Текст книги "Клинки императора"

14

Почва на Крючке, как и на всех островах Киринской гряды, была каменистой и неподатливой, так что у Валина с Лин ушло почти два часа посменной работы позади жалкой лачуги, в которой ютились Рианна и Эми, чтобы выкопать достаточно глубокую яму, в которой можно было бы похоронить убитую девушку. Это была самая легкая часть задачи. После этого им пришлось вернуться на ужасный, пропитанный запахом тления чердак, завернуть труп в кусок парусины, купленной ими в порту, и перенести его к приготовленной могиле. К тому времени, когда над засыпанной ямой наконец возник холмик камней, присыпанный тонким слоем почвы, а сверху были разбросаны несколько жалких лепестков, которые Рианна надергала с росшего за домом желтолистника, луна уже начала склоняться к горизонту, а прямо над их головами повисли яркие звезды, которые люди называли «жемчугом Пта» – холодные, далекие и безжалостные.

Валин отложил лопату. У него болело все тело. Тренировки кеттрал подготовили его почти к любому виду физических страданий, но в копании могилы было что-то еще, словно выбрасываемая из ямы земля была не просто землей, но чем-то более тяжелым, более неподатливым. Ему доводилось видеть множество трупов, его годами обучали убивать людей, однако тела на поле боя – взрослые мужчины, снаряженные для войны и сраженные в пылу и ярости схватки, совсем не походили на бледную фигурку с соломенными волосами, которую они нашли изувеченной на крошечном чердаке.

Когда Лин водрузила на место грубо отесанный надгробный камень, Рианна снова начала тихо плакать, как она проплакала всю ночь. Валин повернулся к ней. Ему хотелось сказать что-нибудь утешительное, какое-нибудь мудрое напутствие, но он не знал, какое. Банальности, какие говорят в таких ситуациях, казались мелкими и пустыми. «Я сожалею о твоей потере?» Но сестру Рианны никто не терял – ее связали, вздернули и искромсали, словно коровью тушу на бойне, подвергли мучительным истязаниям и оставили умирать. «Теперь она в лучшем мире?» Но что это за мир? Если после смерти их и ждал какой-нибудь мир, оттуда еще никто не возвращался, чтобы рассказать о нем. Нет, Шаэль побери, сказать было решительно нечего; и однако он не мог вот так просто стоять и смотреть на нее.

– Может, выпьем? – неловко предложил он. Это был солдатский способ встречать смерть, но лучше такой, чем никакого. – Выпьем за твою сестру!

– Да… давайте, – выдавила Рианна между всхлипываниями. – У меня есть персиковое вино, немножко. Оно не очень хорошее, но мы с Эми иногда…

Воспоминание о сестре не дало ей закончить фразу. Валин беспомощно смотрел, как она давится рыданиями. Лин положила руку на ее узенькие плечи.

– Твоя сестра уже в безопасности, – мягко произнесла она. – С ней случилась ужасная вещь, но сейчас все позади.

Рианна, уткнувшись в ее плечо, снова разразилась слезами. Ха Лин подняла взгляд на Валина.

– Может, принесешь вино сюда? Выпьем за память Эми. И ей плеснем на могилку.

Валин, кивнув, направился к дому, чувствуя благодарность за эту минутную передышку. Кеттрал годами приучали солдат к виду мертвых тел; но они почти ничего не говорили о том, как быть с теми, кто остался в живых.

Щербатый глиняный кувшин с персиковым вином нашелся без труда. У сестер было не так уж много пожитков: один-единственный соломенный матрас, аккуратно застеленный драным лоскутным одеялом; комод, в котором не хватало одного ящика; две миски и две ложки рядом с широким жестяным умывальным тазом. Он представил, как они сидели вдвоем на кровати – всего лишь девчонки, – хлебая какую-нибудь бурду и рассказывая друг дружке разные истории, чтобы как-то скрасить жизнь. Покачав головой, он толкнул дверь и вышел обратно в темноту.

