Текст книги "Безымянные Истории. Том 1"

Муза

В поиске правды,

Забыв про бравады

Я мечтаю

Я летаю…

Крылья растут из разорванных ранами плеч, расправляются все сильнее и сильнее. Перья отливают кроваво-красным с тусклых лучах луны и звезд… В душе нет ничего, что могло бы послужить причиной остаться в мире обычных смертных. Она воспарит над другими, она станет чище сердцем, и ее голос будет парить в облаках, даря ответы ищущим и утешение страждущим. Она постарается изменить жестокий, черный мир меркантильных людей. Она будет петь, и те, кто услышат ее, задумаются и распахнут глаза…

Но до того, как она сможет сделать это, предстояло пережить ужасающую боль, которая сотрясала ее тело. Крылья прорывались сквозь кожу, перестраивался скелет, и девушка корчилась в муках, лежа на холодном полу кухни своей жалкой однокомнатной квартирки.

Кровь заливала покрытый плиткой пол, пальцы тщетно цеплялись за швы между плитками, ломая ставшими хрупкими ногти.

Боль погружалась в кожу и плоть девушки, сжигая ее изнутри, но девушка молчала, не выдавая свои страдания ни криком, ни стоном. Когда это только началось, она еще давала волю стонам боли, но потом прошел час, или, может, два, и девушка смирилась с происходящими изменениями.

И даже когда боль начала затихать, девушка еще долго лежала на полу, прислушиваясь к ощущениям.

Наконец, она смогла подняться на подкашивающиеся ноги и мало-мальски выпрямиться. Руки дрожали, с пальцев до сих пор капала понемногу кровь. Девушка посмотрела на свое отражение в темном стекле дверцы кухонного шкафчика, и ухмылка скривила ее тонкие бледные губы. Взлохмаченные, заляпанные кровью черные волосы почти полностью скрывали горящие карие глаза. Не сдержавшись, девушка тихо засмеялась, однако вскоре смех стал громче, жестче и стал совсем кровожадным.

Она всплеснула руками, ее крылья взметнулись ввысь, и она дала волю своим чувствам.

Ее душа пела, но песня ее была такой яростной и мощной, что девушке хотелось крушить все вокруг и превращать все в пепел.

Теперь она будет способна сделать мир прекрасным. Она будет безжалостной и великолепной. Она возвысит достойных, и низвергнет остальных. Она станет настоящей Музой. Но только для избранных… и не просто музой. Она будет вдохновлять людей на поистине великие дела, судьбоносные дела… кровавые дела! Теперь она – Муза Крови.

Поступок

Темная ночь взорвалась криком женщины, потом глухим ударом, и женщина, всхлипывая разбитыми губами, начала бессильно скрести ногтями по полу, а стоявший над ней мужчина пьяно ухмылялся. Нагнувшись, мужчина взял ее за щиколотки и поволок обратно в зал, откуда она несколько мгновений назад убежала.

Эта картина повторялась достаточно часто – как только ее муж напивался, начинались побои по самому мелкому поводу. Больше всего женщина боялась, что это все слышит и видит их двенадцатилетний сын. И поэтому каждый раз, когда она слышала его тихие всхлипывания, она могла лишь крикнуть ему, чтобы отправлялся обратно в постель.

А мальчик, уже давно ходивший в школу, все не понимал, как мать может все это терпеть. Да, он любил отца, но и смертельно боялся его. Когда тот приходил домой с работы, мальчик запирался в комнате и молился Богу, чтобы отец не трогал мать. Иногда это помогало, и ночь проходила тихо, но в другие разы… случалось такое – ужасное, громкое, кровавое…

Мать в очередной раз получила в лицо, и ее прекрасные губы снова скривились от боли. В глазах, некогда счастливых и светящихся радостью, теперь постоянно виднеется боль и какая-то смертельная тоска.

