Текст книги "Кровь на песке"

Глава 8

Ихсан, Сладкоречивый Король, вошел под высокие своды комнаты, на ходу жуя сорванную в саду айву. Солнце, проникая сквозь высокие витражные окна, отбрасывало на пол яркие квадраты: сапфировые, рубиновые и изумрудные. Комната была заставлена книжными шкафами с толстыми фолиантами, столами с непонятными стеклянными сосудами и аптекарскими ящичками, содержавшими ингредиенты такой редкости, что любой аптекарь в Шарахае удавился бы от зависти. У одного из столов, помешивая что-то в сосуде стеклянной палочкой, стоял Азад. На нем был простой, без изысков, льняной халат, капюшон лежал на узких плечах. Продолжая помешивать, Азад бросил в жидкость горсть красного порошка, и, под мерный звон стекла, раствор порозовел, запузырился, издавая шипение. Удовлетворившись, Азад наконец обернулся к Ихсану.

– Мне не нравится, когда меня беспокоят, ты же знаешь.

– А мне не нравятся песчаные бури, однако они являются в город без спроса. – Ихсан доел айву – кисловата, но освежает – и прицельно бросил сердцевинку в корзину, полную шипастых веток и засохших, побуревших лепестков. Спертый воздух приторно пах пустынными цветами и чем-то горьким.

– Боги всемогущие, Азад, тут не продохнуть! Воздух кислый, как моя айва! – Он потянулся к закрытому окну.

– Не трогай, – бросил Азад. – Городская пыль не должна сюда проникнуть.

– Однажды я приду и найду тебя лежащего без сознания, – покачал головой Ихсан, но послушался. Пусть это его дворец, но ради их затеи можно и сделать поблажку. – Что ж, немного духоты – не самая большая цена за бессмертие. – Он подошел к Азаду, выбрал шипастую ветку из вороха на столе и принялся рассматривать. – Так что там с нашим бессмертием, кстати? Ты давно ни о чем не рассказывал.

– Я только начал эксперименты с теми кундунскими корнями, которые ты достал. Но подвижки уже есть.

– Однако время истекает.

– Делаю что могу, – Азад указал на кипящее варево. – Мыши показывают хорошую реакцию.

Ихсан рассмеялся и, отбросив ветку, выбрал из соседней кучки цветок адишары.

– Но мы-то не мыши, мой дорогой.

– Смейся, смейся, однако же получившие микстуру живут в два раза дольше, чем обычные. А те, на которых делаю надрезы, исцеляются в два раза быстрее.

– И вправду, улучшения налицо! Однако это всего лишь промежуточный этап. Мне интересно, когда ты будешь готов пробовать на людях.

Азад задумался, тяжело оперся на стол, будто пытаясь с ходу решить проблемы, мучавшие его многие месяцы. Но вот он выдохнул, налил себе полный стакан белого вина и опрокинул одним глотком.

– Мне нужно больше времени.

– Времени… – Ихсан рассмеялся бы, но Азад был так серьезен! – Лучше попроси мою голову на блюде. Я могу доставить тебе сколько угодно адишар, любой ингредиент – сколько бы он ни стоил. Всех мышей в пустыне. Женщин, мужчин, кого угодно – у нас их полные темницы! Только времени я тебе дать не могу.

– Но лишь оно мне и нужно. Отложи свои планы.

– Колеса уже завертелись, их не остановить.

Азад снова наполнил стакан и бросил на Ихсана взгляд, одновременно сердитый и встревоженный. Как же он был похож на прежнего Азада, погибшего двенадцать лет назад! Кулашан и Шукру прекрасно его трансформировали, никто не заметил мелких различий. Но в этом взгляде Ихсан видел Азада нового. Слышал в его голосе иные нотки. Роль была сыграна практически идеально, недаром Ихсан месяцами репетировал с новым Азадом, однако некоторые слова и интонации отличались. Опасно: хорошо знавшие Короля Шипов могли заметить разницу, но Ихсан дорожил этими мелочами. Напоминаниями о том, что перед ним самозванец.

Ихсан взял бокал из рук Азада, и тот неожиданно не стал сопротивляться, смягчился.

