Текст книги "[RE]волюция. Акт 1"

Водитель и Бин быстро переглянулись.

– Маркус, – коротко представился мужчина. – Просто Маркус.

– Ого! Отпадный дядя, – просиял Лике и пошёл к машине. – Дружище, ты не против, если я займу местечко спереди? – спросил он у Бина и, не дожидаясь согласия, радостно ответил: – Спасибо! – и занял желанное сидение.

Перед посадкой мужчина остановил Нефира, вручив ему сотовый в черном чехле.

– Так, а теперь слушай меня, – добрый дядюшка вернулся к истокам, – Здесь самые нужные контакт. Без надобности не звонить, только по делу. Когда выполнишь поручение, набери меня, и я отвезу тебя, куда следует. Для непосвященных до конца дня мы с тобой родственники, только не ляпни чего. Всё поверхностно. Положение дел ясно? Вопросы есть?

– Вообще есть.

– Что тебе еще пояснить?

– Нельзя его по-тихому убрать? – Нефира кивнул на Лике, с восхищением рассматривающего салон автомобиля.

– Давай без шуток. Время ценно. Так есть или нет?

– А жаль.

– Садись.

Всю дорогу до отдела, которая длилась, к счастью, недолго (сегодня путь через 26 район открыт) Лике не умолкал, расспрашивая мужчину о жизни немногословного Нефира. Гонцу Ласерта пришлось вытягивать факты из воздуха, рисуя образ совершенно другого человека, о котором даже самому герою обсуждений было довольно интересно слушать.

Оказывается, Бин раньше увлекался рисованием, но забросил, посвятив себя музыке. Позже, поняв, что это не его, загорелся идеей встать на путь праведных (то есть, полицейских). Затем они заслушали историю трагической судьбы семьи Бина, погибшей в Артейском море во время страшнейшего урагана. К сведению, крушение лайнера «Йонтен» в 1954 году в том самом море – реальное событие, но, очевидно, для Лике совершенно незнакомое. На вопрос, где тогда был Нефира, псевдо-дядя отделался тем, что тот жил у него и из-за грядущих экзаменов в академию поехать не смог.

Еще с десяток других занимательных эпизодов из своей выдуманной жизни Бин пропустил мимо ушей. Боль в теле притупляла мышление, а соображать необходимо, чтобы не выдать себя. Через накатывающий волнами жар и сонливость Нефира заставлял себя рассуждать.

«…врачи делают всё возможное…» услышал Бин голос по радио.

– Сделайте громче, – попросил парень.

– Как скажешь, – согласился водитель.

«… несколько очевидцев утверждают, что нападение демона непосредственно связано с Министерством внешней обороны…»

– Успели добраться до наших свидетелей, – Лике сложил руки на груди. – По сути ведь еще ничего не доказано. Откуда только сплетни хватают?

– Журналисты основываются на сведениях, которые имеют. Многие потеряли близких, они нуждаются в ответах, а новости – надежда их получить, – прокомментировал Маркус.

«… на данный момент все больницы районов двадцать семь, двадцать шесть, двадцать пять и двадцать три переполнены. Количество смертей продолжает расти…»

– Ну и учудил же этот эмоформ, – взвыл Лис, откидывая голову на подголовник. – Чёрт, столько бумаг заполнять, потом в базу имена вность. Какого хрена этим полиция занимается, а?

В зеркале заднего вида Бин увидел, как мужчина за рулем закатил глаза и слегка поморщил нос. Теперь он должен понять шутку Нефира. Чем дышит и мыслит мафия, выяснится в процессе, но новоявленный дядя, наверняка, уже расчленяет Терра и закидывает останки в ближайший мусорный бак. Возможно, Бин слегка преувеличивает, зато будь сам Лис членом мафии, он бы с радостью пошёл по головам и расщепил кого-нибудь масле или кислоте.

– С чего Вы взяли, что всему виной он? – спросил Маркус, будто ни о чём не догадываясь (или действительно не знает?). – Может, это какой-то масштабный заговор или теракт?

– Да есть у нас пара веских улик. Так ведь, напарник? – Лике повернулся, подмигнув. – Сделаем всё правильно, считай, ты спасён. Как только приказ об увольнении отзовут, разберемся с твоим закрытым делом.

