Текст книги "450 лет лидерства. Технологический расцвет Голландии в XIV–XVIII вв. и что за ним последовало"

Новые производственные технологии

Еще одной новой категорией в производственном секторе – наряду с индустрией потребительских товаров, – возникшей в Соединенных провинциях после 1580-х гг. – оказалась промышленность, основанная на переработке огромного количества разнообразного сырья, поступавшего в портовые города Голландии и Зеландии по венам дальнего торгового мореплавания или же порожденного собственным сельскохозяйственным сектором Северных Нидерландов. Обрабатывающая промышленность больше не была чем-то вроде младшего партнера таких «ведущих секторов», как текстильное производство, пивоварение и судостроение, а сама превратилась в весомый фактор экономики. Эти отрасли, помимо нескольких, в частности маслобойной, мягчения конопли, дубления, лесопильной или винокурения, уже практиковавшихся в малых объемах до 1590 г., были действительно новыми, в том смысле, что не существовали в Северных Нидерландах до конца XVI в. Нельзя уверенно причислить их ни к категории «основных», ни к категории «промежуточных» отраслей, поскольку их появление было не просто производным от массового предложения основных товаров, импортируемых из-за рубежа. Даже после 1590 г. многие перерабатывающие отрасли использовали по большей части сырье местного происхождения, а не импортное. Термин «колониальное сырье» еще не приобрел весомого значения, поскольку эти отрасли потребляли не только материалы колониального происхождения, но использовали также смесь колониального и местного сырья (например, в переработке табака) или материалы, изготовленные на континенте или Британских островах. Рост этих отраслей также далеко не обязательно был связан с развитием торговли предметами роскоши. Перерабатывающие отрасли могли быть основаны и на поставках местного сырья (например, конопли или рапса), и на импорте массовых продуктов (таких как зерна или леса в бревнах), и на импорте товаров высшей стоимости (скажем, сахара или алмазов). Существенным свойством этих отраслей была «переработка» конкретного сырья в набор стандартизированной продукции, которая продавалась как потребительские товары или полуфабрикаты на внутреннем или внешнем рынках.

В число новых перерабатывающих отраслей в первую очередь вошли те, которые всегда привлекали значительную часть сырья из внутренних источников, а именно маслобойная, мягчение конопли, шелушение ячменя, производство круп, дубление и обработка кожи. Примерно до 1600 г. маслобойное производство оставалось маломасштабным, ориентированным исключительно на внутренний рынок. В XVII в., напротив, объем производства значительно вырос и экспорт заметно увеличился. К 1620-м гг. масло, отжатое в Голландии, поставлялось в Англию и Шотландию, а к 1700 г. миллионы литров растительного масла ежегодно поступали на Британские острова, в Германию, Прибалтику и другие области Европы. Впоследствии экспорт, судя по всему, снизился, но общий объем продукции во второй половине XVIII в. был, вероятно, также велик, как и около 1680 г.[590]590
  Ankum, ‘Olieslagerij’, 215 – 221, De Vries and Van der Woude, First modern economy, 255 – 257.


[Закрыть] Внутренний спрос оставался высоким. Большая часть производимого в Голландии масла употреблялась для приготовления пищи, смазки, освещения или служило сырьем в мыловаренной и лакокрасочной промышленности. Побочный продукт (жмых) покупали крестьяне на корм скоту. Рапс, служивший сырьем для отрасли, выращивался во внутренних районах, другие сырьевые растения – в особенности конопляное и льняное семя – в основном импортировались из Франции, России и Прибалтики[591]591
  Ankum, ‘Olieslagerij’, 227 – 231.


[Закрыть]. Мягчение конопли, как и изготовление растительного масла, до 1600 г. выполнялось в малых масштабах, но за XVII в. превратилось в развитую отрасль промышленности. Сырье поступало как из Республики, так и из зарубежных источников, преимущественно из России и Прибалтики. Основными потребителями продукции были ткачи и веревочники Голландии[592]592
  Goudsblom, ‘Hennepkloppers’, 303, 345.


[Закрыть]. В VXII и XVIII вв. развивались также шелушение ячменя и изготовление гречневой крупы. Часть продукции этих отраслей поступала за рубеж. Так, в XVIII в. очищенный ячмень высшего качества экспортировался в Лиссабон, Гамбург, Бремен и Прибалтику[593]593
  Hart, Geschrift, 52.


[Закрыть]. Дубление и выделка кожи, имевшие до конца XVI в. преимущественно местное значение, превратились в существенную экспортную отрасль. Маастрихт, после 1632 г. частично находившийся под юрисдикцией Голландской республики, отправлял большие партии кожи на франкфуртский рынок. Еще в 1750 г. кожа, сделанная в Гелдерланде, пользовалась большим спросом за рубежом[594]594
  Verster, Nederlandsche lederindustrie, 7 – 22, Winckers, ‘Bijdrage’, 69 – 77, Brugmans (ed.), ‘Statistiek’, 177, Nationaal Archief, AA XXXI (Collectie Bisdom) 228 extr. res. Staten Generaal 21 December 1774.


