Текст книги "Лунное сердце"

ЧАСТЬ II
ТАНЦОР И БАРАБАН

Когда вспыхивают зимородки, стрекозы разносят огонь.[68]68
  Хопкинс Джерард Мэнли (1844—1889) – английский поэт, священник-иезуит.


[Закрыть]

Джерард Мэнли Хопкинс

Глава первая

«Я снова вижу сон», – подумала Сара.

Иначе и быть не могло. Со всех сторон ее окружали деревья, высокие сосны и лиственницы, наполняя ночной воздух тягучим запахом смолы. Подстилка из хвои заглушала каждый ее шаг. Каждый шаг…

Сара вдруг остановилась. Где она? Последнее, что она помнила, был ресторан «Патти Плейс», где случился этот ужас. Сара содрогнулась. Это тоже был сон? Тогда где кончился один сон и начался другой? Прислонившись к дереву, она скользнула по стволу вниз и села, подтянув колени к подбородку и обхватив ноги руками, чтобы унять дрожь.

Сны не бывают такими… реальными. Нет, не бывают… Во сне не может быть таких деревьев с грубой корой, которую она чувствовала сквозь свитер. Во сне она не могла испачкать пальцы липким древесным соком, не слышала бы этого тоскливого завывания ветра, который раскачивает верхушки деревьев. Сара крепко зажмурилась, заставляя себя проснуться, но ничего не изменилось. Ей сделалось страшно, по коже побежали мурашки.

Когда начался этот сон? До того как она нашла кольцо? Она подняла руку и посмотрела на него. Даже в сумраке леса она отчетливо его видела. От него исходило какое-то тусклое сияние. Интересно, а само-то кольцо реально? Или сон начался после того, как она его нашла?

Она вспомнила людей, похожих на животных: один – на оленя, другой – на медведя, и еще кто-то, тоже похожий на медведя, но со зловонным дыханием и разверстой пастью… Это зловещее существо она видела всего раз, а ощутила его присутствие дважды. Когда видела, это было связано с падением костяных дисков. Потом она почувствовала его присутствие – сначала очень мимолетно, когда инспектор из Конной полиции допрашивал ее в «Веселых танцорах», а потом в ресторане.

Сара закрыла лицо руками. Что же с ней происходит? О Боже! А что, если ничего этого не было? Что, если она просто сошла с ума?

Сара подняла голову, вытирая глаза от непрошеных слез. Лес был слишком настоящий, не такой, как бывает во сне. Придется примириться с мыслью, что каким-то образом ее переместили сюда, однако зачем? Это оставалось загадкой! Наверное, она попала в Квебек. На холмы Гатино например. Надо идти. Она дойдет до какой-нибудь дороги и оттуда доберется до дома. Сара раздумывала, в каком направлении ей двинуться, и решила, что будет ориентироваться по звездам. Вот и окупятся все те вечера, когда она мечтательно рассматривала звездное небо.

Она встала и снова заколебалась. Если кто-то действительно забросил ее сюда, значит, он преследовал какую-то цель? Что, если кто-нибудь затаился поблизости и наблюдает за ней? А вдруг это какой-то маньяк, который только и ждет, когда она окончательно потеряет самообладание, и тогда набросится на нее с топором? У нее снова задрожали ноги.

Она встала на колени и принялась разгребать подстилку из сосновых иголок, пока не нашла палку, достаточно длинную и толстую, чтобы служить дубинкой. Сара обломала торчащие во все стороны сучки и поднялась, размахивая ею. Правда, лучше она себя от этого не почувствовала. В лесу было так тихо, что даже становилось страшно. Сара слышала свое неровное хриплое дыхание – хороший ориентир для того, кто крадется за ней. Крадется! Почему она произнесла это слово? Сара несколько раз медленно вдохнула и выдохнула, немного успокоилась, сделала шаг, другой, стараясь не наступить на сучок, и сама удивлялась, как бесшумно она двигается.

А если это все-таки сон? Теперь она уже ничего не могла понять. Если это сон, значит, ей ничто не угрожает, ведь так? Всегда можно проснуться, когда начнутся всякие ужасы. Эти мысли утешали Сару, но в каком-то уголке мозга тихий голос продолжал твердить: «А как насчет тех людей, кто умирает во сне? Может, они умирают оттого, что вовремя не проснулись?»

