Текст книги "Наиболее распространенные заблуждения и безумства толпы"

Космополит

У историков нет единого мнения относительно настоящего имени алхимика, написавшего несколько трудов под этим псевдонимом. Большинство из них считает, что он был шотландцем по фамилии Сетон, который разделил судьбу множества алхимиков, слишком громко похвалявшихся своей способностью к трансмутации, и имел несчастье закончить свои дни в тюрьме, куда был брошен одним германским монархом, потребовавшим от него миллион золотом в качестве выкупа. Некоторые путают его с поляком Михаилом Сендивогом или Сендивогием – корифеем алхимии, наделавшим много шума в Европе в начале XVII века. Лагле дю Френуа (кладезь информации об алхимиках) склонен считать, что это были разные люди, и сообщает следующие подробности о Космополите, почерпнутые им из книги «Epistola ad Langelottum» Георга Морхоффа и трудов других авторов.

Около 1600 года некий Якоб Хауссен, голландский лоцман, стал жертвой кораблекрушения у побережья Шотландии. Джентльмен по имени Александр Сетон отчалил от берега в лодке, спас тонущего голландца и гостеприимно приютил его на много недель в своем доме на берегу моря. Хауссен понял, что его спаситель – заядлый химик, но в то время они не вели между собой никаких разговоров на эту тему. Примерно полтора года спустя Хауссен принял у себя дома в Энкхёйзене, в Голландии, своего бывшего хозяина. Он старался отблагодарить шотландца за его доброту, и между ними завязалась такая крепкая дружба, что Сетон перед уходом предложил голландцу узнать великий секрет философского камня. В его присутствии шотландец превратил большое количество неблагородного металла в чистое золото и отдал ему оное в знак признательности. После этого Сетон расстался с другом и отправился в Германию. В Дрездене он не делал секрета из своих удивительных способностей, успешно демонстрируя превращения металлов группе ученых мужей этого города. Когда об этом стало известно курфюрсту Саксонскому, тот приказал арестовать алхимика. Он велел посадить шотландца в высокую башню и приставил к нему сорок охранников для исключения возможности побега и предотвращения его контактов с посторонними. Курфюрст нанес несчастному Сетону несколько визитов и использовал все свое красноречие, чтобы убедить его открыть тайну. Сетон упорно отказывался сообщать тирану свой секрет, равно как и делать для него золото; его подвергли растяжке на дыбе в надежде, что пытка сделает его более сговорчивым. Это оказалось безрезультатным: его не сломили ни посулы курфюрста, ни страх боли. Несколько месяцев пытки, чередовавшейся с лечением, подорвали его здоровье, и он так исхудал, что походил на живой скелет.

Случилось так, что в то время в Дрездене находился ученый поляк Михаил Сендивогий, потративший много времени и денег на бесплодные алхимические изыскания. Он, сожалея о тяжкой участи Сетона и восхищаясь его неустрашимостью, решил по возможности помочь ему вырваться из лап его угнетателя. Сендивогий попросил у курфюрста разрешения увидеться с алхимиком и не без труда получил его. Он увидел, что тот находится в состоянии крайнего истощения и лишен дневного света в зловонной темнице и что его постели и питанию не позавидовал бы самый закоренелый преступник, находящийся в заключении. Сетон отнесся к предложению обеспечить ему побег с живым интересом и пообещал великодушному поляку, что в случае освобождения сделает его богаче любого восточного монарха. Сендивогий немедленно приступил к делу: продал свое поместье под Краковом и на вырученную сумму вел веселую жизнь в Дрездене; давал самые элегантные ужины, на которые регулярно приглашал офицеров охраны, особенно тех, что несли службу в узилище алхимика. Наконец он втерся к ним в доверие и смог свободно видеться со своим другом так часто, как ему того хотелось. Он внушил стражникам, что всячески пытается сломить упрямство алхимика и выведать его тайну. Когда план побега был готов, был назначен его день, и Сендивогий подготовил дилижанс, чтобы незамедлительно переправить друга в Польшу. Когда подействовало снотворное, подмешанное им в вино, подаренное охранникам тюрьмы, он без труда нашел способ незаметно перебраться с Сетоном через стену. Жена Сетона ждала его в дилижансе, имея при себе маленький пакет с черным порошком, который и был философским камнем – ингредиентом для превращения железа и меди в золото. Они благополучно прибыли в Краков, но Сетон был настолько изнурен пытками и голодом, не говоря уже о пережитых им душевных муках, что жить ему оставалось недолго. Он умер в Кракове в 1603 или 1604 году и был похоронен на кладбище кафедрального собора этого города. Такова история Космополита – автора различных трудов, перечень которых можно найти в третьем томе «Истории герметической философии».

