Текст книги "Под маской скромности"

– Ребекка. – Он потер лицо рукой и выглядел при этом изнуренным и несчастным. – Ты сама не знаешь, что говоришь. Ты ведешь себя как сумасшедшая.

– Никогда еще я не мыслила так здраво. – Ребекка встала и заставила подняться Джеймса. – Пошли в постель. Я считаю это моей первой брачной ночью, и до рассвета у нас есть еще несколько часов для наслаждения. Я твердо намерена вернуться из Шотландии беременной, поэтому тебе придется потрудиться.

– Ты сошла с ума, – пробурчал Джеймс.

– Так и есть, – согласилась Ребекка, чувствуя себя настроенной воинственно и весьма опасно. – Я сошла с ума – ради тебя.

Она отвела Джеймса в соседнюю комнату, легла и потянула его к себе.

Глава 18

– Да где же ты, окаянный муж!

Эллен допила вино, грохнула бокалом по комоду и посмотрела на часы. Час тридцать ночи. Время словно издевалось над ней, сообщая, как сейчас поздно и как долго она меряет шагами комнату, дожидаясь, когда же он появится, чтобы они смогли завершить процедуру бракосочетания.

Похожие на пещеру покои графини устрашали. Малейший звук эхом отражался от потолка, подчеркивая, что она стала еще более одинокой, чем когда-либо раньше. Эллен на цыпочках подошла к двери, отделявшей ее спальню от спальни Алекса, и приложила к ней ухо, однако с другой стороны не доносилось ни звука.

Он все еще не вернулся, этот мошенник! Очевидно, ему и заботы нет, что это омерзительное дело нужно довести до конца!

О, зачем она согласилась на это? Нужно было отказаться, швырнуть его презренное, неискреннее предложение ему в лицо и убраться из его дома и его жизни. Вот что она должна была сделать! Вот что она сделала бы, имей она хоть каплю здравого смысла и денег в кошельке немного больше, чем пару фунтов.

Какая она трусиха! Какая робкая дура! Ей было так стыдно наткнуться на Ребекку, так страшно встретиться с кем-нибудь из слуг, что она, униженная, час за часом сидела, съежившись, в своей комнате, пока не постучала экономка и не сообщила, что Алекс и викарий ждут ее в библиотеке.

Если бы у Эллен сохранилась хоть капля надежды на то, что Джеймс за ней все-таки приедет, она бы выбрала другое решение, но он так и не появился. Без единой мысли в голове, ни в чем не уверенная, она спустилась по лестнице на собственное бракосочетание и совершенно механически произнесла все положенные обеты, пока остальные распоряжались, куда ей встать и что говорить.

Викарий, между прочим, не дурак. Он ушел сразу после церемонии. И счастливый жених тоже. Сразу после финального «согласен» Алекс исчез, и больше его не видели. Эллен представления не имела, куда он пошел и когда вернется – если вообще вернется! Может быть, мысль о том, что теперь он женат, оказалась для него настолько невыносимой, что он помчался в доки и сел на первый попавшийся корабль. Может, утопился в Темзе. Может, ищет утешения в публичном доме или со своей любовницей – их у него наверняка много.

Какое жульничество! Какая пародия! Мучительный день оказался фальшивкой, превратился в насмешку над тем прекрасным, чем должно быть святое супружество. И все-таки пусть она дурочка, но она продолжала ждать, что Алекс вернется и они вместе! пройдут через это испытание. Скоро вся прислуга будет знать, что Алекс не остался с ней в первую брачную ночь. Эллен никогда не простит ему этого оскорбительного пренебрежения.

Большие часы в холле пробили четверть часа, насмешливо напоминая, что рассвет уже совсем скоро.

Ладно же, она сполна испила свою чашу раболепия и подобострастия, а также жалости к себе. Теперь она графиня и жена очень богатого человека. Утром она уйдет с упакованной сумкой, высоко подняв голову. Она поставит в неудобное положение его, поселившись в гостинице, и будет сообщать об этом любому, кто поинтересуется, почему именно она там живет. Чтобы решить свои дела и потребовать денежное содержание, она наймет юриста и выставит своему мужу счет! Ха! Она ему покажет! А потом переедет в уединенное место в деревне, где Алекс никогда ее не отыщет.