«Двигайся, – говорила она себе. – Начинай двигаться. Нечего топтаться на месте, до добра это не доведет!»

И снова она пошла или, вернее, заскользила.

Она отбрасывала все вопросы, возникающие у нее в голове, и продолжала идти по лесу. Она прокладывала себе дорогу, петляя, как пантера, неслышно, как привидение, как вода, стекающая по холму. С несвойственной ей педантичностью Сара обходила деревья и уклонялась от торчащих веток. Не верилось, что она идет по земле. Казалось, она плывет быстрей и быстрей, и вот уже все, что ее окружало, затуманилось и стало расплываться у нее перед глазами.

«Значит, это все-таки сон, – подумала она с благодарностью. – Скоро я проснусь, и все будет хорошо».

Лес то ли редел, то ли начал исчезать. Сара не позволяла себе беспокоиться. Это сон. Если она будет плыть по течению, то скоро проснется. Сны не длятся вечно. Как правило, они продолжаются всего несколько минут, если измерять их в реальном времени, хотя, когда вы видите сны, они кажутся вам длинными. Во всяком случае, она где-то читала, что именно так и бывает.

Сара замедлила шаги, чтобы осмотреться. Она все еще шла по лесу, но теперь уже ее окружали темные ели, под ногами был ягель, покрывавший пни и поваленные ветром деревья, отчего они казались зеленовато-лиловыми. Медленно пробираясь вперед, Сара вышла на высокий утес. С его вершины открывался вид на широкую морскую гладь. Мыс, на котором она стояла, – растрескавшийся известняк – футов на триста возвышался над линией берега. Под ним тянулись песчаные дюны, отлогие берега и соленые болота.

Она долго стояла как зачарованная, любуясь красивым видом, глубоко вдыхая запах соленой воды, который доносил до нее ветер. Припасенная ею дубинка выпала из ослабевших пальцев.

И вдруг что-то будто поманило ее, она повернула направо и пошла по берегу к югу. Миновала утесы, заросшие кустами диких роз, еловую рощу, несколько кедров. Она чувствовала, как что-то притягивает ее все сильней, и снова заторопилась. До нее долетал какой-то звук, и Сара никак не могла понять, что это. Звук был тихий, далекий, но настойчивый, как звон колокола, призывающий прихожан в церковь. Чистотой своей он тоже напоминал колокол, но на самом деле это было что-то другое. И только когда Сара дошла до длинной, усыпанной галькой прибрежной полосы, она наконец поняла, что это.

Играли на арфе.

Сара остановилась, прислушиваясь. Шум моря, мягкий плеск волн смешивался с нежными и жалобными звуками арфы. Вдали Сара увидела поднимавшуюся над берегом высокую скалу и вдруг поняла, где находится. Однажды летом она с Джеми провела здесь несколько недель. Это была скала Персе, по-видимому названная так Шампленом [69]69
  Шамплен Самюэль де (1567—1635) – французский путешественник и государственный деятель, получивший в 1601 году титул «королевского географа». Основал город Квебек (1608).


[Закрыть], – огромная, похожая на корабль скала, которая, подобно выброшенному на берег киту, смотрела на залив Святого Лаврентия. Сара вспомнила, как увидела эту скалу днем и была поражена. Сейчас, при лунном свете, она внушала ей благоговейный страх.

При лунном свете… Но дело было не только в лунном свете. Дело было в том настроении, которое зрело в ней весь этот день, – легкое обострение чувств, смешавшееся сейчас с ее странным сном. Сара прислушалась к звукам арфы, печальным и звонким.

Страх прошел. Ступая по гальке, Сара не задумалась о том, почему не видит огней деревушки Персе и статуи на вершине горы Святой Анны, статуи, служившей ориентиром для рыбаков, вышедших в море. Она видела только скалу, море да игру лунного света на берегу. Слышала только шум волн и мягкие печальные звуки арфы. И искала только арфиста.

Она нашла его у подножия скалы. Он сидел, прислонившись спиной к этому монолиту из известняка, рядом лежала лодка из прутьев и кожи, такие она видела в книжке с картинками по истории Ирландии. У ног арфиста сидела тощая собака – одни глаза да шерсть. Когда Сара приблизилась, собака подняла голову и тихо завыла. Отведя руки от струн своего инструмента, арфист повернулся к Саре.