– Приказ об увольнении? – искренне удивился мужчина.

– Ты ему не рассказал?

– Мы приехали, – уведомил Бин, обходя вопрос.

Парень вылез из машины за пять секунд до того, как автомобиль окончательно встал, и чуть не угодил под несущийся мимо грузовик с яркой эмблемой «Экспресс-доставка». Молниеносный порыв ветра скользнул по его лицу, передавая, насколько это было опасно. На выкрик Лике, не двинулся ли тот умом, Нефира мысленно съязвил «Ага, прошлой ночью». Связываться с мафией здравомыслящему полицейскому просто так в голову не взбредет. Надо быть абсолютным безумцем, чтобы согласиться на подобную авантюру. И опять же парень убеждал себя, что это не сотрудничество и не союз – всего лишь помощь невинным детям (нелепая отмазка). Помощь Китэ.

Лицо мальчика стало появляться перед глазами всё чаще. «Я тоже чувствую, что Вы – хороший человек и сможете нам помочь» сказал он в поместье, но так ли это? Сможет ли Бин что-то для него сделать?

Выскочив из автомобиля, Лике гневно уставился на брюнета, медленно обходящего машину:

– Ты больной, да?

Бин опустил глаза на гипс:

– Как видишь.

– Эй, в норме? – спросил Маркус через опущенное стекло со стороны пассажирского сидения. – У тебя вообще есть инстинкт самосохранения? Хоть на службе лишний раз никуда не суйся, а то точно единственной башки на плечах лишишься.

– Слушай умных людей, – поддержал Лис, прихлопнув пару раз по крыше автомобиля. – А то и твое имя придется вбивать в реестр, – он наклонился, чтобы глянуть на водителя. – Ладненько. Спасибо, что подвезли! И почаще навещайте этого психа.

– Ага. Непременно, – изобразив дружелюбие, ответил мужчина. – Был рад познакомиться, Лике Терра!

Рыжий махнул рукой и приготовился вести с собой Нефира, но Маркус попросил последнего задержаться, так, для обмена парой фраз.

– Догоняй. Только смотри, направление не спутай, – предупредил Лике и поплёлся ко входу.

Бин прислонился спиной к дверце.

– Что-то еще?

– Надеюсь, ты позаботишься о том, чтобы этот грёбанный засранец больше не попадался мне на глаза. Как ты его в напарники умудрился взять?

– Он сам навязался.

– Таких поганцев надо держать подальше. Чисто от себя скажу: он тебе не товарищ и тем более не друг.

– Лике нужен мне для выполнения поручения.

– Знаешь, твоя шутка с его устранением… Ты считаешь нас извергами, убивающими всех направо и налево? Прости, парень, но мы тоже люди и если хочешь убрать рыжего, то найми какого-нибудь отморозка или сделай сам. Убивать – далеко не простое дело, к тому же грешное.

– Похоже, господин Ласерта совсем другого об этом мнения, – невозмутимо ответил Нефира, смотря в точку перед собой.

– Ты еще совсем зелен, не знаешь. И что босс в тебе нашёл? Великий человек, Палатем Ласерта, зачем-то повязался с ищейкой-юнцом, у которого еще молоко на губах не обсохло. Тебе, малец, неведома смерть, так что не разбрасывайся идиотскими просьбами.

Оттолкнувшись от машины, Бин выпрямился. Придя к выводу, что разговор не несет в себе никакой информативности, парень решил его прекратить.

– Я позвоню, – бросил он и отправился следом за Лике к парадным дверям.

***

12 октября, 1962 год. Республика, зона S (столица), район 5

– Азаги, – тихонько окликнул Китэ, постучав в дверь. – Можно, мы войдем?

Проход в комнату открылся почти сразу.

– Чего спрашиваешь? Твой же дом, – поникшим голосом ответила девочка. – А кто это с тобой?

Она подняла глаза на пожилого мужчину-мага (глаза светились ярко-синим), стоящего за спиной мальчика с объёмным кожаным кейсом в руке. Палатем любезно пригласил незнакомца внутрь, усадил Азаги на кровать, а сам, взяв Китэ на руки, устроился в кресле поблизости.

