Текст книги "Дурни вавилонские"

– Я жду знака, который даст Мардук, – загадочно ответил он.

И вот однажды, когда мы с ним, поглядывая на двери дома, развлекались игрой в пальцы, он прислушался и сказал:

– Сегодня что-то будет.

– Почему ты так решил?

– А ты послушай.

Я сидел и слушал, пока не надоело.

– Не понял? – спросил Гамид. – Крестовина скрипит.

– Ну и что?

– А обычно в это время ослы уже выпряжены и отдыхают. Там кого-то ждут, чтобы показать, как работает устройство.

– А может, в нем что-то сломалось, и его чинят, – возразил я, чем очень огорчил Гамида.

Но прав оказался он.

Помощник Евера стал выбегать на крыльцо со светильником и подавать им знаки – поднимать вверх и вниз, отводить в сторону, словно хотел кого-то приманить и встретить. Вообще помощников у него было трое: тот, которого мы уже запомнили, пришедший из Другой Башни, и двое молодых. Кто-то даже говорил, что один из резчиков по дереву уговорился с ним и остался в доме счетного устройства. Но нас это не касалось, и мы вопросов не задавали.

Было уже заполночь, и я клевал носом, когда Гамид толкнул меня.

– Слышишь? – спросил он.

– Ага, скрипит… – пробормотал я.

– Копыта по камню простучали, дурень…

На крыльцо вышел человек со светильником, и мы увидели, как спешиваются два всадника, один – высокий плечистый мужчина, другой – малого роста, с головой, обмотанной тонким покрывалом. Они поднялись по ступеням, и стали видны лица.

– Это Таш, – прошептал я.

– Ну и что? – спросил он.

– Но это же Таш!

– Тихо. Не она мне нужна. Тихо…

Я не узнавал Гамида. Он был спокоен так, словно совсем недавно не охотился за этой женщиной с ножом.

– Хорошо, что она приехала. Значит, в Другой Башне разумные уже знают про наше счетное устройство и про его успехи…

– Но она же в этом ничего не смыслит. Она – женщина…

– Ей и не надо смыслить. Ее прислал Авенир – договориться…

– О чем?

– Потом скажу. Видно, у нас тут очень хорошее устройство, если Авениру хочется узнать о нем побольше. И Евер Сати – настоящий разумный…

– Ну и что?

– Ничего. Идем спать.

Мне не нравилось, что он слишком много обо всем думает, да еще говорит загадками. Раньше мы всё прямо друг другу высказывали. Он не мог бояться, что я кому-то разболтаю: мы шестеро по-прежнему держались вместе и с посторонними откровенных разговоров не затевали. Разве что с носильщиком Абдадом я волей-неволей подружился. Он был такой же простой парень, как мы, только немного старше.

Еще мы восстановили приятельские отношения с тремя парнями из Нашей Башни. Они, как и мы, были из одной деревни и называли друг друга братьями. Мы даже слыхали про эту деревню, она была к югу от нашей и называлась Армиль-Телль. Это был тот самый Армиль-Телль, жители которого деда на козе женили. Сперва мы угостили их пивом, потом они – нас.

Им очень хотелось узнать про Другую Башню, и мы им рассказывали про Трубу, про крестовину, которую ослы вращали в Трубе, про связки табличек с новостями и про печатное устройство тоже.

– Сколько же табличек в хранилище? – спросили они, имея в виду то хранилище, которое построено возле здания для счетного устройства Самариаха. А оно было немалой величины – сто шагов в длину, не шутка! И, насколько я знал правила хранения, там стояли длинные полки с длинными ящиками, по пять полок в высоту.

– Их там сотни сотен, – ответил Левад.

– Наверно, очень трудно найти нужную?

– Когда им понадобится найти таблички с нашими договорами на десять лет, чтобы сунуть их нам в нос, поверьте, таблички найдутся очень быстро! – вдруг воскликнул Гугуд с такой злостью, что те парни растерялись.

– Это правда? – спросили они Тахмада, которого привыкли считать нашим старшим.

