Текст книги "Книга несчастных случаев"

Интерлюдия
Угольная шахта в Рэмбл-Рокс

Двенадцатилетний мальчик бежал по багровой траве. Перед глазами все расплывалось, потому что он плакал – плакал так сильно, что болели ноздри, поскольку он снова и снова вытирал рукавом непрерывно текущий нос, обдирая кожу. Еще у него болело все тело, будто его смяли словно пустую банку из-под пива. Мальчик чувствовал себя так не в первый раз. И он знал, что не в последний. Так будет продолжаться до бесконечности. Разве нет?

Хотя почему в таком случае он убежал? Мальчик бежал и бежал, бежал, казалось, многие мили, десятки, сотни миль (хотя на самом деле расстояние не такое уж и большое), и бегство казалось ему глотком свободы. Как будто у него была возможность бежать дальше. Мальчик убеждал себя в том, что ему не нужно разворачиваться обратно, не нужно возвращаться домой.

«Но как же мама? – думал он. – Нельзя оставить ее одну. Только не с ним».

Он почувствовал новую боль – острое жжение в боку. Точно ему выдирали ребро клещами.

Поэтому мальчик замедлился, перешел на шаг, затем остановился.

Впереди виднелось массивное сооружение.

Мальчик уже не раз видел его, но еще никогда не подходил так близко. Угольная шахта Рэмбл-Рокс. Бледные бревна, обрамляющие вход, увиты ядовитым плющом и диким виноградом. В преддверии осени листья плюща уже начинали менять окраску. Шахту давным-давно закрыли; теперь это было дикое место, просто дыра в земле, пустота.

Деревья за входом были по большей части мертвы – лишь жалкие горстки чахлых листьев на костлявых ветвях. Вечерний свет, проникающий сквозь ветки, казался странным – слабым и жидким, словно тусклое сияние лампы сквозь старую грязную простыню.

Мальчик стоял, чувствуя, как вздымается и опускается грудь. Положив руку на бок, он принялся растирать то место, где сгустился жгучий комок.

Мальчик моргнул, и на какое-то мгновение ему показалось, что вход… изменился. Всего на один краткий миг он превратился в алчный зияющий рот. В черную пасть с торчащим из нее языком – рельсами. Мальчик моргнул еще раз, и все снова стало так, как было: вход штольни с большой цифрой 8 наверху, выведенной выцветшей, облупившейся черной краской.

Мелькнула мысль: «Я могу зайти туда. Могу там жить». Со стороны входа налетел легкий ветерок, щекоча кожу. Словно шахта дышала. И это дыхание принесло шепот: «Иди ко мне!»

Мальчик ахнул, прогоняя шепот прочь. Но шепот возвращался снова и снова: «Иди ко мне, иди ко мне!», затем напев, похожий на завывание в разбитое окно: «И-и-и-и-иди ко мне-е-е-е-е!» Мальчик крепко обхватил себя руками, стремясь заставить пение умолкнуть. Но оно не прекращалось, и мальчик понял, что оно не прекратится. Нужно уходить отсюда.

Поэтому мальчик развернулся и побежал в противоположную сторону, не совсем к дому – он не был к этому готов, нет, еще не был, – но прочь от шахты.

И тут что-то выпрыгнуло перед ним из багровой травы – темный силуэт, спугнутый топотом, – и силуэт взмыл в воздух, хлопая крыльями, и мальчик, развернувшись и припустив со всех ног, понял, что это птица, просто глупая, глупая птица. Какой-нибудь фазан или дикий голубь. Неважно. Но мальчик перепугался до смерти и посему бежал что было сил; тонкие как соломинки ноги быстро уносили его прочь, – и вдруг он наступил на почву, которая уже не была твердой. Была влажной и зыбкой. Нога провалилась, и он упал вперед, крича от страха. Выставил руки, пытаясь смягчить падение, однако почва впереди тоже оказалась зыбкой.

Под слоем опавшей листвы и веток поблескивала черная жижа. Зловонная топь лизнула мальчика в подбородок, и он понял, что это такое: илистый шлам[55]55
   Илистый шлам – отходы добычи горных пород, получающиеся при отделении наиболее ценной части продукта при помощи воды.


