Текст книги "Дюна: Леди Каладана"

– Ах-х-х, Эсмар Туэк собственной персоной и его сын готовы приветствовать нас у входа в пещеру.

Его удивило, что они умудрились прибыть вовремя после неожиданных изменений плана. Но, учитывая спешку, у них едва ли осталось время на опасные ухищрения.

– В укрытии я вижу еще дюжину людей.

– Их там четырнадцать, – сказал Дардик. – Вероятность ловушки возросла.

– Мы же знали, что они придут не одни. Они слишком много потеряют, если предадут нас.

Он заставил Туэка принести в жертву двуличную жену, но граф не ждал, что контрабандист станет ему мстить. Даже несмотря на то что отступничество Руллы не имело никакого отношения к операциям со специей на черном рынке, ее убийство принесло пользу всем.

Дардик не стал держать сомнения при себе.

– Вы надеетесь на рациональное поведение, – сказал он, поправив комичную шляпу. – Я могу представить несколько сценариев…

– Да, я ожидаю от них рационального поведения. Если мне понадобятся твои проекции, я скажу.

Ментат снова открыл глаза.

– Я не могу погрузить свой разум в сон и ждать вашей команды начать думать, – сказал Дардик и прежде, чем Фенринг успел напуститься на него, поспешно добавил: – Но хорошо, я буду вести себя тихо.

С непревзойденным мастерством Киафа, несмотря на мощные восходящие горячие потоки, посадила орнитоптер прямо у черной расщелины, служившей входом в пещеру. Фрименка опустила на песок опоры, и Фенринг выпрыгнул из кабины на песок и мелкие камни.

Когда в люке показался Дардик, его причудливая одежда предстала во всей красе. Помимо странной шляпы он надел китель в стиле Икаца с высоким кружевным воротником, дутые бриджи и тяжелые сапоги. Он утверждал, что вычурный наряд помогает лучше думать, и Фенринг махнул рукой на эту эксцентричность. Они оба вставили в нос фильтры и прикрыли лица экранами, защищаясь от иссушающего зноя.

Контрабандисты пошли им навстречу от скал. Впереди шагал Стабан Туэк, но Фенринг повелительным жестом приказал им остановиться Он хотел удостовериться, что ментат находится в состоянии, соответствующем важности встречи.

Дардик продолжал бормотать числа, и Фенринг чувствительно встряхнул его за плечи.

– Ты видишь там людей? Император послал меня на переговоры с ними. Я писал тебе о них.

– Да, дело в специи. Ее не хватает.

– Правильно.

Погружаясь в вычисления, ментат имел обыкновение спотыкаться даже на ровном месте, и поэтому Фенринг взял его за руку и повел к входу в пещеру. Контрабандистов потряс странный наряд ментата. Наконец и сам Дардик заметил их изумленные и любопытные взгляды.

– Почему они так смотрят? Кажется, эти двое сейчас расхохочутся.

Фенринг тяжело вздохнул.

– Дело в том, что твой мозг до того набит всякими важными вещами, что ты совершенно не следишь за тем, что сейчас носят. Правда, мода приходит и уходит.

Ментат задумался.

– Мода приходит и уходит. Да, вы правы, милорд. Если хотите, я могу проанализировать и подытожить стилистические тренды с исторической и галактической точек зрения.

Фенринг грубо остановил его.

– У тебя сейчас есть более важные задачи, на которые надо тратить время и энергию.

– У меня есть более важные задачи, на которые надо тратить время и энергию.

– Хорошо.

Фенринг почувствовал, что походка Дардика стала более уверенной, так как мысли его приобрели устойчивость и направились в одно русло. Они подошли к входу в пещеру, где ждали контрабандисты.

– Вы были внутри? Там безопасно?

Младший Туэк, Стабан, оглянулся. Рядом с ним стояли два его товарища.

– Эта незнакомая нам пещера. Граф Фенринг предложил выбрать ее местом встречи в последнюю минуту. Наш орнитоптер находится под выступом названной вами скалы, прикрытый камуфляжной сетью.

Киафа жестом привлекла их внимание.

– Давайте я проведу вас внутрь, я хорошо знаю Птичью пещеру.

