Текст книги "Колдовство королевы"

– Что с тобой? – спросила Эшлин.

– Не со мной, а с драконихой. – Он указал на потолок. – Поднялся сильный ветер, а она старается держаться вровень с нами, не хочет отставать.

Эшлин сощурила глаза:

– Послушай, я уже долго терплю твое вранье и уклончивые отговорки. Надеяться, что ты дашь прямой ответ на вопрос, – все равно что рвать зубы у козла, но мне просто необходимо знать абсолютно все, что рассказывал тебе Озирис в своем подземелье. И чем скорее, тем лучше.

– Почему?

– Потому что все это взаимосвязано. Твоя кровь консервирует драконьи кости. На нас напал неболёт, построенный из огромного количества драконьих костей. И в центре всего этого – Озирис Вард. Я должна знать все, что знает он. Помоги мне.

Бершад замялся. То, что за ним увязалась самка серокрылого кочевника, не особо разрушало его мечту о безмятежной жизни с Эшлин на каком-нибудь далеком островке. Но флотилия неболётов под командованием Озириса Варда ставила под угрозу все планы о покое и о счастливом будущем.

– Говорю же, старик не вдавался в подробности.

– Давай без подробностей.

Бершад отпил рисового вина.

– Озирис обозвал меня парадоксом. Сказал, что я создатель и разрушитель драконов. – Он пожал плечами. – Я решил, что в конце концов превращусь в дракона.

– Нет, не превратишься.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что драконы – рептилии. Они спариваются, откладывают яйца, из яиц вылупляются дракончики, и цикл продолжается. В нем нет места для чудесного человеческого преображения. У природы свои непреложные законы.

– Сначала ты требуешь ответов, а потом обсираешь то, что я тебе рассказываю.

– Я должна знать все, что рассказал тебе Озирис. Выкладывай.

Бершад скрипнул зубами:

– Тебе не понравится.

– Все равно, я должна это знать.

Бершад вздохнул:

– По его словам, та же сила, что долгие годы сохраняла мне жизнь, в конце концов меня погубит. Не знаю как. Знаю только, что это неизбежно. И очень болезненно. И когда это случится, тебе лучше держаться подальше от меня.

Эшлин заморгала. Отвела глаза. Кашлянула. Потом сказала напряженным голосом:

– Продолжай.

– А продолжать-то и нечего. После этого Озирис Вард начал отрубать мне всякие части тела и делать какие-то записи.

– Это очень полезные сведения. Для меня очень важно, как твое тело реагирует на боль.

– Ага. И в конце концов оно меня и убьет.

– Ох, Сайлас! – Она шагнула к нему.

– Не надо, – сказал он. – Если ты расчувствуешься до розовых соплей, я сразу пойму, что мне хана.

– Ничего подобного.

– Откуда ты знаешь? Ты же не догадываешься, что со мной происходит!

– Потому что в Альмире, когда я только начала изучать драконью нить, то чувствовала себя девчонкой, которая забрела в мелкий пруд и притворяется, что понимает океан. Тогда я остро ощущала свою неадекватность, но теперь все изменилось. Может, я и не выяснила, как действуют и как взаимосвязаны между собой все системы этого мира, но научилась распутывать их секреты, постепенно, раз за разом. – Она помолчала. – Я найду способ тебе помочь, Сайлас. Обещаю.

Инстинктивно Бершад хотел ответить, что все это не важно и что он готов отправиться в последний путь по реке, как только его подхватит течение. Именно так он начал относиться к жизни с тех пор, как много лет назад получил свой первый смертный приговор. Но, по правде говоря, теперь, когда он снова был с Эшлин, выяснилось, что совсем неплохо было бы провести еще несколько лет на Терре. Поэтому вместо ответа Бершад поцеловал Эшлин – нежно, ласково, чувствуя у нее на губах вкус рисового вина и морской воды.

– Я тебе верю, – сказал он. Он и впрямь ей верил. Он погладил ей плечи, обхватил ладонями ее бедра. – Но прежде, чем разбираться с моей проклятой кровью и с моей проклятой участью, хорошо бы разобраться с этими неболётами.

