Текст книги "Колдовство королевы"

В купальне воцарилась тишина, нарушаемая лишь негромким плеском воды и вздохами Эшлин. Она разрумянилась и выгнула спину от наслаждения.

Наконец она открыла глаза:

– Что ж, раз ты не в состоянии захмелеть, выпитое не помешает тебе оттрахать меня как следует, верно?

Бершад улыбнулся:

– Верно, моя королева.

Часть II

11

Кастор

Таггарстан

Кастор с брезгливым восхищением наблюдал, как Валлен Вергун завтракает.

На завтрак Вергун всегда ел одно и то же – здоровенный шмат серовато-розового мяса, щедро сдобренного черным перцем и куркумой. Эти дорогостоящие пряности привозили из Юно, далекой страны за пределами Таггарстана. Мясной сок пятнал губы Вергуна, белые, как кость. Да и сам Вергун был весь белый, как кость. Только глаза у него были красные, как кровь.

Весь Таггарстан терялся в догадках, что за мясо Валлен Вергун ест по утрам. Половина горожан свято верила, что Вергун каждое утро трапезничает человечиной. Другая половина утверждала, хотя и без особой уверенности, что он ест свинину.

Мясо к столу Вергуна поставлял мясник по имени Лим, которому двенадцать лет назад за какую-то неведомую провинность выскоблили глотку ложкой. Мясник снабжал своим товаром только Вергуна, и все попытки тайком забраться к Лиму на склад завершались провалом. Единственный человек, которому удалось пролезть в помещение через окошко на задах, оттуда больше не вышел. По слухам, на следующее утро он попал на стол к Вергуну.

Кастор так до сих пор и не решил, человечина это или свинина. Сегодняшнее блюдо напоминало филейную часть какой-нибудь толстухи, а вчерашнее – походило на свиной окорок.

Вообще-то, Кастор считал, что Вергун намеренно поддерживает слухи и сплетни, чтобы застращать обитателей Таггарстана: тот, кто завтракает человечиной, не может не внушать ужас.

Вергун ткнул в кусок мяса изящной серебряной вилочкой, будто какой принц или барон, и разрезал его громадным кинжалом из драконьего клыка. Об этом кинжале ходило столько же слухов, сколько о завтраках Вергуна. Клинок был уникальным.

Таким же уникальным, как и его прежний владелец.

Кастор не присутствовал на поединке Вергуна с Бершадом Безупречным, потому что как раз в это время отправился на барже в Гразиленд – разбираться с контрабандистами. Когда он вернулся, город все еще полнился слухами. Судя по всему, Вергун изувечил Бершада, убил его осла, отнял драгоценный кинжал, а самого драконьера швырнул в трюм речной баржи и отправил умирать. Некоторые утверждали, что Вергун отрезал Бершаду ногу и съел ее, причем заставил драконьера на это смотреть.

Кастор не верил россказням про ногу, но кинжал был неоспоримым доказательством. Вергун пользовался им всякий раз, как садился за трапезу, хотя кинжал больше подходил для охоты на медведя, чем для разрезания мяса. Однажды Кастор спросил Вергуна, зачем ему такое неудобство, а тот ответил, что дихотомия доставляет ему особое удовольствие.

Кастор знал, что такое дихотомия – хореллианские гвардейцы получали хорошее образование на службе в императорском дворце, – но все равно не понимал, какое удовольствие она может принести в данном случае.

– Объясни-ка мне еще раз, – сказал Вергун, сунув кусок сочного мяса в рот, – как именно Том Трясун умудрился за одну ночь потерять моего папирийского доносчика и обанкротить мой игорный дом?

Кастор замялся:

– Ну, меня там не было, командир, поэтому…

– Зато сейчас ты здесь, с докладом. Так что докладывай.

Том Трясун считался владельцем фешенебельного игорного дома, на самом деле принадлежавшего Валлену Вергуну. Банкротство означало, что Вергун понес значительные финансовые потери и теперь пребывал не в самом лучшем настроении.

– Насколько мне известно, заведение обанкротилось не за ночь, а в результате игры в кости, затянувшейся на два с половиной дня.

Вергун проглотил мясо.

