Текст книги "Метод 2. Обратная сторона любви"

Есеня еле слышно произнесла:

– Родион?

Меглин оглянулся настороженно и ответил:

– Рубль дай. Или пять.

– Зачем? – Есеня подошла к нему, роясь в карманах, вытащила мелочь.

Меглин не ответил. Он забрал монету из мелочи, пытаясь ею вытащить один из гвоздей, которыми было закреплено окно.

– Что ты делаешь? – Есеня непонимающе смотрела на Родиона.

– К двери не поворачивайся. Он, сука, камеру повесил, думает, я не знаю. За идиота держит.

– Кто? Какую камеру?

Меглин посмотрел на нее напряженно, потом засмеялся.

– А я тебя помню!

– Да? – на лице Есени появилось удивление.

– Ты же из магазина, да? Рядом с домом моим?

Есеня, на минуту поверив в чудо, огорченно посмотрела на забитое окно.

– Нет. Мы работали вместе.

– В ментовке? – Меглин стал немного серьезнее.

– В ментовке, да.

– А почему шепотом? Они звук тоже пишут? – Меглин, отчаявшись открыть окно, опустился на колени и начал затачивать ребро монеты о плиту пола.

– Кто они?

– Ну, эти. Ликвидаторы последствий. Таблетки мне дают, а в таблетках – жучки. Микросхемы. Маленькие. Думают, я не знаю. Главное, спиной держись к двери, они тогда не видят.

– Кто они, там нет никого. – Весь разговор напоминал Есени галлюцинацию.

В коридоре послышались шаги, и Меглин торжествующе посмотрел на Есеню, пряча монету под щель между плинтусом и полом, и торопливо встал.

Дверь в палату открылась, и вошел санитар, сказать, что пора вести Меглина на завтрак. В общей столовой Есеня присоединилась к Бергичу. Меглин в очереди больных набирал на поднос еду, перед ним шел мальчик лет девяти, тоже с подносом. Набрав еду, больные получили у медсестры лекарства. Меглин поставил на поднос прозрачный стаканчик с несколькими разноцветными таблетками. Есеня и Бергич наблюдали за ним от своего стола.

– Его обязательно таблетками глушить? – девушка внимательно посмотрела на Бергича.

– Я пытался снизить дозу.

– И что? – она перебирает пальцами.

– Володя Страхов, санитар, на больничном третью неделю, и непонятно, когда выйдет. Лекарства его гасят, а без них вспышки агрессии. Он не виноват. Такие вещи не контролируют.

У Есени зазвонил телефон. Посмотрев на дисплей, она увидела, что это был Женя, и решила сбросить вызов. К сидящему за столом Меглину подошел мальчик и осторожно начал разговор:

– Привет.

Меглин резко кивнул, и мальчик ревниво посмотрел на стаканчик Родиона с лекарствами: «Зелененьких две дали. У тебя что, день рождения сегодня?»

– Возможно.

– К тебе идет? Красивая.

Меглин оглянулся и увидел, что Есеня идет к его столу. Он отодвинул от нее поднос, этим пытается воспользоваться мальчик – тянется к стаканчику, чтобы украсть таблетки, но Меглин пресекает попытку, быстро выдрав стаканчик из его рук, и, опрокинув в рот, запил, мстительно посмотрев на пацана.

– Ха-а-а! – открыв издевательски рот, показывая ему.

– Жопа ты, Меглин. – мальчик качает головой.

Есеня села напротив Меглина – Родион сделал жест в сторону мальчика, словно смахивая пыль, и он, наградив его злым взглядом, ушел. Меглин посмотрел вслед с подозрением.

– Родион, – Есеня попыталась начать разговор.

– М? – он поворачивается к ней, словно только сейчас заметив.

– Почему ты сказал – она?

– Я не говорил!

– Вчера. На месте убийства.

Меглин, быстро оценив ситуацию, все-таки решается сказать версию:

– В сердце выстрел. Один. Наповал. Не так просто. Совсем не просто. Значит, настоящая любовь!

– Тоже так подумала. Но женщина-снайпер?

Меглин накинулся на кашу и начал говорить с набитым ртом:

– У снайпера. Какие качества?

– Сила.

– Курок нажимать? Зачем тут сила? Какая сила? – Родион начал злиться, и Есеня заметила, как все внутри его закипает.

– Меткость. Выносливость. Яркие мужские черты, – она пожимает плечами.

