Текст книги "Аметистовый блин"

Какими доводами Сашка внушил им, что нечистая сила тут ни при чем, Сережа уточнять не стал. Довольно было и того, что кристалла нужного размера не получилось. Бывшему энергетику не удалось до необходимой степени очистить раствор. И все, что он смог предъявить, была жалкая тощая друза, самый крупный кристаллик на которой был длиной в два миллиметра.

Лилиана вздохнула, глядя в спичечный коробок с унылой друзой.

– Обидно, – сказала она. – Соль – хоть безопасная…

Сережа насторожился. От ведьмы-самоучки всего можно было ожидать.

– А вы из чего выращивали? – строго спросил он.

Ведьма горестно махнула рукой. И вздох испустила тяжкий – как если бы всех родных похоронила. Но, в отличие от Маркиза-Убоища, краткий.

– Да уж нашла из чего… – с этими словами она раскрыла сумочку и достала из бумажки великолепный ярко-синий кристалл, имевший в сечении форму скошенного креста, с ровными сверкающими гранями. Величиной он был не меньше чем с куриное яйцо.

Из кристалла торчала темная палочка, послужившая затравкой.

– Вот это да! – восхитился Сережа. – Что же вы молчите?… То, что нужно!..

– Не трожь! – рявкнула ведьма. И бережно завернула сокровище в бумажку.

История этого кристалла была еще сквернее.

Вспомнив, как экспериментировала с одноклассниками много (а в самом деле, сколько?) лет назад, Лилиана отправилась в хозяйственный магазин. Естественно, принарядившись. В черном, стало быть, блузоне, в широченных шерных шелковых штанах и с тремя ожерельями на шее. По два браслета на каждой руке, парадные серьги до плеч – это само собой. Да – и поверх блузона черный же ажурный жилет, подол которого был не ровный, как у заурядных женщин, а хвостатый. Словом, вопиющая элегантность.

И вот вплывает эта элегантность в хозяйственный магазин – и не в приличный магазин, а в лавку на рынке, где даже манекенщице трудно было бы развернуться между прилавком и стендом с граблями и лопатами. И говорит Лилиана вылупившейся на нее продавщице:

– Добрый день! Мне нужен такой синенький порошок, вроде той синьки, которая для стирки. Я забыла, как он называется, но он – такими маленькими крупиночками.

Продавщица кое-как приходит в чувство и спрашивает с неподдельным ужасом:

– Медный купорос?!?

– Да, да! – со столь же неподдельным восторгом отвечает Лилиана. – Это он!

И хватает протянутый пакет наманикюренными пальцами. А маникюр у ведьмы и вообще-то – своеобразный, в тот же день был и вовсе загадочный. На покрытых белым лаком ноготках – черные иероглифы.

– Вам для чего? – окончательно ошалев, спрашивает продавщица.

– А в самом деле… – и в больших глазах Лилианы, как Сережа легко себе представил, зажглось детское любопытство. – Для чего он нужен?…

Лилиана честно призналась, что на этот вопрос ответа от продавщицы не получила. Бедная женщина онемела до такой степени, что не сразу сообщила и цену товара.

Придя домой, Лилиана развела на кухне примерно такой же свинарник, как отец Амвросий. Вот только что не было у нее бдительных богомольных старушек, приходящих по утрам с домашними постными пирожками. И затравкой послужила ободранная веточка.

Синий кристалл вырос буквально на глазах. Лилиана уже предвкушала, как явится к Сереже с триумфом, но тут в дверь позвонили.

Пришел…

А вот кто пришел – этого Сережа так и не понял. Что-то глубоко личное связывало ведьму с гостем, и именно Сереже не полагалось питать по этому поводу ни малейших подозрений. Однако они возникли – сопоставив детали, Сережа обнаружил, что возней с кристаллом Лилиана занималась днем, гость прибыл вечером, а свое мудрое слово изронил почему-то утром.

Слово же было таково:

– Выбрось немедленно эту отраву!

После чего гость доходчиво объяснил Лилиане, что не напрасно у нее при варке перенасыщенного купоросного раствора так нестерпимо першило в горле. Прелестный синий порошочек вообще-то служил огородникам для борьбы с вредными насекомыми.