А он со своей непомерной гордостью, и холостяцкими привычками, и толпой любовниц может повеситься!

Эллен сорвала с себя платье и направилась к кровати. Ругаясь вслух, она забралась на гигантский матрац. Какого черта… да ей лестница нужна, чтобы залезть на эту мебель! Что за экстравагантный и расточительный человек мог приобрести подобное чудище? Размеры и роскошь кровати только подчеркивали, насколько Эллен тут не к месту, насколько она чужая во всей этой кутерьме. Она понятия не имеет, что значит быть женой графа.

Она сумасшедшая! Буйная, гогочущая, воющая сумасшедшая!

Эллен со злостью взбила подушки и попыталась расслабиться, но не могла устроиться удобно. Мысли окончательно перепутались, а тело было напряжено.

Эллен лежала, одеревенев от бешенства, и смотрела в потолок, когда внезапно с грохотом распахнулась дверь в комнату Алекса.

Услышав шум, Эллен приподнялась и увидела, что он стоит на пороге. Ее пронзила радостная дрожь – несмотря ни на что, он хочет ее! – но Эллен подавила эту радость.

Алекс смотрел на нее, словно не в силах вспомнить, кто она такая и почему лежит в постели графини. Он был зол, даже более сердит, чем она сама, и этот гнев изливался волнами. Эллен казалось, что ее придавливает этим гневом, как кирпичами, падающими со стены.

Алекс был без галстука и без сюртука, в расстегнутой рубашке с закатанными рукавами, обнажавшими мускулистые руки. Он шагнул к постели. От него пахло табаком, спиртным и дешевыми духами, и Эллен живо представила себе, где он был и чем, вероятно, занимался.

Она почувствовала себя жестоко уязвленной, хотя и не понимала, с какой стати. Ему наплевать на нее, а ей – на него. Они всего лишь два незнакомца, оказавшихся вместе в отвратительных обстоятельствах, как люди, выжившие в перевернувшейся карете. Какое ей дело до того, что он развлекался с кем-то в их первую брачную ночь? Какое ей дело, если он даже унизит ее и опозорит на весь Лондон? Она все равно собирается уехать, и, если ей очень повезет, они больше никогда не увидятся.

– Уходи, – сказала Эллен.

– Нет.

Его упрямство не удивляло. В их запутанных отношениях он всегда врывался туда, где его не хотели видеть. У них не было середины, не было легкого, непринужденного ритма, только сильные всплески эмоций и упорная борьба двух воль и решимостей. Эллен измучилась – слишком много сил требовалось просто для того, чтобы находиться рядом с ним. Если бы она оказалась достаточно глупой и осталась – чего ни за что не произойдет! – она бы раньше времени состарилась и внезапно умерла от истощения, слишком много страстей оба они порождали.

– Ты пьян! – резко бросила Эллен, как сварливая торговка рыбой.

– Так и есть.

– От тебя несет борделем.

– Если мужчина только что побывал в нем, трудно пахнуть чем-нибудь другим.

Эллен задохнулась от негодования и потребовала:

– Убирайся отсюда!

– Нет.

С мрачным и угрожающим видом Алекс нахмурился, но не тронулся с места, и его холодность разозлила ее еще сильнее.

– Убирайся! Или, клянусь Богом, я буду кричать до тех пор, пока все стекла в окнах не полопаются!

– Никто не примчится тебе на выручку. Ты моя. Я могу делать все, что захочу. И никто мне не помешает.

В любом другом случае Эллен отмахнулась бы от его слов, как от пустого бахвальства. У нее никогда не возникало ощущения, что Алекс ей угрожает, но его сегодняшнее зловещее настроение пугало.

Эллен ничуть не сомневалась, что он пришел, чтобы предъявить свои супружеские права, но если он думает, что сможет принудить ее после того, как признался, что был в публичном доме, она его просто убьет. Она будет тянуть время, пока Алекс не уснет, а потом проберется вниз, возьмет один из тех красивых пистолетов, что он держит в библиотеке, и прострелит его черное сердце. А когда огласят приговор, она отправится на виселицу с улыбкой на устах!