[Закрыть]. Без сомнения, развитие отрасли стало возможным благодаря большому объему импорта самых разнообразных шкур (лосиных, оленьих, косульих, бычьих, коровьих и т. д.) из Прибалтики, России, Германии, Шотландии и других стран. Другие материалы, такие как бычьи, коровьи и телячьи шкуры и дубовую кору, используемую в процессе дубления, поставляли непосредственно из Нидерландов. Основными потребителями дубильных веществ в стране были, конечно, сапожники, шорники и т. п. В одном только Амстердаме в 1688 г. трудилось не менее 658 мастеров-сапожников[595]595
  Lourens and Lucassen, ‘Ambachtsgilden Amsterdam’, 161.


[Закрыть]. Однако все эти ремесленники, за исключением сапожников в Лангстратском округе Брабанта, которые не позднее 1740 г. продавали часть своей продукции в города Голландии[596]596
  Mandemakers, ‘Schoenmakerij Langstraat’, 51 – 52.


[Закрыть], работали исключительно на местный рынок. В то время в Голландской республике производство обуви представляло собой штучную кустарную деятельность, и развитие дубильной и кожеобрабатывающей промышленности продолжалось недолго. Хотя точных количественных данных и не имеется, можно не сомневаться в том, что отрасль пошла на спад в первой половине XVIII в. и утратила зарубежные рынки задолго до 1800 г.[597]597
  Winckers, ‘Bijdrage’, 78 – 79.


[Закрыть]

Внушительный рост этой первой группы отраслей не стал бы возможен без изменений в технологии. Ни рост спроса со стороны местных потребителей и производителей в других отраслях отечественной промышленности или потребителей из зарубежных стран, ни надежные поставки сырья из материковых областей страны или иностранных источников не стали бы достаточным условием. Следует также рассмотреть методы переработки сырья. На деле рост производительности и общего объема выпускаемой продукции обеспечивали технологические усовершенствования. В большинстве случаев это было сочетание прогресса в энергетической базе – от привода на конной или человеческой тяге к энергии ветра – с рядом дополнительных, поэтапных усовершенствований, которые повышали эффективность производственного процесса и качество конечного продукта.

Ведущим сектором этих преобразований стала маслобойная промышленность. Первые ветромеханические маслобойки в Северных Нидерландах, оснащенные вертикальным пестом для выжимного пресса, появились в 1560-х гг. Крупномасштабный поворот от конного привода к ветряному случился лишь после внедрения дополнительных технических новшеств около 1600 г. Количество ветромеханических маслобойных установок выросло с четырех в 1593 г. до 18 в 1614 г., 73 в 1630 г. и, возможно, до 200 к середине XVII в. В 1800 г. их еще оставалось 170[598]598
  Ankum, ‘Olieslagerij’, 47 – 54, Hart, Geschrift, 26, Kaptein and Schotsman, ‘Alkmaar als bakermat’, 187, Lamet, Men in government, 511, Nationaal Archief, Collectie Goldberg 45, Van der Woude, Noorderkwartier, 495 – 501.


[Закрыть]. За пределами Голландии поворот к новому источнику энергии был не так заметен. Так, из 60 маслобойных предприятий Гелдерланда в 1826 г. 39 приводили в движение лошади, 13 – вода и только восемь – ветер[599]599
  Bernet Kempers, Oliemolens, 2.


[Закрыть]. Основным нововведением около 1600 г. стало сочетание двух известных механизмов маслобойного процесса в пределах одного ветромеханического предприятия: пары вертикальных валков, катящихся по горизонтальному жернову (дробильные валки), разминавших семена в мезгу, и вертикального клинового пресса, выжимавшего масло из мезги и превращавшего ее в жмых. Основной метод соединения этих вращающихся и совершающих возвратно-поступательное движение элементов маслодельного устройства с вертикальным валом ветромеханического привода был запатентован изобретателем Корнелисом Корнелисзоном из Ётгеста в 1597 г. Конструкцию корпуса ветряной мельницы также пришлось быстро адаптировать для размещения сложного оборудования. Ветромеханические маслобойные «мельницы» стали делать с восьмигранными шатрами, а не в виде цельноповоротной мельницы на ко́злах. В XVII в. сложность механизмов продолжала повышаться. Все большее число мельниц снаряжалось дополнительным комплектом клиньев и пестом (поворотным столом), позволявшим повторно обрабатывать жмых, благодаря чему повышался выход масла. Подобная конструкция для двойной обработки сырья получила название маслодельной мельницы двойной выжимки. Мельницы, на которых получали масло из льняного (или конопляного) семени, дополнительно оснащались кирпичной печью, на которой мезгу нагревали и перемешивали, прежде чем отправить под толчею и клиновые прессы. Топили их торфом[600]600
  Boorsma, Duizend Zaanse molens, 42 – 47, Hills, Power from wind, 172 – 178, Ankum, ‘Olieslagerij’, 40 – 42, Doorman, ‘Cornelis Cornelisz. van Uitgeest’, 7, Van Natrus, Groot volkomen molenboek, plate XX.


[Закрыть].

