Текст книги "В глубь истории: историческая концепция К. Маркса"

От преодоления Фейербаха – к историческому материализму

Всякая вещь несет в себе противоречие. Это утверждение верно и для сферы мышления, особенно для Маркса, который выделился из традиции немецкой классической философии. Достижения и ограничения концепции отчужденного труда наглядно демонстрируют это положение.

Оценка степени влияния Фейербаха на исследования Маркса у ученых может разниться. Несомненно одно: оно существовало. В творчестве Маркса и Энгельса есть чрезмерное множество соответствующих рассуждений. Маркс не может полностью преодолеть это влияние вплоть до 1844 г. В «Рукописях» присутствует не только высокая оценка идей Фейербаха, но и следы его влияния в комментариях по поводу некоторых вопросов. Неудивительно, что в письме тому от августа 1844 г. он хвалит его «Основные положения философии будущего» и «Сущность веры по Лютеру. Дополнение к сущности христианства», замечая: «В этих сочинениях Вы <… > дали социализму философскую основу, и коммунисты сразу так и поняли эти Ваши работы» (1962. Т. 27. С. 381).

Впрочем, Маркс – не чистый фейербахист. Пусть в то время его теория отчуждения все еще несла на себе отпечаток фейербаховского влияния, однако именно она послужила для него важным звеном в переходе к материалистическому взгляду на историю.

Кажется странным, что в одной и той же концепции сочетаются взаимно противоречивые вещи. На самом деле в этом нет ничего странного. Пока Маркс находился в плену субъекта и анализировал труд с точки зрения внутренних потребностей человека, он не мог преодолеть спекулятивную традицию, которая описывала историю через отчуждение и возврат человеческой сущности. Когда он увидел в труде основу существования и развития общества, проник в действительный процесс труда и проанализировал различные отношения, связанные с ним, то сделал тем самым возможным переход к историческому материализму. Он отмечал: «Там, где прекращается спекулятивное мышление, – перед лицом действительной жизни, – там как раз и начинается действительная положительная наука, изображение практической деятельности, практического процесса развития людей» (1955. Т. 3. С. 26). Важнейшим результатом «Рукописей» было то, что Маркс рассмотрел отчуждение труда как объективное общественное явление, проник в экономические процессы капитализма, в саму систему частной собственности, глубоко познал роль производительного труда в формировании личности человека, а также отношения между ним и природой, природой и обществом, между людьми, проложив тем самым путь к материалистическому пониманию истории.

Фейербах тоже называл себя коммунистом, но основывался при этом на гуманизме. Он исходил из того, что человек представляет собой единство индивидуального и родового, подчеркивал, что люди – родовые существа, которые нуждаются друг в друге и общаются между собой, из чего следует, что коммунизм таится в самой их сущности. Маркс придерживался иного мнения. Рассматривая в «Рукописях» коммунистический строй как возврат человеческой сущности, он тем не менее выводил его не напрямую из нее, а из закона движения частной собственности. Сказав, что все коммунистическое движение «находит себе как эмпирическую, так и теоретическую основу в движении частной собственности, в экономике» (1974. Т. 42. С. 117), он начал отворачиваться от обоснования коммунизма через человеческую сущность и отыскал точку опоры для перехода социализма от утопии к научной доктрине.

Маркс активно занялся исследованием капиталистической частной собственности и усмотрел в отношениях пролетария и буржуа противостояние между трудом и капиталом. В результате исторического анализа он пришел к заключению, что хотя в Древнем Риме и Турции это самое противостояние существовало, оно было вызвано не системой частной собственности и поэтому выражалось в антагонизме между бедными и богатыми. Древние пролетарии не содержали общество, это оно содержало их. С пролетариатом Нового времени – порождением капиталистической частной собственности – было совсем по-другому. Здесь имел место антагонизм труда и капитала. Так, с одной стороны находились пролетарии: они не владели средствами производства, однако созидали богатство. С другой стороны были капиталисты: не трудящиеся, но способные распоряжаться сгустком чужого труда и присваивать его. Именно в этом заключается внутреннее противоречие капиталистической частной собственности: она и источник противостояния между буржуа и пролетариями, но в то же время и способ его разрешения.