– Мне нравится твоя точность, Кастор. Спасибо. Именно поэтому я и беру на службу провинившихся хореллианских гвардейцев – моральные принципы ты утратил, но дотошность сохранил. Как там о вас говорят? Вдвое массивнее вдовы, а отваги и на половину не наберется.

При упоминании о своем прошлом Кастор невольно вздрогнул:

– Я не люблю сравнений, командир.

– Почему бы это?

Кастор пожал плечами:

– Потому что предпочитаю не делать обобщений, только и всего. А всякие там меткие сравнения пусть придумывают в тавернах – гуляки и пьяницы одинаково боятся и вдов, и хореллианских гвардейцев.

– Гм… – протянул Вергун, постукивая себя кинжалом по виску. – Продолжай.

– На этой неделе в город прибыл чужеземец. Как и на каком судне – неизвестно. По одним сведениям, у него был баларский выговор, по другим – галамарский, по третьим – листирийский. Описания внешности тоже разнятся: то ли высокого роста, то ли низенький. Еще упоминают о бородавке, то ли на лбу, то ли на подбородке, что весьма странно.

– Весьма странно, – повторил Вергун, как будто слова эти были ключом к каким-то его воспоминаниям.

– Дальнейшие события развивались предсказуемо. Чужеземец пришел в игорный дом, предъявил баларские банковские векселя, начал играть в кости, за несколько часов просадил в общей сложности семь тысяч золотых. Потом объявил, что проигрался в пух и прах, попросил Тома выдать ему ссуду на сумму вдвое больше проигранной, под двадцатипроцентную ставку возврата. Том с радостью согласился, хотя на означенную ссуду ушла вся наличность из подвалов игорного дома.

Вергун цыкнул зубом.

– И сразу после этого чужеземцу начало везти.

– Да еще как! Беспрерывно. – Кастор вздохнул. – Причем в кости. А это означает только одно.

– Он мошенничал.

– Да, командир.

Вергун пристукнул указательным пальцем по кинжалу:

– И почему его не убили?

– Потому что все произошло слишком быстро. Пока все изумлялись такому невероятному везению, чужеземец взвалил переметные сумы с выигрышем на лошадь и был таков.

– А где он сейчас?

Кастор смущенно кашлянул:

– Пропал без следа.

Вергун снова постучал по кинжалу, не сводя глаз с мяса на тарелке.

– А что случилось с папирийцем?

Кастор поежился, но ничего не поделаешь – дерьмо приходилось хлебать ложкой.

– В суматохе за ним не уследили, и он повесился там же, в подвале.

– Объясни мне, как человек, связанный по рукам и ногам, да еще и с обрубленными пальцами, ухитрился раздобыть веревку, соорудить петлю, а потом накинуть ее на шею и удавиться?

Узник в подвале игорного дома был каким-то хорошо осведомленным министром в правительстве Папирии, которого похитили пираты, а Вергун его выкупил, чтобы впоследствии выпытать у него все государственные и военные тайны, а потом устроить торги и продать добытую информацию за головокружительную цену. Зарабатывать деньги таким способом было сложно и трудоемко, но он оправдывал себя. В обязанности вдов и хореллианских гвардейцев входило предотвращение таких происшествий, но иногда случались проколы.

– Не знаю, командир. За узника отвечал Том.

– Да-да. А где Том? – негромко, со сдерживаемой злобой спросил Вергун.

– Ждет за дверью. Жаждет все объяснить.

– Мне не нужны объяснения, – сказал Вергун. – Будешь уходить, перережь ему глотку и сбрось тело за борт.

– Это из-за четырнадцати тысяч золотых?

– Мне плевать на убытки его поганого заведения. А вот за папирийские секреты мне отвалили бы сотни тысяч, – злобно проворчал Вергун. – Пленник повесился, так ничего и не сказав. Из-за глупости Тома я потерял гораздо больше, поэтому видеть его не хочу. Убей его и избавься от трупа.

Кастор напрягся. По собственному опыту он знал, что если Валлен Вергун решил кого-то убить, то его никто не остановит. Кроме того, любая попытка его отговорить была чревата потерей пальцев, ушей или языка.

– Будет исполнено, командир.

