Текст книги "Колдовство королевы"

Оромир снова пожал плечами:

– Как бы там ни было, хорошо, что в этой битве вдовы на нашей стороне.

– И то верно, – пробормотал Стэн. – Брр, жуткие бабы. Чисто демоницы… А вот, кстати, о демоницах. – Он кивнул на дверь.

У входа стояла папирийка в черном доспехе и с переметной сумой на плече.

– Похоже, это вторая, – сказал Оромир. – Как ее там? Ико.

Других посетителей в таверне не было, но Ико не обратила никакого внимания на воинов. Она перепрыгнула через барную стойку, ловко разожгла плиту и поставила на нее чайник. Пока вода закипала, папирийка принялась шарить по полкам и шкафчикам в поисках съестного.

Когда чайник наконец засвистел, Ико уже доверху набила суму сухарями и вяленым мясом. Затем она достала из кармана небольшую фарфоровую чашечку, высыпала в нее какой-то зеленый порошок из склянки, залила его кипятком, уселась за стол в противоположном углу и осторожно пригубила напиток.

Виллем с ухмылкой сказал Джолану:

– Иди-ка познакомься. Угости ее пивом.

– Спасибо, мне не хочется.

– Ладно, тогда я сам схожу. – Виллем встал из-за стола, нетвердыми шагами направился к бочке и зачерпнул полную кружку пива. – Если уж мы вместе отправляемся в поход, неплохо бы и познакомиться поближе.

– Да-да, неплохо бы, – пробормотал Оромир.

Все смотрели, как Виллем пошатываясь подошел к папирийке и протянул ей кружку. Вдова уставилась на нее, как на дохлую крысу.

– Я не пью пива, – сказала она, выговаривая слова на папирийский манер.

– Правда? Жаль. Хорошая вещь, – вздохнул Виллем и отхлебнул из кружки, пролив половину на усыпанный опилками пол.

Вдова поднесла к губам фарфоровую чашечку.

– Между прочим, меня зовут Виллем.

– А меня – Ико.

– Красивое имя. А что оно означает?

– Ничего. – Ико подула на жидкость в чашечке, сделала глоток.

– А что это у тебя за питье?

– Орича.

– Орища? – переспросил Виллем, коверкая незнакомое слово. – А на вкус как?

Ико не стала отвечать на вопрос, а потом словно и вовсе забыла о присутствии Виллема. Отпив еще несколько глотков, папирийка выплеснула остаток на пол, вскинула на плечо тяжелую суму и ушла, не говоря ни слова.

Виллем с минуту постоял у ее стола, а потом поплелся к приятелям.

– Да ты ее совсем очаровал, – сказал Стэн.

– Я просто хотел с ней по-дружески, – буркнул Виллем. – А она пива не пьет. Только орищу какую-то. Гадость, наверное.

– Это чай из нефритового листа, – сказал Джолан. – Очень полезный.

– Ты знаешь папирийский? – спросил Оромир.

– Немного.

– Слушай, а этим ее чаем можно напиться? – спросил Виллем.

– Нет, – ответил Джолан. – Зато он улучшает кровообращение и…

– А, ну тогда это полная фигня, – отмахнулся Виллем. – Ну что, еще по кружечке?

Все дружно подняли кружки.

Виллем повернулся к Джолану и скорчил недоуменную рожу:

– А ты чего ждешь, малец? Выпей с нами.

– Ладно. Конечно. Кружку выпью и больше не буду. Камберленд не велел напиваться.

– Ну, раз Камберленд не велел, будем пить помедленнее. – Виллем осушил кружку и снова зачерпнул пива из бочки. – Джон Камберленд плохого не посоветует.

Как заметил Джолан, Виллем выпил больше половины пива в бочке.

На следующее утро Камберленд пинками растолкал Виллема, которому впору было вкладывать ракушку в рот и отправлять в плавание к Морю Душ. Джолан приготовил ему настойку из дайновых завязей и имбиря, но Виллем, мучаясь тяжелым похмельем, тут же все выблевал.

– С тебя три серебряника, – сказал Джолан.

– Да пошел ты!

На западной окраине города воинов дожидались папирийские вдовы: Сосоне поправляла уздечку своего скакуна, а Ико грызла яблоко.

– Доброе утро, – поздоровался Камберленд.

Сосоне коротко кивнула и сказала:

– Мы все поедем верхом. Лошади надежные, хорошо отдохнувшие, оседланные.