– Ну да, скажи. Ждать у моря погоды, это мы любим. Когда до свадьбы заживет, да? А его там хлоп, как муху. Дождалась. Так какие еще у снайпера качества?

– Терпение. Адское.

– Тоже яркая мужская черта. Да? Женщина стреляла! – Меглин по-детски улыбается, но говорит довольным голосом.

Есеня достала телефон и поставила громкую запись: «Счастливчик ты. Все у тебя в жизни сложилось. Все срослось. А ты не думал, что рядом с тобой другие есть? Кому не так везет? Не хочешь поделиться? А то одним все. Другим ничего». Запись закончилась, и Меглин посмотрел на телефон, немного напрягшись, было видно, что она его задела.

– Голос мужской. – Она ждала от него аргументов, и он их дал.

– А одному-то зачем – под пальмы? Что там делать? Одному-то? – Меглин задумался, посмотрев на Есеню, и широко улыбнулся, потом встал и направился к выходу. Есеня пошла за ним, чтобы забрать на расследование.

После завтрака санитары и Есеня вывели Меглина к машине, завязав смирительную рубашку, они втолкнули его в фургон. Машина рванула к тиру, где Есеня хотела поставить следственный эксперимент. По дороге никто не обронил ни слова. Подъехав к месту, Есеня вышла первой и направилась в помещение за оружием, пока санитары сопровождали Меглина. Она подошла с винтовкой к стенду, одновременно целясь и повторяя вслух текст убийцы. Рядом стоял, пританцовывая на месте, Меглин.

– …одним счастье, другим – смотреть на снег, всю жизнь. А может, они тоже хотят, счастье с пальмами? – Спустив курок, смотрит в бинокль. – Мимо опять.

– Мишень не шевелится. Расстояние меньше. – Меглин подходит ближе к девушке.

– Так неудобно. Нельзя говорить и стрелять еще. – Есеня задумчиво смотрит в сторону мишени.

– И то, и то – на выдохе. Одним счастье, другим – смотреть на снег, всю жизнь. А может, они тоже хотят счастье с пальмами? А кто не хочет. Все хотят, я хочу. С пальмами. Только где – пальмы? – Меглин сбивается с текста, заговаривается – но выстрел обрывает его; мишень поражена в голову.

– Их двое. Он. И она. – Есеня понимает, что Меглин прав, тот кивает ей.

Вдруг ее вырывает из воспоминаний голос Самарина. В комнате для допросов становится душно.

– Я прошу вас подумать, прежде чем отвечать на следующий вопрос. Это важно. Скажите, чья была идея – привлечь Меглина к работе на постоянной основе? – Он поднимает ручку, прерывая рассказ Есени.

– Моя.

– Вы же понимаете, как это выглядит. Теперь. – Самарин откидывается на стуле, смотрит на нее по-другому.

– Это был способ быстро найти и обезвредить убийцу, – неохотно отвечает девушка.

– Но получается, вы убийцу не обезвредили. Вы его выпустили.

Перед Есеней снова начинают мелькать картинки прошлых преступлений. Она ясно помнила четвертое убийство.

Невеста в нижнем белье, широко расставив руки, позволяет сотруднице салона Кате надеть на нее затейливое свадебное платье, она коснулась невесты – возможно, чуть дольше, чем следовало бы, и увидела синяк на ноге. Девушка поймала Катин взгляд.

– На велике. Упала.

Катя улыбнулась в ответ, кивнув, и подумала, что нет смысла оправдываться, ведь она всего лишь персонал.

– По какому адресу доставить?

– Я напишу. – Девушка быстро пишет адрес на визитке и передает Кате.

Спустя несколько часов Катя поднималась на крышу многоэтажного дома, где было достаточно ветрено. Она заняла удобную для себя позицию, в ее руках мелькнула оптика. В темной одежде девушка лежала на крыше, рассматривая дом напротив. В квартире о чем-то беседовали парень с девушкой, той девушкой, которая еще утром купила в салоне, где работала Катя, свадебное платье.

В это время, сидя на кровати, Меглин выпил таблетки и открыл рот, позволяя санитару посветить фонариком в горло и за щеками. Санитар ушел, в замке повернулся ключ. Меглин немного подождал, пока шаги в коридоре не стихли. Он подполз на четвереньках к плинтусу и достал спрятанную монету, начав ее затачивать об пол, напряженно оглядываясь на дверь.