И потрясенная, Сара узнала его. Это был человек, изображенный на найденном ею рисунке. Он казался моложе, но все равно это был он.

Сара остановилась, немного испуганная, и вдруг смутилась.

Арфист, прищурившись, внимательно смотрел на нее. Когда он заговорил, голос у него оказался чистым и звонким, но говорил он на языке, которого Сара не знала. Она покачала головой, отступила на шаг, а арфист отложил инструмент в сторону и встал. Он протянул к ней руки с открытыми ладонями – общепринятый жест, свидетельствующий о мирных намерениях. Его руки словно говорили: «Смотри, оружия у меня нет. Я предлагаю только мир».

Все еще неуверенная, Сара позволила ему приблизиться. Он медленно, чтобы не испугать ее, поднял руки и приложил ладони к ее голове. Боль, словно огонь, пронзила ее мозг. Сара покачнулась и чуть не упала. Но он ее поддержал, его глаза смотрели на нее озабоченно.

– Спокойно, – сказал он. – Я не хотел сделать тебе больно. Это просто…

Сара вырвалась из его рук и попятилась, медленно качая головой. Боль прошла, но Сара все еще нетвердо стояла на ногах. Вдруг ее осенило.

– Я… я понимаю тебя, – проговорила она.

– Я – бард, – сказал он, как будто это все объясняло. Сара промолчала, и он добавил: – У нас способности к языкам. Это дар, который можно передать другому.

– Дар… – тихо повторила Сара.

Она отвернулась, посмотрела на утесы и впервые заметила, что вокруг ничего нет, только заросшие травой пустынные поля. Ни деревни, ни статуи, ничего.

– Персе, – сказала она, словно сама себе. – А что случилось с деревней?

– Я не видел никакой деревни, – ответил арфист. – Ты первая, кого я встретил на этой земле, миледи. А как она называется?

– Как называется? – Сара перевела глаза с него на его плетеную лодку из прутьев и кожи. – Неужели ты на ней приплыл? Из-за моря?

Арфист кивнул:

– Путь был долгий. И пустился я в него не по своей воле. Меня поддерживали мои способности, но только отчасти. Где бы я мог обрести пристанище?..

«Все-таки это сон, – сказала себе Сара. – Только не надо впадать в панику. Во сне необязательно должна быть деревня. И люди, похожие на картинку из книги по истории, вполне могут пересечь океан в такой лодчонке, не имея с собой ничего, кроме арфы и собаки. Почему бы и нет?»

– Тебе больно? – спросил арфист. – Передача языка не такое уж большое колдовство. Если бы я знал, что тебе будет больно…

– Нет, мне уже не больно. Я очень рада, что понимаю тебя. Просто… В последний раз, когда я сюда приезжала, здесь все было… иначе.

Правда, тогда она бодрствовала.

– Иначе? А как?

Сара решила, что ему все еще трудно понимать ее. Может быть, у нее какой-то акцент или еще что-то? О Господи! Акцент! О чем она беспокоится? Об акценте? Почему бы лучше сразу не проснуться? А может быть, ей надо прямо сказать ему, что она видит его во сне, вместе с его арфой, лодкой и собакой? И со способностями к волшебству. Может быть, ей стоит сочинить фэнтези, а не детектив, над которым она бьется?

Он все еще ждал ее ответа. Сара проглотила комок в горле, но это далось ей с трудом. Во рту все пересохло.

– Трудно объяснить, – сказала она наконец. – Понимаешь, я не из этих мест.

– Тогда почему ты здесь? Девушка, одна на пустынном берегу… Неужели эта страна такая спокойная, что подобное возможно?

«Страна, может быть, не такая уж спокойная, – подумала Сара. – Но в моем сне – да, в ней безопасно. Почему бы и нет? Ведь это же снится мне, правда? А может быть, кому-то другому… Нет. Об этом даже думать нельзя».

– Меня зовут Сара, – сказала она, желая сменить тему. – Сара Кенделл. А тебя как зовут?