Похоже, Ико всю ночь запасалась провиантом – переметные сумы на каждом коне были полны съестного.

– Спасибо, – поблагодарил Камберленд. – А то мы давно уже путешествуем на своих двоих.

– Где удобнее переправиться через реку? – спросила Сосоне.

– Ближе всего Греалоров мост, но через него не переберешься. Элден Греалор нанял строителей, которые соорудили огромную конструкцию, на баларский манер, чтобы легче было возить бревна с лесопилок в Дайновой пуще. А бледноглазые балары свое дело знают: на мосту больше башен и пропускных пунктов, чем в замке Мальгравов, и все под охраной людей Линкона. Туда нам ходу нет. – Он помолчал. – Мы пойдем через Демонов Проток, в двух неделях пути на запад.

– В двух неделях пути? – переспросила Сосоне. – А на карте обозначено много других мостов.

– Через них нельзя. Они все охраняются черепахами Линкона.

– Горгону можно пересечь южнее Глиновала, – сказал Джолан. – Я на себе это проверил.

– В этой дикой глуши ты перебрался через Горгону? – уточнил Камберленд.

– Ага. На плоту.

– Так ты же лекарь, – удивилась Сосоне.

– Необязательно быть лекарем или алхимиком, чтобы построить плот. Мы переплыли Горгону южнее Глиновала.

– Мне хорошо знаком этот участок реки, – сказал Камберленд. – На плоту, говоришь?

– Да.

– И как тебя речная грымза не сожрала?

– Я своего спутника об этом предупреждал. И мы даже одну видели, под водой. Но все-таки переплыли и остались целы.

– Ну, не все такие сумасшедшие, как ты, Джолан. В том месте самое теплое течение. Там легче высрать золотой самородок, чем уцелеть на переправе. Вдобавок мне известны все тропы и броды в Дайновой пуще, а вот к северу от Горгоны будет труднее. Лучше идти по знакомым местам, а значит, мы переберемся через Демонов Проток, обогнем с запада селения в долине Крагнара и оттуда двинем прямиком к Черному Утесу. – Камберленд посмотрел на Сосоне. – А если вам это не по нраву, то шастайте по Альмире сами. Без нас.

Сосоне окинула его холодным взглядом:

– Меня устраивает предложенный тобой путь. Выходим через пять минут.

– Эй, погодите, – вмешался Стэн. – Мне надо проверить сбрую.

– Я же сказала, лошади оседланы.

– Может, эти клячи и оседланы, но я должен самолично убедиться. Вы наверняка что-нибудь напортачили. В общем, я буду готов минут через двадцать.

– Ох, достал ты уже со своими лошадьми, – проворчал Оромир.

– Хорошо тебе говорить, – возразил Стэн. – Ты у нас молодой и ловкий. Ничего, придет время, перестанешь мчаться вскачь сломя голову.

– Все, хватит, – сказала Сосоне. – Даю тебе десять минут. А потом в путь.

8

Бершад

Терра, Море Душ, побережье Папирии

Бершад, прищурившись, смотрел на папирийский берег, окутанный густым туманом, зависшим среди ветвей высоких кедров. На полуострове еле виднелся небольшой городок, сквозь серую дымку проглядывали только крыши домов. Однако же невозможно было не заметить полдюжины военных кораблей с поднятыми парусами – они полным ходом шли на веслах из гавани навстречу судну, приближавшемуся к земле.

– Тебя всегда дома встречают с боем? – спросил Бершад у Джаку.

– Нет. – Джаку сплюнул за борт. – Обычно ничего такого не происходит.

– И что нам делать?

Капитан задумался.

– Спустить паруса. Остановиться. И надеяться, что нас не потопят, не выслушав объяснений.

– А, так надежда все же есть?

– Зависит от командующего флотилией. – Джаку помолчал и добавил: – Неплохо бы слепить какого-нибудь альмирского глиняного божка.

– Что происходит? – спросила Эшлин, выглянув из трюма.

– У нас тут небольшие неприятности, королева, – сказал Джаку, указывая на военные корабли.

Эшлин вышла на палубу. Завидев королеву, папирийские матросы умолкли, прекратили браниться и размахивать руками, а многие и вовсе отбежали подальше, будто вспомнили о каких-то срочных делах. Так они вели себя с тех пор, как Эшлин потопила неболёт, – как будто поразительные способности королевы были страшным секретом, о котором все знали, но боялись упоминать.

Матросы относились к ней с благоговением, ведь она спасла их жизни, и преисполнялись суеверного ужаса перед ее колдовством.

