Текст книги "Меня увольняли почти год"

Это ему настойчиво рекомендовали кураторы из министерства, которым я также откровенно рассказал, что именно я собираюсь сделать с организацией и кто конкретно пострадает.

Это принесло пользу в смысле денег – мне стали платить гораздо больше. Такими темпами весь долг организации мне в 130 тысяч, по моим подсчетам, должен был погашен до конца года.

Однако это же и привело кураторов к решению от меня окончательно избавиться. Продолжая мне дружески улыбаться, мои министерские "друзья" дали отмашку на аттестацию. Так как, по общему мнению, ее я бы не смог пройти в силу отсутствия у меня профильного высшего образования.

Полунамеки-полуугрозы по этому поводу раздавались давно. А теперь они взялись за дело серьезно. Прислали мне уведомление об аттестации.

Оно меня очень порадовало. В двух смыслах. Во-первых, показало мне истинное соотношение сил – я практически один против всех. Во-вторых, оно было составлено неграмотно (про совершенно непрофессиональных юристов я уже рассказывал).

Меня удивляло только одно – почему они не догадались поискать кого-то еще. Поспрашивать знакомых, поискать профессионалов – они бы меня «разделали под орех» гораздо быстрее и эффективнее. Вот эта их очень глупая уверенность в своем всемогуществе меня очень потешала. Я привык к конфликтам относиться гораздо более серьезно. Именно поэтому всегда и старался их избегать.

Ну, раз уж мне так повезло с “врагами”, я с радостью этим воспользовался. И практически в тот же день отправил еще одно заявление в Рострудинспекцию по поводу нарушений в положении об аттестации, принятом в нашем учреждении (а его я очень внимательно изучил). Кстати, его подписывала та самая Римма, с которой активная фаза конфликта и началась. Это меня порадовало отдельно.

В этом обращении я не преминул отметить, что данное нарушение является повторным. А я уже говорил, что повторные нарушения ряда статей ТК могли привести к дисквалификации руководителя, то есть, нового директора. Ведь его уже один раз наказали.

Естественно, я к обращению приложил сканы всех документов, в том числе приказа о назначении аттестации и графика ее проведения, которые также были составлены с нарушениями законодательства.

И с легкой душой продолжал выполнять свои трудовые обязанности. Точно в срок и в полном объеме. Шанса зацепить меня с этой стороны я решил не давать вообще. А аттестацию проходить я и вовсе не собирался…

Начало зачистки

Конечно, основной конфликт с моим начальством был из-за невыплаченных за выполненную работу денег. Смысл его в том, что первые пять лет моей работы за ведение отдельно организованного производства мне доплачивали. А потом после многочисленных перемен в руководстве – перестали. Хотя работу с меня никто не снимал.

Да и снять было невозможно – проект полностью разработал и реализовал именно я. Производство специфическое – никто из организации необходимыми навыками и квалификацией просто не обладал. Именно поэтому я чувствовал себя достаточно уверенно.

Просто был убежден, что на данном этапе заменить меня просто некем.

Однако я недооценил несколько моментов. Первый был самый печальный: мне пришлось убедиться в итоге, что качественное производство здесь вовсе не нужно. Ну, то есть, хорошо бы, чтобы оно было, но если нет – то и черт с ним.

В моем случае это означало, что моя незаменимость это просто миф. По мнению руководства, достаточно было заменить меня на любого – и ничего страшного не произойдет. Отчитаться можно будет по любому. А это и есть главное в бюджетной организации – отчитаться.

Конечно же, я это понимал, но никак не мог поверить, что разумные люди (а все же я был уверен, что они разумны) способны мыслить такими категориями. Для меня это было просто неприемлемо: моя привычка либо делать качественно, либо никак, изживается крайне трудно.

Однако мне пришлось столкнуться с тем, что просто для того, чтобы не доплачивать, меня постарались от проекта отстранить. Назначили куратором моего непосредственного руководителя – Катю. Расчет, в принципе, верный. У нас были хорошие отношения и, чтобы ее не подводить, я был бы вынужден продолжать выполнять работу бесплатно. Либо она могла бы от меня это требовать так сказать "по уставу" – как у подчиненного.

Кате было явно неловко. Она ситуацию понимала предельно ясно – опыт административной работы у нее был. Тем более, что именно я ее и вводил в курс дела, когда она только устроилась к нам на работу год назад.