– Правда, – согласился он. – Там очень много про нас, на тех табличках. Ведь подрядчики сдают их туда, и можно узнать, сколько денег мы получили.

– Это что же получается? – спросили они. – Если мы что-то сделаем не так, они смогут узнать, кто мы, откуда мы, и послать человека к нашим старикам, чтобы нас прокляли?

– Вряд ли, – ответил Тахмад, но как-то неуверенно.

– Они положат таблички в храме Тиамат, чтобы все на них наступали, – хмуро сказал Абад.

– И это вряд ли, – возразил Тахмад, но вид у него был унылый.

– Но вот что на самом деле опасно – наши договоры на десять лет. Если мы начнем требовать заработанные деньги, Бешеный Пес может взять их в хранилище, отнести их в Вавилон, к судьям, и за нами пришлют солдат, и вернут нас к Зубастому. Что вы на это скажете, братцы? А, Субат-Телль? – полюбопытствовал Гамид.

– Так и будет, – согласился я. – Хозяин нашел хорошее место для башни, но недостаточно далеко от Вавилона.

– А далеко ее ставить нельзя, разве ты не понял? Башни и город связаны, башни кормят те храмы, которые дают деньги на постройку. Откуда, думаешь, у твоего хозяина взялись те деньги, с которыми он начал дело? Ему дали их те, которым Другая Башня как камень в глотке! – воскликнул Гамид. – Если бы мы всё это знали раньше, когда нас, деревенских дурней, вели в Вавилон!

– Нужно найти договоры и уничтожить их, – решил Тахмад. – Их для того сюда привезли, чтобы держать нас в руках, и если что – отправить в Вавилон, чтобы нас там судили.

– В хранилище столько табличек – как понять, которые наши? – ехидно спросил Гамид.

– Там еще три корзины табличек проклятой Тиамат, – напомнил Гугуд. – И они лежат рядом с табличками, на которых имена Мардука и Асторет, и нет смелого человека среди служителей счетного устройства, чтобы разбить их, а осколки выкинуть!

– Среди служителей устройства – нет, но, может, найдутся другие смелые люди, – ответил ему Гамид, как всегда, загадочно.

– Видите, парни, в какую беду мы попали, когда поставили свои печати на договорах? И вот нам плохо, – сказал Тахмад. – Нам тут очень плохо.

И мы все его отлично поняли.

– Все-таки в Нашей Башне было гораздо лучше, – пробормотал я.

– Домой хочу, – прошептал Абад. – К маме…

– Нельзя домой, – вздохнул Левад. – Договоры. Найдут – убьют. Вообще никуда нельзя. Всюду – проклятые башни… А мы бессильны…

– Нет, нет, нет! – выкрикнул Гамид и ударил кулаком по столу. – Нам только кажется, будто мы бессильны!

Тахмад лишь рукой махнул.

– Что же делать? – спросили те парни.

– Не ставить печати на договорах! – закричали мы.

– Но у нас нет никаких печатей!

Мы разом вздохнули.

Рассказывать им про башню Элиава, в которой на самых верхних ярусах деньги, а на нижнем – простые парни с тачками, мы не стали. Они и так услышали слишком много гадостей и затосковали.

Прошло еще немного времени. Мы с теми парнями сдружились. Мы уже имели опыт и хотели им помочь, чтобы они не делали наших ошибок. А им Новая Башня нравилась всё меньше. Особенно не нравилось, что деньги не выдают, как в Нашей Башне, каждый вечер, а заносят знаками на таблички, таблички же обжигают и сдают в хранилище. Чтобы взять кувшин пива, нужно было пойти к пивовару с человеком, умеющим писать, чтобы он на табличке отметил, сколько пива выпито, и пивовар по ней мог потом получить деньги. Но где и от кого получить, мы уже не понимали. Что-то понимали Элиав и Алам – оба разъезжали вокруг башни нарядные, завели себе золотые ожерелья. Мой бедный хозяин тоже ничего не понимал. Ему, привыкшему тратить деньги на любимые пирожки, теперь почти не приходилось лакомиться, ведь не станешь ради каждого пирожка гонять Бурче к печам.