Четверо людей Туэка остались снаружи, в охранении, а Фенринг, Эсмар, Стабан и старый ментат последовали за женщиной-пилотом в темную глубину. Включив ручные фонари, они прошли по узкому проходу в обширный зал.

– Из этого подземелья ведут три выходных туннеля, и эта пещера самая безопасная для встреч такого рода, – сказала Киафа. – Я подожду вас у выхода из туннеля. Это фрименское место, здесь можно говорить спокойно, никто не услышит.

Когда женщина вышла, Эсмар Туэк бросил ей вслед подозрительный взгляд, но Фенринг сказал:

– Ей, ах-х-х, заплатили и заплатили очень хорошо, даже слишком хорошо, если быть честным. Мы можем считать себя в безопасности.

Главарь контрабандистов продолжал тревожно осматриваться, выказывая безупречный инстинкт выживания. Сын сидел рядом; казалось, напряжение между ними можно потрогать руками. Фенринг до сих пор не мог понять, почему Эсмар не убил Стабана вместе с изменницей-женой. Но она сыграла отведенную ей роль.

Граф сразу перешел к делу.

– Мы казнили Руллу и ее соплеменников, потому что нам требовалось во что бы то ни стало отвлечь внимание от себя. Император Шаддам и барон Харконнен убеждены, что мы положили конец незаконным операциям, но мы знаем, что специя утекает с Арракиса по неизвестным нам каналам черного рынка. Надо найти виновных и уничтожить их, пока о них не узнали другие. Времени на это мало.

Плечи Стабана дернулись.

– Я думаю, что не было никакой необходимости убивать Руллу. Она никогда не воровала специю, она невиновна.

– На ней довольно вины, – выкрикнул Эсмар, и под его пылающим взглядом сын умолк. – Я говорил никогда не упоминать при мне ее имя, а теперь ты позоришь меня перед нашими гостями.

– Прости, отец. – Стабан, казалось, уменьшился в размерах. – Я не предам тебя.

– Ты не предашь меня еще раз. И ты не предашь меня больше ни в чем.

Фенринг наблюдал за конфликтом, отметив, что в нем отец, безусловно, одержал победу. Граф вмешался:

– Ах-х-х-х, ситуация с Руллой вышла прискорбной, очень прискорбной, и это надо признать. Вы оба сильно любили ее, каждый по-своему. Но теперь надо думать, как уцелеть нам самим.

Эсмар, сидевший на каменной скамье, едва заметно кивнул.

– Вы наш почетный гость, граф Фенринг, и вам не пристало становиться свидетелем наших семейных дрязг.

– Граф, вы здесь не гость, – некстати встрял Грикс Дардик. – Это не штаб контрабандистов. Это нейтральная территория. Надо использовать другой термин.

Фенринг оборвал его:

– Это несущественно в данном случае. Наблюдай и слушай. Я спрошу твое мнение, когда сочту нужным.

Может, следовало приехать на встречу с главой контрабандистов одному, но он подумал, что уникальные аналитические способности Дардика могут пригодиться позднее. Кто-то похищал огромные количества предспециевой массы, и он, граф Фенринг, не знает кто. Контрабандисты, кажется, озадачены не меньше. Дардик, с его способностью собирать и анализировать данные, мог нащупать связи, отобрать улики и сделать интуитивные предположения, на которые другие не способны.

– Императору эта ситуация представляется очень серьезной, и мы можем навлечь на головы карательные санкции, – задумчиво произнес Эсмар. – Я отлично понимаю, что мои люди станут для вас следующими козлами отпущения, если потребуются новые жертвоприношения. Я очень благодарен, что вы долгое время помогали мне.

Фенринг пристально посмотрел в глаза сухощавого контрабандиста.

– Но ты платил мне за терпение информацией – той, которую я не мог получить из своих источников. Сейчас нам, как никогда раньше, нужны глаза и уши твоих людей. Они должны слушать шепот песка, заглядывать в тень каждой дюны. Идите и найдите источник хищений на черном рынке, чтобы мы могли вместе перекрыть ворам кислород, прежде чем об этом узнает Император.

