Текст книги "О России между будущим и прошлым. Избранные статьи"

На верхах правящего слоя постепенно обозначилось деление на охранителей и реформаторов. В Политбюро КПСС преобладали первые, но в 1985 г. их средний возраст достиг 68 лет – они были ровесниками Октября – и за предыдущие три года стали свидетелями смерти трех генеральных секретарей КПСС подряд. Потому новым генсеком они избрали человека на 14 лет моложе – М.С. Горбачева. Он вовсе не был намерен упразднять советский строй – он думал о «социализме с человеческим лицом».

Первым делом он добился разрядки в отношениях с Западом, обоюдного сокращения атомных вооружений. Чтобы подтвердить серьезность нового курса, он в сентябре 1987 г. объявил об отказе от классовых интересов во внешней политике, о признании единства мира и верховенства общечеловеческих ценностей. Это означало конец 70-летнего противостояния СССР всему «буржуазному» миру, отказ от ленинских заветов и от «необратимости» социализма.

Внутренние реформы встретили больше сопротивления в партии. Чтобы его преодолеть, Горбачеву надо было привлечь на свою сторону независимую общественность, добиться ее участия в перестройке. С 1986 г. ослабла цензура, под лозунгом «гласности» в обществе разворачивались политические дискуссии. В 1987 г. началось освобождение политзаключенных. Их теперь было немного – тысячи, а не миллионы – но инерция страха держала людей в повиновении. Режим все 70 лет стоял на двух столпах – лжи и страхе, и когда обе опоры отпали, его крушение стало делом ближайшего времени. После массовых демонстраций в феврале 1990 г. 14 марта была отменена 6-я статья Конституции СССР, утверждавшая монополию КПСС на власть.

Следующим шагом стало появление второго полюса власти – укрепление, за счет Правительства Союза ССР, Правительства Российской Республики. Оно взяло более решительный темп реформ. Чтобы центральная власть их не тормозила, 12 июня 1990 г. было объявлено верховенство республиканских законов над союзными. Венчающим событием стали свободные выборы в июне 1991 г., на которых президентом Российской Республики, представлявшей более половины населения СССР, был избран сторонник смены режима Б.Н. Ельцин.

На уровне всего Союза тем временем нарастал спор о положении союзных республик, которые стремились к большей самостоятельности, и о переходе от государственного хозяйства к рыночному. М.С. Горбачев, занявший в марте 1990 г. новый пост президента СССР, отказался осенью того же года от быстрых рыночных реформ и окружил себя противниками перемен. Но он продолжал переговоры с представителями республик о новом, более свободном союзном договоре, который предстояло подписать 20 августа 1991 г.

Однако группа заговорщиков из окружения Горбачева изолировала его на даче в Крыму и утром 19 августа объявила, что он «по состоянию здоровья не может исполнять обязанности президента», что управление страной принял Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) и что новый союзный договор требует доработки. В следующие 11 дней Эстония, Латвия, Украина, Белоруссия, Молдавия, Киргизия и Узбекистан провозгласили независимость. В предыдущие полгода это сделали только Литва и Грузия.

Узнав о попытке переворота, Б.Н. Ельцин прибыл в свою резиденцию, в Белый дом на набережной Москвы-реки, и призвал народ и армию не подчиняться самозванному ГКЧП. В защиту Ельцина вокруг Белого дома собрался живой щит, десятки тысяч безоружных жителей Москвы, а потом и других городов. ГКЧП трижды пытался отдать приказ о штурме Белого дома, но ни армия, ни спецназ не желали стрелять в народ. На третий день противостояния члены ГКЧП полетели в Крым к Горбачеву, но тот их не принял. По приказу Ельцина они были арестованы, а Горбачев вернулся в Москву «как в другую страну». 22 августа состоялся грандиозный «митинг победителей», и день стал известен как День Государственного флага Российской Федерации, поскольку тогда трехцветный флаг, вместо красного, вновь стал Государственным флагом России. На следующий день Верховный Совет РСФСР прекратил деятельность КПСС на своей территории. Затем Верховный Совет СССР 238 голосами «за» при 29 «против» и 52 воздержавшихся (т. е. большинством в 75 %) «приостановил» деятельность КПСС на всей территории страны. 28 октября Ельцин огласил программу коренных реформ, перехода к рынку и приватизацию, на которые ему Верховный Совет Российской республики дал широкие полномочия. На Украине же 1 декабря прошел референдум, на котором более 90 % голосовавших высказалось за независимость. Лидерам трех славянских республик, встретившимся в Беловежской пуще, осталось только подтвердить фактически происшедшее расторжение союзного договора 1922 года. Советский Союз перестал существовать, его международные обязательства переняла Российская республика, ставшая через два года Российской Федерацией.