– Сара, – повторил арфист, он произнес ее имя так, как будто пробовал его на вкус. – Мне такое имя незнакомо, но звучит оно приятно. – Он улыбнулся. – Вы здесь не скрываете свои имена, как охраняем их мы на моей родине? Но раз уж ты доверила мне свое имя, то я скажу тебе мое. Меня зовут Талиесин [70]70
  Талиесин – валлийский поэт VI в.


[Закрыть], когда-то я звался Талиесином из Гвинедда, но я прошел много дорог, и теперь у меня нет родины. Или любая страна – мне родина.

– Талиесин, – повторила Сара.

Саре это имя было знакомо, но, прежде чем она вспомнила откуда, ее взгляд случайно упал на кольцо на его левой руке. На пальце Талиесина блестела золотом точная копия ее кольца. Она подняла руку, чтобы сравнить их, и почувствовала, как у нее закружилась голова.

Она вспомнила, кто такой Талиесин. Он был самым знаменитым бардом в Уэльсе, не только арфистом, но еще и магом. Возможно, это он написал друидскую книгу «Война деревьев», которую Роберт Грейвс [71]71
  Грейвс Роберт Рэнк (1895—1985) – английский писатель, автор исторических романов.


[Закрыть] положил в основу своей книги «Белая богиня».

– Как это может быть? – спросил Талиесин, словно отвечая на мысли, мелькнувшие в голове у Сары, хотя он имел в виду кольцо у нее на пальце, а вовсе не ее размышления о нем самом.

«Слишком загадочно», – подумала Сара, и голова у нее закружилась еще сильнее. Она почувствовала прикосновение к своей руке, как будто арфист потянулся к ней, но оказалось, ее коснулся туман, а может быть, она сама превратилась в туман, так как голова у нее закружилась настолько сильно, что она потеряла равновесие. Темнота сгустилась, и…

…Сара оказалась где-то в другом месте.

Ее сон был слишком запутанным, чтобы в нем разобраться. Она заморгала, ее охватило такое чувство, какое бывает, когда просыпаешься не в своей постели. Но она была не совсем уверена, в какую постель она легла прошлой ночью, так что даже такой мыслью не могла успокоить себя. Глаза у нее открылись, и она испуганно вскрикнула.

Все началось с начала. Ее опять окружали сосны и лиственницы. Воздух был напоен запахом смолы. Сара лежала на толстой подстилке из сосновых игл, было очень тихо, только где-то высоко верхушки деревьев шелестели под ветром.

Сара села, страстно желая, чтобы лес наконец сгинул. Но ее нервы напряглись до предела, когда она увидела, что лес остался на месте, и она испытала чувство, известное как deja vu [72]72
  Deja vu – нечто, однажды уже виденное (фр.).


[Закрыть], и сама Сара осталась в нем. Одна, если не считать шума ветра. Но когда она села, то коснулась чего-то рукой – не сосновой ветки и не еловой шишки. У Сары учащенно забилось сердце, и, опустив глаза, она увидела белое, застывшее лицо Киерана Фоя.

Он лежал, распростершись на сосновых иголках, рядом с ней. Лицо было мертвенно-бледным. Бок прикрывала грубая повязка, сквозь которую проступали тускло-красные пятна засохшей крови. Сара вспомнила сцену в ресторане и то, как мелькнули когти чудовища… Но если Киеран здесь, и она сама здесь, и его рана тоже здесь, разве это могло быть сном?

Ее затрясло. Отодвинувшись от неподвижного тела Киерана, она что-то опрокинула. Повернувшись, она с изумлением обнаружила, что это всего лишь глиняный кувшин. Из него пролилась вода, впитываясь в подстилку из иголок. Наконец Сара опомнилась, подняла кувшин и поставила его на прежнее место. Рядом с кувшином она увидела грубую, покрашенную тряпицу, на которой лежали ломти сушеного мяса и какие-то плоские кусочки, похожие на бездрожжевой хлеб или лепешки.

Кто оставил здесь эту еду? Кто наложил повязку на бок Киерана? Сара стала быстро оглядываться, всматриваясь в деревья, но ответа от них не получила. Почувствовав солнце, ведь разглядеть его сквозь сплетенные ветки она не могла, Сара поняла, что наступило утро. Утро, но где? Тут Киеран пошевелился.

