме является понятие о командующем «я» или ложном «я» – структуре, образованной в результате внешних влияний, включающей в себя привычки и убеждения человека, его представления о себе и о мире.

Учитель Александр – высокий человек с крупными чертами лица вел очередную беседу. Он был молод – ему было не больше сорока лет. Больше всего в нем поражали глаза. Это были огромные блюдца, которые как локаторы наводились на собеседника и постоянно держали его в фокусе. Сначала это доставляло неприятное ощущение. У некоторых даже пробегал холодок по спине. Но потом Учитель Александр не казался уже таким странным человеком. Все его суждения были интересны и заставляли по-новому взглянуть на себя и на весь окружающий мир. Не даром Учитель Александр преподавал в САДу философию. А его своеобразный взгляд – это было следствие постоянной практики присутствия. Он всем говорил, что надо всегда быть при том, что ты делаешь. Слушаешь ли ты собеседника – разговаривай именно с ним, а не сам с собой. Отдыхаешь – так отдыхай, а не гоняй по кругу в голове пустые мысли. Иначе – просто пустая трата времени и сил.

Вся группа сидела опять на улице в тени деревьев, которые ласкали учеников тенью от своей листвы. Стим любил уроки философии. Вот уж никогда он не мог раньше подумать, что это окажется его любимый предмет! Столько внутри него смогло перевернуться в результате тех новых знаний, которые он почерпнул на этих занятиях! Интересно, что же такого нового он узнает сегодня? Учитель Александр продолжал:

– Командующее «я», которое в суфийской классической литературе называется Nafs-I-Ammara, проявляется через реакции, надежды и страхи, различные мнения и озабоченности. Фактически, это «я» является тем, что большинство людей воображает своей личностью, своим собственным и единственным я; и оно стоит между объективной реальностью и истинным «Я» человека, чья реализация и является целью суфийских занятий. Ложное «я» преследует свои собственные цели, которые в большинстве случаев расходятся с потребностями «Я» истинного. Ложное «я» производит самую настоящую цензуру, отбирая из всей доступной для человека информации ту, которая отвечает его интересам, в то время как информация, способная ослабить его позиции – игнорируется. В общем, все как в образцовом тоталитарном государстве. Поэтому первый шаг, который рекомендуется сделать человеку, начинающему обучение – принять эту концепцию в качестве рабочей гипотезы, прикладывая усилия, наблюдая свои действия, научится замечать – когда и как «включается» механизм цензуры. Например, человек может увидеть, что принимает критику в свой адрес до определенного предела, а при задевании каких-то важных или болезненных для него моментов, вообще перестает ее воспринимать, закрываясь от не желаемой информации при помощи обиды, раздражения или злости, направленных на человека, сознательно или невольно, задевшего «больное». Это самый распространенный пример, проявления цензуры вторичного «я».

Учитель Александр обвел всех своим фирменным взглядом, делая паузу и проверяя, насколько каждый из группы действительно присутствует на занятии. Убедившись, что все находятся на месте и слушают, он продолжил:

– Когда наличие механизма цензуры обнаружено – становится очевидным, что нужно учиться воспринимать всю информацию, не зависимо от того, нравится она или нет. Для этого необходимо быть предельно внимательным в тех ситуациях, когда задевается или может быть задето наше самолюбие, удерживаясь от привычных реакций. Лично мне помогло изменение отношения – ведь в таких ситуациях налицо двойная польза, которую можно из них извлечь, если не «изолировать» себя от происходящего при помощи эмоциональных реакций. Внимательно выслушав человека и не отвергая с ходу его мнение, можно, во-первых, лучше понять его, а во-вторых, допустив, что он прав и проанализировав свои поступки, заметить у себя черту, которую раньше не видел или просто не хотел видеть. Отличительная черта суфийского подхода – отсутствие поверхностных суждений. При рассмотрении даже таких, казалось бы, простых понятий, как смирение, честность, щедрость суфии обстоятельно их разбирают, вскрывая разнообразные ловушки, неизбежно возникающие вследствие упрощенного подхода. Один великий суфий, разъясняя суть смирения своим ученикам, произнес такую фразу: «Мое смирение – не для того, чтобы производить на вас впечатление». Согласно суфиям, личность, которой человек себя ощущает – это ложная личность. При практике смирения появляется возможность увидеть свое реальное «Я». Но когда практикующий начинает гордиться своим смирением, он просто подменяет одно придуманное «я» на другое. Тогда, как цель видения через свою ничтожность заключается в том, чтобы увидеть то, что находится за ложной личностью.