Августовская революция, несомненно, важнейшее политическое событие второй половины XX века. Православная Церковь – освобожденная годом ранее от репрессивных законов 1918 и 1929 гг. – празднует 19 августа Преображение Господне, и в этот день началось преображение страны. Про период до августа 1991 г. сегодня принято говорить: «в советское время». В Августе закончилось советское время (хотя советские учреждения продержались еще два года). Волевой порыв повел людей на баррикады у Белого дома и на демонстрации во многих городах для защиты положительных перемен последних пяти лет и самого Ельцина, обещавшего продолжать их в будущем. Это был своего рода референдум. Да, в нем участвовало только активное меньшинство, но оно представляло широчайший спектр социальных слоев, политических течений, вероисповеданий, национальностей. За ГКЧП и против Ельцина в те дни не выступил никто.

Победа, которую праздновали 22 августа 1991 г. на площадях Москвы и других городов, была решающей победой в 76-летней Гражданской войне в России, закончившейся через два года выстрелами танков с Новоарбатского моста. И более того, если принимать всерьез цели Второй мировой войны, как они выражены в Атлантической хартии, – возвращение самоуправления народам, у которых оно было насильственно отобрано, свобода от страха и нужды, – то поражение и красного, а не только коричневого тоталитаризма предстает и как вторая, решающая победа в прошедшей полвека назад войне.

Замечательно в этой победе то, что самая кровавая диктатура века, если не истории, была побеждена бескровно. Психологическое соотношение народа и власти достигло той точки, когда одни больше не хотят, а другие уже не могут. ГКЧП уже не был тоталитарной властью, а только ее пьяной тенью. А всемогущая КПСС, когда ее закрывали за то, что она допустила попытку переворота, тихо сидела по домам и не высовывалась. Порыв единомыслия в стране был слишком очевиден.

Другая особенность Августовской революции в том, что она проходила под знаком не свержения режима, а под знаком защиты легитимной власти. Листовка НТС в те дни начиналась словами «Бороться за законную власть». Имелась в виду власть президента Ельцина, избранного на бесспорно свободных выборах.

Непреднамеренным последствием Августовской революции стал распад единства страны. Если хотеть, его можно назвать трагическим в том смысле, что он был вызван попыткой ГКЧП его предотвратить. Если бы не ГКЧП, новый союзный договор был бы 20 августа подписан, и единство страны в большой мере сохранено. Насколько жизнеспособен был бы новый союз, мы не знаем. Тогдашний президент США Буш-старший, ссылаясь на опыт американской истории, ратовал в Киеве за централизованное, а не рыхлое союзное государство. Американцы очень боялись распада державы, начиненной атомными ракетами. Но Украина и другие республики, видя нестабильность в Москве, предпочли вовсе от нее отстраниться.

Остро тогда стоял и вопрос разницы темпов рыночных реформ в разных республиках. Правительство Горбачева всерьез обсуждало постепенный переход к рынку в ходе 13-й пятилетки, что приводило в ужас экономистов в России. Другой насущный вопрос – об исправлении границ Российской Федерации в соответствии с этническим составом населения – даже всерьез не ставился.