Глава 2. Я в вашей голове или вы в моей?

Стены комнаты для допросов давили. По ходу беседы Самарин постоянно делал пометки карандашом в блокнот. Карандаш жил в его руках, он крутил его между пальцев, иногда покусывал, катал с тихими щелчками ребер по столу, затачивал без нужды.

– Меглин уже был неадекватен. Почему вы согласились с ним работать? – он задал очередной вопрос, чтобы перей-ти к делу.

– Он помог раскрыть дело, – Есеня безучастно смотрела на него.

– Но он был опасен для окружающих.

– Тогда я об этом не знала.

Самарин с сожалением покачал головой и открыл папку, достав файл с листком А4 и пододвинув Есене.

– Докладная записка санитара Гайворонова о побеге. Санитары получили ранения средней тяжести. Вы не могли не знать.

Есеня молчит. Он поймал ее. Пауза повисла в воздухе:

– Я думала, что могу контролировать его. Я ошибалась. – После этих слов она снова погружается в прошлое, где заточенным краем монеты Меглин пытается расщепить раму и вытащить гвозди, которыми забито наглухо окно.

Мальчик, стоявший на стреме у двери, выглядывал в коридор через решетку окошка, не идет ли кто.

– Меглин, – тихо позвал его он.

Меглин испуганно отвлекается от окна и спрашивает у парня, как тот здесь оказался.

– Я тут всю ночь сижу, ты че? Понятно, чего тебя здесь держат.

Меглин возвращается к прерванному занятию, ничего не ответив.

– Спросить хотел. Ну, выйдешь ты – а дальше что? – мальчик пытается наладить диалог.

– Разберусь.

– Тебя там ждет кто-то?

– Ты когда тонешь, куда выныриваешь? Тебе обязательно, чтоб тебя ждали? На берегу? Или главное – не сдохнуть? Я здесь сдохну. Они знают, я их камеры вычислил. Теперь жучков под кожу запустят. Лучше сейчас уйти, чем потом жучков из-под кожи вырезать!

– Я с тобой, Меглин! Я не хочу под кожу жучков! – Мальчик кажется испуганным.

– Один пойду, – Меглин отрицательно помотал головой и вскрикнул, сломав ноготь. Кровь побежала по пальцу. Он сунул его в рот и открыл окно, но решетка оказалась укрепленной с внешней стороны.

Меглин попытался сдвинуть ее, но, поняв, что это невозможно, оглянулся на мальчика и быстро сообразил:

– На свободу хочешь? Заработай!

Дежурный санитар оторвался от телевизора, когда в коридоре за зарешеченной дверью, ведущей в блок буйных, мелькнула фигура, раздался звон стекла и погас свет из-за разбитой лампочки. Следом к двери подбежал мальчик и, схватившись за прутья, закричал:

– Открой! Там этот буйный беспредельничает! Раму выломал! Стекло разбил! Быстрее!

Санитар встал и подошел к двери. Вдруг из темноты перед ним появился Меглин и, быстро просунув руку через решетку, схватил его за ворот и с силой ударил об нее. Выпростав вторую руку, с кривым осколком оконного стекла, приставил к глазу санитара.

– Открывай. Быстро.

Санитар дрожащими руками потянулся к пачке ключей на поясе.

Утренний туман опускался на озеро, Есеня сидела в лодке и практически не чувствовала движения воды. Напротив нее молча греб санитар с наложенной на нос повязкой, он тяжело, угрожающе смотрел на девушку. Есеня отвернулась, не особо понимая, что произошло. Когда лодка подплыла к берегу, навстречу им вышел Бергич. Они пошли вдоль парка к зданию, когда Есеня увидела еще одного санитара со свежим синяком под глазом. Она удивленно посмотрела на него, потом на Бергича, ожидая разъяснений, но в голове картинка почти сложилась.

– Ночью пытался бежать. Скрутили на выходе. – Бергич махнул головой в сторону, и Есеня увидела одинокую фигуру Меглина на лавочке, сидевшую спиной к ней. Она подошла к лавочке и увидела Меглина в смирительной рубашке, обколотого седативами. Его рот был открыт, пустой, заторможенный взгляд устремлен в никуда. Есеня остановилась у лавки, с жалостью рассматривая ссадины на его лице.

– Родион.

Он посмотрел на нее не сразу, сознание тормозило, сначала настороженно, но потом в его глазах мелькнула искра узнавания.