У него задрожали, потом широко распахнулись веки. Сначала у Киерана перед глазами, наверное, все расплывалось, потом его взгляд стал более осмысленным, и он посмотрел прямо в глаза Саре. В его взгляде было такое же смятение, какое ощущала и сама Сара. Губы Киерана приоткрылись, но он не произнес ни звука. Он потянулся к ее руке, но, как только прикоснулся к ней, у Сары закружилась голова, на нее нахлынуло знакомое ощущение – их мысли снова сливались. Его боль и замешательство стали ее болью и замешательством, и она видела себя его глазами.

– Не трогай меня! – закричала она и отдернула руку. – Не смей ко мне прикасаться!

Ей невыносимо было снова переживать это состояние: думать, как он, и видеть все его глазами.

– В-воды! – прохрипел Киеран. – Пожалуйста!

Кувшин стоял у Сары за спиной. Она схватила его и медленно придвинулась к Киерану. Его куртка лежала рядом с ним, аккуратно сложенная. Стараясь не дотрагиваться до него, Сара подхватила куртку, и ей удалось подложить ее ему под голову. Тогда она смогла влить ему в рот струйку воды. Большая часть пролилась и потекла по подбородку, но и этого было достаточно. Его глаза посветлели. Сара откинулась назад, села и стала придирчиво рассматривать его.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

Теперь, сидя рядом с ним, она заметила, насколько он изменился с тех пор, как несколько лет назад она видела его в оркестре Тоби Финнегана. Сейчас лицо у него было белое как мел, но сквозь эту бледность она видела энергичное лицо, лицо уверенного в себе человека, лицо решительное, но в то же время мягкое. Он глядел на нее с откровенным любопытством.

– Не слишком хорошо, – произнес он наконец и сел. И схватился рукой за бок. – Nom de tout! У меня такое чувство, будто меня сбил грузовик.

Когда пальцы Киерана коснулись повязки, он, потрясенный, посмотрел на свой бок, его захлестнули воспоминания о том, что произошло в ресторане «Патти Плейс». Физически он с каждой минутой становился сильнее. Но от нахлынувших воспоминаний у него голова пошла кругом.

– Изменяющий обличье, – пробормотал он, показывая на свою повязку.

– Кто?

– Изменяющий обличье. Это он меня ранил.

– Ты понимаешь, что происходит?

Раздраженный голос Сары заставил Киерана вспомнить, что, когда он проснулся, не понимая, где находится и что с ним, она крикнула, чтобы он ее не трогал.

– Ведь я не пытался… воспользоваться твоей беззащитностью, правда?

– Что?! – изумилась Сара, но поняла, что он имеет в виду. Она покачала головой. – Когда ты коснулся моей руки… ну, когда проснулся… я вдруг перестала быть собой… Я все видела твоими глазами…

Сара понимала, что не очень хорошо объясняет, но выражаться яснее она сейчас не могла.

– Значит, ты способна понимать мысли собеседника, способна к сопереживанию, – сказал Киеран. – Способность передавать свои мысли усиливается, когда человек находится в состоянии стресса. А физический контакт обостряет восприятие того, кому мысли передаются. Я постараюсь усмирить эту свою способность, и больше такое не повторится. – Киеран сосредоточился и в следующий же момент протянул руку. – Давай попробуем.

Сара покачала головой.

– Нет, спасибо. – Она помолчала и добавила: – Раньше со мной такого не случалось.

Киеран пожал плечами и убрал руку. Он по-прежнему был слаб, даже легкое движение руки лишило его сил.

– Как тебе удалось вытащить нас из этого ресторана? – спросил он.

– Мне? Я тут совершенно ни при чем. Я считала, это твоя заслуга. Твоя или тех таинственных барабанщиков. Ты-то хоть представляешь, что с нами происходит? – поинтересовалась она.

А сама подумала: «Похоже, он воспринял все это вполне спокойно. Хотя после того, что он проделывал в ресторане… чего ему удивляться?»

– Кто ты? – спросила она. – То есть имя твое мне известно. Ты – Киеран Фой. Но кто такой Киеран Фой? Почему тебя ищет Конная полиция? Тебя и того старика?

– Похоже, ты знаешь столько же, сколько и я.

