Текст книги "Величайшие русские пророки, предсказатели, провидцы"

Какое-то особенное настроение, незримо откуда-то сходившее в души слушателей, начало овладевать толпой. Сначала слышались то там, то здесь лишь легкие вздохи; то там, то здесь можно было наблюдать слезу, медленно катившуюся по лицу умиленнаго слушателя. Но чем дальше шло время, тем больше можно было слышать глубоких вздохов и видеть слез. А о. Иоанн, видя их, о них-то больше всего и напоминал в своем поучении. И я что-то необыкновенное стал ощущать в себе. Откуда-то, из какой-то неведомой глубины души, что-то начало подниматься во мне, охватывая все существо мое. Сзади меня и напротив, на правом клиросе, стояли доселе, по-видимому, равнодушныя, более любопытствующия лица. Но вот и они преклоняют колена и проливают слезы. И у меня растеплилось сердце черствое, огрубелое. Скатилась слеза и у меня из глаз. А что творилось в это время в народе! Из всех сторон кричали:

– Батюшка, прости, батюшка, помилуй; все мы грешники; помолись за нас.

Бушевало море. Стало так шумно, что больше ничего не было слышно из речи о. Иоанна.

– Тише, тише, слушайте, – громко кричал дорогой батюшка о. Иоанн, властно призывая рукой всех к молчанию. На несколько мгновений смолкал этот великий шум, но потом с новой силой он раздавался опять. <.. > С немалым трудом пришлось водворить в храме тишину. О. Иоанн начинает читать далее вторую молитву пред покаянием. Читает ее так же с глубоким чувством и выразительностью. Прочитавши молитву, он снова начинает «толковать» ее.

– В этой молитве, которую я сейчас произнес, святая церковь молит Первопастыря, чтобы он, Многомилостивый простил наши неправды, наши грехи, помиловал, избавил нас от вечной муки, простил беззаконныя намерения, мысли наши и беззаконныя поступки. <…> Нам дано в жизни очень много времени одуматься, чтобы мы поскорбели, погоревали, поплакали о душе своей. Но люди ленятся, не хотят заботиться о душе своей, не хотят бороться с грехами, которые, как тати и разбойники, врываются в души, не хотят воевать с ними, отгонять их. Господь Бог делает все для любящих Его, а которые дерзко отталкивают десницу Божию – не желают сами себе добра, сами идут на погибель. А без Бога мы и одной секунды существовать не можем: своей жизнию, дыханием, воздухом, которым дышим, светом солнечным, пищей, питием, – всем обязаны мы Христу. Мы должны ему без конца, мы – Его неоплатные должники. <…>

При этом снова в народе поднялся прежний шум.

– Батюшка, батюшка, – кричали отовсюду, – прости, помолись.

И снова нельзя стало разобрать ничего.

– Тише, тише, слушайте, тише, – говорил о. Иоанн.

Мало-помалу снова в храме водворяется тишина, прерываемая по временам только глубокими вздохами да слезой, безмолвно катящейся по лицу слушателя.

– Господь Бог, страшный и праведный Судия, – продолжает о. Иоанн свою прерванную речь. – Он не помиловал падших ангелов, возгордившихся против Самого Бога, но осудил их на вечную муку. Мы грешники, грешим каждую минуту и своими грехами прогневляем Господа. Отчего же нам такое снисхождение? Бог Отец послал в мир Сына Своего возлюбленнаго, Который принял на Себя грехи всего мира, пострадал за грехи людей, снял с людей проклятие, тяготевшее над ними со времен грехопадения первых людей. Господь Иисус Христос Своими крестными страданиями избавил нас от вечной муки. Это мог сделать только Сын Божий, а не человек. Бог Отец отдал всю власть суда над людьми Иисусу Христу. Господь Иисус Христос дал власть апостолам, а те архиереям и священникам, в том числе и мне, грешному иерею Иоанну – разрешать кающихся, прощать или не прощать грехи их, судя по тому, как люди каются. Если человек искренне кается, с сокрушением сердечным, то священник разрешает его от грехов. Наоборот, если человек кается не искренно, то священник не отпускает ему грехи, чтобы он опомнился. Итак, чтобы получить прощение грехов, необходимо каяться искренно, горячо, сердечно. А у нас что за покаяние? Все мы только верхушечки, стебельки грехов срываем. Нет, корни грехов нужно вырывать…