Бершад и Эшлин разглядывали приближавшуюся флотилию. Каждый корабль наверняка скрывал сорок воинов в трюме, а на мачтах сидели полтора десятка лучников. У папирийцев явно было численное преимущество, да и от закопченной драконьей нити на запястье Эшлин толку больше никакого.

– По-моему, императрица знает, что случилось с кораблями, отправленными в Альмиру, – сказала Эшлин; океанский ветер трепал темные пряди ее волос, а сама она не сводила глаз с флотилии. – Скорее всего, она приказала своему флоту нападать на любые суда, возвращающиеся с юга.

– Откуда такая враждебность? – спросил Бершад.

– Враждебность – обычное отношение императрицы Окину к чужестранцам, – фыркнула Эшлин.

– Я целиком и полностью подтверждаю слова королевы, – сказал Джаку.

Военные корабли окружили одинокое судно. Когда все пути к отступлению были отрезаны, два фрегата вышли из строя и устремились к кораблю, будто красноголовы на охоте, только медленнее. На корабельных корпусах, обитых черной сталью, красовались изображения волн и косаток в прыжке. На носу появились лучники, наставили на корабль заряженные и взведенные арбалеты.

– Эй! – выкрикнул кто-то с палубы папирийского фрегата. – Кто вам позволил без предупреждения зайти в папирийские воды?

– А у нас другого выхода не было, – откликнулся Джаку, встав у борта.

– У нас приказ топить любой корабль из Альмиры.

– И почему же ты нас еще не потопил?

– Мне захотелось разобраться. – Бритоголовый капитан с жиденькой бороденкой, прищурившись, всмотрелся в Джаку. – По-моему, я тебя не знаю.

– Я – капитан Джаку.

– А, слыхал о таком.

– А тебя как зовут?

– Капитан По.

Джаку кивнул и четко отдал честь на папирийский манер.

– И я о тебе слыхал. Мой старший помощник, Томкин, когда-то служил у тебя под началом. Хорошо о тебе отзывался.

– И как дела у Томкина?

– Три года назад ракушку проглотил. – Джаку помолчал и добавил: – А без предупреждения мы явились потому, что у нас особый груз. Вот, сам посмотри.

Джаку указал на Бершада и Эшлин.

По окинул взглядом палубу, уставился на татуированные щеки Бершада и на суровое лицо Эшлин:

– А вы кто такие?

– Это Эшлин Мальграв, королева Альмиры, племянница всевечной императрицы Окину, – объявил Джаку и сплюнул. – А это – долбаный Бершад Безупречный.

– Надо же, – сказал капитан По, дернув бороденкой. – Покажи-ка мне руку, драконьер.

Бершад выступил вперед, под прицел десятка арбалетов, сбросил куртку, расстегнул рубаху и высвободил руку из рукава, открыв вытатуированную цепочку из шестидесяти шести драконов, которых он убил за четырнадцать лет изгнания, – больше, чем любой драконьер во всей Терре.

По облизал губы, не отрывая взгляда от легендарной татуировки:

– Охренеть.

– Угу, – буркнул Бершад.

– Ну так что? – спросил Джаку. – Прикажи-ка своим людям опустить арбалеты и дай нам пройти. Мы привезли вести из Незатопимой Гавани. Плохие.

– Нам это известно, – сказал По; арбалетчики продолжали держать корабль Джаку под прицелом. – Вдова Сосоне прислала почтового голубя.

На корабли упала тень. По взглянул в небеса:

– Что это? Серокрылый кочевник?

Все уставились в небо. Джаку кашлянул.

– Он нас давно сопровождает. Покамест не нападал.

– Это дракон. Они только и делают, что нападают.

– Серокрылые кочевники обычно не нападают на людей, – на чистом папирийском сказала Эшлин, сделав шаг вперед.

На нее нацелились арбалеты.

По сплюнул:

– Я плохо разбираюсь в драконах, но знаю, что они не прислушиваются к заявлениям свергнутых королев. – Он посмотрел на Бершада. – Может, ты возьмешь копье и покажешь нам свои умения?

– Я больше этим не занимаюсь.

– Ну да, теперь ты переключился на императоров. – Он ткнул пальцем в сторону Бершада. – После того как ты убил Мерсера Домициана, балары объявили огромную награду за твою голову.

– Я еще и императорский дворец поджег.