Однако она явно не собиралась вступать в конфликт с руководством по этому поводу (да и по какому-либо еще). Она приехала в город недавно, на работу попала по рекомендации "больших людей". И была кровно заинтересовано закрепиться, чтобы никого не подводить.

Да и квартиру недавно купила, так что ей были нужны деньги. В том числе можно было рассчитывать и на мои – ведь недоплаченное мне распределялось среди руководства. Именно поэтому я и оказался в окружении многочисленных и, как им представлялось, всесильных «противников».

Поэтому я и вынужден был действовать, защищая себя, и еще стремился сделать эффективной деятельность Конторы, погрязшей в болоте бездействия.

Нужно сказать, что на протяжении почти полугода, пока развивался этот конфликт, я планомерно добивался еще снятия с должностей главбуха и начальницу планового отдела.

И теперь пришлось активизироваться. Действовал я незамысловато и откровенно. Через кураторов в министерстве. Просто раздувал каждую их ошибку (а их было море) до вселенских масштабов. Прямо говорил, что от них необходимо избавиться, пока ошибки не стали критическими.

А так как все находились под впечатлением последней разгромной проверки Счетной палаты (стоившей должности двум директорам в течение года) мои доводы находили живой отклик. Тем более, что даже неспециалисту было понятно, что основной массив нарушений был совершен именно бухгалтерией и плановым отделом.

Мой личный интерес был в том, что именно бухгалтер и плановик год за годом пытались урезать бюджет моего проекта. Раньше я обращал на это мало внимания, а теперь это стало для меня вопросом выживания на этом этапе.

Было важным от этих людей избавиться. И у меня получилось… Сначала уволили начальника планового отдела. Потом ушла и главбух.

Естественно, что все понимали, что это произошло из-за меня. Повторюсь – я действовал предельно откровенно.

Надо сказать, что в моем понимании, в данном случае мои интересы и интересы нового директора совпадали. Я глубоко убежден, что каждый руководитель, придя в "колхоз", тем более «косячный», должен зачистить бухгалтерию, плановый отдел и юридическую службу. Первым делом. Иначе все «косяки» прежнего руководства повиснут на нем.

Однако директор это оценил по-другому…

Итоги зачистки

После скорого увольнения главбуха и начальницы планового отдела в коллективе меня стали еще больше опасаться. В общем-то, правильно делали.

Причин несколько. Первая:

Я был практически единственным "долгожителем" в нашей организации. Из более чем 150 сотрудников только 7 проработали на тот момент столько же или дольше, чем я. Знал и понимал в этой Системе гораздо больше многих "новеньких", в том числе руководителей, и мог реально это использовать. Вторая:

Если кто-то и был не в курсе моих налаженных связей с гораздо более вышестоящими сотрудниками в министерстве, нас учредившем, теперь им стало все предельно понятно.

А главное, стало понятно, что я в перспективе – гораздо более серьезная угроза, чем просто "склочник, который о себе слишком возомнил".

Немного отступлю:

С обоими определениями я был не согласен. Отстаивать свои интересы на основании действующего законодательства ничего общего с бытовой склокой по поводу того, «кто сидит у окна» – не имеет.

Слишком много о себе возомнившим я себя также не считал. Просто потому, что всегда старался предельно четко понимать истинное положение вещей и свои принципы. Главный из которых – статус руководителя не дает никому никакого превосходства просто по определению.

Может и пафосно звучит – но я уверен, мы все равны изначально.

И руководитель достоин уважения только в случае достойного поведения и адекватного ведения дел. В иных случаях его удел, как минимум, ровное отношение со стороны подчиненного, как к необходимому винтику в общей машине.

Ни о каком чинопочитании в моем случае и речи быть не может. Самый высокий чин, в принципе, отличается от остальных коллег только более глубокой информированностью, ну и реже – компетентностью. Гораздо реже, к сожалению, в последнее время…

Впрочем, никого ни к чему я не призывал и не собираюсь. Каждый свое мироощущение вправе настраивать сам.

Третье:

Также все смогли убедиться, что скидок и пощады не будет. Пока я "давил" начальницу планового отдела, мне не раз рассказывали о ее горемычной судьбе. Мол, мать-одиночка, живет на выселках, выживает из последних сил.

– А мне плевать, – отвечал я всегда.