Она придержала его руки, не давая им двинуться ниже.

– Говорю же, все это взаимосвязано.

4

Вира

Балария, Бурз-аль-дун, императорский дворец

– Ганон, ты жив? – ласково спросила Каира.

Вместо ответа баларский император блеванул в фарфоровый унитаз – третий раз за утро.

– Похоже, он там еще задержится. – Каира отошла от двери в уборную, уселась в мягкое кресло у окна и опустила ложечку из драконьей кости в чашку чая. Отпила глоток и снова принялась читать какие-то бумаги.

Пока они дожидались появления императора, Вира беспрерывно скользила взглядом по дверям и альковам королевских покоев, в такт часам, подрагивавшим на внутренней стороне запястья. Вообще-то, Вире не нравились всевозможные баларские изобретения: по большей части они были шумные, изрыгали пар и пахли горящим драконьим маслом. Но синхронизированные часы на наручах воинов баларской армии были очень полезны, позволяя сотням и тысячам солдат организованно осуществлять совместные действия как в городе, так и во всей империи.

Единственной проблемой было громкое тиканье. Вира его не выносила, потому что звук с легкостью выдавал врагу твое местоположение. Она пожаловалась на это Озирису Варду, и через неделю тот вручил ей особые беззвучные часы – они отмечали время едва заметной пульсацией, легко ощутимой кожей запястья.

Хотя Виру и учили ни в коем случае не полагаться на какое-нибудь одно орудие или оружие, ей неохотно пришлось признать, что часы все-таки приносят пользу.

– Ты когда-нибудь прекратишь озираться? – спросила Каира, перевернув страницу.

– Нет, императрица.

– Но ведь здесь нет никого, кроме нас.

– Ты просто думаешь, что здесь нет никого, кроме нас, хотя полностью в этом не уверена, – сказала Вира.

Она поправила меч за спиной – старый клинок Бершада. Не самое удобное оружие для боя в узких коридорах и дворцовых покоях, но меч нравился Вире куда больше, чем пульсирующий наруч. Папирийский клинок напоминал ей о доме.

Вдобавок для ближнего боя и узких коридоров Вире вполне подходили ее верные кинжалы – Овару и Кайса.

Ганон еще раз блеванул, выругался, сплюнул, дернул цепочку механического слива и немного погодя вышел из уборной.

У императора были воспаленные глаза, бледная, покрытая испариной кожа и встрепанные, слипшиеся от пота волосы. Однако же, несмотря на все признаки тяжелого похмелья, невозможно было отрицать, что Ганон Домициан – невероятно привлекательный мужчина. Орлиный нос и светлые глаза вкупе создавали отточенную симметрию, в сравнении с которой обычные лица выглядели перекошенными.

Впрочем, проведя всего несколько месяцев в Баларии, Вира уяснила, что за потрясающей красотой императора скрывается характер, который оставляет желать лучшего.

– Я еще посплю. – Ганон улегся на громадную кровать посреди комнаты и накрылся толстыми одеялами.

– Вот-вот начнется военный совет, – напомнила ему Каира. – Получены известия о боевых действиях армады за рубежом.

– А еще один военный совет соберется на следующей неделе. И вообще, военные советы проводятся один за другим, с тем же постоянством, с каким Этернита передвигает по небосводу солнце и луну.

Каира отпила чаю, поджала губы.

– Ганон, я так надеялась, что именно на сегодняшнем совете ты задашь несколько важных вопросов.

Предыдущим вечером Каира пила наравне с Ганоном, а под конец даже подзадоривала его пропустить еще по рюмочке, но в отличие от супруга лицо императрицы было свежим, а глаза – ясными. Даже после самой разгульной пирушки она обходилась лишь парой часов сна, а наутро подбадривала себя чашкой крепкого чая. Вот и сегодня она проснулась на заре и уже три часа изучала документы, доставленные вместе с завтраком.

– Я не намерен задавать какие-либо вопросы. Пусть Актус разбирается со всей этой хренью. Ради этого я и назначил его главнокомандующим. – Ганон приоткрыл налитый кровью глаз и растянул губы в похотливой ухмылочке. – А почему бы тебе тоже не прилечь? Ты же знаешь, какой я с похмелья?