– Танечка моя пришла! Ты не Танечка. – Потеряв к ней интерес, он снова посмотрел вдаль. Есеня села рядом.

– Посмотри. Я не знаю, что делать, а скоро снова выходные. Опять свадьбы. Они опять убьют. – Есеня протягивает ему дело, он, бросив короткий взгляд, отрицательно мотает головой и перестает реагировать на ее слова, кажется, не понимая их. Она видит запекшуюся кровь на его голове и губах, посмотрев по сторонам, видит санитара.

– Развяжите его! Эй!

Санитар, убиравший листья во дворе, поднял голову, но, посмотрев на нее, начал искать глазами Бергича, и только когда тот, поразмыслив, кивнул, подошел к ним и развязал ремешки смирительной рубашки, которые легли, как сдувшиеся крылья ангела. Меглин начал перебирать бумаги, вчитываясь и шевеля губами, облизнул палец и перевернул страницу. Ненужные листы он просто ронял, иногда почесывая шею, руки, будто по нему бегали невидимые насекомые.

– Первое убийство как первая любовь. После него спрятаться хочется. Нырнуть. Сберечь. В сердце.

– Они и раньше убивали? – Есеня пытается дотронуться до него.

– Да. Но не так.

– Я не понимаю.

Меглин суетливо встал и заходит вокруг, почесывая шею, махая рукой, отгоняя невидимого комара. Санитар, убиравший листья, снова напрягается.

– Скажи, что ты увидел? – Есеня хотела вывести его на диалог, но пока получалось плохо.

– Видел? Это так кажется – видел, говорят так – но никто не знает! Хочешь глазами моими смотреть? За то, что я один правды хочу? Пожизненно, бессрочно!

Его жесты становились резкими, он уже выкрикивал ей в лицо, и Бергич с санитарами бежали к ним.

– Зацепку мне сует, снизу доверху! Лик-ви-да-торша! Червей принесла?!

Подбежавший санитар был готов его схватить немедленно, но Есеня выставила вперед руку.

– Не надо!

Меглин ходил, как тигр в клетке, но, когда увидел не-ожиданную помощь Есени, это поставило его в тупик, он был готов к конфронтации.

– Я не с ними. Я с тобой, – Есеня осторожно смотрит Меглину в глаза с надеждой увидеть проблески того, прежнего Родиона.

Они стояли, напряженные, молча, друг против друга – санитар, Есеня, Меглин. Бергич наблюдал из отдаления – происходило что-то интересное для него.

– О!.. Друг мой!! – Внезапно Меглин бросился в сторону Есени, но это была обманка: Меглин по-мальчишечьи бросился к прогуливающемуся по дорожке олигофрену, обнял его, испугавшегося, жарко прошептал ему на ухо, и олигофрен начал сначала кивать, потом – смеяться вместе с Меглиным. Санитар повел Есеню к воротам.

– Он не человек уже. Огрызок. Только силу понимает, как собака. – Когда он открыл ворота, Есеня обратила внимание на сбитые костяшки его кулаков.

Приехав в Следственный комитет, она встретила в коридоре Худого, который быстро шел по коридору.

– С выходных убийств не было. Может, остановился? – Худой бросает быстрый взгляд на Есеню.

– Для снайпера убийство – ритуал. Нужно, чтобы все как положено – свадьба, фата, машина с колокольчиками. До пятницы торжеств не будет, а дальше.

– Спасибо, успокоила. Как? – Худой вопросительно поднимает бровь.

– Была у него, показала материалы. Ничего. – Есеня качает головой.

– Меглин – пес. Чует след на месте. Он должен видеть. Трогать.

– Его нельзя выпускать.

– Ты одна его понимаешь. Я не давлю. Думай. Но или берем его, или – новый труп. – И, оставив решение ей, он уходит.

Меглин, голый по пояс, сидел на стуле перед зеркалом, причесывая влажные волосы и расчесывая бороду. Мальчик смотрел на Меглина с надеждой, держа аккуратно зеркало.

– А она ничего. На маму мою похожа. Ты же меня заберешь с собой?

– С чего вдруг? – Меглин смотрит почти сквозь стекло.

Зеркало перед Меглиным резко опустилось.

– Ну, мы друзья. У меня никого, кроме тебя.