Стим, слушал Учителя Александра, который продолжал рассказывать, цитируя различных поэтов и писателей, таких как Газали, Руми, Омар Хайам, чьи корни вырастали из суфизма. Постепенно он перестал быть вместе со всеми, а ушел в себя. Он стал размышлять о том, кто же прячется за его ложной личностью. Кто сидит внутри него? И просто носит его тело? Как узнать это?

Видимо в глазах Стима появилось отрешенное выражение, поскольку Учитель Александр немедленно отреагировал на это:

– Стим, вернись! Ты не здесь!

– Простите, Учитель! Я пытался заглянуть за свою ложную личность.

– И что же ты там увидел? – Учитель Александр своим вопросом переключил внимание всех присутствующих на Стима.

– Пока не могу никак разглядеть, кто там. Но очень бы хотелось, – вздохнул Стим.

– Не переживай! Настанет день – великий день, когда ты сможешь узнать ответ на этот вопрос.

Учитель Александр продолжил беседу. Из всего, что он в тот день рассказал, Стиму запомнилась одна фраза: «Многие люди, которые в действительности мертвы, ходят по улицам; многие, кто в могиле, в действительности живы».

***

– Представляешь, Граф, мне иногда кажется, что я на самом деле не тот человек, который отражается мне в зеркале. Я кто-то другой.

Стим держал во рту травинку и задумчиво говорил, прислонившись спиной к могучему дубу, росшему напротив их общежития. Граф молчал. Он лежал рядом, положив голову на согнутые в локтях руки, и задумчиво рассматривал проплывающие по небу облака. Шел перерыв, когда можно было расслабиться, перекусить, да и поболтать обо всем.

– А еще я тут подумал, что каждый человек сочиняет легенду о себе. Заставляет всех в нее поверить до такой степени, что начинает верить уже и сам! Но ведь в любой момент спящий внутри может проснуться. И тогда мгновенно все изменится. Все!

– Да, Стим, – Граф посмотрел на Стима и повернулся обратно к небу. – Интересно, кто же все-таки спит внутри нас?

– Не знаю, но точно уверен, что мы еще как дети малые, стоим в самом начале своего жизненного пути и совершенно ничего не понимаем о том, что ждет нас впереди.

– Ты имеешь в виду все человечество?

– И нас в том числе, Граф. Нам кажется, что мы уже много всего открыли, практически все знаем о мире и о себе. Но это совершенно не так.

– Да, помнится, такое уже было. Один ученый очень сокрушался по поводу того, что уже совершенно невозможно ничего открыть. Все уже изобретено: люди могут летать по воздуху, плавать по воде, есть машины и электричество. Это полный тупик, дальше двигаться просто некуда.

– И что? – Стим повернулся к Графу.

– Да ничего. Просто это все было в самом начале двадцатого века, – ответил Граф, продолжая изучать небо.

– Да, и я о том же. Сколько нам еще предстоит узнать такого, что принципиально изменит все наши представления о мире! Вполне возможно, что для кардинального поворота в наших взглядах достаточно какой-то мелочи, на которую мы и не обращаем внимания, и нам даже в голову не может придти, что все может измениться в одночасье из-за пустяка.

– Ну, что, народ, все муку мелете? – раздался голос Кубера, который подошел с кульком в промасленных руках и бесцеремонно уселся рядом. – Предлагаю перейти на тесто.

С этими словами он протянул кулек своим друзьям. В нем оказались еще теплые пирожки с капустой – одно из редких лакомств в строгой на счет рациона питания и таблицы совместимости продуктов столовой. Стим послушно потянулся за пирожком, в то время как Граф даже не пошевелился.

– Разгрузочный день, Граф? – пошутил Кубер. – Как хочешь, нам больше достанется. Правда, Стим?

– Давай перейдем подальше в лес, к ручью. Там никогда никого не бывает. А тут не хочется чего-то разговоры затевать. – Стим оглянулся и встал первым. За ним встали его друзья, заговорщицки переглянувшись. И так они и пошли друг за другом, уходя все дальше от жилого корпуса, крыша которого еще некоторое время маячила над верхушками деревьев, а потом и вовсе скрылась.

Минут через десять молчаливой прогулки показался ручей, который прорезал между деревьями небольшую тропку, и исчезал за поворотом в неизвестном направлении. Конечно, лес был далек от экологического эталона, уж никак не был каким-нибудь волшебным лесом, где текут ручьи с кристально чистой водой. Но с поправкой на то, что смотреть – не руками трогать, все вокруг выглядело очень даже романтично. Трое путников некоторое время пытались найти место, где можно было присесть. Хотя это оказалось делом отнюдь непростым: во многих местах берег ручья представлял собой просто водянистую землю, сочащуюся грязью при каждой попытке оставить на ней след. Но местами, особенно на поворотах ручья, берег заботливо подстилал под ноги песок.

