Текст книги "Вамфири"

Единственное, что он решился позволить себе, – лишь мимолетный взгляд в будущее, только затем, чтобы узнать, есть ли оно у него. Ему, Гарри Кифу, сделать это очень просто.

По-прежнему борясь с притяжением сына, он отыскал нужную дверь, открыл ее и заглянул в распахнувшееся перед ним необозримое пространство будущего. На фоне едва заметно колеблющейся темноты четвертого измерения мириады линий зеленых человеческих жизней неоновыми нитями исчезали в сапфирном сиянии, определяя продолжительность земного бытия тех, кто уже жил, и тех, кто только должен появиться на свет. Линия его жизни уходила, как ему показалось, в бесконечность. Но тут он заметил, что почти сразу же за дверью Мебиуса она шла параллельно другой линии, подобно тому, как располагаются на шоссе две полосы движения, разделенные барьером или поребриком. Вторая линия, как предполагал Гарри, принадлежала Гарри-младшему. Оттолкнувшись от двери, Гарри отправился в пространство будущего, следуя вдоль голубых нитей, принадлежавших ему и его сыну. Он двигался очень быстро и вскоре оказался в ближайшем будущем. По пути он с грустью замечал, что многие из окружавших его нитей резко обрываются и растворяются в пространстве. Он знал, что это означает человеческую смерть. Но он видел и другое: сотни, тысячи новых неоновых линий вспыхивали словно звезды и простирались вдаль – в сверкающую неоновую бесконечность. Они означали рождение человека, возникновение новой жизни. Он продвинулся еще дальше, оставляя за собой в пространстве времени широкую полосу, как в кильватере несущегося по океану корабля возникает вспененная борозда, а потом вода успокаивается и смыкается вновь.

Неожиданно, несмотря на отсутствие тела, Гарри ощутил ледяной толчок откуда-то сбоку. Это, скорее, было не физическое, а психологическое ощущение холода. И, конечно же, на фоне множества устремлявшихся вперед нитей он тут же заметил одну, отличавшуюся от всех остальных. Она выделялась среди них, как акула в стае тунцов. Эта линия была красной и, вне всяких сомнений, принадлежала вампиру!

Она совершенно определенно и преднамеренно изгибалась в направлении линий жизни Гарри и его сына! Гарри охватил панический страх. Алая нить приближалась и вот-вот должна была пересечься с их с сыном нитями. И вдруг...

Линия жизни Гарри-младшего резко отворачивала в сторону от линии отца и устремлялась по своему собственному пути, теряясь среди множества других голубых линий. А голубая нить Гарри-старшего, оставшись в одиночестве, избежав столкновения с линией вампира стремительно уходила от нее все дальше и дальше. Все происходившее напоминало маневры водителей на каком-то потустороннем гоночном треке. Последний маневр, казалось, был совершен вслепую, практически инстинктивно, после чего линия жизни Гарри бесконтрольно ринулась вперед, в самую гущу клубка, заполнявшего пространство будущего.

Но буквально в следующий момент Гарри стал свидетелем и участником невероятного – произошло столкновение! Другая голубая линия, затухающая, изломанная, растворяющаяся в пространстве, возникшая невесть откуда, пересеклась с его линией. Обе линии сблизились, сомкнулись, слились в яркой неоновой вспышке, словно неведомая сила соединила их друг с другом, а потом единым целым устремились дальше. На короткое время Гарри ощутил присутствие, точнее слабое, затухающее эхо другого разума, пытавшегося внедриться в его мозг. Но вскоре все исчезло, растворилось, и линия жизни Гарри продолжила путь в одиночестве.

Теперь он видел достаточно. Будущее должно двигаться своим путем, а это, несомненно, так и будет. Гарри огляделся, отыскал нужную дверь и вновь оказался в пространстве Мебиуса. И тут же младенец вновь завладел его мозгом и принялся впитывать его в себя. Гарри не стал сопротивляться и позволил проводить себя к дому, туда, где в Хартлпуле обитал разум его сына. Это было воскресным вечером ранней осени 1977 года.