Всегда есть простой и доступный способ от страданий такого рода – просто начни реально работать. Не чаи гонять, интриговать впустую, перекидывать ответственность с себя на других, лебезить, в надежде на покровительство начальства и т.п.

При реальных проблемах тебя спасет только реальная работа. Все остальное – от лукавого.

Понимание этих моментов моими противниками сняло с меня значительный моральный прессинг, которому я подвергался в последнее время довольно активно.

Разговаривать стали гораздо более вежливо. Уже опасались отпускать шуточки и другие, довольно сильно задевающие меня, комментарии по поводу сложившейся вокруг меня ситуации.

Скажу больше – некоторые просто исчезли из поля зрения. И правильно сделали. Потому что настроен я был довольно агрессивно.

Поджимали сроки объявленной аттестации. Хотя они еще не знали, что я обратился по этому поводу в Рострудинспекцию, и заявленную на июль аттестацию придется перенести.

Но я-то знал, что у меня в запасе только небольшая отсрочка. Максимум до октября. А из долгов в 130 тысяч отдать мне успели только около 50. Значит, такими темпами мне предстояло протянуть еще не менее 4-х месяцев. И так мои расчетные листы, с резко повысившимися суммами, вызывали нездоровый интерес и недовольство в коллективе. Остальных ведь продолжали держать на голодном пайке.

Аттестацию мне было не пройти, так как в составе аттестационной комиссии, как говорится, ни одного равнодушного человека… А директор достаточно явно дистанцировался от этого вопроса, типа, он не причем. Таковы требования законодательства. Ну, такого рода дистанцирование рассчитано разве что на дураков.

К тому же, они не знали, насколько на самом деле я посвящен в их внутреннюю кухню, в их планы. Можно сказать, что я присутствовал на каждом их совещалове по моему поводу…

Сынуля

Как и обещал – вернусь к предыстории разворачивавшегося конфликта. Основные проблемы у меня начались за два года до описываемых событий с приходом Сынули – так мы (вовсе неласково) называли нашего уже третьего нового директора. Сынок руководителя одного из Департаментов Министерства (нашего учредителя). 32 года, пухлощекий круглолицый упитанный мальчуган. С высшим образованием, проработавший на руководящих должностях, но к нашей сфере отношения никогда до этого не имевший.

Ситуация сегодня вполне обычная. Как в бюджетной, так и в частной сферах. Детишки растут, надо их пристраивать. Проще всего – под свое крыло. Это действительно проще. Да и позволяет оставить контроль за финансовыми потоками в семье, а не отдавать на откуп сторонним людям. Они может и профессионалы, но могут и обокрасть (так думает большинство, которое обокрасть и само не прочь) …

Сначала в Сынуле я проблем не видел. Я и сам временами руководил сотрудниками, которые старше меня. Возраст Сынка – 32 года (почти на 10 лет младше меня) меня вовсе не расстраивал. Сработались не сразу, но притерлись.

Он не лез в мой проект, в котором вообще ничего не понимал. Я лишний раз на глаза тоже не попадался. Все вопросы можно было решать и без него.

Хотя, конечно, я его держал в курсе, как и полагается. Субординацию и дисциплину никто не отменял. Она полезна.

Мои накопившиеся к тому времени “враги” активно бегали и «стучали» по каждому поводу. Да и без повода тоже. Рассказывали разные полуправдивые, да и вовсе вымышленные истории, которые, по их разумению, выставляли меня в неприглядном свете.

Тоже история обычная. И я на нее внимания не обращал. Хотя, когда появлялась информацию об очередном «стукаче», всегда обеспечивал доносчику достойный, но неприятный сюрприз.

Мириться с этим как-то не хотелось, но и лишнего прессовать тоже. Просто, чтобы прикусывали свои язычки. Мне это сделать было проще, потому что «косяков» за «стукачами» наблюдалось гораздо больше, чем за мной. Тут особо искать не приходилось, и достаточно было устроить неприятную выволочку, чтобы на какое-то время загнать их обратно в нору.

Однако в один прекрасный момент, они коллективно сумели убедить Сынулю, что мне слишком много платят. И одновременно урезали бюджет на мой проект. Логика понятная, бюджет меньше, объемы тоже, давайте ему убавим. Избавиться от меня они хотели всеми фибрами души. Кто именно, я уже писал раньше – практически весь административный корпус: плановики, бухгалтерия, юристы.