Алекс протянул руку и схватил ее за горло. Его большая рука заставила Эллен осознать, насколько она уязвима. Он может задушить ее, и кто об этом узнает? Кого это встревожит?

Она оттолкнула Алекса, не желая, чтобы ее запугивали, и твердо решив не показать ему, как сильно он ее напугал.

– Я тебя не боюсь! – упрямо заявила Эллен, но дрожь в голосе опровергала ее напускную храбрость.

– А должна бы. – Алекс отдернул одеяло. Его свирепый взгляд блуждал по ее телу. – Сними ночную рубашку.

– Ты же не думаешь, что я позволю тебе заниматься со мной любовью! Ты утратил это право пятнадцать часов назад, когда ушел после церемонии. Когда протрезвеешь и будешь способен на вежливость, можешь возвращаться.

– Ты мне не откажешь. Ни сейчас, ни вообще. – Алекс вцепился в ночную рубашку Эллен и разорвал ее от лифа до подола.

Это так ошеломило Эллен, что она не успела и пальцем шевельнуть, как Алекс взгромоздился на нее. Сопротивление было бесполезным, но она все равно отбивалась, хотя не совсем понимала почему. Разве она не хотела, чтобы он пришел? Разве не ждала этого самого момента?

Только в постели им и было хорошо. Внешний мир и все незначительные проблемы исчезали, так что, если они хотят сгладить свои разногласия и достичь мира, это может произойти только во время любовных игр.

Но Эллен была расстроена и хотела, чтобы Алекс стал ей сначала другом, а уж потом всем остальным. А вместо этого он превратился в невыносимую властную скотину. Похоже, его предназначение – отвратительно себя вести, в то время как ее предназначение – выражать свое недовольство. Почему они никак не могут встретиться где-нибудь посредине, спокойно?

– Слезь с меня! – прошипела Эллен.

– Не раньше чем мы завершим этот фарс.

– Я не буду принимать в этом участия, пока ты ведешь себя, как грубый мужлан. – Эллен начала отбиваться.

– Прекрати!

– Нет.

– Почему с тобой никогда нельзя обойтись без стычки?

– Со мной? Это ты ворвался в комнату, как безумец!

Эллен начала отбиваться еще сильнее. Тогда Алекс соскочил на пол, схватил ее халат и выдернул из него пояс. Увидев, что он отвлекся, Эллен попыталась сбежать, но он схватил ее за щиколотки, втащил обратно на кровать, придавил к матрацу и раздвинул ей ноги. Эллен сопротивлялась изо всех сил, но все напрасно. Она не могла столкнуть его с себя.

Со зловещим блеском в глазах Алекс наклонился и, к крайнему потрясению Эллен, схватил ее за запястья и намотал на них пояс от халата, а потом привязал его к изголовью. Эллен оказалась скованной, как преступник в камере пыток. Она дергалась и вырывалась, но все без толку.

– Отпусти меня! – приказала Эллен.

Алекс внимательно осмотрел свою работу.

– Нет; Мне нравится видеть тебя именно в таком положении.

– Что ты собираешься делать?

– А что, у тебя имеются какие-то сомнения?

– Я не буду заниматься этим с тобой! Ты опозорил меня в день моей свадьбы! Ты ходил в бордель!

– Ой-ой-ой, кажется, мы слегка вышли из себя?

– Ты мерзкая свинья!

– Помолчи, а то придется тебе еще и рот заткнуть.

– Ты… ты…

Алекс грубо поцеловал ее. Он вел себя жестоко, явно показывая ей, кто здесь главный, кто всегда будет управлять ситуацией. Он тиран, ее хозяин и повелитель, ее муж и никогда не позволит ей забыть об этом.

Эллен решила, что не поддастся ему или хотя бы будет игнорировать, но ее вероломное тело жаждало его умелых ласк. Было что-то чрезвычайно порочное в том, что она лежала привязанная, и чем сильнее Эллен сопротивлялась, тем сильнее она возбуждалась.

Она чувствовала себя пленницей пиратов или рабыней султана. Она была девственницей, которую вот-вот принесут в жертву, дочерью, проданной разбойникам, невестой, похищенной варварами. Чем непреклоннее был Алекс, тем сильнее сопротивлялась Эллен, и тем сильнее становилось наслаждение.