[Закрыть]. Коварный, словно зыбучие пески. У мальчика стиснуло грудь, сердце отчаянно затрепетало. Он потянулся, стараясь нащупать твердую почву, однако трясина превратилась в стальные тиски. И похоже, чем сильнее мальчик барахтался, тем глубже его засасывало. «Нет, пожалуйста, не надо», – подумал мальчик, потом закричал, но липкая жижа ворвалась в рот, затыкая его подобно куче копошащихся червей, и крик потонул в ней с бульканьем.

Затем мальчик попытался развернуться – он ведь точно попал сюда с твердой почвы, и нужно просто снова выбраться на нее. Но получилось так, как когда хочешь выкрутить шуруп, а тот уходит глубже: он только еще больше погрузился в трясину. Теперь уже и обе ноги скрылись в зыби, и часть рук. Но предплечья и кисти еще оставались на поверхности, хотя мальчик не мог вытянуть их. Пальцы тщетно пытались зацепиться за жижу, а та засасывала все глубже.

Мальчик заплакал. Понял, что это конец. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что, может, оно и к лучшему. Может, то, от чего он бежал, еще хуже. Может, именно к этому он и бежал. Но когда черная каша заткнула ему рот, забивая ноздри и перекрывая дыхание, мальчика охватила паника, и он подумал: «Нет, нет, это не лучше, я не хочу умереть здесь, я не хочу умирать!» – но не смог сделать вдох и понял, что задохнуться в грязи будет просто ужасно – по крайней мере, захлебнуться водой казалось чем-то чистым, умиротворяющим по сравнению с таким, – однако трясина крепко держала все сильнее сжимающимся кулаком.

Мальчик вдруг подумал, что больше никогда не увидит маму. Что это отец запихивает его в топь, удерживает в гуще шлама. Что это лишь часть бесконечного цикла – а может, цикл завершится прямо здесь и сейчас.

Он полностью скрылся в зыби.

Его затянул кромешный мрак. Но даже из-под булькающей черной кожи шлама еще был слышен его сдавленный крик.

Конечно, до тех пор, пока не затих.

Часть III
Слишком мало кожи на слишком много костей

6 июня 1907 года Альфред Кашчак погиб от отравления газами

8 июня 1907 года Анатолю Секельски вагонеткой раздробило ноги

8 июня 1907 года десять человек погибли при взрыве и обрушении в 112 футах от груди забоя[56]56
   Грудь забоя – его передний край, фронт.


[Закрыть] в Колд-Спринг (Рэндал Ахерн Мики Харт Стакер Вишневски Джери Манро и др)

10 июня 1907 года Штефана Шварцхугеля легнул норовистый мул

13 июня 1907 года по словам шахтеров Лиам О’Нил ударил рукаяткой кирки по голове Родольфа Кастернака когда тот буром сверлил стенку для закладки взрывчатки

О’Нил беследно ищщез

14 июня 1907 года труп Лиама О’Нила был обнаружен у пласта Пайперсвил выработка 7 с отверстием от бура во лбу и переломаной грудиной и от еденой ногой. На стене над ним кто то вырубил

KA REISKIA SAPNUOTI PASAULIO PABAIGA[57]57
   «Что значит мечтать о конце света» (лит.).


[Закрыть]

Книга несчастных случаев, стр. 42 из 176

30. Вот это Хеллоуин

Одни тревоги у Мэдди в голове сменялись другими. Тревожили убийства, искусство, семья, ее собственное место во всем этом. Даже спустя несколько дней после пребывания в капсуле и поездки в Стейт-Колледж[58]58
   Стейт-Колледж – город, в котором расположен университет штата Пенсильвания, о чем, собственно, говорит его название.


[Закрыть] ей никак не удавалось прийти в себя. Она испытывала что-то вроде «я больше не знаю, кто я, и боюсь того, что могу сделать». Однако все это нужно было задвинуть подальше, захлопнуть дверцу и запереть на хрен, потому что как раз сейчас трезвонили в дверь, потому что сейчас веселье по случаю Хеллоуина.