В итоге Август сделался детонатором мирного распада СССР, который трудно себе было представить и который в корне изменил мировую геополитику – мир перестал быть двуполярным и сделался многополярным.

Другая черта Августовской революции – ее легитимизм – также повлекла за собой непредвиденные последствия. В странах Восточной Европы происходил решительный разрыв: коммунистическое правительство объявлялось нелегитимным, проходили свободные выборы, новый парламент и новое правительство начинали с чистого листа. У нас же решительного разрыва с советским прошлым не произошло. Прежний режим был отвергнут в карикатурной форме ГКЧП, с чем все были согласны. Старый, полукоммунистический Верховный Совет выступил против ГКЧП, за роспуск компартии и за временную карт-бланш на реформы Ельцину. Как его было после этого распускать и объявлять свободные выборы? Объективно, конечно, надо было, поскольку уже через год Верховный Совет вступил в конфликт с президентом, а через два года сам учинил мятеж на манер ГКЧП, который пришлось подавлять военной силой. Свободные выборы состоялись в самый политически невыгодный момент, когда боль от необходимых реформ ощущалась острее всего, а не тогда, когда августовская эйфория могла дать Ельцину подавляющее большинство в Думе. Ельцину пришлось считаться с возродившейся компартией и, чтобы не усугублять раскола в обществе, провозгласить в 1994 г. не осуждение коммунизма, а «согласие и примирение», утверждение преемственности с советским прошлым, а не с антисоветской оппозицией. Возвращение городам и улицам исторических названий было остановлено, и меры, которые принимались в бывших соцстранах, в России так и не состоялись: возвращение к досоветскому законодательству, отстранение бывших коммунистических функционеров от управленческих и преподавательских должностей, возврат желающим владельцам отобранной у них государством собственности. У нас же принцип «раздать госсобственность кому попало, лишь бы наплодить побольше миллиардеров», уважению к частной собственности не способствовал. А беспрепятственно перетекшая из СССР в новую Россию позднебрежневская номенклатура принесла с собой пренебрежение к народу, навыки взяток и откатов, которые затем расцвели в условиях рынка небывало пышным цветом.

Сделанная в годы президентства В.В. Путина попытка поднять патриотизм обелением рухнувшего режима, восстановлением советских символов вызвала недоумение у наших соседей и способствовала упадку духа у молодежи в стране, потере перспектив на будущее. Что, кстати и привело к нынешним поискам «модернизации».

Советский режим назревал более 70 лет, существовал 70 лет и, возможно, будет 70 лет рассасываться. Несмотря на все трудности, мы имеем сегодня государство, в корне отличное от советского; с противоположным отношением к внешнему миру, к Церкви, к собственности, к деньгам, и – к свободе человека. На пути к нему Август 1991 был решающим шагом.

Если не сбылись надежды, если многое не так, давайте вернемся к Августу, разберемся, в чем ошибки, и будем исправлять путь. В отличие от победы оружием, Август был бескровной победой воли и духа. Это праздник преображения и надежды, праздник преодоления злого прошлого, праздник взора, устремленного в будущее. Именно такой праздник нам важен сегодня.

Тяжба о России

(Посев. 2010. № 3, март)

В 1917 году всем было ясно, что такое Россия. Это страна, именовавшаяся до марта того года Российской империей. Некоторые ее части желали автономии, но уходить из нее не спешили. Такое стремление возникло в основном тогда, когда стало ясно, что большевики у власти укрепились надолго. Большевики установили жесточайшую диктатуру – «ничем не ограниченную, непосредственно на насилие опирающуюся власть» (Ленин). Ее многие до сих пор хотят оправдать тем, что нужна была сильная власть после безвластия Временного правительства. Но вопрос – для чего? Для укрепления государства Российского, как хотел Корнилов? Нет, наоборот, для разрушения всех устоев этого государства: упразднения права и разрушения управления, для упразднения частной собственности и Церкви, для разрушения общественной морали и солидарности. Все это требовало огромной меры насилия, под ударами которого Россия превратилась в «Совдепию», как тогда говорили. На фронтах Гражданской войны шла борьба за Россию и на занятых белыми территориях Россия сохранялась до осени 1922 г. Терпя поражения, белые уходили за кордон продолжать борьбу и уносили Россию с собой.