Он ждал привычного небрежного жеста, позволявшего ему удалиться, но Вергун повернулся к окну и устремил вдаль непроницаемый взор.

– Надоело мне все это, – пробормотал Вергун.

– Что надоело?

– Все. Поиски источников дохода. Придурки, которые позволяют этим источникам дохода совать голову в петлю. Контрабанда опиума в Бурз-аль-дун в обмен на жалкие капли драконьего масла… Скучно.

Валлену Вергуну, самому богатому и самому могущественному человеку в Таггарстане, было скучно? Кастор не знал, что на это ответить, поэтому благоразумно промолчал.

– А о Сайласе Бершаде что-то слышно? – спросил Вергун.

Он всегда задавал Кастору вопрос о легендарном драконьере. К счастью, воинская дисциплина удержала бывшего гвардейца от невольного взгляда вправо, где стояли стеклянные банки с проспиртованными головами Лиофы и Девана. Кастор уже был в Таггарстане, когда Боргон, вечно пьяный капитан баржи, который отвез до смерти изувеченного Бершада в Баларию, вернулся и доставил Вергуну отрубленные головы его подручных.

Как выяснилось, увечья Бершада не были смертельными. Он убил Девана, Лиофу и еще десяток бурз-аль-дунских контрабандистов, а потом отправил их головы Вергуну с предостережением: «Я вернусь». Без указания точных сроков.

Вергун пришел в ярость и даже поджег один из своих кораблей, – правда, члены команды успели оттуда выбраться. Почти все. Вергун поклялся сохранить головы, чтобы, когда к нему заявится Бершад, сначала заставить его сожрать проспиртованные мозги, а потом убить.

– Вообще-то, да.

Красные глаза Вергуна уставились на Кастора.

– Вот с этого и надо было начинать.

– Об этом стало известно поздно ночью, как раз после происшедшего в игорном доме, так что нам было не…

– Подробности меня не интересуют. Рассказывай.

Кастор вздохнул:

– Мы получили весточку от Безумца. Он… встретил Бершада в Баларии и говорит, что знает, куда тот направился.

– И куда же?

– Озирис требует, чтобы ему заплатили за информацию.

– Понятно. И какую же плату хочет получить имперский инженер?

– Он хочет, чтобы мы отправили в Бурз-аль-дун трех лучших убийц. И если они выполнят его поручение, то он сам приедет в Таггарстан и сообщит вам лично.

Вергун помолчал.

– Пошли к нему Гайла и листирийских близнецов, как их там…

– Райк и Вун.

– Ну да. – Вергун улыбнулся Кастору. – Безусловно, мой лучший убийца – это ты, но ты мне нужен здесь. Безумец обойдется этой троицей.

Кастор знал, что упомянутым троим было до него далеко, ведь он и впрямь слыл лучшим убийцей в Таггарстане. Однако же Гайл, Райк и Вун были одними из самых ловких и безжалостных убийц среди людей Вергуна, число которых росло изо дня в день. Сейчас на Вергуна работали девятьсот семь человек, без малого целый полк. Поговаривали, что он хочет возродить Змиерубов, свой старый отряд наемников. А учитывая жалобы Вергуна на скуку, вполне возможно, что эти слухи окажутся правдой.

– Будет исполнено, командир, – сказал Кастор.

Вергун кивнул и небрежным взмахом руки приказал Кастору удалиться.

Кастор обнажил меч и шагнул за дверь, к Тому Трясуну.

12

Вира

Балария, Бурз-аль-дун, императорский дворец

Вира присутствовала на королевских приемах и пиршествах с тех самых пор, как восемнадцатилетней вдовой приехала в Альмиру. Она привыкла стоять по стойке смирно, пока несколько десятков высокопоставленных гостей угощались яствами, которых хватило бы на целый год жителям одной деревни. Насытившись, гости выбрасывали недоеденное и продолжали пить и танцевать, а потом – в зависимости от приглашенных и от фазы луны – начинали оргию.

Однако же банкеты, которые еженощно устраивал император Ганон Домициан в честь Этерниты, баларской богини времени, с легкостью затмевали самый роскошный альмирский пир.