Налепив на лицо улыбку, Мэдди открыла входную дверь…

А на пороге стояли двое, а не один человек.

Одну Мэдди узнала: Труди Брин. Другим был мужчина примерно одних с Труди лет. Беспорядочная копна седых волос, густые брови и взгляд, которому каким-то образом удавалось быть коварным и дружелюбным одновременно. На незнакомце был темный кардиган поверх бледно-лиловой рубашки, чей цвет подчеркивали новехонькие «найки» на ногах. Кроссовки в тон одежде – надо же, какой организованный мужчина.

В прихожую ворвался порыв холодного ветра. Не далее как вчера было за девяносто[59]59
   По Фаренгейту; ок. 32 °C.


[Закрыть], а сегодня похолодало до пятидесяти[60]60
   10 °C.


[Закрыть], градусник стремительно опускался.

– Рада видеть тебя, Труди! – сказала Мэдди, приветствуя подругу. Затем повернулась к мужчине. – А вы, должно быть, Джед?

Мужчина молча кивнул, и Мэдди поскорее пригласила гостей в дом, поскольку начинал накрапывать дождик.

– Нейт говорил, какая вы красивая, но не предупредил о вашем проницательном уме. Да, я ваш сосед.

Подобное замечание можно было истолковать как саркастическое, однако Мэдди почувствовала, что у Джеда нет никаких задних мыслей, поэтому когда он привлек ее одной рукой к себе и поцеловал в щеку, она не стала сопротивляться. Кого-нибудь другого Мэдди запросто могла бы оттолкнуть. Однако было в Джеде что-то такое, что полностью ее успокоило, словно он был старым другом или родственником, с которым она не виделась много лет.

Свободной рукой Джед протянул Мэдди бутылку.

– О, спасибо! – поблагодарила та. Это был французский коньяк.

Подскочившая Труди окинула бутылку оценивающим взглядом и сказала:

– Твой сосед разбирается в напитках.

Она постучала по бутылке длинным накладным ногтем – тинк, тинк.

– Ну, – смущенно промолвил Джед, – я просто не могу выносить, когда кто-то пьет низкокачественные напитки; это причинило бы мне боль и навлекло позор на мой дом. Это, дорогие мои, «Де Люз», высшая категория, – получал награды на выставках. Меня прямо-таки завораживает, что алкоголь является продуктом разрушения, – продолжал он. – Как и многие другие замечательные вещи! Великолепный виноградный сок скисает в нечто невероятно величественное. То же самое с искусством – я знаю, вы художница. Холст остается чистым до тех пор, пока к нему не прикоснутся, девственным и совершенным, подобно двору, покрытому свежей порошей. Но если вы решите выйти во двор и познать этот снег – быть может, слепить снеговика-другого, – вам ведь придется все уничтожить, разве не так? Изгадить. Я полагаю, так во всем.

Мэдди предприняла попытку повторить тон Джеда:

– Нейт говорил, какой вы красивый, Джед, но он не предупредил о вашем проницательном уме.

У Джеда зажглись глаза.

– О, вы мне уже нравитесь! – Он расхохотался.

На улице ветер вторил ему своим смехом.

* * *

– Ну-ка, объясни еще раз, кто этот чувак? – спросил Калеб.

Он и Хина сидели с Оливером в гараже. Они лопали конфеты, запивая их газировкой, и играли в «Магию». Чесси не смогла прийти, а Стивен при мысли отпраздновать Хеллоуин дома у Оливера закатил глаза.

– Я же говорил, – сказал Оливер. – Я сломал велик, а этот парень помог мне дотащить его домой. Переехал сюда недавно.

Олли еще не рассказал своим друзьям о том, как Грэм и Алекс столкнули его с дороги. И как Алекс потом пытался его утопить. И как появился Джейк, словно из ниоткуда, с пневматом в руке. Черт его знает, почему не рассказал.