Гарри собирался побеседовать с несколькими своими новыми друзьями в Румынии, но с этим можно подождать. Его больше занимало столкновение в будущем с чужой линией жизни. Гарри не знал, что и думать. Но в тот самый момент, когда он готов был покинуть пространство Мебиуса, Гарри вдруг понял, кому принадлежал тот разум, слабое эхо которого до него донеслось.

И эта догадка совершенно ошеломила и озадачила его...

Глава 12

Генуя – город контрастов. Здесь можно встретить беспредельную нищету, царящую на вымощенных камнем улочках, грязные забегаловки в прилегающих к морю районах и в то же время роскошь и величайшее богатство особняков, широкими окнами и залитыми солнцем балконами обращенных к городским улицам. Безупречно чистые бассейны богатых домов никак не сочетаются с захламленными, покрытыми жирной грязью пляжами на морском берегу. Темные, вызывающие клаустрофобию лабиринты улочек в бедных районах контрастируют с наполненными светом и воздухом, пропорционально застроенными проспектами и площадями. Великолепные сады ссорятся с раскаленным бетоном, сравнительная тишина окрестностей, где располагаются роскошные резиденции, ближе к центру сменяется оглушительным шумом уличного движения, не стихающим даже ночью. Чистый, благоуханный воздух фешенебельных районов ничуть не походит на пропитанную испарениями, миазмами, пылью и синим дымом выхлопных газов атмосферу перенаселенных, лишенных солнца трущоб. Построенная на склоне горы Генуя представляет собой головокружительное смешение разных стилей застройки.

Тайная штаб-квартира британской разведки располагалась в просторном помещении на верхнем этаже похожего на башню дома, выходящего фасадом на Корсо Аурелио Саффи. Передняя, обращенная в сторону моря часть дома состояла из пяти высоких этажей, в то время как задняя его часть имела еще и второй уровень, спускавшийся на три этажа ниже. Дело в том, что фундамент дома покоился на вершине одной из скал, был буквально врезан в нее, а само здание стояло на самом ее краю. Вид, открывавшийся с огражденных низкими парапетами балконов задней части здания, способен был вызвать головокружение у любого, а в особенности у такого человека, как Джейсон Корнвел, известного под именем мистер Браун.

Настало воскресенье, в Генуе было 9 часов утра. В это время в Румынии Гарри Киф еще беседовал с охотниками на вампиров, расположившимися в гостинице недалеко от Ионешти, и вскоре должен был отправиться в путешествие вслед за устремившейся в будущее линией своей жизни. А в Девоне Юлиан Бодеску продолжал тревожно размышлять и теряться в догадках о том, кто были те люди, которые следили за ним, одновременно придумывая, каким образом он может выяснить, что именно их интересует.

В это же время здесь, в Генуе, Джейси Корнвел, сжав губы, сидел, выпрямившись и словно окаменев, в кресле и наблюдал, как Тео Долгих кухонным ножом выковыривает куски старого раствора, соединяющего каменную кладку и без того уже небезопасной стенки балкона. Пот, капельками выступивший на верхней губе и подмышками у Корнвела, отнюдь не был связан с духотой и жарой бабьего лета в Генуе.

Все дело было в том, что Тео Долгих удалось выследить и поймать британского паука в его же собственной паутине – прямо на тайной штаб-квартире. Как правило, здесь присутствовали еще два-три человека из персонала, но, поскольку Корнвел (или Браун) был занят сейчас работой, недоступной для их понимания и выходящей за рамки обычного шпионажа, работой весьма специфического характера, другие сотрудники были отозваны для выполнения иных заданий, предоставив квартиру в полное распоряжение Корнвела, дабы он мог работать в одиночестве.