Ядовитый кристалл лег на стол рядом со спичечным коробком.

– Итак, имеем два прокола, – подытожил Сережа. – Вы, Леонид Борисович?

Он обратился к Маркизу-Убоищу подчеркнуто вежливо, не желая выказывать своего подлинного отношения к раскаявшемуся алкоголику.

– Крах всего, – сообщил Маркиз-Убоище. – Напрасно потраченное драгоценное время.

– На что потраченное?

– На поиск вещи, в нашем мире не существующей.

– В ином мире, выходит, существующей?

– Увы!

Сережа и Лилиана переглянулись, а встревоженный отец Амвросий быстренько перекрестился.

– Саш, это по твоей части, – неуверенно произнес Сережа.

– Выходит, по моей, – без большого энтузиазма согласился бывший энергетик и развернулся к алкоголику. – Послушайте доброго совета, нечего вам искать в иных мирах. Это лишь с виду – блистательный соблазн, а на деле – обычное искушение. И так называемые выходы в астрал, встречи со светящимися существами…

– Так и я в нем ничего искать не собираюсь! – обиженно воскликнул Маркиз-Убоище. – Сами же сбили меня с толку!..

– Кто, я?!? – хором спросили Сережа и отец Амвросий.

– Вы! – Маркиз-Убоище светским жестом указал на Сережу.

Сережа расправил плечи.

Обычно, когда он это делал, всем в комнате сразу становилось мало места. Особенно тем, кто нарывался на знакомство с увесистым кулаком. Однако Маркиз-Убоище не дрогнул – что свидетельствовало либо о безмерной отваге, либо о том, что проклятого алкоголика почему-то до сих пор очень мало били.

– И как же я сбил вас с толку, Леонид Борисыч? – поигрывая мощнейшими грудными мышцами, осведомился атлет.

– Сами же говорили – теоретически из всякого раствора возможно вырастить кристалл! Ну вот, я и решил, что водка – тоже своего рода раствор…

– Кристалл из водки? – отец Амвросий изумился до чрезвычайности, хотя – чего другого можно было ждать от Маркиза-Убоища?

– Если бы удалось его получить, это был бы идеальный десантный кристалл! – отвечал филармонический артист, и логику его рассуждения заговорщики уловили сразу. Попав в воду, такой кристалл растворился бы моментально – что от него и требовалось.

– Погоди, Сашка, погоди! – идея Сережу заинтересовала настолько, что он, выпивший за всю свою жизнь хорошо если полтора литра этой самой водки, ощутил бестрепетную готовность погрузиться в алкогольное десантное средство, даже с риском оказаться в бассейне пьяным вдрызг.

– А чего тут годить? – бывший энергетик вдруг развеселился до такой степени, что захихикал. – Знаешь, что Леонид Борисыч выяснил? Если только вообще выяснял? Ну, чеши репу!

И красавец-батюшка подмигнул Лилиане, прижав впридачу пальчик к губам, как будто ведьма хоть что-то смыслила в химии.

Сережа даже в бытность любознательным студентом химию наукой не считал. В его понимании она была лишь способом классифицировать возможные и невозможные вещества окружающего мира. Даже когда одноклассники устраивали взрывы в кабинетах химии, он не заинтересовался самодельными взрывчатками. И потому проказливая физиономия отца Амвросия повергла его в тщательно скрываемый трепет. Сейчас он, пуленепробиваемый атлет-интеллектуал, имел все шансы блистательно опозориться, да еще в присутствии женщины.

– Ты хочешь, чтобы я разобрал процесс на молекулярном уровне? – с напряжением изобразив живейшую заинтересованность, спросил Сережа.

Тут уж смутился отец Амвросий. Бывший энергетик понятия не имел, что может знать бывший электронщик про молекулярный уровень. А сам он тоже порядком подзабыл институтскую программу.

Лилиана пришла на помощь бывшему избраннику.

– А нельзя ли попроще? Леонид Борисыч, так что же у вас получилось? Вы что – пробовали изготовить перенасыщенный спирт?

– Какой спирт? – глаза Маркиза-Убоища вспыхнули нехорошим любопытством. Очевидно, обычный девяностошестиградусный его уже почему-то не устраивал. – Это – как?