– Сделаю все, что смогу. Если боги дозволят, я найду нужную формулу… Но работать быстрее я не в силах.

– А что, если попросить помощи в Училище?

– У ученых? – Азад нахмурился. – Ты ведь сам говорил, что риск слишком велик.

– Да, если оставить их в городе, однако грядет некое событие… Неудивительно будет, если во время него кто-нибудь исчезнет.

– Исчезнет…

– Именно, мой славный Король.

– Как?

– Об этом не беспокойся, просто скажи, поможет ли тебе моя идея.

– Что станет с этими учеными, когда они исчерпают свою полезность?

– Зачем ты задаешь вопросы, на которые не желаешь знать ответ?

– Не рассказывай мне о моих желаниях. Я хочу знать.

– Нет, не хочешь. Ты хочешь править, вести Шарахай в светлое будущее. Разве не так мы планировали?

– Но…

– Разумеется, есть всякие но. Я позабочусь об ученых. – Ихсан обвел взмахом руки колбы и аппараты вокруг. – А ты позаботься об эликсире.

Азад хотел было возразить, но за дверью послышались шаги, и вскоре в комнату вошел Толован, визирь Ихсана.

– Господа мои. – Толован низко поклонился. – Прибыла Наставница Заидэ. Велеть ей подождать в вашем кабинете?

– Нет, – покачал головой Ихсан. – Приведи ее сюда.

– Слушаюсь и повинуюсь. – Толован поклонился, но не ушел. – Еще кое-что, повелитель.

– Рассказывай.

– Вы велели докладывать вам обо всех новостях.

Он упорно не смотрел на Азада, явно не уверенный, стоит ли говорить об этом при нем. Ихсан знал: настанет день, когда придется кое-что скрывать от Короля Шипов. Но пока они были в одной лодке. К добру или к худу.

– Говори.

– Корабль, тайно провозивший ингредиенты из Кундуна, был атакован.

– Атакован? – удивился Ихсан.

– Капитана ударили со спины. Он не видел нападавшего, но подозревает, что это была женщина.

– Дева?

– Он не знает, мой господин.

– Что забрали?

– Только личный дневник капитана.

– И больше ничего? Ничего, способного навести на мысли о том, что мы перевозим?

– Он говорит, что нет.

Капитан, упрямый, но преданный кундунец, скорее всего, говорил правду – и не только потому, что Ихсан ему платил, а скорее из врожденной честности.

– Прекрасно, – ответил Ихсан. Толован поклонился и вышел.

– Может, примешь Заидэ в другом месте? – раздраженно спросил Азад. – У меня много работы!

Ихсан указал на дверь.

– Как я и сказал. Колеса завертелись!

Азад фыркнул и, размешав как следует свой эликсир, задул огонек горелки.

– К тому же, – продолжил Ихсан, – тебе нужно послушать. Мне понадобится твой совет.

Вскоре вошла Заидэ, как всегда в белом. Капюшон лежал на ее плечах, открывая загорелое татуированное лицо и седые волосы.

– Мои повелители, – поклонилась она. Ихсан поманил Азада ближе.

– Я получил твое послание, – сказал Ихсан. – Ты упомянула тревожный инцидент во время бдения юной Индрис. Расскажи же нам, что случилось.

– Слушаюсь и повинуюсь. Я присоединилась к длани Сумейи, чтобы провести для Индрис церемонию бдения. Все было хорошо, пока мы не достигли цветущих садов. Я чувствовала, что асиримы взволнованы, некоторые приблизились к нам, но один из них словно взбесился, когда мы начали произносить молитвы. Как только очередь дошла до Чедамин, он будто сорвался с цепи.

– Ничего нового, – заметил Азад. – Мы уже наблюдали подобное.

Заидэ кивнула.

– Истинно так. Я почувствовала, что он связан с Чедой. Они напитывали друг друга гневом, их разумы слились на какое-то время. Я никогда еще не видела подобного. А прошлой ночью Чеда пробралась в мою комнату и призналась, что увидела мысли асира. Увидела Бет Иман.

«Ну и ну», – подумал Ихсан. Когда он согласился, что нужно оставить Чеду в живых и позволить ей присоединиться к Девам, он надеялся, что ее разум привяжется к разуму какого-нибудь асира, что она сломает наконец узы, медленно слабевшие с момента Бет Иман. Но наверняка знать, что он прав, было приятно.