Браун вывел из игры Долгих в субботу, но всего лишь через двадцать четыре часа русскому агенту удалось в корне изменить положение вещей. Прикинувшись спящим. Долгих дождался, пока Браун выйдет из квартиры выпить кружку пива и съесть сэндвич, а потом умудрился освободиться от связывающих его веревок. Когда всего лишь через пятнадцать минут Браун вернулся, Долгих застал его врасплох... Позже Браун внезапно пришел в себя и ощутил, что ноздри его наполнены резким запахом нюхательной соли и что кто-то сильно бьет его по самым чувствительным местам. Открыв глаза, он увидел, что роли переменились. Теперь он был накрепко привязан к креслу, а на лице Долгих застыла улыбка. При этом улыбка русского агента весьма напоминала оскал гиены.

Долгих хотел знать только одно: где сейчас Кракович, Кайл и остальные? Ему было совершенно ясно, что из игры его вывели намеренно и что это означало только одно: в игре замешаны очень высокие инстанции и дела обстоят весьма серьезно. Вот почему он непременно хотел войти обратно в дело.

– Я действительно не знаю, где они сейчас, – объяснил ему Браун. – Я всего лишь исполнитель, нянька. Я забочусь о людях, выполняю их распоряжения и делаю свое дело.

Долгих, неплохо, хотя и с сильным акцентом, говоривший по-английски, не желал ему верить. Он понимал, что, если ему не удастся выяснить местопребывание экстрасенсов, это будет означать для него конец карьеры. Следующую работу ему придется выполнять в Сибири.

– Каким образом они вышли на меня? – спросил он.

– Это я выследил вас. Узнал вашу физиономию и передал ваши приметы в Лондон. А они... да они никогда не смогли бы узнать вас даже среди макак в обязьяннике! Но это не имеет значения...

– Если вы рассказали им обо мне, они должны были объяснить вам, почему меня следует остановить. И, вполне возможно, сказали вам, куда направляются. И сейчас вы выложите мне все!

– Я не могу этого сделать.

При этих словах Долгих подошел вплотную к Брауну, и на лице его уже не было улыбки.

– Послушайте, секретный агент, нянька или кто там вы есть на самом деле, должен сказать, что дела ваши весьма плохи. Плохи потому, что в случае отказа сотрудничать со мной я просто убью вас. Кракович и его помощник – предатели, ибо они должны были по крайней мере знать об этом. Вы сказали им о том, что я здесь, они отдали вам распоряжения или, во всяком случае, имели к ним непосредственное отношение. Я рядовой внешний агент, борющийся против врагов моей родины. И я не колеблясь убью вас, если вы станете упорствовать, но, прежде чем вы умрете, вам придется весьма несладко. Вы меня понимаете?

Браун прекрасно понял его.

– К чему эти разговоры об убийстве? – раздраженно спросил он. – Я мог бы убить вас – у меня неоднократно была такая возможность, но не было приказа. Я получил указание вывести вас на время из игры. Так зачем преувеличивать и все усложнять?

– Почему английские экстрасенсы работают вместе с Краковичем? Чем они занимаются? Вся беда этой банды психопатов в том, что они считают себя умнее и выше нас. Они воображают, что миром должен править разум, а не сила. Но вы, я и многие нам подобные знаем, что это не так. Выигрывает тот, кто сильнее. Великие полководцы одерживают победы, в то время как великие мыслители о них только мечтают. Взять, например, нас с вами. Вы исполняете их приказы, а я действую самостоятельно. И одерживаю верх.

– Разве? Именно поэтому вы вынуждены прибегнуть к угрозе убить меня?

– Последний раз спрашиваю, мистер нянька, где они? Браун молча улыбнулся и крепко сжал зубы. Долгих больше не мог терять время. Он был мастером допросов, точнее пыток. Фактически существует два вида пыток – физические и моральные. Одного взгляда на Брауна Долгих было достаточно, чтобы понять, что физическая боль не сломит сопротивление британского агента. Во всяком случае, быстро сломать его не удастся. К тому же у Долгих не было с собой необходимых инструментов. Он мог, конечно, придумать что-либо подходящее, но... результат будет не тот. Ему не хотелось оставлять следов на теле Брауна, во всяком случае пока. А следовательно, пытка должна быть психологической – пытка страхом!..