Что же такое покаяние? Покаяние есть дар Божий, дарованный Богом ради заслуг Сына Своего возлюбленного, исполнившаго всю правду Божию. Покаяние есть дар, данный для самоосуждения, самообличения, самоукорения. Покаяние есть твердое и неуклонное намерение оставить свою прежнюю греховную жизнь, исправиться, обновиться, возлюбить Господа всею душею, примириться с Богом, с совестью своею. Покаяние есть твердое упование, надежда, что милосердный Господь простит все наши прегрешения. Кто не кается, тот делается врагом Церкви. Как гнилые сучки или ветки отпадают от дерева, так и грешники нераскаянные отпадают от Главы церкви Христа. Сам Христос есть Лоза виноградная, а мы веточки, питающиеся жизнию, соками этой лозы. Кто не будет питаться соками этой дивной лозы, тот непременно погибнет. <…>

Братия и сестры, каетесь ли вы? Желаете ли исправить свою жизнь? Сознаете ли грехи свои? Ленились вы Богу молиться? Пьянствовали, прелюбодействовали, клятвопреступничали, богохульствовали, завидовали, хитрили, злобствовали, злословили, воровали? Да много, много грехов у нас, братия и сестры, всех их и не перечесть…

Слово кончено. Обращаясь к народу, о. Иоанн властно и громко теперь говорит:

– Кайтесь, кайтесь, в чем согрешили!

Что произошло в эти минуты, невозможно передать. Напряжение достигло самой высшей степени и одинаково захватило всю массу. Это был уже не тихий и спокойный народ, а море бушующее. Пламя огня, охватившее внутренность здания, дает о себе знать сначала лишь незначительными огненными языками, вырывающимися изнутри то там то здесь, и густыми облаками дыма. Потом, пробившись наружу, оно с страшной силой поднимается вверх и почти мгновенно распространяется по всему зданию, перелетает быстро на соседние дома. В эти минуты человеку остается только безмолвно почти смотреть на совершающееся пред ним. Нечто подобное представляла собою и толпа в данный момент. Стоял страшный, невообразимый шум. Кто плакал, кто громко рыдал, кто падал на пол, кто стоял в безмолвном оцепенении. Многие вслух перед всеми исповедовали свои грехи, нисколько не стесняясь тем, что их все слышали:

– Не молимся, ругаемся, сердимся, гневливы, злы и т. п. – доносилось из всех частей храма.

Трогательно было смотреть в это время на о. Иоанна. Он стоял, глубоко растроганный и потрясенный. Уста его шептали молитву, взор был обращен к небу. Стоял он молча, скрестивши руки на груди, стоял как посредник между небесным Судией и кающимися грешниками, как земной судия совестей человеческих. По лицу его катились крупныя слезы. Он закрыл свое лицо руками, но и из-под них капали на холодный церковный пол крупныя слезы. О чем же он плакал? Кто может изобразить его душевное состояние в эти минуты? О. Иоанн плакал, соединяя свои слезы со слезами народа, как истинный пастырь стада Христова, скорбел и радовался душой за своих пасомых. А эти овцы заблудшия, увидев слезы на лице своего любимого пастыря и поняв состояние его души в настоящия минуты, устыдились еще больше самих себя и разразились еще большими рыданиями, воплями, стонами, и чистая река слез покаяния потекла еще обильнее к престолу Божию, омывая в своих струях загрязненныя души. Громадный собор наполнился стонами, криками и рыданиями; казалось, весь храм дрожал от потрясающих воплей людей.

– Кайтесь, кайтесь, – повторял от времени до времени о. Иоанн.

Иногда он обращался своим взором в какую-либо одну часть храма, и там все чувствовали на себе его взор. Тотчас в этом месте начинали громче раздаваться голоса, заметно выделяясь в общем хоре голосов и заражая еще более толпу. Потом опять везде царил один тон. <…> В таком состоянии кающиеся находились не менее пяти минут. Наконец, о. Иоанн отер свои слезы платком, перекрестился в знак благодарности за слезы покаянныя народныя.