– А что асир? – спросил он.

– Индрис поняла, что асир опасен, и обезглавила его. Чеда напала на нее в ответ. Она заявила, что ее рассердило поведение Индрис.

– Неудивительно, – вставил Азад. – Она мстила за своего родича.

Ихсан кивнул.

– И все же ее храбрость удивляет.

Заидэ нахмурилась.

– Это была не храбрость, ваше величество. Ее захватил чужой гнев. Думается мне, не останови мы ее – она убила бы Индрис.

– Что еще она сказала?

– Потребовала, чтобы я обучала ее. Решила поскорее освободить асиримов.

– И что ты ответила?

– Что подумаю об этом. Тогда она пригрозила покинуть Дев, если я буду думать слишком долго.

– Она угрожала тебе? – рассердился Азад.

Заидэ кивнула.

– Полагаю, она говорила всерьез. Ее преследовали мысли об асиримах, похороненных в цветущих садах, бесконечно страдающих. И чем сильнее они тянулись к ней, тем хуже становилось.

Ихсан помолчал, пытаясь как-то увязать это с новостями Толована.

– Где была Чеда четыре ночи назад?

– Отсутствовала по приказу Юсама.

– Ты знаешь, куда он ее послал?

– Никто мне не говорил.

В пустыню, без сомнений. На кундунский корабль, доставлявший ингредиенты для зелий Азада.

– Итак, клинок, который мы сунули в пламя, не расплавился, а закалился. – Он обернулся к Азаду. – Однако его еще следует наточить. Вопрос в том, когда этот день настанет.

Может, Азад и не был настоящим Королем, но ему хватало ума и прозорливости, чтобы участвовать в замыслах Ихсана наравне с другими. Ихсану, впрочем, от него нужна была не помощь, а искренняя вера в то, что все пройдет по плану. Слишком многое было поставлено на карту.

Азад задумался, разглядывая зеленый квадрат света на полу.

– Она угрожала Наставнице, мне это не нравится. Пусть идет.

– Мы уже многое в нее вложили.

– Почему бы не заслать ее в Воинство?

Ихсан поморщился.

– Не уверен, что она захочет с ними связываться.

– А я не уверен в том, что ты правильно трактуешь видения Юсама. По крайней мере, когда дело касается ее. – Азад пожал плечами. – И потом, куда еще ей идти? У них ее Эмре.

Ихсан обернулся к Заидэ.

– А что думаешь ты?

– Я размышляла об этом всю дорогу и пришла к выводу, что если мы сейчас отпустим ее, то потеряем навсегда. Позвольте мне тренировать ее. Она готова. Если что-то пойдет не так, мы всегда можем… исправить дело.

Ихсан кивнул.

– Прости, Азад, но я тоже думаю, что она готова. Посмотрим, что получится из нашей Белой Волчицы.

– Начну немедля.

Дождавшись, пока Заидэ уйдет, Азад вернулся к своему занятию.

– Я закончу эликсир так быстро, как смогу, – бросил он.

– Не сердись на меня.

Азад кивнул.

– Приведи ко мне ученых. Я с ними побеседую.

Ихсан подошел ближе.

– Мы можем ее использовать.

– Как скажешь.

Ихсан запустил руку в его каштановые волосы, и Азад недовольно мотнул головой, но шеи коснуться позволил.

– Ну же, расскажи мне, что думаешь.

Азад обернулся, глядя на него нечитаемым взглядом.

– Мне надоело носить эту кожу, я с ума схожу. Мне хочется быть рядом с тобой не таясь.

– Для этого нужно время, ты же знаешь. Еще немножко. И, несмотря на твое беспокойство, Чеде суждено принять в этом участие – так сказал колодец Юсама.

– Она нам не нужна.

– «Нужна» неточное слово. Она – инструмент, который я использую, чтобы достичь цели.

Он взял руку Азада, огладил пальцы.

– Я прожил больше четырех сотен лет и знаю, когда нужно идти вперед, а когда – повременить. Шарахай готов, поверь мне. Он как созревший фрукт: стоит промедлить – сгниет. Лучше съесть сейчас.