– Для решения этой задачи я сделаю все, что в моих силах, – пообещал Эсмар. – Стабан и его товарищи прочешут все участки открытой пустыни в поисках любых скрытых операций. Они уже знают все комбайны Харконнена и месторождения специи, где они работают. Они обыщут пустыню и найдут каждую песчинку, лежащую не на месте.

Отец и сын посмотрели друг другу в глаза и кивнули. Все это время Дардик следил за ними и анализировал их слова и жесты, обшаривал взглядом все закоулки большой пещеры.

– Песчинки, которые окажутся не на месте…

– Хм-м-м, это именно то, чего я от вас жду. – Граф поднялся, убежденный, что контрабандисты полностью осознали, какая громадная задача перед ними поставлена. – Вы правы, я могу назначить вас следующими козлами отпущения, но даже это лишь отсрочит мое собственное падение. Найдите истинных наших врагов, любой ценой.

Снова поднявшись в орнитоптер, Фенринг пристегнул ремни, пока Дардик ерзал на своем месте. Киафа включила двигатель и расправила сочлененные крылья машины. О встрече она не спрашивала.

Граф пристально посмотрел в глаза ментата.

– Докладывай. Каковы твои впечатления?

Дардик, даже не потрудившись подумать, выпалил ответ:

– Отец не доверяет сыну. Сын злится на отца, но боится открыто ему противостоять. Оба, однако, стремятся засыпать разделяющую их трещину. Приоритеты у них одни и те же.

– Интересно, гм-м, а я могу им доверять?

– Доверие и компетенция – разные вещи. Можете ли вы доверить им раскрытие информации, которая вам требуется? Добыча сведений просто может оказаться им не по силам; это зависит от того, насколько они ловкие дельцы черного рынка. Но если вы спрашиваете, можно ли доверять им в том, что они не предадут вас, то на этот вопрос я бы ответил утвердительно. Они понимают, что могут заниматься своим делом только с вашей санкции, и одно ваше слово Императору может обречь их на смерть. Они не станут рисковать жизнями.

Фенринг отвернулся, посмотрел вперед и задумчиво кивнул. Орнитоптер миновал скалы и теперь на небольшой высоте летел над песками. Женщина-пилот сосредоточенно управляла машиной, демонстративно не прислушиваясь к разговору.

Дардик вдруг несказанно удивил Фенринга. Он протянул руку и похлопал графа по плечу.

– Мы ведь лучшие друзья, сэр? Я ваш лучший друг, правда?

Фенринг сбросил с плеча руку ментата.

– Что за смехотворный вопрос, хм-м-м? Зачем сейчас сосредотачиваться на таких легкомысленных рассуждениях об эмоциональных материях? Я хочу, чтобы ты мыслил логически.

– Мой вопрос очень логичен. Я хочу быть вашим лучшим другом, потому что тогда вы меня не убьете. Вы – граф Хасимир Фенринг, самый опасный убийца в Империи. – Он прищурился. – Но я думаю, что в вас есть еще что-то, нечто большее.

– Что ты имеешь в виду?

– Пока я не могу сформулировать это в словах. Но мы ведь очень хорошие друзья, правда?

За несколько лет, прошедших с тех пор, как Фенринг извлек этого человека со свалки имперской истории, Дардик проел ему печенку, постоянно раздражая, но ментат множество раз делом доказывал свою ценность. Однако так не могло продолжаться до бесконечности.

Он решил, что ментату нужен отдых, да и ему самому тоже стоило от него отдохнуть. Да, он оставит Дардика на Арракисе и вернется на Кайтэйн.

– Мне случалось убивать и друзей, – сказал граф.

Странный ментат правильно понял предостережение. Он откинулся на спинку сиденья и мудро замолчал.

* * *

Трудно решить, что самое приятное – планирование, исполнение или плоды восхитительно сложного замысла.

Питер де Врие, ментат Дома Харконненов

Судя по выражению туповатого лица, Раббан изо всех сил пытался привести в порядок беспорядочные мысли; Питер де Врие видел это совершенно отчетливо. Толстый племянник барона старался словами выразить то, что его мучило, и ментат спокойно ждал, стоя перед ним в тесном помещении.