– Доброе утро, юная госпожа. Полагаю, Ваш дядя предупредил обо мне. Я – Сион, лечащий врач госпожи Арлетс, – с рукой на сердце мужчина вежливо поклонился.

– Дядя?.. – писательница растерялась. – Эм, рада нашему знакомству, уважаемый доктор, но что происходит?

– Господин Ласерта обеспокоен Вашим здоровьем, поэтому пригласил меня проверить, имеют ли место угрозы молодому организму. Не тревожьтесь. Думаю, Ваш плохой аппетит и несколько усталый вид – это не более чем результат переутомления. Вы позволите? – Сион указал на место рядом с Азаги. Девочка вопросительно смотрела на Палатема, а тот кивнул, как бы говоря «Всё нормально. Доверься ему».

– У меня нет проблем со здоровьем, – настаивала она. – А усталый вид – явление не новое.

– Не возражаете, если я задам несколько вопросов? Скажите, садились ли Вы на какие-нибудь диеты?

– Разумеется, нет. Я – враг своему разуму, а не телу.

– Хорошо. Вы – эмоформ, верно?

– О-откуда…

Азаги закашляла, но не похоже, что из-за правильно отгаданной способности. Пока она крючилась от приступа, Сион достал из своего чемоданчика маленькую стеклянную баночку с черными капсулами. Затем мужчина, не дожидаясь окончания кашля, одной рукой обхватил её за плечи, а второй поднес неизвестное лекарство ко рту девочки.

– Они ей помогут? – осведомился Китэ.

– Чем Вы собрались меня поить? – отпиралась Азаги от принудительного приема лекарства.

– Так нам скорее удастся узнать, что Вас беспокоит. Каждая капсула содержит концентрат эльфийского пилеорилла. Проглотите её, и как только она обнаружит источник проблемы, на языке образуется характерный цвет. Пожалуйста, доверьтесь мне.

– Эй, погодите-ка! Эльфийский пиллеорил запрещен в Республике.

– О, Вам, юная госпожа, бояться абсолютно нечего. Физелот и пиллеорил нельзя ввозить из-за стеблей, однако их бутоны применяются в медицине повсеместно. Кроме того, древние традиции врачевания никогда не подводили, наоборот, приносили куда больше пользы, чем нынешние технологии.

– Не заставляй человека ждать, – попросил Палатем. – Один приём и всё закончится.

– Пожалуйста, откройте рот.

Зажмурившись, девочка позволила капсуле протиснуться меж губ и с болезненным стоном проглотила её. Из уголков карих глаз стекли тонкие полоски слёз. Казалось, прошла целая вечность, прежде, чем в полости рта образовался цветовой диагноз болотно-зеленого оттенка.

– Каков вердикт? – спросил рыжеволосый босс.

– У неё проблемы с пищеводом. Кашель, бледнота, плохой аппетит. Вы еще сказали, что она часто чешет за горло? – Сион повернулся к Азаги. – Вам что-то мешает при глотании?

Девочка молча отвела взгляд в сторону.

– Господин Ласерта, я, полагаю, она и сама знает, что её беспокоит, – безрадостно сообщил врач. – По статистике продолжительность жизни эмоформа варьируется от пятнадцати до тридцати лет. По воле Бога они рождаются очень ранимыми и вспыльчивыми, их легко задеть, обидеть, даже незначительной шуткой можно оставить глубокую рану на сердце. Сами понимаете, агрессия губит душу, а та, в свою очередь, задевает негативом тело. Отсюда начинается процесс саморазрушения.

Китэ спрыгнул с колен Палатема и подошёл к Азаги, беря её за руку.

– Ты просто устала, – мальчик улыбнулся, надеясь приободрить писательницу. – Я уверен, с тобой всё будет хорошо и твоя жизнь не так коротка, как говорит статистика.

Азаги не смогла ответить той же беззаботностью, впав в уныние.

– Вы же знаете свой диагноз? – подтолкнул её к ответу Сион.

– Надо ведь заметить… Нельзя было просто взять и проигнорировать?.. Каких-то несколько дней помолчать… – сердито бормотала девочка, не отпуская ладошек Китэ.

– Почему ты злишься? Мы же беспокоимся.

– Всё шло нормально.

– Да что с тобой?

– Ничего! – взорвалась Азаги.

