Текст книги "В глубь истории: историческая концепция К. Маркса"

На основании двух определений отчужденного труда Маркс выводит третье. Он сводит отчуждение вещи и самоотчуждение к отчуждению у человека его родовой сущности. Отчуждаясь от результатов труда, человек в то же время отделяется от природы, в которой он развертывает свою трудовую деятельность и производит продукцию. Отчужденный труд отнимает у людей предмет их производства. Это подразумевает, что самодеятельность и свободная деятельность людей становятся простым средством для поддержания их телесного существования. Поэтому с точки зрения субъекта отчуждение вещи и труда означает то же самое по отношению к его родовой сущности. Маркс пишет: «Родовая сущность человека – как природа, так и его духовное родовое достояние – превращается в чуждую ему сущность, в средство для поддержания его индивидуального существования. Отчужденный труд отчуждает от человека его собственное тело, как и природу вне его, как и его духовную сущность, его человеческую сущность» (1974. Т. 42. С. 94). Следовательно, человек утрачивает то, что делает его человеком, опускается до уровня животного, на котором производство служит всего лишь для поддержания плоти.

Через отчуждение человека от его родовой сущности Маркс также объясняет и взаимное отчуждение людей: «Положение о том, что от человека отчуждена его родовая сущность, означает, что один человек отчужден от другого и каждый из них отчужден от человеческой сущности» (1974. Т. 42. С. 95). Очевидно, что поскольку человек утрачивает собственную родовую сущность, то отношения между такими людьми уже не истинно человеческие, а отчужденные. Таким образом, отталкиваясь от объективной посылки о том, что труд рабочего и его результаты присваиваются капиталистом, Маркс умозрительно формулирует суть взаимного отчуждения между людьми.

Как следует из изложенного выше, его концепция раскрывает характер наемного труда при капитализме, отношения капиталиста и пролетария – эксплуататора и эксплуатируемого. Это большой шаг вперед по сравнению с трудовой теорией стоимости английских классических политэкономистов, сосредоточенных на количественном анализе труда. Однако в ее философской интерпретации, предложенной Марксом, еще заметно влияние фейербаховского гуманизма.

Она не полностью преодолела традицию, присущую классической немецкой философии. Согласно ей отчуждение рассматривается с точки зрения человеческой сущности, которую Маркс определяет как свободную сознательную деятельность, труд. Однако в отличие от традиции он отталкивается от экономических фактов, и поэтому в его «Рукописях» отчуждение не превращается в абстрактные субъектно-объектные отношения. Маркс, наоборот, конкретизирует его с помощью понятия отчуждения для того, чтобы объяснить взаимосвязь между трудящимся и результатами его труда, физическими и интеллектуальными способностями. Он отмечает: «Отчуждение проявляется как в том, что мое средство существования принадлежит другому, что предмет моего желания находится в недоступном мне обладании другого, так и в том, что каждая вещь сама оказывается иной, чем она сама, что моя деятельность оказывается чем-то иным и что, наконец, – а это относится и к капиталисту, – надо всем вообще господствует нечеловеческая сила» (1974. Т. 42. С. 137). «Я», о котором здесь говорится, – это пролетарий, а «другой» – капиталист. Суть концепции Маркса тесно связана с разоблачением капиталистической частной собственности. Поэтому отчуждение, о котором говорится в «Рукописях», продолжая опосредоваться человеческой сущностью, по своему содержанию уже подразумевает, что материальная и духовная деятельность рабочего превращается в чуждую силу, властвующую над ним. Подобное явление присуще лишь капиталистическому обществу. Мы отказываемся принимать понятие отчуждения в качестве теоретико-методической базы исследований, но согласны с тем, чтобы использовать его для выражения конкретных явлений в капиталистическом обществе (включая некоторые закономерности).

С точки зрения объективных оснований марксовой концепции отчужденного труда при изучении проблемы отчуждения нам следует обратить внимание на следующие моменты.