После того как барон вернулся к делам со специей на Арракисе, Раббан остался в штаб-квартире Харконненов и страшно удивил бракованного ментата просьбой о приватной встрече. Харконнен выбрал уединенную комнату с мощными каменными стенами, которую Питер часто использовал для слежки за другими. Ментат поразился, что Раббан знал об этом потайном месте.

Несколько раз сжав и разжав кулаки, великан внимательно посмотрел на де Врие и наконец сумел облечь мысль в слова.

– Дядя говорит, что мне надо научиться решать проблемы не только грубой силой.

Он тяжело перевел дух, и де Врие уловил, что Раббан на самом деле… говорит это неохотно? неуверенно?.. Челюсти его двигались, словно пережевывая идеи, как жесткое мясо.

– Умный человек демонстрирует силу, когда просит других о помощи, – сказал Раббан и смущенно отвел близко посаженные глаза.

Ментат удивленно выгнул брови.

– Раббан, вы просите меня о помощи?

Он уже прикидывал, как с выгодой воспользоваться этой ситуацией и обуздать Раббана так, чтобы он этого не понял.

Казалось, в сумрачном помещении стало еще темнее. Питер провел здесь множество часов в молчании, созерцании и анализе, наблюдая за скрытыми действиями других. Теперь же он вдруг осознал, насколько близко от него находится Тварь, и как он опасен. Хотя Раббан носил вполне культурный титул – графа Ланкивейля, – культурным этого человека не назвать при всем желании.

Эти двое часто соперничали. Временами ментат провоцировал Раббана, доводил его до белого каления, но зверь тем не менее никогда не приводил угрозы в исполнение. Вот и сейчас Питер почти физически чувствовал, как внутри Раббана бушует огонь борьбы с природными наклонностями.

Племянник барона наконец сумел успокоиться, взял себя в руки и испустил громкий вздох.

– Ты же ментат Дома Харконненов, разве нет? Дядя дал мне трудное задание – навредить Дому Атрейдесов, чтобы доказать мою полезность. Ты можешь помочь.

Питер постарался ничем не выказать удивления.

– Мой дорогой Раббан, это доставит мне большое удовольствие!

Великан просиял, услышав такой ответ, он даже словно помолодел, получив неожиданный подарок.

Но Питер не собирался работать за Раббана.

– Я присутствовал при вашем разговоре с бароном. Разве он не предложил вам самому составить план мести?

– Я прошу об этом от себя. Мы ничего не скажем барону. – Раббан заметался по комнате, словно зверь, запертый в тесной клетке. – Я, конечно, могу собрать войска и атаковать Атрейдесов, уничтожить их, стереть с лица земли, но это будет слишком очевидно. Дядя предполагает, что я сделаю именно это, но я хочу, чтобы он ошибся в ожиданиях. – Питеру показалось, что Раббан сильно озабочен. – Он недооценивает меня. Но я не просто его кулак. Помоги мне доказать, что и я тоже могу стать бароном.

Бракованный ментат провел пальцем по окрашенным сафо пунцовым губам. Эту ситуацию, несомненно, можно и нужно использовать к собственной выгоде.

– О да, я могу устроить такое, что вызовет сильное замешательство в Доме Атрейдесов, нечто очень интересное. – Он улыбнулся, проигрывая в уме возможные проекции. – Да, мне это по силам.

– Хорошо, – сказал Раббан, облегченно вздохнул, вырвался из тесноты и стремительно вышел в коридор. – Ознакомишь меня с подробным планом к концу дня.

Раббан мог тешиться мыслью, что своим заданием поставил Питера в затруднительное положение, но тому хватило и половины дня, чтобы проанализировать мириады возможностей. Ментат думал о чем-то большем, чем грубое кровопролитие и массовая бойня.

Отбирая идеи, ментат вспомнил о владении Раббана на Ланкивейле, китобойных и рыболовных промыслах… и это натолкнуло Питера де Врие на мысль о рыболовной отрасли Каладана, которая переживала бум в связи с ловом лунной рыбы. Благодаря многократно возросшему экспорту в казну Дома Атрейдесов стали притекать огромные средства.