Она что, совсем ненормальная? Как она может получать удовольствие от такого гнусного поведения?

Алекс обжигал ей грудь поцелуями. Его вероломные губы нашли ее соски. Безжалостный, непреклонный, он наслаждался, не обращая внимания на Эллен, но это только усиливало ее возбуждение. Он спускался все ниже по животу и дальше, широко раздвинув ей бедра. Не желая лежать перед ним такой беззащитной, она попыталась сжать ноги, оттолкнув Алекса, но и это ей не удалось. Его пальцы уже были в ней и язык тоже. Он вел себя немилосердно, и Эллен не могла противостоять такому умелому обольщению. Он мог заставить ее умолять о том, чего она хочет, что так отчаянно желает получить. Эллен напряглась от желания, ее тело рыдало, мечтая получить облегчение, но она все равно отодвигалась, отвергая завершение, которого жаждала.

– Прекрати! – взмолилась она.

– Нет.

– Прямо сейчас!

– Когда буду готов, – ответил он, как безумец.

Алекс стоял на коленях, склонившись к средоточию ее женской сути, и пальцы его не прекращали пытку. Он подводил Эллен к краю, потом отводил назад, все снова и снова, и она уже сходила с ума от желания. Сердце ее колотилось так неистово, что Эллен боялась, как бы оно не разорвалось.

– Ты моя, – заявил Алекс. – Вся моя.

– Только в твоих безумных фантазиях!

– Скажи, что ты любишь меня, – потребовал он.

– Что я что?

– Скажи! – повторил он.

– Жди хоть тысячу лет!

– Скажи, что ты любишь меня. Скажи это – и будь искренна!

Он сумасшедший. В их отношениях не было места любви, а те чувства, которые испытывала Эллен, она запрятала очень глубоко. Если Алекс узнает, как сильно она его любит, он сумеет ранить ее не один раз.

– Я не люблю тебя! – отрезала Эллен. – И никогда не любила!

– Лжешь! – прошипел он.

Он направил свое мужское достоинство в Эллен и вломился в нее. Она, испытывая к себе отвращение, извивалась и выкручивалась, стремясь глубже принять его, и Алекс рассмеялся, видя ее нетерпение. Он укусил Эллен за сосок, но сейчас она нуждалась в таком грубом обращении. Палец Алекса продолжал подло провоцировать ее, и, наконец, разрядка наступила.

Ощущение возникло внизу и захлестнуло Эллен целиком. Алекс заметил это и проник глубоко внутрь, ударяя все сильнее и сильнее. Эллен плыла в экстазе. Наслаждение было настолько сильным, что затмило все на свете. Она взлетала все выше и выше, пронзительно вскрикивая от восторга. Руки ее были спутаны, и от этого ей казалось, что она спрыгнула со скалы, а внизу – бездонное ущелье и ей не за что ухватиться. Путы добавили в происходящее порочности, заставили Эллен чувствовать себя еще более греховной, чем раньше. И сквозь все это в нее врывался Алекс, как поршень в громадный механизм. Он объезжал ее жестко, все продолжая и продолжая, словно не мог насытиться ею.

И когда Эллен достигла пика наслаждения, он излился, и его горячее семя растеклось по ее лону. Потом он содрогнулся и рухнул, но всего лишь на мгновение.

Словно прикосновение к ней было для него невыносимым, Алекс вышел из нее и откатился в сторону, распластавшись на спине. Сердце его колотилось, он был покрыт испариной и лежал лицом вверх, прикрыв глаза рукой.

И так они лежали, пораженные эротичностью происшедшего, и понятия не имели, что теперь сказать или сделать. Что может считаться подходящим после такой буйной эскапады?

Напряжение нарастало, потом возникла неловкость. Ее нарушил Алекс, отвязав руки Эллен. Ощутив свободу, она метнулась в сторону и свернулась в клубок.

Эллен надеялась, что он уйдет, что будет разочарован и ускользнет без единого слова, но она ошиблась.

Алекс довольно хмыкнул, это прозвучало так, словно он гордится собой, и это вновь разожгло в Эллен бешенство. Почему она с таким удовольствием присоединилась к нему? Почему не смогла удержаться? Осталась ли у нее хоть капля чувства собственного достоинства?