1. Отчуждение – это объективное явление, оно не является переживанием субъекта или фрейдистской непреодолимой напряженностью, возникающей между человеческими инстинктами и культурой. Это не психическое отклонение, вызванное подавлением культурой инстинктивных импульсов человека. Маркс рассматривает отчуждение, происходящее при капитализме, как «действительное, являющееся реальным отчуждение», «отчуждение действительной жизни» (1974. Т. 42. С. 117).

2. Отчуждение связано с деятельностью субъекта, это господство человеческой материальной и духовной деятельности и ее результатов над ним. Поэтому оно не одно и то же с проблемой подчинения человеческих действий объективным законам. Для достижения целей человек должен следовать объективным законам – это всем известное правило, применимое в любом обществе. Человеческие действия и воля подчиняются закону, а никак не наоборот. Степень знания его при этом неважна. Отличие лишь в том, что когда знаешь закон, то подчиняешься осознанно, а в противном случае – по принуждению. В знании и применении закона человек всегда развивается от принудительного соблюдения к сознательному – это обусловлено движением от свободы к необходимости. Знание закона неисчерпаемо, но и человек не всегда находится в отчужденном состоянии.

3. Отчуждение является противоречием, но не равно ему. Оно – лишь его проявление, конкретная контрадикция между объектом и субъектом, который вместе со своими творениями сформировал ее при определенных условиях. Если отождествить отчуждение и противоречие, то не только исчезнут специфические детали отчуждения, но и извратится сущность противоречия. Обе его стороны, с одной стороны, антагонистичны, а с другой – едины, неотчуждаемы друг от друга. Поэтому вывод о всеобщем характере отчуждения на основании всеобщности противоречия недопустим.

4. Отчуждение возникает в определенных исторических условиях. Оно всегда обусловлено, а не безусловно, временно, а не вечно. Взгляд на отчуждение как на явление, неизбежное для всех обществ, культур и исторических периодов, как на всеобщую судьбу человечества, – пессимистичен.

Анализируя отчуждение при капитализме, Маркс ведет речь не только о пролетариях, но и о собственниках. Он считает, что нечеловеческая сила, управляющая всем и проявляющаяся при отчуждении, господствует и над капиталистами. Однако Маркс разграничивает пролетария и собственника: «Все то, что у рабочего выступает как деятельность отчуждения, у не-рабочего выступает как состояние отчуждения» (1974. Т. 42. С. 99). Рабочий – это производитель, поэтому его отчуждение в концентрированной форме предстает в его деятельности, в занятиях принудительным, недобровольным трудом, в непрерывном производстве продукции, которая ему противостоит. Однако отчужден и буржуа: над ним властвуют товар и деньги. Его судьба зависит от судьбы его товаров на рынке. В ходе конкуренции некоторые разоряются и нищают. Помимо этого, Маркс отмечает: «Реальное, практическое отношение рабочего в процессе производства и его отношение к продукту у противостоящего ему не-рабочего выступает как теоретическое отношение» (1974. Т. 42. С. 99). Здесь он вскрывает буржуазность английской классической политэкономии, указывая на на то, что она описывает законы не истинного, а отчужденного труда. Отчуждение, порожденное капитализмом, то есть антагонизм между трудящимся и результатами его труда, а также присвоение буржуазией пролетарских прибавочных продукта и труда, английские политэкономы превращают в теорию и постулируют разумность такого положения. Таким образом, в вопросе отчужденного труда теоретический подход буржуа абсолютно противоположен реальной позиции рабочих.

Вдобавок Маркс делает важное замечание: «He-рабочий делает против рабочего все то, что рабочий делает против самого себя, но этот не-рабочий не делает против самого себя того, что он делает против рабочего» (1974. Т. 42. С. 99). Другими словами, капитализм – это общество отчуждения, в котором собственник и пролетарий находятся в разных ситуациях. Первому капитализм не вредит, а приносит пользу. Хотя он также живет во власти вещи, но нельзя ставить на одну доску производство и присвоение продукции, продажу и присвоение труда (силы). Эту мысль Маркс продолжит развивать в «Святом семействе».

Получается, что теория отчужденного труда не претендует на полную научность, однако вся ее критика уже направлена на капиталистический строй, на раскрытие наемного положения пролетариата в его условиях.