В зале высились три статуи Этерниты. Каждая была отлита из определенного металла – золота, серебра или меди, – и все утыканы синхронизированными часами. Гости проходили мимо статуи, словно бы слыша биение металлического сердца. Альмирцы предпочитали сумрачные помещения и землистые запахи, а залы императорского дворца были ярко освещены начищенными светильниками, в которых жгли драконье масло. По углам стояли странные конструкции в форме ульев, наполнявшие зал разнообразными ароматами: сосновым, лавандовым, персиковым.

Металлические устройства были непривычными, а вот еда была хорошо знакома и Вире, и Каире: альмирские ананасы, рис нового урожая и свежезасоленная свинина.

– Позорище! – прошептала Каира.

– В чем дело, императрица? – спросила Вира.

– Они все забрали себе, – пояснила Каира. – Корабли, вернувшиеся из Альмиры, привезли грузы прямиком во дворец. Продовольствия не досталось ни рабочим, ни беднякам в трущобах. А здесь столы ломятся от еды, к которой гости едва притронутся.

– Но ты ведь и ожидала чего-то подобного.

– Я понимала, что добычи не хватит на всех, но надеялась, что голодающих все-таки накормят. А они все забрали себе. Это непростительно.

– Да, конечно.

По правую руку от Каиры сидел Ганон и, хохоча во все горло, разглядывал заводного механического паука, созданного Озирисом. Паук переставлял металлические лапки, суставы на шарнирах скрипели и визжали при каждом шаге. Из отверстия в центре паучьего тела вырывались клубы пара.

– Металлическая букашка! – восторженно завопил Ганон, побагровевший от выпитого, и выхватил у хореллианского гвардейца скорострельный арбалет. – Ее надо уничтожить.

Он нажал на спусковой крючок. Из арбалета один за другим вылетели четыре болта. Первый ударил в металлический панцирь и отлетел в толпу. Какой-то тощий министр с семью браслетами на запястье испуганно отскочил в сторону, звеня украшениями. Оставшиеся три болта пронзили паука насквозь. Паук захромал, затрясся в весьма натуралистичных предсмертных судорогах и с грохотом упал на пол.

Скорострельный многозарядный арбалет был одним из изобретений Озириса Варда. Актус Шип жаловался, что спусковой механизм слишком часто заедает, поэтому отказался вооружить войска такими арбалетами. Однако же недавно Озирис сконструировал новую, более надежную модель.

– Враг повержен! – выкрикнул Ганон.

Все вокруг засмеялись и захлопали в ладоши. Послышались одобрительные восклицания.

– Ну, что скажешь, милая женушка-замарашка? Можно вытатуировать мне паука на предплечье?

– Как тебе будет угодно, мой царственный супруг.

Улыбка не сходила с лица Каиры до тех пор, пока Ганон не отвлекся: слуга поднес ему блюдо с мясным пирогом и бутылку шипучего вина.

– Я вышла замуж за младенца, – по-альмирски прошептала Каира. – За прекрасного великовозрастного малыша. О боги! – Она умолкла, хмуро оглядела собравшихся и встала из-за стола. – Что ж, если мой муж намерен всю ночь только пить и уничтожать механических букашек, придется мне заняться его работой.

– Какой именно? – шепотом спросила Вира.

Каира улыбнулась и направилась в самую гущу приглашенных.

– Министр Ато, добрый вечер, – с приветливой улыбкой сказала она по-баларски какому-то толстяку. – Как здоровье вашей супруги?

Министр поклонился:

– Благодарю вас, императрица, она идет на поправку. Ей очень помог присланный вами алхимик. Прошу прощения, но откуда вам стало известно…

– Недавно на одном из банкетов я беседовала с приятельницей вашей супруги. Она упомянула, что госпоже Ато нездоровится, вот я и решила помочь. Я так рада, что ей стало лучше.

– Да-да, ей намного лучше.

Каира шепнула ему на ухо:

– К сожалению, теперь вам придется забыть о своем хобби.

– О моем хобби? – удивленно переспросил Ато. – Что вы имеете в виду?

– Вы украдкой посещаете оргии в подземельях замка Лохморан. В прошлом месяце вы побывали там пятнадцать раз. Такие частые визиты вполне заслуживают того, чтобы считать их хобби.