– Весь дом слышал, как ты кричишь. – Он похлопал Эллен по ягодицам. – Отлично. Они решат, что я тебя бью, чего ты, безусловно, заслуживаешь, потому что весь день вела себя, как сварливая мегера.

Эллен затряслась от гнева.

– Я?

– Да, ты. И не смей отрицать это.

– Ты сбежал сразу после церемонии, ты вернулся домой почти на рассвете, ты признался, что ходил в… в… бордель, а я – мегера?

– Именно так.

Он говорил невнятно, и Эллен вспомнила, что он, должно быть, очень много выпил, и тут ей пришло в голову, что постельные утехи с ней он, вероятно, расценивал как неприятную обязанность, потому и нуждался в подкреплении. От этой мысли она едва не расплакалась.

– Может быть, я и мегера, – пробормотала она, – но ты – совершенная скотина. – И сильно ткнула его локтем под ребра.

Алекс заворчал:

– Прекрати возиться, а то я снова тебя свяжу.

Эллен метнула на него сердитый взгляд.

– Только попробуй, и я убью тебя, когда ты меньше всего будешь этого ожидать.

– Да ты была в восторге каждую секунду, маленькая ты шлюшка.

– Это было отвратительно! – Эллен чувствовала, что честь обязывает на этом настаивать. И для выразительности добавила: – Я тебя ненавижу.

– Ничего подобного. Ты меня любишь. – Алекс прижался к ней и крепко обнял. – Спи, графиня.

– Ну уж нет, я собираюсь не спать всю ночь. Хотя бы назло тебе.

– Понятно. Ты самая упрямая женщина на свете.

– Неправда! – возмутилась Эллен.

Они замолчали, думая каждый о своем, дыхание постепенно замедлялось, и вдруг Алекс прошептал:

– Все будет хорошо, Эллен.

Ей показалось, что это своего рода извинение, самое большее, на что он способен, первая попытка установить между ними перемирие, поэтому Эллен ответила:

– Я знаю.

– Все придет в норму. Дай только время.

– Хорошо.

– И я не был ни в каком борделе, – добавил Алекс. – Я просто хотел тебя разозлить.

– Ты презренный шут.

– Мне нравится, как ты сверкаешь глазами, когда злишься.

Свеча догорела. Алекс захрапел. Эллен лежала и тихонько плакала.

Глава 19

– Что ты делаешь?

– Роюсь в твоих вещах, – крикнула Эллен сквозь дверь в гардеробную Алекса, – как полагается порядочной жене.

– Скажи, если наткнешься на что-нибудь интересное.

– Будь уверен, что я так и сделаю.

Он принимал ванну, и Эллен храбро вошла к нему в комнату, словно имела на это все права, – предполагалось, что так оно и есть, – и сама удивилась, как просто было вести себя, будто они настоящая супружеская чета. Может быть, у них все-таки есть какая-то надежда.

– Ой! – вскрикнул Алекс.

– Что случилось?

– Руки трясутся. Я порезался, пока брился.

Эллен засмеялась и откликнулась:

– Излишек спиртного всегда так сказывается. Алекс пробормотал несколько неразборчивых слов, и она удовлетворенно хохотнула. Муж проснулся с тяжелейшим похмельем, и Эллен посчитала, что это достойное наказание за ее вчерашние страдания.

Утро принесло им странное умиротворение. Ни один не упомянул о кошмарном бракосочетании и распутной первой брачной ночи, хотя поясок от халата все еще болтался на спинке кровати. Эллен заливалась краской всякий раз, когда он попадал ей на глаза.

Тело ее ныло и болело после такого безумного совокупления, Алекс же, перебрав удовольствий, пребывал в жалком состоянии, так что оба они были слишком утомлены, чтобы ссориться, и теперь вели себя так, словно заснуть и проснуться вместе было для них делом самым обычным.

Эллен уже оделась и причесалась, так что ее день продвигался несколько быстрее, чем его. И хотя ей было стыдно в этом признаться, она бы согласилась снова принять участие в любовных играх, прояви Алекс к этому хоть какой-нибудь интерес. Но он выглядел очень недовольным, так что, пожалуй, о страсти придется забыть.