– Знаю, – ответила Каира. – Ты заботишься только о своем удовольствии, а о моем забываешь.

Ухмылочка исчезла.

– Так что давай я схожу на совет вместо тебя, – предложила Каира.

Ганон задумался. Вот уже несколько недель она отправляла его на заседания правительственного совета со списком всевозможных вопросов, пытаясь разобраться в работе баларского бюрократического аппарата. Как правило, император возвращался без ответов или, в лучших случаях, с обрывочными объяснениями, но Каире было довольно и этого. Вдобавок она никогда прежде не выражала желания лично побывать на совете.

– Актусу это не понравится, – сказал Ганон.

– Актус Шип служит тебе, а не ты ему, – напомнила Каира и встала. – Кстати, не понимаю, зачем ты дал ему такую власть. Если лишить его поста, то можно…

– Еще раз начнешь нудить, что Актуса надо снять с поста, отправлю тебя в клоаку.

Услышав угрозу, Каира надменно выпрямилась, но больше ничем не выказала своего раздражения.

– Я все поняла, мой дражайший супруг. И все же кто из нас пойдет на совет?

Ганон со вздохом зарылся поглубже под одеяла.

Каира скрестила руки на груди:

– Ну, что скажешь?

– Ладно. Ступай, поиграешь в императрицу. Только без эксцессов. Кстати, прикажи слугам, чтобы принесли мне чего-нибудь тонизирующего. С имбирем, – заявил он и добавил: – А еще можжевеловой водки.

– Может, хватит уже ходить за мной тенью? – сказала Каира Вире, идя по дворцовому коридору. – Иди рядом, как обычные люди.

– Я – не обычный человек, – ответила Вира. – Я твоя вдова.

– За всю великую и славную историю твоего ордена сколько вдов, кроме тебя, побывало в Бурз-аль-дуне?

– Ни одной.

– В таком случае, раз уж мы с тобой первые и единственные в своем роде, можно и не соблюдать освященную веками традицию церемонного шествования по дворцовым коридорам.

Вира неохотно зашагала рядом со своей подопечной. Мимо пронесся сухопарый инженер с пальцами в чернильных пятнах, а за ним семенил помощник с кипой документов в руках. В одной из ниш перешептывались министры в роскошных одеяниях. Два хореллианских стража из личной гвардии императора Баларии патрулировали периметр дворца, вооруженные мечами и копьями. Оба с неодобрением покосились на Виру, очевидно опасаясь конкуренции.

– Ты слишком явно выказываешь Ганону свое презрение, – укоризненно заметила Каира.

– Вот уже в третий раз за неделю он с перепою отлеживается в постели.

– По-твоему, я выбрала себе недостойного супруга?

– По-моему, ты заслуживаешь спутника жизни, способного держать себя в руках.

– Это скучно. А когда Ганон в хорошем настроении, он просто прелесть. Только он знает, как меня рассмешить.

Вира промолчала, хотя и считала, что чувство юмора не затмевает многочисленные недостатки Ганона.

– Зато если бы Ганон был таким же суровым и рассудительным, как его старший брат, то мы с тобой сейчас не шли бы на совет, – продолжила Каира. – И у нас не было бы поводов для веселья.

– Кстати, что за документы ты читала все утро? – спросила Вира.

Каира отличалась острым умом, но не любила изучать реестры и отчеты. Ее больше интересовали дворцовые сплетни и интриги.

– Да так, ничего интересного. Сводки министерства сельского хозяйства о распределении и выдаче продовольствия. Ради них вчера мне пришлось целый час флиртовать с помощником министра. Оказывается, чиновники с тощими ручонками на удивление крепко цепляются за свои бумаги, что весьма досадно.

– А зачем тебе это?

– Увидишь, – с хитрой улыбкой сказала Каира.

– Поосторожнее с Актусом Шипом, – предупредила ее Вира. – Ганон даровал ему титул премьера, что подразумевает неограниченные полномочия.