Я решил действовать по обстоятельствам, отказался от постоянных доплат. Но на словах договорился, что доплачивать мне будут обязательно во время реализации проекта. Этот срок сократился до полугода, но, по моему мнению, оговоренная доплата была адекватной.

Ну так вот, Сынуля заплатил мне только за первый месяц. И то только после настойчивых напоминаний – в июле. А потом, вплоть до декабря с темы соскакивал: то денег нет, то по итогам года в премии компенсирует. Кстати, по итогам года я никогда на премию особо не претендовал. Знал, что начальство делит ее между собой. Но при прежнем уровне зарплаты мне было плевать.

Так вот – и по итогам года мне ничего не заплатили. Это и стало причиной всех последующих событий.

Ведь в начале года организация была мне должна уже 70 тысяч рублей. Особо я не парился, денег каждый день не канючил. Я считал, что это своего рода инвестиция. И я был убежден, что деньги мне все равно отдадут. При этом, на всякий случай, я максимально популярно излагал свое видение этого вопроса всем и каждому.

Оно заключалось вот в чем: доплату обещал мне лично директор. Не выполнив обещания, он перешел из категории должностного лица в категорию обычных граждан. А значит взыскание денег будет производиться уже без учета статуса и субординации. Любым способом, который только придет мне в голову.

А если не сможет отдать из средств организации – будет отдавать так или иначе из своих…

Неожиданный союзник

Нашему Сынульке-начальнику родственные связи не помогли. Избавиться от него удалось довольно просто буквально за пять месяцев, несмотря даже на то, что его папа оставался на руководящей должности в министерстве. Однако ему доходчиво объяснили, что в данном случае заступаться за дитятю будет неправильно.

Тут мне просто повезло. После того, как я столкнулся с “кидняком” и уже собирался приступить к "опрессовке" завравшегося и жадничающего паренька, у нашей организации внезапно сменился куратор.

И все контакты и связи, которые Сынуля успел наработать при папкиной поддержке, оказались напрасными. В чиновничьей среде реакция на аппаратные сдвиги происходит порой моментально. И было крайне неверно для меня ситуацией не воспользоваться.

Новый куратор появился по итогам очередной проверки, выявившей снова многочисленные финансовые нарушения в нашей конторе.

Он сразу выступил с идеей модернизации и реорганизации учреждения. И тут же нашел себе главного сторонника этой идеи – меня.

Самый большой страх в любой бюджетной организации связан, как правило, с перспективой расформирования этой самой организации. Люди у нас отнюдь не дураки. И прекрасно понимают, чем они на самом деле в таких конторах занимаются. Как правило – ничем. Точнее – ничем полезным.

Нет, бывают, конечно, редкостные оптимисты, которые всячески подчеркивают значимость перекладывания бумажек и переливания бюджетных денег туда-сюда-обратно. Но искренне в это верящих я все же не встречал. Это скорее – внутренняя необходимость постоянно доказывать окружающим свою нужность. Иначе – расформируют.

В этом же и есть главная уязвимость такой организации, а именно, ее практической бесполезности.

Поэтому, откровенно говоря, меня конфликты с руководством никогда особо не пугали. Да и вообще, риск потерь в таких конфликтах несопоставим для разных категорий работников. Что значит для хорошего специалиста потерять место в такой “шарашкиной конторе”? Ничего – рынок открыт, всегда можно найти что-то другое.

А для начальника – потеря своего места обходится гораздо тяжелее.

Даже если удалось избежать административных, а порой и уголовных дел, все равно в карьере управленца весомо каждое поражение. Даже если этот "управленец" донельзя блатной. Ведь те, кто его продвигает, вынуждены в дальнейшем фактор "косячности" учитывать. Это важно. Потому что провал протеже бьет по позициям его покровителя. Не смог отстоять, подобрал бракованный кадр и т.п.

Одним из элементарных шагов по выбиванию долга с Сынули у меня был простой поход с претензией к его папе. Мол, так и так – ваш сыночек должен мне денег. При всем уважении – деньги надо вернуть.

Конечно, если воспринимать высокое начальство, как недостижимое божество, такой простой ход был бы невозможен. Но я уже говорил, что не считал никого из руководителей людьми особенными. Они – такие же, как все.