Долгих с самого начала сумел нащупать слабое место англичанина.

– Как вы могли заметить, – обратился он к Брауну, – несмотря на то, что вы крепко связаны, – а мне удалось сделать это гораздо лучше, чем вам, – я не привязал вас к креслу. – Он открыл высокую дверь, ведущую на узкий балкончик. – Полагаю, что вы не раз любовались отсюда открывающимся видом?

Браун мгновенно побледнел.

– Вот как? – Долгих одним прыжком оказался возле него. – Вас пугает высота, друг мой? – Он вытащил кресло вместе с Брауном на балкон и развернул его так резко, что тот оказался прислоненным к парапету. Всего шесть дюймов кирпича, раствора и облупившейся штукатурки отделяли его от пропасти. Лицо Брауна отражало всю гамму испытываемых им эмоций.

Оставив его на том же месте, Долгих бросился осматривать квартиру, желая найти подтверждение своим подозрениям. Да, все правильно! Все окна и балконные двери были накрепко закрыты, а шторы плотно задернуты, что не только лишало помещения дневного света, но и не позволяло видеть открывавшуюся внизу пустоту. Мистер Браун страдал боязнью высоты!

Теперь уже положение резко изменилось.

Русский втащил Брауна обратно в комнату и поставил кресло с ним в шести футах от балкона. Потом взял кухонный нож и на глазах беспомощного британского агента принялся ковырять кладку балконного парапета. Не прекращая своего занятия, он стал объяснять Брауну, что именно собирается сделать.

– Итак, начнем все сначала. Я задал вам несколько интересующих меня вопросов. Если вы ответите на них откровенно и исчерпывающе, вы останетесь там же, где находитесь. Больше того, я сохраню вам жизнь. Но за каждое уклонение от ответа или ложь я стану придвигать это кресло все ближе и ближе к балкону и продолжу разрушать соединяющий кирпичи раствор. Честно говоря, вы очень разочаруете меня, если откажетесь играть по моим правилам. Я действительно буду весьма огорчен и расстроен, поскольку в этом случае мне придется вновь прислонить вам к парапету. Но, к сожалению, он будет тогда уже не таким прочным и надежным...

Игра началась... Это произошло около семи часов вечера. Сейчас на часах было уже девять. Внешний вид парапета, к которому было приковано внимание Брауна, сильно изменился. Многие кирпичи совершенно оголились. Хуже того, передние ножки кресла, в котором сидел Браун, стояли уже на самом балконе, всего лишь в трех футах от парапета, за которым сверкало море городских огней, разбросанных по склону горы.

Долгих оторвался от своего занятия, стукнул по камням ногой и покачал головой.

– Что ж, мистер нянька, вы справились с задачей, однако недостаточно хорошо. А теперь, как я и предполагал, мое терпение лопнуло и я весьма разочарован. Вы рассказали мне многое, кое-что меня интересует, кое-что – нет, но я до сих пор не узнал от вас самого главного, того, что для меня важнее всего. Больше я не могу ждать.

Встав позади кресла, он подтолкнул его к краю. Лицо Брауна оказалось как раз над парапетом, и всего лишь восемнадцать дюймов отделяли его от границы пропасти.

– Вам хочется жить, мистер нянька? – тихим, убийственно ровным голосом обратился к нему Долгих.

Русский агент собирался в любом случае убить Брауна, хотя бы ради того, чтобы отплатить за вчерашнее. С точки же зрения Брауна, убивать его Долгих не было никакого смысла, ибо в этом случае он станет объектом пристального внимания британских разведслужб и будет занесен в «черный список». Сам Долгих предполагал, что он и так уже находится в нескольких подобных списках. К тому же убийство доставляло ему удовольствие. Браун отнюдь не был уверен в том, что правильно оценивает намерения Долгих, но, когда речь идет о жизни, всегда остается надежда.