Сендивогий

После смерти Сетона Сендивогий женился на его вдове, надеясь узнать от нее алхимические секреты ее покойного мужа. Ему, однако, больше помогла щепотка черного порошка, с помощью которой, согласно утверждениям алхимиков, он превратил большое количество ртути в чистейшее золото. Считается также, что он успешно продемонстрировал сей эксперимент императору Рудольфу II в Праге и тот приказал в память об этом событии прикрепить к стене комнаты, в которой оно произошло, мраморную табличку со следующей надписью: «Faciat hoc quispiam alius, quod fecit Sendivogius Polonus»[166]166
  «Никто другой не делал того, что сделал здесь Сендивогий Польский» (лат.). – Прим. пер.


[Закрыть]. Месье Денуайе, секретарь принцессы Марии Гонзагской, королевы Польши, в своем письме из Варшавы, датированном 1651 годом, утверждает, что видел эту табличку, бывшую своего рода достопримечательностью, собственными глазами.

Последующие годы жизни Сендивогия освещены в мемуарах, написанных о нем на латыни его дворецким Бродовским и включенных Пьером Борелем в его «Сокровища галльских древностей». Согласно этому источнику, император Рудольф был так доволен успехами Сендивогия на ниве златоделания, что сделал его одним из своих государственных советников и предложил ему занять пост при дворе и жить во дворце. Но Сендивогий любил свободу и отказался стать придворным. Он предпочел поселиться в собственном родовом поместье в Граварне, где долгие годы принимал визитеров с королевским гостеприимством. Свой философский порошок, который, по словам его дворецкого, был красным, а не черным, он держал в маленькой золотой шкатулке. Одной его крупицы было достаточно, чтобы сделать пятьсот дукатов, или тысячу риксдалеров. В качестве исходного металла он обычно использовал ртуть. Когда путешествовал, он отдавал шкатулку дворецкому, который пристегивал ее к шее золотой цепью. Однако основную часть порошка Сендивогий прятал в тайник, врезанный в подножку его кареты. Он думал, что, если на него нападут грабители, они не найдут такого тайника. Предчувствуя опасность, он переодевался в одежду своего слуги и, взбираясь на козлы, оставлял слугу внутри. Ему приходилось принимать данные меры предосторожности, потому что ни для кого не было секретом, что он владеет философским камнем, и многие беспринципные авантюристы ждали подходящей возможности ограбить его. Один германский князь, имя которого Бродовский не счел достойным упоминания, сотворил с Сендивогием один фокус, послуживший тому уроком на всю оставшуюся жизнь. Этот князь, встав на колени, самым настойчивым образом умолял Сендивогия удовлетворить его любопытство путем превращения ртути в золото в его присутствии. Сендивогий, утомленный назойливостью, согласился, взяв с него обещание строго хранить тайну. После отъезда Сендивогия князь позвал жившего в его доме немецкого алхимика Муленфельса и рассказал ему об увиденном. Муленфельс попросил выделить под его командование дюжину всадников, дабы догнать философа и либо отнять у него весь порошок, либо вытянуть из него тайну его изготовления. Князю этот план показался исключительно удачным, и Муленфельс в сопровождении двенадцати хорошо вооруженных всадников поскакал за Сендивогием во весь опор. Он нагнал его на уединенном придорожном постоялом дворе, когда тот садился обедать. Сначала Муленфельс пытался убедить его открыть секрет порошка, но поняв бесполезность этого занятия, приказал своим спутникам раздеть несчастного Сендивогия и привязать его нагишом к одной из колонн дома. Затем он забрал золотую шкатулку с небольшим количеством порошка, манускрипт о философском камне, золотую медаль с цепочкой, подаренную императором Рудольфом, и роскошную шапку, украшенную бриллиантами, стоимостью сто тысяч риксдалеров. С этим награбленным добром он скрылся, оставив Сендивогия голым и прочно привязанным к колонне. С его слугой обошлись аналогичным образом, но, как только грабители скрылись из виду, люди с постоялого двора освободили узников.