– Ну, не знаю! Наверно, нужно нагреть в кастрюле простой спирт и добавлять туда понемногу таблетки сухого спирта…

– Господи, спаси и помилуй мя грешного! – вообразив, очевидно, эту жуткую кастрюлю, завопил отец Амвросий. – Как всегда – с точностью до наоборот! Спиртовой кристалл можно вырастить – но только при сверхнизкой температуре. Порядка двухсот градусов ниже нуля.

– Мне сказали то же самое, – печально подтвердил филармонический артист.

Сережа подумал, что температура порядка двухсот градусов ниже нуля – как раз та, при которой нужно содержать Маркиза-Убоище, чтобы от него вреда поменьше было. А если он при этом еще и будет заточен в спиртовой кристалл, то и обществу выйдет польза, и алкоголику – удовольствие. Но удержал эту мысль при себе.

– Подведем итоги. Имеем – три прокола, – сказал Сережа. – Не густо. Могло быть больше.

Лилиана от возмущения онемела.

– А ты? – сердито спросил отец Амвросий. – Где твой кристалл?

– Я не придумал ничего подходящего.

– А думал?

– Думал.

Сережа не соврал – он пошел в библиотеку, и в то время, как ведьма, батюшка и алкоголик честно экспериментировали, читал научно-популярную литературу по химии для школьников средних классов, здраво рассудив, что более сложную информацию просто не переварит.

– Не по-божески это, – заметил бывший энергетик. – Одни трудятся, рискуя репутацией, а другие ищут отговорки.

– Естественно, – согласилась ведьма-самоучка. – Руководить проще всего.

И метнула огненный взор в алкоголика, призывая его к единению.

Все-таки после изгнания прошло целых три дня плюс визит незнакомца, раскрывшего ведьме тайну медного купороса…

Маркиз-Убоище заулыбался трогательно, потупляя глаза и чуть ли не ковыряя от смущения пальцем узор на клеенке.

– Мы пошли не тем путем, – авторитетно заявил Сережа. – Мы решили изготовить легкорастворимый кристалл исходя из того, что несчастную Данку чертов минерал поработил. Но одно дело – слабая и внушаемая женщина, а совсем другое – мужчина. Полагаю, что я бы против кристалла устоял. И сумел бы из него выйти в любое время!

Данка так же была похожа на слабую и внушаемую женщину, как Сережа – на Маркиза-Убоище. Но поскольку Лилиана ее не знала, а отец Амвросим знал плохо, на уровне двух-трех совместных встреч, то и сошло за чистую монету.

– Свежо предание, да верится с трудом, – из чувства противоречия возразила ведьма. И Сережа понял, что довольно-таки низко рухнул в ее глазах. Спрашивается – из-за чего? Из-за того, что не развел у себя на кухне медно-купоросный бардак!

Лилиана ему была совершенно не нужна. Более того – все известные ему толстушки, потерпев с ним фиаско, начинали смотреть на него свысока и презрительно, как на дурака, что не понял своего счастья. Так-то так… Однако чертова ведьма как бы бросила ему вызов.

Нужно было что-то сделать.

Ждали спасения Данка, Майка и Наследник – который, вероятно, под воздействием алкоголя так и не понял, что с ним приключилось.

И что же предпримет доблестный атлет, краса и гордость тренажерных залов?

Глава одиннадцатая, транспортная

Доблестный атлет, проводив гостей, вернулся в зал. Смутно было у него на душе. Опять же – студент Вадик попытался сменить трос в блочном тренажере и ободрал руку. На то он и студент, чтобы с ним была куча хлопот… Пришлось врачевать. Металлический трос, истрепавшийся в том месте, где проезжает по блоку, в мелкие колючки, – штука неприятная, чреватая занозами и, соответственно, нагноениями.

Сережа по долгу службы обязан был иметь аптечку, и действительно имел, но за полгода от нее осталась одна пластмассовая коробка с красным крестом на крышке. Напрочь забыв, что точно такая же аптечка, совершенно нетронутая, имеется в «гольфике», атлет отправился покупать бактерицидный пластырь.