Но назначение нового куратора меня от такого хода освободило. Я получил гораздо более могущественного союзника, который по аппаратному весу значительно превосходил незадачливого папашу. И уж тем более – неопытного сынка.

И вообще, ситуация приобрела совершенно другие перспективы.

Ошибка Сынули

Беззастенчиво подрезать подчиненных по деньгам глубоко аморально. Но это стало достаточно расхожей практикой в наших бюджетных учреждениях. Да и не только там.

И хотел бы я написать, что главной ошибкой нашего молодого начальника-мажора было кинуть меня на эти самые 70 тысяч. А я, как Д”Артаньян, Зорро и Монте-Кристо в одном лице великолепно с ним за эту ошибку рассчитался. Но на самом деле все было не так.

И причиной его последующего увольнения стало далеко не это.

Главной ошибкой Сынули было нежелание что-то в организации менять. Хотя казалось бы – все карты ему в руки были даны, была поддержка министра (так называемый карт-бланш) на кадровые изменения. Поддержка папаши, что в свою очередь, сильно упрощали ему аппаратные маневры.

А директор подведомственного учреждения, как никто, должен соблюдать баланс интересов своей конторы и министерства-учредителя. Но не всегда эти интересы совпадают.

Однако он свой шанс упустил, предпочтя, как и многие до него и после него тоже, удовлетворять исключительно личные интересы и нужды за бюджетный счет.

Главным была не работа. Так, к сожалению, происходит в Системе. И чтобы пытаться ее изменить, даже в своем маленьком “колхозе”, надо этого хотеть. И уметь, конечно же.

Желание такое у Сынка отсутствовало. Умений набраться на предыдущих руководящих постах не удалось.

Поэтому первые претензии нового куратора Сынуля посчитал чем-то несерьезным, связанным скорее с личной к нему неприязнью. Не скрою, неприязнь была. Я с ней столкнулся со всей очевидностью.

Но она была скорее следствием основной задачи куратора – убрать из организации Сынулю. Легче это делать, когда человек не нравится.

Мне же в данном случае повезло, что именно я одним из первых попал на беседу к куратору. Он, как человек грамотный в управлении и очень технологичный (даже техничный), справедливо рассудил, что полное представление о нашей Конторе можно получить, только пообщавшись со всеми сотрудниками.

Техничным было то, что всем ключевым сотрудникам (и мне, в том числе) он четко давал понять свою конечную цель, хотя делал это осторожно и завуалировано. Это высший пилотаж – вычленить в массе незнакомых людей потенциальных соратников и грамотно их использовать.

Что до меня, то я к такому использованию был настроен благожелательно. Ведь это решало в перспективе мои проблемы с долгами. Готовые варианты взыскания долгов были агрессивными и предполагали последующие неминуемое увольнение.

А тут я получил шанс не только вернуть свои деньги, но и наконец наладить нормальную работу организации по своему направлению, продолжить развивать свой производственный проект, а не бороться постоянно с попытками его свернуть.

Поэтому я сделал две вещи: во-первых, дал понять куратору, что он нашел себе надежного соратника, понимающего конечную цель последующих действий.

Во-вторых, в самом нашем коллективе присоединился ко всем недовольным действиями куратора. Мне предстояло со многими из них рассчитаться. Поэтому было важно сохранять видимость лояльности Сынуле, чтобы оставаться "своим".

Такая позиция позволяла мне наконец-то реализовать свои планы по реорганизации нашей конторы, избавиться от лишних и неэффективных сотрудников. Открыто заявить о таких планах означало бы превратить постоянные рабочие конфликты в непримиримую войну. А воевать в открытую практически против всей Администрации было непрактично.

Цель была ясна, предстояло перейти к активным действиям.

Простое коварство

Уволить своего руководителя дело непростое. Не каждому это по силам, сразу скажу. Слишком силы не равны. В моем случае, я, хоть и ведущий, но один из многих сотрудников, вынужден был бороться со всей командой директора.

Два начальника ключевых отделов (один из них – мой непосредственный руководитель), замы директора, бухгалтерия, плановый отдел – друзей среди них искать не приходилось. Ведь защищая нашего Сынулю от атаки куратора они были готовы практически на все, как в рамках своих полномочий, так и не только.

Соответственно, я был готов ответить им тем же. С одной поправкой – они не знали о негласном договоре между мной и куратором.