Сендивогий проследовал в Прагу и пожаловался императору. К князю немедленно был отправлен посыльный с приказом доставить Муленфельса и всю его добычу. Князь, напуганный гневом императора, приказал соорудить в своем внутреннем дворе три большие виселицы, на самой высокой из которых вздернули Муленфельса, а на двух других – еще по грабителю. Тем самым он умилостивил императора и избавился от опасных свидетелей против себя. Одновременно он отправил обратно украденные у Сендивогия шапку с драгоценными камнями, медаль с цепочкой и трактат о философском камне. Что же до порошка, то он заявил, что никогда его не видел и ничего о нем не знает.

Это приключение сделало Сендивогия более благоразумным, и он больше не осуществлял процесс трансмутации в присутствии незнакомцев, как бы настойчиво их ему ни рекомендовали. Помимо того, он прикидывался бедняком и иногда не вставал с постели по нескольку недель, дабы люди поверили, что он страдает от тяжелой болезни и потому никоим образом не может быть владельцем философского камня. Время от времени он чеканил фальшивые монеты и выдавал их за золотые, предпочитая считаться плутом, а не удачливым алхимиком.

Множество других необычайных историй рассказывает об этом человеке его дворецкий Бродовский, но они не заслуживают пересказа. Михаил Сендивогий умер в 1636 году в возрасте более восьмидесяти лет и был похоронен в собственной часовне в Граварне. Под его именем издано несколько алхимических трудов.

Розенкрейцеры

Орден розенкрейцеров начал становиться европейской сенсацией во времена последнего из упомянутых авторов. Влияние, которое розенкрейцеры за недолгий период их существования оказали на умы, и тот неизгладимый отпечаток, который они наложили на европейскую литературу, требует к ним особого внимания. До их появления алхимия была всего лишь низменной манией; они же одухотворили и облагородили ее; расширили ее сферу, предположив, что обладание философским камнем является средством не только обогащения, но и обретения здоровья и счастья, а также инструментом, с помощью которого человек может подчинять себе сверхъестественные создания, управлять стихиями, повелевать временем и пространством и приобретать самые глубокие знания обо всех тайнах мироздания. Эти представления, необузданные и мечтательные по своей природе, имели и положительную сторону, очищая суеверия европейцев от порожденных воображением монахов мрачных и отвратительных тварей потустороннего мира и заменяя их на кротких, грациозных и великодушных существ.

Принято считать, что название ордена произошло от фамилии немецкого философа Христиана Розенкрейца (которая переводится как «розовый крест»), совершившего в конце XIV века путешествие в Святую землю. Когда он тяжело заболел в местечке под названием Дамкар, к нему явились несколько ученых арабов, которые объявили его своим собратом по науке и по наитию сообщили ему все тайны его предыдущей жизни – все его мысли и поступки. Они исцелили его с помощью философского камня, а затем посвятили во все свои таинства. Он вернулся в Европу в 1401 году, будучи всего двадцати трех лет от роду, и сплотил вокруг себя определенное число своих друзей-избранных, которых посвятил в новую науку и связал торжественной клятвой хранить ее в тайне сто лет. Считается, что после этого он прожил восемьдесят три года и умер в 1484 году.

Многие авторы отрицают существование такой фигуры, как Розенкрейц, и относят дату возникновения ордена к гораздо более поздней эпохе. Они пишут, что его истоки нужно искать в теориях Парацельса и видéниях доктора Ди, которые невольно стали фактическими, хотя и не признанными, основоположниками философии розенкрейцеров. Сегодня трудно, в сущности невозможно определить, почерпнули ли Ди и Парацельс свои идеи у таинственных, неизвестных в ту пору розенкрейцеров или же розенкрейцеры просто последовали идеям Ди и Парацельса и усовершенствовали их. Достоверно известно лишь то, что о существовании розенкрейцеров никто не подозревал до 1605 года, когда они начали привлекать к себе внимание в Германии. Как только их доктрины были обнародованы, все провидцы, парацельсисты и алхимики поспешили присоединиться к их учению и превозносили Розенкрейца как нового преобразователя рода человеческого. Михаэль Майер, знаменитый врач той поры, подорвавший здоровье и растративший свое состояние в поисках философского камня, составил отчет о принципах и законах нового братства, изданный в Кёльне в 1615 году. Прежде всего они утверждали, что размышления их основателей превосходят по мудрости все помыслы, имевшие место с сотворения мира, не исключая и богооткровений; что их предназначение – достижение всеобщего мира и духовное возрождение человека до наступления конца света; что они в высшей степени мудры и набожны; что они владеют всеми природными добродетелями и могут наделить ими в желаемой мере все остальное человечество; что они не испытывают ни голода, ни жажды, ни болезней, ни старости – вообще никакого природного дискомфорта; что всякого, кто достоин быть допущенным в их общество, они узнают по наитию и с первого взгляда; что их знания всеобъемлющи настолько, как если бы они жили от сотворения мира и все это время их пополняли; что у них есть книга, в которой они могут прочесть все, что когда-либо было или будет написано в других книгах до скончания времен; что они могут вызывать и оставлять у себя в услужении самых могущественных духов и демонов; что посредством своих песен они могут притягивать жемчужины и драгоценные камни из морских глубин или земных недр; что Бог накрыл их плотным облаком, посредством коего они способны укрываться от злобности врагов и делать себя невидимыми для всех остальных; что первые восемь братьев их ордена наделены способностью исцелять ото всех недугов; что усилиями ордена папская тиара будет обращена в прах; что они признают только два таинства с обновленными ими обрядами древнего христианства; что они признают Четвертую монархию и считают императора Священной Римской империи своим повелителем и повелителем всех христиан; что в силу неисчерпаемости их сокровищ они принесут императору больше золота, чем король Испании вывез из золотоносных регионов Ост– и Вест-Индии. Это было их вероисповеданием. Правил их поведения было шесть, и они следующие.