Частная собственность и отчужденный труд. Многообразие форм отчуждения при капитализме

Маркс рассматривает частную собственность и отчужденный труд как два базовых фактора, с помощью которых можно описать все экономические категории, и считает, что «в каждой из категорий, например торговле, конкуренции, капитале, деньгах, мы найдем лишь то или иное определенное и развернутое выражение этих первых основ» (1974. Т. 42. С. 98). Однако понятие отчужденного труда является более фундаментальным, поэтому Маркс разворачивает вокруг него критическое исследование частной собственности и других экономических категорий.

В «Рукописях» Маркс уделяет повышенное внимание изучению частной собственности, что вполне логично. Как говорилось выше, в 40-е годы XIX в. эта проблема относилась к числу основополагающих и имела приоритет. В то время ее уже сформулировало рабочее движение и прямо или косвенно затрагивали различные социалистические учения. Еще в период работы в «Рейнской газете» Маркс в полемической статье «Коммунизм и аугсбургская “Allgemeine Zeitung”» заявлял – на основании действительного рабочего движения в Англии и Франции – о справедливости присвоения собственности средней буржуазии пролетариатом. Впоследствии, анализируя проблему человеческой эмансипации в статье «К еврейскому вопросу», он вновь касается этого вопроса. Однако ни в одной из этих статей Маркс не рассуждает о природе и истоках частной собственности. Это происходит только в «Рукописях», когда он переключает свое внимание с философии на политическую экономию.

По мнению Маркса, вся буржуазная политическая экономия использует частную собственность как безусловную предпосылку, свершившийся факт: «Политическая экономия исходит из факта частной собственности. Объяснения ее она нам не дает» (1974. Т. 42. С. 86). Однако трудовая теория стоимости, разработанная английской классической политэкономией, признает, что стоимость создается трудом, и тем самым переносит сущность частной собственности в сам субъект: «Отвергается находящееся вне человека и не зависящее от него, – то есть подлежащее сохранению и утверждению лишь внешним способом, – богатство; иными словами, отвергается эта его внешняя, бессмысленная предметность, поскольку частная собственность воплощается в самом человеке и сам человек признается ее сущностью» (1974. Т. 42. С. 109). «То, что раньше было внешним по отношению к человеку бытием, реальным его отчуждением, стало лишь актом отчуждения» (1974. Т. 42. С. 109). Поэтому в соответствии с логикой трудовой теории стоимости существование частной собственности не вечно, у нее есть истоки. Для выхода из этого тупика классическая буржуазная политэкономия смешивает продукцию и товар, труд вообще и его наемную форму в одно понятие, в результате чего остается скрытым отчужденный характер труда при капитализме и увековечивается частная собственность.

Маркс разграничивает труд вообще и отчужденный труд. Он сосредотачивается на изучении отношений второго с частной собственностью, стремится отыскать ее истоки. По его мнению, оба явления взаимодействуют друг с другом, между ними существует причинно-следственная связь. Собственность есть порождение отчужденного труда и в то же время средство его отчуждения. Полностью это становится явным на ее заключительной ступени развития – капиталистической, когда происходит разделение капитала, земельного имущества и трудящегося. С другой стороны, частная собственность – это сгусток, скопление отчужденного труда. В то время у Маркса еще отсутствовало понятие прибавочной стоимости и не была создана теория накопления капитала. Однако анализ отчуждения между людьми помогает ему усмотреть тот факт, что труд и продукция рабочих присваиваются капиталистами. Он понимает, что рабочий, производя продукцию и тем самым противопоставляя собственный труд самому себе, создает отношение другого человека, капиталиста, к этой продукции (ее присвоение), к его труду (присвоение труда) и, наконец, к самому себе. Иными словами, капиталистическое производство – это не только создание материальных ценностей, но и воспроизводство отношений частной собственности. По этому поводу Маркс замечает: «Посредством отчужденного труда рабочий порождает отношение к этому труду некоего человека, чуждого труду и стоящего вне труда. Отношение рабочего к труду порождает отношение к тому же труду капиталиста, или как бы там иначе ни называли хозяина труда. Стало быть, частная собственность есть продукт, результат, необходимое следствие отчужденного труда, внешнего отношения рабочего к природе и к самому себе» (1974. Т. 42. С. 97).