Тише, тише братья, – слышится его голос. Не скоро в храме водворяется желательная тишина. Но мало-помалу все смолкает. Слышны одни только вздохи, да слезы струятся по щекам молящихся то там, то здесь.

– Слушайте, – говорит протяжно о. Иоанн. – Мне, как и всем священникам, Бог даровал власть вязать и разрешать грехи человека… Слушайте, прочитаю молитву разрешительную. Наклоните головы свои: я накрою вас епитрахилью, благославлю, и получите от Господа прощение грехов.

Тысячи голов смиренно преклоняются, читается разрешительная молитва. Берет о. Иоанн конец своей епитрахили, проводит им по воздуху на все четыре стороны и благословляет народ. Какая торжественная и таинственная минута! Примиряется небо с землей; грешники с Безгрешным.

После разрешительной молитвы всем чувствовалось как-то особенно легко. Как будто бы громадное какое бремя у каждаго свалилось с груди. <.. >

Затем последовал вынос Пречистых и Животворящих Таин Христовых. После громогласнаго прочтения всеми молитвы: «Верую, Господи, и исповедую», началось причащение Тела и Крови Христовых, благодатно приемлемых очищенными и примиренными с Богом душами. Что делалось кругом в это время? Народ устремился волной к св. Чаше. Сколько благоговения, восторга, тихой радости можно было видеть и читать на лицах всех.

Вот что я видел и слышал.

– Господи, сподоби причаститься святых Таин.

– Дорогой, золотой батюшка, причасти.

– Батюшка-голубчик, причасти.

– Батюшка, причасти. Я больная. Почки болят. Умираю.

– Батюшка, и я нездорова, причасти.

<…>

– Целуй Чашу-то, благодари Бога, – многим говорил о. Иоанн, причащая их».

Получаемые им со всей России значительные суммы пожертвованиий были отцом Иоанном употребляемы на благотворительные дела. Однако его не зря называли Всероссийским пастырем, попечением его не один лишь Кронштадт был пользован – благодаря собранным им средствам и с его помощью стало возможным основать Иоанно-Богословскую обитель в Архангельской епархии, Воронцовско-Благовещенскую – в Псковской епархии, в Новгородской епархии – подворье Леушинского женского монастыря и церковь Святого Апостола Иоанна Богослова при нем, устроить, как подворье Санкт-Петербургского Иоанновского монастыря, Вауловский скит в Ярославской губернии и возвести еще несколько храмов.

В сентябре 1894 года отец Иоанн пришел по приглашению к тяжело больному Александру III. Вызванным из Берлина профессором Лейденом у императора был диагностирован нефрит – острая почечная болезнь.

У Г. Чулкова в его произведении «Императоры: Психологические портреты» по этому поводу сказано следующее: «И вот, оказывается, у самодержцев болят почки, горлом идет кровь. Ноги у царя опухли. Дышать трудно. Он похудел. Виски и щеки провалились, весь он осунулся. Одни уши торчат».

Александр III был подвержен мучительным непрекращающимся болям. Визиты кронштадтского батюшки дарили государю истинные часы отдыха: в присутствии отца Иоанна ему становилось заметно легче. Приезжая по завершении службы, отец Иоанн сидел у кровати Александра и тихим голосом читал молитвы, держа свою руку на голове страждущего императора. Это могло длиться часами, в течение всей ночи.

Профессор Лейден настоял на том, чтобы Александр был перевезен в Крым, и вскоре император оказался в Ливадии. По просьбе великой княгини Александры Иосифовны, супруги великого князя Константина Николаевича, в Крым к императору приехал и отец Иоанн. С первого дня приезда он более не отходил от умирающего Александра, которому становилось легче лишь в том случае, если отец Иоанн накладывал свои руки ему на голову. Император скончался 20 октября 1894 года, и в последние часы его жизни Иоанн Кронштадтский находился у его одра. После этого популярность его в общества выросла еще больше.