Связанный по рукам и ногам британский агент смотрел на мерцавшие перед ним огни Генуи.

– Если вы сделаете это, в Лондоне обязательно узнают... – начал он, но внезапно вскрикнул, так как Долгих резко тряхнул кресло. Браун сидел с широко открытыми глазами, тяжело дыша и дрожа, – он был близок к обмороку. В жизни существовала всего лишь одна вещь, которой он действительно боялся, и сейчас она была прямо у него перед глазами.

– Ну что ж, – со вздохом произнес русский. – Не могу сказать, что знакомство с вами доставило мне удовольствие, но я испытаю истинное наслаждение от сознания того, что больше никогда и ничего о вас не услышу. А потому...

– Постойте! – хрипло выдохнул Браун. – Обещайте, что втащите меня обратно в комнату, если я все расскажу!

– Я убью вас лишь в том случае, если вы вынудите меня к этому, – пожав плечами, ответил Долгих. – Ваш отказ ответить на мой вопрос означает скорее самоубийство, чем убийство.

Браун облизал пересохшие губы. Речь в конце концов идет о его жизни. Кайл и те, кто вместе с ним, уже опередили этого типа. Он же со своей стороны сделал все, что в его силах.

– Румыния... Бухарест... – с трудом выговорил он. – Они полетели туда вчера вечером и около полуночи должны были оказаться в Бухаресте.

Долгих подошел и, склонив голову набок, пристально посмотрел на обращенное к нему, покрытое капельками пота лицо.

– Вы понимаете, что мне достаточно лишь позвонить в аэропорт, чтобы проверить, говорите ли вы правду?

– Конечно, – со всхлипом ответил Браун. Слезы катились по его щекам, но он их не стыдился. Нервы не выдержали жестокого испытания. – А теперь втащите меня обратно.

– С удовольствием, – улыбнулся русский, оказываясь позади Брауна.

Кухонным ножом он перерезал веревки, стягивавшие запястья англичанина. Браун со стоном вытянул руки вперед. Они так затекли, что он едва смог шевелить ими. Долгих между тем разрезал веревки на ногах и собрал с пола все обрывки. Браун с трудом стал подниматься с кресла...

И в этот момент русский неожиданно обеими руками сильно толкнул его в спину. Браун с криком шатнулся вперед, наткнулся на низкий парапет, проломившийся под тяжестью его тела, и полетел в пустоту. Куски камня-, осколки штукатурки и раствора упали туда же вслед за ним.

Долгих смачно сплюнул и вытер рот тыльной стороной ладони. Далеко внизу послышался тяжелый удар и звук разбивающихся вдребезги камней.

Через несколько минут, надев плащ Брауна, русский агент покинул квартиру, предварительно хорошенько протерев ручку двери. Он не спеша направился к лифту, спустился на первый этаж и вышел из здания. Пройдя ярдов пятьдесят, он остановил такси и попросил отвезти его в аэропорт. Шофер, внимательно следивший за дорогой, не заметил, как его пассажир приоткрыл окно и выбросил обрывки веревки.

К одиннадцати часам вечера, связавшись предварительно с непосредственным начальством в Москве, Тео Долгих был уже на пути в Бухарест. Если бы Долгих не провел последние сутки в плену и сумел связаться с московским центром раньше, ему не пришлось бы убивать Брауна, чтобы узнать, куда направились Кайл, Кракович и остальные. Хотя все это не имело большого значения, поскольку он в любом случае убил бы Брауна.

Больше того, он смог бы узнать гораздо больше – о том, например, чем заняты в Румынии экстрасенсы, что они ищут там... ищут глубоко под землей. Непосредственный начальник Долгих не желал вдаваться в дальнейшие подробности. Что это может быть? Сокровища? Долгих не имел понятия, да, впрочем, его это не слишком интересовало. Он выбросил все это из головы. Достаточно того, что их делишки шли во вред России.