Впрочем, Маркс, который стремился обнаружить истоки частной собственности, не удовлетворяется таким выводом и, отталкиваясь от него, переходит к причинно-следственному анализу. В результате он приходит к тому, что частная собственность порождается трудом, а не наоборот: «Правда, понятие отчужденного труда (отчужденной жизни) мы получили, исходя из политической экономии, как результат движения частной собственности. Но анализ этого понятия показывает, что, хотя частная собственность и выступает как основа и причина отчужденного труда, в действительности она, наоборот, оказывается его следствием, подобно тому как боги первоначально являются не причиной, а следствием заблуждения человеческого рассудка. Позднее это отношение превращается в отношение взаимодействия» (1974. Т. 42. С. 97).

Маркс ставит перед собой сложный вопрос, в то время неразрешимый. Если отчужденный труд первичен по отношению к частной собственности и порождает ее, то почему изначально происходит его отчуждение? Он спрашивает: «Мы приняли как факт отчуждение труда, и этот факт мы подвергли анализу. Спрашивается теперь, как дошел человек до отчуждения своего труда? Как обосновано это отчуждение в сущности человеческого развития?» (1974. Т. 42. С. 98). Конкретного ответа у Маркса нет. Уровень развития современной политэкономии не позволял ему найти научное, обстоятельное решение этой загадки. Впрочем, он все же формулирует общее направление ответа: «Для разрешения этой задачи многое нами уже получено, поскольку вопрос о происхождении частной собственности сведен нами к вопросу об отношении отчужденного труда к ходу развития человечества» (1974. Т. 42. С. 98).

Нетрудно заметить, что, изучая эти отношения в их взаимодействии, Маркс в своих доказательствах ходит по кругу: частная собственность у него порождает отчужденный труд, а тот в свою очередь порождает ее. При попытке проследить ее истоки он приходит к заключению, что она происходит из труда и теперь снова не может полностью вырваться за общие рамки человеческого самоотчуждения. По его мнению, неверно считать человека чем-то внеположным частной собственности и обращаться к нему только когда речь заходит о труде. В действительности рассуждать и о том, и о другом – значит говорить о человеке. Частная собственность порождается отчужденным трудом, а в нем проявляется отчуждение человеческой сущности. Поэтому с точки зрения субъекта она оказывается самоотчуждением. «Материальная, непосредственно чувственная частная собственность является материальным, чувственным выражением отчужденной человеческой жизни» (1974. Т. 42. С. 117). Таким образом, Маркс вполне логично переводит обозначенную выше проблему в область вопроса о взаимосвязи отчужденного труда с развитием человека. Придя к тому, что первое здесь обусловлено вторым, Маркс пытается понять, как появилась частная собственность, которая в результате оказывается не чем иным, как сгустком отчужденного труда.

Несостоятельность данного подхода станет ясна, когда Маркс выведет происхождение частной собственности непосредственно из становления производительных сил, из развития разделения труда и обмена. Однако уже на данном этапе его объяснение содержит в себе множество рациональных элементов.

1. Частная собственность не существовала всегда, у нее есть точка отсчета. Здесь ставится вопрос, который английская классическая политическая экономия всячески замалчивала, что открывает дорогу к его решению.

2. Частная собственность не является чем-то несвязанным с человеком, это продукт труда. Это положение лишено умозрительности.

3. Начала отчужденного труда лежат не вовне человека, а в людях, их развитии, из которого этот труд следует выводить.

Если обойтись без понятия человеческой сущности, выйти за рамки схемы «самоотчуждение – отчужденный труд – частная собственность» и напрямую изучать их материальные истоки, уровень развития и отношения друг с другом, то можно получить все для решения указанной задачи.

В «Рукописях» Маркс не ограничивает анализ отчуждения отчужденным трудом, но тем не менее отводит ему центральное место и разворачивает вокруг него исследование нескольких экономических категорий, характерных для капитализма.