Наступил тот самый вечер.

Стемнело. Я поссорился с Лиш, помирился, проводил ее, поцеловал и пошел к шатру хозяина – укладываться спать. Там меня ждал Абад.

– Что делать? – спросил он. – Нужно как-то договориться и провести обряд, иначе будет плохо.

– А что случилось?

– Реш беременна.

– Ого! Идем к Тахмаду. Как это ты?!

– Сам не знаю. Сидели на берегу канала, и вот…

– И что – так, сразу?

– Нет… потом еще ходили к каналу…

– Это у тебя получается только возле канала? – спросил я, сильно недовольный Лиш: вот ведь Реш не бубнила про обряд, а согласилась, моя же красавица – ни в какую!

– Да…

– А в других местах пробовал?

– Нет… И отстань, и без того плохо…

Тахмад и Левад сидели за пекарней. Там плотники сколачивали скамейки и выставляли их, так что можно было спокойно посидеть и потолковать, тем более до нашего шатра десяток шагов. Все уже знали, что это наше место. И плотникам было спокойнее – пока мы сидим на скамейках, никто их не утащит.

– Что случилось? – спросил Тахмад.

– Вот, – я показал на Абада. – У него хорошая новость.

– Плохая, – буркнул Абад.

– Почему?

– Я не хочу, чтобы ребенок родился в Новой Башне.

– Это как?? – спросили Тахмад и Левад.

– Я ее ненавижу.

– Ребенок… – прошептал Тахмад. Вообще-то ему, как старшему, следовало первому завести сына.

– Наш ребенок, – поправил Левад.

Мы заговорили разом – поздравляли Абада, хлопали его по плечам, обещали подарки сыну. Наконец он улыбнулся. И тут подбежал Гугуд, который в эту ночь караулил дом счетного устройства вместе с Гамидом.

– Скорее, Гамид зовет! – крикнул он.

– А что такое?

– Зовет! Туда, в дом, вошли Таш, Ровоам Бубу, Амалек Бади, Агенор Лути…

– Таш? – переспросил Тахмад. – Идем, не то он ее убьет…

– Не убьет, – сказал я. – Она ему больше не нужна. Но идти надо.

Гамид был там, где обычно, – за большой кирпичной кучей.

– Они приехали на прекрасных ослах. Ослы вон там, в загоне. А вот это – мост.

– Что с тобой? – заботливо спросил я. – Ты здоров? Это же дом, а не мост.

– Я про счетное устройство. Оно – мост между нами и обманом. Оно – и еще хранилище. Помните башню Элиава? Не будет их – и обман нас не коснется! И всё станет по-прежнему – как в Нашей Башне, труд и деньги, труд и деньги, и ничего между ними!

– Чего ты хочешь? – спросил Тахмад.

И тут Гамид запел.

– Мы идем, мы идем, мы козу с собой ведем… – очень тихо запел он. И оскалился так, что Бешеный Пес, увидев этот оскал, тут же отдал бы ему свою шапку с крокодильими челюстями.

– Мы идем, мы идем, – так же тихо присоединился к нему Абад. – Мы мешки с собой несем…

– Мы идем, мы идем, палки мы с собой несем…

– Мы идем, мы идем, камни мы с собой несем…

– Нет, не камни, – сказал Гамид. – Я знаю, что нам нужно… За мной, Субат-Телль, только тихо…

– Ты обменял свой разум на ослиный? – спросил Левад.

– Нет, мой разум на месте. Просто сейчас дверь наконец открыта! Они ведь всё время ходят взад-вперед, и пьют изюмное вино на крыльце, и брызгают им через забор на крестовину…

– Приносят жертву Тиамат. Они приносят крестовину Мардука в жертву Тиамат, – сказал Абад. – И устройство теперь – раб Тиамат. Ну, чего мы ждем? Мы идем, мы идем, бревна мы с собой несем..