Он приказал подать им завтрак в спальню, но еду еще не принесли, и Эллен получила замечательное оправдание для своих исследований. Она, воспользовавшись ожиданием, перебирала рубашки и брюки, пересчитывала штиблеты и сапоги.

Получив возможность полюбопытствовать, Эллен испытала приятное возбуждение. Теперь Алекс – ее муж, и прикасаться к его вещам доставляло ей восхитительно романтичное ощущение, которое она не смогла бы описать.

Эллен закрыла платяной шкаф и перешла к комоду. Верхний ящик был набит драгоценностями. Браслеты и кольца, ожерелья и цепочки, беспорядочно сваленные в шкатулки и вазочки, привели ее в восторг. Все изделия были такими яркими, а тяжелые камни, похоже, настоящими, и целое состояние, лежавшее перед ней, изумляло Эллен. Если бы сюда вошел грабитель, вот бы он порадовался! Почему драгоценности не хранятся в семейном сейфе? Несомненно, все эти вещицы предназначены для женщин, и Эллен решила не думать о том, зачем Алексу их так много. Она твердо сказала себе, что они, разумеется, не признак того, как часто он делал дорогие подарки дамам.

Эллен примеряла браслет, любуясь тем, как красиво золото смотрится у нее на запястье, когда услышала голос Алекса:

– Тебе там что-нибудь понравилось?

Она резко повернулась и вспыхнула, смутившись, что он застал ее за таким занятием. Увидев прислонившегося к дверному косяку Алекса почти без одежды – он только обмотал бедра полотенцем, – Эллен покраснела еще сильнее. У него такие широкие плечи, такая узкая талия. Просто образец мужественности, и Эллен задрожала от возбуждения. Чтобы между ними ни произошло, они сумеют это уладить, если Эллен заманит его обратно в постель. Что еще может иметь значение с таким привлекательным супругом?

– Откуда у тебя все эти вещицы? – спросила Эллен.

– Мне дарят подарки, – пожал плечами Алекс, словно получить в подарок бесценную вещь дело самое обычное, – и я сам покупаю красивые вещи. Если захочешь, у тебя их будет много.

Эллен понимала, что он богат, что она и сама теперь богата, но это богатство раньше казалось чем-то абстрактным. Она вышла замуж за мужчину, у которого комод набит драгоценными камнями и который отдает их, улыбнувшись и махнув рукой, и теперь Эллен изо всех сил пыталась представить себя, с такой же небрежностью относящейся к этому богатству, но у нее не получалось.

И она еще раз ощутила себя самозванкой, занявшей не свое место.

– И куда я буду надевать такие шикарные вещи?

– Куда пожелаешь, – ответил Алекс. – Ты графиня. Это разрешается. Кое-кто утверждает, что это необходимо.

И, словно вся ситуация была курьезна, Алекс усмехнулся, и Эллен тоже усмехнулась, молясь про себя, чтобы они сумели удержать подобное легкомыслие в течение всего дня. Уж лучше так, чем драться как кошка с собакой.

– Я ничего не хочу. – Эллен чувствовала неловкость.

– Я настаиваю, – заявил Алекс надменным тоном, подразумевающим покладистость.

Эллен ощетинилась было, заметив его высокомерие. Если они рассчитывают хоть на какое-то семейное согласие, ему придется придержать свои деспотические манеры. Но пока, решила она, можно его и порадовать. Если она отвергнет его предложение, они поцапаются, а Эллен твердо вознамерилась позавтракать без скандала. Кроме того, это первый подарок от Алекса, и она не откажется от него.

– Хорошо. – Эллен повернулась и начала рыться в сверкающей груде драгоценностей, надеясь, что отыщет там подходящую безделушку.

Она разбирала и рассматривала, ощущая на себе жаркий взгляд Алекса. Ему было любопытно и хотелось увидеть, что она выберет, но он слишком нервничал, чтобы подойти и посмотреть.

Все было слишком витиевато для скромной девушки, которой Эллен себя считала, и в конце концов она добралась до самого дна ящика и вытащила оттуда кольцо. Оно показалось ей чересчур вульгарным, и она уже собралась бросить его обратно, как вдруг застыла на месте.