И вот теперь, втиснувшись в крохотное кресло пассажирского самолета, несущегося над Северной Адриатикой, он поудобнее откинулся на спинку, расслабился и глубоко задумался под ровный шум моторов...

Румыния... Окрестности Ионешти... Что-то там под землей... Все это весьма и весьма странно...

А главная странность состояла в том, что человек, непосредственно находившийся с ним на связи, тоже принадлежал к их числу – он был одним из этих чертовых экстрасенсов, которых так яростно ненавидел Андропов!

Гебешник закрыл глаза и усмехнулся. Можно себе представить, как отреагировал бы Кракович, узнай, что в его отделе экстрасенсорики завелся предатель. И что предатель этот не кто иной, как его собственный заместитель Иван Геренко.

* * *

Юлиан Бодеску провел беспокойную ночь. Даже присутствие рядом в постели очаровательной кузины с ее прелестным телом, которым он мог воспользоваться в любое время и каким угодно образом, не скрасило тягостного впечатления от снившихся ему кошмаров, странных видений и малоприятных воспоминаний о событиях чужого прошлого.

Виной всему, считал Юлиан, были эти таинственные наблюдатели, повсюду сующие свой нос. Их присутствие неподалеку от дома крайне раздражало его в последние двое суток. Зачем они здесь? Что им уже известно? Что они хотят выяснить? Эти вопросы, не переставая, задавал себе Юлиан. Нет, у него не было серьезных причин бояться их – Джордж Лейк обратился в пепел, а три женщины никогда не осмелятся пойти против него. И все же эти люди были здесь и шпионили за ним. Он воспринимал их как занозу, которую пока не представляется возможным вытащить и которая доставляет массу неприятных ощущений. Он был совершенно уверен, что беспокойство и раздражение связаны именно с ними.

Именно из-за них ему чудятся всякие кошмары – деревянные колы, железные мечи, яркое и обжигающее пламя. Снились ему и другие сны: низкие горы в форме креста, высокие темные деревья и какое-то существо, зовущее и зовущее его из-под земли, манящее пальцами, с которых капает кровь... Юлиан никак не мог понять, что означают эти таинственные, странные сны.

Он знал, что уже был там в ту ночь, когда умер его отец. Тогда он был не более чем зародышем в чреве матери. Но что же тогда произошло? В одном Юлиан не сомневался: корни его именно там, среди гор. Существовала только одна возможность все выяснить до конца, найти ответы на все вопросы – откликнуться на этот зов. И в самом деле: поездка в Румынию целесообразна сразу с двух точек зрения. Во-первых, прояснить раз и навсегда все мучившие его сомнения. Во-вторых, с учетом того, что вокруг дома в Харкли бродят по лесам и полям чертовы секретные агенты, самое время ему на какое-то время исчезнуть.

Разве что... да, сначала он все-таки должен узнать истинные цели и намерения наблюдателей. Действительно ли им что-то известно, или все ограничивается только подозрениями? И что они собираются предпринять? Юлиан уже выработал план действий. Дело лишь за тем, чтобы успешно привести его в исполнение...

Когда в понедельник утром Юлиан встал с постели, за окном стояло серое, хмурое утро, небо было затянуто тучами. Он велел Хелен принять ванну, красиво одеться и вести себя в доме и на территории усадьбы так, будто ничего не произошло и жизнь течет, как обычно. Затем оделся сам и, спустившись в подземелье, отдал такое же распоряжение Анне. То же он сказал и матери, находившейся в своей комнате. Все должны действовать так, чтобы ни у кого не вызвать подозрений. Более того, Хелен, пожалуй, могла бы отвезти его на пару часов в Торкуэй.