Другие ветви этой группы новых обрабатывающих отраслей демонстрировали не столь далеко идущие изменения, как маслобойная промышленность. Главное усовершенствование в мягчении конопли заключалось в переходе от мускульной силы к энергии ветра для разбивания стеблей в более мягкую и рыхлую массу. Изобретение для механизации процесса с помощью вертикальных мялок было запатентовано в 1589 г. и впервые присоединено к ветромеханическому приводу до конца 1590-х гг. Впоследствии единственным крупным усовершенствованием стало простое устройство, приделываемое к дну мялки (запатентовано в 1607 г.), при помощи которого стебли в процессе мягчения переворачиваются и мнутся более равномерно. Количество ветромеханических установок для мягчения конопли росло медленнее, чем маслодельных предприятий, – в 1630 г. в Голландии их было зарегистрировано всего пять, и это был самый высокий темп в истории; к 1800 г. общее число их составило порядка 60, действующих же никогда не было более 30[601]601
  Goudsblom, ‘Hennepkloppers’, 87, 112, 291 – 293, Van der Woude, Noorderkwartier, 320, Hart, Geschrift, 26.


[Закрыть].

Рост отрасли мягчения конопли после 1630 г. был непосредственно связан с подъемом изготовления парусины, это направление текстильной промышленности наряду с плетением веревок стало основным потребителем конопли. Ткачество парусины, которым в Голландии занимались уже в начале XVI в., превратилось в важное направление деятельности лишь к 1650-м гг.[602]602
  Lootsma, ‘Zeildoekweverij’.


[Закрыть] Как и мягчение конопли, оно было преимущественно сосредоточено в Заанстрике. Главным фактором развития ткачества парусов было, конечно, повышение спроса на паруса в связи со стремительным ростом индустрии судоходства в Нидерландах. Но производители из материковой части страны смогли захватить внутренний рынок, лишь когда конкуренты из Бретани, вплоть примерно до 1660 г. поставлявшие большую часть парусины, использовавшейся на голландских судах, были подавлены неоднократными запретами на экспорт, ставившимися французским и голландским правительствами. После того как позиции Бретани на нидерландском рынке были сокрушены, импортозамещение пошло так успешно, что нидерландские производители сумели захватить также экспортные рынки в Англии, Испании и других европейских странах[603]603
  Lootsma, ‘Zeildoekweverij’, Israel, Dutch primacy, 264, 290, 341, 347, 349.


[Закрыть]. Качество нидерландской парусины имело непоколебимую репутацию[604]604
  Nemnich, Original-Beiträge, I, 90.


[Закрыть].

Несравненными белизной и плотностью нидерландская парусина, которая достигла наивысшего качества к 1720-м гг., была обязана тщательному отбору сырья и уходу за ним. Основным материалом для нидерландской парусины вплоть до конца XVIII в. служило волокно из мужских растений конопли, выращиваемых в приграничной области Голландии и Утрехте[605]605
  Bieleman, Geschiedenis landbouw, 65, Van der Woude (ed.), ‘Goldberg-enquête’, 145, 170, Hall, Observations, 28.


[Закрыть]. После сбора урожая, обмолота, мочки, мягчения на мялках и трепания получалось мягкое волокнистое сырье, из которого пряли нити, которые отбеливали поташем или содой, отжимали машиной и просушивали на вешалах. Наконец, из белых мягких нитей ткали на тяжелых станках, оснащенных специальными медными бёрдами, широкие рулоны парусины[606]606
  The entire process is described in Hall, Observations, 18 – 61.


[Закрыть]. Координацию всего производственного процесса, начиная с приобретения собранной конопли и заканчивая сбытом готовой парусины, с самого начала держала в руках небольшая группа торговцев-предпринимателей. Все мяльщики, прядильщики, отбельщики, проварщики и ткачи, которых к 1740 г. насчитывалось несколько тысяч, состояли на жаловании у этой группы, базировавшейся в Заанстрике и Амстердаме. Значительную часть работ, за исключением мягчения, отбеливания и проваривания на нескольких крупных предприятиях, делали надомники. Основные фонды, включая ткацкие станки, обеспечивали в основном торговцы-предприниматели. Они же наряду с местными властями с помощью специально назначенных инспекторов держали под контролем качество и количество производимой ткачами парусины[607]607
  Lootsma, ‘Zeildoekweverij’, Van der Woude, Noorderkwartier, 484 – 486.


[Закрыть].

Когда во второй четверти XVIII в. рынок нидерландской парусины зашатался под усиливавшимся нажимом дешевого товара из России и объем продукции начал резко снижаться, торговцы-предприниматели ответили на усложнение ситуации не новыми усовершенствованиями технологии, не предложением поставок таким крупнейшим отечественным потребителям, как адмиралтейства и Ост-Индская компания, а сговором между собой и обращением за протекцией к центральным властям в Гаагу[608]608
  Westera, ‘Maatschappelijk vermogen’, 131 – 142, Hovy, Propositie, 506 – 507.