1. Путешествуя, они должны безвозмездно лечить все болезни.

2. Они всегда должны одеваться в соответствии с модой страны проживания.

3. Они должны один раз в год встречаться в назначенном братством месте или присылать аргументированное письменное оправдание своего отсутствия.

4. Каждый член братства, когда бы он ни почувствовал приближение смерти, обязан найти себе достойного преемника.

5. Паролем для их взаимной идентификации должно быть слово «розенкрейцеры».

6. Существование их братства должно храниться в тайне сто двадцать лет.

Они утверждали, что эти законы вписаны золотом в книгу, найденную в могиле Розенкрейца, и что сто двадцать лет со дня его смерти истекли в 1604 году. Таким образом, они были вынуждены обнародовать свою доктрину на благо человечества[167]167
  В «Спектейторе» № 379 опубликована следующая легенда о могиле Розенкрейца, пересказанная Юстасом Баджеллом: «Один человек, раскапывая захоронение этого философа, наткнулся на небольшую дверь в стене. Любопытство и надежда найти клад побудили его взломать дверь. Сделав это, он был удивлен брызнувшим ему в глаза ярким светом и увидел прекрасно сохранившийся склеп. В верхней его части находилась статуя человека в доспехах, которая сидела за столом, опираясь на левую руку. В правой руке она держала жезл, а на столе стояла горящая лампа. Как только человек сделал первый шаг в склеп, статуя выпрямилась и встала из-за стола. Человек сделал еще один шаг, и статуя подняла правую руку с жезлом. Когда же человек сделал третий шаг, статуя яростным ударом разбила лампу на мелкие куски, и склеп тут же погрузился в темноту. Согласно отчету об этом происшествии, к захоронению пришли селяне с фонарями, обнаружившие, что медная статуя является всего-навсего частью механизма, а пол в склепе состоит из нескольких подвижных секций, подпертых пружинами, что и явилось естественной (и запланированной создателями склепа) причиной происшедшего.
  Розенкрейц, как утверждают его последователи, показал таким образом миру, что он повторно изобрел неугасимые лампы древних, однако твердо решил, что никто не должен извлечь выгоду из этого открытия». – Прим. авт.


[Закрыть].

Восемь лет эти энтузиасты обращали в свою веру население Германии, но почти не привлекали к себе внимания в других частях Европы. Наконец они появились в Париже и привели в смятение всех ученых, легковерных и любителей чудес. Однажды утром в начале марта 1623 года парижане с удивлением обнаружили, что на стенах их домов расклеен следующий необычайный манифест:

«Мы, депутаты коллегии братства Розового креста, поселились, видимые и невидимые, в этом городе с благоволения высших сил, к коим обращены сердца праведников. Мы объясняем и учим без книг или символов и говорим на языках всех стран нашего пребывания, дабы избавить людей, наших собратьев, от греха и смерти».

Долгое время сие странное объявление было единственным предметом обсуждения во всех общественных местах. Кто-то удивлялся, но большинство людей просто смеялось над ним. В течение нескольких недель были изданы две книги, поднявшие первую тревогу в отношении этого таинственного общества, местонахождения которого никто не знал и членов которого никто никогда не видел. Первая называлась «Ужасные соглашения, заключенные между дьяволом и так называемыми “невидимыми”, содержащиеся в них гнусные указания, плачевное разорение тех, кто им следует, и их жалкий конец». Название второй гласило: «Исследование новой неизвестной каббалы братьев Розового креста, недавно поселившихся в городе Париже, история их обычаев, творимые ими чудеса и множество иных подробностей».