Вместо ответа Азад притянул его руку к своему сердоликовому ожерелью. Ихсан почувствовал, что сердце забилось быстрее. Он бросил быстрый взгляд на дверь и снял ожерелье. Азад моргнул, задышал тяжелее…

Ихсан поцеловал его. Ему нравилось чувствовать, как меняется тело Азада, нравилось касаться его в этот миг. Вот его бедра становятся шире, сужается талия. Вот под его рукой наливается грудь…

Вот они стоят друг перед другом – мужчина и женщина, объятые страстью.

Этот пылающий взгляд принадлежал теперь не Королю, погибшему дюжину лет назад от руки убийцы, а Найян, дочери Азада. Стальной деве, занявшей его место.

Найян вновь привлекла его к себе, поцеловала, утягивая на пол. Короли остались где-то далеко – сейчас они были просто любовниками, ласкающими, целующими друг друга, дразнящими. Ихсан провел кончиками пальцев по ее плечу, ставшему изумрудным в свете витража, по рубиновому животу, податливым аметистовым бедрам, коснулся длинного шрама, одного из многих, что она получила, убив когда-то эрека.

– Трудный же у тебя был день тогда.

– Он давно прошел, – хрипло ответила Найян. Она никогда не рассказывала ему о том, что случилось, о том, как ей удалось победить ту тварь. Но, когда она взяла его за запястье и повела руку, когда его пальцы коснулись ее лона, Ихсан решил, что это подождет.

Ихсан коснулся языком ее сокровенной жемчужины, игриво щекоча, посасывая, прислушиваясь к тому, как замирает ее дыхание всякий раз, когда его палец проникает глубже, нажимая на заветное место.

Проложив дорожку поцелуев вверх по ее животу, он обхватил губами сосок и почувствовал, как рука Найян обхватывает его мужское естество. Тело ее вздымалось и опадало, как дюны в пустыне. Осыпая поцелуями ее шею и грудь, он одним движением вошел, и Найян вцепилась в его волосы, прижимая крепче, целуя так жадно, будто никогда, ни за что не хотела отпускать. Она задышала быстрее, обхватила его ногами, двигаясь навстречу, и вдруг выгнулась, вздрагивая от удовольствия, затрепетала, как лист на жарком ветру. Ихсан ненамного от нее отстал – стиснул ее волосы в ответ, покрывая поцелуями-укусами шею, вбиваясь все глубже и глубже…

Постепенно усталость спустила их с небес на землю. Ихсан лежал, подложив руку под голову, раскрасневшаяся Найян, перебирая его волосы, задумчиво смотрела в потолок. Он не мог отвести от нее взгляд, запоминая, ловя мгновения, пока она вновь не превратилась в Азада.

Нелегко было найти Азаду замену и скрыть это от внешнего мира, но необходимо. Что оказалось проще простого, так это убедить Кирала, Первого среди Королей, что открыть всему миру правду – значило бы показать слабость, пробить брешь в собственном доспехе. Стоило Киралу согласиться, как остальное решилось само. Оставалось лишь выбрать актера и попросить Кулашана с Шукру наложить грим. Ихсан предложил Найян. Он знал, что не следует смешивать любовь с войной, но Найян обладала подходящим телосложением и к тому же была дочерью Азада, что позволило бы избежать вопросов о законности наследования, если бы все раскрылось. Ихсан верил в нее, знал, что она поможет ему воплотить план.

– Найян… – задумчиво и печально проронил он, гладя кончиками пальцев ее живот. Найян пристально взглянула ему в глаза.

– Что за тон?

– Я люблю изысканные блюда. Наслаждаюсь бокалом доброго вина. Но больше всего я ценю искусство. Ты произведение искусства, Найян. Ты вино, которое я готов пить вечно.

– Я ни то ни другое.

– Тогда кто же ты?

– Я маска, Ихсан. Один из твоих инструментов.

– Но все меняется, любовь моя. – Ихсан встал и вытащил ожерелье из-под ее руки. – Приближается буря. Пусть сейчас ты инструмент, но, обещаю тебе, когда ветра утихнут и уляжется песок, на Таурияте останемся лишь мы с тобой.