– Мы идем, идем, идем, гибель мы с собой несем…

Сарай, в котором хранились всякие строительные орудия, был совсем рядом. Гамид, видно, там уже побывал, – он сразу повел нас в дальний угол, где лежали уже ненужные кувалды.

– Нас узнают, – сказал Левад.

– Думаешь, кто-то из них видел наши лица? Они видели только наши спины в грязных туниках, склоненные над тачками, – возразил Гамид. – Абад, вот тебе самая большая.

– Узнают.

– Не узнают, клянусь гневом Мардука. От хранилища останутся одни осколки…

Дверь действительно была нараспашку. Я заглянул первым и увидел край счетного устройства, а также радостных людей с высокими кубками.

Это были Евер, его помощник Муртак, Агенор, Амалек, Ровоам и, конечно же, Таш. Я вытянул шею и увидел еще двоих – Бешеного Пса и Бубука.

– Ну вот, теперь ты видишь, какое у нас удачное счетное устройство? – говорил Евер Бешеному Псу. – Оно одно такое на всю страну. Единственное! Неповторимое! У нас так подобраны таблички и так продуманы их сочетания, что повторить это вряд ли удастся – только полностью скопировать, и то – под нашим присмотром. Я никогда еще не был так счастлив, как сейчас!

– И я, – сказал Амалек. – Клянусь священным скрипом нашей крестовины! И самой страшной рожей Тиамат!

– И я! – сказал Ровоам. – Что эти чудаки говорят про женскую любовь? Ни одна женщина не даст такого счастья, вы уж мне поверьте!

– Я поговорю с Аламом, чтобы храм дал вам денег, – пообещал Бешеный Пес. – А устройство дивное! Слава прекрасной Тиамат, что в мире, созданном из ее плоти, живут такие разумные люди.

– Отступаем… – прошептал Тахмад. – Они не дадут нам разрушить устройство. Подождем, пока эти уедут…

– Слава разуму, который торжествует победу, – ответил Бешеному Псу Агенор. – Вот это всё – победа разума, друг мой. Победа таланта, победа любви к своему ремеслу – ты понимаешь меня?

– Поскольку всё это происходит в теле мудрой Тиамат, то это и победа Тиамат, – заявил Бешеный Пес. – И за нее следует выпить.

– Пусти, – сказал мне Абад. – Мне надоела Тиамат! Эй, эй, Субат-Телль!

Мы с Левадом не успели его удержать. А Гамид вдруг резко распахнул перед ним дверь.

Абад ворвался, стремительный, как четыре боевых ветра Мардука! Когда надо, он двигается очень быстро, – и он оказался возле счетного устройства, и замахнулся кувалдой, и обрушил ее на зубчатое колесо и торчащий прут с нанизанными табличками. Раздался треск, хруст, всё полетело в разные стороны, а он с разворота ударил счетное устройство в деревянный бок.

– Безумец! – закричал Ровоам. – Держите безумца!

Он был ближе всех к устройству и кинулся между ним и Абадом. Он хотел схватить Абада за руку, но тут вперед выскочил Гамид и ударил Ровоама кувалдой по голове. Тот рухнул.

Я окаменел, Левад и Тахмад тоже окаменели, но Гугуд словно этого знака и ждал.

– Бей разумных! – крикнул он.

– Левад, Вагад, в хранилище! – приказал Гамид, а мы, не в силах пошевелиться, смотрели, как падают Агенор и Амалек.

Я никого не хотел убивать!

Когда я увидел лицо Таш прямо перед собой, я крикнул ей: «Берегись!»

Но было уже поздно.

– В хранилище, дурень! – заорал вдруг Левад. Я никогда раньше не слышал, чтобы он так орал. Но ему нужно было заглушить крики. И он погнал меня перед собой, тыча в поясницу кувалдой. Мы вбежали, увидели полки, и нам показалось, что справиться с табличками может только царское войско.