Они пустили бутылку по кругу, немного плеснули на могилу, потом сделали еще по глотку. Лин спросила Рианну, не хочет ли она сказать несколько слов о своей сестре.

– Она присматривала за мной… – Это было все, что смогла выжать из себя Рианна. – Она была моложе, и все равно… присматривала за мной…

– Ну-ну, все хорошо, – тихо успокоила ее Лин.

Валин хотел поинтересоваться, что хорошего можно увидеть в том, что случилось с Эми, но принудил себя молчать. Жизнь Рианны и без того была достаточно тяжела, не стоило добавлять ей лишний вес горькими словами.

– Как вы думаете, Ананшаэль добр к мертвым? – спросила она шепотом через какое-то время.

Лин с Валином переглянулись. Мало кому пришло бы в голову назвать Владыку Костей добрым. Бог, который разлучал души живущих с телами, отрывал родителей от их детей и юношей от их возлюбленных, естественно, рисовался воображением как существо ненадежное и злонамеренное. Ходило множество жутких рассказов про Присягнувших Черепу – кровавых жрецов Ананшаэля, которые пили из кубков кровь и душили младенцев в колыбелях. Присягнувшие Черепу были безжалостные убийцы, прошедшие специальное обучение; опаснейшие люди на обоих континентах, если не считать кеттрал. Глядя на его избранных жрецов, было сложно представить, что Ананшаэль может быть добр.

С другой стороны, Гендран называл смерть последним даром, который может быть принесен страдающему солдату. Валин снова вспомнил тело Эми, подвешенное за запястья на чердаке, с вылезшими из глазниц глазами. Возможно, в самом конце Ананшаэль действительно был к ней добр. Возможно, он был не более злым, чем садовник, подрезающий деревья, или крестьянин, собирающий урожай.

– Только мертвые поистине спокойны, – тихо произнес Валин, цитируя вспомненный отрывок.

Рианна кивнула. Маловероятно, чтобы у нее была возможность изучать труды Гендрана, но, по-видимому, смысл высказывания оказался ей близок. Если подумать о том, какую жизнь она вела, было нетрудно понять почему. Валин поднес кувшин к губам, сделал еще один глоток и передал дальше. Какое-то время все трое молчали и пили вино, сидя на холодной земле и глядя на холодную кучку камней, символизировавшую конец земного существования.

– У тебя есть идеи насчет того, кто мог это сделать? – наконец спросил Валин.

Ему очень не хотелось нарушать тишину – иллюзию спокойствия, – но этот вопрос уже давно не давал ему покоя. Рианна уныло покачала головой:

– Нет. Мне и в голову не приходило, что кто-нибудь может…

Ее голос оборвался, однако на этот раз она сдержалась и не начала плакать. «Молодец, – подумал Валин, – смогла взять себя в руки всего лишь за одну ночь». Ему доводилось видеть кадетов кеттрал, у которых уходило больше времени на то, чтобы переварить свой первый урок на поле сражения.

– Эми не говорила, может быть, она собиралась с кем-нибудь встретиться? – поддержала тему Лин. – Может быть… с мужчиной?

Рианна прикусила губу и сощурилась, глядя перед собой в темноту.

– Она говорила… Да… Она говорила, что собирается встречаться с кем-то из солдат, но это было еще раньше, днем.

Валин и Лин обменялись взглядами.

– Кеттрал? – медленно спросил Валин, хотя ответ был очевиден.