Будучи пастырем истинным, кроткий отец Иоанн, когда требовалось, умел встать на защиту своей паствы и ее направить. Пылкостью, иногда даже непримиримостью был отмечен его борцовский дух, и его проповеди и послания дают тому наглядное подтверждение. Амвон и страницы газет и журналов служили ему трибуной, с которой он подвергал обличению еретиков, богоборцев, сектантов. Безграничность его веры порой доводила его до крайностей. Именно он инициировал осуждение Церковью Льва Толстого, полагая, что знаменитый писатель с его пантеистической религиозной системой не кто иной, как «еретик, превзошедший всех еретиков», антицерковник и безбожник, сурово осуждал его за это, упрекал как избалованного барина и предрекал ему «лютую» смерть как грешнику. Иоанн Кронштадтский обличал Толстого в своих проповедях и в печати, выпустив в свет почти два десятка статей и брошюр, в которых защищал православное вероучение, среди прочих такие: «Против графа Льва Н. Толстого, других еретиков и сектантов нашего времени и раскольников» (СПб., 1902), «О душепагубном еретичестве гр. Л. Н. Толстого» (СПб., 1905), «В обличение лжеучения графа Л. Толстого. Из дневника» (СПб., 1910).

Когда вспыхнула Первая русская революция (1905–1907 гг.), Иоанн Кронштадтский подверг осуждению всех, кто восстал, и проклинал вооружившихся рабочих, считая, что из-за «бесноватого нигилизма» и «безумного безбожия» Россия может оказаться на дне пропасти. Когда в 1905 году был основан «Союз русского народа», он приветствовал создание этой монархической организации православных радикалов, а спустя год вступил в нее как рядовой член.

Для последних лет его жизни характерно предчувствование и предвидение тяжких испытаний, через которые пройдет Россия и весь русский народ, и он обращался к своей пастве с предупреждением, пытался ее предостеречь.

Многие проповеди его содержали слова о том, что безверие ведет прямиком к гибели, что царская власть дается Богом, и значит, покушение на нее есть покушение на православную веру. Так в проповеди, которую отец Иоанн произнес в 1905 году, было сказано:

«Россия, если отпадешь от своей веры, как уже отпали от нее многие интеллигенты, то не будешь уже Россией, или Русью святой.

И если не будет покаяния у народа русского, конец мира близок. Бог отнимет благочестивого царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами».

О том, что им были предвидены суровые времена, говорится и во многих пророчествах отца Иоанна, которые он сделал в этот период. В том же 1905 году им было сказано про Николая II:

«Царь у нас праведной и благочестивой жизни, Богом послан ему тяжелый крест страданий, как своему избраннику и любимому чаду, как сказано тайновидцем судеб Божиих: «Кого я люблю, тех обличаю и наказываю» (Отк. 3:19).

Еще в 1903 году он пророчествовал, что «уже близко время, что разделится народ на партии, восстанет брат на брата, сын на отца и отец на сына и прольется много крови на русской земле. Часть русского народа будет изгнана из пределов России, изгнанники вернутся в свои родные края, но не так скоро, своих мест не узнают и не будут ведать, где их родные похоронены». Впоследствии многие прихожане об этом вспоминали.

К еще более раннему периоду, а именно к июлю 1894 года, относится пророчество, связанное с одним из будущих «хозяйственных» деяний советской власти. Тогда, будучи с визитом в заволжском Ставрополе и отслужив службу в местном Троицком соборе, отец Иоанн услышал донесшийся к нему из толпы вопрос о том, пришелся ли ему по душе город. Батюшка отвечал, что город ему понравился, но ему предстоит оказаться затопленным водой.

Слова эти были вспомнены спустя девятнадцать лет, когда на заседаниях Самарского отделения Русского технического общества обсуждался вызвавший шумиху и в обществе проект инженера Р. М. Кржижановского, нацеленный на сооружение гидроузла на Волге, который бы включал плотину и гидроэлектростанцию. А сбылось пророчество в 1955 году, с возведением Волжской ГРЭС: была перекрыта великая река, и Ставрополю вместе с десятками населенных пунктом довелось оказаться под толщей воды на дне водохранилища.

