Текст книги "Ленин"

В начале июля стало ясно, что наступление Юго-Западного фронта, на которое власти возлагали столько надежд, полностью провалилось. В этот момент во Временном правительстве наметился раскол. 2 июля из него решили выйти кадеты, протестуя против соглашения с Центральной Радой об учреждении на Украине в качестве высшего органа управления Генерального секретариата, то есть фактического признания широкой автономии этой страны (кадеты были за «единую и неделимую Россию»). Лишившись поддержки кадетских министров, подал в отставку князь Львов. Начался правительственный кризис. Он спровоцировал начало стихийных уличных выступлений в столице вечером 3 июля. Демонстранты шли под лозунгами: «Долой министров-капиталистов!», «Вся власть Советам!», «Мир без аннексий!», «Долой Керенского и наступление!»

В ночь с 3-го на 4-е число руководство большевиков на экстренном заседании пришло к выводу, что сил для захвата власти еще мало. РСДРП (б) имело преобладающее влияние среди частей петроградского гарнизона, но опасалось, что Временное правительство сможет для подавления восстания вызвать достаточно войск с фронта или из провинции. Поэтому было решено возглавить стихийные антиправительственные протесты, но по возможности придать выступлению мирный характер. Всероссийский Центральный исполнительный комитет (ЦИК) Советов рабочих и солдатских депутатов и Исполком Совета крестьянских депутатов расценили демонстрации 3 июля за призывы к «насилию над Советами» как «контрреволюционное дело» и запретили митинги и шествия в столице. Однако запрет никто и не думал соблюдать.

Н. Суханов так запомнил происшедшее 4 июля: «Я вошел в зал ЦИК… в зале было довольно много народа; было шумно. В другом конце стоял и горячо спорил с кем-то Луначарский… он бросил мне, не здороваясь, сердитым тоном вызова наивные слова оправдания: – Я только что привел из Кронштадта двадцать тысяч с о в е р ш е н н о  м и р н о г о  н а с е л е н и я…

Часу в десятом утра к Николаевской набережной, при огромном стечении народа, подплыло до 40 различных судов с кронштадтскими матросами, солдатами и рабочими. Согласно Луначарскому, этого «мирного населения» приплыло двадцать тысяч. Они были с оружием и со своими оркестрами музыки. Высадившись на Николаевской набережной, кронштадцы выстроились в отряды и направились… к дому Кшесинской, к штабу большевиков. Точного стратегического плана они, видимо, не имели; куда идти и что именно делать – кронштадтцы знали совсем не твердо. Они имели только определенное н а с т р о е н и е  п р о т и в Временного правительства и советского большинства. Но кронштадтцев вели известные большевики Рошаль и Раскольников. И они привели их к Ленину».[144]144
  Суханов Н.Н. Записки о революции. В 3 тт. Т. 2. С. 329.


[Закрыть] Кронштадтские матросы не знали, что большевистская партия приняла решение пока воздержаться от вооруженного захвата власти, и поэтому не имели инструкций, как действовать. Их прибытие способствовало стихийному восстанию пробольшевистски настроенных солдат гарнизона. Около 11 часов поднялся целиком 1-й пулеметный полк, отдельные подразделения 180-го и Волынского. На петроградских улицах возникли перестрелки между мятежниками и посланными против них верными правительству и Совету юнкерами, казаками и солдатами Семеновского полка. Однако, как признает Суханов, «о серьезной борьбе никто не думал. Обе стороны панически бросались врассыпную, кто куда, при первом выстреле. Пули в огромном большинстве своем доставались, конечно, прохожим. При встрече двух колонн между собою ни участники, ни свидетели не различали, где чья сторона. Определенную физиономию имели, пожалуй, только кронштадтцы. В остальном была неразбериха и безудержная стихия… Вдруг над Петербургом разразился проливной дождь. Минута – две – три, и «боевые колонны» не выдержали… солдаты-повстанцы разбегались, как под огнем, и переполнили собой все подъезды, навесы, подворотни. Настроение было сбито, ряды расстроены. Дождь распылил восставшую армию. Выступившие массы больше не находили вождей, а вожди – подначальных… Командиры говорили, что восстановить армию уже не удалось, и последние шансы на какие-нибудь планомерные операции после ливня совершенно исчезли. Но осталась разгулявшаяся стихия».[145]145
  Там же. С. 330, 332.