– Это всего лишь работа, – вдруг сказал Тахмад. – Мы когда-нибудь боялись работы?

И мы выворачивали ящики на пол, и били по табличкам кувалдами, и крошили их в пыль, а ряды полок всё не кончались.

Знать бы, где договоры, думал я, знать бы, где договоры…

И опрокидывал очередной ящик.

Вскоре к нам присоединились Гамид, Гугуд и Абад.

– Живо, живо, живо, – повторял Гамид. – Они не успели поднять настоящий шум, но мальчишка визжал… живо, живо, живо…

Абад додумался – он с корнем выдирал из опор доски полок и опрокидывал разом по десять ящиков.

Вшестером мы прошли сто шагов хранилища очень быстро.

– Всё, – сказал Тахмад. – А теперь уходим.

Нам пришлось пройти через помещение, где было счетное устройство Самариаха. От его высоко вздымавшихся сооружений остались одни обломки, и только полосы плотной ткани и веревки, что тянулись от крестовины, свешивались из дырок в стене.

Я не хотел смотреть на мертвые тела, но одно всё же увидел.

Это был Бубук.

– Идем, идем, – говорил Гамид. – Я обещал, что нас не узнают, и нас не узнают. Некому узнавать. Главное – поскорее покинуть этот дом. Да не тащите вы с собой кувалды, дурни…

Мы вышли и побежали вслед за ним. Мы оказались с другой стороны Новой Башни, забрались в сарай каменотесов и долго молчали.

– Если нас узнавать некому, то мы можем идти в свой шатер, – сказал Абад.

– Ты хочешь вернуться в шатер? А что ты будешь делать завтра? – спросил Гамид.

– Гонять тачку, что же еще…

– Нет, брат. Строительство башни прекратится. Вот увидишь.

– Почему? – спросили мы.

– Те, кто строят, поймут – следующими будут они. И больше нет счетного устройства, на котором твой хозяин, Вагад, каждый день выверял свои расчеты. Надо уходить, братья.

– Пусть сперва заплатят нам то, что задолжали, – возразил Тахмад.

И тут Гамид рассмеялся.

– Ах вы, мои ненаглядные дурни! Да они вообще никогда и никому ни за что не заплатят! Ведь не сохранилось ни одной таблички с записью, кто и сколько должен работникам! Вы сами их перебили! Договоров больше нет, но и тех табличек нет! Даже если бы они и были – Элиав придумал бы способ не платить нам денег, потому что он их давно присвоил! Ждать этих денег мы бы могли до того дня, как вернутся люди из Бибир-Телля, которые ушли ловить зеленую ворону. Зато мы погубили храм Тиамат, который все свои деньги вложил в Новую Башню. Слышишь, Абад?

– Тише ты, – одернул Гамида Тахмад.

– Нас некому узнать, но не так уж далеко Другая Башня, а в ней – Авенир Бакти, который сразу догадается, кто погубил Таш. Ты это хоть понимаешь? – спросил я.

– Мы вообще ничего не получим?! – вдруг возмутился Абад. – Тогда что же мы тут делаем?

– Очень правильный вопрос, – поддержал его Гугуд. – Но я-то знаю ответ…

– Вы хоть понимаете, что мы сделали доброе дело? – спросил Гамид. – Мы разрушили башню Элиава. Счетное устройство больше не будет подпирать собой ярусы лжи и хитростей. Некому построить его заново. Я нарочно ждал, пока они соберутся все вместе. Евер так хвастался своим устройством – Ровоам и Амалек обязательно должны были приехать, чтобы посмотреть, и Агенор с ними. Я знал – в них сильнее всего любопытство.

– Откуда ты мог это знать? – спросил я.

– Когда человек днями и ночами возится с этим проклятым счетным устройством, он сгорает от любопытства, что же из всего этого получится. Помните, как мы строили дома из камушков, выкладывая их не так, как кладут настоящие дома? Нам было любопытно, что получится.

– Мы же были детьми… – попытался возразить Левад.