Он покачал ожерельем, любуясь им, и протянул хозяйке. Найян поднялась, восхитительно обнаженная. Ее взгляд был полон и подозрения, и надежды. Она, по милости Королей, знавших ее тайну, была в безопасности, Ихсан же – на поле боя. Он прекрасно понимал ее замешательство.

Он призывно покачал ожерельем, любуясь, как алеет камень на фоне ее белых бедер и живота.

– Я никогда не предам тебя.

Найян, стиснув зубы, выхватила у него ожерелье.

Несколько мгновений – и Короли принялись одеваться.

Глава 9

– Стоп! – крикнула Сайябим, наставлявшая Чеду в фехтовании с тех пор, как та вошла в Обитель Дев. Белый капюшон ее одежд был низко опущен, чтобы утреннее солнце не слепило глаза; из-под ткани выбивались седые пряди.

Неутомимый помощник Сайябим, простой белый хлыст, которым она поправляла стойки Чеды, выглядывал у нее из-за плеча как любопытная змея.

Чеда послушно встала в стойку: шамшир высоко поднят, правая рука закрывает торс. Сайябим знала, что эта позиция для Чеды болезненна – раны на спине еще не зажили, – но сострадания не проявляла.

«Дева сражается и в болезни, и в здравии, – сказала она наутро, узнав, что Чеду накануне выпороли. – Кривую стойку это не оправдывает».

Двор у казарм, в котором они тренировались, был практически пуст. На другом конце, в тени акации, боролись четверо других Дев. Еще одна, здоровенная, с огромными ручищами, с боевым кличем разбивала ладонями кирпичи под присмотром темных казарменных окон.

Сайябим хлыстом постучала Чеду по плечу, заставляя опустить руку, по щиколоткам, чтобы встала увереннее.

– Еще раз, – с отвращением выдохнула она.

– Да, сияф.

Чеда послушно повторила первую связку ударов – блок, атака, нападение, отход – и заметила вошедших во двор Заидэ с Индрис. Она не стала обращать на них внимания – мало ли вещей ее сейчас отвлекало! – и, проведя цепочку резких, быстрых ударов, закончила. На этот раз Сайябим опустила хлыст и просто кивнула.

– Антилопа, несущаяся не разбирая дороги, начала обретать подобие грации. Но все еще непоследовательна. То все делаешь правильно, то как пенек. – Она положила одну ладонь Чеде на живот, другую – на спину. – Чувствуй поток. Стань потоком, как Хадда, готовая выйти из берегов. Поняла?

– Да, сияф.

Сайябим фыркнула.

– Пока сомневаюсь. Сначала! – Она поманила Индрис. – Только теперь с ней.

Чеда вновь встала в стойку. Индрис чуть ли не вбежала в круг: ее взгляд горел, платье развевалось. Дней пять прошло с ее бдения, а они с Чедой так ни разу и не заговорили друг с другом. Внутренний голос подсказывал Чеде извиниться, не привлекать лишнего внимания, но она не могла. Индрис совершила непростительную вещь. Не стоило ей убивать асира.

Однако Заидэ волновала Чеду сильнее, чем Индрис. С той ночи они тоже не перекинулись и парой фраз. Чеда не бросала слов на ветер, она действительно ушла бы из Обители, если бы учение ей ничего не дало. Снова попыталась бы убить Короля и ушла в пустыню, воззвала бы к Наламэ, чтобы та наставила, посоветовала, что делать.

Богиня сказала, что им нужно быть очень осторожными, но неужели не выслушала бы ради такого важного дела? Она ведь должна была знать, как помочь асиримам.

Однако в глубине души Чеде не хотелось идти на этот шаг. Если она покинет Обитель Дев, обратного пути не будет. Но что уж теперь? Она бросила перчатку – поднять ее или нет, решать Заидэ.