Мальчик вздрогнул, но не отошёл – вместо этого робко обнял её, чего та, видимо, не ожидала. Писательница в ступоре замерла. Повисла угнетающая тишина, рожденная осознанием безысходности и потерей последней капли надежды.

– Как давно это началось? – в итоге начал «хозяин».

Из-за узкого плечика Китэ на него устремились карие глаза, а в них – печаль и блеск горячих слёз, удерживаемых границей дозволенного. Стержень Азаги гнулся под давлением эмоций и душевной боли, но она держалась, держалась, чтобы не расплакаться, не пасть жертвой утешений и жалости, не выглядеть слабой перед сильными.

– Двадцать первого сентября тысяча девятьсот пятьдесят девятого года, – девочка устремила взор в воспоминания, – На небе ни облачка, солнце еще высоко, легкий осенний ветер. Уроки закончились час назад. Проголодалась. Зашла в магазин, что находился в паре шагов от общежития. Я училась в частной школе-интернате и жилые комнаты находились в соседнем здании. Денег с собой не так много, но достаточно для шоколадки и сока. Прошлась между полок и вдруг зазвонил телефон, – она зажмурилась, – После услышанного в трубке я думала, что сплю и всё это – один единый кошмар. Думала, сейчас заставлю себя проснуться. Но пробуждение не наступало. Не помню, как добралась до собственной кровати, как вообще провела остатки того дня. Мы жили в пригороде, зоне S1, поэтому на следующее утро я села на самый первый автобус и поехала туда. Домой. Дальше как в тумане…

– О чём тебе сказали по телефону? – Палатем сочувственно нахмурился.

– Сказано достаточно.

Её небольшой рассказ прозвучал в объятиях Китэ, мягкими ручками поглаживающими девочку по голове и спине. Он терпеливо ждал окончания, предоставляя той шанс высказаться, а остальным прочувствовать скрытый от чужих глаз мир молодой писательницы.

– Ты не обязана, – утешил мальчик. – Это же твой секрет.

Сион, которого тайны сего дома и его обитателей вообще не касаются, слушал очень внимательно. Часто кивал, будто понимая, о чём говорит Азаги, какие чувства испытывает и когда она закончила свой болезненный монолог, с видом всезнайки приготовился выдать всё решающий совет.

– Последствия перенесенного горя. Такое случается, к сожалению. Мне очень жаль, – вопреки сказанному говорил он без намека на сочувствие, – Для установки точного диагноза всё-таки необходимо пройти полное обследование, но и помимо этого, конечно, записаться на приём к психотерапевту. Прошлое часто тяготит нас, причиняя вред здоровью, во что многие с первого раза обычно не верят, так как отрицают связь психологического и физического здоровья.

Шумно вдохнув, Азаги медленно отстранила от себя Китэ. От блеска слёз не осталось и следа, губы её гневно задрожали, на глаза пала тень злобы, которой прежде новые знакомые еще не видели.

– А не пойти бы Вам к чёрту со своим психотерапевтом? – сквозь зубы спросила девочка.

– Азаги?.. – осторожно позвал её Китэ.

– Госпожа, я желаю Вам исключительно добра, – с рукой на сердце утверждал Сион, очевидно, не осознавая, какой провоцирует шторм. – За свой многолетний опыт, поверьте, я встречал множество молодых людей, страдающих различными недугами, и большая часть из них вызвана именно эмоциональным коллапсом. Источник кроется даже не в эмоформации – это человеческий фактор, против которого нет ни одного эффективного оружия, подходящего всем поголовно. Как слуга медицины, я могу лишь советовать Вам принять свое прошлое и позволить кому-то помочь с лечением старых ран, вот и всё.

Что бы он ни говорил, Азаги, нервно царапая горло, тряслась от переполняющей внутри ярости.

– Господин Сион, я вынужден попросить Вас уйти, – Палатем быстро поднялся с кресла и указал доктору на дверь. – Где выход, Вы знаете.

– Но понимаете… – начал тот.

– Пожалуйста, – твердо настоял «хозяин».