Питер составил план, который причинит большие неприятности Лето, и теперь оставалось убедить в своей правоте Раббана. Требовалось, правда, сохранить свое участие в тайне, чтобы не разозлить и не расстроить барона.

Но Питер отчетливо понимал, что делать. Для начала Раббану стоит посетить Ланкивейл.

* * *

Бойцы Дома Атрейдесов использовали в схватках оригинальную технику, которая остается главной даже после того, как они познакомились и с другими способами и стилями ведения боя. Атрейдесы легки и подвижны и полагаются на безошибочные инстинкты. Это выводит противников из равновесия.

Надпись под картиной, на которой герцог Паулус Атрейдес учит юного Лето искусству боя быков

На плечи Пола легла огромная ответственность по управлению Каладаном, из-за чего ему пришлось уделять меньше времени занятиям с Дунканом и Гарни. Он не имел связи с матерью, находившейся в Школе Матерей Бинэ Гессерит, а герцог продолжал заниматься делами на Кайтэйне. Юноше пришлось учиться новым обязанностям в ситуации, когда от его решений зависели судьбы многих людей. Спарринги и воспитательные беседы могли подождать.

Уроки, полученные им ранее, не исчерпывались физической подготовкой; его учили истории, искусству управления, политике, различным наукам и умению быстро думать, готовя к исполнению обязанностей правителя, но тем не менее Пол понимал, что это не повод для самоуверенности. Он держал советников рядом и ежедневно встречался в отцовском кабинете с Сафиром Хаватом, обсуждая с ним вопросы безопасности и петиции подданных. Он не имел намерения занять место отца, но хотел показать, что деятельно учится быть герцогом. Однако ноша, оставленная ему Лето Атрейдесом, пока оставалась слишком тяжелой.

Вся жизнь – непрерывная учеба.

Для встреч, которые проходили во второй половине дня, Пол надевал светло-зеленый мундир с эполетами и гербом Атрейдесов – красным ястребом – на груди. Лето посоветовал ему облачаться по форме при отправлении герцогских обязанностей, чтобы не забывать, что он решает важные задачи. Свою форменную одежду Пол повесил рядом с мундиром отца. Юноша надеялся, что со временем дорастет и до него. Это был лишь вопрос времени.

Пол сидел за массивным деревянным столом, а старый ментат, выпрямившись и расправив плечи, стоял перед ним. Они обсуждали отчаянную мольбу женщины выпустить ее сына из тюрьмы. На столе лежала написанная от руки петиция.

Сына просительницы осудили за убийство отца, который в присутствии соседей нанес молодому человеку десять ударов плетью по обнаженной спине, оставив кровоподтеки и унизив его. После порки юноша убежал в ярости. Через несколько часов вернулся с дубиной и забил обидчика насмерть. Мать просила о милосердии, но суд заключил, что убийство явилось несоразмерным ответом на телесное наказание, и оставил приговор в силе.

Вникнув в подробности прошения, Пол увидел, что преступный сын его возраста, но они находились в разных положениях. Он поделился сомнениями с Сафиром.

– Истинной жертвой здесь является мать. Она уже потеряла мужа и хочет сохранить жизнь сыну независимо от того, что он сделал. Но если юноша настолько склонен к насилию в четырнадцать лет, то не станет ли он патологическим убийцей, когда повзрослеет? Мы не должны отпускать его ради безопасности других.

Ментат поджал окрашенные соком сафо губы.

– На Каладане действует уважаемая всеми судебная система, милорд, и судьи уже приговорили его к пожизненному заключению. Мать хочет, чтобы вы проявили милосердие и освободили его. Если вы сейчас вмешаетесь, то ослабите силу закона. – Он взял со стола петицию и пробежал ее глазами. – Интересно еще и то, что мать написала это прошение о помиловании только после того, как герцог Лето отбыл на Кайтэйн.

– Потому что она думает, что я проявлю большую мягкость?

– Да, но это еще не все, молодой мастер. Ее муж был офицером, и ваш отец собирался повысить его в должности. Герцога сильно расстроила его смерть. Он не стал оспаривать решение магистрата, отправившего молодого человека в тюрьму. Мать не случайно решила дождаться отъезда герцога.