Чеда вскинула меч, Индрис повторила ее движение. По правилам, раз это была тренировка Чеды, то и начинала она, но Индрис такие мелочи не заботили – она уже ринулась в атаку, высоко замахнувшись шамширом, и Чеде пришлось отвечать: заблокировать удар, уйти с линии атаки. Ее удар Индрис отразила так же легко, с ухмылкой проходя первые движения тал селешал. Чеда знала, что делает ошибки, но Сайябим молчала, а Индрис нападала все яростнее, даже слишком, для простой тренировки. Она явно хотела поставить Чеду в глупое положение, заставить суетиться и сбиться с ритма, забыть фигуры, но получилось ровно наоборот: вместо того чтобы беспокоиться о правильности движений, Чеда ощутила тот поток, о котором говорила Сайябим. Она будто стала рекой, ее меч и тело полностью подчинились течению.

Снова и снова они повторяли те же шестьдесят шесть движений – ударов, подсечек, блоков, – пока не дошли до последнего и не замерли, ожидая приказа остановиться. Индрис была разочарована, и неудивительно – Чеда сражалась хорошо. На лице Заидэ застыло удовлетворенное, даже мстительное выражение. Сайябим же сердилась, кислая, будто съела лимон.

Она окинула Чеду взглядом, как караванщик, приценивающийся к последним оставшимся на рынке рабам.

– Знай я, что тебе нужно вот это детское соперничество, чтобы сосредоточиться, я бы тебя против нее еще месяц назад поставила!

Заидэ склонила голову.

– Боюсь, мне пора забрать ее.

Сайябим округлила глаза.

– Кого? Чедамин?

Заидэ кивнула.

– Сейчас? – глаза Сайябим расширились еще сильнее.

– А ты хочешь, чтобы я ждала до последних дней пустыни?

Сайябим поцокала языком, вновь оглядывая Чеду.

– Я с ней и близко не закончила!

Заидэ расправила плечи, сложила руки за спиной, возвышаясь над растрепанной Сайябим как королева.

– Ты обо всех так говоришь.

– Потому что это правда.

– Мы так можем ждать до тех пор, пока она Наставницей станет. Я спрашивала, могу ли забрать ее.

– Я услышала.

На скулах Заидэ заиграли желваки. Сайябим нахмурилась.

– Хочешь взять необъезженную кобылку? Не ной потом, если она тебя сбросит!

Заидэ изобразила улыбку.

– На том и порешим. А пока предлагаю тебе взять под свое крыло Индрис.

Та вспыхнула, открыла было рот, чтобы возразить, но Сайябим ее перебила:

– Еще одна деревяшка, которую надо пообтесать? – Она похлопала хлыстом по бедрам и плечам Индрис. – Отлично, отлично.

Чеда впервые заметила, как Сайябим гордится собой. Она любила оттачивать новые клинки, и, хоть Чеда месяцами ждала ее одобрения, ей все равно стало неожиданно приятно видеть: Сайябим довольна настолько, что позволила Заидэ забрать ее с тренировки.

– Ты идешь? – поманила ее Заидэ.

Чеда бросила быстрый взгляд на мрачное лицо Индрис и, пряча улыбку, поклонилась.

– Конечно, Наставница.

* * *

Заидэ привела ее в самое большое здание Обители, где располагались кабинеты Наставниц и стражей. Здесь Дев учили истории, каллиграфии и искусству татуировки. Тут же располагалась библиотека и, по слухам, подземный архив, в котором хранилась история Дев: дневники, хроники войн, записи о поручениях, данных Королями.

Чеда многое отдала бы за то, чтобы хоть краем глаза заглянуть туда! Однако ей до сих пор не представилось шанса попасть внутрь. К тому же она подозревала, что за каждым входящим в архив пристально наблюдают.

Войдя, она почувствовала, как полуденная жара сменяется прохладой. Чеда вдруг испугалась, что Заидэ привела ее сюда, чтобы передать другой Наставнице, например для урока каллиграфии.

– Наставница, могу я поговорить с вами о…

Заидэ, не оборачиваясь, схватила ее левую руку, сжала до боли. В коридоре никого не было, стояла абсолютная тишина, но послание Чеда поняла без слов: молчи. Не сейчас.

Вскоре они вошли в комнату с высокими окнами, льющими золотистый свет на обшитые деревом стены. Стойки вдоль них ломились от тренировочного оружия: мечей, копий, посохов, щитов, клевцов, тонфа и прочего – каждое так и сияло, начищенное. Кто-то ухаживал за ними с любовью, как Айя за своим простым деревянным мечом для тренировок.