[Закрыть]. Генеральные штаты пошли навстречу: около 1750 г. они повысили тарифы на импортные холсты и издали акт, запрещавший умелым ремесленникам наниматься на службу в другие страны[609]609
  Hovy, Propositie, 506 – 507, Lootsma, ‘Zeildoekweverij’, 169 – 171.


[Закрыть]. Поскольку в конце века конопли в материковых областях Республики стало меньше и ее качество снизилось[610]610
  Kamermans, Materiële cultuur, 24.


[Закрыть], некоторые занские предприниматели в борьбе с российской конкуренцией расширили использование прибалтийской конопли![611]611
  Van der Woude (ed.), ‘Goldberg-enquête’, 138, 145, 170.


[Закрыть] Ни одна из этих мер не смогла остановить упадка отрасли, но они все же обеспечили ее существование до XIX в.

Мельницы для шелушения ячменя, предположительно, на конном приводе, появились в середине 1620-х гг. Старейшая из известных ветряных мельниц для этой цели была построена в Заанстрике в 1639 г.[612]612
  Doorman (ed.), Octrooien, 47, idem, Techniek en octrooiwezen, 59, Boorsma, Duizend Zaanse molens, 38.


[Закрыть] К 1690-м гг. количество шелушильных мельниц в регионе дошло до 12[613]613
  GA Zaanstad NA 5777 A f. 37 contract 20 October 1693.


[Закрыть]. В следующие несколько десятков лет наблюдался большой скачок: в Заанстрике в 1731 г. были зарегистрированы 62 ветромеханические дробилки и около 1780 г. – 80[614]614
  Van der Woude, Noorderkwartier, 320, Hart, Geschrft, 52.


[Закрыть]. Еще 30 шелушильных мельниц построили в первой половине XVIII в. в Гронингене[615]615
  Paping, ‘Industriele windmolens’, 75.


[Закрыть]. Благодаря переходу к энергии ветра удалось механизировать целый ряд операций шелушильного процесса: не только собственно шелушение (путем обдирания шелухи зерна между жерновом и круглой жестяной обоймой), но еще и различные этапы просеивания и подъема мешков с ячменем в верхнюю часть мельницы, откуда их содержимое можно было высыпать в движущиеся части механизма. Однако качество продукта, которым прославились мельницы Заанстрика, зависело и от навыков мастера в подгонке частей мельницы, и от выбора сырья. Часть ячменя импортировали из Северной Германии, Дании или Англии, но зерно лучшего качества давал озимый ячмень из Зеландии или тот, что выращивали близ дюн Северной Голландии[616]616
  Boorsma, Duizend Zaanse molens, 39 – 40, Visser, Zwaaiende wieken, 99 – 100. Hart, Geschrift, 52.


[Закрыть].

Силу ветра использовали и для дробления гречихи, но не в такой степени, как для шелушения ячменя. Если в Амстердаме в 1636 г. имелись шесть ветромеханических крупорушек, то к концу XVII в. не осталось ни одной[617]617
  Honig, ‘Molens Amsterdam’, 93 – 95.


[Закрыть]. О том, что в Заанстрике были ветряные мельницы, специализировавшиеся на дроблении гречихи, нигде не упоминается, но, если верить жалобам изготовителей круп из других мест Голландии в 1687 г., шелушильные мельницы в долине Зана иногда снабжались двумя-тремя парами специальных жерновов, перемалывавших очищенный ячмень в крупу. Эти ветромеханические мельницы в 6-7 раз превышали по производительности крупорушки с конным приводом и могли производить белую муку, которую в смеси нельзя было отличить от пшеничной муки. В ответ на жалобы производителей крупы Штаты Голландии быстро запретили такое использование ветряных мельниц и владение такими типами жерновов[618]618
  Nationaal Archief, Collectie Fagel nr. 175 петиция от изготовителей круп в Штатах Голландии, 1687, Cau (ed.), Groot placaet boeck, IV, 724 – 725 placaet verbiedende dat niemand sal mogen maecken ofte malen eenige gepelde gerst to eenige soorte van gort of grutten 20 June 1687.


[Закрыть]. Для шелушения и дробления гречихи изготовители крупы после 1700 г. предпочитали конный (и местами водяной) привод использованию ветра. Причиной такого отношения могла быть уверенность в том, что лошадь обеспечивает более надежное равномерное движение, требующееся для деликатного процесса дробления крупы, нежели сильная, но менее предсказуемая энергия ветра[619]619
  Bernet Kempers, Grutterij, 20, Honig, ‘Molens Amsterdam’, 94, Visser, Zwaaiende wieken, 28 – 29.


[Закрыть].

Что касается дубления и обработки кожи, единственным существенным новшеством в технологии производства за весь ранний период Нового времени стало опять же использование энергии ветра[620]620
  Об отсутствии изменений в технологии дубления от Средних веков до XIX в. см. также: De Baar, ‘Leerlooien’.


[Закрыть]. В западной части Нидерландов размол дубовой коры, которая давала дубильную кислоту для дубления, все чаще осуществляли силой ветра, а не лошадей. Первые ветромеханические дубильные мельницы построили в Харлеме и Алкмаре в 1560-х и 1570-х гг.[621]621
  Kaptein and Schotsman, ‘Alkmaar als bakermat’, 184 – 185.