Супружеские отношения для кеттрал были запрещены: муж или жена стали бы лишним бременем, отвлекающим фактором, а также удобным рычагом для врага, который мог попытаться использовать их для манипуляции или шантажа. По мысли Гендерсона Джейкса, основателя Гнезда, кеттрал должны были стать элитным подразделением солдат, преданных целомудрию, империи и военному искусству. Однако ему пришлось ограничиться лишь двумя из этих трех пунктов. Молодые мужчины и женщины, согласные прыгать с огромных птиц на горящие здания по одному лишь кивку командующего офицера, встретили яростным протестом требование воздерживаться от половых взаимоотношений. После того как шесть или восемь солдат были отправлены на виселицу за то, что занимались сексом в ночном дозоре, в разведке, а также будучи пристегнутыми к одной из Кентом клятых птиц (последний эпизод Валин всегда находил равно невероятным и достойным восхищения), недовольство в войсках достигло точки кипения. Все склонялось к тому, что Джейкса могла ожидать безвременная и жестокая кончина, а вместе с ним и орден, который он пытался основать. Однако, будучи хорошим стратегом, Джейкс знал, когда следует уступить. Запрет на вступление в брак остался в силе, однако относительно сексуальных контактов солдатам был дан зеленый свет.

Сейчас, несколько столетий спустя, на Крючке в изобилии водились проститутки и публичные дома – простейшее решение древней проблемы. Валин тоже посещал их несколько раз; обычно его затаскивали Лейт или Гент, когда они все были в подпитии. Впоследствии он всегда чувствовал себя немного грязным, но всегда знал, что пойдет туда снова, когда его прижмет. Дело казалось достаточно безобидным, и в конце концов, этих женщин никто не заставлял. Однако сейчас, со смертью Эми…

– Она собиралась встретиться с одним из кеттрал? – переспросил он более резким тоном, чем намеревался.

Рианна кивнула.

– Но имени не называла?

– Нет, – угрюмо отозвалась та. – Сказала только, что они встречаются у Менкера. Она была взволнована, вот что странно. То есть, она же была шлюха… Бывают работы и похуже, но не то чтобы Эми это нравилось. Она никогда не… радовалась… встрече с мужчиной.

Сердце Валина забилось сильнее. В этом был какой-то извращенный смысл. Если кто-нибудь и мог знать, как связать девушку, как сделать, чтобы она не кричала, как ее зарезать и потом выскользнуть так, чтобы никто не заметил, то это были кеттрал. Именно этому их и обучали на базе. И кроме того, разумеется, не следовало забывать о лиранской веревке. Следующий вопрос непрошеным возник на его губах, но прежде чем он успел его задать, их разговор был прерван шумом, донесшимся из проулка по ту сторону лачуги. Судя по звуку, людей было двое, причем сильно выпивших; они подходили к дому, на ходу выкрикивая нетвердыми голосами рифмованные строчки:

 
В мундирах черных в бой идем,
Мы в черном спим и в черном пьем.
Черны как ночь, как смерть, как грех;
Нас в черном в гроб положат всех.
 
 
Нас в бой ведет Ананшаэль,
Врагу готовит он постель.
Ты спросишь: ужас послан кем?
Ответ всегда один: Мешкент!
 

– Кеттрал, – сказал Валин, взглянув на Лин.

Она сдержанно кивнула, убрав руку с плеча Рианны, чтобы иметь свободу действий.

– Рианна! – раздался с улицы радостный вопль. Кто-то заколотил кулаком в хлипкую дверь с передней стороны лачуги. – Эми! Открывайте! Мы пришли с вином и членом!

– И с цветами, – добавил другой, более басовитый голос.

– Прре-кррас-ными цветами!

– Я разберусь, – произнес Валин, шагнув к задней двери дома.

Он в несколько шагов пересек крошечное внутреннее пространство, на ходу проверяя клинки за спиной, подошел к двери и распахнул. За ней маячили два знакомых лица. Лейт держал в каждой руке по бутылке; он приготовился к встрече, встав за дверью в театральную позу – голова запрокинута, бедра выпячены вперед, руки распростерты для объятия. На полшага сзади стоял Гент в расшнурованном до середины груди мундире, зажав в мясистом кулаке обтрепанный букет местных цветочков.

Оба кадета отшатнулись, выпучив глаза и мучительно пытаясь сообразить, чем может объясняться неожиданное появление Валина за этой дверью. Затем Лейт разразился хохотом.