Пол, задумавшись, долго молчал.

– Сердцем я жалею ее и сына, но это преступление ужасно по всем меркам. Юноша должен был отреагировать по-другому – убежать или подать жалобу герцогу. Но он предпочел прибегнуть к насилию. Если я сейчас проявлю мягкотелость, то на меня посыплется дождь таких прошений. – Он покачал головой и отодвинул петицию в сторону. – Она просто воспользовалась возможностью, что я выкажу слабость. Скажите женщине, что ее прошение рассмотрят, но ей придется дождаться возвращения герцога.

– Это мудрое решение, молодой мастер.

Пол посмотрел на стопку бумаг, испытав одновременно облегчение и страх – со вчерашнего дня они успели рассмотреть только половину документов. Он встал из-за отцовского стола.

– Гарни сегодня сопроводит меня в поездке в деревню, чтобы я мог узнать, о чем говорят люди. Многие меня не знают, и мне хочется инкогнито поговорить с ними, как это не раз делал отец.

Сафир окинул взглядом мундир Пола, эполеты на его плечах и герб на груди.

– Если вы намерены смешаться с городской толпой, то я бы посоветовал вам снять форменную рубашку и китель.

Пол кивнул.

Ментат продолжал рассуждать:

– Если вы хотите услышать, что говорят люди на самом деле, то вам надо немного запачкаться. Наденьте старую простую одежду и рыбацкую шапочку, и пусть так же просто оденется Гарни. Он фигура достаточно заметная, но умеет становиться невидимым. – Ментат позволил себе улыбку, что случалось с ним очень редко. – Это полезно для герцога и даже для молодого наследника – держать руку на пульсе народной жизни.

Он шагнул к двери кабинета, едва заметно припадая на раненую ногу, потом остановился и обернулся.

– Вы говорили, что не считаете себя лучше других, что ваше благородное звание есть следствие случайности. Идите к людям и чаще напоминайте себе об этом.

– Без бализета я чувствую себя голым, – сказал Гарни и дернул себя за складку куртки. – К тому же из меня никакой рыбак, и в этой одежде я чувствую себя не в своей тарелке.

Пол пошел впереди, уверенно ступив в старую часть Кала-Сити.

– Ты рядом со мной, а значит, на своем месте и не должен чувствовать себя не в своей тарелке.

– Это верно, парень, – согласился Гарни и валкой походкой последовал за Полом.

Наступал вечер, на улице царило оживление, народ все прибывал, люди расходились по тавернам и ресторанам, а хозяева лавок опускали ставни и закрывали заведения.

Пол не стал обращать внимания на фамильярность Гарни, особенно в сложившихся обстоятельствах. Он хотел, чтобы прохожие думали, что видят двух приятелей. Он поправил на голове мягкую шапочку и посмотрел на старые поношенные сапоги, которые одолжил у одного из слуг. Они пошли по улице, прислушиваясь и приглядываясь, вдыхая ароматы жареной рыбы, наваристых супов, крепкого пива, свежеиспеченного хлеба и орехов, подрумяненных со специями на открытом огне. Таверны и пекарни соревновались в изобретательных и цветистых названиях.

Пол вдруг понял, что они идут по той самой улице, где они с Дунканом видели взрывы, устроенные Ченом Мареком. Но люди отстроили дома заново, ликвидировав разрушения. Какой-то толстяк, стоя на ящике перед открытой витриной магазина, громко распевал популярную народную песню, и Гарни машинально присоединился к нему.

Пройдя мимо еще нескольких зданий, они услышали, как из ресторана под названием «Песня моря» донеслись голоса десятков мужчин и женщин, исполняющих хоровые матросские песни. У входа висели плавучие светошары, но изнутри помещение ярко освещалось пламенем камина и лампами. Посмотрев на призывно светящиеся окна, Гарни кивнул Полу.

– Это нам подойдет, парень. Давай здесь поужинаем. Более типичного места не найдешь. Узнаешь людей, узнаешь Каладан.

Пол улыбнулся, вспомнив напутствие Сафира.