[Закрыть] В 1630 г. в Голландии имелись 11 дубильных мельниц, а около 1795 – 12[622]622
  Hart, Geschrit en getal, 26, Nationaal Archief, Collectie Goldberg 45, ‘Lijste der Fabriquen…’, Van der Woude, Noorderkwartier, 320.


[Закрыть]. В материковых провинциях основным источником энергии для дубильного производства оставались вода и лошади. Первые свидетельства о применении энергии ветра для обработки кожи относятся к 1590-м гг. Хендрик ван Зантен и Франс Ламбрехтсзон из Амстердама в 1592 г. запатентовали метод изготовления замши с использованием ветромеханического, а не конного привода. Две мастерские по обработке кожи с ветромеханическим приводом действовали в Амстердаме вплоть до начала XVIII в.[623]623
  Doorman (ed.), Octrooien, 91 G 14 patent 26 May 1592, Honig, ‘Molens van Amsterdam’, 106 – 108, Hart, Geschrit en getal, 27.


[Закрыть]

Вторая группа новых обрабатывающих отраслей, возникших в Голландской республике примерно после 1590 г., основывалась в основном на импорте сырья из-за рубежа. В отличие от первой группы, продолжительность существования этих отраслей зависела от силы и жизнеспособности сети торговли и поставки. Даже при беглом взгляде будет заметно, что данное обстоятельство тяжко угнетало развитие технологии в этих отраслях. Как и маслобойный промысел и мягчение конопли, некоторые направления деятельности в этом секторе уже существовали в конце XVI в. Однако превращение этих направлений в весомый сектор промышленности началось лишь после 1590 г.

Наиболее заметная метаморфоза произошла, несомненно, в лесопильном деле. Еще с позднего Средневековья росла зависимость Северных Нидерландов от импорта древесины. Собственные запасы деловой древесины – в отличие от дров – были очень малы уже в первой половине XVI в. и практически сошли на нет к 1640 г. Первое документальное свидетельство импорта древесины из Рейнской области относится примерно к 1300 г. В XV в. область поставок расширилась, охватив верхнее течение Рейна и южные регионы Норвегии. Однако импорт лесоматериалов, особенно из Южной Норвегии, продемонстрировал резкий всплеск лишь в 1580-х и 90-х гг.[624]624
  Buis, Historia forestis, II, 487 – 488, 505, 509.


[Закрыть] Примерно в середине XVII в., по оценочным данным, около 75 % из 172 000 ластов (или около 420 000 м³) леса, поступавших в порты Голландской республики за год, происходило из норвежских лесов. Доля долины Рейна составила около 6 % (9500 ластов), тогда как Прибалтика и Северо-Западная Германия, еще недавно лидировавшие в этом отношении, поставляли, предположительно, 16 % и 3 % (или 27 000 и 5500 ластов соответственно). Достигнув вершины примерно в 210 000 ластов около 1670 г., импорт древесины упал, видимо, до менее 100 000 ластов к 1700 г., но в первой половине XVIII в. стал медленно расти до уровня, лишь немного не дотягивавшего до расчетного показателя 1650 г., к 1800 г. он опять снизился до менее 100 000 ластов. Тем временем в географии поставок происходили разительные перемены. Если Норвегия к середине XVIII в. обеспечивала скромные 22 % от предположительной величины в 171 000 ластов импортного делового леса, то доля Северо-Западной Германии поднялась до 4 %, долины Рейна – до 27 % и доля Прибалтики – до 47 %! Бóльшую часть древесины, обрабатывавшейся в Нидерландах, теперь либо доставляли с другой стороны Зунда на кораблях, либо сплавляли громадными плотами по Рейну из таких дальних мест, как Майнский бассейн, Саарская область и Шварцвальд. В начале Нового времени транспортировку огромных объемов древесины в Голландию организовывали, как правило, нидерландские купцы[625]625
  Lesger, ‘Nederlandse houthandel’, 107 – 114, Van Prooije, ‘Invoer’, 35 – 43, 68 – 69, De Vries and Van der Woude, First modern economy, 423 – 427.


[Закрыть].

Без этого широкомасштабного импорта древесины нидерландцы не смогли бы строить корабли, дома, водяные мельницы, водопропускные шлюзы, мосты, подъемные краны и другие предметы гражданского строительства, которые были важнейшими составляющими экономического развития Нидерландов. Основные запросы на лес шли от судостроительной промышленности и различных ответвлений строительной отрасли, от жилищного строительства до постройки дамб и возведения мельниц. Именно рост судостроения, рост городов и работы по совершенствованию и расширению инфраструктурной сети в Голландии и Зеландии наряду с увеличением торгового флота, ростом населения и развитием торговли стали причиной стабильно высокого спроса на древесину вплоть до 1670-х гг. Этот первоначальный рост утратил большую часть своего импульса после 1670 г., что привело к резкому падению импорта, но спрос на древесину частично восстановился в XVIII в. благодаря таким факторам, как спрос со стороны Ост-Индской компании, рост судоходства и судостроения в Фрисландии и Гронингене и рост населения и строительной деятельности во внешних провинциях[626]626
  Lesger, ‘Nederlandse houthandel’, 114 – 119, Buis, Historia forestis, II, 475 – 485, De Vries and Van der Woude, First modern economy, 423, 426.