Больше Сион перечить не стал, видя серьёзность главы Ласерта и то, с какой ненавистью на него глядит Азаги. Защёлкнув застежку своего чемоданчика, пожилой мужчина поспешил покинуть комнату, однако порог пересечь не успел. Массивная люстра зазвенела свисающими с неё стекляшками вместе с тяжелым топотом за окном. Палатем раньше всех догадался, кто их поджидает снаружи:

– Слишком поздно.

Гнев обратился в фантазм и агрессивный настрой писательницы улетучился с первым громогласным ревом.

– Ой-ой, – девочка виновато посмотрела на Китэ и мальчик ринулся к окну.

Тут же в центре комнаты возникло свечение из ярко-красных искр, явившее возмущенного Бернта.

– Как это понимать? – разразился он, гневно глядя на Азаги.

– Непредвиденный поворот событий. Милое дитя слегка забылось, – без паники пояснил Палатем.

– Он меньше, но всё такой же страшный, – сообщил Китэ.

Под не самым ярким осенним солнцем демон выглядел в десятки раз уродливее, чем ночью из-за того, что каждая деталь наружности не могла скрыться от чужого взора. Те же рога, та же почти выгоревшая дотла кожа и зубы, пройдя через которые человек, наверняка, залетит в пищевод только в перемолотом виде. Существо бесцельно топтало копытами пожелтевший газон некогда цветущего сада, смотря через повязку то в одну сторону, то в другую. Его отделяло несколько метров и несообразительность поднять голову, чтобы найти свою первую жертву, смотрящую на него с окна второго этажа.

– Господа уважаемые. Признаться, я в некотором замешательстве. Что происходит? – недоумевал Сион, прижавшись спиной к двери.

Все разом устремили на него свои взгляды. Он был напуган неизвестностью и чтобы хоть как-то защититься от внимания, мужчина крепко обнял свой чемоданчик, словно тот – щит.

– Скажи Бранду, пусть подчистит разум нашего доктора – будто после осмотра он ушёл. Пока демон в саду, Сиона можно незаметно вывезти отсюда. Позаботься о его транспортировке. Думаю, пока в поле зрения фантазма никого нет, он не станет атаковать, верно, Азаги?

Девочка повела плечами, не находя подходящего ответа. От былого негатива не осталось и следа.

– Азаги? Та самая Азаги Брау? – изумился доктор.

– Ушёл и забыл её имя, – добавил Палатем.

– Значит, мы не будем отбиваться? – уточнил Бернт. – Просто держимся в стороне?

– С учетом пережитого опыта – как по мне, это лучшая стратегия. Главное, не попадаться ему на глаза, через какое-то время он должен исчезнуть. А если вдруг увидит… ну, вы же видели скорость его передвижения, – скромно вставила писательница.

– Это успокаивает, – рыжеволосый босс вздёрнул бровями. – В таком случае можно применить заклинание сокрытия.

Азаги помотала головой:

– Нет, нельзя. Из-за того, что фантазм не восприимчив к магии, то и людей он видит в любом обличии. Даже если они невидимы. В Интернете так написано.

Палатем вздохнул, обменявшись взглядом с Бернтом.

– Что ж, тогда придерживаемся первоначального плана.

– О, Боже, – пробубнил под нос пианист и, развернувшись к Сиону, сказал: – Вам пора.

Глава пятнадцатая

12 октября, 1962 года. Республика, зона S, район 25

Бин опасался, что когда перешагнет порог, на него падёт слишком много вопросов: где тот самый эмоформ, как ему удалось призвать дикий фантазм и был ли такой одаренный вообще. От ошибок никто не застрахован и Нефира мог выдумать лишнего, не предсказав возможные последствия, однако полчаса назад он обрисовал очень интересную легенду, о которой, вероятно, скоро узнают все. У Лике слишком длинный язык. Деваться было некуда.

Но реальность с ожиданием не сошлась. Стояла невероятная духота. В отделе воцарился сумбур из полицейских и гражданских, обменивающихся резкостями на повышенных тонах. Мобильные и стационарные телефоны разрывались от нескончаемых звонков, раздражая без того уставших сотрудников, замаянных свежими ранами, потом и шквалом жалоб. Бумага валилась из рук, стопки папок лежали то тут, то там. В зале не осталось свободных столов, даже рабочее место Бина и то занято лейтенантом с перебинтованной головой в окружении трех озлобленных женщин.