Конечно, условия этого договора даже не произносились вслух. Мы оба были, что называется, одной крови – хищники. А такое чувствуется при общении сразу. И поэтому лишних слов можно было и не говорить.

Мой вклад был элементарным – я знал полностью всю ситуацию, степень зависимости, мотивацию и предысторию каждого из наших «врагов». И готов эти знания использовать, чтобы дробить, прессовать, всячески угнетать и подавлять сопротивление.

Куратор в данном случае выступал неумолимым и наделенным самыми широкими полномочиями орудием. Его интересы были для меня прозрачными.

Снеся Сынка, он получал контроль над самым масштабным подведом в министерстве. Серьезный бюджет, много ценного имущества, большие полномочия и активы, что серьезно усиливало его аппаратный вес и позволяло в дальнейшем упрочить свое положение в министерстве. Ведь куратор был человеком новым. И глобальная победа в такой борьбе была его главным интересом.

В его игре Сынуля был простой пешкой. Мне же он отводил роль чуть ли не ферзя. Хотя я сразу (и эта моя позиция осталась неизменной) четко объяснил, что никаких амбиций у меня нет. Должностей мне не нужно. Необходима только адекватная оплата моей работы. И те, кто ее не может мне обеспечить, должны уйти.

Сами будущие жертвы с таким раскладом вряд ли бы согласились. Поэтому мне и пришлось прибегнуть к простому коварству.

Первой жертвой должен был стать мой начальник отдела. Мужик в целом неплохой, однако совершенно бестолковый. Его так и назвали в коллективе за глаза – Петрушка. За привычку всегда кивать и поддакивать любому начальству. Это был его способ дотянуть до пенсии. Ничего не делать, валить все на других, кивать и поддакивать. И знаете, мне его совсем не было жалко.

Может быть, вам и нужно посещать дополнительные курсы по коварству. Мне – нет. Поэтому все время до его увольнения я всячески выражал ему свою поддержку. Участливо слушал его жалобы на нападки куратора (а тот взялся за него всерьез).

При этом он сам неустанно давал куратору поводы для этих самых нападок. А я их, что называется, подсвечивал в нужном виде и в нужное время.

Скажу откровенно – Александр Николаевич (мой начальник отдела) мне мешал уже давно, тормозил мой проект. Для меня он был одним из символов той самой Системы, которую я намеревался сломать.

Конечно же, я не считал своих сослуживцев круглыми дураками. И прекрасно понимал, что они сразу уловили смысл моих частых контактов с куратором, которые я и не старался скрывать. Они понимали, что именно я стал его доверенным лицом.

С одной стороны, это меня ограждало от активного противодействия. Они просто стали меня бояться.

С другой стороны, мне приходилось постоянно демонстрировать свое благожелательное отношение к своим «врагам». Им хотелось верить, что я вовсе не коварный. И я им старался это всячески подтвердить.

И уж тем более скрывал свою истинную цель. В их представлении я был, возможно, карьеристом, которому вдруг повезло обзавестись “мохнатой рукой” в министерстве.

Моя же цель, повторюсь, была в другом – не потеснить их, а полностью от них избавиться.

Вежливый отказ

Профессионала-управленца сейчас крайне редко встретишь. Такие люди – буквально на вес золота. Напомню, что нам с куратором учреждения предстояло выбить почву из-под ног крайне неумелого директора. И действия куратора восхищали меня четкой неумолимостью. И техникой исполнения.

Знаете, это как слушать прекрасную музыку, где нет ни одной фальшивой ноты. Вроде бы импровизация, не всегда понимаешь, куда тебя ведет мелодия. Но буквально физически ощущаешь, как складывается прекрасная и завершенная мелодия.

Он очень технично использовал материалы проверки нашего учреждения и выявленные ею нарушения, чтобы методично оставлять Сынулю без поддержки в высоких кабинетах министерства.

Тот бегал к папочке, жаловался. Папаша пытался "перетереть" со своими влиятельными сослуживцами. Но «козыри» куратора перебить было трудно. В самом нашем коллективе куратора уже буквально ненавидели и при этом панически боялись.

Правда, в таких случаях одного страха мало. Нужна была показательная “порка”, чтобы сломить остатки сопротивления. И куратор при полной моей поддержке и деятельной помощи, “закатал” моего непосредственного начальника. Буквально за пару месяцев довел его до такого состояния, что тот позвал меня на разговор в “курилку” и предложил занять его место.