Основываясь на законах движения капиталистической частной собственности, Маркс анализирует тенденцию упрощения классовых отношений в капиталистическом обществе, а именно – все больший раскол общества на два больших класса, буржуазию и пролетариат. В промышленности происходит непрерывное расслоение среднего класса. В сельском хозяйстве земельные собственники становятся ничем не примечательными капиталистами, лишающими землю и ренту – богатство феодальной системы собственности – сословных различий и превращающими их в капитал и прибыль. Таким образом, в сельском хозяйстве, так же, как и в промышленности, возникает противоположность труда и капитала. Как замечает Маркс: «Исчезает различие между капиталистом и земельным рантье, между хлебопашцем и промышленным рабочим, и все общество неизбежно распадается на два класса – собственников и лишенных собственности рабочих» (1974. Т. 42. С. 86). В упрощении классовых отношений и заключается обострение классовой борьбы. Это противостояние, прежде ослабленное, сокрытое за сложной сословной системой, теперь находит свое непосредственное выражение в антагонизме между буржуазией и пролетариатом, «эта противоположность труда и капитала, будучи доведена до крайности, неизбежно становится высшим пунктом, высшей ступенью и гибелью всего отношения» (1974. Т. 42. С. 102).

Кроме того, отталкиваясь от закона движения частной собственности, Маркс также изучает положение деревни. В результате капитализации земли она стала приносить своим собственникам максимальную ренту, а фермерам – максимальную прибыль на капитал, в то время как заработная плата сельскохозяйственных трудящихся снизилась до предельного минимума. К тому же под действием закона конкуренции часть земельных собственников и фермеров-арендаторов разорилась и превратилась в пролетариев, а зарплаты сельскохозяйственных рабочих, к тому времени и так уже довольно низкие, стали еще ниже. Маркс заключает, что такое положение вещей неизбежно ведет к революции.

Поскольку он видит в капиталистической собственности исток антагонизма между буржуазией и пролетариатом, он не соглашается с тем, что положение рабочих можно улучшить путем повышения заработной платы, не изменяя эту систему. Маркс называет такой подход реформизмом. Вне сомнения, экономическая борьба необходима, и повышение зарплаты в результате победы в определенной степени способно улучшить жизнь трудоустроенных рабочих, но не изменит положение рабочих в корне. Пока существует капиталистическая частная собственность, пролетариям вечно будет отведено место наемных трудящихся. Эта точка зрения до сих пор актуальна. Не важно, какие новые черты проступают в современном капиталистическом обществе, как сильно меняются условия и суть труда вследствие активного продвижения механизации, автоматизации и информатизации производства и насколько вырастает доля «белых воротничков» – пока в основе всего лежит капиталистическая собственность, базовая классовая структура общества не претерпит коренных изменений. Рабочие останутся сословием наймитов. Противостояние буржуазии и пролетариата не исчезнет, и противоречие останется неразрешенным.

Критику уравнительного коммунизма Маркс также основывает на знаниях о капиталистической частной собственности. Это учение было самой ранней формой социализма в истории социалистической мысли. Оно требовало не уничтожения частной собственности, а перераспределения личного имущества, поэтому ему не удалось преодолеть эту капиталистическую систему. Наоборот, уравнительный коммунизм стал наиболее универсальным, завершенным и полноценным проявлением частнособственнических отношений. Его теоретики отрицали материальную и духовную культуру, мечтали уничтожить все, что, будучи частной собственностью, не могло быть присвоено всеми, стремились насильственно свести на нет талант, отвергали личность, поощряли нищету, варварство и воздержание. Уравнительный коммунизм не только не превзошел систему капиталистической частной собственности – он даже не добрался до ее уровня. Приверженцы этого учения не сумели по-настоящему присвоить частное имущество – напротив, они только сделали шаг назад.

По мнению Маркса, в капиталистической системе собственности заключены две противоположности – материальное богатство и духовная бедность. Положительное упразднение частной собственности вовсе не предполагает отказа человека от созидания материальной и духовной культуры. Бедность ни в коем случае не является социализмом. Все необходимое для формирования нового общества людям следует искать среди творений капиталистической системы собственности. Необходимо идти вперед, а не отступать. «Коммунизм, это – вовсе не бегство, не абстракция, не утрата порожденного человеком предметного мира, не утрата принявших предметную форму сущностных сил человека, не возвращающаяся к противоестественной, неразвитой простоте нищета» (1974. Т. 42. С. 169).

Маркс связывает коммунизм с положительным упразднением частной собственности и поэтому ставит вопрос о коммунистическом движении. В противоположность утопическому и истинному социализму коммунизм Маркса означает не просто пропаганду, но революцию: «Для уничтожения идеи частной собственности вполне достаточно идеи коммунизма. Для уничтожения же частной собственности в реальной действительности требуется действительное коммунистическое действие» (1974. Т. 42. С. 136). Обращение к практике, революции, действию – вот важнейший вывод, к которому приходит немецкий философ.

В концепции отчужденного труда также содержатся элементы исторического материализма. Анализируя отчуждение труда как объективный экономический феномен, Маркс затрагивает множество насущных вопросов: о роли труда, об отношениях трудящегося человека и природы, между трудящимися людьми, о взаимосвязи между экономическим и идеологическим отчуждением. Это позволило Марксу наметить путь к интерпретации истории и общества через труд.