– Отличный ход, Валин! Отлич-чный! А мы-то думали, ты ночи напролет вздыхаешь по Лин!

– Что вы здесь делаете?

Валин почувствовал себя глупо, едва успев задать этот вопрос. Эми и Рианна были проститутками; не требовалось большого ума, чтобы понять, что могло заставить двух кадетов барабанить в их дверь посреди ночи.

Гент расцвел пьяной улыбкой. Лейт склонился вперед с заговорщицким видом:

– Порой нас привлекают выдающиеся библиотеки, порой ученые диспуты о большой политике… Но сегодня! – он подмигнул. – Сегодня, пожалуй, нам хочется немного тепла, если ты понимаешь, о чем я. Надеюсь, ты не слишком утомил наших подружек?

Внезапно он взревел так громко, что у Валина зазвенело в ушах:

– Эми! Р-риан-на! Мы пр-ришли с вином и членом!

– Да заткнись ты, Кентом клятый дебил! – прошипел Валин.

Он ухватил обоих кадетов за одежду и затащил их внутрь. Лейт первым восстановил равновесие и обвел мутным взглядом комнату.

– Эй, ты чего? А где Эми? Где Рианна?

– Эми мертва, – резко сказал Валин и подождал, убеждаясь, что его слова проникли сквозь пелену алкогольных паров. – Кто-то подвесил ее к потолочной балке и порезал на ленты.

Как бы ни были пьяны двое кадетов, при этом известии они довольно быстро протрезвели. Гент еще немного покачивался, а у Лейта порой замутнялся взгляд, но к тому времени, когда Валин закончил рассказ, Гент уже отбросил букет, и оба тянули руки к ножам.

– Где? – спросил Лейт, поворачиваясь спиной к Валину и Лейту и осматривая маленькое, темное пространство лачуги.

– Не здесь, – отозвался Валин. – Эми…

Он остановился. До него снова дошли слова Рианны: «Эми собиралась встретиться с кем-то из солдат». Охваченный внезапным подозрением, Валин покосился на Гента с Лейтом. Они были знакомы полжизни; Лейт слишком быстро летал и слишком много пил, а Гент на тренировках набрасывался на товарищей как бешеный бык, но ни один из них не казался способным на такую жестокость. Кроме того, Эми была мертва уже больше недели. Если бы они были теми, кто ее убил, то едва ли заявились бы сюда посреди ночи, ища возможности перепихнуться.

– Это не здесь, – повторил он.

– Когда? – спросил Лейт.

– А что с Рианной? – угрюмо пророкотал Гент.

– Около двух недель назад, – ответил Валин. – Но Рианна нашла тело только сегодня вечером, связанное и порезанное, на одном чердаке возле гавани. Рианна в порядке – насколько можно быть в порядке после такого. Мы только что похоронили Эми.

– Шаэлево дерьмо, – пробормотал Лейт, засовывая в ножны поясной нож и качая головой. – Где она сейчас?

Валин кивнул на заднюю дверь.

Лейт шагнул в ту сторону, потом остановился, неловко подобрал цветы, брошенные Гентом на пол, и снова собрал из них нечто напоминающее букет.

Увидев кадетов, Рианна опять начала плакать. Взгляд Гента скользнул по могиле, затем кадет обернулся к девушке и натянуто произнес:

– Валин нам все рассказал. Найдите этого ублюдка, и мы его прикончим. – Он закончил фразу решительным кивком, словно нашел выход из сложной ситуации.

Лейт заключил Рианну в объятия. Она пыталась сопротивляться, но потом обмякла у него на плече, шмыгая носом. Кто-нибудь другой мог бы почувствовать себя неловко, утешая проститутку, с которой собирался переспать и ради этого переплыл пролив, но для Лейта чувство неловкости было не очень знакомо. Он целовал ее в голову, словно она была его сестрой, и нежно покачивал взад и вперед, не говоря ни слова. Лин наблюдала за ними, прищурив глаза.