Посредством этого немецкий философ раскрывает природу капиталистической заработной платы, критикует мнение о том, что положение рабочего класса можно улучшить, подняв ее, и точку зрения Прудона о равенстве заработных плат как цели революции.

По его мнению, идентичность зарплаты и частной собственности при капитализме является неизбежным следствием отчужденного труда. Капиталистическая заработная плата несет в себе его отчуждение. Во-первых, рабочий не владеет продуктами, которые создает, лишь часть их возвращается ему в виде зарплаты. Поэтому такой заработок означает бесплатное присвоение собственником другой части труда рабочего. Во-вторых, труд предстает не как самоцель, а направляется на заработок, то есть он не обусловлен внутренними потребностями человеческой жизнедеятельности. Проанализировав зарплату, Маркс приходит к мнению, что ее насильственное повышение будет означать всего лишь ее улучшение, а вовсе не признание его человеческого назначения и достоинства. При капитализме размер зарплаты не меняет наемной сущности труда, так же как в древности все рабы на невольничьем рынке – невзирая на их стоимость – продолжали оставаться рабами. Поэтому в условиях капиталистического строя невозможно судить о характере труда, исходя только из этого. Сосредотачивая внимание лишь на повышении зарплат, общество не способно решить фундаментальные проблемы рабочих, сделать их людьми. Что же касается равной для всех оплаты труда, о которой мечтал Прудон, то она всего лишь выводит капиталистические взаимоотношения отношения одного рабочего со своим трудом на уровень всех людей. Все становятся работниками с одинаковой зарплатой, а общество – абстрактными капиталистами. Следовательно, пру-доновское равенство оплаты труда – это попытка преодолеть экономическое отчуждение в области этого самого экономического отчуждения, то есть иллюзия.

Усматривая в зарплате проявление отчужденного труда, Маркс призывает к ее уничтожению: «Заработная плата есть непосредственное следствие отчужденного труда, а отчужденный труд есть непосредственная причина частной собственности. Поэтому с падением одной стороны должна пасть и другая» (1974. Т. 42. С. 98). В 1844 г. у Маркса еще не сложились идеи о распределении по труду и о двух ступенях развития коммунизма. Он еще не задается вопросом о том, какие формы примет распределение товаров личного потребления после ликвидации частной собственности. Его высказывание о зарплате как продукте отчужденного труда направлено против капитализма. Недопустимо считать, что в условиях заработной платы при социализме рабочая сила неизменно остается товаром, а труд по-прежнему отчужден. Социалистическая зарплата, формирующаяся на основании распределения по труду, по характеру в корне отличается от капиталистической.

Для объяснения природы капитала Маркс также обращается к частной собственности и к отчужденному труду. Согласно теории Адама Смита, капитал – это накопленный труд. В соответствии с концепцией Маркса капитал является накоплением не индивидуальной деятельности капиталиста, а отчужденной. Иными словами, капиталист способен стать таковым только за счет эксплуатации труда других людей, а не в опоре на собственный труд. Капитал – это сгусток отчужденного труда.

Почему капиталист вправе присваивать себе труд и продукцию других людей? На чем это основывается? Сэй считает, что согласно формальному праву правопреемство – вопрос юридический. Однако наследованием устанавливается только наследник имущества, а не право частной собственности капиталистов по отношению к результатам труда других людей. Специфика капитала – в его праве распоряжаться трудом и продукцией рабочих. Капиталист обладает таким правом не в силу своих личных или человеческих качеств, а в силу непреодолимой покупательной способности. В связи с этим капитал для рабочих – чуждая сила, с помощью которой капиталист реализует свое право распоряжаться их трудом и которая, ко всему прочему, господствует не только над трудящимся, но и над ним самим. По отношению к этой силе человек превращается в машину для производства и потребления. Он становится ничем, а продукция – всем.