Благодаря упомянутому выше двухтомному жизнеописательному труду Я. В. Ильяшевича (под псевдонимом И. К. Сурского) нам косвенно известно про еще одно предсказание Иоанна Кронштадтского о трагической судьбе царской России. В главе 70 сказано: «В одно из воскресений осени 1916 г. в Петербургском Иоанновском монастыре, где собирались почитатели о. Иоанна, литургию совершал Московский митрополит Макарий. После обедни в покоях настоятельницы монастыря, игуменьи Ангелины, собрались несколько духовных лиц, а также и военных. Митрополит Макарий прочел собравшимся одно место из дневника о. Иоанна Кронштадтского, в котором были описаны его видения и предсказания, касавшиеся России… Оказывается, что отец Иоанн за много лет до мировой войны совершенно точно занес в свой дневник и участников войны и ее исход. Военные неудачи царской России и связанную с ними революцию отец Иоанн также предсказал. Он указал на продолжительность господства революционной идеи, на бесчисленные жертвы революции, на потоки крови, на горе и на несчастия всего населения. Освобождение России от красного ига отец Иоанн предсказал с «востока».

Этот дневник, хранившийся тогда в Иоанновском монастыре, был оригинальным экземпляром, писанным рукою самого отца Иоанна. Посторонним лицам дневник этот не показывался, потому о предсказаниях, отмеченных в дневнике, в литературе об отце Иоанне Кронштадтском не упоминается.

Дальнейшая судьба сего замечательного дневника неизвестна».

С большой вероятностью можно предположить, что автор имел в виду опубликованную незадолго до «осени 1916 г.» дневниковую запись отца Иоанна, которая была им сделана в ночь на 1 января 1908 года[24]24
  В некоторых источниках датой публикации значится 1901 год.


[Закрыть]. Сегодня она известна как «Сон отца Иоанна Кронштадтского», и интерес представляет весь ее текст. Судите сами, дорогие читатели:

«Господи, благослови! Я многогрешный раб Иоанн, иерей Кронштадтский, пишу сие видение. Мною писано и моею рукою то, что я видел, то и передал письменно.

В ночь на 1 января 1908 года, после вечерней молитвы я сел немного отдохнуть у стола. В келье моей был полумрак, перед иконой Божией Матери горела лампада. Не прошло и получаса, как я услышал легкий шум, кто-то легко коснулся моего правого плеча и тихий легкий ласковый голос сказал мне: «Встань, раб Божий Иван, пойдем со мною!» Я быстро встал.

Вижу – передо мною стоит дивный чудный старец, бледный, с сединами, в мантии, в левой руке четки. Посмотрел на меня сурово, но глаза были ласковые и добрые. Я тут же от страха чуть было не упал, но чудный старец поддержал меня – руки и ноги у меня дрожали, я хотел что-то сказать, но язык мой не повернулся. Старец меня перекрестил, и мне сделалось легко и радостно – я тоже перекрестился. Затем он посохом указал на западную сторону стены – там тем же посохом начертил: 1913, 1914, 1917, 1922, 1930, 1933, 1934 годы. Вдруг стены не стало. Я иду со старцем по зеленому полю и вижу – стоит масса крестов: тысячи, миллионы, разные: малые и великие, деревянные, каменные, железные, медные, серебряные и золотые. Я, проходя мимо крестов, перекрестился и осмелился спросить старца, что это за кресты? Он ласково ответил мне: «Это – те, которые за Христа и за Слово Божие пострадали».

Идем дальше и вижу: целые реки крови текут в море, и море стало красным от крови. Я от страха ужаснулся и опять спросил чудного старца: «А что это крови так много пролито?» Он опять взглянул и сказал мне: «Это христианская кровь».

Затем старец указал рукой на облака, и вижу массу горящих, ярко горящих светильников. Вот они стали падать на землю: один, два, три, пять, десять, двадцать, затем стали падать целыми сотнями, все больше и больше, и все горели. Я очень скорбел, почему они не горели ясно, а только падали и тухли, превращаясь в прах и пепел. Старец сказал: «Смотри!» И я увидел на облаках только семь светильников и спросил старца, что это значит? Он, склонивши голову, сказал: «Светильники, которые ты видишь падающие, означают, что Церкви упадут в ересь, а семь светильников горящих оставшихся – семь Церквей Апостольских соборных останутся при кончине мира».