В общем, из-за суеты Нефира никто не заметил. И хорошо, что не заметил.

– Бин! – подозвал Лике из-за своего стола.

Переплыть море из людей не так-то просто и если задеваешь их ненароком, они тут же осыпают тебя ругательствами. Нефира списывал их раздражение на тревогу и пережитую ночь. Приблизившись к Лису, парень заметил, как тот неотрывно следит за происходящим в обители начальства. В пределах стеклянных стен кабинета находилось человек шестеро, считая с потрепанным Зестре, у которого Бин углядел свежий пластырь на правом ухе и дыру на рубашке в области между шеей и правым плечом.

Рядом с начальником стоял черноволосый с редкими седыми прядками на макушке. Узнав в его профиле знаменитость государственной значимости, Нефира ориентировочно прикинул, насколько глубока им вырытая яма обмана. Это лицо ни с чьим другим не спутаешь.

– Окружной прокурор, – озвучил догадку Бин.

– Угу, – подтвердил Лис, – Парни говорят, он здесь уже как часа два-три зависает, ровно с тех пор, как всплыла новость о диверсии в гарнизоне. Видать, пока военная прокуратура возится со своими, он копает под зачинщика всей суеты. О чём можно так долго болтать? Ты только посмотри на него. Штабский козырь в борьбе с преступностью. Десяток блестяще раскрытых дел, можешь себе представить? – в словах Лике слышалась зависть, – Из них одно нехило нашумевшее. Мы тогда еще в академии не учились, а он вовсю рвал преступный мир. Помнишь дело “Колибри” в пятьдесят первом?

Нефира не пришлось вспоминать – терпение товарища закончилось со второй секундой ожидания ответа:

– Он повязал сразу три шайки контрабандистов на Флакийском заливе, к северу от зоны A. Да, – протянул Лис, – Суровые годы. Казалось бы, каких-то десять лет прошло, мир кардинально поменялся, а всему зеленому поколению до сих пор припоминают его заслуги. С того года новые группировки так и не сколотились – в основном мелочь, которая толком-то на плаву продержаться не может. Не знаю, конечно, какую банду ищем мы, – подчеркнул он, – но сомневаюсь, что у них получится добиться таких же масштабов.

– Сотни человеческих жизней, по-твоему, недостаточно масштабно?

– Не цепляйся к словам. Знаешь же, сороковые и начало пятидесятых для Республики выдались далеко несладкими и всё из-за мафиозных синдикатов, взявших власть не то, что над районами – они буквально держали в страхе целые зоны. А благодаря Пербиа сердце криминала рухнуло к ногам закона. Эх, мне бы его мозги и власть.

«Ни того, ни другого у тебя не будет, потому что ты ни черта не делаешь!» мысленно ответил Бин. Если сравнивать прошлое положение мафии, то да, возможно, оно уже не такое обширное, однако всё стало намного страшнее. Дело Нефира, из-за которого его скоро уволят – доказательство тому, что с исчезновением крупных синдикатов вне системы, завёлся другой паразит, влившийся внутрь неё. Палатем был прав насчет коррупции, и Бин это знал – не дурак же. Он хотел бы верить в лучшее, но от правды не скроешься. Потому раскрой кто-нибудь махинации Калума Пербиа, взятки, укрывательства подозреваемых или способствование сбыту наркотиков – вряд ли бы Нефира удивился.

Да и чего греха таить – Бин сам не лучше.

– Как думаешь, быстро они найдут фанатиков с нашей уликой? – поинтересовался Лике.

– Хочешь присоединиться?

– Ну, всё же ясно, как летний день. Пербиа обеспечит нам, во-первых, повышение, а, во-вторых, всегда неплохо заиметь связи где-нибудь в Штабе. Мысли шире, соображай быстрее, действуй тверже.

Такой ход событий Нефира не устраивал. Никаких связей. Никакого сотрудничества!

– Как всё просто, – Бин помрачнел. – Предположим, мы посодействуем ему в расследовании, но кто сказал, что нам перепадет хоть часть благ с этого дела? Наши имена в полиции – пустой звук, в то время как имя прокурора – прямая ассоциация с профессионализмом.