[Закрыть]. Вплоть до примерно 1750 г. спрос на импортный лес также поддерживался потребностями экспортной промышленности пиломатериалов. В XVII в. и в начале XVIIII в. нидерландские лесопильщики сумели захватить часть европейского рынка пиленого леса, в частности в Южных Нидерландах, во Франции и на Иберийском полуострове[627]627
  Lesger, ‘Nederlandse houthandel’, 137 note 47, De Vries and Van der Woude, First modern economy, 426.


[Закрыть].

Древесина становится по-настоящему нужной в пиленом виде. Основная проблема заключалась в повышении производительности пильщиков. Как-никак роспуск бревен на доски – очень трудоемкая операция. До 1590 г. в Северных Нидерландах бревна распускали в помощью рамных пил или пил с простыми рукоятками[628]628
  Следует отметить, что производство красителя из красного дерева механизировалось медленнее, чем лесопильное производство. Хотя первая ветромеханическая установка для обработки красильного дерева была построена в Амстердаме еще в 1580-х гг., а за пределами Амстердама переработка красильного дерева стала расти с 1640-х гг., значительную часть сырья крошили вручную вплоть до XVIII в. Сдерживающим фактором стала предоставленная амстердамской тюрьме (rasphuis) в 1602 г. монополия на производство крошки на территории Голландии. Hart, Geschrift en getal, 109 – 111, Spierenburg, ‘Prisons and the dye trade’.


[Закрыть]. Механизация лесопильного процесса с помощью силы воды уже была признана возможной в других областях Европы, но не практиковалась в этих местах. Прорыв в этой области был достигнут благодаря тому же изобретателю, который положил начало росту выработки растительного масла, Корнелисзону Корнелису ван Ётгесту. Сутью изобретения Корнелиса Корнелисзона – защищенного патентами Штатов Голландии от 1593 и 1597 гг. – было изобретение способа механизации лесопильного процесса с помощью энергии ветра, а не воды. Основные детали водомеханической лесопильной установки – коленчатый вал, вертикально ориентированное пильное полотно, закрепленное в пильной раме, опора на колесиках для бревна – впервые были присоединены к оси мельницы, приводимой в движение ветром. Кроме того, конструкция была значительно усовершенствована. Коленчатый вал имел не один, а два или три (порой даже четыре) выступа, благодаря чему мог придавать возвратно-поступательное движение сразу нескольким пилам, эти выступы располагались под определенными углами один к другому (120° для трехходового коленчатого вала), что давало лучшее распределение веса и обеспечивало более равномерное движение коленчатого вала. Соответственно, количество пильных рам на каждую установку повысилось до двух или трех, благодаря чему можно было производить одновременно распиловку нескольких бревен или брусьев; рамы оснащались различным количеством пильных полотен, что позволяло выпускать доски разной толщины. Передаточный механизм стал сложнее. По изначальной конструкции Корнелиса вся лесопильная установка была соединена с пустотелой цельноповоротной мельницей, но находилась снаружи, позднее ее стали размещать в восьмиугольную мельницу с поворотным шатром или устанавливать на большой платформе под крышей трапециевидной формы (paltrok). В отличие от мельниц с поворотным шатром, эти paltrokmolen, предназначенные для распиливания хвойной и дубовой древесины, целиком поворачивались лицом к ветру по кирпичному цоколю посредством большого кольца из катков, устроенного под пильной платформой. Эти последовательные усовершенствования, внедрявшиеся впервые, по большей части в Заанстрике, были в основном завершены к 1630 г. В результате физическая производительность лесопилок значительно выросла: теперь для распиловки 60 брусьев или бревен требовалось всего четыре-пять человеко-дней. К тому же распиловка шла точнее и аккуратнее, чем прежде[629]629
  Doorman, ‘Cornelis Cornelisz. van Uitgeest’, Rutten, ‘Nuttelycke vindinge’, Van Prooije, ‘Verspreiding van houtzaagmolens’, 33 – 35, Groot, ‘Cornelis Cornelisz. van Uitgeest’, 13 – 16, Boorsma, Duizend faanse molens, 33 – 38, Visser, Zwaaiende wieken, 81 – 86, Kingma, ‘Wereld van hout’, 70 – 76, 81, Hills, Power from wind, 166 – 169.


[Закрыть].

Эти нововведения широко внедрялись в практику. Как только срок действия патентов Корнелисзона истек в 1610 г., количество ветряных лесопилок стало быстро расти. В 1630 г. в Голландии их стало 86, а в 1731 г. – не менее 448. Хотя первые ветромеханические лесопилки появились в Ётгесте и Алкмаре, ведущим центром лесопильной промышленности Соединенных провинций стал Заанстрик. В 1630 г. на берегах Зана работали 43 ветряные лесопилки, а через 100 лет – 256. Второй центр сложился в Амстердаме[630]630
  Honig, ’Molens van Amsterdam’, 97 – 99, Bonke, ‘Van Amsterdam tot Japara’, 157 – 159.