– По-твоему, в присутствии мужчин с неограниченной властью я веду себя неосмотрительно? – спросила Каира.

Вира невольно улыбнулась:

– Нет, императрица.

– Не волнуйся, я буду соблюдать абсолютно все правила приличия. – Она умолкла, на миг сложив губы в счастливую улыбку, которая, как хорошо знала Вира, означала, что Каира замышляет что-то хитроумное. – Но для начала мне надо, чтобы вельможи напряглись. Появление моей непобедимой зловещей вдовы – как раз то, что нужно. Ты готова?

– А может, не стоит?

– Если их напугаешь ты, то мне не придется им угрожать.

Вира вздохнула, соглашаясь с логикой задуманного.

– Что ж, императрица, я готова изобразить угрозу.

Вира так резко распахнула дверь и так решительно ворвалась в зал заседаний, что пятеро хореллианских гвардейцев, вытянувшихся по стойке смирно у большого стола, тут же схватились за клинки. За столом сидело четверо: премьер Шип, военный министр Локс, министр сельского хозяйства Корнелиус и Озирис Вард, загадочный имперский инженер, создатель баларской армады неболётов.

Актус Шип уставился на Виру, сцепив зубы и сжав кулаки. В мускулистых руках и широкой груди все еще была заметна сила пехотинца. Актус Шип дослужился до самого высокого звания в баларской армии и получил самый высокий пост в имперском правительстве.

Вира окинула зал проницательным взглядом. Здесь и без того было слишком много стражников, да и Актус всегда появлялся в сопровождении гвардейцев. За ними придется следить.

– Премьер, министры! Императрица Каира Домициана соизволила удостоить вас своим присутствием.

Вира отступила на шаг вправо, пропуская Каиру в зал, а затем пошла следом за ней – в двух шагах позади и в шаге вправо. Обычно вдовы держались слева от подопечных, потому что большинство мечников – правши и с левой стороны легче отразить нападение. Но Вира точно знала, что Актус Шип, самый опасный человек в зале, был левшой.

– Как вы заметили, Вира очень серьезно относится к своим обязанностям, – сказала Каира, занимая пустующее кресло, предназначенное для ее супруга. – Что я пропустила?

Министр Корнелиус откашлялся:

– Императрица Домициана, прошу прощения, но, по-моему, император…

– Ганон вчера выпил лишнего, поэтому вместо него пришла я. Но похоже, вы не стали дожидаться ни императора, ни тем более меня. – Каира улыбнулась. – Так что, пожалуйста, продолжайте.

Военный министр Локс взглянул на Актуса – убедиться, что тот не возражает. Недовольный премьер жестом велел ему продолжать.

– Мы обсуждали присланное армадой донесение о первом сражении с альмирским флотом.

– Великолепно. Мне не терпится узнать, что произошло.

– Операция проведена успешно, – с гордостью заявил военный министр Локс. – Линкон Поммол отправил папирийскую флотилию, захваченную у вашей сестры, патрулировать восточное побережье Альмиры. Неболёты рассеялись вдоль побережья и сожгли весь флот дотла. Особенно отличились лучники: дальность полета их взрывчатых стрел – нечто невероятное. Даже самые быстроходные корабли не смогли ускользнуть.

– Понятно. А у нас есть потери?

– Один неболёт не вернулся с задания, – сказал Локс. – Его отправили к островам Надломленного полуострова, где нередки шторма. Предположительно он попал в бурю и потерпел крушение. Неболёты – мощное оружие, но, к сожалению, не всегда справляются с атмосферными условиями. Однако же мы потеряли лишь один летучий корабль из тридцати, зато уничтожили весь альмирский флот. Так что, императрица, это беспрецедентная победа.

– И беспрецедентные расходы, – хмуро добавил Актус Шип, обернувшись к Озирису Варду, который задумчиво глядел в окно на гигантскую центровую шестерню, безостановочно и размеренно вращавшуюся посреди императорского дворца. – Вард, а можно снизить расход драконьего масла в неболётах? А то они его хлебают, будто свиньи – помои.