– Ничего я не знаю. Знаю только, что в последние несколько дней вся моя жизнь пошла кувырком, и я понятия не имею о том, что происходит.

Киеран не был готов к тому, чтобы обсуждать это с ней, во всяком случае до тех пор, пока сам немного не разберется. Но он понимал, что Сару уклончивый ответ не устроит.

– Давай начнем вот с чего, – предложил он. – Ты знаешь, кто я. А ты кто? Может быть, если мы объединим наши знания, то что-нибудь поймем.

Сара решила, что ничего опасного в его предложении нет.

– Меня зовут Сара Кенделл. – При этих словах у нее в мозгу промелькнуло лицо приснившегося ей арфиста. Ей даже захотелось снова оказаться рядом с ним у скалы. Тогда она, по крайней мере, твердо знала, что видит все во сне, а сейчас ни в чем не была уверена.

Киеран как-то странно посмотрел на нее. «Сара Кенделл – племянница Джеми Тэмсона». Он вспомнил, как рассматривал прошлой ночью Дом Тэмсонов. («Неужели всего лишь прошлой ночью?») Он тогда ощутил присутствие чего-то зловещего в этом Доме. Это же ощущение появилось у него и в ресторане. Сейчас такого ощущения не было, так что, возможно, она не связана ни с чем плохим, но все-таки во все эти странности, похоже, замешана. Теперь надо только выяснить, каким именно образом.

– Кольцо, – спросил он, – откуда оно у тебя?

Сара посмотрела на свою руку, погладила кольцо пальцем и подняла голову.

– По-моему, с этого все и началось, – сказала она. – Кольцо – это что-то вроде наследства, так мне кажется. Один человек, его звали Эванс – Элед Эванс, – оставил его моему дяде в коробке со всяким хламом. Я нашла это кольцо несколько дней назад, и тогда же все и началось…

«Несколько дней назад, – подумал Киеран. – Как раз тогда, когда исчез старик. Ее связь со всем этим, вольная или невольная, становится все более вероятной». Но пока у Киерана были лишь разрозненные кусочки, и полная картина ускользала от него. Он слушал рассказ Сары о том, что она нашла в коробке, об инспекторе из Конной полиции, о том, что она при этом чувствовала. Раз начав, Сара уже не могла остановиться, как будто если она просто расскажет ему обо всем, ей станет легче и все странности исчезнут.

– Сдается мне, – сказал Киеран, – что ты просто оказалась не в том месте и не в то время.

Сара покачала головой:

– Ведь все это реально, правда? Все происходило на самом деле. А если все это реально, то и чувства мои тоже реальны. Теперь я уже не могу от них отделаться.

– А нужно! Ты совершенно не подготовлена к… ни к чему не подготовлена. Посмотри на себя! Трясешься как осиновый лист!

– Ты считаешь, я хотела участвовать во всем этом? У меня выбора не было. Я только и жду, как из этого вырваться.

«Так ли это?» Сара сознавала, что при всех своих страхах – настоящих страхах – именно сейчас она живет полной жизнью.

– А ты как оказался замешанным? – спросила Сара.

– Похоже, я был замешан в этом всю свою жизнь, – ответил Киеран.

Что ему теперь делать? Рассказать ей, как он впервые встретился с Томом в тюрьме Святого Винсента де Поля? Как он потом учился у него и тренировался? Она просто не поймет.

– Мне это ничего не говорит, – сказала Сара.

– Да на самом деле и рассказывать-то нечего.

– Да? А как же ты сам говорил, что нам надо объединить то, что нам известно?

– Тебя все это не касается, – ответил Киеран. – Ты ни в чем не виновата. Ты просто случайно влипла в эту историю. Уходи, пока есть возможность.

– А как, по-твоему, я это сделаю?

Киеран потер виски. Все шло как-то не так, как надо. Он даже не знал, где они находятся. Она гораздо лучше, чем он, помнила то, что произошло в ресторане. Из-за раны многое выпало из его памяти.

Странные существа с барабанами… Том называл их маниту. Эльфами. Если они имели отношение к тому, что происходило, то получалось, что эти маниту по какой-то причине перенесли его и Сару в свои владения. То есть в Иной Мир. И теперь он должен придумать, как вернуть Сару обратно. Когда он этого добьется, он сможет заняться собственными делами.