Меглин замер в ожидании, когда мальчик поднимет зеркало на место, неловко двигая головой, что можно было принять и за кивок, и за знак сомнения, но мальчик однозначно истолковал в пользу первого и поднял зеркало обратно. В палату вошел санитар и поставил коробку перед Меглиным и мальчиком. В ней лежала куча выстиранной старой одежды.

– Выбирай! – Санитар сказал это почти командным тоном.

– А чьи вещи?

– А что? – Санитар недоуменно поднял бровь.

– Вдруг хозяин против будет.

– Не будет.

Меглин взял из кучи рубашку и свитер. Мальчик порылся в коробке и увидел вещь, понравившуюся ему больше, чем то, что выбрал Меглин.

– Не-не, стой. Это лучше, – указал ему на вещь. Меглин посмотрел с сомнением.

– Женщинам нравятся дерзкие.

Меглин быстро прощупал спортивную куртку по швам – ничего ли не спрятано. Бергич выложил на стол таблетки, пузырьки, ампулы и записал что-то на листке.

– Теперь ты его врач. Таблетки четко по расписанию. Если приступ – сразу инъекцию. По возможности избегай сильных потрясений.

– Этого не обещаю. – Есеня забирает таблетки.

Бергич поднял на нее глаза и сдвинул очки.

– Думаешь, я здесь шутки шучу? Без медикаментов. Начнется боль. Боль выйдет. Через срыв, ярость и агрессию. Ты знаешь, каким он может быть. А теперь у него еще прицел сбился. Отнесись серьезней.

– Мне его на цепи держать?

– Ты сама сказала.

Меглина – в спортивном костюме, синем с полосами, на размер больше – вывели из клиники. На руках наручники, соединенные цепью. Он повернулся обратно и поднял вверх большой палец, обращаясь к мальчику.

– Красавчик! – Мальчик кивает в ответ.

Меглин не может удержаться от ответной диковатой улыбки, пока Есеня говорит с Бергичем у минивэна. Бергич нервничает в последнюю секунду, жалея, что согласился на все.

– Сбежит.

В этот момент санитары привели Меглина к фургону, проводят мимо Есени. Меглин не смотрит на нее и Бергича, но внезапно, резко качнувшись в сторону Есени, пугает ее:

– Бу!

Есеня непроизвольно отшатнулась и посмотрела на него растерянно.

– Я же с ним поговорила.

– Не с ним, а с тем, кто в его голове хозяйничал. В данный конкретный момент времени. Не факт, что его решение понравится другим.

– Ничего, рискну. Я буду рядом с ним. Все время.

Санитары вели Меглина вниз по лестнице, к озеру, где их ждали лодки, чтобы переправить на другой берег. Добравшись до противоположного берега, Меглина подвели к стоящему фургону. Позади них к берегу пристала лодка с Есеней. Меглин уже сидел на лавке, его наручники были пристегнуты к приваренной к корпусу скобе. Решетки на окнах, носилки со смирительными ремнями. Он весело смотрел на дюжих санитаров напротив, чмокал губами, посылая воздушные поцелуи. Один из санитаров дернулся в его сторону, но второй остановил его. Меглин засмеялся. Санитары посмотрели на Меглина в упор, взглядом прося дать им шанс. Тем временем минивэн уже подъехал к дому Юли. Из открытой двери машины показались Меглин и санитары. Войдя в подъезд и поднявшись на лестничную клетку, все четверо остановились.

– Нельзя. У нас инструкции.

– Ну тогда сам иди. Я так не пойду… я что, собака? И так уже! – Поднимая наручники, Меглин трясет ими перед лицом санитара.

– Бергич сказал – меня слушать, вот ваша инструкция. Пять минут. Куда он денется? – Есеня уверенно смотрит на санитаров и Родиона.

Санитары переглянулись. Один достал ключ и снял наручники с Меглина. Второй, сжимая дубинку, шепотом сказал:

– Дверь не закрывать. Только повод дай. Слышишь?

Меглин подмигнул санитару. Есеня нажала звонок и взяла наручники с собой. Открыв дверь, Юля, вдова Валентина, резко отошла назад. Она посмотрела на Есеню с нескрываемой неприязнью.

– Я вам все сказала в тот раз. Думаете, не понимаю? Убийцу найти не можете, а дело нужно раскрыть. Вот и ищете. Среди жертв. Правильно. Они же ничего не сделают.

Меглин начал шариться в комнате, будто их нет.