Юлиан не подозревал о том, что во время поездки в Торкуэй за ним следили. Его крайне раздражало солнце, лучи которого пробивались сквозь тучи и отражались от стекол, зеркал и хромированных деталей автомобиля. Он по-прежнему не расставался с широкополой шляпой и темными очками, но несмотря на это, его еще больше выводило из себя солнце, оказывавшее на него чрезвычайно неблагоприятное влияние. Его бесили зеркала в машине, полированные и любые блестящие поверхности – свойственная вампирам чувствительность к подобным вещам играла с его нервами злую шутку. Он чувствовал себя в ловушке, ощущал приближение опасности, но не знал, откуда именно она грозит. И какого рода опасность?

Оставив Хелен дожидаться на третьем ярусе многоэтажной городской автостоянки, он направился в туристическое агентство, выяснил все необходимые подробности предстоящей поездки и сделал заказ. Все это заняло довольно много времени, поскольку избранный им маршрут не входил в обычный список предлагаемых агентством. Он собирался провести неделю в Румынии. Конечно, Юлиан мог просто позвонить в лондонский аэропорт и заказать билет на самолет, но он предпочел обратиться в авторитетную туристическую фирму, где была возможность получить необходимые разъяснения и помощь в оформлении визы и других документов. Таким образом ему удастся избежать ненужных недоразумений и задержек в последний момент. К тому же Юлиану тяжело было безвыездно находиться в Харкли-хаусе, а поездка в город обеспечивала ему хоть какую-то передышку, избавляла от ежедневной рутины, наблюдавших за ним людей и все возрастающего тягостного ощущения своей исключительности и одиночества. Больше того, поездка поможет ему создать видимость благополучного существования обитателей дома: вместе со своей хорошенькой кузиной Хелен, приехавшей из Лондона навестить их с матерью, они отправились на увеселительную прогулку, стремясь насладиться последними погожими днями. Так, во всяком случае, это должно было выглядеть.

В агентстве пообещали связаться с ним в течение ближайших сорока восьми часов и сообщить все детали относительно предстоящей поездки. Покончив со всеми формальностями, Юлиан пригласил Хелен на ленч. Пока она без всякого аппетита ела и изо всех сил старалась не показывать своего страха перед ним, Юлиан курил и потягивал красное вино. Он изредка мог позволить себе съесть бифштекс, но обычная пища его больше не привлекала. Он вдруг поймал себя на том, что пристально смотрит на шею Хелен, и, осознав всю опасность подобного внимания, отвел взгляд и постарался сосредоточится на подробностях того, что ему предстояло осуществить вечером. При этом он, конечно же, не собирался долго оставаться голодным.

Около половины второго дня они с Хелен возвратились в Харкли-хаус, и Юлиан снова ощутил присутствие чужого разума. Он попытался воздействовать на него, но наблюдатель немедленно закрылся. Похоже, эти шпионы весьма сообразительны! Он пришел в бешенство и с трудом сдерживался всю оставшуюся часть дня, с нетерпением дожидаясь вечера.

* * *

Питер Кин сравнительно недавно вступил в ряды экстрасенсов, работавших на отдел экстрасенсорной разведки. Он принадлежал к числу спорадических телепатов – его дар, не до конца еще развитый, проявлялся в виде внезапных и неуправляемых всплесков и имел обыкновение таинственно и мгновенно пропадать. Он был принят на службу, после того как предупредил полицию о готовящемся преступлении – убийстве. Он совершенно неожиданно почувствовал присутствие преступных намерений в сознании будущего насильника и убийцы. Когда все произошло именно так, как он и предсказывал, старший полицейский, имевший друзей в отделе экстрасенсорики, рассказал обо всем сотрудникам разведки. Работа в Девоне стала первым самостоятельным заданием для Кина, до тех пор проводившего все время с инструкторами.

За Юлианом Бодеску наблюдение велось круглосуточно, и Кину досталось дежурство с восьми утра до двух часов дня. Когда в половине второго девушка привезла Бодеску обратно, Кин находился всего лишь в двухстах ярдах позади красного «Капри», свернувшего к воротам, ведущим в поместье. Проехав чуть дальше мимо ворот, Кин из ближайшего телефона-автомата позвонил в штаб-квартиру и доложил обо всех подробностях поездки.