Тут-то и настигла его мистика.

Неподалеку от тренажерного зала в подвальчике был кришнаитский магазин. Майка давно его заприметила, а когда искала сердолик с белыми прожилками, обязала Сережу раз в два дня туда заглядывать. Чего он, естественно, не делал. Ибо атлеты и кришнаиты, как гений и злодейство, две вещи несовместные.

Ноги сами донесли его до лестницы, рука сама легла на дверную ручку – и опомнился Сережа уже в магазине.

Он сразу же почувствовал себя неловко. Там на сей раз оказалось женское царство. Две почтенные дамы в сари и с желтыми полосками на носах стояли за прилавком. Еще четыре приценивались к курительным палочкам, скляночкам с ароматами и украшениям из резной кости. Как-то неловко было сразу же выскакивать. Сережа, стараясь как можно незаметнее пронести свои выдающиеся плечи, протиснулся к краю прилавка – туда, где в многоэтажной стеклянной горке были разложены камни.

И он – презирающий сквернословие и просторечие, он – всеми силами избегающий женского внимания, он – сдержанный почище гранитной скалы, он – воскликнул в изумлении:

– Во блин!

Поскольку увидел именно блин.

Между ожерельями из прекрасного темно-синего с белыми пятнышками лазурита и серебряными браслетами с бледными рубинами-кабошонами, он увидел три продырявленных диска, диаметром около трех сантиметров, лиловых с белыми разводами. Как есть блины – не хватает лишь грифа с замками и штангиста ростом с два Сережиных пальца.

Женщины, что вели с продавщицами утонченные беседы о Бхагавад Гите, то и дело всуе поминая Кришну, дружно повернулись к нему. На возвышенных лицах нарисовалась крупными буквами фраза:

– Ну, чего еще можно ожидать от качка?!?

Естественно, Сережа не стал объяснять, что качок он лишь с виду, а душа у него – интеллектуальная. Он посмотрел на продавщицу так, что она немедленно обратилась к нему со всей возможной вежливостью.

– Вас что-то заинтересовало?

– Да, – сказал Сережа. – Вот это.

И указал на блины.

– А-а, это… – по голосу продавщицы он понял, что товар какой-то малопочтенный.

– Это – что? – спросил Сережа.

– Прибамбасы, – лаконично ответствовала продавщица.

Среди посетителей тренажерного зала водились и такие, что злоупотребляли прибамбасами. Сережа привык, что так называют браслеты с заклепками, перстни с бычьими черепами и прочие безобразия. Но отшлифованные каменные блины?

– Из чего они? – поинтересовался Сережа.

– Аметист.

А-ме-тист!..

Сережа уставился на крайний слева блин. Да, что-то похожее выложил на стол Наследник, пытаясь воссоздать схему шкатулки. Аметист уже и тогда прозвучал тревожно… Чем-то Сереже понравился камень, то ли ритмом разводов, то ли прорисовкой белых линий, прямо-таки манил и чаровал. А-ме-тист… Он не мог называться иначе. Слово было твердое, мужественное. Имя сочеталось с камнем. А все вместе сочеталось с какой-то прорехой в Сережином подсознании и заполнило ее идеально.

На квадратике бумаги величиной с ноготь была написана цена – и она Сережу вполне устроила.

– Дайте мне вот этот, пожалуйста, – попросил он, доставая кошелек. – И объясните, зачем тут дырка.

– Это же прибамбас. Его носят на кожаном шнурке, – и продавщица, достав такой шнурок, сложила его вдвое, пропустила в отверстие блина петлю и продела в нее концы шнурка, а затем завязала их узлом. Тут Сережа понял, что аметистовый блин полагается носить на шее. Знать бы еще, кому…

Но больше вопросов он не задавал. По совместному с Майкой опыту он знал, что кришнаиты – неутомимые проповедники, и если их невольно спровоцировать на проповедь – двумя часами не обойдешься. Ведь и так было ясно – кришнаитская лавочка торгует этими дырявыми блинами не ради просветления духа, а потому, что они вдруг стали пользоваться спросом у молодежи. То есть – ради презренных рупий, или что у них там в Индии водится?…

Свою добычу Сережа, разумеется, не на шею нацепил, а сунул в карман джинсов. Причем в правый, где и без блина добра хватало. И сделал это левой рукой, так извернувшись локтем вперед, что едва не сшиб с ног двух кришнаиток в штатском.