– Капитан, хватит уже разговоров о баларах и драконах, – сказала Эшлин, пытаясь сменить тему. – У нас срочные новости. Нам как можно скорее нужно попасть в Химейю.

– Потерпите. Кроме вестей, доставленных почтовым голубем, в Папирию пришли и торговые суда. Торговцы нам всякого наговорили о сражении. Они, конечно, любят приукрасить, но все как один утверждают, что Эшлин Мальграв – колдунья и ведьма, которая уничтожила все войско Седара Уоллеса, выпуская изо рта шаровые молнии.

– По-твоему, я похожа на ведьму?

– Если честно, я не знаю, как выглядят ведьмы. И как выглядит Эшлин Мальграв, я тоже не знаю. – По снова окинул взглядом палубу и заметил Фельгора, который сидел на бочонке и чистил ногти щепкой. – А вот тебя я знаю. Ты – Фельгор, Поджигатель Борделей.

– Так нечестно! – запротестовал Фельгор. – Я только однажды чердак подпалил, да и то по чистой случайности.

– Ну-ну, – вздохнул капитан По. – Значит, тут на корабле собрались неизвестная, именующая себя королевой-ведьмой, императорский убийца-изгнанник и знаменитый вор. Да вас троих в самом страшном сне даже на десять лиг не подпустят к императрице Окину!

– Верно подмечено, – сказала Эшлин. – Но в вестях Сосоне наверняка говорилось и о том, что Эшлин Мальграв, возможно, уцелела в сражении при Незатопимой Гавани и спаслась на папирийском корабле. В таком случае императрица Окину сообщила бы вам сведения, необходимые для установления моей личности.

По кивнул и наморщил лоб, явно что-то припоминая.

– Было такое. Императрица приказала задать один вопрос той, кто назовет себя Эшлин Мальграв: как прекратить вспышку кровавого поноса среди жителей отдаленной горной деревни?

Эшлин улыбнулась:

– Все дело в источниках воды. Для начала необходимо смешать давленые яблоки из драконьего логовища с таким же количеством мха Багряная Башня и дважды в день промывать десятью галлонами этой смеси все колодцы в округе; тем временем необходимо отыскать новый родник или ручей, желательно высоко в горах, выстроить акведук и собирать воду в особую цистерну.

По хмурился, слушая Эшлин, – очевидно, она говорила то, что следовало, но капитану это почему-то не нравилось.

– Ну ладно, – наконец сказал он. – Мне приказано сопроводить вас в Нулсин. – По указал на окутанный туманом город. – Императрица даст вам аудиенцию.

– А почему не в Химейю? – недоуменно спросила Эшлин.

– Не знаю. – Капитан По перевел взгляд с Бершада на Эшлин. – Императрица примет только тебя. Вора и драконьера закуют в кандалы и отправят в темницу, пока не решат, что с ними делать дальше.

– Нет, они останутся со мной! – возмутилась Эшлин.

– Твоего прибытия ожидали. А этих никто не ждал. Вдобавок я следую приказам всевечной императрицы Папирии, а не альмирской королевы-ведьмы.

Бершад едва заметно пожал плечами: мол, тут и спорить нечего. Эшлин сообразила, что сейчас бесполезно возражать или настаивать на своем.

– Я не потерплю жестокого обращения с пленниками! – все-таки заявила она.

– Все будет в полном порядке, королева, – заверил ее По, глядя, как Бершада и Фельгора заковывают в кандалы и уводят на фрегат.

Когда Фельгор приблизился к капитану По, кандалы слетели с его запястий и со стуком упали на палубу. Фельгор вытянул руки и удивленно поглядел на них:

– Надо же, какая у меня скользкая кожа!

– Очень смешно, – сказал капитан По и рукой в латной перчатке хлестнул Фельгора по лицу.

Фельгор повалился на палубу.

Бершад дернулся было на помощь, но тут же замер – на него наставили арбалеты.

– Капитан! – окликнула Эшлин. – Я тебя предупреждала.

– Жестокое обращение – это одно, – ответил По. – А учить придурка уму-разуму – это совсем другое. – Он улыбнулся Фельгору. – Добро пожаловать в Папирию.

9

Эшлин

Папирия, портовый город Нулсин

– Твоя вдова останется на корабле, – сказал капитан По, когда фрегат причалил в порту Нулсина, непримечательного городка со скромными домами из кедровых бревен, крытыми сланцевой черепицей.

– Нет, не останусь, – ответила Хайден.

Капитан По опешил.