На урезанной территории бывшей империи был в конце того же 1922 г. основан Советский Союз – отечество всех трудящихся и основа будущего Мирового союза советских социалистических республик. Россия же исчезла с карты мира.

Она продолжала жить только в умах и сердцах. Во весь голос – в эмиграции, втайне в СССР – «на Колыме и в Соловках Россия та, что будет жить в веках», писал поэт. Из эмиграции люди шли в СССР бороться с советской властью и погибали. В эмиграции они были героями борьбы за Россию, в СССР – агентами вражеских разведок. Но без помощи разведок как можно было реально проникнуть в СССР? Разве что став совпатриотом. Но именно их в эмиграции и считали предателями.

Удивительно, что через 20 лет после крушения СССР все еще можно слышать обвинения: «Белые не только бежали за границу, но и выступали там против своей бывшей Родины». Но ведь тех, кто не бежал, расстреливали десятками тысяч не только в Крыму в 1921-м, но и по всей стране в 1937-м. Зачистка остатков Белого движения была одной из задач Большого террора. И главное – выступали-то они не против родины, а за свободу своей родины, против диктатуры интернационалистов.

Пишут даже так: «…эмигранты шли на содержание в спецслужбы геополитических врагов России». А в эмиграции это называлось «нашли готовых поддержать русское дело иностранцев». Геополитически эти страны были скорее соседями: Финляндия, Польша, Румыния, Манчжоу-Го. А главный геополитический враг России сидел в Кремле, и имя ему было коммунизм. Это он стер имя России с карты мира, погубил за 23 года более 20 млн своих подданных, уничтожил крестьянство, казачество, духовенство.

Такое чувство главного врага было живо в народе со времен коллективизации и привело в 1941 г. к тому, что огромное числе красноармейцев не пожелало защищать советский режим. В 1941 г. 3.7 млн сдались немцам в плен, 1,2 млн «потеряли свою часть», т. е. разбежались и скрылись среди местного населения. В 1942 г. еще

1.7 млн сдалось в плен, а 80 тыс. добровольно перешло к противнику. В отличие от 1915 г., когда русские отступали из-за отсутствия оружия и снарядов, на этот раз оружие ковалось 15 лет, и его было вдоволь, но его бросали; 5 тыс. самолетов были брошены на аэродромах командами, которые воевать не хотели, то же происходило с тысячами танков, орудий и прочего. Под Сталинградом пало около 70 тыс. русских добровольцев, воевавших на немецкой стороне. Они о Власове даже не слышали – Власов подписал свое Смоленское воззвание только 27 декабря 1942 г. Он стал известен именно как символ – народного антисталинского движения, которое возникло задолго до него.

Нынешние совпатриоты только и могут твердить «предатель, он и есть предатель», не задумываясь о том, кого или что он предавал. «Предатели» 1941–1942 гг. предавали Сталина, который и сам от них заранее отрекся. Родину они не предавали. Насчет родины они думали так: главный ее враг – Сталин. Внутренними силами его свергнуть невозможно. Для этого нужен удар извне. А потом? А потом, рассуждали они, у немцев максимум 8 млн солдат. А у нас сколько миллионов квадратных километров до Владивостока? Всю Россию они никогда оккупировать не смогут. И вынуждены будут уступить правление русской власти, успешные зачатки которой были видны и в Локотском округе, и в казачьих областях.