– Вся жизнь – учеба, и я готов учиться жизни.

Гарни выбрал маленький столик в углу, откуда был виден весь зал. Пол вспомнил и совет ментата никогда не садиться спиной к дверям.

Официантка приняла у них заказ, искоса взглянув на Пола, но не узнав его под гримом. Очень скоро перед ними на столе уже стояли две кружки с настоящим каладанским пивом.

– Не пей слишком много, парень, – предостерег Гарни. – Ты привык только к сорту, который поставляют твоему отцу. Герцогу не понравится, если он узнает, что я повел тебя в кабак и позволил выпить лишнего!

Пол кивнул. Да, стоило сохранять здравый рассудок. Юноша сделал глоток, отхлебнув не жидкость, а пену.

– Твой совет хорош, впрочем, как и пиво.

Он сделал еще несколько глотков и ощутил легкое головокружение, вспомнив, что с утра почти ничего не ел. Он поставил локти на деревянный стол.

– Ты выпьешь половину кружки, а я только немного отхлебну, а потом мы поменяемся кружками.

– Хорошее решение, – похвалил Гарни, оглядевшись.

Он ни на секунду не терял бдительности.

Пол прислушался к гулу голосов в таверне. Он всегда считал, что люди хорошо относятся к отцу, и слышал много добрых слов о нем от приходивших в герцогский замок. Лето был их герцогом, а Дом Атрейдесов правил планетой много столетий. Как отреагируют люди на идею отца расширить владения и подчинить своему правлению другие планеты?

Но герцог Каладана правил не единолично. Эта мысль напомнила Полу о Джессике, которая неожиданно покинула планету.

– Увижу ли я когда-нибудь мать? Очень много вопросов осталось без ответа.

Лицо Гарни стало серьезным.

– Твои родители не выставляют чувства и эмоции напоказ. Это их частное дело, и не мне задавать им вопросы.

– Но их частные дела прямо касаются меня, – возразил Пол. – Мать прививала мне навыки, которые помогут стать лучшим правителем.

Он не добавил, что еще и просто скучает по ней.

Гарни положил руку на плечо юноши.

– Но она твоя мать, и ты, естественно, скучаешь по ней.

Он отпил глоток пива и посмотрел на двух мужчин и женщину, севших за стоявший рядом стол. Всех троих отличало мощное телосложение, замасленные спецовки выдавали рабочих. Никто из них не улыбался.

Гарни Холлик, конечно, испытывал неловкость, обсуждая размолвку между Лето и Джессикой, и он переменил тему разговора, начав рассказывать нелепую историю о рыбацкой лодке, утонувшей от того, что гигантская звездная рыба пробила ее днище остистым плавником. Пол послушно смеялся в нужных местах.

Когда Гарни почти покончил со своей кружкой, Пол поменялся с ним, начиная успокаиваться.

Он откинулся на спинку стула, всем существом ощущая теплый поток разговоров и наслаждаясь товариществом множества рабочих людей – рыбаков и купцов, плотников, крестьян, оставшихся в городе после доставки продуктов, корабельных плотников и портных. Он радовался вкусу пива во рту и вспоминал, как отец говорил о Каладане, что его народ похож на пеструю картину в калейдоскопе, представляя головокружительный и прекрасный образ человечества.

Пол закрыл глаза и слушал произносимые вокруг слова; один человек пожаловался на безобразно растолстевшую жену, а его друг отругал его за то, что он и сам отрастил изрядное брюхо. Пекарь и его ученик играли в веревочку, замысловато сплетая натянутую между их руками нить; третий начислял им очки. Какой-то мужчина с громоподобным голосом обещал рассказать потрясающую историю любому, кто купит ему выпивку, но, очевидно, другие посетители уже не раз слышали его истории, и никто не спешил поставить кружку пива.

Гарни сидел, откинувшись на спинку стула, внешне спокойный, но не спускавший глаз с происходящего вокруг. Пока Пол впитывал детали, которые могли помочь ему стать лучшим герцогом, Гарни внимательно наблюдал.