Отродясь за ним таких выкрутас не водилось. Как человек, привыкший орудовать тяжеленным железом, Сережа был экономен в движениях.

Аметистовый блин лег на дно кармана – и покой снизошел на душу. Почему-то именно теперь возникло ощущение, будто там, в душе, – полный порядок, словно ее с хлоркой вымыли и тряпочкой вытерли, словно повыкидывали из нее все ненужное, словно раскрыли окна и впустили свет…

Вместе с прочим барахлом из души выветрилась и цель вылазки – бактерицидный пластырь. Сережа вспомнил о нем уже на пороге зала, развернулся и пошел в аптеку.

Стоя в очереди у кассы, он сунул руку в карман, нашарил аметист и сам себе усмехнулся. Дожил – примамбасы покупает! Но и мимо пройти он почему-то не мог.

Что же это за камень такой – аметист?

Сережа позвонил Лилиане – узнать, что на сей предмет говорит литература. Ведьма сказала, что зачитывать по телефону все сведения не собирается. А вот сегодня вечером за чашкой чая можно и разобраться, почему из двенадцати камней шкатулки Сережу привлек именно этот, хотя полагалось бы за него ухватиться Маркизу-Убоищу.

Почему – это Сережа узнал сразу же, чуть ли не с порога.

– Он же предохраняет от алкоголизма! – воскликнула Лилиана, очень удивленная тем, что таких вещей можно не знать.

Раскрытые книги уже лежали на столе возле чашек для чая, блюда с пирожными и заварочника. Ведьма взяла первую.

– Епископ носит аметистовый перстень как символ своего духовного брака с церковью, а поэтому перстень должен в известном смысле выражать самим своим видом идею чистоты и строгой жизни, – прочитала она. – Чистота! Он отсекает все, что мешает чистоте, понимаете?

– Что еще? – спросил Сережа.

Ведьма взяла другую книгу.

– Камень этот фокусирует пока неведомое нам космическое излучение. Он благоприятно воздействует на слабую и неустойчивую ауру человека, не дает развиваться пороку, оберегает от искушений и наркотиков.

– Еще?

– Обладает свойством навевать сладкие грезы и хорошие сны, поэтому носить аметист на работе не рекомендуется…

– Любопытно… – Сережа задумался.

– Строгий камушек, – заметила ведьма. – А что, нужно раскрыть именно аметист?

Сережа выложил на стол свое приобретение.

Лилиана зажала его в кулаке.

– Совсем холодный, – минуту спустя сказала она. – Неудивительно, что запрещает водку пьянствовать и беспорядки нарушать. И что интересно – не лечит, а только мешает вести вредный образ жизни. Туда – нельзя, это – не твое, то – не тронь… Лучше тебя знает, что тебе надо… Командирский камушек…

Сережа хотел было спросить, наизусть она цитирует какую-то книгу, или сама сочиняет, посмотрел в лицо ведьмы – и тут оказалось, что глаза ее закрыты.

– Но поди заставь алкоголика носить аметист! – продолжала вещать ведьма. – Кому нужен рядом камень, который только запрещает? Коньяка не пей, пирожных не ешь, ночного образа жизни не веди, безумным порывам воли не давай! Конечно, можно его послушаться – но потом-то выяснится, что ничего ты от его советов не приобрел, а время упустил…

– Как это – не приобрел? – обиделся Сережа. – А здоровье? А уверенность в себе?

Лилиана открыла прекрасные черные глаза.

– Возьми, – сказала она. – Не нравится мне, что в нем дырка. Начну раскрывать – а он возьмет да и треснет.

Лилиана, не задумавшись, сказала «ты». Должно быть, не вышла из транса, подумал Сережа. Он взял камень и посмотрел сквозь дырку на свет.

Трещин вроде не было. Обозначилось в глубине аметистового блина нечто темное, продолговатое, оно даже показалось человеческой фигурой, но ненадолго.