– Вы могли что-то забыть. Иногда что-то всплывает в памяти не сразу, а через несколько дней.

В этот момент Есеня обернулась, Меглин уже отошел от двери. Юля с опаской наблюдала за непонятным человеком в синем костюме, смотря на Есеню, ожидая разъяснений, и Есене стоило труда удержать на лице выражение, что все нормально, так и должно быть.

– Чисто! Ее не пишут.

– Спасибо, Родион.

Меглин опустился на корточки перед Юлей и стал буравить ее взглядом – пронзительным, сумасшедшим, от которого той неудобно. А когда на губах его появилась улыбка, стало и вовсе жутковато. Он увидел на стене фотографию. Юля с женихом на пляже. Он в плавках, она в сарафане с длинными рукавами.

– А что это ты на пляже в платье? Замерзла?

– У меня кожа чувствительная. При чем здесь это?

– Товарищ майор! На пару слов. – Меглин смотрит на Есеню и встает.

Есеня выходит в коридор, и Меглин, подталкивая ее в спину и вытолкнув из комнаты, закрыл изнутри на задвижку. Обернувшись к испугавшейся Юле с диким и больным взглядом, закричал:

– Раздевайся!

В коридоре Есеня дергает за ручку, но все безрезультатно. Она повышает голос:

– Родион, открой!

Меглин наступает на невесту, отходящую к окну.

– Быстро, ну!

Юля, вздрогнув, охватила себя руками, защищаясь. Есеня достала пистолет, отошла, санитары бросились на дверь и выбили ее плечом, в миг, когда Меглин сорвал с Юли платье – и она, вскрикнув, обхватила себя руками, стоя перед ними в нижнем белье, на спине, локтях – синяки и зажившие шрамы. Меглина схватили санитары, он успокоился и отошел.

– Да. Чувствительная.

Есеня опустила пистолет. Юля с опустошенным лицом начала спокойно и монотонно говорить:

– Мне это не нравилось. Но он только так хотел. А я что? Терпела.

– И замуж за него пошла? – Меглин внимательно смотрит на нее.

– А что? У всех так.

Меглин подает ей, с лучшими намерениями, покрывало с дивана, прикрыться.

– Не у всех. Сидел он за что? – Меглин смотрит на Есеню.

– За хулиганку.

Меглин, уходя на кухню, кивает на Юлю:

– Ее спроси!

– Попытка изнасилования. Договорился, чтоб статью поменяли, так сидеть легче.

Меглин вернулся, протягивая Юле стакан воды, взял ее за руки и тихо прошептал:

– Кто тебя трогал?

– Я… не понимаю… Никто. Кроме Вали – никто. Он ревнивый был.

– Не торопись. Ты же помнишь. Кто тебя касался. Кто тебя трогал. Не как все. По-другому. Вот так. Вот так. Кто жалел. – Меглин касался ее кожи в месте пореза, она, дернувшись, убирала руку. Он снова коснулся ее рук, гладя синяки на локтях, но она вспоминает.

– В салоне. Свадебном. Платье мне шила. Я еще подумала, ну, она из этих, шум не стала поднимать.

– Имя ее не помните?

– Катя… кажется.

– Адрес и телефон салона?

– У меня визитка осталась.

Юля подошла к шкафу и достала папку, в которой была куча визиток, фотографий, проспектов.

– Вот.

– Саша, записывай контакты свадебного салона. Пробей других жертв. Может, были клиентами, – Есеня говорит быстро, боясь упустить хоть малейшую деталь.

Спустя несколько минут Есеня неслась в свадебный салон, в котором работала девушка. Катя наряжала манекены в витрине магазина. В отражении витрины она увидела, как у магазина остановились «Мерседес» и минивэн. Из машины вышла Есеня и что-то сказала санитарам. Продолжая наряжать манекены, Катя обернулась к посетителям с профессиональной улыбкой.

– Добрый день. Чем могу помочь?

– Мы из След…

Вдруг Меглин шлепнул Есеню по заднице, и она осеклась.

– Платье выбираем красавице моей.

– Ну что, фигура прекрасная, есть много вариантов. На какой бюджет рассчитываете?

– Да на любой, Катюш, я что, жаться буду на такой случай?

– А, вам нужна Катерина? Я ее сейчас приглашу. – Катя идет к подсобкам.

– Стойте! Мы сами. Мы из Следственного комитета, где она? – Есеня быстро показывает удостоверение.