– Что это вы там делаете?

– А это важно? – вполголоса отозвался Лейт.

Они посмотрели друг другу в глаза над головой Рианны. Лин покачала головой.

– Нет, наверное, нет.

Весь следующий час они впятером пили вино, принесенное Лейтом. Как выяснилось, двое кадетов время от времени спали с сестричками еще начиная с того возраста, когда научились кое-как вытаскивать члены из штанов. Валин был удивлен тем, как много они сумели вспомнить об убитой девушке. Их рассказы были один непристойнее другого, и вначале он думал, что эти грубости могут оскорбить или расстроить Рианну. Однако та, как ни странно, казалась тронутой тем, что посторонние люди тоже что-то помнят о ее сестре. Она смеялась их шуткам, хотя чем дольше они сидели, тем больше заплетался ее язык. Кувшины шли по кругу один за другим, и в конце концов бедная девушка погрузилась в пьяный сон, положив голову Лейту на колени.

Кадет провел пальцем по ее щеке, позвал по имени, потом еще раз, громче. Когда стало ясно, что она не собирается просыпаться, он повернулся к Валину:

– Ты можешь мне сказать, что, во имя Кента, там произошло?

Рассказ занял немного времени, и когда он подошел к концу, ни у кого не было настроения говорить. Где-то в дальнем конце переулка лаяла собака – безостановочно, затравленно, безысходно.

– Значит, кеттрал? – произнес наконец Лейт. В его голосе звучала несвойственная ему подавленность.

– Необязательно, – довольно резко отозвалась Лин. – Рианна говорила, что Эми собиралась этим утром встречаться с кем-то из солдат, но это еще не значит, что кто-то из солдат повинен в ее смерти. Шлюхи постоянно попадают под раздачу. Когда мужчина платит за девушку как за скот, ничего удивительного, если он и обращается с ней, как со скотом.

Валин поморщился.

– Поднять ее по всем этим ступенькам, связать в таком виде, как мы ее нашли, сделать так, чтобы она не кричала все это время…

– Крючок тоже не Кентов монастырь, – оборвала его Лин. – Это же сумасшедший дом: в порту дерутся моряки, остальной город бухает; здесь можно быка забить прямо на улице средь бела дня, и никто даже не заметит.

– Я хочу сказать только, что это дело не пахнет любительщиной… – начал Валин.

– Это дело пахнет дерьмом! – пророкотал Гент.

– Еще бы оно не пахло дерьмом, – отрезала Лин. Ее голос был полон яда. – Здесь все пахнет дерьмом! Что, говорите вы, э-э… посещали Эми уже много лет? С тех пор, как ей исполнилось тринадцать?

– Брось, Лин, – примирительно отозвался Лейт. – Мы ее не убивали. И вообще, а сколько было тебе, когда ты впервые трахнулась? Двенадцать? Шлюхи и солдаты взрослеют быстро.

– Она уже не повзрослеет, – рявкнула Лин. – Она мертва!

– Да, и мы пытаемся выяснить, кто ее убил, – вставил Валин, стараясь утихомирить их прежде, чем Рианна проснется посреди начавшейся свары.

– Какой-нибудь больной на голову ублюдок, которому надо сперва порезать шлюху, прежде чем забавляться с ней, – предположил Гент.

Лин метнула взгляд на спящую девушку.

– Она в отключке, – довольно мягко заметил Лейт. – Я-то думал, что у меня есть все поводы напиться до беспамятства, но тут…

Он замолк, качая головой.

– Итак, кто? – настаивал Валин. – Мы с Лин были здесь, на Крючке, в тот день, когда она умерла. Это случилось в тот день, когда рухнул трактир Менкера. Сами Юрл, кстати, тоже тут был.

– Похоже на Юрла, – заметил Гент. – Взять девчонку силой. Сделать ей больно.