Найдя пару перекрещенных поваленных деревьев, вся троица устроилась на них довольно удобно. Кулек с пирожками торжественно был водружен в центре.

– Ну, Кубер, колись, как успехи? – Стим своим вопросом ознаменовал открытие тайного собрания.

– Ты знаешь, не густо, – ответил Кубер, доставая очередной пирожок, и внимательно его разглядывая, как будто решая задачу первостепенной важности: с какого бока его укусить. – Но кое-что есть.

– Ну, Куб, не томи, выкладывай скорее, – поторопил его Стим.

– В общем так, пришлось немного попотеть, – начал Кубер, как всегда немного набивая себе цену. – Но вот что я нарыл: в газете предсказаний – помните, где одни только прогнозы печатают, но все ее взахлеб читают – один писатель, первый раз встречаю такую фамилию, даже не запомнил кто, заявил следующее. По его мнению, в настоящее время великое противостояние держав происходит исключительно в информационной среде. Так что следует ожидать в самое ближайшее время прорыва в области информационных ресурсов. А также создания платформы, с помощью которой можно будет перенести сознание человека в информационное пространство.

– Точно! Нам об этом недавно физик говорил, помните? – Граф так увлекся, что забыл о собственных вечных заморочках с питанием и машинально потянулся за пирожком. – Еще осталось?

Кубер отдал ему весь кулек и вытер руки о явно несвежий платок, извлеченный и одного кармана и тут же исчезнувший в другом и продолжил выступать. Глаза его горели.

– Так вот, он высказал предположение о появлении компьютерных шпионов, внедренных в сеть и шныряющих по ней самым непосредственным образов. У меня аж дух перехватило, когда я об этом прочитал! Это же конец старой хакерной эре. Пароли, взломы. Тут сам залез, и давай воду мутить!

– Кубер, время у нас мало, давай по делу, – перебил его Стим, понимая, что Кубер может расширять свою колею полчаса, а то и больше.

– А, ну да. А дальше, предсказывается появление целой регулярной армии, как средства зашиты информации, интеллектуальной и прочей собственности. И самое важное, что техническая сторона этого дела уже на подходе.

– Квантовые компьютеры? – спросил Граф.

– Они, родные, – с видом укротителя тигров ответил Кубер.

– Соответственно, где-то у нас в стране, скажем в некой закрытой воинской части, должен разрабатываться аналогичный проект. Так? – Стим обвел взглядом друзей.

– Все сходится, – мрачно согласился Граф. – В сиреневом корпусе создается аппаратная среда, основанная на принципах квантовых компьютеров, которая позволит связаться, причем мгновенно, с любым носителем информации. А мы – то самое пушечное мясо, которое будет заряжено в орудие нового поколения.

– Но и это еще не все! – Кубер был явно доволен произведенным эффектом и, стоя на воображаемом пьедестале, куда он сам себя поставил, крутился во все стороны. – Оказывается, в Штатах уже много лет существует «Проект L» – программа переноса сознания человека в информационное пространство. Но с некоторых пор об этом проекте ничего не слышно. Я так понимаю, что его просто могли засекретить как перспективное направление.

– Кубер, ты – просто молодец! Такое наскреб! – Расчувствовавшийся Граф сидел с едва надкушенным пирожком, совершенно забыв о нем. – А я—то все думаю, какая тайна скрывается в САДу? Что-то должно быть не так! Уж больно все гладко как-то! А мы, оказывается, скорее в Аду, чем в САДу!

– Нам тут не до твоих поэтических выкрутасов, – прервал его Стим. – Нужно срочно искать выход из создавшейся ситуации. Куда все мы торжественно попали, с чем вас и поздравляю! Кстати, Куб, а тебе не попадалось сообщение о школе «С.А.D», которая открывается сегодня в 20.13?

– Что за чушь? – удивился Кубер. – Ничего такого я не видел. Где тебе оно попалось?

– На форуме, – ответив, Стим понял, что он дал маху: не посмотрел, что это был за форум. А зря, если Кубер ничего не нашел подобного, то подтверждение всего может быть весьма проблематично. – Я просто задал «С.А.D» в поисковой строке, зайдя на мой любимый Rambler, и уже в четвертом окне увидел эту ссылку.

– Стим, это был явный глюк! – ответил Кубер, совершенно спокойно и уверенно, с видом преподавателя, стоящего перед первоклассником. – У меня же, как ты знаешь, чердак не деревянный! Я же этот Rambler просмотрел на десять окон, не меньше! Так, что извини!