Рассуждая о земельной ренте, Маркс также затрагивает проблему отчуждения. По его мнению, феодальное землевладение уже подразумевает, что над людьми властвует некая чуждая сила – земля. С одной стороны, крепостной крестьянин – это придаток к земле, он пожизненно к ней привязан, с другой – носитель права первородства также принадлежит ей. Формально старший сын наследует землю, фактически – земля наследует его. Таким образом, и крепостной, и наследник являются придатками земли, находятся в ее власти. Исторически именно земля породила господство частной собственности. Землевладение лежит в первооснове этой системы. Власть земли, этой чуждой силы, над человеком в действительности является владычеством частной собственности.

Однако при феодализме господство над землей не предстает непосредственно в виде простой власти капитала. Когда земля полностью вовлекается в движение частной собственности и становится товаром, феодальная система землевладения превращается в систему капиталистической собственности, и отчуждение развивается еще больше. Земля как капитал управляет рабочим классом, крестьяне подчиняются ей именно в этом качестве, и кроме того, она властвует над земельным собственником в силу того, что находится под действием закона конкуренции: увеличивается, уменьшается, постоянно переходит от одного человека к другому. В зависимости от этого движения капитала земельный собственник также переживает взлеты и падения. В связи с этим Маркс замечает, что после того, как земля превращается в товар, «место средневековой поговорки “нет земли без сеньора” занимает поговорка нового времени “деньги не имеют господина”, ярко выражающая господство мертвой материи над людьми» (1974. Т. 42. С. 82).

Немецкий мыслитель также подробно исследует отношения частной собственности, объясняя присущее им отчуждение. Он проводит анализ двух видов капитала, один из которых принадлежит капиталисту, а другой – пролетарию. Откуда у рабочего-бессеребренника могут быть какие-то средства? Ответ: эти средства – он сам. Это в субъективной форме, а в объективной – капиталом рабочего является его труд. Он отличен от того, который принадлежит капиталисту: он живой и поэтому бедный. Рабочему достаточно перестать трудиться хотя бы на одно мгновение, потерять работу – и труд перестанет быть для него капиталом; рабочий теряет свою прибыль – зарплату. Поэтому при капитализме он существует не как человек, а как пролетарий. Так он обладает теми человеческими качествами, которые чужды ему и в которых нуждается капитал – другими словами, он поддерживает свое телесное существование с помощью труда. Прекратив трудиться, он перестает быть рабочим, но тем самым и утрачивает право на существование, нищает, умирает от голода и ложится в могилу.

Следовательно, в глазах буржуазных политэкономистов рабочий – это не человек, а механизм, а заработная плата – смазка, обеспечивающая непрерывное вращение колес этого механизма, расходы на его техобслуживание. Таким образом, смерть и замена рабочего сродни обновлению оборудования.

Кроме того, Маркс изучает отчужденную природу капиталистического производства, которое относится к человеку как к товару. В этом качестве он обладает самосознанием и способен на самодеятельность, но он – не человек, а «существо и духовно и физически обесчеловеченное» (1974. Т. 42. С. 101).

Маркс проникает в сущность частной собственности и показывает, что антагонизм труда и капитала – это ее наиболее фундаментальное отношение. Производство, которым занимается трудящийся, чуждо ему самому, природе, людям вообще. Чуждо оно и с точки зрения свободной сознательной деятельности. Занятый в этом процессе становится исключительно человеком труда. Через него он не созидает себя, но «ежедневно может скатиться из своего заполненного ничто в абсолютное ничто, в свое общественное и потому действительное небытие» (1974. Т. 42. С. 102). Система наемного труда – это чудовище, которое нуждается в жертвах. Рабочий – это производитель, трудящийся, оторванный от капитала и земли, а потому «ничто». В самом начале производственной деятельности он еще представляет собой «заполненное ничто», пышущее духовными и телесными силами, но в процессе труда превращается в опустошенного калеку, деградируя до «абсолютного ничто», небытия, подобно тем молодым работницам шелкопрядильных фабрик в «Перевале Номуги». Все так, как говорил цитируемый Марксом Бюре в своем сочинении «О нищете»: «Крупные промышленные города растеряли бы в короткий срок свое рабочее население, если бы из соседних деревень не было бы непрерывного притока здоровых людей, свежей крови» (1974. Т. 42. С. 58).