– Разуйся, – велела Заидэ.

Они оставили сандалии на плетеном коврике у двери. Заидэ отошла, хлопнула себя по бедрам и поклонилась. Чеда ответила ей тем же. Они прошли на ковер, занимавший большую часть пола, сели друг напротив друга, поджав ноги.

– Ты знаешь, что это за место? – спросила Заидэ.

– Заидэ, я… – начала было Чеда, но та покачала головой. Чеда подчинилась. – Это савашам, тренировочный зал.

Она подумала, что Заидэ, верно, боится Короля Шепотов, а может, Юсама и его колодец.

– Да, это тренировочный зал. – Заидэ усмехнулась как ни в чем не бывало. – Однако не только. Ты помнишь, что я сказала, когда впервые показала твою татуировку?

– Что я должна бороться от души.

– Не от души, а всей душой. – Заидэ благоговейно обвела комнату широким жестом. – В этих стенах мы учимся быть Стальными девами. Сайябим права, тебе еще учиться и учиться фехтовать. – Она подалась вперед и прижала ладонь к сердцу Чеды. – Но я открою для тебя иные двери. Давай начнем с простого упражнения.

Она поднялась, жестом веля Чеде сделать то же самое.

– Ты должна научиться заглядывать в свое сердце. Так ты сможешь читать и в сердцах других.

Заидэ выставила правую ладонь, приняла стойку для рукопашного боя: колени полусогнуты, тело расслаблено. Чеда повторила ее движения.

– Не дай мне коснуться твоей шеи. Но используй лишь правую руку.

Чеда кивнула.

Несколько мгновений Заидэ стояла неподвижно, совершенно спокойная, но вдруг ее рука рванулась вперед, легонько ударила по шее. Чеда инстинктивно отпрыгнула. Удар был совсем легким, но почему-то ее пробил кашель, словно оливка застряла в горле. Боги всемогущие, она же едва уловила движение!

– Еще раз, – скомандовала Заидэ. Чеда откашлялась и вновь встала в стойку. На этот раз пальцы Заидэ безжалостно вонзились ей в горло, заставив закашляться еще сильнее.

– Ты смотришь на мою руку. Смотри на меня. Еще раз.

Чеда послушалась. Она привыкла наблюдать за своими противниками, читать их движения, предвосхищать атаки, но стоять в пустой комнате, ожидая удара, было непривычно. Она заставила себя вспомнить, что этот бой, хоть и тренировочный, ничем не отличается от боев в Ямах, расслабилась, принимая стойку. Взглянула Заидэ в глаза, окинула быстрым взглядом лицо и плечи, все тело… и вдруг увидела: мышцы на шее и плече Заидэ напряглись. Рывок… но в этот раз Чеда отбила удар. И следующий. Третий оказался обманкой: рука Заидэ нырнула вдруг вниз, пальцы скользнули по горлу Чеды снизу вверх, легко, как крылья бабочки. Но, несмотря на проигрыш ученицы, Заидэ улыбалась.

– Хорошее начало, голубка. На этом фундаменте мы что-нибудь да построим.

– Спасибо, что привела меня сюда, Заидэ, но…

Заидэ вдруг схватила ее за ворот и швырнула через бедро. Никогда еще Чеда не видела ее такой напряженной.

– Говори, когда к тебе обращаются, дитя. Поняла?

Чеда кивнула.

– Хорошо.

Заидэ отпустила Чеду и поднялась, легко и грациозно, словно и не провела много десятилетий в Шангази. Протянула руку, помогая Чеде встать.

– А теперь сотри эту ухмылку с лица.

Ухмылку? Чеда не заметила, что улыбается, но поняла, откуда взялась ухмылка. Началась настоящая учеба. Пусть придется запастись терпением, но все движется куда надо. Она встала в стойку, усилием воли стерев дурацкую ухмылку с лица.

– Посмотрим, сможешь ли ты повторить, – сказала Заидэ и ударила снова, еще быстрее.