Эти книги быстро разошлись. Всем не терпелось хоть что-нибудь узнать про грозное тайное братство. Парижские badauds[168]168
  Зеваки, ротозеи (фр.). – Прим. пер.


[Закрыть] были так встревожены, что ежедневно ожидали увидеть сатану, дефилирующего среди них in propria persona[169]169
  Собственной персоной (лат.). – Прим. пер.


[Закрыть]. В этих книгах говорилось, что всего общество розенкрейцеров насчитывает тридцать шесть членов, которые отреклись от крещения и не уповают на воскрешение к судному дню. И вовсе не ангелы добра, как они заявляют, помогают им творить чудеса, а дьявол дарует им способность переноситься из одной части света в другую со скоростью мысли, говорить на всех языках, всегда иметь полные денег кошельки, независимо от затрат, быть невидимками и проникать в самые потайные места, невзирая на засовы, а также узнавать тайны прошлого и предсказывать будущее. Эти тридцать шесть братьев разделены на группы: лишь шестеро из них отправлены с миссией в Париж, шестеро – в Италию, шестеро – в Испанию, шестеро – в Германию, четверо – в Швецию, двое – в Швейцарию, двое – во Фландрию, двое – в Лотарингию и двое – во Франш-Конте. Ходила молва, что миссионеры, посланные во Францию, поселились где-то в Маре-дю-Тампль. Этот парижский квартал вскоре приобрел дурную славу, и люди не хотели там жить, опасаясь, что их выгонят из дому шестеро розенкрейцеров-невидимок. Простолюдины и многие из тех, чье образование заслуживало лучшей участи, верили, что сии таинственные персоны посещают постоялые дворы и гостиницы Парижа, где уплетают самие лучшие блюда и пьют самые изысканные вина, а затем вдруг бесследно исчезают, когда хозяева означенных заведений предъявляют им счет. Кроткие девушки, ложившиеся спать в одиночестве, часто просыпались ночью и обнаруживали в своих постелях мужчин красивее греческого бога Аполлона, которые, когда девицы поднимали тревогу, тотчас становились невидимыми. Рассказывали также, что многие нашли в своих домах груды золота, не зная, откуда те появились. Париж был взбудоражен. Ни один человек не мог не опасаться за свое имущество, ни одна девица – за свою девственность и ни одна жена – за свое целомудрие, пока эти розенкрейцеры находились у них в городе. В разгар смятения появился второй плакат следующего содержания:

«Если кто-то желает увидеть братьев-розенкрейцеров просто из любопытства, то этот человек никогда не вступит с нами в контакт. Но если его воля действительно побуждает его вписать свое имя в список нашего братства, то мы, способные читать мысли всех людей, убедим его в правдивости наших обещаний. По этой причине мы и не сообщаем миру о нашем местонахождении. Одного мышления в сочетании с искренней волей тех, кто хочет узнать нас, достаточно для того, чтобы познакомить их с нами и нас с ними».

Хотя существование такой организации, как розенкрейцеры, вызывало сомнение, было совершенно очевидно, что кто-то занимается распространением означенных объявлений, расклеенных на всех парижских стенах. Полиция тщетно пыталась выйти на преступников, и безуспешность ее усилий лишь усугубляла растерянность горожан. Очень скоро за дело взялась церковь, и аббат Готье, иезуит, написал книгу, призванную доказать, что в силу враждебности розенкрейцеров по отношению к папе римскому они являются не кеми иными, как последователями Лютера, засланными для пропаганды его ереси. Одно их название, добавлял он, доказывает, что они еретики, ибо крест, увенчанный розой, представляет собой геральдическую эмблему архиеретика Лютера. Некий Гарасс утверждал, что они являются братством пьяниц-самозванцев, название которых происходит от гирлянды роз в форме креста, вешаемой в Германии над столами в трактирах в качестве символа секретности, откуда пошла расхожая фраза «сказать под розой», то есть сообщить свой секрет другому человеку. Другие интерпретировали аббревиатуру F.R.C.[170]170
  Frères de la Rose-croix – Братство Розового креста (фр.). – Прим. пер.