– Но если ты меня так опасаешься, я оставлю тебе оружие, – сказала Хайден и вручила ему свой короткий меч и пращи.

По посмотрел на свернутые пращи, будто на клубок змей, наконец взял их, передал одному из матросов, что-то буркнул и жестом пригласил Эшлин и Хайден следовать за ним. Они направились к хижине, где пахло свежей соломой и виднелись следы прерванной работы: недовязанные снопы пшеницы и полунарезанные брикеты торфа. Судя по всему, обитатели хижины покинули ее совсем недавно.

– Подождите здесь, – сказал По, оглядывая скромное жилище.

– Чего ждать?

Не отвечая, капитан По вышел за дверь.

Долгое время Эшлин и Хайден сидели молча.

Наконец Эшлин сказала:

– Я никогда не благодарила тебя за то, что ты для меня делаешь.

– За что это?

– Ты почти полжизни провела у меня на службе, – объяснила Эшлин. – Гонялась со мной за драконами. Охраняла меня в лаборатории, пока я проводила алхимические опыты. Присутствовала вместе со мной на бесконечных государственных советах и нудных встречах. А когда умер мой отец… ты за меня сражалась. Ты столько раз спасала мне жизнь, а я даже не подумала сказать тебе спасибо.

– Мне не нужны благодарности. Я вдова. Я обязана тебя оберегать.

– Больше этого не потребуется.

Хайден недоуменно наморщила лоб:

– Прости, королева, но я тебя не понимаю. Ты во мне разочаровалась?

– Вовсе нет. Ты – лучшая телохранительница и лучшая подруга. Но я больше не королева. Мне не положено ни твоей помощи, ни твоей защиты.

– Я помогала тебе не потому, что ты была королевой, а потому, что в твоих жилах течет императорская кровь. И пока ты жива, я буду исполнять твои повеления.

– Нет, Хайден, я не буду тобой повелевать. Я больше не имею права тебе приказывать. Ты всю жизнь несла опасную и трудную службу и, несмотря на все испытания, выпавшие на твою долю, все-таки вернулась на родину. Мне хочется, чтобы ты наконец-то пожила в свое удовольствие.

Хайден задумалась.

– Я ценю твое предложение, Эшлин. Однако же, даже если ты откажешься от моих услуг, я все равно останусь вдовой. А вдовы, у которых нет подопечных, выполняют для империи работу иного рода.

– Как Сосоне?

– Да.

Эшлин помотала головой:

– Нет-нет-нет, для тебя я этого не хочу. Окину ценит наши родственные связи, поэтому я попрошу, чтобы тебе позволили жить в мире и спокойствии.

Хайден хотела что-то ответить, но осеклась и, оглядевшись, сказала:

– Она здесь.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что нас окружили.

Из теней беззвучно выступили два десятка вдов. Дверь в хижину распахнулась, и всевечная императрица Окину перешагнула порог.

На императрице было платье из черного и алого шелка, перетянутое поясом на талии. Белая пудра тонким слоем покрывала лицо, черная тушь четко обрисовывала брови и губы. Смоляные волосы змеей обвивали голову и водопадом струились по спине. Слева и справа от императрицы замерли вдовы-телохранительницы.

– Императрица, – с глубоким поклоном произнесла Эшлин.

Хайден тоже склонилась в поклоне.

Целую минуту Окину молча смотрела на свою племянницу. Загримированное лицо императрицы не позволяло определить ее возраст, но Эшлин точно знала, что ей семьдесят три года.

– Черные небеса! – наконец воскликнула Окину. – Я сказала одной из вдов, что ты окажешься самозванкой, а выходит, я проспорила ей два золотых. – Голос императрицы шуршал, как старая бумага на речной гальке. – У тебя материнский нос, отцовские глаза и, если верить капитану По, обширные познания в медицине. Во всяком случае, ты точно знаешь, как и чем лечить кровавый понос. Так что сегодня я всем кругом должна, племянница.

Эшлин снова почтительно склонила голову:

– Спасибо, что приютили меня, императрица. У меня есть для вас неотложные новости. Во время нашего плавания случилось…

– А правда, что твой бывший любовник убил в Баларии Мерсера Домициана?

– Он сделал это по моему приказу.

Окину нахмурилась:

– Прежде чем отдавать такие непродуманные приказы, тебе следовало посоветоваться со мной.

Эшлин тяжело сглотнула, понимая, куда клонит Окину. Императрица хотела загнать племянницу в угол, чтобы получить преимущество в дальнейших переговорах о предоставлении беглецам убежища в Папирии. Но Эшлин не собиралась поддаваться.