Так, он пишет: «Вся так называемая всемирная история есть не что иное, как порождение человека человеческим трудом, становление природы для человека» (1974. Т. 42. С. 126). Кроме того, он подчеркивает, что «сама история является действительной частью истории природы, становления природы человеком», «история есть истинная естественная история человека» (1974. Т. 42. С. 164). Эти идеи неотделимы от отчуждения труда.

Хотя этот процесс содержит в себе противостояние между человеком и природой, между людьми, сам человек в результате этого еще не становится истинным. Его появление – результат всей предшествующей истории, полной реализации трудоспособности через всю человеческую деятельность, включая ее отчужденные формы. Частично оставаясь в рамках гуманизма, такой подход все-таки содержит в себе рациональные моменты. Во-первых, Маркс связывает труд с историей и считает, что история человечества созидается человеческим трудом. Во-вторых, природа и общество неотделимы друг от друга. Человеческая история – не более чем процесс перестройки и присвоения природы человеком, превращения ее в человеческую природу. Поэтому Маркс критикует ту тенденцию, в рамках которой истинно человеческими сферами деятельности считались религия, политика, искусство и литература, а производство отодвигалось на задний план.

Маркс усматривает в частной собственности самоотчуждение человека, однако не останавливается на этом. Его следующим шагом становится анализ отношений между производством и системой частной собственности, материальным и духовным производством. Он говорит: «Ее движение – производство и потребление – есть чувственное проявление движения всего предшествующего производства, то есть оно представляет собой осуществление или действительность человека. Религия, семья, государство, право, мораль, наука, искусство и т. д. суть лишь особые виды производства и подчиняются его всеобщему закону» (1974. Т. 42. С. 117). Увидев в капиталистическом строе чувственное проявление движения всего предшествующего производства, Маркс не только показывает исторический характер капитализма, но и прослеживает его истоки. Вместе с тем он рассматривает политическую настройку и различные формы идеологии как факторы, подчиняющиеся общим законам материального производства, чем вскрывает их истинные корни. Впрочем, интерпретация всей надстройки непосредственно с позиций производственного процесса выглядит по-прежнему очень обобщенной – без погружения во внутреннюю структуру и различные функции множества элементов производства. Тем не менее Маркс выбрал верное направление, даже несмотря на то, что его интерпретация была лишена научности в отношении того, как механизм и процесс духовного производства обусловливается производством материальным.

В то время у Маркса еще отсутствует понятие общественной формации, и поэтому в рассуждениях о движении частной собственности к двум важным звеньям общественного развития он двигается наощупь. Анализируя земельную ренту и отношения частной собственности, он рассматривает неизбежность победы капитализма над феодализмом, капитала над рентой, движимого имущества над недвижимостью. По его мнению, если товарная экономика проникает в феодальную систему частной собственности, а земля превращается в товар, то последнюю необходимо заново разделить и консолидировать, что неизбежно приведет к появлению крупной земельной собственности капиталистического типа, то есть к возникновению крупного капиталистического сельского хозяйства. Поэтому как бы ни боролись феодальные земельные собственники – им этого не избежать. Кроме того, вследствие разорения сельского хозяйства аграрное население начнет мигрировать в города, в сферу промышленности, тем самым наращивая мощь промышленного капитала и способствуя победе капитализма над феодализмом. В связи с этим Маркс замечает, что «из действительного хода развития с необходимостью вытекает победа капиталиста, то есть развитой частной собственности над неразвитой, половинчатой частной собственностью» (1974. Т. 42. С. 106), и констатирует: любые попытки воспрепятствовать этой тенденции совершенно безрезультатны.

Немецкий философ также рассматривает развитие от капитализма к коммунизму как действительный, необходимый элемент последующей истории. Собственность не вечна. Для осуществления своей жизнедеятельности – труда – человек прежде «нуждался в частной собственности», а «теперь нуждается в упразднении частной собственности» (1974. Т. 42. С. 144).

В этих рассуждениях Маркс набрасывает общие контуры человеческого развития: феодальное общество —► капиталистическое общество —► коммунистическое общество. Хотя эта схема неполна, она охватывает основные этапы исторического развития человечества и его перспективы.