Озирис повернулся к столу и с холодным презрением взглянул на генерала Актуса – так питон, собравшийся заглотить крысу, оценивает ее размер.

– Все можно, премьер. Но поскольку Мерсер Домициан в своей прозорливости планировал, что баларская экономика будет обеспечена практически неисчерпаемыми запасами драконьего масла, в мою задачу не входило создание топливосберегающего двигателя. Гораздо важнее было добиться стабильности воздушных мешков, и в итоге их расположили над палубой, а не под распорками крыльев. Подобная улучшенная конструкция и стала причиной того, что мы потеряли не всю армаду, а один-единственный неболёт.

– Мерсер Домициан погиб, а вместе с ним сгинули и его планы. – Актус подался вперед. – Из-за нехватки драконьего масла неболёты разобьются на полпути при исполнении следующего задания. Так что теперь самое важное – сконструировать улучшенный двигатель.

– Что ж… – Озирис потер узловатые ладони. – Между прочим, два моих лазутчика недавно обнаружили в Незатопимой Гавани сведения, которые помогут мне создать более эффективное устройство.

Каира кашлянула:

– В Незатопимой Гавани? А твои лазутчики узнали что-нибудь об Эшлин?

Актус Шип недовольно покосился на нее, но выражение лица Варда смягчилось. Вира заметила, что Озирис Вард, хотя и любил досаждать Актусу Шипу и его министрам, относился к Каире с несвойственными ему добротой и терпением, несмотря на ее весьма ограниченную сферу влияния. Все это вызывало у Виры определенные подозрения.

– Да, императрица, – ответил Вард. – Судя по всему, Эшлин Мальграв погибла в битве у Незатопимой Гавани. Других сведений у нас нет. – Он склонил голову. – Мои соболезнования, императрица.

– Жаль. – Каира закусила губу. – А правда, что она уничтожила все войско Седара Уоллеса демонскими чарами? Вчера на пиру только об этом и говорили.

– Демонские чары – безграмотное и бессмысленное определение, – сказал Озирис Вард.

– И все же. Очевидно, она использовала какой-то новый тип энергии, – не унималась Каира. – Ты не знаешь, какой именно?

– Да, я кое о чем догадываюсь, – улыбнулся Озирис Вард. – И как я уже сказал, моим лазутчикам удалось раздобыть некоторые материалы ее исследований. Однако эти разработки очень сложны, для их тщательного изучения требуется время. – Он обернулся к Актусу. – Если мне вернут мою лабораторию и доставят туда новые образцы, дело пойдет быстрее.

– Твоя лаборатория – настоящая живодерня, – сказал Актус Шип. – Слуги, расчищавшие подвалы после пожара, отказываются туда возвращаться. Даже не верится, что все эти ужасы творились во дворце с позволения Мерсера, пусть даже и в подземелье.

– Мерсер Домициан понимал, что таков путь к прогрессу. В этом и заключается проблема военных и чиновников: вы пользуетесь плодами моих исследований, но брезгливо морщитесь, видя, как все создается. Если хочешь получить улучшенный двигатель, верни лабораторию и не мешай мне работать.

Актус скрипнул зубами:

– Объясни, как все твои измывательства над несчастными тварями в темных подвалах помогут создать двигатель, потребляющий меньше драконьего масла в небесах?

– А никак. Зато в конце концов они приведут к созданию двигателя, который вообще не потребляет драконьего масла. Не знаю, каким образом на поле боя Эшлин Мальграв исхитрилась получить доступ к источнику чистой энергии… Можно сказать, чистейшей.

К удивлению Виры, последнее слово Вард произнес с заметной завистью, хотя обычно презрительно отзывался о достижениях окружающих.

– В таком случае почему Эшлин погибла? – спросил Актус Шип.

– Некоторые утверждают, что ее испепелила эта самая энергия. Выжгла дотла. На самом деле все было гораздо проще. Эшлин одержала победу в сражении, а Линкон Поммол предал ее и убил. И теперь его воины повсюду этим похваляются.

– Поэтому нам следует отпраздновать уничтожение его флота, – заявил Локс, стараясь привлечь внимание к себе, потому что остальные собеседники словно бы забыли о его присутствии.