[Закрыть] Около 5 часов кронштадтцы подошли к Таврическому дворцу, потребовали, чтобы к ним вышли министры-социалисты, и арестовали В. Чернова. Его с большим трудом освободил Л. Троцкий, заявивший: «Вы пришли объявить свою волю и показать Совету, что рабочий класс больше не хочет видеть у власти буржуазию. Но зачем мешать своему собственному делу, зачем затемнять и путать свои позиции мелкими насилиями над отдельными случайными людьми?»[146]146
  Там же. С.334.


[Закрыть] После этого Раскольников отвел матросов от дворца.

По официальным данным, всего во время столкновений погибли 56 человек. Некоторые современники говорили о 700 убитых и раненых. Всего же 4 июля на улицы Петрограда вышло до 400 тысяч человек. Вечером были обнародованы данные о связях Ленина и других большевиков с германским генеральным штабом. Благодаря этому многие колеблющиеся полки гарнизона встали на сторону ЦИК и правительства. 5 июля юнкера разгромили редакцию «Правды». Накануне большевистский ЦК принял решение об организованном прекращении демонстрации, но, лишившись своего печатного органа, не смог информировать об этом всех участников выступлений. 6 июля, опираясь на прибывшие с фронта части, Временное правительство приступило к разоружению демонстрантов. Однако большинство из них смогли спрятать оружие или эвакуировать его в Кронштадт.

7 июля главой Временного правительства, где социалисты теперь оказались в большинстве, стал Керенский. Одним из первых его распоряжений явилось восстановление смертной казни на фронте. На пост Верховного Главнокомандующего был назначен 19 июля генерал Л. Корнилов – решительный сторонник наведения порядка в армии и в стране.

После того, как 4 июля большевикам не удалось взять власть с помощью вооружённой демонстрации сочувствующих им солдат и матросов, был выписан ордер на арест Ленина. Его обвиняли в шпионаже в пользу Германии и в организации попытки государственного переворота. Ленин ушёл в подполье. На его квартире провели обыск, арестовали Надежду Константиновну и мужа сестры Ленина Анны Марка Тимофеевича Елизарова, которого приняли за вождя большевиков. Потом разобрались и отпустили. Ленин же с Зиновьевым скрывался в шалаше в Разливе под Петроградом, а потом в Финляндии. В 1924 году Троцкий, которого в июле 1917 года арестовали, вспоминал: «После июльского восстания Ленин мне сказал: «Теперь они нас перестреляют. Самый для них подходящий момент». К счастью, нашим врагам не хватало еще ни такой последовательности, ни такой решимости». Троцкий и Раскольников добровольно явились для ареста, дабы продемонстрировать, что не чувствуют никакой своей вины в происшедшем.

Правительство устояло, поскольку большевики не имели еще четкого плана захвата власти и не смогли сорганизовать стихийные действия восставших. Однако большевистская партия сберегла свои кадры и приобрела ценный опыт. На свободе остались почти все руководители, а сочувствующие большевикам полки остались в Петрограде и сумели сохранить оружие. Июльские события стали как бы генеральной репетицией дней октябрьских. Для ВЦИК и Временного правительства победа оказалась пирровой.

В августе без Ленина прошёл VI съезд партии. Ленин и Зиновьев написали письмо съезду, в котором, в частности, говорилось: «Товарищи! Мы переменили своё намерение подчиниться указу Временного правительства о нашем аресте – по следующим мотивам. Из письма бывшего министра юстиции Переверзева, напечатанного в воскресенье в газете «Новое время», стало совершенно ясно, что «дело» о «шпионстве» Ленина и других подстроено совершенно обдуманно партией контрреволюции… Центральный Исполнительный Комитет, считающий себя полномочным органом русской демократии, назначил было комиссию по делу о шпионстве, но под давлением контрреволюционных сил эту комиссию распустил… Мы будем по мере наших сил по-прежнему помогать революционной борьбе пролетариата. Учредительное собрание, если оно соберется и будет созвано не буржуазией, – одно только будет правомочно сказать своё слово по поводу приказа Временного правительства о нашем аресте».[147]147
  VI съезд РСДРП. Протоколы. Август 1917. М., 1934 С. 271–272.