– Ну? – поторопила она его.

– Пойми, – ответил он, – здесь все не так, как в нашем собственном мире.

– В нашем собственном мире? – изумилась Сара. – Что ты хочешь сказать?

– Дай мне договорить. Ты угодила сюда нежданно-негаданно. В Доме Тэмсонов ты всегда жила как у Христа за пазухой. Ты и твой дядя богаты. Ты могла из любопытства ходить в трущобы, заниматься благотворительностью, когда тебе этого хотелось. Ведь если что-то было не так, ты легко уходила от всех проблем, какие могли возникнуть. Тебе помогали деньги. Ну а в том, во что ты сейчас ввязалась, деньги ничего не значат. – Киеран вытащил из кармана то, что осталось от трех двадцаток, полученных от Джонни Хуже Некуда, и бросил их на сосновые иголки между ними. – Ты не можешь за деньги купить себе путь назад. Это просто не получится. Здесь требуется умение, которого у тебя попросту нет. И времени нет, чтобы научить тебя.

Сара вскочила и возмущенно уставилась на Киерана:

– Ну и чушь ты порешь! Ничего глупее в жизни не слышала. Занималась благотворительностью! Ходила по трущобам! Покупала себе выход из проблем! Да что ты о нас знаешь? А сам-то ты кто? Обычный уголовник, которого ищет полиция за невесть какие преступления! И ты еще объясняешь мне, что я неправильно живу? А ты – правильно? Не моя вина, что я попала в эту заваруху. А ты говоришь, что был связан с такими проблемами почти всю жизнь. И куда это тебя привело? По-моему, о том, что происходит, ты знаешь не больше меня.

– Ты не понимаешь… – попытался что-то объяснить ей Киеран.

– Ты прав. Я действительно не понимаю, – прервала его Сара. – Но я, во всяком случае, готова это признать.

С этими словами она повернулась и пошла прочь.

– Куда ты? – Киеран попытался встать, но его словно копьем пронзило – такую боль ощутил он в боку.

Сара остановилась и бросила на него уничтожающий взгляд.

– Я не так глупа, как ты, очевидно, думаешь, – сказала она. – Я вижу, ты не хочешь, чтобы я здесь оставалась, так что я ухожу и не буду тебе мешать.

– Но ты же здесь ничего не знаешь! Неизвестно, куда попадешь!

– Я и до сих пор этого не знала, однако попала сюда. Самая большая моя глупость – это то, что я решила найти тебя. И зачем только я это сделала, зачем мне это понадобилось! Так что обо мне не волнуйся, мистер Волшебник-Всезнайка, или кем ты там себя воображаешь!

– Подожди!

– Отвяжись! – И Сара скрылась за деревьями.

Киеран снова попытался подняться, но смог встать только на колени. Он звал ее, но ответа не было.

«Ну и ладно, – подумал он и с трудом лег снова. В боку пульсировало. – Уходи, если хочешь, мне же лучше – одной проблемой меньше». И тут же он признался себе, что не был справедлив к Саре.

Он ведь и правда ничего о ней не знает. А то, что она и ее дядюшка – богатеи, вовсе не означает, что их надо автоматически причислять к людям бесполезным. Киеран ударил кулаком по земле. Господи Иисусе! Ну почему он хотя бы не постарался быть более разумным? Сара ведь производит впечатление вполне здравомыслящей особы. И она неплохо справилась с необычной ситуацией, наверное, даже лучше, чем он сам. Он помнил, как впервые столкнулся с чудесами, которые соседствуют с нашим земным, привычным миром. Если теперь что-нибудь с ней случится, это будет его вина – ведь она попала сюда из-за него.

С трудом он добрался до высокой сосны и прислонился к стволу. Это было приятно. Просто замечательно! Что же делать дальше? Он едва ли сможет отойти отсюда хоть на шаг, и все-таки каким-то образом он должен убедиться, что с Сарой ничего не случилось, и найти старика. Что ж! Нет проблем! Всего-то и нужно побродить по лесу и найти Сару, и тогда они вдвоем смогут преспокойно пуститься на поиски Тома. Так и будет. Как там поется в старой песенке? «Если яблони росли бы в океане…»

Проклятие!