– И когда мужчина ложится с женщиной, он не только хочет ее, ему любопытно…

– А ты откуда знаешь?! – спросили мы.

Он только рукой махнул.

– И как? – опять спросили мы.

– Я удовлетворил любопытство, – холодно ответил он, и больше спрашивать мы не стали – всё и так было ясно.

Опять некоторое время все молчали. Первым заговорил Гамид.

– Отчего вы тоскуете, как люди из Хаамат-Телля на похоронах старого верблюда? – спросил он. – Вы жалеете о том, что мы сделали. Да ведь боги на небесах довольны – сломан мост между нами и обманом! Обман до нас не доберется! Больше не будет счетного устройства, не будет никогда! А строить новое некому. Мы их всех истребили! В Вавилоне больше не будет устройства из табличек на ослиной тяге, никогда не будет, понимаете?

– Знаем, знаем, это мы уже слышали, – перебил его Левад. – Больше ты ничего не хочешь сказать? Это единственное, что ты способен выкрикивать, как ученая птица?

– Я сдержал слово, Левад, никак не могу этого объяснить тихим голосом. Помнишь, я говорил – мы сами не знаем на что способны? Ну, теперь видишь, на что мы способны, если нас рассердить? Пусть они строят, возводят, выдумывают, а мы придем с кувалдами. И ничего не останется – один песок летящий. И победители – мы! Мы всем доказали, что нас нельзя обманывать!

– Да! – рявкнул Абад. – Эй, эй, Субат-Телль!

– В твоих рассуждениях что-то не так. А что – я не могу понять, – тихо сказал Левад.

Я похлопал его по плечу, потому что и сам думал так же. Но отступать было некуда – об этом позаботился Гамид.

– Я это сам придумал! – гордо произнес он.

– Когда искал способ убить Таш? – вдруг спросил я.

– Какое твое дело!

– Нам надо поскорее уходить, – сказал Тахмад. – Если бы среди этих людей не было Таш – никто бы не подумал на нас. Вагад прав: очень скоро тут будут люди из Другой Башни.

– Да, конечно. Я так и задумал, – совершенно спокойным голосом ответил Гамид. – Иначе мы бы никогда отсюда не вырвались. А теперь – если мы хотим остаться в живых, то мы уйдем. И власть башен над нами кончится. Или кто-то хочет остаться? А, Субат-Телль?

– Мы простые деревенские дурни, но не до такой степени, – за всех ответил Левад.

– За нами будет погоня. Наше счастье в том, что они нас считают дурнями. Они решат, будто мы побежали домой. Но мы уйдем в другую сторону. Я лазил на самый верх Трубы и высмотрел дорогу. Там есть место, где пустыня довольно близко подходит к полям. Но она не может быть большой, слишком близко река и каналы. Это язык пустыни, он вдается в орошенные зеленые земли, и вряд ли он слишком широк. Вот туда мы и пойдем. Там нас не станут искать. Мы пересечем его…

– И куда мы выйдем? – спросил я.

– Не знаю. Думаю, что к землям, на которых можно жить. А ты знаешь другой путь?

Другого пути я не знал. Да и никто из наших тоже.

Мы с Абадом пошли будить девушек, Лиш и Реш. А Левад и Тахмад пошли за ослами. Мы решили взять тех, что вращали крестовину. Гугуд рассудил так – старый осел, который много лет ее вращал, привык ходить по кругу, но эти – молодые, и их впрягли в ярмо совсем недавно. Притом для счетного устройства купили крупных и сильных животных, а нам именно такие нужны. Кроме того, мы взяли ослов, на которых приехали Таш, Агенор, Амалек и Ровоам. По нашим законам мы были наследниками их хозяев.

– Еще нам нужны хотя бы три верблюда, – сказал Гамид.

– У нас не так много имущества и продовольствия.

– Они не только для имущества.