Но эта ночь не будет завершена, как обычно бывало – отец погасит свой приступ гнева о мать и завалится спать. Сегодня случилось нечто выбивающееся из обычного распорядка подобных ночей.

Мальчик сидел на своей постели в полной темноте, и прислушивался сначала к ударам отца, вскрикам матери, потом уже всхлипам, потому что мать не могла больше кричать разбитыми губами. Каждый раз, когда он слышал удар или пощечину, наносимую на лицо его матери, он вздрагивал и сильнее кутался в одеяло. Он очень хотел помочь матери, и успокоить отца. Но помнил тот случай, когда попытался сделать это – отец избил его так, что мальчик провалялся в больнице больше недели. А родители врали медсестрам и врачам, что мальчик разбился на велосипеде, съезжая с крутой горки. И он, потому что любил их, тоже врал…

Больше мальчик не хотел в больницу. Он прекрасно помнил отвратительные запахи лекарств, кучу уколов и бинтов на теле.

А сегодня…

Мальчик подскочил с кровати, услышав выстрел. Метнувшись к двери, он, дрожа всем телом, приоткрыл ее, и посмотрел в щелку. И увидел, как его мать стоит на коленях, почти падая, с пистолетом в руках. А отец растянулся по полу, и от его грудной клетки растекается отвратительное скользкое пятно крови. Уже пустые, мертвые глаза отца смотрели в сторону мальчика, и тот невольно подумал – успел ли отец увидеть его перед тем, как умер. Был ли мужчина еще жив, или смерть уже забрала его к себе?

Но грудная клетка не вздымалась даже от самого малейшего дыхания, и мальчик бросился к матери – плачущей и дрожащей от произошедшего, и заключил ее в объятия. Мать находилась в состоянии глубокого шока, плакала, и не могла унять дрожь. Она заметила сына, только когда пацан начал разжимать ее пальцы с рукояти пистолета.

– Мама, все будет хорошо. Успокойся…

Мать только смотрела на него, словно не понимая что он делает рядом с ней, а потом дрожащей рукой, заляпанной кровью, коснулась щеки сына.

Мальчик сбегал на кухню и налил матери стакан водки, которая хранилась у них в шкафу для утреннего похмелья отца. А потом принес стакан матери. Он уже давно выучил, что немного алкоголя успокаивало мать. Он заставил ее выпить немного, и женщина едва не подавилась, когда жгучая жидкость коснулась ее разбитых губ. Тем не менее, она выпила немного, и прижалась спиной к стене, закрыв глаза.

А мальчик, не выпуская тяжелый для его мальчишеской руки пистолет, подошел к телефону и набрал 02. Как только трубку поднял оператор, мальчик четко и уверенно произнес:

– Приезжайте, пожалуйста. Я убил своего отца…

Наблюдатель

Самая обыкновенная квартира – будь то большая или маленькая, находящаяся в мегаполисе или в небольшом городе – может иметь непростую историю. И нести на себе груз предшествующих постояльцев в виде уникальной энергетики, или ауры – называйте как хотите. Квартира, о которой пойдет речь – далека от обычной. Кроме заряда от прошлых постояльцев, она заряжалась и нынешними – далеких от обычных людей жильцами. Возможно, кому-то энергетика этой квартиры показалась бы подавляющей, тяжелой, однако далеко не всем. И уж тем более не каждый гость знал об одном интересном факте…

Он жил здесь очень давно, и знал комнаты, как свои пять пальцев. Мужчина обожал медленно бродить по квартире и размышлять, философствовать, наблюдать… Да, он очень любил наблюдать. Ему нравилось смотреть на первые лучи пробуждающегося ото сна солнца, скользящие по поверхностям вещей; он любил смотреть на медленно поглощающий помещения сумрак, превращающийся во тьму.