По щекам Сары струились слезы, она плакала от злости и разочарования, а сама все бежала, пока не поняла, что больше бежать не в силах, но все-таки преодолела усталость и побежала дальше. Низко свисающие ветки били ее по лицу, стволы деревьев словно нарочно преграждали дорогу, корни норовили подставить ей подножку, а она все бежала между соснами, пока вдруг не оказалась в непроходимой чаще. Нет, это было совсем не так, как в ее сне. Сейчас у нее не было ощущения, будто она легко скользит по лесу, словно привидение.

Вдруг Сара споткнулась о какой-то корень и упала на толстый ковер из прелых листьев. Она так и осталась лежать. Потом села, потирая синяк на колене и шишку на голове, и огляделась.

Толку от этого было мало. Она не только не представляла себе, где очутилась, но даже не понимала, как вернуться туда, откуда ушла. Ей казалось, что если бежать быстро и долго, то она доберется до того самого берега, где встретила Талиесина. Почему бы и нет? Наверное, есть какой-то трюк, чтобы добиться перемещения, но она его не знает. Ничего! Она научится! И тогда она покажет Киерану Фою, кто умеет о себе позаботиться, а кто нет.

Отдышавшись, Сара вдруг почувствовала, что ей хочется курить. Странно. Она не думала о сигаретах, наверное, целую вечность. А сейчас ей так захотелось курить, что она просто не могла терпеть. Она нерешительно похлопала себя по карманам и обрадовалась, обнаружив в заднем кармане кисет, целый и невредимый, он только немного помялся. Вытащив его, она свернула сигарету и… не обнаружила зажигалки. Ну конечно! А что, если она потрет друг о друга два куска дерева? Или вдруг с неба ударит молния и даст ей прикурить?

Вздохнув, Сара спрятала кисет в карман. Она уже хотела выбросить сигарету, но передумала и засунула ее за ухо. Стараясь не думать ни о курении, ни о сигаретах, она подтянула колени к подбородку и попробовала представить себе Талиесина, но перед глазами у нее вставал только его костер.

Огонь, огонь! Полцарства за огонь! «Нет, определенно я схожу с ума из-за отсутствия никотина, – подумала она. – Когда-нибудь меня найдут здесь – белые кости на подстилке из иголок, а в пальцах у скелета будут зажаты остатки сигареты… С чувством юмора пока все в порядке, не проверить ли срочно, как с остальным? Нет, лучше не надо. Не хотелось бы обнаружить, что чего-то не хватает. Лучше поскорее переключиться на арфиста и на морской берег. Только как же мне туда попасть?»

Сюда ее забросило какое-то колдовство. Очевидно, чтобы перенестись отсюда туда, где находится Талиесин, тоже требуется колдовство. Но вот вопрос – как творить заклинания? Вероятно, решила Сара, прежде всего надо вспомнить, как колдовали у нее на глазах.

Когда Киеран убил чудовище, что он тогда делал? Ничего не бормотал, никаких пассов руками не делал. Только что он стоял рядом, и вдруг… Но перед этим… он как-то затих. Затем у него засверкали глаза, а когда она дотронулась до его руки, она ощутила… тишину! Он был спокоен, и спокойствие его показалось ей всеобъемлющим, как сама тишина.

Вот это, наверное, и есть самое главное. Так готовятся к выходу на сцену актеры и музыканты. Так же замирает в глубокой сосредоточенности, принимаясь за картину, художник. Надо мобилизовать внутренние силы. Ведь какое бы ни было колдовство, оно исходит из души. И, похоже, надо полностью сконцентрироваться на этих усилиях. Наверное, Киеран, которого приобщали к колдовству, умеет настраиваться на какое-то уже знакомое ему состояние, откуда он и черпает магическую энергию. Должно быть что-то в этом роде. Если, конечно, человек не родился с этим даром, и тогда ему стоит только щелкнуть пальцами…

Сара встряхнула головой. Нет, так дело не пойдет. Она чувствовала, что это не так.

Она вспомнила, как в одной из книг Джеми читала дискуссию о различиях между врожденными и интуитивными способностями к колдовству и колдовством ритуальным. Киеран не совершал никаких ритуалов. Она вдруг почувствовала волнение, словно оказалась на пороге великого открытия.