[Закрыть]. Хотя после 1740 г. лесопильное производство в долине Зана пошло на спад, отрасль в целом сохраняла свои позиции. Общее количество ветряных лесопилок в Нидерландах около 1800 г. все еще превышало 430. Главное новшество в XVIII в. состояло в том, что лесопильная промышленность в ответ на изменения регионов поставок леса и основных факторов спроса более равномерно распределилась по территории Голландской республики. Если в Заанстрике количество лесопилок упало до 144 в 1795 г., то в Зеландии, Гронингене и Фрисландии оно выросло от почти нуля в 1720-х гг. до соответственно 11, 36 и 40 около 1800 г.; эти предприятия появились в Южной Голландии и в других регионах Соединенных провинций[631]631
  Van Prooije, ‘Verspreiding houtzaagmolens’, 36 – 39, Nationaal Archief, Collectie Goldberg 45, Wintle (ed.), ‘Economie Zeeland’, 110.


[Закрыть]. Что касается технологии, то она в Нидерландах больше не менялась вплоть до XIX в.

Технология дистилляции спирта начала меняться позднее. Почти на всем протяжении XVII в. эта отрасль была представлена только мелкими заведениями, разбросанными по самым разным городам и продававшими на местных рынках дешевый низкокачественный продукт перегонки зерна (korenbrandewijn)[632]632
  Dobbelaar, Branderijen, 19 – 58.


[Закрыть]. Тем не менее к 1770-м гг. спиртное стало одним из основных по стоимости экспортных товаров. По оценочным данным, 85 % всего произведенного «голландского джина» (jenever) уходило за рубеж. Большое количество jenever продавали во Францию, Англию, Испанию, Вест-Индию, Северную Америку и отправляли на кораблях Ост-Индской компании[633]633
  Dobbelaar, Branderijen, 104 – 105, 233, Visser, Verkeersindustriën, 93, De Vries and Van der Woude, First modern economy, 498.


[Закрыть]. Винокурение сочли настолько важным для благополучия страны, что Генеральные штаты в 1776 г. запретили, во-первых, экспорт котлов, шлемов, змеевиков и другого оборудования, используемого в процессе перегонки, и, во-вторых, работу граждан Республики на винокурнях за рубежом[634]634
  Cau (ed.), Groot Placaetboek, IX, 1345 – 1346 Placaat van de Staaten Generaal tegen het buiten ’s Lands vervoeren van Keetels etc. tot Branderijen behoorende 31 January 1776.


[Закрыть]. А как же инновации?

В винокуренной промышленности, в отличие от лесопильной, «шумпетерский» рост имел лишь второстепенное значение. Поначалу более важными факторами были протекция и местоположение. С конца XVII в. внутренний рынок korenbrandewijn отечественного изготовления был закрыт от зарубежных конкурентов – прежде всего, французов, чья продукция представляла собой результат перегонки вина, – благодаря вводу Генеральными штатами с 1670 г. строгих протекционистских мер. Эти меры приняли постоянный характер в 1725 г., когда все иностранное крепкое спиртное обложили высокими ввозными пошлинами. Протекционизм определенно помог отрасли. Во время каждого военного конфликта между Францией и Нидерландами производство джина в последней демонстрировало лихорадочный рост[635]635
  Dobbelaar, Branderijen, chapters 3 and 4.


[Закрыть]. По мере роста отрасли она пришла к концентрации. Если в Веспе, Лейдене, Дордрехте, Делфте и Амстердаме в XVIII в. почти или совсем не осталось винокурен, то в трех главных портовых городах в устьях реки Маас (Роттердаме, Делфсхавене, Схидаме) после 1700 г. наблюдался значительный рост выпуска продукции и количества перегонных кубов и предприятий. Схидам дал свое имя сорту можжевеловой водки («шидам»). К началу 1770-х гг. в Роттердаме действовали 22 винокурни, столько же в Делфсхавене и 122 в Схидаме. В середине 1790-х количество винокурен выросло соответственно до 40, 32 и 188. 341 перегонный куб работал в Схидаме в 1772 г., 563 – в 1795 г.[636]636
  Dobbelaar, Branderijen, 135, 137, 181, 187, 202 – 203, 207 – 208.


[Закрыть] Часть успеха винокуренного дела в этих портовых городах заключалась в их благоприятном местоположении. С одной стороны, эти города имели легкий доступ к регулярному импорту необходимых ресурсов. Если пивные дрожжи, часть зерна и топлива (торф), использовавшиеся в винокуренном деле, поставлялись из Нидерландов, то большая часть ржи – из Прибалтики и Южных Нидерландов, большая часть солода и часть топлива (уголь) ввозились из Англии, а основные ароматические ингредиенты – из Рейнской области. С другой стороны, расположение городов в устье Мааса благоприятствовало отправке конечного продукта на заморские экспортные рынки[637]637
  Dobbelaar, Branderijen, 223 – 226, 233, Visser, Verkeersindustriën, 94, 96 – 97, 117, Ormrod, Rise commercial empires, 222 – 234.