– Он точно придет? – спросила Хина. Из них она единственная была в маскарадном костюме: нарядилась Линком из «Легенды о Зельде», а именно из «Дыхания чащ»[61]61
   «Легенда о Зельде» – выходящая с 1986 г. серия видеоигр, главным персонажем которой является похожий на традиционный для массовой культуры образ эльфа юный Линк, обычно носящий зеленое; в вышедшем в 2017 г. «Дыхании чащ», где одна из его миссий – добыть Высший Меч, он одет так, как здесь описано.


[Закрыть] – небесно-голубая туника прикольно сочетается с полудревнегреческими-полуанимешными щитом, луком и Высшим Мечом. Все это она смастерила сама. Хина часто косплеила[62]62
   Косплей (англ. «costume play», «костюмированное действо») – перевоплощение в героев массовой культуры.


[Закрыть], своими руками создавая наряды. Шитье, 3D-принтер, пеноматериалы.

– Ибо брат твой опаздывает, – заметил Калеб.

– Он не… – Оливер покачал головой. – Он не мой брат.

– Ой, да это просто такое выражение, Олли. Успокойся!

И тут раздался стук в дверь гаража.

Все трое переглянулись.

– Наверное, он, – сказала Хина.

– Он ведь знает, где вход в дом? – спросил Калеб, поднимая брови.

Пожав плечами, Оливер поспешил нажать кнопку. Дверь с ворчанием поползла вверх, и когда поднялась…

За ней открылся Джейк. Дождь усилился, вокруг Джейка маленьким циклоном кружились опавшие листья. Он ухмыльнулся из-под низко надвинутого черного капюшона.

– Привет, Олли!

Когда Джейк прошел в гараж, Оливер познакомил его со своими друзьями. Хина прямо-таки рассыпалась в любезностях, однако Калеб ограничился лишь сдержанным кивком.

– Дружище, ты не знаешь, что в доме есть входная дверь? – спросил он.

– Калеб, не надо… – начал было Олли.

Но Джейк махнул рукой, останавливая его.

– Не надо, все в порядке. Я просто прикинул, что вы здесь, ребята, и пришел прямо сюда. Не хочу общаться со взрослыми, на фиг надо. Они непременно зададут двадцать вопросов, а у меня нет никакого желания попасться в этот медвежий капкан.

– Что, не любишь вопросы? – спросил Калеб.

– Нет, в отличие от тебя, судя по всему, – ощетинился Джейк.

– Все, хватит! – вмешалась Хина. – Не обращай на Калеба внимания. Он сегодня нарядился Человеком-мудаком, худшим из супергероев.

– Я как Человек-паук, – возразил Калеб, – просто не бросаю паутину, а отбрасываю тень.

И это решило исход дела. Ледяная стена, начавшая нарастать между Джейком и Калебом, треснула и развалилась на части от одного общего взрыва хохота. Олли внезапно испытал облегчение. Он терпеть не мог, когда люди ссорятся.

* * *

Нейт наблюдал за своей женой. С тех пор как Мэдди куда-то съездила, она постоянно оставалась настороженной. Заведенной, но чем, Нейт не понимал. Он старался ее не трогать, но что-то определенно было не так. Точно так же разваливалось все вокруг него. И он никак не мог сообразить, в чем дело.

Мэдди, напряженно державшаяся с Фигой и его женой Зои, внезапно полностью расслабилась в обществе Джеда. И Нейту показалось, что он понял причину: Джед – писатель, тоже творческая натура. Свою роль сыграло и то, что Мэдди мало того что прочла кое-что из его книг – они ей страшно понравились.

Она сказала Джеду так, чтобы услышали все:

– Я никогда бы не смогла стать писателем. Полагаю, для этого нужно многое проживать в голове. А для меня искусство – средство выбраться из своей головы. Дверь, ведущая куда-то в другое место.