Золотая полоска и необычное расположение камней в виде птички. Точная копия того кольца, которое Джеймс носит на пальце как напоминание о своем падении. Точная копия рисунка, розданного всем соседям вскоре после того, как высокопоставленная владелица кольца сообщила о его пропаже.

Сердце Эллен сильно заколотилось, в ушах зашумело.

– Что это ты нашла? – спросил Алекс. – Что-то исключительное?

– Да. Именно.

Эллен повернула кольцо к окну и посмотрела на его внутреннюю сторону, зная и без этого, что там будут выгравированы инициалы леди Бэррингтон. И все-таки, увидев их, Эллен едва не рухнула на пол.

Кольцо! Проклятое, ужасное кольцо, убившее ее отца, погубившее брата и уничтожившее их семью, было небрежно брошено в ящик комода Алекса.

Как это могло случиться? Сколько времени оно валялось там, один мучительный год за другим, и никто не осмелился задать вопрос?

Эллен не могла сразу осознать всю чудовищность своего открытия, а рассудок отказывался соглашаться с фактами. Кольцо в ящике ее мужа. В его ящике… в его ящике… Такой ужасный, неестественный вывод – и Эллен просто не могла сообразить, что же ей делать дальше. Он за спиной. Ждет… ждет… Опасен ли он? До сих пор Алекс не казался ей опасным, но если кольцо украл он, на что еще он может быть способен? А если спросить, что он ответит?

Эллен повернулась к нему.

– Вот интересная вещица. – Она показала мужу кольцо, а потом крепко зажала в кулаке, чтобы не уронить.

– Я тоже всегда так думал.

– Правда?

– Да. Оно совершенно уникально.

Ее мир разлетается вдребезги, а он так спокоен, так уравновешен.

– А ты не припоминаешь, откуда оно у тебя?

– Понятия не имею. Оно лежит тут целую вечность.

– В самом деле? Целую вечность?

– Да что такое, Эллен? – Алекс шагнул к ней. – Что случилось?

– Все в порядке.

Алекс шел к ней слишком быстро. С каждым его шагом Эллен отступала на шаг назад, в сторону своей спальни, хотя представления не имела, что будет делать, когда дойдет до нее.

– Эллен! В чем дело? Ответь мне!

– Это так странно.

– Что именно? – Алекс остановился, сообразив, что ^не стоит к ней прикасаться.

– Помнишь, я рассказывала тебе о моем брате?

– Он попал в неприятности из-за воровства.

– Не просто воровства, – поправила его Эллен, – а из-за очень ценного кольца.

– Кольца?

– Да, и я уверена, что по странному совпадению это то самое кольцо. На нем даже есть инициалы леди Бэррингтон. Видишь? – Она показала ему кольцо и тут же убрала прежде, чем Алекс сумел как следует рассмотреть его.

– Ты на что намекаешь?

– Почему оно в твоем комоде?

Алекс нахмурился, а потом ахнул:

– Ты не можешь думать, что я его украл!

– Я не знаю, что я думаю. Я только задала простой вопрос и хочу услышать простой ответ: что оно делает в твоем комоде?

– Да откуда, черт возьми, я могу это знать?

– Да, – пробормотала Эллен, – откуда, черт возьми, ты можешь это знать.

– Дай мне его, дорогая. Дай сейчас же.

– Нет.

– Я не прошу тебя – я велю тебе.

Алекс протянул руку, уверенный, что Эллен смиренно подчинится, но она не могла этого сделать. Эллен не сомневалась – стоит отдать ему кольцо, и оно исчезнет. Доказательство того, что Джеймс все это время был невиновен, испарится без следа.

– Это кольцо убило моего отца. Ты знаешь, как он умер?

– Нет.

– Он не вынес позора, когда Джеймса признали виновным, и все это время кольцо лежало в твоем комоде!

– Эллен, позволь объяснить…

– Объяснить? Ты действительно полагаешь, что можешь разумно объяснить это?

– Прежде чем ты необдуманно выскочишь отсюда, крича про уголовные преступления и бог знает про что еще, выслушай меня, и выслушай как следует.

Алекс снова шагнул к ней, и Эллен попятилась еще дальше.

– Мне нужно посоветоваться с братом.

– Я думал, твоего брата выслали.