Какой-то человек с покрасневшими глазами и впалыми небритыми щеками невнятно бормотал, не отрываясь от кружки, очевидно, не первой. Он сильно злился и явно чувствовал себя несчастным. Его спутники – двое мускулистых коротко стриженых мужчин и две плотные женщины, одетые, как поденные работницы, пытались его утешить.

– Она должна быть со мной, – говорил пьяный мужчина. – Она же клялась мне, и только наши дети видели, как мы ссорились…

– К этому давно все шло, Рэйд, – сказала одна из толстух. – Ты же знаешь, что она всегда стреляла глазами по сторонам, ты не должен удивляться.

– Это всегда удивительно, – возразил Рэйд. – Ты думаешь, мне было хорошо? Но слово мужчины чего-то да стоит.

Один из друзей принужденно рассмеялся.

– Я же слышал, как ты все время говорил о смазливых бабенках, которых видел на улице. Не рассказывай сказки, что они тебя не интересовали. Теперь у тебя есть все возможности. Действуй. Сам подумай, сколько вокруг удовольствий.

Этот друг похлопал Рэйда по спине, отчего зубы последнего клацнули о край кружки.

Пол посмотрел на Гарни, внимательно следящего за этим разговором.

Дверь в таверну открылась, и в зал ввалились пятеро новых посетителей, судя по одежде, строительных рабочих. Впереди группы выступал высокий мужчина с волосами, завязанными в хвост. Все они весело смеялись, пока шли к большому столу недалеко от входа.

Увидев их, Рэйд среагировал так, словно в него выстрелили из ружья. Он поднялся со стула, как лев, изготовившийся к прыжку, но толстухи силой усадили его обратно.

– Похоже, нам стоит пойти куда-нибудь еще, – сказала одна из них, но Рэйд энергично затряс головой.

Высокий человек с хвостом заметил эту компанию, поколебался, а затем громко расхохотался.

– Ну-ка, смотрите вон туда! Бармен, кружку пива моему другу Рэйду. Это единственное, чем я могу отплатить ему за удовольствие, которое поимел недавно.

– Где моя жена?

Рэйд вскочил и отшвырнул стул.

Пол заметил, как изменилось настроение посетителей таверны. Люди насторожились. Гарни протянул руку к Полу и прошептал:

– Может, нам стоит уйти, молодой мастер?

– Твоя жена дома, у меня дома, она там с детьми, которые теперь могут не бояться тебя, – злобно кричал человек с хвостом. – Ты уже снова нализался. Если пустить тебя к ним, ты опять наставишь им фингалов под глаза, но я не стану это терпеть.

Неожиданно Рэйд схватил со стола тяжелую кружку и со всей силы ударил соперника по лицу, вероятно, сломав ему челюсть. Один из друзей Рэйда схватил его за руку и попытался усадить за стол, а обе женщины бросились к плотникам. Человек с хвостом наклонился вперед и стонал, держась за распухшее лицо.

Пола учили филигранно владеть оружием, правильно вести себя в поединке, пользоваться силовыми щитами и противостоять хорошо обученным противникам. Но таверна стала ареной боя быстрее, чем он смог понять, кто на какой стороне. Посетители «Песни моря» заранее знали, кто чей союзник. Бармен призывал успокоиться, но его никто не слушал.

Пол вскочил на ноги, желая вмешаться и остановить драку, но не успел вовремя увернуться, и брошенный кем-то стул задел его голову. Юноша прижал ладонь к темени.

– Гарни, мы должны их остановить. Надо защитить их.

– Защитить кого, парень?

Он слышал крики, звон разбиваемой посуды, стук ударов. Гарни схватил Пола за руку, прикрыв его своим массивным телом.

– Ты можешь решить, кого здесь защищать? – Продолжая держать молодого человека за руку, Гарни ринулся к выходу, силой пробивая путь. – К выходу, как можно скорее!

– Гарни, мы не можем просто сбежать. Я должен…

– Мое дело обеспечить твою безопасность; ты не должен в это вмешиваться.

Гарни потащил Пола вперед как раз в тот момент, когда одна из толстух отпрянула назад и локтем угодила ему в глаз. Взревев, она изготовилась к следующему удару, но ловкая подсечка Гарни свалила ее на спину.