– Не п-п-понимаю, о чем вы… – запинаясь произнес Ато.

Вира тоже ничего не понимала. Разумеется, она не могла круглосуточно следить за Каирой, но была совершенно уверена, что сама императрица ни разу не посещала никаких оргий, особенно в Баларии.

– Ах, я и забыла, что в Бурз-аль-дуне оргии запрещены. На моей родине все наоборот: тех, кто не посещает оргий, считают изгоями. Просто удивительно, что в наших странах сложились такие разные обычаи, хотя Альмиру и Баларию разделяет лишь крошечное море.

Каира наставила вверх указательный палец и выразительно им пошевелила. Ато побледнел от испуга.

– Конечно, если верить слухам, в вас нет ничего крошечного, министр Ато, – продолжила Каира, шаловливо прикусив кончик пальца. – Насколько мне известно, госпожа Бразар от вас в восхищении.

Вира плохо разбиралась в баларском высшем свете, но знала, что госпожа Бразар, опять же по слухам, через месяц будет помолвлена с Актусом Шипом.

– Госпожа Бразар? Но я с ней не…

– В прошлый раз она была в лисьей маске. А скажите-ка, вы всегда так ловко работаете языком или только в особых случаях? И не очень ли утомительно для вас…

– Императрица, умоляю, не продолжайте! – Ато сокрушенно затряс брылями. – Я же не знал, что женщина в лисьей маске – госпожа Бразар.

– Не волнуйтесь, Ато. Пусть это будет наш с вами маленький секрет.

Она легонько коснулась его груди, и Ато отшатнулся, будто от удара. Каира мягко, как кошка, подступила к нему:

– Но секрет – это очень ценная вещь. Бесплатно ее не сохранишь.

Министр Ато помрачнел, сообразив, что ему угрожают шантажом.

– Я готов на все, что угодно.

– Завтра к вам обратится Велесар Нан, и вы выдадите ему пропуск с неограниченным доступом на территорию крепости Эджмар.

– Пропуск в Эджмар? На границе с Листирией? Это невозможно. Такие пропуска выдаются только чиновникам первого эшелона. Нан – чиновник третьего эшелона, ему никто не позволит…

– Что ж, если ему не позволят, то Актус Шип узнает, где побывал ваш язык.

На левом виске министра запульсировала жилка, щеки побагровели.

– Я что-нибудь придумаю, – прохрипел он.

– А вот в этом я совершенно уверена, – сказала Каира. – Велесар придет к вам завтра утром, так что начинайте придумывать уже сейчас.

Когда Ато понуро отошел, Вира схватила Каиру за руку и притянула поближе:

– Как ты все это разузнала?

– Я нашла горничную, похожую на госпожу Бразар, и за небольшое вознаграждение уговорила ее надеть лисью маску и принять участие в так называемой оргии. Как ни странно, горничной очень понравилось это развлечение, весьма убогое по альмирским стандартам. Надо же! А я всю жизнь трахалась с придурками самых благородных кровей, и они, все до одного, ужасные эгоисты в постели.

– Ну, тут уж не мне судить.

– Что-то мне не верится, Вира. Но об этом мы поговорим в другой раз, потому что вон там стоит Велесар Нан, допивает третий бокал. Самое время взять его в оборот.

Вира не успела ни остановить, ни подробнее расспросить свою дерзкую подопечную. Каира пересекла зал и ласково взяла Нана под локоток.

– Добрый вечер, министр Нан. Как вам наш банкет?

– Бесполезная трата времени, – буркнул министр, разделяя мнение военных о пиршествах, устраиваемых Ганоном.

– Да-да, вы правы. Мой супруг – совершеннейший болван.

Нан изумленно вытаращился на Каиру.

– Вас удивляет моя откровенность, министр?

– Вообще-то, нет, – ответил он, пытаясь скрыть минутное замешательство. – Всем известно, что альмирцы – дикий народ, которому неведомы вежливость и изящные манеры.

– Верно подмечено, – согласилась Каира. – Однако же я провела много времени на обоих берегах Моря Душ и могу с уверенностью сказать, что за изящными манерами балар прячется такой же дикий и коварный нрав, как и у альмирцев. Вы просто прикрываетесь лживым покровом вежливости.