– Не случится ли беды, если мы возьмем тех ослов? – спросил я. – Все-таки крестовина принадлежит Мардуку…

– Не случится, – успокоил Гамид. – Помнишь, как объяснял Элиав? Башня, на первом ярусе – мы, на втором и третьем – счетное устройство, будь оно неладно, выше – хитрости и обманы, которым оно подчиняется, а на самых высоких ярусах – большие деньги. Чего в этой башне недостает?

– Откуда мне знать?

– Ну да, пока считаешь себя дурнем – говоришь себе, что знать неоткуда, и остаешься со своей дурью! – вдруг разозлился он. – А ты подумай, подумай! Чего недостает? Вспомни картинку, которую рисовал твой хозяин! Ну? Что было на картинке и чего нет в башне Элиава?

– Храмов? – неуверенно спросил я.

– Да, храмов. Но хотя он не сказал, где они, понять несложно. Если на самых верхних ярусах большие деньги, то храмы – под ними. Вот и всё. И не беспокойся. Крестовина Мардука и страшные рожи Тиамат потому и не погубили друг друга, что у них общий хозяин, который запретил им ссориться. И Мардук, и Тиамат – под деньгами!

– Что ты такое несешь?! – закричал я в ужасе.

Ведь если Мардук слышит – его горячее дыхание спалит Гамида! А Тиамат еще добавит!

Он не ответил, а смотрел на меня с каким-то любопытством.

– Ну? – спросил он наконец. – Правильная башня получается?

– Дурень… – прошептал я. Я хотел сказать – дурень тот, кто забивает себе голову такими опасными вещами.

И он не стал возражать.

– В твоей жизни больше нет Мардука? – спросил я его, когда мы мастерили из своих одеял седла для ослов.

– Я думаю, он когда-нибудь вернется.

Ко мне подошла Лиш с мешком вяленого мяса и другим, где были «деревянные» лепешки.

– Давай возьмем с собой Нуш-Нуш, – сказала она. – Будет кому-нибудь женой. Она хорошая девушка, работящая.

– Где она? – спросил я.

– Вот. Это она принесла лепешки и муку.

– Что ты ей сказала? – забеспокоился я.

– Сказала, что нам надоело, и мы уходим.

Я хотел спросить, не начнет ли эта Нуш-Нуш по дороге ныть и причитать про деньги, которые ей осталась должна новая Башня. Но удержался.

Гугуд где-то стянул прочные веревки, чтобы увязать груз. Абад притащил лопаты и кирки. И все мы двигались и действовали так бесшумно и слаженно, словно один человек с двенадцатью руками быстро и споро собирался в дорогу.

– Нужно еще кое-что прихватить, – сказал Гамид. – Как раз для этого груза нужен верблюд. Вагад, это твой хозяин.

– На что он нам? – удивился я.

– Он нужен больше, чем ты можешь вообразить. К тому же без него строительство Новой Башни прекратится, начнется переполох, люди разбегутся, и всем будет не до нас.

Я не очень понял и посмотрел на Тахмада. Тахмад кивнул, и мы с Абадом пошли за хозяином.

Мы сунули ему в рот свернутую головную повязку, завернули его в одеяло, связали, Абад взвалил его на плечо, а я разбудил Абдада.

– Мы уходим, братец, – сказал я ему. – Ты можешь пойти с нами. Мы будем рады тебе.

– С кем же я буду носить хозяина? – огорчился он. – Я привык к тебе, Вагад.

– Хозяин едет с нами.

– Он обменял свой разум на ослиный?

– Нет. Но тут мы его не оставим. А тебе, когда ты останешься один, будет трудно. Мой тебе совет – собирайся.

Пока мы с Абадом выносили связанного господина Осейфа, а Абдад собирал свои вещи, Гамид разбудил тех троих парней, с кем мы подружились. Уж что он им сказал – я никогда не узнаю, но они тоже собрались очень быстро.

– Мы не хотим служить храму Тиамат, – сказали они, когда Гугуд стал выводить ослов. И этого было довольно.

Теперь следовало двигаться очень быстро. Мы погрузили на верблюда связанного господина Осейфа, сели на животных сами и, не оборачиваясь, отправились в путь.