– Значит, для десантного кристалла не годится? – спросил Сережа.

– Может, и годится. А ты уверен, что в особняк можно пробраться только так – в кристалле?

Сережа, щурясь, глядел в отверстие. Белые прожилки вокруг дырки складывались в очертания ладоней, охвативших темный диск… Темный ли? Дырка явственно отливала бордовым цветом…

– А ты знаешь иной способ? – занятый блином, отрешенно спросил Сережа.

Видно, на роду им обоим было написано перейти на «ты» – уж больно естественно это получилось.

– Если бы я увидела тот особняк, то, наверно, придумала бы и способ, – уж чего-чего, а самоуверенности в ведьме хватало. И более того – она как-то так умела произнести нужные слова, что Сережа сперва ввязался в авантюру с венцом безбрачия, а сейчас вот понял, что Лилиану надобно доставить к месту будущей диверсии – и пусть сама делает выводы.

И кивнул ему кто-то из камня! И обозначилось там на мгновение человеческое лицо, чем-то похожее на Сережино! Только Сережа стриг свои густые русые волосы довольно коротко, а тут вроде как черные космы падали вдоль щек, да и бородка их окаймляла…

Мгновение длится ровно одно «ах!». Сережа, конечно же, ахать не стал, но оно и без того стремительно пронеслось и утащило с собой в небытие загадочное лицо, и снова аметистовый блин был холоден и пуст.

Мало ли что примерещится взбудораженному мистикой атлету…

Утром он заехал за ведьмой, полагая, что раз договаривались на восемь ноль-ноль, то в пять минут девятого «гольфик» уже помчится к преступному особняку. Однако Лилиана еще только варила себе утренний кофе. После чего ей не менее получаса требовалось на прическу и макияж.

Поэтому Сережа успел смотаться к залу, открыть его, запустить вовнутрь первых ранних качков, а потом уж отправился за ведьмой – махнув рукой, между прочим, на трудовую дисциплину.

По указаниям отца Амвросия он довольно быстро нашел искомое место, но приблизиться не смог – от шоссе к воротам вела аллея, и заезжать в нее, мягко говоря, не стоило. Проехались взад-вперед, установили примерную площадь территории – и в восторг не пришли, потому что там можно было устраивать пехотные маневры.

Вряд ли хозяин этой великолепной виллы ограничился двумя парнями в будке у ворот.

Штурм укрепленного здания Сережа представлял себе по боевикам. На экране стройные мальчики в камуфле красиво бежали, врывались, бросали через бедро и поливали автоматными очередями. Из всего этого джентльменского набора ни камуфли, ни мальчиков, ни автоматов у Сережи не было, разве что накачанные собственные бедра.

– Сколько, говоришь, охранников? – вдруг спросила Лилиана.

– Не знаю! Не меньше десяти!

Сережа посмотрел на ведьму-самоучку с ненавистью. Она задавала такие вопросы, как будто собиралась лично штурмовать загадочный особняк! Уж чья бы корова мычала… Видывал Сережа на экране женщин, идущих в атаки на гангстеров и инопланетян, но это были подтянутые узкобедрые девочки, которых сам он называл «стройняшечки», без грамма лишнего жира. А по Лилиане горькими слезами рыдал велотренажер.

– А двое, значит, у входа… Ну, этих-то снять – не проблема.

– Ага – легче, чем венец безбрачия!

Лилиана поморщилась.

– Горохом их закидаем! – добавил язвительный Сережа.

– У тебя есть другое оружие, кроме гороха? – спросила она весьма неприятным голосом. – Нет? Ну так и молчи, а я сейчас что-нибудь придумаю.

Такой наглости от женщины Сережа не ожидал. И ладно бы от стройняшечки! Его красивый рот приоткрылся сам собой.

Пока он искал достойный ответ, ведьма принялась грызть костяшки кулачков. И шипела при этом, и даже, кажется, постанывала.

«Гольфик» резво несся обратно к центру города.

– Есть! – вдруг сказала Лилиана. – Я нашла оружие.

Сережа сразу же вспомнил Данку с ее пневматическим пистолетом.

– Оружия не надо! – решительно возразил он.

Лилиана оскалилась.