Сперва расчет был на то, что Гитлер поумнеет и откажется от своей восточной политики. Потом на то, что он будет физически устранен. По плану полковника фон Трескова, в марте 1943 г. его самолет по пути из Смоленска в Восточную Пруссию должен был взорваться, но не сработал детонатор (британского производства). Вскоре и Власов был за «бесстыжие заявления» отправлен Гитлером на год под домашний арест. Перед самым крушением Третьего рейха Гиммлер, один из главных противников Власова, хватаясь за соломинку, дал ему зеленый свет. Сегодня щепетильные комментаторы ставят вопрос, можно ли было принимать власть не из рук разгромленной к тому времени антигитлеровской оппозиции, а из рук гитлеровского Берии? Надо было, нельзя было допустить аборта только потому, что акушер несимпатичен. КОНР родился и оставил будущим поколениям Манифест 14 ноября – завещание о том, каким то поколение хотело видеть свою Россию.

И не только будущим поколениям. Для миллионов соотечественников, вывезенных в чужую, негостеприимную Европу, КОНР был светлой точкой, островком чего-то своего. Вспомним, как к обозу Первой дивизии по пути в Чехию примкнули многие тысячи русских беженцев.

Тем временем по восточную сторону фронта шли другие процессы. Митрополит московский Сергий (Страгородский) действительно первым заговорил об отечественной войне, советские СМИ заговорили о Суворове, Кутузове и Александре Невском. Но мудрый вождь выдерживал паузу. Он начал свои патриотические реформы (офицерские погоны, восстановление патриаршества, упразднение Коминтерна) лишь в 1943 г., после Смоленского воззвания Власова.

Впрочем, Православная Церковь тогда благословляла не только тех, кто сражался по восточную сторону фронта. Власова благословил и патриарший экзарх в Прибалтике Сергий (Воскресенский) и игумен Псково-Печерской лавры Павел (Горшков). Напомним, что за время немецкой оккупации на занятой территории было открыто около 6 500 православных приходов, на территории, остававшейся под сталинской властью, – менее 1 000. Сталинский патриотизм имел свои пределы и в других направлениях – предложение переименовать Красную армию в Русскую армию – каковой она себя реально ощущала – было Сталиным решительно отвергнуто, а выдвинувший его генерал В.Н. Гордов был восемь лет спустя расстрелян.

Начиная примерно с осени 1942 г. отношение населения и армии к немцам стало резко меняться: поднимался гнев обманутых надежд. Характерны поговорки «Встречали цветами, провожаем пулеметами» или «Большевики из нас за 20 лет не могли сделать большевиков, а немцы сделали за два года».

Одним из последствий майской победы 1945 года стал советский патриотизм, в котором национальные чувства любви к родине слились с преданностью советскому режиму.

Одна из передовиц «Посева» в 1946 г. начиналась словами: «Теперь уже всем ясно, что СССР – не Россия». Вывод этот был весьма преждевременным. Мало того, что на Западе СССР то и дело называли Россией, но и в самом СССР эти два понятия наплывали одно на другое. Королев строил ракеты, а Сахаров проектировал термоядерную бомбу для обороны чего – страны России или государства СССР? Полковник Пеньковский выдавал военные секреты ради американцев или ради России?

Многие эмигрантские журналисты «на деньги западных налогоплательщиков» работали на западных радиостанциях – ради чего? Ужели только ради этих денег или блага этих налогоплательщиков? А не ради ли своих слушателей, которые их после Августа 1991 г. благодарили за «слово правды»?

«Скандальные истории с НТС». Скандальные в чем? В том, что КГБ организовал 20 терактов против НТС, зачастую удачных, а НТС ни одного? В том, что иностранцы, любившие Россию, но не СССР, ездили туда курьерами от НТС, возили рукописи и литературу, разбрасывали листовки в защиту политзаключенных? Ну а что ЦРУ покрывало их дорожные расходы, так спасибо ему за это. В частности, от имени русской литературы. Ехидничать о «филантропии» здесь просто глупо.

И отметим, что без какой-либо помощи ЦРУ именно НТС в октябре 1988 г. в Ленинграде на стадионе «Локомотив» впервые на подсоветской территории поднял трехцветный российский флаг. Коммунисты ворчали: «власовский флаг». Но незнакомый большинству населения того времени флаг быстро получил признание и через три года стал Государственным флагом России.