– Лживым покровом? – переспросил Нан. – Это еще почему?

– Ах, даже не знаю, с чего начать. Вы презрительно именуете Альмиру болотом, населенным кровожадными дикарями, хотя в трети вашей империи начались кровопролитные мятежи. Вы утверждаете, что альмирцы живут в глуши, как дикие звери, однако же в прошлом месяце балары украли весь альмирский урожай, чтобы прокормить своих якобы цивилизованных вельмож, в то время когда бедняки в ваших трущобах голодают и подумывают о новых бунтах. – Каира понизила голос. – А ваша супруга усиленно изображает из себя смиренную жену, хотя я точно знаю, что вот уже три года она каждый понедельник бегает на свидание к генералу Гракусу.

– Ложь! – прошипел Нан сквозь зубы.

– По понедельникам в половине двенадцатого она дома?

Министр скрипнул зубами:

– По понедельникам моя жена наносит визит своей сестре.

– Может, она и наносит визит кому-то, но точно не сестре.

– Я вам не верю.

Каира пожала плечами:

– Как вам будет угодно. Судите сами: после победоносной кампании в Галамаре генерал Гракус провел в Бурз-аль-дуне три года, а три недели назад отбыл в крепость Эджмар, чтобы возглавить наступление на листирийском фронте. И как раз три недели назад ваша супруга прекратила свои визиты к сестре.

Нан надолго умолк. В зале послышался пьяный смех Ганона. Император все еще сжимал в руках арбалет, но один из хореллианских гвардейцев, к счастью, сумел разрядить оружие.

– Убью гада! – процедил Нан.

– Ах, как я вас понимаю, – участливо сказала Каира. – Но сейчас это весьма затруднительно. В Эджмар так просто не попадешь, из-за военных действий.

– Я что-нибудь придумаю.

– Я могу вам помочь.

Нан уставился на Каиру:

– С чего бы это?

– Потому что дикарям хорошо известно, что такое предательство. Они этого не любят.

Нан промолчал, но не отошел.

– Завтра утром сходите к министру Ато, – продолжила Каира. – Он сделает все для того, чтобы облегчить вам путь к отмщению.

Нан подозрительно сощурил глаза:

– А какую услугу вы потребуете от меня взамен?

– Сначала отрежьте Гракусу яйца и заставьте его их сожрать, а потом мы с вами потолкуем.

– Договорились, императрица, – кивнул Нан и ушел, расталкивая пирующих.

Вира проводила его взглядом.

– Ну что, теперь поняла? – спросила ее Каира.

– Поняла. На этом банкете ты всех угощаешь дерьмом.

– Они сами наложили себе полные тарелки дерьма. Мне остается только хорошенько помешивать.

– Зачем?

– Увидишь.

Ато и Нан стали жертвами прямого шантажа, а с остальными министрами Каира флиртовала и обменивалась сплетнями. Она всего несколько месяцев была императрицей Баларии, но уже успела оказать небольшие милости почти всем приглашенным министрам. Зачастую лукавого взгляда императрицы и ее откровенного декольте вполне хватало, чтобы развязать язык любому. Кто завел интрижку? Кто балуется опиумом? Кто поклоняется чужеземным богам? Кто алчен? Кто лоялен? Баларские политики бесперебойно наполняли колчан Каиры стрелами тайн и секретов. Вире пришлось признать, что Каира – большая мастерица с легкостью выпытывать любые сведения у окружающих.

Ганон, сидя на императорском помосте, пытался зарядить арбалет столовой вилкой. Пий, один из хореллианских гвардейцев, пытался его остановить, а второй, Трасх, пристально всматривался в гостей.

Из тридцати трех гвардейцев, которые обычно охраняли банкет, двое были личными телохранителями Ганона, и Вира постаралась как можно больше о них разузнать. Папирийских вдов готовили с рождения, а хореллианских гвардейцев отбирали на службу императору из обычных войск, за боевые подвиги. Десять лет назад Пий и Трасх отличились при подавлении мятежа в Галамаре, где убили огромное число местных жителей.