Затем старец указал мне – смотри, и вот я вижу и слышу чудное видение. Ангелы пели: «Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф!», и шла большая масса народа со свечами в руках, с радостными сияющими лицами. Здесь были цари, князья, патриархи, митрополиты, епископы, архимандриты, игумены, схимники, иереи, диаконы, послушники, странники Христа ради, миряне, юноши, отроки, младенцы. Херувимы и серафимы сопровождали их в райскую небесную обитель. Я спросил старца: «Что это за люди?» Старец, как будто зная мою мысль, сказал: «Это все рабы Христовы, пострадавшие за святую Христову, Соборную и Апостольскую Церковь». Я опять осмелился спросить, могу ли я присоединиться к ним? Старец сказал: «Нет, еще рано тебе, потерпи!» Я опять спросил: «Скажи, отче, а младенцы как?» Старец сказал: «Эти младенцы тоже пострадали за Христа от царя Ирода (14 тысяч), а также и те младенцы получили венцы от Царя Небесного, которые истреблены в чреве матери своей, и безыменные». Я перекрестился: «Какой грех великий и страшный будет матери – непростительный».

Идем дальше – заходим в большой храм. Я хотел перекреститься, но старец мне сказал: «Здесь мерзость и запустение». Вот вижу очень мрачный и темный храм, мрачный и темный престол. Посреди церкви иконостаса нет. Вместо икон какие-то странные портреты со звериными лицами и острыми колпаками, а на престоле не крест, а большая звезда и Евангелие со звездою, и свечи горят смоляные – трещат, как дрова, и чаша стоит. Из чаши сильное зловоние идет, и оттуда всякие гады, жабы, скорпионы, пауки ползут, страшно смотреть на все это. Просфоры тоже со звездою; перед престолом стоит священник в ярко-красной ризе и по ризе ползают зеленые жабы и пауки. Лицо у него страшное и черное, как уголь, глаза красные, а изо рта дым идет, и пальцы черные, как будто в золе.

Ух, Господи, как страшно! Затем на престол прыгнула какая-то мерзкая, гадкая, безобразная черная женщина, вся в красном, со звездою на лбу, и завертелась на престоле, затем крикнула, как ночная сова, на весь храм страшным голосом «Свобода!» и стала. А люди, как безумные, стали бегать вокруг престола, чему-то радуясь, и кричали, и свистели, и хлопали в ладоши. Затем стали петь какую-то песнь, – сперва тихо, затем громче, как псы, потом превратилось все в звериное рычание, дальше – в рев. Вдруг сверкнула яркая молния и ударил сильный гром, задрожала земля и храм рухнул и провалился сквозь землю. Престол, священник, красная женщина – все смешалось и загремело в бездну. Господи, спаси! Ух, как страшно! Я перекрестился. Холодный пот выступил на лбу у меня. Я оглянулся. Старец улыбнулся мне. «Видел?», – сказал он. – «Видел, отче! Скажи мне, что это было? Страшно и ужасно!» – Старец ответил мне: «Храм, священники, люди – это еретики, отступники, безбожники, которые отстали от веры Христовой и от Соборной и Апостольской Церкви и признали еретическую живообновленческую церковь, которая не имеет благодати Божией. В ней нельзя ни говеть, ни исповедоваться, ни приобщаться, ни принимать миропомазание». – «Господи, спаси меня грешного, пошли мне покаяние, смерть христианскую!» – прошептал я. Старец успокоил меня: «Не скорби, молись Богу!»

Мы пошли дальше. Смотрю – идет масса людей, страшно измученных, на лбу у каждого звезда. Они, увидев нас, зарычали: «Молитесь за нас, святые отцы, Богу, очень нам тяжело, а сами мы не можем. Отцы и матери нас не учили Закону Божию и даже имя христианского у нас нет. Мы не получили печати дара Духа Святаго (а красного знамени)».