Он наслаждался каждым днем подобно ребенку – будь то погожий день или ненастный, дождь ли, снег ли… Он любил смотреть из окна, и любил смотреть на живущих вместе с ним. Иногда он подолгу улыбался, смотря на играющих кошек – пару самых обычных домашних кошек. Ему особенно нравилось слышать их тихое мурчание, мяуканье, возню…

А еще ему нравилось слушать разговоры и подсматривать сны… Да, он мог посмотреть сон любого из спящих. Потому что он был призраком. Наблюдателем, любящим свое дело.

И, все же, он нашел покой, несмотря на страх перед повторением прошлого. Из-за чего он и повесился когда-то. Ему помогли живущие там парень и девушка.

Это был тихий вечер. Спокойный, не тронутый тревогами и ссорами, какие случались и у этой пары, как и у любой другой. Парень обнимал девушку со спины, они стояли перед окном, смотря на медленно падающий снег, ровным слоем покрывающий спящие улицы ночного города.

– Самоубийцы тоже имеют право на покой. – чуть улыбнулась девушка.

– И на второй шанс. – ответил с легкой улыбкой ее молодой человек, выпуская ее из теплых объятий и закуривая сигарету.

Призраки прошлого

Тихая аллея со старыми тополями, которым много раз обрезали и корректировали кроны, чтобы они походили на огромные зеленые столбы… Но сейчас была холодная зима, и голые стволы деревьев безмолвствовали – листва будет шептать летом. А зимой перешептываются среди ветвей призраки…

Старые деревья помнят многое: трели автоматов, взрывы бомб, крики умирающих за родину солдат, и многое, многое другое. Сталинградская битва не прошла даром, оставив городу тяжелую, гнетущую память…

Находящаяся посреди аллеи девушка с трудом стояла на ногах, погруженная в ощущения. Чуть подрагивая, она внимала призракам прошлого…

Серые сумерки холодного зимнего вечера пронзали вспышки от взрывов. Грохот и стрельба перемешивались со звуками падающих комьев снега и земли, и скрежета двигающейся техники. Вокруг царил хаос войны со всей его силой и болью…

Запах пепла, пороха и крови смешивался в отвратительную смесь, от которой тошнило. Где-то кричали офицеры, отдавая приказы, а где-то кричали умирающие под автоматными очередями противника солдаты.

Война во всех этих красках была почти что произведением искусства – безжалостная картина чудовищной реальности, некогда происходившей на этой старой земле, в этом повидавшем многое городе.

Здесь, среди этих зданий, лежавших в руинах, горели пожары и тлели угли. Умирали молодые мужчины, защищавшие родину от нашествия врага. Здесь жили, надеясь, молодые бойцы, терпя голод, боль и лишения. Жили несмотря ни на что… И так же умирали…

Сколько боли принесла та война, сколько слез пролили родные и близкие, узнавая, что один за другим умирают защитники города. Столько призраков осталось среди руин с трудом отбитого города.

Призраков, готовых найти и поделиться рассказами про произошедшее в далеком прошлом. Призраков, желавших показать что такое война… и что такое смерть… Призраков, не желавших больше слышать горестный плач матерей и вдов.

Эти призраки нашли человека, который слышал их и мог слушать, и говорили и шептали, обрушивая на смертную целый поток воспоминаний. Они желали только одного – поделиться с кем-нибудь пережитыми ужасом и болью… Они не хотели видеть в мире подобных ужасов… И им было все равно, что перед ними обычная молодая девушка, от решения которой не зависят судьбы войны и мира…

А девушка стояла уже на коленях, закрыв лицо руками. Из ее глаз лились горькие слезы. А призраки продолжали шептаться, не выпуская ее из цепких лап сковавших ее видений прошлого…

Старая дорога

Серое полотно шоссе тянулось в даль – ровная гладкая поверхность, уводящая туда, куда нужно водителям. Где-то это шоссе разветвлялось, где-то от него отходили тонкие земляные или покрытые галькой дороги. В большинстве случаев такие дороги, отнюдь не являющиеся популярными, были старыми напоминаниями о некогда существовавших маршрутах. Некоторые из них до сих пор использовались, но все равно водители предпочитали более новые асфальтированные дороги.