В отеле в Пайнтоне трубку снял Дарси Кларк и тут же передал ее человеку, возглавлявшему операцию, – средних лет веселому, без конца курившему толстяку по имени Гай Робертc, чьей специализацией было «слежение». Обычно Робертc работал в Лондоне и, пользуясь своим даром видеть все как в магическом кристалле, определял курсы передвижения русских подводных лодок, местонахождение отрядов террористов и складов их оружия и тому подобных объектов. Но сейчас он возглавлял операцию и не сводил мысленного взгляда с Юлиана Бодеску.

Новое задание Робертсу пришлось не по душе, к тому же он находил его весьма трудным. Вампиры – создания уникальные, и природа их окружена тайной, они не терпят никакого вмешательства. В их внутреннем устройстве есть нечто такое, что защищает их сознание столь же успешно, как ночь скрывает их физический облик. Харкли-хаус виделся Робертсу в тумане, картина была темной и мутной, словно он смотрел сквозь густую колеблющуюся мглу. Когда Бодеску находился в поместье, его умственные миазмы еще больше сгущали дымку, и тогда Робертc практически был лишен возможности четко различать людей и предметы.

Практика, однако, приводит к совершенству, а потому со временем Робертсу стало работать легче, картина обрела более ясные очертания. Так, например, теперь он с полной уверенностью мог сказать, что в доме живут только четверо:

Бодеску, его мать, тетка и кузина. Но было там и нечто еще, точнее этих существ было два. Во-первых – собака Бодеску. Пес обладал столь же темной и непонятной аурой, что и хозяин. Во-вторых... как и Юлиан, Робертc не смог дать названия второму существу, поэтому именовал его просто «другой». Но кем бы или чем бы ни являлось это существо, оно, судя по всему, было тем самым, о котором предупреждал Кайл, говоривший о том, что нечто подобное вполне может обнаружиться в подземелье. Именно там оно и обитало, и оно было живым...

– Робертc слушает, – произнес в трубку Робертc. – Что случилось, Питер?

Кин доложил обо всем, что произошло.

– Туристическое агентство? – нахмурился Робертc. – Да, мы немедленно посетим его. Ваша смена? Человек, который сменит вас, уже в пути. Да, Тревор Джордан, увидимся позже, Питер.

Робертc положил трубку и тут же взял в руки телефонный справочник. Минутой позже он уже звонил в Торкуэй, в туристическое агентство, название и адрес которого дал ему Кин.

Услышав ответ, он приложил ко рту носовой платок и заговорил, имитируя очень молодой голос.

– Алло! Алло!

– Алло! – последовал ответ. – Туристическое агентство «Санси». Говорите, пожалуйста. – Мужской голос был низким и бархатным.

– Кажется, помехи на линии, – стараясь говорить не слишком громко, отозвался Робертc. – Вы слышите меня? Я был у вас... около часа назад... Мое имя Бодеску...

– О да, конечно, сэр! – повысив голос, ответил клерк. – Заказ на поездку в Румынию, в Бухарест, в любое время в течение ближайших двух недель. Я не ошибся?

Робертc вздрогнул, но усилием воли заставил свой приглушенный голос звучать ровно:

– Э-э-э... Да, правильно, в Румынию. – Он лихорадочно соображал на ходу. – Э-э-э... Видите ли, я прошу извинить меня за беспокойство, но...

– Слушаю вас.

– Дело в том, что в конце концов я вынужден отказаться. Возможно, мне удастся поехать в будущем году.

– Ах вот как, – в голосе клерка послышалось некоторое разочарование. – Что ж, ничего не поделаешь. Благодарю, что позвонили, сэр. Следовательно, вы отменяете заказ? Так?

– Да, – Робертc слегка встряхнул телефон. – Боюсь, мне придется... Черт бы побрал эту ужасную связь! Так или иначе, если что-либо произойдет...