Лике изменился и, кажется, не на шутку задумался. Участие прокурора в поисках культа могло сильно усложнить положение, тем более, с учетом наличия в послужном списке трех мафиозных семей. Калум Пербиа слывет в соответствующих кругах настоящим гением, истинной ищейкой, чующей ложь за версту и способным развязать язык даже самым не сговорчивым. Помимо громкого дела “Колибри”, прокурор раскрыл организаторов Интернет-сообщества анонимных самоубийц, перекрыл несколько каналов нелегального сбыта оружия заграницу, ликвидировал продажу людьми с редкими способностями и еще десятки других заслуг. Но вот загвоздка: свои победы он зарабатывал, очевидно, не в одиночку, однако ни одно из имён его помощников не было предано огласке.

– Думаешь? – физиономия Лике выразила сомнение.

– Уверен, – убедил Бин.

– Тц, – цокнул Лис, – А ты чертовски прав, друг. С ним славы нам не сыскать. Зато теперь он будет ошиваться здесь постоянно. Тогда даст ли Зестре нам допуск к архиву, раз Пербиа тут? У этой синеглазки нюх на трофейные зацепки.

Бин бросил взор на начальника, копошащегося над большой картой города. В отличие от прокурора, хладнокровно высчитывающего неизвестные измерения, физиономия Д`Аккордо отражала то панику, то растерянность, то изумление – он нервничал и беспокоился так, словно пытался обезвредить бомбу.

– Надо только подобрать момент, – Нефира присел на край стола, – и допуск у нас в кармане.

– О, Богиня! Он живой! – по залу прошелся восторженный визг.

Всех привлек источник звука. У Нефира так не холодело даже от встречи с демоном, как от знакомой фигуры, нагло распихивающей людей на пути к нему. Взъерошенные русые космы, разбитая в кровь нижняя губа, блестящее от пота круглое лицо и улыбка облегчения, какая бывает при виде старого друга. Да, это была она – судьбоносный водитель, по чьей вине хотя и произошла авария, но именно столкновение со столбом спасло их от приближающегося фантазма. Окажись они ближе, им не удалось бы спастись.

– Парень! То есть, Бин. Я же, это, правильно запомнила, а? Ох, – разрываясь от чувств, женщина сковала полицейского в объятиях. – Ты не представляешь, как я рада видеть тебя живым!

– Это… кто? – оторопел Лике, приоткрыв рот.

– Долго рассказывать, – растерялся Нефира, не в силах пошевелиться.

Ток от раны пронзил всё тело. Молодой человек громко выдохнул, сдерживая в глотке комок болезненного стона. При попытке вырваться боковым зрением Бин поймал на себе взгляд Калума. К слову, «синеглазкой» его кличут из-за изумительного окраса радужки, что напоминает собой ограненный синий сапфир под солнцем. Все Пербиа имеют такой же цвет глаз, потому в толпе их легко узнают.

– Тебя нигде случаем не ранили? – водитель отпрянула и принялась нахально щупать Бина.

– Со мной всё… – отмазка не сработала, когда её рука ухватилась за рану в боку, и Нефира скрючился в беззвучном вопле.

– А! Прости-прости! Ой, да что же это… где у вас тут врач?!

– Мы в участке. Откуда здесь взяться врачу?

Никто не предпринял попытки позвать доктора, очевидно, решив, что женщина излишне драматизирует. Даже Лике, находящийся в метре близости, лишь хохотнул, будто ничего не произошло, а напарник так, от безделья страдает, вот и разыгрывает сцену перед чрезмерно чувствительной дамой.

– Да он в норме. Бин вылит из стали – его таким не прошибешь.

На самом же деле раненному полицейскому было далеко не до шуток: боль скрутила его практически до помутнения и звона в ушах, вкупе с множеством голосов ставшего абсолютно невыносимым. Казалось, пол под ногами сейчас исчезнет и как прошлой ночью он провалится в бессознательное состояние. С этим нужно что-то делать. Противясь сумасшедшей рези, с глубоким вдохом и крепко сомкнутыми зубами парень заставил тело выпрямиться. Правда, расфокусированная картинка в глазах никак не хотела обретать прежних очертаний.

Для удара ножом, не задевшего органы, рана требует к себе многовато внимания.