[Закрыть] не как «Братство розового креста», а как «Fratres Roris Cocti», то есть «Братья кипяченой росы», и объясняли сие наименование утверждением, что члены братства собирают в больших количествах утреннюю росу и кипятят ее, дабы получить экстракт некоего очень ценного ингредиента, входящего в состав философского камня и живой воды.

Атакуемое таким образом братство защищалось как могло. Братья отрицали использование какой бы то ни было магии или общение с дьяволом. Они заявляли, что счастливы оттого, что уже прожили более ста лет и рассчитывают прожить еще много веков и что глубокие знания о природе были переданы им самим Богом в награду за их набожность и исключительно преданное служение ему. Ошибаются, утверждали они, те, кто связывает происхождение их названия с крестом из роз или называет их пьяницами. Относительно первого они снова и снова заявляли, что название ордена произошло от фамилии его основателя Христиана Розенкрейца, а в ответ на второе обвинение повторяли, что не знают, что такое жажда, и предаются более возвышенным удовольствиям, нежели те, кто ее испытывает. Они не хотят вмешиваться в политику или религию какого-либо человека или группы людей, хотя и не смогли удержаться от отрицания верховной власти папы римского и обвинения его в тирании. Они заявляли, что о них распускают клеветнические слухи, наиболее несправедливым из которых является измышление о том, что они предаются похоти, проникая под покровом своей невидимости в спальни хорошеньких девиц. Напротив, утверждали они, первым обетом, который они дают, вступая в общество, является обет целомудрия; любой же из них, кто его нарушает, немедленно лишается всех своих преимуществ и вновь становится беззащитным перед голодом, лишениями, болезнями и смертью, как обычный человек. Они столь ревностно относятся к целомудрию, что видят причину грехопадения Адама в нехватке у него этой добродетели. Помимо самозащиты, братство приступило к дальнейшему декларированию своих постулатов. Его члены навсегда отказывались от всех старообразных представлений о колдунах, ведьмах и связи с дьяволом. Они отрицали существование столь ужасных, противоестественных и отвратительных тварей, как инкубы и суккубы[171]171
  Инкуб – демон в обличье мужчины, соблазняющий спящих. Суккуб – здесь: демон в обличье женщины, соблазняющий спящих. – Прим. пер.


[Закрыть] и бесчисленные нелепые бесы, в которых человек верил в течение многих столетий. Человек, развивали они свою мысль, окружен не врагами, подобными вышеназванным, а мириадами прекрасных и милосердных созданий, всегда готовых прийти ему на помощь. Воздух населен сильфами, вода – ундинами, недра земли – гномами, а огонь – саламандрами. Все эти создания – друзья людей, более всего желающие, чтобы последние очистились от всякой скверны и получили таким образом возможность видеть их и общаться с ними. Они обладают великой силой и не скованы ограничениями пространства, времени и материи. Но в одном человек их превосходит. У него есть бессмертная душа, которой они не обладают, а посему обречены на смерть. Они могут, однако, разделить с людьми бессмертие, если им удается разжечь в сердцах людей любовь к ним (духам). Таким образом, духи женского пола постоянно стремятся очаровать мужчин, а гномы, сильфы, саламандры и ундины мужского пола – женщин. Объекты этой страсти, отвечая духам взаимностью, передают им часть божественного огня – души, и с этого момента влюбленные становятся равными объектам их любви и вместе с ними, согласно божественному жребию, вступают в чертоги вечного блаженства. Эти духи, утверждали розенкрейцеры, непрерывно наблюдают за человечеством днем и ночью. Они порождают сны, предзнаменования и предчувствия, посредством которых при необходимости предупреждают людей о надвигающейся опасности. Однако, несмотря на их склонность помогать людям ради них же самих, потребность в душе временами делает их капризными и мстительными; они обижаются по малейшему поводу и причиняют зло вместо блага тем, кто губит в себе разумное начало обжорством, пьянством и прочими низменными инстинктами.

Несколько месяцев спустя возбуждение парижан, инспирированное плакатами братства и нападками духовенства, само собой сошло на нет. Истории о розенкрейцерах стали в конечном счете чересчур абсурдными даже для того суеверного времени, и люди вновь принялись смеяться над сими незримыми господами и их фантастическими доктринами. При таком стечении обстоятельств Габриэль Ноде опубликовал свое сочинение «Avis а la France sur les Frères de la Rose-croix»[172]172
  «Оповещение Франции о братьях Розового креста» (фр.). – Прим. пер.