[Закрыть]

С Лениным и VI съездом РКП(б) неожиданно оказывается связан знаменитый роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» (1928–1940). В архиве Булгакова сохранилась вырезка из «Правды» от 6–7 ноября 1921 года с воспоминаниями Александра Васильевича Шотмана «Ленин в подполье (Июль – октябрь 1917 г.)». Там описывалось, как вождь большевиков летом и осенью 1917 года скрывался от Временного правительства, объявившего его немецким шпионом. Шотман, в частности, отмечал, что «не только контрразведка и уголовные сыщики были поставлены на ноги, но даже собаки, в том числе знаменитая собака-ищейка Треф, были мобилизованы для поимки Ленина» и им помогали «сотни добровольных сыщиков среди буржуазных обывателей». Эти строки заставляют вспомнить эпизод «Мастера и Маргариты», когда знаменитый милицейский пес Тузбубен безуспешно ищет Воланда и его подручных после сеанса черной магии в Театре Варьете. Кстати, полиция после февраля 1917 года была Временным правительством официально переименована в милицию, так что ищейку Треф, как и Тузбубена, правильно называть милицейской. Полицейских ищеек нередко назвали Треф, Трефа или Трефка, так как трефа по традиции – казенная масть. Вот что мы узнаем про этого пса в булгаковском романе: «Служащих попросили отправиться по своим местам и заняться делом, и через короткое время в здании Варьете появилось следствие в сопровождении остроухой, мускулистой, цвета папиросного пепла собаки с чрезвычайно умными глазами. Среди служащих Варьете тотчас разнеслось шушуканье о том, что пес – не кто другой, как знаменитый Тузбубен. И точно, это был он. Поведение его изумило всех. Лишь только Тузбубен вбежал в кабинет финдиректора, он зарычал, оскалив чудовищные желтоватые клыки, затем лег на брюхо и с каким-то выражением тоски и в то же время ярости в глазах пополз к разбитому окну. Преодолев свой страх, он вдруг вскочил на подоконник и, задрав острую морду вверх, дико и злобно завыл. Он не хотел уходить с окна, рычал, и вздрагивал, и порывался спрыгнуть вниз.

Пса вывели из кабинета и пустили его в вестибюль, оттуда он вышел через парадный вход на улицу и привел следовавших за ним к таксомоторной стоянке. Возле нее он след, по которому шел, потерял. После этого Тузабубен увезли».[148]148
  Булгаков М.А. Собр. соч. в 5 тт. Т. 5. М., 1990. С. 180.


[Закрыть]

Храбрый и грозный пес Тузбубен и тот испугался могущественного Воланда.

События, описываемые Шотманом, очень напоминают своей атмосферой поиски Воланда и его свиты (после сеанса черной магии) и в еще большей степени действия в эпилоге романа, когда обезумевшие обыватели задерживают десятки и сотни подозрительных людей и котов: «Меры к ее поимке, как в Москве, так и за пределами ее далеко, были, конечно, приняты немедленные и энергичные, но, к великому сожалению, результатов не дали. Именующий себя Воландом со всеми своими присными исчез и ни в Москву более не возвращался и нигде вообще не появился и ничем себя не проявил. Совершенно естественно, что возникло предположение о том, что он бежал за границу, но и там нигде он не обозначился…

Но были и еще жертвы, и уже после того, как Воланд покинул столицу, и этими жертвами стали, как это ни грустно, черные коты.

Штук сто примерно этих мирных, преданных человеку и полезных ему животных были застрелены или истреблены иными способами в разных местах страны. Десятка полтора котов, иногда в сильно изуродованном виде, были доставлены в отделения милиции в разных городах. Например, в Армавире один из ни в чем не повинных котов был приведен каким-то гражданином в милицию со связанными передними лапами…

Кроме котов, некоторые незначительные неприятности постигли кое-кого из людей. Произошло несколько арестов. В числе других задержанными на короткое время оказались: в Ленинграде – граждане Вольман и Вольпер, в Саратове, Киеве и Харькове – трое Володиных, в Казани – Волох, а в Пензе, и уж совершенно неизвестно почему, – кандидат химических наук Ветчинкевич… Правда, тот был огромного роста, очень смуглый брюнет».[149]149
  Там же. С. 374–375.


[Закрыть]

Александр Васильевич Шотман также цитирует слова Я.М. Свердлова на VI съезде партии о том, что «хотя Ленин и лишен возможности лично присутствовать на съезде, но невидимо присутствует и руководит им». Точно таким же образом Воланд, по его собственному признанию Берлиозу и Бездомному, незримо лично присутствовал при суде над Иешуа, «но только тайно, инкогнито, так сказать», а писатели в ответ заподозрили, что их собеседник… немецкий шпион.

Шотман рассказывает, как, скрываясь от врагов, изменили внешность Ленин и находившийся вместе с ним в Разливе Г.Е. Зиновьев: «Тов. Ленин в парике, без усов и бороды был почти неузнаваем, а у тов. Зиновьева к этому времени отросли усы и борода, волосы были острижены, и он был совершенно неузнаваем». Возможно, именно поэтому бриты у Булгакова и профессор Персиков и профессор Воланд, а сходство с Зиновьевым в «Мастере и Маргарите» внезапно обретает кот Бегемот – любимый шут Воланда, наиболее близкий ему из всей свиты. Полный, любивший поесть Зиновьев, в усах и бороде, должен был приобрести нечто кошачье в облике, а в личном плане он в самом деле был самым близким Ленину из всех лидеров большевиков. Кстати, сменивший Ленина Сталин к Зиновьеву и относился как к шуту, хотя впоследствии, в 30-е годы, не пощадил его.