Ход, в принципе, нормальный. Он позволял бы мне реализовать наши с куратором задумки, вести мой проект, а с него снял бы невыносимый прессинг от постоянных выволочек и придирок.

Однако в этом варианте для меня было несколько ловушек. Во-первых, коллектив отдела никуда не девался. А дееспособных в нем из восьми человек было двое, включая меня. И руководить ими у меня не было никакого желания. Ведь при этом за все их «косяки» пришлось бы отвечать мне. Это, кстати, подвело меня к мысли, что в дальнейшем придется целиком почистить и весь отдел.

Кроме того, мне пришлось бы работать в тесной связке с начальником другого отдела, от которого я также планировал в будущем навсегда избавиться. Он вел основное направление деятельности нашего учреждения. Относился к старой гвардии (работал чуть дольше меня) и по значимости и влиянию иногда даже перевешивал нашего Сынулю.

С ним в открытую вражду я, конечно, тоже не вступал. Это было бы непрактично. Он тоже вел себя ровно по отношению ко мне.

Более того, ни разу я не слышал ни от кого, чтобы он за моей спиной плел какие-то петли против меня. Это добавляло ему моего уважения, но спасти от расправы не могло. Он реально мешал своей непрофессиональностью и тугодумством. Поэтому я целенаправленно формировал у куратора понимание того, что реальные реформы в сотрудничестве с этим человеком вряд ли возможны.

Было предельно ясно, что предложение для меня готовил в том числе и он. Враждебная группировка, думая, что я стремлюсь к карьерному росту и деньгам решила таким "нехитрым" способом перетянуть меня на свою сторону. Воздать по заслугам и т.п.

Само собой я вежливо отказался. Значительная прибавка к зарплате меня в данном случае тоже не волновала. Достаточные для меня деньги я рассчитывал получить другим способом – реально заработать.

К этому времени куратор уже фактически перехватил оперативное управление нашим учреждением. Ни одно важное решение без согласования с ним не принималось. Само собой, это делалось для того "чтобы уменьшить репутационные потери" министерства после предыдущей скандальной проверки.

В таких условиях нам не представляло никакого труда раз за разом отменять ключевые решения руководства учреждения и изменять их на те, которые были необходимы нам, чтобы кардинально изменить работу конторы, сделать ее более эффективной. И нам обоим было понятно, что довести это дело до конца можно только избавившись от мешающих персонажей.

Еще один момент, который мне очень нравился. Куратор обладал огромным терпением. И всегда давал каждому из наших врагов шанс исправиться – попытаться жить по новым правилам.

Но они не просто не хотели, думаю, они физически уже не могли это сделать. Слишком привыкли к сложившейся практике тотального безделья и безответственности.

Поэтому на их дальнейшие судьбы мне было наплевать. Я никак не мог разделить личные и рабочие отношения. К таким работникам у меня сразу складывалась устойчивая неприязнь, с которой я теперь мог особо не бороться.

Однако, взяв на вооружение тактику куратора, я решил с Сынулей договориться о выплате мне накопившихся долгов. К встрече, я, конечно же, подготовился…

Последний шанс для Сынули

Сынуля задолжал мне к тому времени порядка 70 тысяч рублей. От разговоров на эту тему он старался убегать последние полгода, старался при разговоре со мной отделываться нытьем, убеждая, что нашей конторе сейчас сложно, денег нет, отдаст, когда сможет…

Понимая, что конфликт с куратором от министерства ставит его на грань увольнения, я решил, что нужно успеть получить свои деньги до того, как он уйдет. Бегать потом за ним по всему городу мне не хотелось…

Поэтому я собрал все бумаги, которые подтверждали, что обещанные мне суммы так и не было выплачены, и пришел в кабинет к Сынуле, чтобы дать тому последний шанс расплатиться по долгам.

К разговору я подготовился правильно, потому что с первых же слов обнаружились значительные «провалы» в памяти моего руководителя. Он отказывался «верить», что мне не заплатили положенных денег.

Мне было достаточно смешно наблюдать «клоунаду» с вызовом главного бухгалтера, подготовкой справок. Тем более, что все эти справки я принес с собой. Однако я решил Сынку не мешать. Я никуда не торопился и, прождав почти полгода, мог подождать и еще часок.