До рассвета мы ушли так далеко, что перестали видеть Новую Башню.

Мы шли от новолуния до середины уходящего месяца. Мы по очереди следили за господином Осейфом. Но, миновав язык пустыни, мы развязали ему руки. Теперь бы он уже не убежал – в одиночку ходить по пустыне опасно, там водится всякая нечисть, одни змеи чего стоят, нас десятеро крепких парней, три здоровые девчонки, и то мы побаивались.

– Зачем вы это сделали, ослятки мои? – спрашивал он. – Вы хотели моей смерти? Вы этого добились! Я не смогу жить без Новой Башни! В ней – моя душа!

Но он всё не умирал и не умирал.

Наконец мы вышли к сухому руслу реки, на дне которого бежал ручей. Гугуд поехал вверх по течению и сказал, что там источник, пальмы и зелень. Мы пришли туда отдохнуть. Место было очень приятное.

Гамид спросил Осейфа:

– Тут можно ставить башню?

– Я так и знал! – обрадовался он. – Я чувствовал! Ну конечно, вам нужна Своя Башня! Жаль, конечно, что вы не дали мне достроить Новую Башню, но она с самого начала возводилась неправильно – нельзя было вступать в союз с храмом Тиамат! Теперь я понял свою ошибку, и следующая башня будет безупречной!

Тут он замолчал и огляделся по сторонам. Очевидно, он искал другой храм, где взять деньги, но на расстоянии в десять переходов другого храма не было.

Тогда мой старый хозяин с надеждой посмотрел на Гамида.

– Отвечай, наставник, – сказал Гамид. – От твоего ответа многое зависит.

Господин Осейф походил, вырыл на берегу ямки, спустился к воде, поднялся и доложил:

– Можно, только не очень высокую, ярусов в десять. Стыд и срам ставить такую башню! А вот если подальше, вон там, в сотне шагов, где под песком, возможно, есть камень…

– Стыд и срам, – согласились мы. – Едем дальше!

Мы переправились через речку и шли еще три дня. Наконец мы попали в другую приятную местность с рощами и источниками.

– А тут можно ставить башню? – спросили мы господина Осейфа.

Он побродил, потопал ногами, понюхал землю и сказал, что можно, и это очень хорошее место, тут хорошо встанут и тридцать ярусов, вот только людей придется звать издалека, а что касается денег…

– Идем дальше, – сказал Тахмад.

И мы шли еще четыре дня, и вышли к реке, которая текла с запада на восток. Возможно, это была та самая, на которой стоял Вавилон. Мы спустились ближе к устью, где река разделялась на несколько рукавов, и дальше идти уже не имело смысла – устье заросло высоким тростником.

– Может быть, здесь можно возвести башню? – спросили мы старика. – Вот именно здесь, в полусотне шагов от реки?

– Ни в коем случае! – воскликнул господин Осейф. – Она сползет в реку, тут же сплошной песок и ил, только безумец ставит дома на песке! Дома можно ставить там, подальше, а тут – шатры, только шатры!

Что-то шевельнулось у моих ног, и я увидел змею, неторопливо ползущую к реке. Она была толщиной, как мое запястье.

– Вот и прекрасно, – ответил Гамид. – Парни, расседлывайте ослов и верблюдов! Размечайте участки – кто где поставит шатер! О домах подумаем потом.

В прибрежных тростниках послышался звериный рык. Он был как рык льва. Ему ответил другой зверь. Похоже, они собирались подраться.

– Вагад… – прошептала Лиш, с ужасом глядя на свою руку. На руке сидела многоногая тварь длиной в палец.

– Пусть девушки пройдутся вокруг и посмотрят, где быть пастбищам, а где огородам, – бодро продолжал Гамид. – Потом нужно будет проехаться по окрестностям – здесь зеленая земля, наверняка поблизости есть деревни, где можно взять невест. Мы пришли, парни. Вот здесь мы и будем жить.

Рига,

апрель 2010 г.