– Даже если бы у меня был «калаш», я бы его тебе в руки не дала, – заявила она. – Ты слишком крупный для такого дела. Крупные мужики неповоротливы, и из них получаются разве что хорошие мишени.

Сережа задышал. Уж кто бы тут толковал про неповоротливость!

– В общем, так, – сказала нахальная ведьмочка. – Собираемся и идем искать оружие.

– А оно что – спрятано? – напрочь перестав понимать ее логику, осведомился Сережа.

– Для нас – спрятано.

– Примерно где?

– Где? Я полагаю, в троллейбусе.

– Оружие, – как бы сам себе объясняя, произнес Сережа. – В троллейбусе. Спрятано. Ну, ладно. Хорошо.

С безумцами он не спорил никогда.

Безумца нужно не убеждать в его безумии, а временно стать на одну с ним платформу и понемножку его оттуда свести.

А в том, что у Лилианы порой ум за разум заходит, Сережа почему-то не сомневался.

«Гольфик» въехал во двор, где был тренажерный зал. Сережа вышел и жестом предложил Лилиане зайти. Она согласилась.

Студент Вадик, увидев, что суровый тренер с утра пораньше явился с женщиной, несущей двадцать кило лишнего веса, помотал головой – такое могло только в кошмарном сне присниться.

– Сколько у нас в городе троллейбусных маршрутов? – спросил Сережа сам себя, включая электрочайник. – Я ездил как-то двадцать третьим. Ну, скажем, пятнадцать. На каждой линии по меньшей мере пять-шесть машин.

– Да, примерно так, – согласилась Лилиана. – Это будет… будет…

– Девяносто машин, – сосчитал Сережа.

И он хотел было арифметическим способом доказать ведьме, что она городит чушь. Даже если предположить, что Лилиана не валяет дурака и по городу действительно ездит нафаршированный «калашами» или «узи» троллейбус, то не среди бела дня же его вскрывать. Нужно забираться ночью в троллейбусный парк – и хорошо, если за одну ходку удастся тщательно проверить две машины. К тому же, и ежу понятно, что искомый троллейбус окажется в лучшем случае восемьдесят девятым. Значит, поиски потребуют полутора месяцев. А за это время все магические камни вместе со шкатулкой упорхнут куда-нибудь в Австралию. И Майка, Данка, Наследник – равным образом…

Аргументация у Сережи созрела быстро, но и ведьма тоже посчитала кое-что в уме.

– По три минуты на троллейбус, – заявила она. – Это двести семьдесят минут. То есть… Погоди… Четыре с половиной часа чистого времени. Один день.

Сережа промолчал.

Очевидно, его ждало очередное надувательство. И он для себя постановил – все, хватит, никаких троллейбусов.

– К вечеру оружие будет, – уверенно продолжала Лилиана. – Ничья помощь мне не потребуется. Завтра утром штурмуем особняк! Я обеспечиваю доступ во двор и нейтрализацию охраны, а дальше действуй как знаешь! Пусть отец Амвросий объяснит тебе, в какой комнате шкатулка. Брать его с собой незачем – мне и с тобой хлопот хватит.

При этом она смотрела на атлета столь язвительно и пронзительно, как если бы прочитала его мысли о надувательстве. Но ссориться с женщиной, которая, пусть даже нечаянно, открыла дорогу в камень, было ни к чему. Без ее помощи Сережа ничего бы не мог поделать со шкатулкой.

– Вечером я позвоню тебе, – делая первый шаг к примирению, сказал он.

– Звони.

Ведьма встала и вышла из тренерской.

Сережа крепко задумался.

Он знал, что если женщина отправляется на подвиги с таким выражением лица, то горе ее родным и близким. Им предстоят бессонные ночи и бестолковые траты, а потом спасенная от крупных неприятностей авантюристка будет еще и недовольна тем, что ей вовремя пришли на помощь.

Он посмотрел на часы. Близилось время перерыва, которое он мог использовать по своему усмотрению. На сей раз у Сережи в планах было прокачать спину и ноги. Хорошо прокачать, по старой, но действенной системе. Сперва два разогревающих подхода, потом – пять с нарастающими весами. И чтобы Вадик на самых последних повторениях чуточку помогал.