Но вместе с тем эти дороги любимы. Любимы и ненавистны.

Эта старая дорога была где-то между крупными шоссе и некогда вела к нескольким дружным деревушкам, которые в последствии вымерли при невыясненных обстоятельствах. Как-то загадочным образом получилось, что постепенно их жизнь угасла, подобно тому, как затухает огонь, не подкармливаемый топливом.

Но и от них осталась память в этом мире – тени, которые то и время появляются повсюду. Призраки, напоминающие живым о тех, кто давно ушел.

Можно ехать по дороге – закрытым в коробке автомобиля, но они все равно смогут так или иначе достучаться до человека, который им приглянулся…

* * *

Мужчина в очередной раз сверился с картой, и с удивлением заметил, что едет гораздо дольше, чем должен был бы. Он уже давно должен был проехать заброшенную деревню, а потом – через мост и в нескольких десятках километров – выехать на шоссе.

Увидев на дороге телегу, впряженную гнедым тяжеловозом, мужчина сбросил скорость и, поравнявшись, посмотрел на мужичка, который правил телегой.

– Здравствуйте! – крикнул он мужичку, открывая окно.

– День добрый! – откликнулся мужичок, дружелюбно улыбнувшись практически беззубым ртом.

– Вы не подскажете, как доехать до шоссе? Кажется, я маленько заплутал… вроде, должен был давно проехать мимо деревни…

– Так ты почти доехал, она вон там… за поворотом дороги, скрыта за лесом.

– А вы откуда здесь?

– Да я ж там и живу…

Для мужчины это было шоком – он считал эти деревни давно вымершими и необитаемыми.

– Давно уж эти места были обитаемыми… – как-то философски заметил мужичок, лениво тряхнув поводьями, чтобы медленно шагающий конь не остановился и совсем не заснул, хотя по его морде было и так заметно, что он уже давно шел не глядя на дорогу, погруженный в дремоту.

– Наверное, плохо жить в таком заброшенном месте… – сказал водитель авто, нервно почесав затылок от странной мысли, прокравшейся к нему в мозг. Ну а что если вдруг этот старичок – какой-нибудь беглый преступник, доживающий свои дни в давно заброшенной деревне и подкарауливающий одиноких водителей, сбившихся с пути?!

– Я бы так не сказал. Здесь тихо и спокойно. Не то, что в больших городах. Здесь жизнь размеренна. Потому и живем здесь. Езжай лучше. Скоро будет буря. Можешь застрять на дороге, и тогда уж никто не поможет. И Бог в помощь!

Водитель выглянул из окна на небо, блиставшее чистой лазурью, и, пожав плечами, все же решил распрощаться – как-то не по себе ему было рядом со странным стариком.

– Спасибо, добрый человек. – сказал он старику. – И вам Бог в помощь…

Старичок кивнул, улыбнувшись, и снова тронул поводья, подгоняя коня, тихо фыркнувшего в ответ.

Закрыв окно, водитель газанул и его автомобиль рванул вперед, обгоняя не спеша тянувшего за собой телегу тяжеловоза. Ровно гудящий двигатель немного успокоил водителя, и мужчина даже закурил, включив тихую музыку. Дорога вскоре действительно провела его мимо крохотной, совершенно заброшенной деревеньки с покосившимися от времени старыми домиками. Кое-где обваленные стены и крыши говорили о том, что в деревне явно никто не живет. Не было видно ни собак, ни кошек, также обычно присущих обитаемым деревням.

Мужчину передернуло от мрачности этой картины захолустья, и он прибавил скорость, стараясь уехать как можно дальше от этой пустой деревни, чьи разлагающиеся останки еще не один год будут портить такую мирную картину окружающей природы.