– Тем не менее альмирцы восприняли это как враждебные действия Баларии, – сказала Каира. – Так ли уж необходимо было уничтожать корабли Поммола?

– Императрица, вы не имеете права подвергать сомнению мои приказы, – с нажимом сказал Актус Шип, подавшись вперед. – Ваш супруг наделил меня абсолютной властью над армией и правительством. Я действую так, как считаю нужным.

– Разумеется, премьер. Я ни в коем случае не ставлю под сомнение ни вашу мудрость, ни ваше воинское мастерство, а просто хочу понять, в чем здесь дело. Не угодно ли вам просветить юную несмышленую императрицу?

Актус Шип сменил угрожающую позу на расслабленную и откинулся на спинку кресла:

– Нападение на Альмиру понадобилось по двум причинам. Во-первых, альмирцев следовало примерно наказать за убийство императора Мерсера Домициана. Возможно, сам Линкон Поммол и не был заказчиком убийства, но ему пришлось дорого заплатить за беспричинную агрессию Эшлин Мальграв. А во-вторых, боевые качества неболётов необходимо было испытать в относительно легком бою, прежде чем отправлять армаду в Листирию.

Как только известие о смерти императора Мерсера докатилось до Листирии, там вспыхнул мятеж. Бунтовщики разгромили семь гарнизонов, а целый баларский полк пропал без вести – вполне возможно, что его постигла участь флотилии Линкона.

– Благодарю за весьма исчерпывающее объяснение, премьер Шип, – сказала Каира, не обращая внимания на снисходительный тон генерала. – Вы помогли мне осознать смысл ваших действий. А когда неболёты отправятся в Листирию?

– Это зависит от целого ряда причин. – Актус Шип повернулся к Озирису. – Когда будут готовы новые мундиры?

– Когда я завершу работу над термическими прокладками, необходимыми для полетов на большой высоте в условиях суровых листирийских зим, – ответил Озирис Вард. – Решение этой сложной проблемы займет некоторое время и…

– Чем быстрее, тем лучше, – перебил его Шип. – Как только неболёты вернутся из Альмиры, я отправлю их подавлять мятеж.

– Армада все еще в Альмире? – удивилась Каира.

– Да, императрица. Неболёты не просто так задержались у вас на родине. Вам известно о нехватке продовольствия?

– Вчера на пиршестве я беседовала с одним из министров, который упомянул что-то о спорынье злаковых культур в Галамаре… – Последние слова Каира произнесла медленно, чуть ли не по слогам, будто не понимая их смысла.

– К сожалению, проблема не только в скудных урожаях, – сказал Корнелиус, министр сельского хозяйства.

Вире нравился Корнелиус, потому что в отличие от генерала Актуса и министра Локса он никогда в жизни не держал в руках ничего опаснее столового ножа. Тем не менее, если бы Корнелиус и попытался угрожать императрице, Вира не раздумывая всадила бы ему кинжал в сонную артерию.

– А в чем еще? – спросила Каира.

Министр откашлялся:

– Восьмой и Девятый торговые кварталы Бурз-аль-дуна обеспечиваются зерном из галамарской Портовой провинции. К несчастью, в этом году именно там свирепствует голод, поэтому объемы поставок существенно снизились. – Корнелиус облизнул губы; теперь, когда беседа касалась торговых отношений, он заговорил гораздо увереннее: – Запасов зерна хватит еще на месяц. Может быть.

– Всего на одну луну? – От изумления Каира использовала родной альмирский оборот. – А Мерсер об этом знал?

– Покойный император Мерсер Домициан знал о возможной нехватке продовольствия. А я известил императора Ганона сразу же после коронации. Увы, он, э-э…

Корнелиус осекся, опасливо взглянул на Каиру, потом на Виру – в ее присутствии баларские чиновники начинали нервничать. Вире это нравилось. Если умело применять тактику устрашения, то можно обойтись и без стальных лат.