[Закрыть].

Наряду с пространственной концентрацией произошли и организационные изменения, позволявшие еще выгоднее использовать преимущества местоположения. Хотя подавляющее большинство винокуренных предприятий оставались мелкими, с небольшим числом работников, скудным оснащением из нескольких перегонных кубов и минимумом прочего оборудования, в XVIII в. происходит своеобразное разделение труда, с одной стороны, между винокурнями, расположенными в основном в Схидаме, где изготавливался основной продукт (moutwijn), и предприятиями, специализировавшимися на переработке moutwijn в более дорогие крепкие напитки (jenever или ликер) и реализации готовой продукции на зарубежных рынках. В конце XVIII в. 90 % всех спиртных напитков, экспортировавшихся из портов в устье Мааса, проходили через Роттердам, притом что в этом городе находилось менее 20 % предприятий и перегонных кубов региона. Таким образом, эффект от относительной дешевизны рабочей силы в Схидаме складывался со щедрыми капиталовложениями и опытом маркетинга торговцев Роттердама[638]638
  Dobbelaar, Branderijen, 169 – 210. Visser, Verkeersindustrieën, 98 – 120.


[Закрыть].

Возраставшее значение этапа переработки указало наконец на роль технологий. Метод производства немного, но изменился. Скудные данные свидетельствуют о том, что конечный продукт, получавшийся в 1700 г., отличался по вкусу от стандартного продукта, который производили в 1600 г. Роберт Хеннебо, хозяин «Золотого руна Джейсона» (Jason’s Golden Fleece) в Амстердаме, в 1718 г. опубликовал панегирик голландскому джину под названием «Хвала можжевеловой водке» (jeneever)[639]639
  Dobbelaar, Branderijen, 220 – 222.


[Закрыть]. Если бы какому-нибудь голландскому землевладельцу пришло в голову спеть хвалу джину столетием раньше, он назвал бы свое сочинение «Хвалой хлебному вину» (korenbrandewijn). Но в 1620 г. никто даже и не думал о восхвалении отечественного товара. Произошло, вероятно, следующее: в конце XVII в. стало стандартной практикой добавление ягод можжевельника (jeneverbessen) на заключительной стадии перегонки. Нельзя сказать, чтобы об использовании этих ягод в приготовлении спиртного не знали раньше. В трактате о винокурении, опубликованном на родном языке в Антверпене в 1552 г. (и переизданном в Амстердаме уже в 1622 г.), рассматривались, среди всего прочего, целебные свойства aqua juniperi. В placaet о налогообложении бренди в 1606 г. упоминались «перегнанные анисовая, можжевеловая и фенхелевая воды»[640]640
  Dobbelaar, Branderijen, 14 – 15, 23, 265 – 266.


[Закрыть]. В описи амстердамской винокурни от 1647 г. упоминались «два бочонка с можжевеловыми ягодами»[641]641
  Van Dillen (ed.), Bronnen, III, 484 no. 931 inventory of distillery 30 March 1647.


[Закрыть]. Но лишь после 1670 г. genever или jenever стало общепринятым названием для крепкого спиртного, изготовленного в Голландии и отличающегося от korenbrandewijn[642]642
  Woordenboek Nederlandsche Taal, VII vol. 1, 250.


[Закрыть]. Изменение вкуса и запаха могло повысить привлекательность конечного продукта нидерландских винокуров для внутренних и внешних потребителей. И хотя не только винокурни Голландии ароматизировали свои moutwijn можжевеловыми ягодами – это практиковали и в Кёльне, и по всей Рейнской области[643]643
  Dobbelaar, Branderijen, 220, 291 – 292, Visser, Verkeersindustrieën, 106 – 107.


[Закрыть], – распространение этого метода, вероятно, укрепило выгодное положение, которого они достигли благодаря сочетанию перемен в протекционизме, местоположения и организации. В отличие от лесопильного дела, винокурение в XVIII в. не переживало технологического застоя. Медники, выступившие в 1776 г. против запрета на экспорт оборудования для перегонки, утверждали, что нидерландские производители способны не только делать moutwijn и jenever лучше, чем иностранные конкуренты, но и получать больший выход спиртного из того же количества зерна. Около 1780 г. винокуры из долины Мааса начали употреблять вместо пивных дрожжей заменитель собственного изготовления[644]644
  Dobbelaar, Branderijen, 222 note 1, 228 – 229, Nieuwe Nederlandsche Jaerboeken, XII, eerste stuk (1777) 775 – 781.


[Закрыть]. Роттердамский винокур Лукас Бон в 1797 г. первым из нидерландских предпринимателей-промышленников установил паровую машину конструкции Уатта как источник энергии для своей фабрики[645]645
  Visser, Verkeersindustrieën, 121 – 123, Birmingham Reference Library, Boulton & Watt Papers, Box 36 nr. 18 Van Liender to Watt 5 November 1797 and 7 January 1798, copy letter Boulton & Watt to Van Liender 16 November 1797.


[Закрыть].