Какое-то время спустя небо затянуло густыми тяжелыми облаками, но к тому времени дорога уже вывела мужчину к шоссе, и он гнал машину вперед, стараясь как можно дальше уехать от грозившей вот-вот разразиться бури. Когда из облаков пошел дождь, мужчина уже подъезжал к городку – одному из тех, где можно спокойно остаться на ночь в отеле, и переждать разыгравшуюся непогоду.

Уже сидя в теплом номере перед телевизором уставший за день водитель мысленно благодарил старика, подсказавшего ему дорогу, и корил себя за те мысли, которые были у него на его счет. В конце концов, почему он посчитал старика каким-то преступником? Ведь он ничего ему не сделал плохого – даже наоборот, подсказал дорогу и предупредил о буре…

* * *

Старик устало вздохнул, распрягая гнедого тяжеловоза.

– Да, хорошо получилось… – поглаживая коня сказал старик. – Иначе пропал бы малый. А ведь ему еще ох, как много всего надо сделать…

Конь захрапел, тыкаясь хозяину в плечо, а тот улыбнулся, посмотрев на становившегося полупрозрачным коня, и кивнул ему в ответ.

– И нам пора исчезнуть… – сказал старик, прозрачной рукой проводя по исчезающему лбу коня. – Не навсегда… даже, я бы сказал, ненадолго…

Не прошло и минуты, как от коня и старика не осталось и следа.

По старой, сломанной телеге забарабанил начинающийся дождь. А вскоре после этого буря разгневанно обрушилась на мертвую деревню, словно старалась стереть ее с лица земли…

Пес

Девочка восхищалась этим псом – высокий, невероятно сильный и грозный, он был похож на волка. Такой же густой серый мех, те же дикие янтарного цвета глаза. Но вместе с тем… он слушался ее – маленькую, хрупкую девочку. Иной раз он оставлял без внимания замечания старших хозяев – отчима и матери, но девочку слушался всегда.

Его боялись все, но не она – ей было достаточно посмотреть в его умные глаза, и он становился спокойным, игривым, забывался и вновь ощущал себя щенком. Таким, каким она его некогда нашла у леса. Тогда она гостила с матерью у бабушки в деревне и нашла очаровательного маленького щенка, который увязался за девочкой. Мать согласилась взять его к себе, они кормили и растили его. Но воспитывала по большей части девочка. Даже, скорее не воспитывала – просто дружила с щенком, который со временем превратился в статного красавца пса, способного за свою маленькую хозяйку кому угодно порвать глотку.

Если она выводила его на поводке, он не рвался вперед, не сбивал ее с ног – он шагал степенно, упруго. И всегда замечал все, что происходило вокруг.

Когда ее мать встретила мужчину – пес долго присматривался к нему, но никогда не подпускал к себе. Этот человек не нравился ему, и пес сторонился его компании. А когда этот мужчина вошел в семью и стал отчимом маленькой девочке, пес старался следить за тем, чтобы отчим ни за что не поднял руку на малышку. Иной раз даже позволял себе глухо, предупреждающе рычать на него. Но ласковые руки девочки всегда успокаивали его, обнимая могучую шею.

Так они и жили – девочка и верный пес. Он встречал ее каждый день со школы, независимо от погоды, а она бежала к нему навстречу, и когда задерживалась – тосковала.

Когда эти двое играли летом, всем казалось невероятным как такое возможно, ведь пес был таким крупным и грозным – стоило какому-нибудь бродячему псу подойти и оскалиться, как игривый пес становился крупным и опасным зверем. Он защищал девочку, не ведая страха и поражений. Для него самым главным было то, чтобы с его маленькой хозяйкой все было хорошо.

Но такая идиллия не могла быть вечной. Однажды пес, спасая девочку от машины, попал под колеса. Сильное тело пса долго противилось боли, и он, тяжело дыша, стоял на мокром асфальте, пока рыдающая девочка прижималась к его груди. Воздух с хрипом вырывался из его легких, и он уже знал, что не проживет долго. Хромая, он проводил девочку до дома, а там рухнул на свое место в углу, и больше не смог встать.