– Ты, это, не умирай, парень. Не смей, слышишь?! Я доведу тебя до больницы, а то здесь, хрен от кого помощи дождешься, – женщина злобно оглядела присутствующих, – Гадкие ублюдки, чёрт бы их побрал, – она спешно подхватила его под руку, но Бин, помотав головой, отстранил её от себя.

– Не надо. Всё нормально (нет, не нормально).

– Ну, я же говорил. Наш холодный герой закалялся в огне, – радостно заявил Лике.

– А тебя никто не спрашивал, рыжий засранец. Что за поколение! Ни сострадания, ни жалости! И откуда только мерзота такая берется?!

Внезапно вылившиеся оскорбления ошеломили Лиса, сметя ехидную ухмылку с нахальной физиономии. Нефира даже слегка воспрянул, в глубине души ликуя от мимолетной радости – приятно смотреть, как некоторых поганцев ставят на место. К несчастью, Бин не удостоился продолжения своего маленького торжества: головокружение с болью хлынули с новой силой.

– Тебе и впрямь так дурно? – сообразил Лике, заглядывая тому в лицо.

– Дошло, наконец, – прыснула женщина. – Я б, это, зарядила тебе как следует за желе вместо мозгов, да только люди смотрят, – он замахнулась, и Терра пренебрежительно выставил локоть вперед. – Товарищу плохо, а этот гаденыш ржёт.

– Чего Вы взъелись на меня, дамочка? Он же сказал, что всё нор-маль-но.

Остальные полицейские и гражданские, погруженные в свои разбирательства совершенно не реагировали на бессмысленную ругань за одним из столов. Там хватало и других проблем. За каких-то пару минут таксистка и Лис умудрились возненавидеть друг друга, при чем по мере нарастания дальнейших трений, они всё больше уходили от начальной темы. В то же время главное звено пререканий жадно цеплялось за конец нити, удерживающей его в сознании. По виду, наверное, и не скажешь, что Бин едва связывает фрагменты происходящего, пытаясь сфокусироваться хотя бы на лице неугомонной женщины, не говоря о прочих вещах.

– Сержант Терра! – прогремел Зестре, возникнув перед Лике (пока шли баталии, его приближение осталось незамеченным). – Я требую объяснений. Что вы тут устроили?

– Гражданские буйствуют, – процедил Лис. – Но мы почти разобрались.

– Значит, Вы тут всем заведуете, да? – вклинилась женщина, уперев руки в бока. – О, у меня к Вам вообще отдельный разговор будет. Вернее, это, к Вам и Вашим подчиненным. Вот. Я, конечно, понимаю, ночь у нас выдалась ого-го, всем прилетело, но почему ни одна морда не взглянула на него?! – ткнула она на Бина. – Парня ранило, он, это, так-то кровью истекает, кое-как на ногах стоит, а всем плевать! Тут по факту полно таких же подбитых, но им так и не оказана помощь, даже самая элементарная! Вы так ко всем относитесь?!

– Послушайте, госпожа… извините, я не знаю, как Вас зовут. Представьтесь, пожалуйста.

– Айка. То есть, нет. Меня так обычно знакомые зовут, а полное – Айнадетт. Айнадетт Виальд.

– Хорошо, госпожа Виальд. Поймите, сейчас все медики заняты, и помощь оказывается, в первую очередь, экстренным пациентам, чьи жизни можно просто не успеть спасти. Да Вы, как свидетель, сами знаете – наши люди тоже пострадали. В данный момент у нас не хватает рук, чтобы решить скопившиеся проблемы разом, – объяснился Зестре, позже пробормотав под нос: – Чёртовы военные…

В области левого бока разливалось тепло. Проведя ладонью по тому месту, Бин обнаружил, что кофта увлажнилась, а затем, поднеся пальцы близко к глазам, рассмотрел красные подтеки на белоснежной коже.

– Нефира, она тебе кем приходится? Попробуйте разобраться с её… – начальник почти скинул с себя груз обязательств, как заметил кровь на руке подчиненного. – Сержант?..

– Эй, друг! – встревожился Лике и срочно усадил на свой стул, кого-то прежде спихнув, – Только не говори, что подыхать собрался. Не забывай, у нас с тобой дело. Ты же не кинешь меня, правда? А иначе я на том свете тебе такое устрою – в следующих жизнях помнить будешь.