Слишком поздно Эллен сообразила, что совершила ошибку, но ей было уже наплевать. Джеймс – вот единственный человек, который может ей помочь, посоветовать, как им теперь быть.

– Он в Лондоне, – призналась она, – и я собираюсь…

Быстрый, как змея, Алекс схватил ее за запястье и попытался разжать пальцы. Эллен сопротивлялась, стараясь вырвать руку, но, поняв, что не может, впилась ногтями в руку Алекса так глубоко, что выступила кровь.

Он зашипел от боли, и, прежде чем оправился, Эллен вырвалась, бросилась в свою спальню, захлопнула дверь и заперла ее. Она без сил прислонилась к косяку, а на другой стороне бушевал Алекс, колотил в дверь изо всех сил.

– Эллен! Прекрати заниматься ерундой! Сейчас же!

Удары кулака ощущались даже сквозь дерево. Эллен, спотыкаясь, отошла от двери, гадая, знала ли она вообще когда-то этого человека.

– Эллен! – снова заорал Алекс. – Открой!

– Не могу. Не могу. – По ее щекам струились слезы. Эллен пыталась их вытереть, но слезы все текли и текли. Она не могла поверить, что это Алекс, – отказывалась поверить, что это он! – и все же держала в руке доказательство.

Он сказал, что это кольцо у него давным-давно, что он не помнит, откуда оно, а у него столько безделушек. Может, он и остальные украл? Может, он просто презренный вор?

Эллен слышала о людях, на вид совершенно нормальных, но обуреваемых невероятной страстью к воровству. Может, он из таких? И взял кольцо под влиянием странного порыва? Неужели все так просто?

Эллен выбежала в коридор и дальше вниз, по лестнице для прислуги, стремясь оказаться на улице раньше, чем Алекс кинется в погоню. Он не будет догонять ее раздетым, значит, у нее есть преимущество во времени, да только куда именно ей идти?

Николас вышел из конюшни и направился к особняку. Он радовался, что вернулся домой, вырвавшись из когтей Лидии. Несмотря на все его планы с Сюзетт, Лидия вынудила Николаса сопровождать ее в деревню. Он повиновался против воли, ни капли не думая о Ребекке и о том, где может прятаться шальная девчонка. Едва Лидия слегка отвлеклась, он ускользнул от нее. Он ей не раб и не позволит обращаться с собой, как с рабом. Лидии следует понять, что на него можно давить только до определенных пределов. Его учтивость исчерпана, и невеста она ему или нет, а командовать собой он не позволит. У него и своих забот хватает, куда более сложных и неотложных, чем Лидия и ее надоедливая сестрица. Сюзетт, должно быть, пылает от бешенства, и он должен погасить этот огонь, но прежде разобраться со своей невесткой.

Всю дорогу до дома Лидия разглагольствовала об Алексе и Эллен. Николас не обратил бы на ее слова никакого внимания, если бы не имя, прозвучавшее в ее тирадах: Джеймс Дрейк. Брат Эллен Дрейк.

Лидия и раньше как-то упоминала его, но Николас тогда не придал ее словам никакого значения, не сообразив, насколько важен этот человек. Но постепенно он начал тревожиться. После стольких лет он совсем забыл о Джеймсе Дрейке, но повторяющиеся упоминания о нем подействовали на Николаса, как будто призрак прогулялся по его могиле. Он припомнил странный разговор с Лидией, когда она допытывалась о его прежних прегрешениях и искусно пригрозила разоблачением старых опрометчивых поступков. Николас уже понимал, что Лидия ничего не делает случайно, значит, у нее есть основания ссылаться на прошлое. Она может быть мстительной и злобной мегерой, и нельзя позволить ей убедиться в его связи с Джеймсом Дрейком. Она запросто использует эти сведения, чтобы лишить его денег, или – Боже упаси! – вообще откажется выходить за него, а этой катастрофы допустить нельзя.

Николас прошел в заднюю калитку, и тут, к его огромному изумлению, на веранду выскочила Эллен Дрейк и помчалась через двор, словно за ней гнались все псы ада. Что могло случиться? Алекс славился своей сексуальной доблестью, так что первая брачная ночь не могла быть такой уж плохой.