В капиталистических потребностях, производстве и разделении труда Маркс также усматривает отчуждение.

У человеческих нужд, конечно, есть естественная основа. Однако их суть и уровень зависят вовсе не от природы и желаний человека, а от характера производства. Человеческие потребности предстают в виде общественных нужд. Производство и воспроизводство не только позволяют удовлетворять текущий спрос на продукцию, но и непрерывно создают новые потребности. Спрос со своей стороны также стимулирует производственную деятельность.

Цели социалистического и капиталистического производств различны. Маркс считает, что в социалистическом обществе человеческие потребности широки, многосторонни, и задача производства состоит в постепенном их удовлетворении. Следовательно, новые способы и средства производства – это «новое проявление человеческой сущностной силы и новое обогащение человеческого существа» (1974. Т. 42. С. 128).

При капитализме, наоборот, непосредственной целью производства становится не удовлетворение нужд, а погоня за прибылью. «Каждый человек старается пробудить в другом какую-нибудь новую потребность, чтобы вынудить его принести новую жертву, поставить его в новую зависимость и толкнуть его к новому виду наслаждения, а тем самым и к экономическому разорению» (1974. Т. 42. С. 128). Поэтому чем больше объем капиталистической продукции, тем сильнее власть предметов над человеком, угнетение его: «Поэтому вместе с ростом массы предметов растет царство чуждых сущностей, под игом которых находится человек, и каждый новый продукт представляет собой новую возможность взаимного обмана и взаимного ограбления» (1974. Т. 42. С. 128). С помощью нового продукта капиталист подавляет конкурентов, завоевывает рынок и получает прибыль.

Отчуждение здесь выражается в том, что частная собственность не способна превращать грубую потребность в человеческую. Идеализм частной собственности сводится к фантазиям, прихотям, причудам, она превращает человека в «изобретательного и всегда расчетливого раба нечеловечных, рафинированных, неестественных и надуманных вожделений» (1974. Т. 42. С. 129). Евнух льстит своему повелителю, старается возбудить притупившуюся способность к наслаждениям, чтобы снискать себе его милость. Капиталист в промышленности – такой же евнух. Он смотрит на потребность как на слабость потребителя, которая позволит ему опустошить его карман. Поэтому Маркс пишет: «Промышленный евнух приспосабливается к извращеннейшим фантазиям потребителя, берет на себя роль сводника между ним и его потребностью, возбуждает в нем нездоровые вожделения, подстерегает каждую его слабость, чтобы затем потребовать себе мзду за эту любезность» (1974. Т. 42. С. 129).

Помимо потребностей богачей в капиталистическом обществе также существуют нужды бедняков. Отчуждение потребности, с одной стороны, подразумевает, что странные желания богачей и, соответственно, средства их удовлетворения становятся все утонченнее.

С другой – оно включает в себя скотское одичание, огрубение, упрощение бедняцких нужд. Не потянув высокую арендную плату за жилье, человек поселяется под землей, вновь возвращается в пещеру. Свет, воздух и простейшая, присущая даже животным чистоплотность перестают составлять его потребность. Маркс так описывает бедную жизнь рабочего: «Человек лишается не только человеческих потребностей – он утрачивает даже животные потребности» (1974. Т. 42. С. 130). «Ни одно из его чувств не существует больше не только в его человеческом виде, но и в нечеловеческом, следовательно, не существует больше даже в его животном виде» (1974. Т. 42. С. 130). Таким образом, даже нужды животного богаче и разнообразнее, чем у рабочего.

Маркс крайне проницательно замечает, что потребности богатого и нужды бедняка – это по сути две стороны одной медали. Именно рост объема потребностей и средств к их удовлетворению приводит и к их утрате. Между тем буржуазная политическая экономия рассматривает такое отчуждение как норму, всемерно оправдывает его. Она сводит нужды рабочего к поддержанию минимального уровня телесного существования, которое «объявляет человеческой жизнью и человеческим существованием» (1974. Т. 42. С. 131). Фактически буржуазный политэконом «превращает рабочего в бесчувственное и лишенное потребностей существо» (1974. Т. 42. С. 131).