– Что ж, – рассмеялся Джед, – конечно, иногда творческий процесс действительно вынуждает писателя, так сказать, слишком долго торчать в своей черепной коробке, однако когда приходит настоящее вдохновение, это все равно что неудержимая волна, которая несет тебя к морю. Я знаю, что музы – это… – тут он понизил голос, словно собирался поделиться какой-то скабрезной тайной, – бредятина, и мы полностью контролируем то, что ложится на бумагу; и все же порой… – Он шумно втянул воздух сквозь зубы. – Порой мне кажется, что происходит какое-то волшебство. Нет, не просто фокусы. Колдовство! Чистой воды колдовство. Ты ему открываешься, а потом вбираешь. Или оно вбирает тебя.

Нейт обратил внимание, что при этих словах Джеда Мэдди кивнула. Однако ее поведение снова изменилось – она с вызовом скрестила руки на груди. Неужели Джед только что оскорбил ее? Если так, то Нейт не мог взять в толк чем. Но Мэдди поджала губы и мычала, изображая притворное согласие.

– Значит, мы просто вместилища искусства? – спросила она. – Порталы?

Джед задумался.

– Возможно, возможно. Но, как уже говорил, я считаю, что мы управляем искусством. Не думаю, что оно управляет нами. Вопрос заключается вот в чем: вы действительно видите искусство как таковое, а не как ваше искусство? Этот вопрос заслуживает ответа. Или, по крайней мере, попытки найти ответ.

– То есть мы должны спросить у себя, для других ли творим? Или только для самих себя?

– Мы притворяемся, будто творим для других, но, полагаю, на самом деле творим для себя. – Джед жестоко усмехнулся. – Эгоизм маскируется под самоотверженность.

На лицо Мэдди упала тень тревоги.

– Значит, вы пишете книги про призраков? – внезапно вмешалась Труди.

– А… Ха-ха. На самом деле нет, – сказал Джед. – Хотя призраки у меня встречаются. Я предпочитаю говорить, что пишу про сверхъестественные вещи и места, но это не всегда про духов и привидения. Вообще-то, я занимаюсь фольклором, а в здешних краях, должен сказать, его очень много. Альбиносы-каннибалы с Бэкингем-Хилл, призрачные огни Ханселл-роуд или Церковь дьявола на Призрачной горе.

– Ну так расскажите нам какую-нибудь историю, – сказал Фига.

Это прозвучало не то чтобы враждебно, но Нейт уловил в его словах вызов – тень сомнения.

– Фига! – предупредил своего товарища Нейт. – Не надо!

Однако Джед, его глаза – черт возьми, все его тело словно ожило, как чудовище Франкенштейна на столе безумного доктора.

– Я расскажу вам о камнях Рэмбл-Рокс. И о том, почему в легендах говорится, что они движутся.

Все с любопытством переглянулись. Джед торжествующе усмехнулся – так улыбается рыбак, у которого клюнуло что-то крупное.

Нейт же напрягся. Неужели опять?

– Давайте послушаем! – сказала Зои.

– Место зовется Рэмбл-Рокс, – начал Джед, – поскольку доказано, что камни его движутся. Шесть раз за время задокументированной истории они трогались с места. Перемещались. Все до последнего камня в фельзенмеере[63]63
   «Felsenmeer» (нем.) – «море камней»; по названию похожей местности в Германии в земле Гессен.


[Закрыть] – красивое название для поля валунов – чуть-чуть сдвигались. В одних случаях меньше чем на дюйм, в других случаях на три или даже четыре дюйма. Когда такое происходит, камни оставляют после себя едва различимые следы на земле, словно медлительные черепахи. Но это не черепахи, нет – это камни, магматические породы. Базальт и диабаз.

– Должно существовать научное объяснение, – сказал Фига.

– Научная теория следующая, – Джед щелкнул пальцами. – Камни движутся вследствие землетрясений и звуковых колебаний. Считается, что камни, если по ним ударить молотком, издают звон[64]64
   Здесь следует отметить, что прототипом Рэмбл-Рокс послужил реальный парк Рингин-Рокс («Звонкие Камни») в округе Бакс, где находится одно из пенсильванских полей т. н. звонких камней, которые в ответ на постукивание металлическим предметом издают не обычный глухой звук камня, а разные мелодичные звуки.