[Закрыть], в коем весьма успешно разоблачил вздорность нового ордена. Этот труд, пусть и не слишком хорошо написанный, появился в нужное время. Он нанес смертельный удар розенкрейцерам во Франции, и в следующем году о них почти ничего не было слышно. Мошенники в разных частях страны временами присваивали себе это название, чтобы замаскировать банальный грабеж, и время от времени их отлавливали и вешали за слишком большое мастерство переманивания жемчугов и драгоценных камней из карманов других людей в их собственные или за то, что они выдавали куски позолоченной латуни за чистое золото, сделанное посредством философского камня. Не считая этих случаев, розенкрейцеров окутала пелена забвения.

Их доктрина, однако, получила распространение не только во Франции: она все еще процветала в Германии и завоевала множество умов в Англии. Эти страны породили двух ее великих магистров в лице Якоба Бёме и Роберта Фладда – «философов», чьи идеи отличаются, пожалуй, наибольшей нелепостью и экстравагантностью. По всей видимости, орден разделился на две ветви – на братьев Rosae Crucis[173]173
  Розового креста (лат.). – Прим. пер.


[Закрыть], посвятивших себя чудесам земным, и братьев Aurae Crucis[174]174
  Золотого креста (лат.). – Прим. пер.


[Закрыть], полностью сосредоточившихся на вещах божественных. Фладд принадлежал к первой категории, а Бёме – ко второй. Фладда можно назвать отцом английских розенкрейцеров, достойным занять видное место в храме Глупости.

Он родился в 1574 году в Милгейте, что в графстве Кент, и был сыном сэра Томаса Фладда, военного казначея королевы Елизаветы. Его поначалу собирались отдать на военную службу, но он слишком любил учебу и был чересчур склонен к тишине и уединению, чтобы блистать на данном поприще. Поэтому отец не стал навязывать сыну выбор жизненного пути, к которому тот был не приспособлен, и поощрял его занятия медициной, интерес к которой тот демонстрировал с ранних лет. В двадцать пять лет он отправился на континент, где, будучи любителем всего малопонятного, удивительного и непостижимого, стал ревностным последователем учения Парацельса, которого считал новатором в области не только медицины, но и философии. Он провел шесть лет в Италии, Франции и Германии, питая свой разум фантастическими идеями и ища общества подобных себе энтузиастов и мечтателей. Вернувшись в Англию в 1605 году, он получил в Оксфордском университете степень доктора медицины и начал врачебную практику в Лондоне.

Вскоре он обратил на себя внимание: латинизировал свое имя из Роберта Фладда в Робертуса а Флуктибуса (Роберта Флуктибского) и стал пропагандировать множество странных теорий. Он открыто признавал свою веру в философский камень, живую воду и универсальный растворитель, и утверждал, что существуют только две первопричины всего сущего – сгущение, или бореальная (северная) сила, и разжижение, или австральная (южная) сила. Он утверждал, что человеческим телом правит определенное количество демонов, расположенных в форме ромбоида. Каждая болезнь имеет своего конкретного демона, который ее вызывает и может быть побежден только с помощью того демона, который находится прямо напротив него в ромбоидальной фигуре. К его медицинским воззрениям мы вернемся в другой главе этой книги, где на их основе он причисляется к прародителям магнетического заблуждения и его ответвления – животного магнетизма, вызвавшего сенсацию в наше время.

Словно считая свои доктрины недостаточно абсурдными, он присоединился к розенкрейцерам, как только те начали вызывать общеевропейский резонанс, и добился широкой известности своей персоны в их кругах. Братство подвергалось яростным нападкам некоторых немецких авторов, в том числе Либавия, и Фладд по собственной инициативе дал ему ответ, опубликовав в 1616 году сочинение в защиту розенкрейцерской философии, озаглавленное «Apologia compendiaria Fraternitatem de Rosea-cruce suspicionis et infamiae maculis aspersam abluens»[175]175
  «Защита братства розенкрейцеров от бесчестия и подозрений, пятнающих их» (лат.). – Прим. пер.


[Закрыть]. Сей труд немедленно прославил его на континенте, и с тех пор он считался одной из главных фигур ордена. Его авторитет был столь высок, что Кеплер[176]176
  Иоганн Кеплер (1571–1630) – немецкий астроном, один из создателей астрономии нового времени. – Прим. пер.


[Закрыть] и Гассенди[177]177
  Пьер Гассенди (1592–1655) – французский философ-материалист, математик и астроном. – Прим. пер.


[Закрыть] сочли необходимым опровергнуть его теории, и последний написал на них развернутую рецензию. Не остался в стороне и Мерсенн[178]178
  Марен Мерсенн (1588–1648) – французский физик. – Прим. пер.