– Я отдала приказ из насущной необходимости. Мерсер Домициан хотел разрушить мировой порядок.

– Мерсер Домициан был предсказуем, чего не скажешь о тех, кто теперь пришел к власти в Баларии: об Актусе Шипе, о твоей младшей сестре и, конечно же, об Озирисе Варде.

– Вы знаете Озириса Варда? – удивилась Эшлин. – Откуда?

Окину оставила вопрос без ответа.

– Кроме слухов о том, что твой любовник натворил в Заводном городе, ходит множество сплетен и о тебе, моя драгоценная племянница, и о колдовстве, которое ты напустила на Незатопимую Гавань. – Императрица указала на запястье Эшлин. – Покажи-ка, что у тебя там.

Эшлин замялась. Она хотела упомянуть о драконьей нити после того, как переговоры завершатся, но раз Окину об этом известно, то бесполезно что-то скрывать. Эшлин завернула рукав черного платья и показала императрице закопченную нить, вплавленную в кожу.

– Что это?

– Спинномозговой нерв призрачного мотылька, – объяснила Эшлин.

– Вот оно что… – прошептала Окину. – Ты тоже о нем узнала.

Эшлин не ожидала такого ответа.

Императрица заметила изумление на лице племянницы и улыбнулась:

– Неужели ты решила, что секреты драконов Терры известны только тебе?

Эшлин облизала губы.

– Откуда вы это знаете?

– Всему свое время. Сначала покажи мне, как ты им пользуешься.

Вдова слева от Окину негромко кашлянула.

– Тийя, давай обойдемся без этих вот предупреждений исподтишка, – отмахнулась императрица и нетерпеливо обратилась к Эшлин: – Ну, не тяни! Или ты забыла заклинание? Или тебе еще что-то нужно?

– Рассказы о том, что случилось в Незатопимой Гавани, – чистая правда. Но по пути на север мы подверглись нескольким нападениям, поэтому мне пришлось воспользоваться нитью. К сожалению, она пострадала, – объяснила Эшлин.

– Как именно она пострадала?

– По-моему, вы знаете о свойствах этих нитей. Называйте их как хотите – биологический феномен, усиленный добавками алхимических ингредиентов, или просто колдовство. Моя драконья нить не выдержала нагрузок и больше не реагирует на воздействие известных мне катализаторов.

– А на что она теперь реагирует?

– Не знаю. Может быть, вообще ни на что.

– Жаль.

– И это не единственная наша проблема. Моя драконья нить пострадала, когда я уничтожила летучий корабль из драконьих костей и стали.

– Что ж, одним неболётом меньше – и то хорошо.

Эшлин снова недоуменно наморщила лоб. То, что Окину не выказала ни малейшего удивления при упоминании летучего корабля, имело только одно объяснение.

– Вам известно о неболётах?

– Разумеется. Они всегда привлекают внимание, а у меня глаза и уши повсюду.

– Расскажите, пожалуйста, что произошло.

– Видишь ли, Эшлин, когда твой любовник убил Мерсера Домициана, он избавил нас от одной проблемы, но на ее месте возникла другая, гораздо сложнее. Теперь Баларией правит генерал Актус Шип. Твоя сестра и ее муж – марионетки на императорском троне. В Баларии установлена военная диктатура. Вдобавок из-за голода страна оказалась на грани катастрофы. Мерсер намеревался спасти положение, используя свою глобальную монополию на драконье масло для заключения выгодных торговых договоров. Однако Актус Шип – солдафон до мозга костей. Скажи-ка мне, что бы ты сделала на месте Шипа, если бы у тебя в стране не было продовольствия, зато была целая армада неболётов?

Поразмыслив, Эшлин ахнула:

– Не может быть!

– Увы, может. – Окину вытащила из кармана ворох скрученных пергаментных листов – голубиную почту. – Вот сообщения от вдов, уцелевших после сражения при Незатопимой Гавани. К несчастью, вдов осталось не много, но им я доверяю как никому больше в Терре. В каждом послании говорится одно и то же. Пока вы плыли на север, весь флот Линкона Поммола был уничтожен, сожжен дотла. А после этого в каждом крупном альмирском городе, где в сезон Ясных Небес устраивают рынки, появился летучий корабль из драконьих костей и стали. Из корабельных трюмов спрыгнули воины, похитили продовольствие, а потом неболёты сбросили бомбы на города и улетели восвояси. Погибло очень много альмирцев.