Всю ночь девочка не отходила от него, и он старался не скулить от боли, разъедающей его тело подобно кислоте. Но отчим все слышал – и слезы девочки, и тихое поскуливание пса. И это его раздражало.

Поднявшись с постели, он протопал к месту пса и изо всей силы пнул животное, заорав:

– Да заткнись же ты, безродная псина!

– Оставь его! – вступилась за пса девочка, но отчим в ярости отшвырнул ее пощёчиной.

Пес с трудом поднялся, его глаза вновь обагрил огонь жизни. Он сделал шаг, а потом рванулся к занесшему для второго удара руку мужчины. Отчим так и не ударил свою падчерицу во второй раз – пес снес его с ног, сомкнув челюсти мертвой хваткой на горле.

Они так и остались лежать на полу – мертвый мужчина и вцепившийся в него пес, защищавший свою хозяйку до последнего вздоха.

Девочка долго оплакивала свою потерю. Не было после этого дня в ее жизни того же тепла и дружеской ласки…

Прошло несколько лет, девочка выросла в девушку. Пес не забылся, лишь смягчилась боль от его гибели. Но все равно – она ощущала, как среди теней за ней следует сильное, грозное животное, словно страж. Когда она возвращалась поздно с института, когда шла в гости – он был там, рядом – невидимый, лишь едва заметный призрак, верно следующий за ней, охраняющий ее покой.

Иногда, в особо холодные ночи, ей казалось, будто он лежит рядом, согревая ее своим дыханием, прижимаясь мягким, мохнатым телом. Иной раз она могла поклясться, что могла коснуться его лба, благодарно поглаживая его по голове…

После Заката, Перед Рассветом…

Глаза девушки болели после долгого летнего дня, проведенного на улице. Эта боль – тупая, ноющая, усугублялась и душевными страданиями. Она ругала себя за такую оплошность – забыть дома солнцезащитные очки. Теперь она платила ужасную цену. Ее глаза, такие чувствительные к яркому солнечному свету, болели.

Перед взором расплывались уродливые темные пятна, мешая ей рассмотреть что-либо перед собой. Девушке оставалось только надеяться, что с наступлением ночи все пройдет.

Она вошла к себе домой и на мгновение застыла, не решаясь включить тусклое освещение. Густой вечер еще не обрел плотную тьму сгущающейся ночи, но уже был достаточно темным, чтобы девушка могла отдохнуть и телом и душой. Несколько мгновений спустя она покачала головой и убрала руку от выключателя, оставив квартиру погруженной в полутьме. Сумрак вечера сгущался, но так ей было гораздо приятней – глаза отдыхали после солнечного света, а по квартире она могла ходить и с закрытыми глазами.

Кто-то зашуршал в спальне, и девушка напряглась.

– Это ты?! – прозвучал сонный голос ее молодого человека.

Девушка с облегчением выдохнула, войдя в комнату, где на широкой кровати лежал ее молодой человек.

– Почему ты здесь? – с легкой улыбкой спросила она. – Я думала, ты вернешься не раньше четверга…

– Планы изменились, и я освободился пораньше… – он блаженно растянулся, смотря на нее. – Или ты не рада?

– Рада… – она шагнула к нему.

Он потянулся к лампе, чтобы включить свет, но девушка не дала ему сделать это, перехватив его руку и нежно сжав пальцами его запястье.

– Прошу, не надо… – тихо прошептала она. – У меня болят глаза.

– У тебя всегда болят глаза… – в его голосе звучало разочарование и толика раздражения.

– Только после долгого дня… Не люблю солнечный свет…

Молодой человек приглушенно фыркнул, а потом приподнялся на локтях и посмотрел на нее, едва угадывая размытые очертания ее лица в густом сумраке.

– С тобой невозможно веселиться днем… – сказал он. – С тобой нельзя поваляться на пляже под лучами солнца… невозможно…

– На пляже мы бывали, и не раз… – возразила девушка.