Каира шутила и смеялась, устанавливала и подкрепляла полезные связи, выпытывала секреты. Ненадолго выбравшись из толчеи, она схватила бокал шипучего вина с подноса слуги.

– Ох, этот гадюшник куда хуже королевского двора в Незатопимой Гавани. Все только и думают, как бы обставить друг друга и побольше урвать для себя. – Каира пригубила вино и оглядела приглашенных. – Просто обожаю, когда они начинают плясать под мою дудку.

– Обожаешь? Странный выбор слова.

– Да будет тебе, Вира! Тебе наверняка знакомо это чувство – не в политических интригах, а в бою. Ты же сама рассказывала мне о жажде крови. Ну помнишь, когда шла мне на помощь через Вепрев хребет, а там надо было с боем пробиваться через полчища скожитов…

– Человек, объятый жаждой крови, часто допускает ошибки. Так что это слабость, не дающая никаких преимуществ.

– Правду говорят, что у вдов в жилах не кровь, а лед, – с улыбкой заметила Каира. – По-твоему, я допускаю ошибки?

– По-моему, ты рискуешь, – ответила Вира. – Когда Нан оправится от потрясения, то наверняка задумается, с какой стати ты так уверена, что Ато выполнит его просьбу. А если они побеседуют по душам, то выяснят, что ты их шантажируешь.

– Возможно. Но, судя по всему, Нан еще долго не оправится от потрясения.

– Как бы там ни было, твое поведение очень усложняет мою работу.

– Если тебя так волнует моя безопасность, поговори с Озирисом Вардом – ты же сообщила ему, кто именно связан с контрабандистами. Тем более скоро полнолуние.

Вира покосилась на Озириса Варда. Ей не хотелось приступать к исполнению следующего этапа плана по добыче драконьего масла, но Каира на этом настаивала.

– Хорошо, поговорю, – ответила Вира.

– Вот и славно. – Каира одним глотком допила шипучее вино и отставила бокал. – А я тем временем побеседую с министром финансов, который устанавливает налоги и пошлины. Он уже в подпитии, поэтому легко согласится снизить налоговое бремя рыболовецких хозяйств.

– Кстати, поправь-ка вырез платья, – попросила Вира (декольте Каиры почти открывало соски). – Для императрицы это слишком откровенно.

– Ах, Вира, в том-то и дело. Люди мечтают хоть краешком глаза увидеть запретное. Их надо поддразнивать, распалять их воображение, чтобы они пускали слюнки и были готовы на все что угодно, лишь бы удовлетворить свое любопытство – не важно, во благо себе или нет. Как только министр финансов заглянет мне за пазуху, то тут же снизит налоги.

– А зачем снижать налоги рыболовецким хозяйствам?

Каира улыбнулась и взглянула на огромные часы в центре зала.

– Банкет скоро закончится. Тебе нужно поговорить с Озирисом Вардом, а мне – подразнить министра. А после этого встретимся в моих покоях, потренируемся.

– Я же тебя не раз предупреждала, никаких тренировок после выпивки.

– Между прочим, альмирские воины всегда пьют пиво, прежде чем отправиться в бой.

– Альмирские воины – дикари.

– Я всегда подозревала, что ты так считаешь, просто не говоришь. А тренировка после банкета избавляет меня от похмелья. Ну хоть полчасика, а?

Вира вздохнула. По правде сказать, ей очень нравилось тренировать Каиру – в любом месте и в любое время.

– Ладно, потренируемся. Полчаса, не больше.

Вира направилась к Озирису Варду. Имперский инженер оттащил своего механического паука в уголок и длинной изогнутой отверткой откручивал верхнюю панель панциря. Завидев Виру, Вард прекратил свое занятие.

– На создание Бартоломью у меня ушло два месяца, – сказал он. – А наш захмелевший император уничтожил его за несколько секунд. Какая жалость.

– Ты даешь имена своим механическим игрушкам? – спросила Вира.

– Конечно. Это же мои творения. У каждой вещи должно быть имя.

Озирис на удивление нежно коснулся дыр в металлическом панцире, как будто паук был его любимым псом, которого задрали волки. От этого жеста Вире стало не по себе.

– Наверное, не стоит создавать дорогие хрупкие игрушки для императоров-выпивох, – сказала она.