– Но почему балары просто забрали продовольствие и улетели? Если армада летучих кораблей и впрямь так велика, то они легко могли бы завоевать Альмиру!

– Не только Альмиру, но и всю Терру, – поправила племянницу Окину. – Но в Листирии разгорелся мятеж, поэтому Актус Шип отправил свою армию его подавлять. А как ты думаешь, что он сделает после того, как усмирит бледнокожих листирийских варваров?

Эшлин была наслышана об Актусе Шипе: этот жестокий правитель творил ужасающие злодеяния во вверенных ему провинциях Баларской империи. А теперь, когда он обзавелся неболётами, следовало предположить, что он распространит свои зверства по всей Терре.

– Мне нужно срочно вернуться в Альмиру.

– С бесполезной драконьей нитью на запястье и в сопровождении изгоя-убийцы? Это навряд ли поможет, – поморщилась Окину. – Не забывай о главном. Разумеется, Актус Шип представляет определенную угрозу, но главная проблема не в нем.

– А в ком?

– В том, кто построил армаду неболётов. В Озирисе Варде.

– Откуда вы знаете, что армаду построил Вард?

– Потому что именно это я поручила ему пятьдесят лет тому назад. Правда, я приказала ему построить обычные, а не летучие корабли.

Эшлин не сумела скрыть изумления:

– Если можно, объясните поподробнее, пожалуйста.

– Что ж… – Окину указала на стол посреди пыльной комнаты. – Я стара. У меня опухли лодыжки и болят колени. Давай присядем. – Она подошла к столу и уселась, приняв величественную позу. – Говорят, однажды ты взяла к себе на службу алхимика, чтобы он изучал пчел на какой-то горе в джунглях. Это правда?

Эшлин пожала плечами. Алхимика звали Фрула, и, насколько было известно Эшлин, он до сих пор обитал на той горе.

– Тетушка, за прошлый месяц я проплыла сотни лиг и стала причиной гибели нескольких тысяч человек. Лучше расскажите мне, что именно связывает вас с Озирисом Вардом.

Окину улыбнулась:

– Вот что мне в тебе нравится больше всего, Эшлин. Ты не тратишь времени на пустые разговоры. Нет, я не пытаюсь что-то от тебя утаить, а вопрос я задала по очень простой причине: извлекать пользу из алхимии можно разными путями, а не только беря на службу вздорных старцев. Я была гораздо моложе тебя, когда стала императрицей, но уже тогда решила подыскать для алхимии более практическое применение.

– В каком смысле практическое?

– Я мечтала о кораблях из драконьей кости и о воинах, облаченных в неуязвимые доспехи. Если рассуждать логически, то лучше самого большого флота в мире может быть только тот, который невозможно уничтожить. Из истории Терры мне было известно, что те драконьи кости, которые каким-то образом удается сохранить, приобретают особую прочность. Их ничем не разрушишь. А раз драконью кость можно сохранить, то, естественно, должен существовать какой-то способ ее сохранения в промышленных масштабах. Я хотела, чтобы алхимики разработали такой способ.

Эшлин прищурилась. Окину ясно излагала ход своих рассуждений, но за ними скрывались какие-то неизвестные Эшлин знания.

– А какие именно сведения позволили вам прийти к таким выводам?

– Эти сведения я похитила у гильдии алхимиков, из их архивов в Паргосе.

– Вы их похитили?

– Вот представь, что, взойдя на альмирский престол, ты унаследовала не страну, где нет ничего, кроме джунглей, болот, бездорожья и вечно пьяных баронов-недоумков, а две тысячи лучших в мире телохранителей, асассинов и лазутчиков. Как бы ты этим воспользовалась?

Эшлин пришлось признать, что логика императрицы безупречна.

– Значит, ваши вдовы украли у алхимиков способ сохранения драконьей кости?

– Не совсем. Алхимики очень трепетно относятся к своим секретам, но в их записях не оказалось ничего, кроме теоретических выкладок и предположений. Единственным ценным сведением было упоминание о месте, где, возможно, отыщется разгадка тайны драконьих костей. – Она многозначительно умолкла, а потом произнесла: – На острове Призрачных Мотыльков.

– Вы шутите?

Об острове Призрачных Мотыльков говорилось лишь в легендах и сказаниях. Якобы это было некое тайное место, полное драконов, демонов и немыслимых сокровищ.