[Закрыть] – друг Декарта[179]179
  Рене Декарт (1596–1650) – французский философ, математик, физик и физиолог. – Прим. пер.


[Закрыть], выступивший в защиту этого философа, обвиненного в присоединении к розенкрейцерам. Он обрушился на доктора Флуктибского (как тот предпочитал, чтобы его называли) и вскрыл нелепость доктрин братства Розового креста вообще и доктора Флуктибского в частности. Флуктибский написал обстоятельный ответ, в котором назвал Мерсенна невежественным клеветником и вновь повторил, что алхимия – наука полезная, а розенкрейцеры достойны быть преобразователями мира. Эта книга, изданная во Франкфурте, была озаглавлена «Summum Bonum, quod est Magiae, Cabalae, Alchimiae, Fratrum Rosae-Crucis verorum, et adversus Mersenium Calumniatorem»[180]180
  «Противопоставление истинного высшего добра, к коему относятся магия, каббала, алхимия и братство розенкрейцеров, клевете Мерсенна» (лат.). – Прим. пер.


[Закрыть]. Помимо этого, он написал несколько других трактатов по алхимии, второй ответ Либавию о розенкрейцерах и множество медицинских трудов. Фладд умер в Лондоне в 1637 году.

После его смерти членов ордена в Англии поубавилось. Они не привлекали к себе сколько-нибудь значительного внимания, да и не стремились к этому. Время от времени появлялся какой-нибудь незаметный и почти непостижимый труд, чтобы показать людям, что безрассудство еще себя не исчерпало. Евгений Филалет, известный алхимик, скрывавший свое настоящее имя под этим псевдонимом, перевел книгу «Слава и исповедь братства Розового креста», изданную в Лондоне в 1652 году. Несколько лет спустя еще один энтузиаст, Джон Хейдон, написал два труда на эту тему: «Корона мудреца, или Слава Розового креста» и «Священное наставление, указывающее путь соединения искусства и природы с постулатами Розового креста». Ни один из них не привлек большого внимания. Третья его книга имела несколько больший успех; она называлась «Новая система розенкрейцерской медицины Джона Хейдона, слуги Божьего, посвященного в тайны природы». Для демонстрации идей английских розенкрейцеров того периода приведу несколько отрывков из этого сочинения. Его автор был юристом, «практикующим в Вестминстер-холле во время судебных сессий в течение всей жизни и посвящающим себя в часы досуга размышлениям об алхимии и розенкрейцерской философии». В предисловии, названном «Аполог[181]181
  Здесь: нравоучение, наставление на путь истинный. – Прим. пер.


[Закрыть] вместо эпилога», он проливает свет на подлинные историю и догматы своего ордена. По его словам, древнейшими магистрами розенкрейцерской философии были Моисей, Илия и Иезекииль. Те немногие розенкрейцеры, что были современниками автора и жили в Англии и других европейских странах, являлись глазами и ушами владыки мироздания, всевидящими и всеслышащими, озаренными неземным светом, спутниками святых бестелесных душ и бессмертных ангелов, принимающими, подобно Протею[182]182
  Протей – персонаж древнегреческой мифологии, морское божество. – Прим. пер.


[Закрыть], любое обличье и способными творить чудеса. Самые набожные и отрешенные из братьев могли гасить эпидемии чумы в городах, утихомиривать неистовые ветры и бури, успокаивать бурные моря и реки, ходить по воздуху, сводить на нет козни ведьм, лечить все болезни и превращать все металлы в золото. Хейдон сообщает, что был лично знаком с двумя знаменитыми братьями Розового креста – Уолфордом и Уильямсом, творившими чудеса у него на глазах и научившими его многим замечательным астрологическим приемам и предсказанию землетрясений. «Я попросил одного из них сказать мне, – пишет он, – достоин ли человек моего душевного склада находиться в обществе моего доброго гения. “Когда я увижу тебя вновь, – ответил он (то есть когда он захочет прийти ко мне, ибо я не знал, где его искать), – я обязательно скажу тебе”. При нашей следующей встрече он сказал: “Ты должен молиться Господу, ибо человек добрый и благочестивый не может предложить ему большей услуги, чем пожертвование частицы самого себя – своей души”. Он также изрек, что добрые гении – суть милостивые очи Господа, кои носятся туда-сюда по свету, с любовью и жалостью взирая на простодушные устремления невинных и честных людей, и всегда готовы делать им добро и помогать».