– Корнелиус, не волнуйтесь. – Каира одарила его ласковой улыбкой, из тех, с помощью которых располагала к себе альмирских вельмож на всевозможных пирах в Незатопимой Гавани; министр растаял, как комок драконьего жира в пламени очага. – По правде говоря, все мы хорошо знаем, что моему супругу-императору совершенно неинтересно править Баларией. Поэтому он и не явился на сегодняшний совет. Именно поэтому он и назначил Актуса Шипа премьером для руководства страной. Однако же меня волнуют проблемы государства и власти. Необходимо обеспечить народ продовольствием. Как обстоят дела с поставками из других галамарских провинций?

Корнелиус снова кашлянул:

– Императрица, увы, но весь Галамар находится в таком же прискорбном положении.

– А Листирия?

– Там мятежи, а продовольствия тоже нет.

– Мятежи как раз и начались из-за неурожаев, – нетерпеливо вмешался Актус Шип. – Да и вообще, нехватка продовольствия остро ощущается во всей империи.

– Во всей империи… – повторила Каира. – Понятно. Значит, есть и третья причина, по которой неболёты задержались в Альмире. Вы хотите захватить урожай, собранный в сезон Ясных Небес.

– Совершенно верно, – сказал Актус. – Сейчас, когда в небе над Альмирой не осталось ни одного дракона, альмирские крестьяне собирают вдесятеро большие урожаи, чем до Великого перелета. Я приказал армаде захватить все продовольственные запасы Альмиры. Эта временная мера позволит обеспечить жителей Баларии продуктами на целый год.

– Не понимаю, почему бы нам не завоевать Альмиру, – задумчиво протянул Корнелиус.

– Потому, болван, что ты ничего не понимаешь в войне, – отрезал Актус. – С виду альмирцы – грязные дикари, но их воины – лучшие во всей Терре. Ты когда-нибудь пробовал воевать с людьми, которые всю жизнь учатся убивать?

– Нет, – прошептал Корнелиус.

– А мне вот довелось, – сказал Шип. – Тридцать лет назад, во время вторжения в Альмиру, я видел, как воин с распоротым животом несколько часов отражал наши атаки. На его месте любой баларский солдат выл бы от боли и звал мамку, а потом бесславно издох бы в куче собственного дерьма. А этот гад косил балар, как траву, направо и налево. В любой альмирской долине, на каждом пригорке и в каждом замке полным-полно таких убийц. По-твоему, сейчас, когда в Баларии свирепствует голод, а северные провинции бунтуют, мы должны еще и покорять Альмиру?

Корнелиус покраснел от смущения и промолчал.

– Ничего, придет время, и мы завоюем Альмиру, – продолжил Шип. – Но сначала добудем продовольствие и оставим один неболёт патрулировать западное побережье, чтобы туда не высадились папирийцы.

– Неужели Окину открыто ввяжется в войну? – спросил Локс.

– Вполне возможно, учитывая, что у нее прочные связи с Альмирой. Если Папирия захочет помочь своим альмирским союзникам, то, разумеется, высадит свои войска именно на западном побережье. Именно это и необходимо предотвратить. – Актус Шип повернулся к Озирису. – И обещанные неболёты с улучшенными двигателями станут в этом большим подспорьем.

– Да-да, конечно, – сказал Озирис.

Каира негромко кашлянула.

– Премьер Шип, я законная наследница альмирского престола. Нельзя ли найти выход из положения с помощью дипломатии?

– Очень разумное предложение. Между прочим, именно дипломатическими методами и пытался воспользоваться император Мерсер Домициан, когда с риском для жизни отправился в Альмиру, чтобы заключить ряд торговых соглашений с Эшлин Мальграв. Но тут вы с Ганоном устроили свои дебильные любовные игрища и в итоге свели на нет все усилия императора.

Вира выступила вперед, сжимая рукояти кинжалов. Хореллианские гвардейцы за спиной Актуса сделали то же самое.

– Придержи язык, Шип.

– Угомонись, вдова! Если попробуешь обнажить клинок, то вы с императрицей мигом отправитесь в последний путь к морю. – Он небрежно махнул гвардейцам и обернулся к Каире. – Чем меньше ты будешь вмешиваться в государственные дела, тем больше шансов, что все пройдет успешно. Сперва я добуду продовольствие в Альмире, а потом разберусь с листирийцами. А ты возвращайся к своим пирушкам и оргиям при луне. Все важное сделают специально обученные люди.