– Но ты вечно пропадала в море. Там, где люди проводят время для отдыха, ты тренировалась.

– Не люблю жариться на солнце.

– Бред. – фыркнул молодой человек. – Девушки любят солнце.

– Но не я. Разве не это ты полюбил во мне в начале?!?

– Раньше это казалось мне привлекательным. Но сейчас… ты перегибаешь палку.

– Я тебя не держу. Если тебе что-то не нравится – уходи. – девушка отвела взгляд на окно, за которым темнело ночное небо с редкими еще звездами.

– Ты готова так просто отказаться от нас?!? – удивился молодой человек.

– Я люблю тебя. Но я готова тебя отпустить, если ты разлюбил меня… – она подавила в себе слезы. Эти простые слова дались ей с трудом.

Он долго смотрел на нее, пытаясь понять, что чувствует по отношению к этой красивой и интеллигентной девушке, покорившей его полтора года назад. И чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее разрасталось в его груди чувство вины. Однако, он также понимал, что не сможет сделать ее счастливой. Они были слишком разными.

Возможно, подумал он, она была права, и им пришла пора расстаться.

* * *

Ночь они провели вместе, но с первыми лучами солнца молодой человек поднялся и решил собрать свои вещи. Он посмотрел на спящую на кровати девушку и улыбнулся. Она была прекрасной. Он действительно любил ее. Но не мог дать ей того, что ей нужно было больше всего. Он любил солнце, любил свет, а ей были ближе звезды и тьма ночи. И он не хотел лишать ее этого. Не хотел, чтобы она сломала себя ради него и умерла в душе. Поэтому был готов отпустить ее. Так же, как она отпускала его.

Лучик солнца коснулся кровати, и девушка тихонько простонала, погруженная в сон. Молодой человек подошел к окну и заботливо зашторил окно плотными шторами, чтобы ни один луч не потревожил сон его любимой.

Ему было тяжело уходить, но, по крайней мере, они расставались друзьями.

– Уже уходишь?!? – прозвучало за его спиной, когда он уже был готов ступить за порог ее квартиры.

Он обернулся и посмотрел в ее прекрасные темно-карие глаза.

– Прости… – начал было он, но она с улыбкой подошла, качая головой.

– Не проси прощения… Я все понимаю. – сказала она.

Он горько вздохнул, задумавшись.

Неужели их держал вместе только секс? Ее прекрасные глаза смотрели на него так открыто и тепло, что он понял – вовсе нет. Их скрепляло нечто большее. Они действительно любили друг друга. Но оба не могли измениться. Это и было их ошибкой. И из-за этого их расставание было неизбежным.

– Прощай. – выдавил он, сдерживая слезы.

– Почему же прощай?!? – улыбнулась она в ответ. – Ты хороший человек, и я бы с радостью увиделась с тобою вновь… в качестве друга.

Он неожиданно для самого себя улыбнулся.

– Ты права. Мы можем быть друзьями. – сказал он, потянувшись к ней. – До свидания…

Они обнялись по-дружески, улыбнулись друг другу на прощание, и он вышел за дверь.

Девушка закрыла за ним дверь и осмотрелась. Они расстались, но она не чувствовала себя одинокой. Возможно, она просто еще не полностью осознала, что они разошлись…

* * *

Ночь окутала ее плотной тьмой, словно пледом, и девушка вдруг подумала, что, возможно, тьма любит ее больше, чем кто-либо из людей.

Тьма была прохладной, когда было необходимо, теплой, когда девушка замерзала… так почему же нельзя сказать, что тьма была ей лучшим другом?!

За спиной ощущалось чье-то присутствие. Темное, сильное, теплое, доброе.

Девушка обернулась, но никого не увидела. Она ускорила шаг, но темный спутник не отставал, словно был ее тенью. От осознания этого девушка почему-то ощущала себя спокойной и защищенной.