* * *

Чеда вернулась в казармы лишь ночью. Никогда еще она не чувствовала себя такой усталой. И такой возбужденной. В общей комнате длани она налила себе разбавленного вина, взяла кисть винограда из вазы, всегда заполненной фруктами. Она надеялась уйти в свою комнату, заглотить все это и лечь спать, но Сумейя, сидевшая за столом с какими-то бумагами, вдруг подтолкнула к ней небольшой шелковый сверток с зеленой лентой.

– Прислали тебе.

– Что это? – спросила Чеда.

– Понятия не имею, но его принесли из мирейского посольства. – Сумейя пристально взглянула на нее. – Друзей заводишь?

Чеда улыбнулась, пытаясь скрыть тревогу.

– Наверное, какой-нибудь обожатель.

– Наверное. Откроешь?

Чеда устало взглянула в ответ.

– Утром. Я как раз шла спать.

Сумейя опустила лист.

– Открывай.

Приказ, значит. Отказ выглядел бы подозрительно, а этого Чеда сейчас допустить не могла. Поэтому, вместо того чтобы спорить, потянула за ленту, молясь, чтобы Юваань не прислал ничего очевидного.

В свертке оказалась небольшая стопка тростниковой бумаги, бутылочка чернил и перо со стальным кончиком, все – очевидно мирейское, достойное по меньшей мере императрицы.

– И вправду, обожатель! – воскликнула Сумейя. – Но кто?

Чеда взяла записку:

– «Стальной Деве, покорившей мое сердце. Пишите, вспоминая обо мне, сожгите, если не мил».

– Слишком уж слащаво, – вынесла вердикт Сумейя и вернулась к своим документам. – Если устала, иди спать.

– Слушаюсь, Первый страж.

Она сгребла подарки и, захватив вино и фрукты, ушла в спальню. Зажгла свечу, села за маленький столик у окна, повертела лист бумаги в руках, даже обнюхала. «Пишите, вспоминая обо мне. Сожгите, если не мил». Сожгите… Он подсказал ей, что делать! Хотя Чеда понятия не имела, как это поможет им поговорить.

«Подарок получен, – написала она. – Что теперь? Когда мы встретимся?»

Она поднесла листок к огоньку свечи. Уголок занялся, и вдруг голубое пламя охватило лист с такой скоростью, что Чеда выронила письмо, тихонько вскрикнув от удивления.

Однако бумага не сгорела до конца – тоненький слой остался, черный в середине, синий у краев. Огонь стер лишь написанное, но вдруг лист занялся снова, сине-зеленые язычки магического пламени побежали по нему, складываясь в слова, выведенные уверенным почерком.

«Назовите место, где я впервые увидел вас, и имя человека, стоявшего перед вами».

Слова померцали немного, и пламя вспыхнуло вновь. Лист исчез: ни дыма, ни пепла не осталось.

– Боги всемогущие… – прошептала Чеда и, сделав большой глоток вина, схватила следующий лист.

«Ямы. Рамад Амансир. Проверка и для вас: где и по какому случаю мы встретились во второй раз?»

Она подожгла бумагу и отложила, наблюдая. Подержала руку над чуть теплым пламенем.

«Солнечный дворец, перед тем как вы получили клинок. Не будем тратить бумагу, это единственная стопка во всем Шарахае. Пишите, когда узнаете что-нибудь. Дождитесь безлунной ночи, но не забывайте, что за вами следят».

Чеда долго смотрела на догорающее письмо, но, встряхнувшись, вновь решительно схватила лист.

«О каком из скарабеев Масида[1]1
  В книге «Двенадцать королей Шарахая» не было названия «скарабеи», автор добавил это наименование для членов Воинства только в этой части. – Прим. ред.


[Закрыть]я спрашивала?»

Юваань долго не отвечал.

«Эта бумага дороже, чем вы можете себе представить, не тратьте ее попусту. Пока у меня ничего нет для вас. Подобные сведения нелегко получить. Имейте терпение! В следующий раз я что-нибудь вам сообщу. Постарайтесь беречь бумагу».

Чеда закинула виноградину в рот. «Постарайтесь!»

Она залпом допила вино. Постарайся, чтобы мне не пришлось идти к тебе домой и выбивать правду! Впрочем, чего она ожидала? Он был прав, отыскать Эмре теперь нелегко.

Она аккуратно спрятала бумагу и письменные принадлежности в стол, доела виноград и рухнула спать.