[Закрыть]. Звуковые колебания определенной частоты, едва уловимые человеческим ухом. Совокупно звуковые волны обладают значительной силой – достаточно лишь вспомнить, как звуки различной высоты могут выкладывать из рассыпанного песка загадочные узоры. Итак, если происходит даже незначительный тектонический сдвиг по одному из микроскопических геологических разломов под парком, он заставляет камни звенеть на своих частотах таким образом, что они начинают перемещаться. Точно так же телефон, вибрирующий при входящем вызове, ползет по ночному столику и в конце концов падает на пол. Врр, врр, пум. И, разумеется, под Рэмбл-Рокс действительно находится разлом – разлом Акетонг-Лахаска. Он начинается в Центральном Баксе и тянется сюда.

– Вот видите? – Фига торжествующе оглядел остальных.

– Но есть и другие теории. – Джед широко усмехнулся.

– О-о-оп! – вздохнула Зои.

– Рассказывайте, – сухо сказала Труди, изображая безразличие, однако было очевидно, что и она на крючке у Джеда.

Нейт склонился к Мэдди, казалось, слушавшей вполуха.

– Как ты? – тихо спросил он.

– Все в порядке, – рассеянно кивнула она.

– У делаваров, когда-то считавших эти земли своими – ну, знаете, до того, как мы их отняли, – были предания, – продолжал Джед. – По большей части все сходились в том, что камни двигались из-за какого-то духа или бога – возможно, Купавиза, насмешника. А может быть, этим занимались маленькие проказники вематегуни – духи леса, известные тем, что перемещали предметы, иногда прятали какое-нибудь орудие, передвигали ориентир, чтобы нельзя было найти дорогу домой. Кое-кто из индейцев считал, что всему виной повелитель мрака и смерти. Его звали Матанту, – тут он посмотрел на Нейта, – и он якобы спал под полем камней, а когда его сон тревожили, ворочался, и камни передвигались. Некоторые утверждали, что сюда с небес пал сам дьявол, и он время от времени передвигал валуны, чтобы сбить с толку первопоселенцев. Но есть и более современный извод этой легенды, привязывающий все к правительственному заговору, магнитным полям и инопланетянам – если учесть то, что НЛО здесь наблюдаются значительно чаще, чем в других частях страны.

– Ну вот не надо! – Фига махнул рукой. – Инопланетяне, дьявол и коварные духи… Конечно, забавно, но все это выдумки.

– Аксель Фигероа! – строго заметила Зои, используя полное имя мужа как удар дубинкой. – Ты ведешь себя грубо!

– Он прав, разумеется, – согласился Джед. – Это все выдумки. Но знаете, что не выдумки? История. Возможно, история здешних мест заставит вас призадуматься.

Вот так он поймал их на крючок. И начал выбирать леску.

– Делавары продали эти земли семейству Пенна – да-да, того самого Уильяма Пенна, в честь которого названа Пенсильвания[65]65
   Название штата значит «Лесной край Пенна» и по-английски пишется с двумя «n», как его фамилия.


[Закрыть] – в рамках заключенной в тысяча семьсот тридцать седьмом Сделки ходока[66]66
   Сделка названа так, поскольку речь шла о массиве земель от места впадения реки Лихай в реку Делавэр до того района на западе, куда дойдет вышедший из начальной точки за полтора дня.


[Закрыть], а архивы гласят, что в тысяча восемьсот пятидесятом семейство Пеннов, в свою очередь, продало их некоему Тиберию Гуду, хотя больше никакие документы не подтверждают существование этого мистера Гуда. Известно только то, что таинственный покупатель очень четко высказался об одном: он оставил распоряжение, согласно которому земли нельзя было обрабатывать, а камни нельзя никак использовать – они должны были оставаться на своих местах. Впоследствии человек по имени Бенджамин Кейн Смитхард – якобы «друг» таинственного Тиберия Гуда – приобрел территорию площадью сто двадцать восемь акров вокруг семиакрового поля с валунами.