Шотман, бывший вместе с Лениным и в Разливе, и в Финляндии, вспоминал одну из бесед с вождем: «Я очень жалею, что не изучил стенографии и не записал тогда все то, что он говорил. Но… я убеждаюсь, что многое из того, что произошло после Октябрьской революции, Владимир Ильич еще тогда предвидел». В «Мастере и Маргарите» подобным даром предвидения наделен Воланд.

По согласованию с Керенским Корнилов в августе стягивал войска к Петрограду, чтобы разоружить ненадежный столичный гарнизон. Однако планы у генерала шли значительно дальше, чем у премьера. Он собирался установить военную диктатуру, чтобы довести войну до победного конца. В июле Корнилов говорил командующему Юго-Западным фронтом А.И. Деникину: «Нужно бороться, иначе страна погибнет… В правительстве сами понимают, что совершенно бессильны что-либо сделать. Они предлагают мне войти в состав правительства. Но нет: эти господа слишком связаны с Советами и ни на что решиться не могут. Я им говорю: предоставьте мне власть. Тогда я поведу борьбу. Нам нужно довести страну до Учредительного собрания, а там пусть делают, что хотят: я устранюсь и ничему препятствовать не буду».[150]150
  Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 1. Минск, 2002. С. 414.


[Закрыть] А начальнику штаба Ставки А.С. Лукомскому новый главковерх признавался: «Пора немецких ставленников и шпионов во главе с Лениным повесить, а Совет рабочих и солдатских депутатов разогнать, да разогнать так, чтобы он нигде и не собрался».[151]151
  Волков С.В. Трагедия русского офицерства. М., 1993. С. 29.


[Закрыть]

25 августа Корнилов двинул на Петроград части 3-го конного корпуса и кавказскую туземную дивизию. На следующий день он телеграфировал управляющему военным министерством эсеру Б.В. Савинкову, что 28 августа войска прибудут в город, который 29-го надо объявить на военном положении. Генерала поддерживало офицерство и промышленно-финансовые круги во главе с П.П. Рябушинским, видевшие единственное спасение от анархии в военной диктатуре. Один из заговорщиков, обер-прокурор Синода в первом Временном правительстве В.Н. Львов, вечером 26-го передал от имени главковерха ультимативные требования передачи Корнилову всей полноты власти и немедленной отставки правительства. Керенский притворился, что согласен уйти в отставку, попросил Львова изложить ультиматум письменно и получил таким образом разоблачающий Корнилова документ. Затем по прямому проводу, представившись Львовым, заставил Корнилова подтвердить требование отставки и приезда в Могилев. Львов был арестован, а Корнилов утром 27-го был снят с должности. Он был потрясен, поскольку после вчерашнего разговора верил, что Керенский капитулировал.

На сторону Временного правительства стал профсоюз железнодорожников Викжель, блокировавший движение корниловских эшелонов на Петроград. Большевики тоже поддержали Керенского, которого считали меньшим злом по сравнению с Корниловым, а правительство выпустило из тюрем их товарищей, задержанных после июльских событий. Под влиянием делегации Всероссийского Мусульманского Совета командование и комитет туземной дивизии постановили: «…Единственное назначение полков туземной дивизии… защищать Родину от внешнего врага и ни в коем случае не служить орудием политической борьбы какой бы то ни было партии». Участие в корниловском мятеже было сочтено наносящим «непоправимый ущерб идее объединения и национального самоопределения всех горцев».[152]152
  Исхаков С.М. Меньшевик А. Цаликов об отношении российских мусульман к Первой мировой войне. 1917 г. // XX век и Россия: общество, реформы, революции. Электронный сборник. Вып. 2. Самара, 2014. С. 194,


[Закрыть] Части 3-го корпуса оказались полностью деморализованы. Командовавший походом на Петроград генерал А. Крымов был 30 августа арестован казаками совместно с Советом города Луги и препровожден в Петроград, где после разговора с Керенским, не вынеся унизительности своего положения, застрелился. Покинутый всеми Корнилов был взят под стражу в Ставке 31 августа генералом М. Алексеевым, ставшим на короткое время начальником штаба при новом главковерхе Керенском.