– Что ж, Актус, – холодно, с неожиданной серьезностью сказала Каира. – Должна признать, что в твоем замысле есть рациональное зерно, однако же он не устраняет проблемы. Даже если тебе удастся захватить продовольствие в Альмире, бо́льшую часть добытого придется потратить, чтобы накормить войска, которые ты отправишь в Листирию. А то, что останется, не спасет от голода жителей Бурз-аль-дуна. Разумеется, торговцам и чиновникам кое-что достанется, но обитатели трущоб не получат ни крошки.

Актус Шип не ответил, хотя министры смущенно переглянулись, будто подтверждая правоту слов Каиры. Она это тоже заметила.

– Интересно, как долго бедняки выдержат без еды, прежде чем взбунтуются? – продолжала Каира. – Порядок на улицах Бурз-аль-дуна всегда держался на гарантии ежедневного трехразового питания каждого горожанина. А если запасы продовольствия закончатся? Возможно, мятеж в Листирии удастся подавить, но за стенами Бурз-аль-дуна тут же вспыхнет другой.

– Может быть. А может, и нет. Ты сегодня пришла на совет, чтобы отвлекать нас гипотетическими ситуациями?

– Нет, я пришла для того, чтобы гипотетические ситуации не стали реальностью.

– И как ты этого добьешься?

– По-твоему, женщине не место на военном совете. Согласна, я в этом плохо разбираюсь, зато знаю толк в зрелищных церемониях. Я могу сделать жителей Бурз-аль-дуна счастливыми, несмотря на войны и голод. И для этого мне нужна от тебя одна-единственная вещь.

– Какая?

– Мой собственный неболёт.

Актус Шип хмыкнул:

– Ты шутишь? Я ни за что не отдам тебе военный корабль.

– Разумеется. Однако Озирис Вард недавно разработал неболёт новой конструкции, который подойдет мне гораздо больше.

– Тебе что, уши грязью залепило? Ты же слышала, драконье масло у нас в дефиците. Его только-только хватает на нужды армады, а вдобавок необходимо, чтобы работала центровая шестерня. Запасов осталось всего на год. Знаешь, что произойдет, если центровая шестерня остановится? Все пропускные пункты закроются, и в городе начнется сущий кошмар. Прошлым летом, когда шестерня всего на несколько дней вышла из строя, здесь был настоящий бардак. В Одиннадцатом квартале целый месяц продолжались беспорядки.

– Мне не нужен работающий двигатель, – ответила Каира. – Мне просто нужен неболёт.

– Зачем?

– Я не собираюсь летать на своем неболёте. О горючем для двигателя речи не идет.

– И что ты будешь делать с летучим кораблем, который не поднимается в небо?

– Премьер, воображение – мощное орудие управления. Торжественная церемония в честь завершения строительства личного неболёта императрицы развлечет народ. Конечно, со свадьбой она не сравнится, но празднества в честь моей свадьбы были достаточно скромными в силу трагических обстоятельств. Однако же в данном случае сгодится и летучий корабль. Фрегаты армады строились втайне, они устрашают, а не вдохновляют. Но если народу показать совсем другой неболёт – яркий, веселенький, роскошно украшенный, а не грозный и мрачный, то мы сможем завладеть их сердцами.

– Императрица, вряд ли бедняки в трущобах забудут о голоде, если показать им яркую игрушку, – сказал министр Локс.

Каира обернулась к нему.

– Вам не хватает воображения, министр, – сказала она с милой улыбкой и, помедлив, добавила: – Возможно, это и не отвлечет горожан, зато я займусь чем-то поинтереснее ваших заседаний.

Актус погрузился в размышления и в конце концов спросил Озириса:

– Ты можешь дать гарантию, что материалы для постройки нового неболёта не понадобятся армаде?

– Да. Военные неболёты создавались по образу и подобию драконов. В сравнении с ними летучий корабль императрицы – просто воробушек.