Ночь… Ночью проще. Ночью можно скрыться во тьме. Ночью большинство людей спит. Ночью… ей хорошо и приятно. Ночью ей никто не мешает, никто не норовит спутать ее мысли.

Ночь и Тьма дарили ей ощущение необходимого одиночества и прохлады. Приятные мгновения… После заката, перед рассветом.

Вернувшись домой, она заставила себя немного поесть, а потом легла в постель. И вдруг ощутила, как ее облекло тонкой пленкой что-то теплое, дружелюбное. Девушка невольно улыбнулась, но все-таки закрыла глаза, настраиваясь на сон.

* * *

Кто-то нежно коснулся ее плеча, и плавно провел теплыми пальцами по ее коже – вниз, к запястью. Она не обратила на это внимания, погруженная в дремоту.

Над ней сгустилась тьма, приобретая смутные очертания мускулистого мужчины. Тихим дыханием Тьма прикоснулась к ее лицу, словно поцеловав ее, а потом бережливо накрыла легкой простыней плечи девушки, устроившись рядышком. Темная рука обхватила спящую вокруг талии.

Девушка дрогнула, и тихо застонала, просыпаясь. Тьма хотел отпрянуть от нее, но девушка вдруг взяла его за руку, которую он не успел убрать с ее талии. Ее прикосновение – легкое, нежное, заставило его улыбнуться.

Она обернулась к нему лицом, все еще не проснувшаяся, и прижалась к нему всем телом, прислонившись щекой к его широкой груди.

– Не уходи… – тихо прошептала она.

Он коснулся ее волос – темных, как его собственные пальцы, и с наслаждением вдохнул ее аромат. Она не была похожа на других девушек – даже тех, что любили ночь. Она была немного иной. Словно в ней самой была частица тьмы…

Девушка несколько мгновений лежала неподвижно, потом приоткрыла глаза и посмотрела на свою ладонь, неосознанно ласкающую кожу на груди мужчины. Ее нисколько не удивило то, что рядом с ней лежал мужчина, и уж тем более – тот, кого она видела впервые. Она не испугалась и не удивилась лишь по одной причине – он казался ей знакомым и близким, словно они знали друг друга целую вечность.

Тьма смотрел на нее блестящими черными глазами и не знал, что будет в следующее мгновение. И это ожидание сводило его с ума. Теперь он понимал, почему люди – такие нервные существа.

– Я знаю, ты всегда был рядом… – прошептала девушка, не отрывая от его лица взгляда.

Он удивился ее словам, но промолчал.

– Ты – воплощение тьмы… ты всегда был неподалеку… наблюдал за мной… – сказала девушка с легкой улыбкой.

Он улыбнулся, погрузив пальцы в ее волосы.

– Я был рядом каждую ночь… – сказал он. – Покидал тебя лишь на время дня…

– И, все же… – она нежно провела ладонью по его обнаженным груди и животу. – В каждой тени я чувствовала твое незримое присутствие.

– Я не пугаю тебя?

Девушка тихонько засмеялась:

– Нет. С чего я должна бояться тебя? Я люблю тебя… – она приподнялась и приблизила свое лицо к его. – Ты всегда делал меня счастливой…

Он коснулся ее лица ладонью и погладил ее гладкую кожу.

– Я хочу, чтобы ты всегда была счастливой… – сказал он, и в его черных глазах возникло выражение нежности и любви. Он приблизился к ней и нежно поцеловал ее в губы. Девушка ответила на поцелуй – сначала робко, но потом все более и более страстно…

* * *

Во тьме… После заката, перед рассветом…

Шепчутся призраки, шелестят тени, кричат и стонут проклятые души.

И она слышит каждый шепот, каждый шелест, каждый крик и каждый стон. Но ее душа не начинает дрожать от страха, ее мускулы не сводит боль от паники, горло не стискивает спазм истерики.

Потому что она – возлюбленная тьмы.

После заката, перед рассветом…