В «Рукописях» он пока не формулирует принципа взаимосвязи между общественными бытием и сознанием, однако в анализе движения частной собственности он уже во многом подходит к этому принципу. К примеру, анализируя историю экономической теории, он рассматривает развитие от меркантилизма к физиократической школе и, наконец, к английской классической политэкономии не как чистый мыслительный процесс, а как становление самого общества в проекции на экономико-теоретическую сферу. В оценке, данной Франсуа Кенэ, важнейшему мыслителю-физиократу, Маркс отмечает, что эта школа непосредственно представляет собой экономическое разложение феодальной собственности. Рассуждая об Адаме Смите и Рикардо, он высказывает мнение о том, что английская классическая политэкономия является продуктом реальных функций и действительного движения частной собственности. Соответственно, теоретические противоречия этой науки являются отражением внутренних неразрешимых проблем самой капиталистической промышленности. Исследуя капиталистический товарный фетишизм, Маркс разграничивает его с античным природным фетишизмом, поскольку обе разновидности преклонения перед вещами существуют в отличных друг от друга условиях. Он считает: «Чувственное сознание у фетишиста иное, чем у грека, потому что его чувственное бытие еще иное» (1974. Т. 42. С. 135). В данном случае у немецкого философа используются формулировки «чувственное бытие» и «чувственное сознание», однако смысл этой фразы ясен: бытие определяет сознание.

Вместе с тем он анализирует отношения между человеческим сознанием и социальной жизнью, общественными объединениями. Он неоднократно подчеркивает: «Мое всеобщее сознание есть лишь теоретическая форма того, живой формой чего является реальная коллективность, общественная сущность» (1974. Т. 42. С. 118). Не сознание людей определяет их бытие – напротив, «как родовое сознание, человек утверждает свою реальную общественную жизнь и только повторяет в мышлении свое реальное бытие» (1974. Т. 42. С. 119). Поэтому, говоря о противопоставления бытия мышлению, Маркс отдельно отмечает: «Таким образом, хотя мышление и бытие и отличны друг от друга, но в то же время они находятся в единстве друг с другом» (1974. Т. 42. С. 119).

Кроме того, Маркс полагает, что религиозное отчуждение происходит в сфере сознания, глубинах человеческой души, а трудовое – в действительной жизни, то есть носит экономический характер. Ликвидация отчуждения подразумевает, что оно устраняется в обеих областях. Однако все не так просто, как у Фейербаха, который полагает устранение религиозного отчуждения способом решения всех социальных проблем. Как раз наоборот, Маркс говорит о «положительном упразднении частной собственности», «положительном упразднении всякого отчуждения», и в этом выражаются его воззрения на роль экономических факторов в общественном развитии.

Изучение отчужденного труда при капитализме помогло ему продвинуться в понимании проблемы классов и классовой борьбы. Однако немецкий философ был не первым, кто выделил эти явления, существующие в современном обществе. До него классическая буржуазная политэкономия в определенной степени уже занималась экономическим анализом всех сословий. В «Рукописях» содержится немало высказываний, заимствованных у ее теоретиков, – о зарплате, прибыли и земельной ренте. Несмотря на то, что в буржуазной политической экономии есть множество рациональных моментов, эта наука считает прибыль доходом от капитала, ренту – доходом с земли, а зарплату – доходом от труда, скрывает истинный источник земельной ренты и прибыли, тем самым искажая реальную сущность отношений между классами в капиталистическом обществе. Еще не сформировав в то время теорию прибавочной стоимости, Маркс через взаимное отчуждение трудящегося и его продукции, труда раскрывает факт присвоения капиталистом продукции и труда рабочего. Он считает, что в обществе с капиталистической системой собственности власть капиталистов проявляется в господстве капитала, «взаимоотношение между собственником и работником сводится к экономическому отношению эксплуататора и эксплуатируемого» (1974. Т. 42. С. 82).

Буржуазная политическая экономия видит в капиталистическом обществе гармоничный организм, а Маркс заостряет внимание на антагонизме общественных классов. Капиталист и земельный собственник, опираясь на капитал и землю, присваивают себе большую часть продукции, а «на долю рабочего приходится в лучшем случае столько, что при наличии у него четырех детей двое из них обречены на голодную смерть» (1974. Т. 42. С. 52). Таким образом, в капиталистическом обществе разворачивается борьба вокруг собственных экономических интересов классов: «Всюду в политической экономии мы видим, что основой общественной организации признается враждебная противоположность интересов, борьба, война» (1974. Т. 42. С. 74).

Фейербах – материалист, но история находится вне его кругозора. Исследуя ее, он впадает в идеализм. Замыкаясь на гуманистических исследованиях сущности человека, он отрезает себе путь к научному пониманию человеческого общества. Маркс идет другим путем, и хотя он еще не избавился окончательно от фейербаховского влияния, но уже сосредоточился на анализе самих общественно-экономических явлений и постиг феномен капиталистической частной собственности и ее фундаментальное противоречие. Социально-экономические исследования помогли Марксу прорваться сквозь рамки фейербаховской идеологии и проложить маршрут к научному пониманию человеческой сущности.