– Да, поначалу я тоже подумала, что это все выдумки. Но выяснилось, что остров существует на самом деле. Он находится далеко на севере, в Великой Пустоте. Его местоположение давно известно алхимикам, просто они вот уже триста лет хранят эти сведения в своих архивах.

– А почему?

– Потому что считают, будто на острове таится секрет бессмертия, и уже много сотен лет пытаются его отыскать, – фыркнула Окину. – Прямо как дети. Из архивных документов мне стало известно, что алхимики устроили на острове несколько исследовательских станций. Одним из последних туда отправился ботаник по имени Касамир, изучать какой-то уникальный гриб. По-моему, чистая дурь. На острове обитала целая стая смирных драконов, но для Касамира грибы почему-то были важнее.

– А откуда там смирные драконы?

– Спустя несколько лет после прибытия на остров Касамир сообщил, что на северной оконечности угнездилась большая стая призрачных мотыльков. Это меня заинтересовало, и, зная о сравнительно мягком нраве этой породы, я решила послать туда своего человека, с особым поручением. Разумеется, воспользоваться услугами алхимиков я не могла, поскольку украла сведения из их архивов, так что я взяла на службу того, кого с позором изгнали из гильдии.

– Озириса Варда?

– Да.

– А за что его изгнали?

– Если верить ему, то за неуемное любопытство. Конечно же, это не самое развернутое объяснение, но меня оно не интересовало.

– Почему?

– Потому что он был молод, честолюбив и умен, то есть очень похож на тебя, Эшлин. Если не считать полного отсутствия каких-либо моральных принципов и нравственных ценностей. Стремление Озириса к знаниям не ведает границ, и ради этого он готов использовать любые методы исследования. Для него не имеет значения, какой ценой достаются эти знания. Все эти качества великолепно подходили для моих целей, но в конце концов я жестоко поплатилась за свое решение. Если честно, я до сих пор за него расплачиваюсь.

Эшлин вспомнились рассказы Бершада о жутких экспериментах Варда, о бесстрастных ампутациях и прочих изуверских опытах. Страшно было представить, что этот человек теперь повелевает баларской летучей армадой.

– А чем он занимался на острове Призрачных Мотыльков?

Окину придвинула к ней стопку документов:

– Вот, сама прочитай. Мы с Вардом договорились, что каждые полгода я буду отправлять на остров корабль, для восполнения припасов и передачи сообщений. После того как Озирис Вард добрался до острова, я получила следующее послание…

10 ноктаря 210 лета

Всевечной императрице Окину

Я наконец добрался до острова и сейчас пишу это на опушке глухой чащи, не похожей ни на какие леса в Терре. Ваши сведения подтвердились: особей Draconis wisp somnium здесь больше, чем кроликов, и они такие же смирные, как новорожденные оленята; я не нахожу объяснений такой высокой численности призрачных мотыльков в этом регионе. Вдобавок здесь превеликое множество новых видов флоры и фауны. В частности, здесь произрастает поразительный вид грибов рода кордата – он достигает необычайной высоты, выше самых высоких тополей. Только за прошедший день я обнаружил пятнадцать новых видов жуков, три вида богомолов необычного цвета и следы медведеподобного млекопитающего, такие громадные, что наверняка их оставил какой-то неизвестный науке зверь. При исследовании некоторых областей острова я заметил отклонения и сбои в показаниях компаса и других измерительных приборов. Очевидно, в этих местах залегает порода, обладающая мощными магнитными свойствами, которую можно использовать для создания алхимических инструментов.

Хорошо, что вы доверились своему чутью и отправили меня сюда. За прошедшие годы алхимики построили здесь несколько исследовательских станций и оставили огромное количество аппаратуры. Я не сомневаюсь, что мне удастся разработать процесс сохранения драконьей кости, чтобы использовать этот прочнейший материал для строительства папирийского флота на зависть всем прочим государствам Терры. Однако же пока неясно, сколько времени на это понадобится. Надеюсь, что за год я смогу составить приблизительный график работы.

Кстати, я встретился с единственным алхимиком, оставшимся на острове. Его зовут Касамир, он ботаник. Он занят поисками эликсира бессмертия и в ходе своих исследований обнаружил весьма любопытные свойства грибов кордата. Он мыслит не масштабно, но я намерен продолжить наше знакомство и, возможно, отыщу практическое применение результатам его экспериментов.

Не волнуйтесь, я помню о ваших распоряжениях.

Озирис Вард

– О каких распоряжениях он говорит? – спросила Эшлин.