– Комната отдыха, по коридору направо. – Катя испуганно отходит в сторону и кричит вдогонку: – А что случилось?

Меглин замер в коридоре, какая-то мысль остановила его. Он вспомнил след от булавки на том месте, где был бейджик. Есеня заглядывает в комнату отдыха – никого, обвела взглядом комнату и внезапно сорвалась с места – на стене красовалось фото «Лучший работник месяца» – ЕКАТЕРИНА СУВОРОВА. Медленно закрылась входная дверь, хохочущий Меглин преследовал убегающую Катю. Он догнал девушку и свалил ее на землю, но в эту секунду на него набросились санитары, перехватили и ударили сильно по голове. Меглин потерял сознание. Есеня выбежала на улицу следом за ним.

– Пустите его!

Она озирается по сторонам, но Катя успела исчезнуть. Во дворе одинокого деревянного дома на окраине городка, у леса – несколько полицейских машин. В доме Кати достаточно тихо и спокойно. Внутри – узкая кровать, плитка. Все просто, аскетично, выделяется свадебное платье – старое, грязное, – висящее на плечиках на стене. За небольшое зеркало заткнута фотография. Меглин мельком смотрит на нее.

– Почему она здесь жила? В лесу практически?.. От дороги далеко, от работы. – Есеня озиралась по сторонам.

– Так хорошо же. Не слышно ничего.

Меглин увидел царапины от сошек на подоконнике. Открыл окно и встал на корточки, вглядываясь в даль.

– И не видно.

– Оружия в доме нет. – Есеня вышла из дома.

Следом за ней вышел Меглин и, не разбирая дороги, направился к лесу. Санитары дернулись за ним, но Есеня их остановила:

– Сама!

Она шла за ним, спотыкаясь, судорожно шаря лучом фонаря в ночной темноте. Меглин падал, делал пару движений на корточках, снова поднимался на ноги, шел, шатаясь. Он шел по извилистой, почти заросшей тропинке в лесу, уклоняясь от лезущих в лицо веток. Есеня шла за ним и впечаталась в него, когда тот резко остановился у выхода на широкую прогалину.

– Ну, здравствуй, Катенька.

Свет фонарика высвечивает силуэт человека, а Есеня подсвечивает фонариком и, выхватив пистолет, целится в фигуру манекена с наклеенной на голову распечаткой человеческого лица. На поляне выстроена целая армия манекенов. Полтора десятка. Израненные пулями. В каждом не менее двадцати отверстий, у многих не хватает рук, голов, и отбитые руки, головы лежат на земле, покрытые листьями и травой.

– Посвети… Он? – Меглин достает из кармана фото, взятое в доме Кати. На фото за столом, заставленным выпивкой и закусками, – несколько молодых мужчин с короткими стрижками. Среди них – человек с фото на манекене; и один, выделяющийся из всех, – блондин с длинными волосами, разделенными на косой пробор и закрепленными тесемкой.

Есеня с Меглиным, вернувшись из леса, сели по машинам. Они направились в сторону свадебного салона. Подъехав к зданию, они остались ждать. Санитары дежурили на улице. Есеня осунулась от бессонной ночи. Меглин, кажется, напротив, нисколько не устал, а находился на пике возбуждения – ритмично качая головой, шевеля губами, говоря с самим собой, не отрывая взгляда от фотографии.

– Что ты там нашел?

– Я его знаю.

– Мишень?

– Вот этого. Чингачгук. – И показал на длинноволосого блондина с тесемкой.

– Кто это?

Меглин не ответил, поглощенный фото. Есеня выхватывает его.

– Объясни хотя бы – чего мы ждем?! Мы всех опросили уже.

– Кого не видят, тот знает больше всех.

Меглин резко открыл дверь, увидев, как к закрытому салону подошла и открыла его уборщица. Есеня и Родион прошли за ней. Женщина в сером халате сидела на уголке стула продавщицы, перебирая руками подол. Она была растерянна и смущена.

– Галина Ивановна, что она вам еще рассказывала?

– Да ничего. Муж у ней умер недавно. Или погиб, как там у них получилось, не знаю. Говорила, женились скромно. Денег не было на платье. Сама шила.

Уборщица вдруг засмеялась.

– Что? Нам скажите, вместе посмеемся. – Меглин улыбнулся.