Я заплакал и пошел вслед за старцем. «Вот, смотри, – указал старец рукою, – видишь?» Вижу горы. Нет, это гора трупов человеческих вся размокла в крови. Я перекрестился и спросил старца: «Что это значит? Что за трупы?» – «Это иноки и инокини, странники и странницы, за Святую Соборную и Апостольскую Церковь убиенные, не пожелавшие принять антихристовой печати, а пожелали принять мученический венец и умереть за Христа». Я молился: «Спаси, Господи, и помилуй рабов Божиих и всех христиан!» Но вдруг старец оборотился к северной стороне и указал рукой: «Смотри!» Я взглянул и вижу: царский дворец, а кругом бегают разной породы животные и разной величины звери, гады, драконы, шипят, ревут и лезут во дворец, и уже полезли на трон Помазанника Николая II. Лицо у того бледное, но мужественное, читает он Иисусову молитву. Вдруг трон пошатнулся, и пала корона, покатилась… Звери ревели, бились – давили Помазанника. Разорвали, растоптали, как бесы в аду, и все исчезло…

Ах, Господи, как страшно! Спаси и помилуй от всякого зла, врага и супостата! Я горько заплакал. Вдруг старец взял меня за плечо. «Не плачь, так Господу угодно! – сказал. – Смотри!» Вижу – показалось белое сияние. Сперва я не мог различить, но потом стало ясно – предстал Помазанник невольный, на голове у него из зеленых листьев венец. Лицо бледное, окровавленное, с золотым крестиком на шее. Он тихо шептал молитву. Затем сказал мне со слезами: «Помолись обо мне, отец Иоанн, и скажи всем православным христианам, что я умер, как мученик, твердо и мужественно за Веру Православную и за Святую Соборную и Апостольскую Церковь, и пострадал за всех христиан. И скажи всем православным апостольским пастырям, чтобы они служили общую братскую панихиду за всех убиенных воинов на поле брани: в огне сгоревших, в море утонувших и за меня, грешнаго, пострадавшаго. Могилы моей не ищите, – ее трудно найти. Прошу еще: молись обо мне, отец Иоанн, и прости меня, добрый пастырь». Затем все это скрылось туманом. Я перекрестился – упокой Господи душу усопшаго раба Божия Николая, вечная ему память. Господи, как страшно! Руки и ноги у меня дрожали, я плакал.

Старец опять сказал мне: «Не плачь, так Богу угодно, молись Богу! Смотри еще».

Вот вижу я массу людей, валяющихся, умирающих от голода, которые ели траву, землю, друг друга, а псы подбирали трупы. Везде страшное зловоние, кощунство. Господи, спаси нас и в святой Христовой вере укрепи, мы немощны и слабы без веры.

Вот старец опять мне говорит: «Смотри там!» И вот вижу я целую гору из разных книг, малых и больших. Между этими книгами ползают смрадные черви, копошатся и распространяют страшное зловоние. Я спросил: «Что это за книги, отче?» Он ответил: «Безбожные, еретические, которые заражают всех людей всего света мирским богохульным учением». Старец прикоснулся концом посоха к этим книгам, и все это обратилось в огонь, и все сгорело дотла, и ветер развеял пепел.

Затем я вижу церковь, а вокруг нее лежит масса поминальников и грамоток. Я нагнулся и хотел поднять одну, прочитать, но старец сказал, что это те поминальники и грамоты, которые лежат при церкви много лет, а священники их забыли и не читают никогда, а усопшие души просят помолиться за них, а читать некому и поминать некому. Я спросил: «А кто же будет?» «Ангелы», – ответил старец. Я перекрестился. Помяни, Господи, души усопших рабов Твоих во царствии Твоем.

Мы пошли дальше. Старец шел так быстро, что я едва успевал за ним. Вдруг он обернулся и сказал: «Смотри! Вот идет толпа людей, гонимая страшными бесами, которые немилосердно били и кололи людей длинными пиками, вилами и крючками». «Что это за люди?» – спросил я. «Это те, – ответил старец, – которые отпали от веры и Святой Соборной Апостольской Церкви и приняли еретическую живообновленческую».