Чемпионат-то близился… И двое из пяти возможных соперников качались тут же, в этом зале, так что Сережа мог сравнивать кондиции и делать прогнозы. У него самого тренировочный процесс до сих пор шел по плану – вот только мистика не вовремя встряла.

Сережа вздохнул. Какие там спина и ноги… Вылез из тренировочных штанов, влез в джинсы. Вылез из дырявой фуфайки, влез в свитер. Обулся. В последнюю секунду вспомнил, что нужно выключить чайник. Для атлета, не успевшего толком позавтракать, это было мучительно…

– Вадь, я по делам, – сказал он, выйдя в зал, студенту. – Всех выгони, закрой, ключ – как обычно.

Походка у Лилианы была неторопливая. Ведьма торжественно несла себя – да так, что у всякого встречного возникало желание уступить дорогу. Может, и потому, что столкновение с такой массой чревато, съехидничал про себя Сережа, сметет с пути и выкинет на проезжую часть одним движением бедра. Поэтому Сережа застал ее на остановке под навесом. Она только что упустила троллейбус, потому что пробежать пятнадцать метров было ниже ее достоинства. Так, во всяком случае, решил мужественный атлет, которому никогда не приходилось бегать на высоких каблуках.

Подошел следующий троллейбус. Из него посыпалось множество пассажиров через переднюю дверь, но через заднюю вошли всего двое.

Лилиана, распихивая вылезающих, сунулась через переднюю дверь и, сопровождаемая громкой руганью, пробилась-таки вовнутрь. И это уже достаточно удивило Сережу, но совсем остолбенел он, когда ведьма, пройдя троллейбус из конца в конец, исхитрилась выскочить из задней двери буквально на ходу.

Сережа спрятался за стойку навеса, чтобы не попасться ей на глаза. Это было для него все равно, что прятаться за палку от швабры. Однако Лилиана и не поглядела в его сторону. Она высматривала следующий троллейбус – и, когда он прибыл, проделала с ним такой же трюк.

С третьим не вышло. Сережа не сообразил посмотреть, какие цифры несли на себе два предыдущих, но третий явно ходил по иному маршруту – пассажиров из него вышло немного, а вошло – дай Боже. Поняв, что ведьме уже не удастся за полминуты проскочить его насквозь, Сережа вошел вместе с законопослушными пассажирами через заднюю дверь в то время, как Лилиана ломилась через переднюю.

С высоты своего роста он наблюдал за тем, как она протискивалась к задней двери, наступая всем на ноги и не извиняясь.

Что-то было в этой странной деятельности не только целенаправленное, но и осмысленное. Сережа только не мог понять – что.

Ведьма проскочила мимо него, даже не посмотрев, что за великолепный мужчина посторонился перед ней, тщательно отворачиваясь. Это Сережу несколько задело. Он допускал, что у Лилианы дурной вкус и ей нравятся дохлые и щуплые, но делал поправку и на то, что эта склонность, возможно, вынужденная и развилась потому, что настоящий мужчина никогда не обратит внимания на ее пышные формы. Умом он все понимал – но недоумевал. Не так часто ездят в городском транспорте мужчины с обхватом бицепса более полуметра – могла бы и глянуть украдкой…

Тут Сережа вспомнил, как Лилиана, снимая с него венец безбрачия, усадила его, раздетого по пояс, на табурет и что-то выделывала сзади, даже не пытаясь к нему прикоснуться. Великолепно развитый торс (одна широчайшая мышца чего стоила, а прекрасный рельеф заднего пучка дельтовидной мышцы, а высоко вздымающаяся трапециевидная?!?) служил образцом для юных атлетов в тех случаях, когда Сережа при них разоблачался и демонстрировал идеальное позирование. Не говоря уж о чемпионатах, когда каждое его появление на помосте приветствовалось воплями фанатов и потрясенным молчанием жюри. Положительно, у этой женщины был самый дурной вкус, какой только возможен.

Лилиана вышла из троллейбуса на следующей остановке, Сережа – впритирку к ее спине, уверенный, что она не станет оборачиваться. И таким образом они прочесали еще четыре троллейбуса.