Приблизительно в это же самое время двое грабителей, братья Доул, Левитик и Лемюэль, бежали в Рэмбл-Рокс после ограбления банка, намереваясь спрятать добычу в одной из местных пещер. И столкнулись с проблемой: в Рэмбл-Рокс нет пещер. Братья ошибочно полагали, что местность изобилует пещерами, однако это оказалось не так[67]67
   «Rock» (англ.) – значит любое достаточно крупное каменное образование, включая скалы; в т. ч. отсюда и могла возникнуть путаница.


[Закрыть]. Многие высказывали догадку, что Доулы спутали это место с другим, известным как Вулф-Рокс, расположенным примерно в двадцати милях к югу, на горе Бэкингем… Не обнаружив в Рэмбл-Рокс никаких пещер, братья решили покинуть местность – но обнаружили, что заблудились. Хотя семь акров – не такая уж обширная территория, из дневников одного из братьев, Левитика, следует, что Доулы несколько дней не могли оттуда выбраться. Они потеряли добычу. И в конце концов потеряли друг друга. Их тела были обнаружены всего в десяти шагах друг от друга, несмотря на то, что в дневнике Левитика говорится, что под конец они разделились и больше не смогли встретиться.

Есть еще рассказы про железнодорожный тоннель – и про то, что происходило там. Один проводник в буквальном смысле потерял голову. Серийный убийца Эдмунд Уокер Риз схватил свою первую жертву в тоннеле – а остальных девочек в окрестностях. Он даже убил одну из них на камне фельзенмеера. Риз был просто зачарован этим местом. У него были подробные планы и рисунки. По его словам, он насчитал девяносто девять «особенных» камней и рассудил, что это число является в каком-то смысле… священным. Риз называл поле валунов местом жертвоприношений. Что, разумеется, лишь упрочило здешние предания, усилив их мрачный колорит. Паника, вызванная страхом перед сатанизмом, породила рассказы о других ритуальных человеческих жертвоприношениях, хотя ни один случай так и не получил подтверждения.

– Господи… – пробормотал Фига.

Нейт продолжал слушать – однако он перестал обращать внимание на Джеда. Вместо этого наблюдал за женой.

Когда Джед завершал последнюю часть своего рассказа – говорил о Ризе, – от Нейта не укрылось, как Мэдди вздрогнула. Она ухватилась обеими руками за стол, словно пол готов был уйти у нее из-под ног.

Как раз в этот момент в окна ударил резкий порыв ветра, принесший залп проливного дождя. Весь дом застонал и заскрипел под внезапным натиском. Комната будто наполнилась холодом; все это почувствовали и отреагировали каждый по-своему.

Тем временем на лице у Джеда появилась самодовольная усмешка, словно неожиданно обрушившаяся непогода была частью его плана. В каком-то смысле спецэффектом.

– Смею предположить, мы разозлили духов Рэмбл-Рокс, – радостно объявил он.

– А я скажу, что мы разозлили Землю, – возразила Зои. – Все это последствия изменения климата…

– Зои, – встрепенулся Фига, – не начинай, пожалуйста!

– О господи, – сказала Труди, – давайте поговорим о чем-нибудь веселом.

И как раз в это мгновение: бах!

Громкий звук донесся со стороны входной двери.

Все застыли и испуганно переглянулись.

– Наверное, ветка… – начала было Мэдди.

– Или призраки, – добавил Джед, злорадно скалясь.

В комнате стало холодно.

– Должно быть, входная дверь, – уверенно заявил Нейт. – Чувствуете, как здесь резко понизилась температура? Наверное, дверь распахнуло порывом ветра. Вероятно, она не была заперта. Схожу посмотрю. – Проходя мимо жены, он вполголоса спросил: – Как ты?

– Замечательно, – натянуто ответила та.

«Мне бы очень хотелось, чтобы ты рассказала мне, что тебя беспокоит», – подумал Нейт. Затем он вспомнил про свою эмоциональну дамбу и подумал, что у Мэдди, пожалуй, есть своя такая.

Быстро чмокнув ее в щеку, Нейт пошел закрывать дверь.