– Да она… Рассказывала, они, значит, как поженились, пошли замки вешать на мост. Ну, чтоб вроде как навсегда у них… А замок муж старый взял. Из дома. Не закрывался он! Они, значит, на мосту стоят, говорит, а ей холодно, платье газовое, а он никак закрыть не может! Заржавел, замок-то!

– И что?

– Ничего. Он так замок оставил. Не верю я, говорит, в эти приметы все. Ну и вон как оно вышло. А вы в приметы верите?

После этого разговора Есеня поехала в отдел, ее ждал Худой для доклада ситуации. Она докладывала Худому в его кабинете, иллюстрируя рассказ фото и сканами документов в компьютере.

– Меглин как?

– Нормально. Для его состояния.

– Я не об этом. Он… сечет? Как раньше?

Есеня в ответ кивнула головой.

– Суворова – фамилия по мужу, девичья у нее Марецкая. Муж, Суворов Владимир, пятьдесят девятого года рождения, четырежды судимый за бандитизм.

– А сейчас он где?

– Повесился. Но на всех мишенях – его лицо.

– Высокие отношения. Где сидел?

– В Пермской области.

– Куртку возьми. В Перми сейчас холодно.

В провинциальном аэропорту сел самолет. Пермская область встретила Есеню холодом. В салоне «Нивы» ее ждал сотрудник местного МВД. Она села к нему в машину.

– У вас тут женские зоны тоже есть?

– Есть. И общего режима, и строгого, и особого. Край у нас такой.

– Какой?

– Такой.

– А кроме зон, какие достопримечательности?

– Природа. Хорошая.

Есеня смотрела в окно. С двух сторон трассы мелькал темный хвойный лес, тайга. Эта картина выглядела угнетающе. Подъехав к зоне, Есеня увидела начальника. Он подошел к ним и с ходу взял фото Суворова из рук Есени.

– Помню его, как не помнить. Два раза у нас отбывал. Серьезный, спокойный, воду зря не мутит, читает много, среди блатных теперь таких мало. Зеленая стена.

– Это что значит?

– Стены у нас тут зеленые. На спокойный лад настраивает, так считается. Зэк старой закалки. Двадцать лет у тебя перед глазами ходить может, а толком и не скажешь о нем ничего – зеленая стена.

– Вы ведь и женскими зонами руководили? Вот такая девушка симпатичная у вас не отбывала? Марецкая Екатерина.

Есеня показала фото на планшете. Начальник зоны удивленно поднял на нее глаза.

– Это ж… Катюша наша! Она и есть. Только она не отбывала у нас. Работала.

– Кем?

– Конвоиром. История у них была. У Катюши. С Суворовым.

– Что за история?

– Ну… Любовь… Катюша к нам после школы пришла. Работы в области немного. А у нее отец и дед – охотники. К оружию с детства приучена, терпеливая. А у нас терпение – главное. Стрелки на вышках – девчонки. Мужик не вытерпит на снег смотреть шесть часов, день за днем, год за годом. А девчонки – могут.

– Замечательно. Я тоже могу?

– Наверное… Катя работала нормально, спокойно. А как Суворов пришел отбывать. Уж не знаю почему. Он ее сразу приметил. А она его. Мы бы даже не узнали. Но побег был. Попытка. Бежать хотел убийца. Жену убил. Сбежал бы, хорошо подготовил все, снегоход. А Катя его оформила.

– Вы имеете в виду – убила?

Он посмотрел в сторону.

– А потом мне наколка пришла. Оказалось, попытку побега, снегоход, все Суворов и устроил. Для Катюши. Чтоб она убила.

– Зачем?

– Я ее три часа допрашивал, как… в гестапо, прости, Господи. Сказала – на снег надоело смотреть! Дело замяли. Катюшу я уволил. Суворов скоро вышел. Куда потом делся – не знаю, к нам не приходил больше.

Пока Есеня летала в Пермь искать информацию, Меглин находился в клинике. Он выпил очередные таблетки и открыл рот, показывая санитару, что выпил, но как только санитар отошел к другим больным, Меглин, оглядываясь, вышел из клиники. Мальчик, поглядев на него обеспокоенно, пошел за ним. Выйдя, Меглин выплюнул таблетки в ладонь. Стоя у мусорной урны рядом с лавочкой, посмотрел на мальчика, тот – испуганно – на него.

– Слышь… Ты не сильно резко начинаешь?

– Не, не, нормально. Все. Плюс на минус, физику учил?