Мятеж провалился главным образом потому, что его цели слишком явно не соответствовали тяге основной массы солдат и казаков к скорейшему окончанию войны. Начались самосуды над офицерами. 30 августа произошло избиение офицеров в Выборге толпой солдат и матросов. Затем расправы перекинулись на Гельсингфорс и другие финские города. Всего здесь было убито 25 офицеров.

Неудача корниловского выступления ознаменовала собой начало агонии Временного правительства. Теперь солдаты во всех офицерах видели корниловцев и либо расправлялись с ними, либо, в лучшем случае, изгоняли из частей. Армия утратила остатки боеспособности. Большевики же своим участием в подавлении корниловского мятежа подняли свою популярность в рабочей и солдатской среде. Под их контроль перешли Советы крупнейших городов. 2 сентября большевики завоевали большинство в Петросовете, председателем которого вскоре стал Троцкий.

Находясь в подполье, Ленин в августе-сентябре написал книгу «Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции», которая была издана уже в 1918 году. Там он доказывал, что после социалистической революции должен произойти «слом старой государственной машины» и построение новой, уже на совершенно другой классовой основе: «Рабочие, завоевав политическую власть, разобьют старый бюрократический аппарат, сломают его до основания, не оставят от него камня на камне, заменят его новым, состоящим из тех же самых рабочих и служащих, против превращения коих в бюрократов будут приняты тотчас меры, подробно разобранные Марксом и Энгельсом: 1) не только выборность, но и сменяемость в любое время; 2) плата не выше платы рабочего; 3) переход немедленный к тому, чтобы все исполняли функции контроля и надзора, чтобы все на время становились „бюрократами“ и чтобы поэтому никто не мог стать „бюрократом“.[153]153
  Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 33. С. 109.


[Закрыть]

Перед самой Октябрьской революцией, в статье «Удержат ли большевики государственную власть?», опубликованной 1 (14) октября 1917 года, он писал: «Мы не утописты. Мы знаем, что любой чернорабочий и любая кухарка не способны сейчас же вступить в управление государством. И в этом мы согласны и с кадетами, и с Брешковской, и с Церетели. Но мы отличаемся от этих граждан тем, что требуем немедленного разрыва с тем предрассудком, будто управлять государством, нести будничную, ежедневную работу управления в состоянии только богатые или из богатых семей взятые чиновники. Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось созидательными рабочими и солдатами и чтобы начато было немедленно, т. е. к этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту».[154]154
  Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 315.


[Закрыть]

На практике кухарки, даже получившие образование, в советскую номенклатуру не входили. Партийный и государственный аппарат после победы Октябрьской революции составили по большей части выходцы из интеллигенции и мелкой буржуазии хотя бы с минимальным образовательным цензом.

Ленин вернулся в Петроград 7 октября 1917 года. Поселился на Сердобольской улице в квартире большевички Маргариты Васильевны Фофановой. Путь в Петроград оказался непрост. Сперва Ленин перебрался в Выборг. Давший ему приют в этом городе финский социал-демократ Ю.К. Латукка вспоминал: «В субботу 7/20 октября прибыл наконец долгожданный Эйно Рахья с поручением от ЦК партии доставить Ленина в Петроград. Времени не стали терять. Смастерили парик, сделавший нашего Владимира Ильича неузнаваемым – финским пастором… Они сели на трамвай и скоро были на вокзале. Поезд в 2 часа 35 минут дня дал свисток – “Октябрьская революция” была на пути в Россию. На станции Райвола наши путешественники оставили площадку вагона; часа через два Владимир Ильич на тендере паровоза, на котором машинистом был Ялава, с Эйно Рахья в первом вагоне поезда переехали границу и на станции Ланская оставили поезд».[155]155
  Латукка Ю.К. Ленин в подполье в Финляндии // Ленин в Октябре. Воспоминания. М., 1957. С. 275.


[Закрыть] Тут Латукка немного ошибся. Действительно, ближайшей к Сердобольской улице станцией была Ланская. Но за несколько дней до возвращения Ленина Крупская проделала путь по предполагаемому маршруту и выяснила, что Ланская расположена на высоком пригорке. Поэтому все приезжающие сразу бросаются в глаза, когда спускаются в город. Решено было, что Ильич выйдет на предыдущей станции Удельная, а до Сердобольской улицы доберётся пешком.

Далее последовало свержение Временного правительства в результате Октябрьской революции и созыв и разгон большевиками Учредительного собрания. 25 октября на открывшемся II Всероссийском съезде Советов были приняты подготовленные Лениным декреты о мире и о земле, и образовано правительство – Совет народных комиссаров во главе с Лениным.