Стим пожал плечами. Он прекрасно понимал, что дальше тему развивать не имеет смысла. Спорить с кем-то всегда тяжело, особенно если этот кто-то – Кубер, уверенный в своей правоте. Вместо пустой перепалки с другом, он вернулся к основной теме:

– Значит так, ведем себя тихо, как будто ни о чем не подозреваем. Второе: ни с кем не обсуждаем эту тему. Только друг с другом и только на улице. И не где-нибудь, а в укромном месте. Например, здесь. И третье, которое еще раз первое, и это касается некоторых особенно, – Стим посмотрел в сторону Кубера, – ни в какие авантюры не влезаем! Это уже просто смертельно опасно!

– А я что? Не понимаю, что ли? – Кубер возмутился и собирался уже выступить в свою защиту, но тут же успокоился и промолчал, после того, как его легко коснулся рукой серьезный Граф.

– Думаем, ищем выход, обсуждаем план, еще раз все проверяем, а уже только потом что-то будем предпринимать. Согласны? – Стим обвел всех присутствующих взглядом. В ответ оба утвердительно кивнули:

– Завтра, примерно в это же время после занятий, встречаемся тут же. Обсудим соображения. Может быть, что-то изменится уже к этому времени. – Стим подвел черту в разговоре. Сначала она шла ровно, но с последней фразой немного увелась в сторону, как будто на доске рука, держащая мел, задрожала и опустилась. Что внутри него подсказало, что все еще может измениться.

Конечно, как он мог забыть! Скоро уже вечер, и наступит 20:13. Что-то нужно предпринимать! Если Кубер, который все может найти, ничего не видел про эту ссылку, то она явно касается именно Стима. Уж почему, это другой вопрос, но обязательно нужно успеть найти этот вход!

Шли обратно молча. Первым – Стим, легко перепрыгивающим через поваленные небольшие деревья. Затем Кубер, который всегда спешил. А в конце, сильно отстав, интеллигентно шагал Граф. Каждый внутри себя переваривал новую информацию, которая каждому казалась огромной сферой неправильной формы, не влезающая ни в какие ворота.

«Это же надо так! – размышлял про себя Стим, – всего лишь несколько бит информации, несколько предложений, а все сразу кардинально меняется! И милая и приятная жизнь становится мраком и ужасом! Как вирус, занимающий очень мало места сам, но портящий всю информацию сначала на одном компьютере, а потом и на других, так и некая мысль, состоящая из нескольких предложений, может вывести из строя тысячи человек. Может заставить их дрожать от страха, бежать, сломя голову, кричать. Или, наоборот, ликовать от восторга! Ведь, по своей сути, такие же компьютеры: обрабатываем поступающую информацию, запоминаем ее, а потом ей руководствуемся. А уж насколько она верная – дело случая. Как фишка ляжет! Вот и сегодня: новая информация поступила в голову, и только что приятный САД стал страшным местом, откуда нельзя выбраться. Где сходятся в точку государственные интересы, где пересекаются финансы и военные стратегии».

Когда через несколько минут показались белоснежные стены жилого корпуса, двое друзей демонстративно распрощались.

– Я и не знал, что Гурджиев был такой интересной фигурой, – сказал Стим, изображая окончание несуществующего разговора на случай, если кто-то их услышит. – Надо обязательно взять в библиотеке.

– Он у нас по программе будет в конце года. Я смотрел, – ответил Кубер. – Так что по-любому прочитаешь.

Неожиданно в ста метрах из леса появился Граф, который, оказывается, вышел из леса по другой тропинке.

– Привет, ребята! – крикнул он и направился прямиком в корпус.

– Ты куда? – спросил громко Кубер.

– Задание по математике нужно делать. И мифологию читать на завтра, – ответил он.

– Пока, – сказал Стим, непонятно к кому обращаясь, то ли к Графу, то ли к Куберу, и поспешил в свою комнату.

***

Часы на тумбочке тихонько пропикали, что могло означать только то, что сейчас ровно восемь часов, а значит Стим явно ни в какую школу не попадет. Ведь осталось уже всего тринадцать минут! Вот уже примерно час он провел в тщетных попытках найти «дверь», ведущую в школу. Как и ожидалось, никаких повторных ссылок Стим не нашел. Как будто вчера ничего и не было, никакого объявления! Иногда ему казалось, что так и есть на самом деле. И только что-то внутри него заставляло продолжать поиски. Стим чувствовал, что именно здесь кроется что-то очень важное. То, что ему просто необходимо.