Здесь были епископы, священники, диаконы, миряне, монахи, монахини, которые приняли брак и стали жить развратно. Здесь были безбожники, чародеи, блудники, пьяницы, сребролюбцы, еретики, отступники Церкви, сектанты и прочие. Они имели страшный и ужасный вид: лица черные, изо рта шла пена и зловоние, и страшно при этом кричали, но бесы били их немилосердно и гнали в глубокую пропасть. Оттуда шли смрад, дым, огонь и зловоние. Я перекрестился: «Избави, Господи, и помилуй!» Страшно все виденное.

Затем я вижу: идет масса народа, старых и малых, и все в красных одеждах и несут громадную красную звезду, пятиголовую. На каждом углу по 12 бесов сидело, а в середине сидел сам сатана со страшными рогами и крокодиловыми глазами, с львиной гривой и страшной пастью, с большими зубами и из пасти извергал зловонную пену. Весь народ кричал: «Вставай, проклятьем заклейменный». Появилась масса бесов, все красные, и клеймили народ, прикладывая каждому печать на лоб и на руку в виде звезды. Старец сказал, что это есть печать антихриста. Я сильно испугался, перекрестился и прочитал молитву: «Да воскреснет Бог». После этого все исчезло, как дым.

Я торопился и едва успевал идти за старцем. Вот он остановился, указал рукой на восток и говорит: «Смотри!» И увидел я массу народа с радостными лицами, а в руках кресты, хоругви и свечи, а посреди, между толпой стоял высокий престол на воздухе, золотая царская корона с надписью на ней золотыми буквами – «На малое время». Вокруг престола стояли патриархи, митрополиты, епископы, священники, монахи, монахини, пустынники и миряне. Все пели: «Слава в вышних Богу и на земли мир». Я перекрестился и поблагодарил Бога.

Вдруг старец взмахнул в воздухе три раза крестообразно… И вот я вижу массу трупов и реки крови. Ангелы летали над телами убиенных и едва успевали подносить души христианские к Престолу Божию, и пели при этом «Аллилуйя». Страшно было смотреть на все это. Я горько плакал и молился. Старец взял меня за руку и сказал: «Не плачь! Так нужно Господу Богу за наше маловерие и окаянство, сему надлежит так быть. Спаситель наш Иисус Христос тоже пострадал и пролил Свою пречистую кровь на кресте. Итак, будет еще много мучеников за Христа, и это те, которые не примут антихристовой печати, прольют кровь и получат мученический венец».

Затем старец помолился, перекрестился три раза на восток и сказал: «Вот исполнилось пророчество Даниила. Мерзость запустения окончательная». Я увидел иерусалимский храм, а на куполе – звезда. Вокруг храма толпятся миллионы людей и стараются войти внутрь. Я хотел было перекреститься, но старец задержал мою руку и опять повторил: «Здесь мерзость запустения». Мы вошли в храм, где было много народа. И вот я вижу престол посредине храма, вокруг престола горят смоляные свечи в три ряда, а на нем сидит в ярко красной порфире всемирный правитель-царь. На его голове – золотая, с бриллиантами и звездой корона. «Кто это?» – спросил я старца. Он ответил: «Это есть антихрист». Тот был высокого роста, глаза, как уголь, черные, черная борода клином, лицо – свирепое, хитрое, лукавое, звероподобное, нос орлиный.

Вдруг антихрист встал на престол, выпрямился во весь свой рост, поднял высоко голову и правую руку протянул к народу – на его пальцах были когти, как у тигра, и зарычал своим звериным голосом: «Я ваш бог, царь и правитель. Кто не примет моей печати – смерть им тут!» Все пали на колени, поклонились и приняли печать на лоб. Но некоторые смело подошли к нему и громко разом воскликнули: «Мы – христиане. Веруем в Господа нашего Иисуса Христа!» Тогда в один миг сверкнул меч антихриста и головы христианских юношей покатились. Пролилась кровь за веру Христову. Видим: ведут отроковиц, женщин и малых детей. Здесь он еще хуже рассвирепел и закричал по-звериному: «Смерть им! Эти христиане – мои враги. Смерть им!» Тут же последовала моментальная смерть. Головы скатились на пол, и разлилась кровь православная по всему храму.