Лин, казалось, хотела сказать какую-то резкость, но прикусила губу.

– Нет, – вымолвила она почти с неохотой. – Взять силой, да. Может быть, даже убить. Ему бы это несомненно понравилось. Но то, что мы там увидели… все эти свечи, веревка, порезы… все это было слишком…

– Слишком интимно, – согласился с ней Валин после минутного раздумья. – Юрл любит причинять боль, унижать людей, но он любит делать это на публике.

– Ну хорошо, – хмурясь, сказал Лейт. – Но он не единственный среди наших почтенных собратьев по оружию, кто любит делать людям больно.

Это мимолетное замечание напомнило Валину об их разговоре в «Черной шлюпке» предыдущим вечером. Казалось, прошла уже неделя, а не одна ночь, с тех пор, как они пытались вытрясти из Юрена информацию.

– Анник тоже была на Крючке в тот день, когда убили Эми, – коротко сообщил он. – Парень, который присматривал за Менкеровым кабаком, говорит, что видел ее там в начале дня.

– Анник, конечно, смертоносная штучка… – задумчиво проговорил Лейт.

– Менкер! – перебила Лин, кивая головой. – Эми собиралась тем утром к Менкеру! Рианна говорила нам.

– Зачем? – спросил Лейт.

– Чтобы встретиться с кем-то из солдат.

Они переглянулись.

– Н-ну… – проговорил Гент. – Я не особенно много понимаю насчет Анник, но она точно не мужик.

Валин взмахом руки отмел возражение в сторону:

– Мы ведь не знаем, мужчина убил Эми или женщина. Мы знаем только, что это был кто-то из кеттрал.

С гавани начал задувать легкий утренний бриз, наполненный запахами соли и отлива. Где-то поблизости мужчина и женщина начали кричать друг на друга – то ли на улице, то ли в одной из жалких лачуг наподобие той, в которой ютились Эми с Рианной. Крики продолжались какое-то время, потом женщина резко вскрикнула, словно от боли, и все стихло.

– Женщина не сделала бы такого с другой женщиной, – наконец проговорила Лин.

– Кеттрал не похожи на остальных людей, – заметил Валин. – И уж во всяком случае женщины-кеттрал точно не похожи на остальных женщин.

Он постарался смягчить тон своего последнего замечания, но это ему не особенно удалось.

– Но почему? – спросил Гент. Он напрягся и нахмурил свое жесткое лицо, сосредоточившись и пытаясь понять. – Зачем Анник могло понадобиться ее убивать? Чтобы… что?

– А зачем эта сука вообще что-то делает? – отозвался Лейт. – Поди пойми. Она же сумасшедшая. Здравого смысла у нее как у слепой лисы в запертом курятнике.

Хотя Анник было всего пятнадцать лет, закаленные инструкторы кеттрал в шутку говорили, что у нее каменное сердце и стальной желудок. В столовой она ела отдельно от других, в одиночку тренировалась на стрельбище, и если верить слухам, спала, положив свой лук на койку рядом с собой. Мысль о том, что она могла заглянуть к Менкеру, опрокинуть пару кружек эля и поболтать с посетителями, была столь же далека от реальности, как предположение, что акула может выйти из моря на плавниках, чтобы попросить мисочку супа.

– Может быть, Анник и сумасшедшая, – тихо сказал Валин, – но у нее есть метод. Она вполне могла сотворить что-нибудь подобное.

– Но мы до сих пор не имеем представления о мотиве, – отметила Лин. – Ну, зашла Анник в трактир, и что, только поэтому будем считать ее убийцей?

– А что, она не может быть убийцей только потому, что она женщина? – парировал Лейт.

Лин открыла было рот, но, прежде чем она успела возразить, Валин прервал их спор, подняв руку.

– «Ничего не предполагай», – процитировал он первую главу «Тактики». – Если мы будем считать, что убийцей мог быть кто угодно, то у нас будет меньше причин для разочарований.