– Я создал Бартоломью не для Ганона, а для себя. Император пришел ко мне в лабораторию за средством от похмелья, увидел паука и заинтересовался. Он очень любит… веселиться на банкетах. Ну и вот… – Озирис вздохнул. – Я служу властителям мира гораздо дольше, чем ты. Помяни мое слово, Вира, они всегда чем-нибудь да разочаруют – кто бессмысленной жестокостью, вот как Ганон, кто слепой жаждой власти, как Актус Шип. Никто из них не видит истины.

– Каира тоже властительница мира. Ты и в ней разочаровался?

– Пока нет. Может быть, она именно та, которую я так долго ждал. Властительница мира, способная узреть истину.

Вира посмотрела на металлического паука:

– А что заставляет тебя создавать механические игрушки?

Вард сунул отвертку в карман камзола из драконьей кожи и взглянул на Виру:

– Люди слишком несовершенны. Я хочу создать существо без единого изъяна.

– Настоящей красоты без изъянов не бывает.

– Это у вас в Папирии так считают?

– Это я так считаю.

– Гм, любопытно. Но позволь мне не согласиться с этим утверждением. Настоящая красота заключается только в совершенстве.

– А вот Актус Шип утверждает, что происходящее в твоей подземной лаборатории нельзя назвать совершенством.

Вард улыбнулся:

– Да, на заседании имперского совета он упомянул, что очень недоволен моей работой. Не волнуйся. В моих занятиях нет ничего зловещего, хотя со стороны они выглядят ужасно. Увы, путь к совершенству не всегда приятен.

Не доверяя ни Актусу Шипу, ни Озирису Варду, Вира сама осмотрела дворцовые подземелья, чтобы узнать, что там происходит, но по приказу Шипа из лаборатории уже все убрали, остались лишь закопченные кирпичные стены и крысиный помет. К сожалению, у Виры не было ни надежных друзей, ни союзников, поэтому она готова была воспользоваться любыми средствами и даже помощью Озириса, чтобы обеспечить безопасность Каиры, и не важно, чем именно там занимался имперский инженер.

– Ты узнал, где именно Клайд Фарус назначил встречу с контрабандистами? – спросила она.

– Поначалу тебе не нравился мой план. Откуда вдруг такое рвение?

– Хочу поскорее покончить с этой затеей.

– Мои соглядатаи заняты сбором информации, – сказал Вард. – Надеюсь, место встречи станет известно через несколько дней.

– Теперь ты всего лишь надеешься? А раньше говорил, что узнать это не составит особого труда.

– Из осторожности Фарус действует через широкую сеть посредников, но я узнал, что он сотрудничает с преступным кланом Малакар в Таггарстане. Он умудряется подпольно вывозить из города огромные партии драконьего масла – дураку такое не под силу. Если честно, мне очень хочется узнать, как ты так быстро выведала его имя.

– Ради этого пришлось убить четверых.

– Для тебя это много?

– Это для любого много.

– Ну, это же были преступники. Для них насильственная смерть – дело привычное. Когда я выясню, где именно Фарус хранит очередную партию драконьего масла, ты мне ее доставишь.

Вира сощурилась:

– Я не смогу украсть крупную партию драконьего масла в одиночку.

– Разумеется. Как только мне стало известно, что Фарус тесно связан с кланом Малакар, я принял соответствующие меры.

– Какие еще меры?

– Я прибег к услугам таггарстанских наемников из другого преступного клана. Они свое дело знают. Вдобавок никто не заподозрит, что в этом замешана императрица.

– Ты прибег к услугам таггарстанских наемников? – ошарашенно повторила Вира.

Ей однажды случилось побывать в Таггарстане – логове преступников, убийц и воров.

– Поверь, для нас это наилучший способ добиться желаемой цели. Между прочим, единственный способ.

– Ты пока еще не внушаешь мне доверия, Вард.

– Постараюсь исправиться, – с коротким поклоном ответил он.

Вира предплечьем блокировала удар Каиры и тут же дала императрице подзатыльник.

– Ай!

– Следи за руками, – сказала Вира. – Ты даже трезвой этого не делаешь, а уж после шипучего вина и вовсе забываешь.